И.Б. Пестель – Павлу Пестелю.

№ 9[40]

С[анкт-]Петерб[ург], 18 июля 1813

Последнее письмо, которое я написал вам, дорогой Поль, датировано 8-ым сего месяца № 8. С тех пор я имел удовольствие получить два ваших письма, № 4 от 9-го июня, которое г[осподи]н Томилов вручил мне лично, и № 9 от 24 июня от г[осподи]на Марченко(*1). Оба письма доставили мне огромное удовольствие, и я тороплюсь на них ответить. Тысяча благодарностей, мой милый Друг, за все пожелания, которые вы мне сделали по поводу моих именин. Я знаю ваши нежные чувства ко мне, и я совершенно убежден в искренности ваших пожеланий. Я сделал такие же горячие пожелания в тот же день вам, мой милый Друг. Каждый день я поручаю вас покровительству Всевышнего. Он единственный покровитель для человека чести и совести. Люди, разумеется, таковыми не являются. Отдавая должное действительным заслугам человека чести, патриота, который ревностно служит отечеству, они, по существу, его не любят. Вот весьма грустный опыт, который для меня подтверждается каждый день, и к которому вы должны привыкнуть со временем, мой милый друг. Так как вы тоже человек чести и, следовательно, //л. 21 об. верный слуга вашего Отечества и усердный подданный вашего государя. Вы провели день 24-го июня (день, когда вам исполнилось 20 лет) в одиночестве. Вы предались размышлениям, и мне кажется, что я читаю в вашем сердце. Я думаю, что среди многих размышлений, которым вы предавались, вы думали также, что не так уж блестяще быть подпоручиком в вашем возрасте. Если вы сравните себя со многими другими, которые вас не стоят, и о которых можно сказать в подметки вам не годятся[41] - вы часто найдете, что вы остались в задних рядах. – Всегда так случалось и со мной, несмотря на это я всегда находился по прошествии некоторого срока наравне со многими, имевшими сильных и влиятельных покровителей - которые совершили все необходимые низости, чтобы преуспеть, и единственное, в чем я был также всегда выше их, это то, что меня уважали повсюду, где бы я ни появился, и что я мог уважать сам себя, а они, напротив, //л. 24 чувствовали во всех значительных случаях мое превосходство, которое происходило не от моего высокомерия (которого я не знаю), но мое внутреннее достоинство производило на них такое действие. Существуют ли ранги и награды, которые стоили бы этого чувства, так необходимого для человека чести. Выполняйте всегда ваш долг, подобно ему[42]. – Поручите себя воле Всевышнего, и будьте уверены, что все, что может быть вам полезно, придет к вам в тот момент, когда вы меньше всего этого ожидаете. – Подробности, которые вы сообщаете о вашей службе в целом, и частности, касающиеся некоторых личностей, наиболее отличившихся по военной службе, хорошо подтверждают, что настоящая заслуга везде находит завистников и всегда с трудом пробивает себе дорогу, но поверьте мне, дорогой Друг, что в конце концов она одерживает верх. Опыт достаточно это подтверждает в течение этой войны. Я не вхожу ни в какие объяснения этих подробностей из предосторожности. Я удовольствуюсь тем, что скажу, что я ежедневно вижу //л. 24 об. в гражданской службе то, что вы наблюдаете теперь в военной. Вспомните, мой друг, то, что я вам так часто повторял, что необходимо привыкнуть к субординации и уметь подчиняться даже тем начальникам, которых вы не можете уважать. Вы меня понимаете и знаете, что это никоим образом не касается вашего теперешнего начальника, который пользуется всеобщим уважением, и которому всякий человек чести отдает должное как человеку чести, который спас свое отечество, оказав ему услугу, которую оно никогда не может забыть. Вот, мой милый Друг, все, что я могу ответить вам на ваше письмо № 4, которое мне вручил Томилов.

У нас говорят только о мире(*2). Никто из правильно мыслящих его не желает из опасения, что он будет благоприятен лишь в настоящий момент, а не впоследствии. Как доверять словам и договорам чудовища, которое побеждает лишь коварством и самым отвратительным деспотизмом. Он в момент заключения договора думает лишь о том, как извлечь пользу, в то время когда //л. 22 его союзники будут считать его своим другом. Большая часть его друзей понесла самые большие потери и была совершенно разорена во время их союза с этим чудовищем. Будем же молить Бога. – Лишь Он один может положить конец бедствиям, которыми переполнилась вселенная с тех пор, как это чудовище управляет Францией!!!

Воло писал нам в последнюю очередь из Слонима(*3) 3-го сего месяца. Он удручен тем, что остается в резерве по приказу ген[ерала] Кологривова(*4). Несмотря на то, что он превосходно его принял по рекомендации кн[язя] Лобанова(*5), который взял Воло под свое особое покровительство и который ответил мне на мое письмо, где я его ему рекомендовал, весьма удовлетворительным образом. Мне было бы крайне приятно, если бы он мог находиться вместе с вами подле вашего Графа. Но я боюсь, что будет трудно это устроить – по этой причине. Воло – плохой эконом, он купил двух лошадей за 800руб. в Белостоке(*6) и, как он говорит, прибыв с этими лошадьми в Слоним, он предполагает, что это будут упряжные лошади. – Если так, то какая огромная цена!!! Он заказал себе воротник и //л. 22 об. панталоны в Белостоке, хотя он был полностью одет и экипирован здесь. Таким образом у него осталось лишь несколько рублей серебром. – Вы видите, мой милый друг, что он не умеет вести дела так, как вам это удается. Еще одна причина желать, чтобы он находился вместе с вами и под вашим руководством. Я действительно тронут вашей братской нежностью по отношению к Воло. Он пишет в своем письме, что у них также говорят постоянно о мире, и он этим раздосадован, так как ему любопытно было бы подвергнуть свою храбрость испытанию. – Вот его собственные слова. Когда будет из чего, я пошлю вам денег, мой дорогой Поль.

Если граф Витгенштейн не сможет взять к себе Воло – не смог ли бы это сделать князь Репнин(*7)? Я препоручаю это дело на ваше усмотрение и на ваше умение.

Я не пишу вам ничего о нашей скромной семье – Маменька взяла на себя сообщить вам все подробности. Мы все здоровы. Мы хорошо проводим время в деревне, Александр и Софи в особенности этим довольны. //л. 23

Я по-прежнему посылаю вам письма через Марченко[43], поступайте и вы так же. Это наиболее верный способ, так как мы не потеряли ни одного письма, таким образом пересланного.

Прощайте, мой милый Друг. Я прижимаю вас к сердцу, обнимая вас и благословляя всей душой, в которой вы занимаете весьма почетное место.

Р.

Р.S. Смерть моего кузена Крок(*8) доставила мне весьма чувствительное горе. Это был благородный человек, один из тех наших родственников, которые делают нам честь. Чего нельзя сказать про многих из них.

Мой брат Никол[ай] Борис[ович] просит меня передать вам уверения в его нежных к вам чувствах. Андрей Борис[ович] был представлен к новой награде, так как он отличился в одной из компаний на Кавказе(*9). Вот письмо для г[осподи]на Чагина(*10) в ответ на то, которое вы мне послали и которое я доставил.

 

ГА РФ. Ф. 48. Оп. 1. Д. 477. Ч. 1. Пап. 2. Лл. 21 – 23.

______________________

(*1) В "Санкт-Петербургских ведомостях" от 15 июля 1813 г. среди прибывших в столицу с 9 по 13 июля упомянут и И.В. Томилов, аудитор лейб-Гусарского полка, прибывший "из Рейхенбаха". В Рейхенбахе к началу перемирия находились российская гвардия и гренадерский корпус. Во время перемирия в газете упоминаются и другие военные чиновники, прибывшие из действующей армии - по-видимому, по делам своих полков.

(*2) Слухи о скором заключении мира во время летнего перемирия 1813 г. имели источником, в частности, активно предлагаемое в это время Австрией посредничество в мирных переговорах. Эти действия в немалой степени были предприняты с тем, чтобы сделать удобнее переход Австрии в антинаполеоновскую коалицию. В процессе переговоров с монархами союзных держав были выработаны такие условия мира, которые Наполеон не пожелал принять. Позже, в последний день перемирия, 10 августа, он послал депешу о принятии части условий, а 14 августа согласился на все условия, но время было упущено: за два дня до этого Австрия уже официально объявила о вступлении в войну против Наполеона.

(*3) Слоним - уездный город Гродненской губернии (с 1801 г.), находился на землях, присоединенных к России в конце XVIII в. по третьему разделу Польши. Находился на тракте Петербург – Варшава. Ныне – райцентр Гродненской области Белоруссии.

https://commons.wikimedia.org/wiki/Category:Church_of_the_Immaculate_Conception_of_Blessed_Virgin_Mary_and_the_convent_of_Bernardine_in_Slonim#/media/File:S%C5%82onim,_Panaso%C5%ADka._%D0%A1%D0%BB%D0%BE%D0%BD%D1%96%D0%BC,_%D0%9F%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%BE%D1%9E%D0%BA%D0%B0_(B._Weinstein,_1918).jpg

- вид города в начале XX в.

(*4) Кологривов Андрей Семенович (1774 или 1775 – 1825) – русский военный деятель, с 1807 г. – генерал от кавалерии. Уже в начале своей службы, к концу 1780-х годов, он оказался под началом цесаревича Павла Петровича и с тех пор пользовался его расположением. После воцарения Павла I его ждал стремительный карьерный взлет: за 20 дней он был повышен от премьер-майора до генерал-майора и назначен шефом лейб-Гусарского и Казачьего полков. При свержении Павла I был ненадолго арестован, но впоследствии продолжал командовать гвардейской кавалерией в кампаниях 1805 – 1807 гг. В 1807 г. вышел в отставку; в октябре 1812 г. вернулся в службу, был назначен командующим кавалерийскими резервами действующей армии и оставался в этой должности до окончания войны.

(*5) Лобанов-Ростовский Дмитрий Семенович (1758 – 1838) – русский военный и государственный деятель, генерал от кавалерии. Служил с 1770-х годов, участвовал в войнах с Турцией и польской кампании. При Павле I получил вначале различные почести, потом отставку. В 1806 г. вернулся на службу, участвовал в переговорах о заключении Тильзитского мира и подписал его (вместе с князем Куракиным) от имени России. С 1809 г. вернулся в армию. С начала войны 1812 г. занимался формированием резервов для действующей армии, в начале 1813 г. был назначен главнокомандующим Резервной армии (то есть являлся начальником генерала Кологривова). Впоследствии, с конца 1813 г. назначен членом Государственного совета, в 1817-1827 гг. - министр юстиции; был генерал-прокурором Верховного уголовного суда по делу декабристов.

(*6) Белосток – город на северо-востоке Польши, был присоединен к России в 1807 году по условиям Тильзитского мира, являлся центром отдельной области, с 1842 года – уездный город Гродненской губернии. Также находился на тракте, ведущем из Петербурга в Варшаву. (В настоящее время – центр Подляского воеводства в Польше.)

http://fb.ru/misc/i/gallery/41970/1375135.jpg

- вид города

(*7) Репнин-Волконский Николай Григорьевич (1778-1845) – урожденный князь Волконский, унаследовал фамилию своего деда по матери, фельдмаршала князя Н.В. Репнина, не оставившего мужского потомства. В военной службе – с 1790-х годов. В Аустерлицком сражении, командуя одним из эскадронов Кавалергардского полка, был ранен и попал в плен, затем отправлен Наполеоном к Александру I для переговоров. Вышел в отставку, исполнял в 1809-1810 гг. дипломатические поручения. В 1812 г. вновь поступает на военную службу, командует 9 кавалерийской дивизией в корпусе графа Витгенштейна. В весенней кампании 1813 г. командовал авангардом армии Витгенштейна, занял Берлин.

Впоследствии, с октября 1813 г. – генерал-губернатор Саксонии, много сделавший для восстановления этих земель. По возвращении в Россию был назначен в 1816 г. губернатором Малороссии и оставался в этой должности до выхода в отставку в 1836 г.

Был с 1802 г. женат на Варваре Алексеевне Разумовской (1778-1864). В походах она следовала за мужем и заботилась о раненых, впоследствии до конца своей жизни занималась благотворительностью. (См. о ней примечание 3 к письму от 26 августа/7 сентября 1805 г.)

(*8) Вероятно, речь может идти о смерти упомянутого в письме от 7 июля «Ивана Карловича», предположительно отождествленного нами с генерал-майором Иваном Карловичем Кроком. (См. примечание 12 к соответствующему письму). В какой точно степени родства состоял «кузен Крок» с семейством Пестелей – неизвестно.

(В ВД Т. 22 высказывается предположение, что речь идет о смерти «одного из родственников, проживавших в Саксонии, и известие о его смерти было получено от Павла» (с. 95). Однако Павел находился в это время не в Саксонии, а в Пруссии, военные действия в Саксонии начались после перемирия. Кроме того, семейство Крок, в отличие от Пестелей, не имело отношения к Саксонии, поскольку происходило из прибалтийских немцев. Кроме того, «Иван Карлович» в этих комментариях ранее был ошибочно назван Альбрехтом.)

(*9) В это время Андрей Борисович Пестель, назначенный в начале 1812 г. шефом Тифлисского пехотного полка, находился вместе с полком на Кавказе, участвуя в войне с Персией 1804 – 1813 гг., причиной которой послужило присоединение Восточной Грузии к России в 1801 г. К началу русско-турецкой войны 1806 г. Россия подписала с Персией перемирие, и воцарилось длительное затишье, однако с началом 1812 г. военные действия возобновились, персидская армия вторглась на приграничные территории и заняла несколько крепостей. Осенью 1812 г. русские войска разбили превосходящие силы персов, весной 1813 г. наступление продолжилось. Шах, опасавшийся дальнейшего продвижения русских, вступил в мирные переговоры; мир был заключен осенью 1813 г. Андрей Борисович участвовал в наступлении весны 1813 г. и нескольких его сражениях, орден Св. Анны 2 степени он получил за продолжавшееся более пяти часов сражение с персидскими войсками под начальством эриванского сардаря Гуссейн-Хана при Карабюрки.

(*10) Чагин Петр Николаевич (1783 – после 1840) происходил из костромских дворян. Службу начал в 1798 г. рядовым Семеновского полка. К 1800 г., дослужившись до поручика, перешел в гражданскую службу, служил в Костромской губернии, затем в Военном министерстве. В августе 1812 г. вступил в Петербургское ополчение и был назначен адъютантом П.Х. Витгенштейна. К концу кампании, оставаясь в той же должности, перешел в лейб-гвардии Гусарский полк. Участвовал во многих сражениях кампаний 1812 – 1814 гг., был ранен, дошел до Парижа, в 1815 г. вышел в отставку чине майора.

Впоследствии перешел в гражданскую службу, был в 1823 г. отстранен от нее, официально по подозрению во взяточничестве, но, по словам самого Чагина, причиной была публикация его сатирического стихотворения, намекавшего на министра финансов Гурьева и его чиновников.

В 1826 г. ему было разрешено вступить в Кавказский корпус обер-офицерским чином. В 1827 г. в III отделении началось разбирательство по информации, будто бы у Чагина хранились бумаги Пестеля и даже «Русская правда». Источником послужили разговоры его московских знакомых. В итоге в бумагах Чагина была найдена только одна записка Пестеля – 1818 года, о возвращении долга. Сам Чагин отвечал на заданные вопросы: «когда оба они стояли на одной квартире во время бытности их адъютантами графа Витгенштейна, то видав, что Пестель писал еще с 1814 года чрезвычайно много и показывал ему иногда сочиненные об образовании и перемене в составе войск, на которые он, Чагин, не обращал особенного внимания».

Вскоре покинул Кавказский корпус. В 1834 г. его имения (около 300 душ крестьян) были проданы за долги. К концу 1830-х гг. вновь поступил в военную службу, и к 1840 году, когда ему было уже за 50, вновь дослужился до чина штабс-ротмистра.

Был женат.

(Г. Чагин, А. Кубарев. Чагины. 600 лет на службе России. М., 2015. С. 177-184. А.В. Семенова. Из истории борьбы III отделения с отголосками движения декабристов (Дознание о П.Н. Чагине – товарище П.И. Пестеля по военным походам 1813-1814 гг.)// Проблемы истории общественной мысли и историографии. М., 1976. С. 61-65.)

 

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: