Глава 5. Психические расстройства, коморбидные бредовой деперсонализации

Исследование феноменологии и динамики бредовой депер­со­нализации проводилось одновременно с изучением других психи­ческих расстройств, тесно связанных с рассматриваемым син­дро­мом. Распределение психических расстройств, коморбидных бре­до­вой деперсонализации, представлено в таблице 18. При анна­лизе анамнестических и катамнестических сведений, а также меди­цинс­кой документации, заметно, что описываемые расстрой­ства по-раз­но­му проявлялись в начале, в разгаре и в конце приступа или обос­тре­ния болезни. Поэтому, в этом разделе представлены данные, отра­жа­ющие психический статус всех 68 больных на начало собственного наблюдения.

Таблица 18. Психические расстройства,
коморбидные бредовой деперсонализации

Коморбидные расстройства	Всего (в %)
Аффективные расстройства	100
Депрессивный синдром	52,9
Маниакальный синдром	20,6
Смешанный аффект	26,5
Бред	79,4
Псевдогаллюцинации	58,7
Психические автоматизмы	35,3
Сенестопатии	28,0
Кататонические расстройства	5,9

Из приведенных в таблице 18 данных следует, что бредовая деперсонализация тесно связана с аффективными рас­строй­ствами. Более чем у половины больных (52,9%) наблюдался депрессивный синдром различной степени выраженности. Мани­акаль­ный синдром обнаруживался в 20,6% случаев, а смешенное состояние диагностировано у 26,5% всех обследованных больных.

Таким образом, при бредовой деперсонализации деперессивный синдром встречался достоверно чаще, чем маниакальный (p<0,01) или смешанный (p<0,01). Высокую коморбидность деперсонализации с депрессивными расстройствами неоднократно отмечали и другие авторы (А.А. Меграбян, 1958, В.Н. Краснов, 1978, Ю.Л. Нуллер, 1981, П.А. Баранов, 1998, и др.)

Степень тяжести депрессивного синдрома оценивалась исходя из критериев МКБ–10. У обследованных больных преобладала тяжелая депрессия (58,3% больных с депрессией) с выраженной витальной тоской, тревогой или психомоторной заторможенностью, суицидальными мыслями или тенденциями, психотическими проявлениями. Депрессия средней тяжести установлена у 33,3% больных. В редких случаях (8,4% больных с депрессией) отмечалась легкая степень депрессии. Депрессивный синдром проявлялся в виде меланхолического, тревожного, апатического, ипохондрического и анестетического вариантов (см. таблицу 19).

Таблица 19. Варианты депрессивного синдрома,
коморбидного бредовой деперсонализации

Варианты депрессивного синдрома (n=36)	Всего (в %)
Меланхолический	19,4
Тревожный	33,3
Апатический	16,7
Анестетический	11,1
Ипохондрический	19,4

Из представленных в таблице 19 данных следует, что около трети депрессивных расстройств, коморбидных бредовой деперсонализации, составляла тревожная депрессия (33,3%). В ряде случаев тревога достигала степени ажитации с предчувствием надвигающегося несчастья, катастрофы и выраженным двигательным возбуждением. У части больных на фоне тревоги формировался бред Котара. Нужно отметить, что аффект тревоги возникал у всех исследованных больных на начальном, протопатическом этапе развития бредовой деперсонализации. В дальнейшем, по мере формирования когнитивного компонента деперсонализации, у большинства больных аффект тревоги исчезал, а деперсонализация продолжала существовать независимо от наличия тревоги. Но у 17,6% всех исследованных пациентов он сохранялся вместе с гипотимией в виде тревожно-депрессивного расстройства. Эти наблюдения согласуются с литературными данными, согласно которым тревога может служить пусковым фактором для развития деперсонализации (А.А. Меграбян, 1958, Ю.Л. Нуллер, 1981, А.К. Ануфриев, 1997, П.А. Баранов, 1998, В.А. Точилов, О.Н. Кушнир, 2002 и др.)

Реже у обследованных больных выявлялись меланхолический (19,4%), ипохондрический (19,4%) и апатический (16,7%) варианты депрессивного синдрома.

У 11,1% больных с бредовой деперсонализацией депрессивный синдром проявлялся в виде анестетической депрессии. Выраженность ее была невысока, ни в одном случае не наблюдалось развернутой картины anaesthesia psychica dolorosa. Больные жаловались на утрату чувств к родным и близким, на невозможность вспомнить их лица, на ощущение приглушенности всех чувств, на «онемение души».

Вопрос взаимоотношений деперсонализации с болез­ненной психической анестезией рассматривается исследователями по-разному. Многие авторы выступают против отнесения болез­ненной психической анестезии к синдрому депер­сонализации (K. Haug, 1936, В.И. Аккерман, 1936, Н.С. Курек, 1996, H. Kranz, 1965, J. Glatzel, 1974, F. Fish, 1985), или же рассматривают ее как отдельную «деп­рес­сивную», или «цик­лотим­ную» депер­сонализацию (В.Н. Краснов, 1978, А.К. Ануф­риев, 1997).

Данные настоящего исследования подтверждают эту точку зрения. Болезненная психическая анестезия сочеталась с бредовой деперсонализацией лишь у 5,9% из всех обследованных больных (11,1% пациентов с депрессивным синдромом). Во всех случаях анестезия возникала на фоне уже имеющейся деперсонализации. Больные четко различали эти расстройства, как правило, связывая появ­ление анестезии с чувством витальной тоски: «у меня от боли все внутри как будто онемело», «как будто мне ввели наркоз», «это от тоски все в душе замерзло». В отличие от депер­сонализации, психическая анестезия возникала по мере углубления депрессии, особенно ее витального компонента, и исчезала вместе с нею. Психическая анестезия не принимала бредовый характер и не влияла на бредовую деперсонализацию.

Маниакальные состояния в изученной группе больных встречались значительно реже, чем депрессивные (20,6% всех исследованных больных). Преобладала классическая мания с относительной гармоничностью аффективной триады, идеями величия, высокого происхождения, особого предназначения, мессианским бредом.

В единичных случаях мания носила гневливый характер с раздражительностью, вспыльчивостью, конфликтностью и агрессивностью в отношениях с окружающими.

У 26,5% больных депрессивные и маниакальные элементы сосуществовали одновременно в рамках смешанного состояния (по E. Kraepelin, 1921). У большинства таких больных наблюдался выраженный аффект тревоги с двигательным беспокойством, речевым возбуждением.

Сочетание нескольких вариантов бредовой деперсонализации (К. Haug, 1939) у всех больных, наряду со значительным преобладанием аутопсихической формы, не позволило выделить аффективные расстройства, коморбидные каждому варианту бредовой деперсонализации. В отличие от этого, использование, описанных в этой работе, феноменов бредовой деперсонализации (расщепления, перевоплощения и исчезновения) позволило определить аффективные нарушения, коморбидные каждому феномену (см. рисунок 6).

Таким образом, депрессивный синдром достоверно чаще отмечался при феномене исчезновения, чем при феноменах расщепления (p<0,05) и перевоплощения (p<0,01). Маниакальный синдром достоверно преобладал при феноменах расщепления и перевоплощения (p<0,05), чем при феномене исчезновения. Смешанный аффект выявлялся достоверно чаще при феномене расщепления, чем при феномене исчезновения (p<0,05), и несколько чаще, чем при феномене перевоплощения.

У большинства исследуемых больных (79,4% всех больных) бредовая деперсонализация обнаруживалась одновременно с другими формами бреда. Основные бредовые расстройства, коморбидные бредовой деперсонализации, приведены в таблице 20.

Таблица 20. Бредовые расстройства,
коморбидные бредовой деперсонализации

Бред (n=68)	Всего (в %)
Отношения	20,4
Преследования	57,4
Воздействия	44,4
Величия (в т.ч. высокого происхождения)	31,5
Реформаторства	9,3
Чужих родителей	7,4
Ипохондрический	9,3
Мессианский бред	16,7
Самообвинения, самоуничижения	22,2
Любовно-эротический	11,1

 

Как следует из представленных в таблице 20 данных, наиболее часто бредовая деперсонализация сочеталась с бредом преследования (57,4%). В большинстве случаев бред прес­ледования развивался у больных параноидной шизофренией, носил систематизированный характер и включался в паранояльный, галлюцинаторно-параноидный или парафренный синдром. Больные высказывали идеи преследования со стороны спецслужб, инопланетян, высших сил. Бред преследования часто сочетался с бредом воздействия, псевдогаллюцинациями и психическими автоматизмами. В случае парафренного синдрома идеи преследования сочетались с идеями величия, реформаторства, чужих родителей и мессианским бредом. В таких случаях бредовая деперсонализация возникала на фоне уже сформировавшегося высокоструктурированного бреда преследования и тесно переплеталась с его фабулой. Больные рассказывали, что в результате действия спецслужб их «Я» «полностью уничтожено», что под воздействием ФСБ они «попали в параллельный мир преступников», что инопланетяне расщепили их мозг «на две половинки, одна из которых работает в нашем мире, другая — в параллельном» и т.д.

В остальных случаях бред преследования развивался в рамках острого психотического состояния и носил характер острого интерпретативного бреда с нестойкой, несистематизированной фабулой без фиксированной системы доказательств и логических разработок, которая в части наблюдений переплеталась с бредовой деперсонализацией или же существовала совершенно независимо от нее. Он часто сопровождался бредом воздействия и явлениями психического автоматизма, а также псевдогаллюцинациями.

У 44,4% больных бредовая деперсонализация сочеталась с бредом воздействия. В большинстве случаев бред воздействия был связан с бредом преследования и выступал в рамках галлюцинаторно-параноидного синдрома, или же сочетался с псевдогаллюцинациями и психическими автоматизмами в рамках синдрома Кандинского–Клерамбо. Бред воздействия возникал преимущественно на фоне уже имеющейся бредовой деперсонализации, его фабула была, как правило, тесно связана с фабулой деперсонализационных переживаний. Больные были убеждены, что их личность, окружающий мир или тело расщепились, перевоплотились или исчезли под воздействием «экстрасенсорного поля» их родителей, «гипноза» группы врачей, «психотронного оружья», «дьявольской силы» и т.п.

Бред воздействия сопровождался явлениями психического автоматизма (35,3% всех исследованных больных). У больных обнаруживались идеаторные психические автоматизмы (32,4% всех исследованных больных) с переживаниями чуждости своих психических процессов, отнятия или вкладывания мыслей, «разматывания» воспоминаний, чуждости своих снов и эмоций. Значительно реже наблюдались моторные (8,8%) и сенсорные (5,9%) автоматизмы. В отдельных случаях наряду с идеаторными и моторными психическими автоматизмами возникали речедвигательные галлюцинации с насильственным говорением. Наряду с выраженными проявлениями психических автоматизмов, во многих случаях (58,8% всех исследованных больных) обнаруживались переживания открытости мыслей, параллельности течения мыслей, ментизма (малые психические автоматизмы).

У 31,5% больных бредовая деперсонализация сочеталась с идеями величия. Бред величия формировался в рамках острого или хронического парафренного синдрома. Он часто сочетался с мессианским или реформаторским бредом, бредом чужих родителей и высокого происхождения.

Более чем у половины больных с бредовой деперсонализацией (58,8%) наблюдались вербальные (54,4%) и зрительные (11,8%) псевдогаллюцинации, которые могли сочетаться у одного больного. При этом в одних случаях (26,5%) псевдогаллюцинации возникали преимущественно на фоне уже имеющейся бредовой деперсонализации и полностью отражали ее содержание. Исчезновение или ослабление бредовой депер­сонализации сопровождалось исчезновением галлю­цина­торных расстройств. Такой вариант был наиболее свойственен больным с переживаниями расщепления своего «Я», с бредом одержимости (феномен расщепления), реже, он возникал у больных с бредовыми идеями метаморфозы, метаболическим бредом (феномен перевоплощения). В первом случае, на высоте бредовой деперсонализации, больные описывали как «отщепившиеся» части их «Я» беседуют и ссорятся между собой. Во втором –слуховые и зрительные псевдогаллюцинации приближались к галлюцинациям воображения. Больные полностью переносились в иллюзорный мир, видели его в мельчайших деталях, вели беседы с его обитателями. У других больных (32,4%) псевдогаллюцинации не были связаны с бредовой деперсонализацией ни по времени возникновения, ни по содержанию переживаний. В отдельных случаях галлюцинации были единичными и носили «информационный» характер: больным показывали, в кого они «превратятся» в будущем или сообщали смысл произошедших с ними изменений.

У 27,9% больных бредовая деперсонализация сочеталась с сенестопатиями и сенесталгиями. При этом больные жаловались на «странные, теснящие боли в висках», «невыносимые боли в левой половине головы», «кинжальную боль между лопатками», чувство «онемения головы и пальцев», «судорожные подергивания позвоночника» и т.п. Сенестопатии обнаруживались пре­иму­щественно при соматопсихической бредовой депер­со­на­лизации и сочетались с ипохондрическими идеями.

Таким образом, бредовая деперсонализация сочеталась с другими психическими расстройствами, в первую очередь с аффективными. Она проявила высокую коморбидность с депрессивным синдромом, который обнаруживался при бредовой деперсонализации значительно чаще, чем маниакальный и смешанный. Отмечено преобладание тяжелой тревожной депрессии. В большинстве случаев бредовая деперсонализация сочетается с другими формами бреда (преимущественно бредом преследования и воздействия), а также с психическими авто­матизмами, псевдогаллюцинациями и сенестопатиями.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: