Задачи сравнительного изучения русского, белорусского

и украинского именников

1. Имея исконно единый общеславянский, затем восточнославянский, а с принятием христианства (в 988 г.) византийский фонд личных имен, русские, белорусы и украинцы, несмотря на общие антропонимические традиции и тенденции, впоследствии (после 14 века) выработали свои особенности, позволяющие говорить о русском, белорусском и украинском именниках как о самостоятельных антропонимических подсистемах и даже о самостоятельных онимических системах.

2. Для каждого из исторических периодов в жизни восточнославянских народов характерен свой набор сходных и различительных языковых черт, во многом совпадающий с предшествующим периодом, но и заметно отличающийся от него, поскольку онимическая («ономастическая») лексика исключительно чутко реагирует на общественно–политические, социальные и культурные преобразования, настраивая свою систему и ее отдельные компоненты на оптимальное выполнение социального заказа.

3. Восточнославянские антропонимические системы можно изучать в синхронно–сопоставительном и сопоставительно–диахроническом аспектах. Каждый из них имеет свою специфику, а также научную и практическую ценность. Думается, начинать надо с синхронного описания именников, то есть с рассмотрения состава личных имен и характера их функционирования в конкретной исторический период, а затем переходить к прослеживанию их динамики.

Для обработки методики сравнительного анализа генетически тождественных именников целесообразно сосредоточить внимание на сопоставление русского, белорусского и украинского именников нашего времени, в частности, на составе и употребительности современных официальных личных имён, оставляя пока в стороне их сокращенные и иные производные формы, не менее интересные, чем официальные.

4. Фронтальное сравнение именников восточнославянских народов должно включать сопоставление: 1) всего состава имен, бытующих в данный период у изучаемых народов – с показом сходства и различия в наборе имен и их «материальном» оформлении; 2) конкретных репертуаров имен; а) всех жителей того или иного населенного пункта или региона, б) новорожденных избранного хронологического среза (годового, пятилетнего, десятилетнего и.т.д.), в) отдельных социальных групп и слоёв общества; 3) статистической структуры именников, то есть удельного веса и степени употребительности различных групп имён.

5. Для сравнения русского, белорусского и украинского именников можно воспользоваться методикой, апробированной на русском материале (См.: Никонов В.А. Имя и общество, М., 1974. С. 50 – 55; Бондалетов В.Д. Русский именник прежде и теперь // Бондалетов В.Д. Русская ономастика. – Рязань, 1977. – С. 17–30.).

Сравнение именников жителей русских сёл Пензенской обл. (брались с. Лермонтово Белинского района и с. Веселовка Терновского района), удалённых друг от друга на 100 км.) показывает, что в них мужские именники сходны на 74 проц., а женские – на 71 проц. (и соответственно различны на 26 и 29 проц.). Два районных центра (с. Терновка и с. Поим той же обл.), находящиеся в 50 км. друг от друга, по составу и употребительности имён отличаются на 23 проц.

Следует однако подчеркнуть, что «расстояние» между именниками не в полной мере обусловлено степенью удаленности соответствующих населенных пунктов. Бывает так, что именники соседних сел «дальше» друг от друга, чем именники удаленных регионов. Напр., «расстояние» в именах женского населения с. Ушинки и с. Большой Ижморы одного и того же Земетченского р–на Пензенской обл. равно 32 проц. В Ушинке часты имена: Евдокия, Любовь, Марфа, Раиса, а в Большой Ижморе – Александра, Антонина, Валентина, Екатерина, Мария и др.

Не менее показательно сравнение именников новорожденных (берем, как правило, пятилетние срезы – за 1971 – 1975 гг.). Так, г. Сердобск Пензенской обл. и г. Ржев Калининской обл. отличаются в мужском именнике на 18 проц., в женском – на 21 проц. Примерно такое же «расстояние» в именниках новорожденных Сердобска и г. Полевского Свердловской (ныне Екатеринбургской) обл. (18 проц. в мужском и 20 проц. в женском).

6. Сопоставление именника русских детей 1971 – 1975 гг. рождения г. Сердобска и белорусских г. Сморгони Гродненской обл. БССР обнаруживает более высокий уровень расхождений – 35 проц. для мальчиков и 27 проц. для девочек. В Сердобске более популярны, чем в Сморгони, имена: Алексей (на 5,7 проц.), Валентин (на 5 проц.), Евгений (на 2,7 проц.), Роман (на 5 проц.), Юрий (на 3,8 проц.), Ирина (на 4,3 проц.), Любовь (5,8 проц.), Марина (на 2,2 проц.), Татьяна (на 3,6 проц.); в Сморгони, напротив, выше популярность имен: Александр (на 8,8 проц.), Виктор (на 4,8 проц.), Иван (на 2 проц.), Николай (на 1,3 проц.), Сергей (на 3,5 проц.), Алла (на 3,6 проц.), Жанна (на 2,5 проц.), Инна (на 2,4 проц.), Наталья (3,6 проц.), Ольга (на 2,3 проц.) и др. В Сердобске в названные годы использованы для наречения имена (причем некоторые довольно широко): Артем, Герман, Григорий, Денис, Константин, Марат, Милан, Феликс, Юрий, Яков, Ярослав; Алена, Альбина, Анастасия, Вероника, Диана, Лада, Маргарита, Олеся, Снежана, Эльмира, Юлия, а в Сморгони нет. Зато здесь видим имена, которыми не воспользовались, сердобские родители: Арнольд, Геннадий, Георгий, Иван, Иосиф, Кирилл, Леонид, Ренат, Станислав, Александра, Алла, Виктория, Зина, Инесса, Инна, Леопольда, Майя, Элеонора, Янина.

Показатели, близкие к белорусско–русским, дает сравнение русского и украинского именников (городов Чернигова, Севастополя и Артемова Донецкой обл.).

7. Если в конкретном наборе имен и их употребительности восточнославянские именники отличается примерно на одну треть (35 проц. и выше), то в статистической структуре они обладают гораздо большим единством. В частности, относительно близки у русских, белорусов и украинцев проценты лиц, обслуживаемых а) всем частыми (с коэффициентом выше среднего) именами, б) десятком наиболее частных имен, в) пятеркой самых частных имен.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: