Часть I. Ипостасные домены человека

Стр 1 из 8Следующая ⇒

ДУША ЧЕЛОВЕКА

(Опыт православной философской антропологии)

Санкт- Петербург

2008 г

Оглавление

От автора

Часть I. Ипостасные домены человека.

Введение

Глава I Метафизические аксиомы о человеке.

Глава II Общие понятия об ипостасных доменах человека.

1. Врожденные законы человека.

1.1.Врожденные аксиомы разума.

1.2. Врожденная нравственность.

1.3. Врожденные мистические состояния.

2. Основополагающие субстанции человека.

3. Пространство доменов.

Часть II. Основы мистической жизни православного мирянина.

1. Мистик или человек мудрый.

1.1. Мистический домен человека.

1.2. Мистический слух, богомыслие и память Божия.

1.3. Бдение и трезвенность.

1.4. Молитва и бесстрастие.

1.5. Безмолвие и уединенность.

1.6. Страх Божий, незримое присутствие и воздержание

1.7. Общие особенности мистического домена.

1.8. Мужская и женская мистика.

Заключение.

Часть III. Перед Лицом Отца Небесного.

1. Отчий домен человека.

2. Доверие и искренность.

3. Благочестие и долготерпение.

4. Авторитет и повиновение.

5. Долг и уверенность в себе.

6. Упование на Господа и избранничество.

7. Общие особенности личностных чувств к Отцу Небесному.

4. Сознание (чувство) метафизического единства и основополагающие

ценности человека.

Часть IV. Философ (умозритель) нашей души

1. Разумный домен человека).

2. Чувство (субстанция) абсолютного и логосы человека.

3. Догматическое чувство

4. Сознание (чувство) метафизического единства и основополагающие

ценности человека.

5. Историческое сознание (чувство) и врожденная идея станов

Послесловие

От автора

Я продолжаю философские рассуждения о человеке с православных позиций, начатые мною в книге «Шестоднев о человеке». В ней я сформулировал основные метафизические истины (догматы) о человеке. В настоящей книге я продолжаю свои метафизические рассуждения, касаясь уже непосредственно души человека. Рассуждения о тонком теле и теле человека составят предмет моих последующих книг.

В основу этой книги положены доклады, прочитанные мною в Русском Философском Обществе в 2006-2008 гг., а также на конференциях и семинарах Собора православной интеллигенции, и опубликованные затем в журнале «Русское самосознание» («№№12-14).

Выражаю благодарность коллегам по Русскому Философскому Обществу и Собору православной интеллигенции за глубокие и всесторонние обсуждения моих докладов.

Особую благодарность выражаю Людмиле Павловне Долговой, подготовившей это издание.

Часть I. Ипостасные домены человека

Введение

очему люди плохо понимают друг друга, а нередко и самих себя? И это касается многих, в том числе и православных христиан. И что особенно важно для нас, они расходятся в понимании того, что есть Церковь и Православие, что есть Нация и Родина.

М. А. Новосёлов еще в дореволюционное время нашей истории писал: «Идет спор о христианстве. Одни утверждают, что христианство адогматично; другие – что оно мистично; третьи – что в нем существенно нравоучение; четвертые – что оно догматично и мистично, но вовсе не этично (безразлично к добру и злу, аморально), пятые – что христианство прежде всего догматично, а затем этично… Это выделение лишь некоторых черт из целостного образа истины порождает странные недоразумения. Так, например, усиленное подчеркивание в христианстве этического элемента одними со стороны других». [1, c. 9]. Это мы наблюдаем и в наше время. Николай Сомин в статье «Служите друг другу» пишет: «Царство Божие есть Царство любви. И потому в него войдут не аскеты, не мистики и созерцатели и не строгие исполнители уставов, а те, кто умеет любить» [2, c. 25]. А вот иеромонах Петр (Серегин) утверждает, что «Аскетика и христианство – неотделимые друг от друга понятия. Христианство без аскетики, как подвига за чистоту души и тела, – немыслимо…Степень христианского воздержания определяет принадлежность человека к Церкви Христовой» [3, с. 62, 63].

Похожая картина наблюдается и в понимании русскости. Одни утверждают, что русский –это синоним православности, другие – что это человек овладевший русской культурой, третьи – что это те, кто считает себя русским.

Основная причина этих споров состоит в субъективном восприятии человека или в суженном понимания всей его полноты, в сведении человека применительно только к себе, только к своему ярко выраженному мистику, моралисту, труднику, гностику или догматисту. В то время как каждый человек в полноте своей состоит из девяти автономных частей или можно сказать, в нём живет девять ипостасей, каждая со своими качествами или способностями.

И. В. Гёте написал об этом так: «В человеческом духе, как и во всей вселенной, нет ничего ни вверху, ни внизу. Все требует равных прав по отношению к общему центру, скрытое существование которого и обнаруживается как раз в гармоническом отношении к нему всех частей… Мы отлично знаем, что в отдельных человеческих натурах обыкновенно обнаруживается перевес какой-нибудь одной способности (ипостаси) и что отсюда необходимо проистекает односторонность воззрений, так как человек знает мир только через себя и потому в наивном самомнении полагает, что мир и построен через него и ради него. Именно по этой причине свои главные способности он ставит по отношению к целому во главу угла. А чего у него меньше, то ему хотелось бы совсем отвергнуть и изгнать из своей собственной цельности. Кто не убежден в том, что все проявления человеческого существа он должен развить до полного единства, какое бы из этих свойств ни преобладало у него, тот будет все время изводиться в печальной ограниченности и никогда не поймет, почему, у него столько упорных противников и почему он иной раз оказывается даже собственным противником»
[4, c. 285-286]. И. В. Гёте не рассматривает вопрос, какие это способности и сколько их в человеке.

М. А. Несмелов в упомянутой выше статье говорит о трех аспектах христианства, когда утверждает: «Христианство и догматично, и этично и мистично. Эти три элемента так крепко, так сказать, органически связаны между собой, что нельзя тронуть одного, чтобы не задеть двух других. Пренебрегать или исказить, сознательно или бессознательно, один из этих элементов христианского учения – это значит неизбежно исказить два других» [1, c. 10].

Сколько же этих способностей в человеке, и какие элементы христианства обязательны и самостоятельны, а какие второстепенны и производны, наконец, как привести эти аспекты к единству или гармонии? Этим вопросам мы и посвятим дальнейшее наше рассуждение.

Литература

1. М.А. Несмелов, «Догмат и мистика», М., 2003

2. «Православная беседа, №3, 2004 г.

3. А. Ухтомский. «Заслуженный собеседник», Рыбинск, 1997 г.

4. И.Ф. Гёте, «Избранные произведения».

5. ВРХД № 137, Париж, 1982.

6. Русское самосознание № 9, С-Пб, 2002 г.

7. Русское самосознание № 10, С-Пб, 2003 г.

8. Л.М.Лопатин. «Статьи по этике», С-Пб., 2004 г.

9. Л.М.Лопатин «Аксиомы философии», М., 1996 г.

10. К.Г..Юнг. «Синхронистичность», М., 1997 г.

11. А.Ухтомский, «Доминанта души», Рыбинск, 2000 г.

12. Протоиерей Дмитрий Смирнов. Проповеди –3, М., 2004.

13. Святитель Игнатий (Брянчанинов). «Слове о человеке», С-Пб, 1993 г.

14. Архимандрит Киприан «Антропология Св.Григория Паламы», Париж, 1950 г.

Ипостасные домены человека

( Часть первая. Домены души)

Введение

Похожая картина наблюдается и в понимании русскости. Одни утверждают, что русский – это синоним православности, другие – что это человек овладевший русской культурой, третьи – что это те, кто считает себя русским.

2. Основная причина этих споров состоит в субъективном восприятии человека или в суженном понимания всей его полноты, в сведении человека применительно только к себе, только к своему ярко выраженному мистику, моралисту, труднику, гностику или догматисту. В то время как каждый человек в полноте своей состоит из девяти автономных частей или можно сказать, в нём живет девять ипостасей, каждая со своими качествами или способностями.

Литература

15. М.А. Несмелов, «Догмат и мистика», М., 2003

16. «Православная беседа, №3, 2004 г.

17. А. Ухтомский. «Заслуженный собеседник», Рыбинск, 1997 г.

18. И.Ф. Гёте, «Избранные произведения».

19. ВРХД № 137, Париж, 1982.

20. Русское самосознание № 9, С-Пб, 2002 г.

21. Русское самосознание № 10, С-Пб, 2003 г.

22. Л.М.Лопатин. «Статьи по этике», С-Пб., 2004 г.

23. Л.М.Лопатин «Аксиомы философии», М., 1996 г.

24. К.Г..Юнг. «Синхронистичность», М., 1997 г.

25. А.Ухтомский, «Доминанта души», Рыбинск, 2000 г.

26. Протоиерей Дмитрий Смирнов. Проповеди –3, М., 2004.

27. Святитель Игнатий (Брянчанинов). «Слове о человеке», С-Пб, 1993 г.

28. Архимандрит Киприан «Антропология Св.Григория Паламы», Париж, 1950 г.

Глава III. Пред Лицом Отца Небесного ^{^[1]}.

«Если не обратитесь, и не будете как дети,

не войдете в Царство Небесное» (Мф.18.3).

«Выйдите из среды их и отделитесь… и
Я приму вас. И буду вам Отцом и

вы будете Моими сынами и дщерями,

говорит Господь Вседержитель»

(2 Кор 6: 17-18).

Отчий домен человека

1.1. Согласно антропологическому догмату (аксиоме) о троич-ности начал человека: сущности, личности и жизненности и о девяти доменах [1], каждый человек состоит из девяти «частей» или доменов:

· отчего, мистического и разумного в душе;

· христологического, сакрально-мифологического и художественного в тонком теле;

· харизматического, эстетического и социально-хозяйственного в теле.

О мистическом домене я писал ранее [2] и докладывал на заседании РФО в 2005 г. К характеристике отчего домена приступаю сейчас, используя «мысли православного», опубликованные мною раньше [3].

Давая характеристику доменам [1] я выделял в них главную (основополагающую) субстанцию или дар Божий человеку, врождён-ные законы – аксиомы (нравственности, разумности, аскетики и т.д.) и свое пространство действия со своими «чувствами» или субстанциями второго порядка.

Характеристике этих «констант» отчего домена и посвящено дальнейшее рассуждение.

1.2. С чего начинается личность человека? С ответа на вопрос: чей он сын? И родителей своих должен чтить человек, ибо они дали ему жизнь, вырастили и воспитали. Отец же Небесный дал нам всё: настоящую и будущую жизнь, т. е. бессмертие, Свою любовь и заботу, царское достоинство человека на земле, талант или таланты. Что может быть больше?

Сынами Отца Небесного следует считать тех людей, которые сознательно стремятся всегда, везде и во всём исполнять волю Отца Небесного. Не вера, не разум, а субстанция свободы как дар Божий – «вечный двигатель» этой части нашей души. Прот. Дмитрий (Смирнов) говорит об этом так: «Один из главных даров, который дал Бог человеку, дар совершенно Божественный, – это свобода. Господь не может её отнять, потому что, если бы Он взял у нас свободу, мы бы уже были не людьми, а животными» [4]. В «биологическом мире, – пишет Г. П. Федотов, – господствуют железные законы: инстинктов, борьбы видов и рас, круговой повторяемости жизненных процессов. Там, где всё до конца обусловлено необходимостью, нельзя найти ни бреши, ни щели, в которую могла бы прорваться свобода. Где органическая жизнь приобретает социальный характер, она насквозь тоталитарна. У пчёл есть коммунизм, у муравьев есть рабство, в звериной стае абсолютная власть вожака» [5]. Я сейчас не останавливаюсь на том, с чем ещё связывают свободу человека: с Божественной Благодатью как свт. Игнатий (Брянчанинов) или с культурой, обществом, экономикой. Так Г. П. Федотов, относя свободу к самым высоким стремлениям человека, связывал её с культурой: «Человек становится вполне человеком только в процессе культуры, и лишь в ней, на её вершинах, находят своё выражение его самые высокие стремления и возможности» (Там же).

Главное для нас сейчас это уяснить, что свобода это не столько свобода выбора, не столько способность следовать нормам и осуществлять заданную цель, а прежде всего, особое качество человека или дар Божий и, значит, способность творить совершенно новую жизнь. Последнее хорошо понимал Н. А. Бердяев, когда писал: «Свобода – первоисточник, внутренняя энергия. Человек есть существо, действующее не по целям, а в силу заложенной в нём творческой свободы и энергии и благодатного света, озаряющего его жизнь», «Настоящая свобода обнаруживается не тогда, когда человек должен выбирать, а тогда, когда он сделал выбор. Свобода есть внутренняя творческая энергия человека. Через свободу человек может творить совершенно новую жизнь, новую жизнь общества и мира» [6].

1.3. Если ум человека должен быть Умом Божиим, слово – Словом Божиим, дух соединен с Духом Божиим, как писал об этом свт. Игнатий (Брянчанинов), то свобода человека должна соединяться с Волей Отца Небесного. «Ум человека, – пишет святитель, – должен стать Умом Божиим, слово – Словом Божиим, дух его должен быть соединен с Духом Божиим, его качества должны быть Богоподобными. Вселение Бога в человека есть вместе и теснейшее соединение Бога с человеком; человек-тварь соделывается причастником Божественного естества! К такому состоянию призваны все мы Творцом при сотворении, в прародителях наших, как возвестил Сам Творец: Аз рек: бози есте (Пс 81: 6). В таком состоянии находился наш праотец немедленно по сотворению его» [7]. Из сказанного следует, что только христиане, осознавшие себя сынами Отца Небесного становятся подлинно свободными людьми, живущими в законе свободы, творчества, заповедей Божиих и сыновства Отцу Небесному.

1.4. В философских категориях свобода есть субстанция, а значит, она не определима конкретно, о ней нельзя сказать, что это такое, ибо она выражается в человеке не прямо, а через свои проявления, действия, состояния. Л. М. Лопатин так определил принцип субстанциональности: «во всяком действии, явлении и состоянии что-нибудь действует, является и испытывает состояния». Вот этим «что-то» в отчем домене является свобода (в мистическом – вера, в сакральном – надежда, в христологическом – верность).

1.5. Имеет ли свобода ограничения или она безгранична? Каждая субстанция имеет ограничения внутри своего домена, данные нам Творцом, которыми определяется функциональность этих субстанций. Без этих ограничений субстанции деградируют, точнее человек деградирует в этом домене. Тогда вера являет себя в мистицизме, ум – в гностицизме, свобода превращается в произвол.

Каковы ограничения свободы в отчем домене?

Во-первых, все мы дети Отца Небесного, плохие или хорошие, сознающие это или нет, но всё равно дети. Даже те, которые считает себя атеистами, есть лишь блудные сыновья и они всегда имеют возможность возвратиться к Любящему Отцу. Другими словами, наше сыновство неотменимо, и тут мы несвободны, что впрочем, касается и нашего сыновства у земных родителей и своей нации.

Человек не свободен и в том, что дано ему Отцом Небесным для жизни, т. е., не свободен в тех дарах Божественной Благодати, которые он получил при сотворении. В личностном начале человеке это, прежде всего, талант или таланты, а также десять ветхозаветных заповедей. Тот факт, что это всё, как и свобода, заложено в нашей душе или правильнее говорить составляет нашу душу, и дало право говорить блаж. Августину, что душа по природе христианка.

Иисус Христос неоднократно напоминал об ответственности за таланты и дары, полученные нами от Бога: «человек, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение своё. И одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился. Получивший пять талантов, употребил их в дело и приобрел другие пять талантов. Точно так же, и получивший два таланта, приобрел другие два. Получивший же один талант пошел и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчёта. И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: «господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них». Господин его сказал ему: «хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего». Подошел также и получивший два таланта и сказал: «господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них». Господин его сказал ему: «хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего». Подошел и получивший один талант и сказал: «господин! Я знал тебя, что ты человек жестокий, жнёшь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал; и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твоё». Господин же его сказал ему в ответ: «лукавый раб и ленивый! Ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим; и я, придя, получил бы мое с прибылью. Итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов. Ибо всякому имеющему дается и приумножится; а у неимеющего отнимется и то, что имеет. А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов». (Мф.25, 14-30). О том же говорится и в притче о десяти минах. ( Лк.19, 12-26).

1.6. Можно ли назвать нашу несвободу от сыновства, заповедей и талантов ограничением свободы? Конечно, нет. Каждый дар Божий и соответствующее ему качество человека имеет свое пространство действия. Так и свобода. Но что существенно отметить, так это то, что соединение нашей свободы с Волей Отца Небесного избавляет нас от власти над нами рока, судьбы, фатума и прочих обязательных языческих атрибутов жизни, также, как и от сотен предписаний иудейства, а в наши дни и от многочисленных запрещений тоталитарных государств. А из этого следует, что только христиане, осознавшие себя сынами Отца Небесного, становятся подлинно свободными людьми, живущими в законе свободы, творчества, заповедей Божиих и сыновства Отцу Небесному.

Возвращаясь к притче о талантах, следует сказать, что пять талантов получают при рождении от Отца Небесного духовные люди, два – идеально-душевные, один – земные или плотские. Человек существует в трех состояниях: духовном, идеально-душевном и плотском. «Три состояния жизни признает разум, пишет прп. Никита Стифат, – плотское, душевное и духовное. Каждое из них имеет свой собственный строй жизни, отличный сам по себе и другим неподобный» [8].

Духовными я называю тех людей, для которых преобладающим является духовное состояние, соответственно идеально-душевными и земными тех, для которых преобладающими являются идеальное и плотское состояние жизни. Замечу, никто не лишен этих состояний вообще, но люди разняться по превалирующему в них состоянию. Отсюда следует вывод: «умные» люди, получившие пять талантов – прирожденные богословы, получившие два талант – философы и учёные, получившие один талант – техники. Люди с живописным талантом это соответственно: иконописцы, художники и дизайнеры (ремесленники). Дальше каждый может продолжить самостоятельно. Наше сыновство на земном (плотском) уровне связано с нашим сыновством у земных родителей. На идеально-душевном уровне мы сыны Отечества (Нации). Первым кто осознал это у нас был Петр Великий. Недаром он так ценил звание «Отец Отечества», которое ему присвоил сенат. С него же цари-императоры России начали служить, а не царствовать на троне. Для нас существенно здесь то, что свобода не затрагивает нашего сыновства ни на каком уровне. И тот, кто не осознает себя сыном Отчества (Нации) – есть лишь его блудный сын и только. Этот человек лишает себя дара Божия на душевном уровне. «Любовь к Отечеству, – пишет митрополит Солнечегорский Сергий, – способность, данная нам от Бога. Этот дар, ниспосланный свыше, соединяет граждан в народ и сплачивает соотечественников, сближает народы и национальные культуры, дает силы государству устоять в годы мировых потрясений и войн перед натиском врага» [9]. Любовь к Отечеству Небесному, любовь к Граду Божьему он характеризует как «высшее из человеческих проявлений» и «как высшую награду, которую можно получить при жизни». «Это свет, льющийся изнутри и раскрывающий в человеке внутреннего человека, его глубинную духовную связь с Отцом Небесным» [9].

А святой праведный Иоанн Кронштадский сказал об этом так: «Люби отечество земное, оно тебя воспитало, отличило, почтило, всем довольствует; но особенно люби Отечество Небесное…то Отечество дороже этого, потому что оно свято и праведно, нетленно. Это Отечество заслужено тебе бесценной кровью Сына Божия. Но чтобы быть членами того Отчества, уважай и люби его законы (заповеди), как ты обязан уважать, и уважаешь законы земного отечества».

Поскольку в наше время господствует очень много неверных и предвзятых представлений о свободе, подведем итог:

· свобода как дар Божий человеку первична, а не производна;

· свобода не подчинена ни уму, ни вере, ни любви;

· свобода входит в число «владычествующих» (Ориген) качеств человека, наряду с духом, верой, разумом, верностью, надеждой, любовью. И именно к такой свободе мы призваны по слову ап. Павла: «К свободе призваны вы, братия» (Гал 5: 13).

· свобода дана человеку, прежде всего, для соединения с Волей Отца Небесного. Также как ум для соединения с Умом Божиим, слово для соединения с Словом Божиим. Но только свободный человек может это сделать.

1.7. Итак, все мы дети Отца Небесного. Даже те, кто так не считает, являются лишь блудными детьми, которые всегда могут возвратиться к Отцу Небесному.

О нашем сыновстве Богу Отцу неоднократно говорил возлюб-ленный Сын Божий: « И отцом себе не называйте никого на земле: ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф 23: 9).

«Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин 20: 17).

О сыновстве Богу говорили и ученики, и апостолы Иисуса Христа: «Вы не приняли духа рабства. Чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, которым взываем: «Авва, Отче! » Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии»
(Римл 8: 15-16)

«И взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сиона, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах» (Откр 14: 1).

И, тем не менее, в наше время налицо явная тенденция ограничить наше общение с Лицами Пресвятой Троицы, отношениями с Сыном Божиим и со Святым Духом. То ли неправильно понимаются слова Иисуса Христа: «Я и Отец одно», то ли ещё что, но даже такой выдающийся богослов, как В. Н. Лосский написал в своей книге «Мистическое богословие Восточной Церкви» о Домостроительстве Сына и Святого Духа, но не коснулся Домостроительства Бога Отца. Замечу, в XIX веке о сфере действования в Церкви Бога Отца писал проф. Протоиерей МДА А. В. Горский: «Мы должны видеть как Бог призывал в недра Своей Церкви один народ за другим, как охотно или не без сопротивления люди следовали сему велению. И если, по слову Спасителя, никто не придет к Нему, если Отец не привлечет его, то здесь мы должны видеть преимущественное действие Бога Отца, Который хочет всем людям спастись и в познание истины прийти». Проф. МДА А. Л. Катанский к сфере действования в Церкви Бога Отца относил: проповедь Евангелия, апологию, исповедничество, мучении-чество [10].

Поэтому так важно сейчас напомнить о нашем личном предстоянии Отцу Небесному, тем более что без этого хиреют и засыхают и наши личностные отношения с Сыном Божиим и со Святым Духом, ибо Отец Источник всего, в том числе, и наших чувств ко Второму и Третьему Лицам Пресвятой Троицы.

Сыновний крик души к Отцу Небесному прорывается даже и у людей сугубо философского склада и в самых неожиданных местах, часто даже неожиданно для них самих. В «Оправдании Добра» Вл. Соловьева, мы читаем: «В религиозном чувстве, из того, что мы ощущаем Бога в себе или себя в Боге, никак не следует, что мы и Он – одно и тоже, а следует только, что мы внутренне связаны с тем, «Его же и род есмы» Притом это связь не братская, как с нашими близкими, а сыновья, не солидарность равенства, а солидарность зависимости. Но эта зависимость не внешняя и случайная, а существенная и внутренняя» [4].

1.8. Особенность наших отношений с Отцом Небесным заключа-ется в том, что выше Его Авторитета, Воли, Власти, Господства и Избрания нет ничего в мире. Всё по сравнению с ними второстепенно. Все люди, в том числе и Сын Божий и Сын человеческий, когда Он был с нами, призваны исполнять Замысел и Волю Отца Небесного о мире, не обсуждать, не сомневаться, а только исполнять.

Нельзя подходить к этому с человеческими мерками и челове-ческими объяснениями, как «друзья» Иова. Избрание Отца Небесного, Его Решение о нас могут быть непонятными и непостижимыми, но всё равно они закон для нас. С особой силой это показано в книге Иова и она учит нас от любого другого отношения к Отцу Небесному «отрекаться и раскаиваться в прахе и пепле» (Иов 42: 6). Отец Небесный «кого хочет милует, а кого хочет ожесточает… А ты кто, человек, что споришь с Богом» (Римл 18: 20).

Есть что-то суровое в наших отношениях с Отцом Небесным и это касается всего, даже любви. По любви к нам Отец Небесный послал Сына Своего возлюбленного на крестные муки и смерть ради нашего спасения, чего же мы хотим для нас. Конечно, эта суровость смягчена Иисусом Христом, Который взял на Себя самое трудное и тяжелое в деле нашего спасения, но всё равно Он не отменил и не заменил наших отношений с Отцом Небесным. Более того, единственная молитва, которую Он оставил нам – это «Отче наш».

Доменик Бартелеми пишет об этом так: «Бог в качестве залога даёт человеку опыт, пройдя который, тот приходит к Нему. Однако такой опыт, опыт прохождения через руки Бога, подобен хирургической операции, а не материнскому вскармливанию. Но человек уже знает, что эти руки умеют любить сильнее, чем он сам и чем все те, кто говорит о любви. Поэтому человек предпочитает пройти через руки Бога, которые его кромсают и рвут, и довериться Его обещаниям, исполняющимся не сразу. Бог проводит его через жестокие испытания для того, чтобы в нем родился человек, которого Бог пожелает одарить. Его руки человек любит сильнее всех рук, которые знает».

1.9. Наши отношения с Отцом Небесным источник наших отношений и с остальными Лицами Пресвятой Троицы, Иначе говоря правильные отношения с Отцом Небесным залог верных отношений со Христом и со Святым Духом. Лишь относясь к Иисусу Христу, прежде всего, как к Сыну Божиему, мы полагаем правильные взаимоотношения с Ним. Тогда Он для нас, прежде всего, Спаситель или Сын Божий, исполняющий волю Отца Небесного по нашему спасению. И отсюда начинает раскрываться вся гамма наших отношений с Иисусом Христом, Он становится Посредником и Примирителем нас с Богом Отцом, затем нашим Добрым Пастырем, Учителем, Наставником, Царем и Судией. Но повторяю, если мы в начале не отнесемся к Нему как к Сыну Божиему, мы не станем Его овцами, учениками, подданными, а будем овцами и учениками лже-пастырей и лжеучителей; либо сами возомним себя «спасителями» страдающего человечества и начнем учить, как спастись от зла и несчастий, имеющих место в окружающем мире. И потому Господь наш Иисус Христос говорит; «Мое учение – не Мое, но Пославшего Меня… Говорящий сам от себя ищет славы себе. А кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен и нет неправды в Нём» (Ин 7: 16, 18).

Кто не считает Иисуса Христа Сыном Божиим, то не просто лишает себя братства с Ним и со всеми людьми, тот исключает себя из сыновства Отца Небесного, делает себя сиротой и Бог для него кто угодно, но только не Отец Небесный. Почему и сказал Иисус Христос иудеям, а через них и всем: «Если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня» (Ие 8: 48).

1.10. В своей полноте наше сыновство Богу Отцу раскрывается в крещении. Прот. Дмитрий (Смирнов) пишет об этом так: «Каждому из нас кто был крещен, то есть, освящен и посвящен Богу, дана благодать, каждый получил сыновство от Бога. Хотя мы рождены по плоти (телу) от грешных родителей, но крещение наше есть знак избрания, знак принадлежности к новому народу Божию, к сынам Божиим. Каждый человек в крещении усыновляется Богу. И как не подобает сыну великого царя или талантливого человека вести себя неподобно, так же и христианину… К несчастью, мы, будучи чадами великого Царя Небесного, часто в жизни своей ведём себя совершенно неподобающе, как будто не Он Отец наш Небесный, как будто не Ему мы были посвящены в крещении…Господь говорит: «Да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» – потому что добрые дети прославляют своих родителей. И те радуются, глядя на послушных и воспитанных в нравственных правилах детей. Тем паче Отец наш Небесный радуется, когда мы исполняем повеления Его».

1.11. «Коренной признак существования души – развитие, расширение, всестороннее разрастание жизни. Такою она является для своего внутреннего самочувствия; такою же представляется и в своём внешнем преобразующем действии на природу» - писал Л. М. Лопатин [8, с. 175]. Это развитие имеет свою последова-тельность. Так наше сыновство Отцу Небесному имеет пять фаз своего раскрытия как личностного, так и присущему человечеству в целом. Пять заветов с Адамом, Ноем, Авраамом, Моисеем и пророками соответствуют пяти нашим возрастам перед Отцом Небесным: младенчеству (детству), отрочеству, юности, зрелости и старости.

Прежде чем приступить к последовательному разбору сыновних чувств к Отцу Небесному на примере избранников Ветхого Завета надо прямо сказать, что никто из них не называл Бога Отцом Небесным. И. Иеремиас проведя тщательное исследование молитвен-ной литературы позднего иудаизма нигде не обнаружил, чтобы к Богу обращались со словом «авва»: «Авва было повседневным, домашним, семейным, нежным обращением ребёнка к своему отцу: ни один иудей не осмелился бы обратиться таким образом к Богу» [5]. Лишь в пророчествах Иеремии мы видим, как Израиль обращается к Богу: «Отец Мой! » – но пророку сначала кажется, что это – бессмысленная претензия и что народ, имея дело с Ягве, воображает Его божеством вроде ваалов. Не отвергнет ли Ягве эту оскорбительную для Него фамильярность? Однако, у того же пророка великое обетование нового завета включает подтверждение Богом этой надежды, казавшейся безумною: «Я – Отец Израиля» (Иер 31: 9). И ведь вложил Осия в уста Ягве следующие слова, полные отеческой нежности: «Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего» (Ос 11: 1-11). В третьей части книги Исаии, та же идея повторяется почти в тех же выражениях: по широте Своего милосердия к Своему народу, Бог действительно, обращается с ним, как Отец: «Призри с небес и посмотри на жилища святыни Твоей и славы Твоей...Только Ты – Отец наш...Ты, Господи, Отец наш, от века имя Твое: «Искупитель наш» (Исайя 63: 15-16).

Такими же были и отношения Бога со Своими избранниками. «Весь Ветхий Завет, – писал Вл.Соловьев, – представляет историю личных отношений являющегося Бога с представителями иудейского народа – его патриархами, вождями и пророками» [6]. Тот факт, что остальные люди лично не сознавали этого не только ничего не меняет, но более того – подтверждает, что для каждого человека, знает он это или нет, но Бог является Отцом Небесным.

А теперь приступим к последовательному разбору наших сыновних чувств к Отцу Небесному.

Доверие и искренность.

2.1. Кто является для человека Богом? На этот вопрос можно ответить по-разному, но Бог всегда Тот, Кому человек безоговорочно доверяет. И строго говоря, неверующий в широком смысле слова или безбожный человек лишь тот, кто никому и даже себе не доверяет до конца. И таких людей не так уж и много.

Вот это чувство доверия и является первым чувством в нашей вере в Личного Бога, чувством, открывающим наши личные отношения с Ним. В основе своей это всегда доверие младенца к родителям и оно безгранично и не может быть поколеблено ничем, и младенец скорее умрет от крика и голода, чем усомнится в них. И человеку естественно также относиться к Богу и в течение всей своей жизни оставаться дитём перед Ним, как и сказано нам: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18: 3).

Наша детскость определяет в нас и нашу непосредственность или нашу искренность, без которой наши отношения с Богом, да и с людьми, всегда приобретают какую-то официальность и натянутость, не естественные для человека. Непосредственность и представляет силу этого чувства.

2.2. Лишь осознав себя детьми Отца Небесного, мы становимся по настоящему взрослыми людьми. И в противном случае нам не избавиться от детской инфантильности, которая и отличает всегда неверующего человека, делая его поразительно легкомысленным, несерьезным и как следствие суеверным. Конечно, это не всегда сразу заметно. Но стоит только такому человеку почувствовать себя непринужденно, – как перед нами существо с детским поведением и отношением к жизни. И тогда понимаем, что вести с ним взрослые разговоры просто ещё рано. И заметим, что все атеисты это, прежде всего, дети и все их рассуждения о жизни, вере, Боге, – лишь детские фантазии. И опровержение их детского вымысла не просто бессмыс-ленно, но и невольно ставит нас в один ряд с ними. И потому только помочь возродиться в этом чувстве можем и должны мы им, но никогда не спорить, не возмущаться их детским мнением и легкомыслием.

Наше детство перед Богом не только не проходит с годами, но, напротив, лишь став взрослыми, мы начинаем по настоящему понимать его и жить им. И оно даёт нам право делиться всем, что с нами происходит с Отцом Небесным, ничуть не сомневаясь в том, что это Ему интересно, как интересна земным родителям жизнь их детей до глубокой старости, когда все прочие мирские интересы в них угасают. И хотя мы из других чувств знаем, что Богу всё известно о нас, в этом чувстве нам допустимо и даже желательно ничего из того, что нас смущает не скрывать от Отца Небесного и всегда делиться с Ним своими бедами и огорчениями.

2.3. Не только наше духовное, но и творческое возрастание должно пройти ряд «возрастов» или периодов, прежде чем стать зрелым и получить право на самостоятельное существование. Так вот через первое личностное чувство на идеальном уровне мы обретаем искренность и непосредственность творческого самовыражения, которые самым тесным образом связаны с нашим доверием к своему таланту или ангелу-хранителю, приставленному к нам Богом. Без этого любое творчество вырождается и становится сухим, холодным и всё более и более далеким от людей и от мира.

На плотском (земном) уровне это чувство выражается в доверии к родителям, ибо ведь мы всегда для них дети. Младенчество, пройденное, и, как правило, забытое нами, не забывается ими никогда, оставляя нас перед ними всегда детьми. Ну а для нас важно всегда быть перед родителями искренними и непосредственными.

2.4. Младенчество перед Богом, присущее каждому человеку, является причиной того, что в какие-то моменты своей жизни он чувствует свою полную беспомощность и несамостоятельность. И вот тут-то и чрезвычайно опасно искать опору в ком-то другом кроме Отца Небесного. Только к Нему мы должны обращаться тогда со всей детской непосредственностью и верой в то, что Он не оставит нас, как и сказано нам: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, …но если бы она и забыла, то Я не забуду тебя» (Исайя 49: 15).

Обращаясь в подобных обстоятельствах не к Богу, а к кому-то другому, мы тем самым полагаемся или доверяем кому-то больше чем Ему. Заметим, что как только Адам утерял это доверие, не веру в Бога, а именно личное доверие, так сразу же был соблазнён дьяволом. И это дилемма – доверять Богу, не просто верить, ибо «и бесы веруют», но при этом ещё и трепещут (Иак 2: 19), а именно доверять во всём Отцу Небесному, а не кому-то ещё – стоит в жизни каждого человека и должна быть им сознательно решена в пользу Бога.

И тут мы затронули важнейшую проблему, которую далеко не все верующие наших дней хотят признавать. В наших отношениях с Отцом Небесным присутствует еще «третий» – дьявол. И он всегда пытается соблазнить нас и особенно в трудные и ответственные моменты нашей жизни. Так было в земной жизни Сына Божия, так происходит и с нами. После Крещения во Иордане «Иисус был возведен Духом в пустыню для искушения от дьявола. И проведя в посте сорок дней и ночей, наконец, ощутил голод. И подойдя, искуситель сказал Ему…» (Мф 4: 1-2) и т.д. Мы тоже, как и Сын Божий искушаемся врагом рода человеческого тремя искушениями: хлебом или социальными проблемами, славой и чрезмерной несамостоя-тельностью в этом чувстве. И мы должны помнить и понимать суть ответов Сына Божия искусителю:

«Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф 4: 4; Втор 8: 3).

«Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи»
(Мф 4: 10; Втор 6: 13).

«Не искушай Господа Бога твоего» (Мф 4: 7; Втор 6: 16). – И тогда и нас оставит дьявол, и ангелы Божии будут окружать нас.

2.5. Когда мы начинаем доверять лжеотцам или дьяволу, мы деградируем в этом чувстве на четвертый или пятый уровень бытия или в бесовские и демонические сферы.

Что, прежде всего, характерно для этих уровней жизни, так это проявление в человеке ложного стыда или стеснения перед Богом, как будто мы не открыты перед Ним во всей своей душевной наготе. Но так уже было с первыми людьми, так это всегда случается и с его потомками. «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня: и скрылся Адам и жена его от Лица Бога между деревьями рая» (Быт 3: 8). И тут же мы видим и потерю искренности, также чрезвычайно характерную для человека при деградации этого чувства. И Адам вместо признания своей вины, начинает изворачиваться и даже косвенно обвинять Бога – «жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт 3: 12). Не будем углубляться в процесс дальнейшего самооправдания Адама, нам, для этого чувства, важно понять причину нашей «стеснительности» перед Отцом Небесным и научиться видеть, когда мы начинаем по примеру Адама оправдываться, а не каяться в совершенных поступках.

Потомки Адама разделились в этом на последователей Сифа (Авеля) и каинитов – последователей Каина. Доверие Авеля к Богу было причиной того, что «призрел Господь на Авеля и на дар его» (Быт 4: 4). Каин же не имел доверия к Богу, потому Господь сказал ему: «грех…влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт 4: 7). Каин не преодолел влечения греха и в результате убил Авеля, за что был проклят от земли и стал первым «изгнанником и скитальцем на земле» (Быт 4: 12).

Второй Адам, даже будучи на Голгофском Кресте, не потерял доверия к Богу Отцу: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой. И сие сказав испустил дух» (Лк 23: 46).

Как в прежние времена, потомки Авеля (Сифа) и каиниты жили вместе, так и теперь. Ни цвет кожи, ни другие внешние признаки, ни даже вероисповедание не отражают этого разделения всех людей. Но оно есть и об этом надо всегда помнить. У них и существуют совершенно разные представления об Отце Небесном. Это надо знать и не доверять «каинитам», когда они говорят о Боге Отце. А они не только говорят, но и пишут. Через них говорит все тот же искуситель, только не в образе змия, а в образе человеческом. Так каинит Ницше провозгласит даже «смерть Бога», а «честная атеистка» исповедница «негативной теологии» Симона Вайль пишет: «одна из драгоценней-ших радостей земной любви – радость служить любимому существу так, чтобы оно не знало об этом. В любви к Богу это возможно лишь через атеизм» [4].

2.6. Атрофия первого личностного чувства проявляется в маниакальной подозрительности, столь характерной для т. н. «отцов народов» или самозванных лже-отцов, которые не доверяют ни приближенным, ни даже своим детям, жене, старым друзьям. Это не просто соблазненные дьяволом люди, а одержимые, хотя эта бесноватость особого рода, не такая, как у обычных сумасшедших. Тем не менее, они – самые страшные сумасшедшие в мире, ибо пытаются свести с ума всех людей или заставить их поверить в своё самозваное отцовство, противящихся убивая или бросая в лагеря и тюрьмы.

Недоверие Богу Отцу лежит и в основе злодеяний тех венценосцев, которые внешне и внутренне не отреклись до конца от Него. Указанное недоверие – как бы «дыра» в их душах, через которую проникает дьявол, толкая их на злодеяния. Правда, их внутреннее противление искусителю несравненно сильнее и такие правители, как правило, не покушаются на переделку существующего уклада жизни и не творят собственного культа, подменяя им почитание Бога.

Мерилом должно быть отношение к религии. Самозваные лже-отцы, чтобы подменить первую заповедь, всегда проводят длительную, жесточайшую, безбожную агитацию, систематически осуществляя огромные по масштабам преследования верующих и Церкви. Даже языческие императоры, обожествляя себя, не отменяли других богов, а лже-отцы провозглашают себя единственными на все времена и для всех народов.

Итак, отмирание описанного личностного чувства делает человека игрушкой в руках дьявола, и он при благоприятных условиях может принести неисчерпаемые беды другим людям. Это не произойдёт, если людям будет понятна и видна скрытая пружина их действий, слов и обещаний.

2.7. Какие же свойства Бога Отца Небесного открываются нам в данном чувстве?

Прежде всего - Единственность Его, о чём свидетельствует первая Божья заповедь человеку: «Я Господь, Бог твой…да не будет у тебя богов других перед Лицом Моим». Если в ответ на неё сердце наше трепещет и мы отзываемся: «Твой я, Господи! Твой! Не будет! Не будет! Не будет! » – значит, мы пробудились и живы в этом чувстве, стали сынами Божьими и должны пробуждать или осознавать в себе и другие личностные чувства.

В этом чувстве нам также открывается то, что Отец Небесный никогда не забывает Своих детей: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, … но если бы она и забыла, то Я не забуду тебя» (Ис 49: 15).

Далее нам открывается, что Бог что-то запрещает нам делать. Не стоит пытаться понять почему? Дети должны знать запреты и не нарушать их. Мы же всегда дети перед Отцом Небесным и что-то потому для нас всегда «табу». Для Адама это было – вкушать плоды с древа познания добра и зла, потом и теперь это заповеди Божии, но и не только они.

Запреты с особой силой подчеркивают трансцендентность Отца для нас и в силу нашего вечного младенчества нам всегда есть, что не понять в Его промысле. Нарушая запреты, мы познаем четвертое качество Отца Небесного. Любящий Отец наказывает нарушителей их. «Господь кого любит, того наказывает, бьет же всякого сына, которого принимает» (Притч 3: 11-12). По словам апостола: «Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого не наказывал отец? » (Евр 12: 7). И далее: «всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после, наученным чрез него, доставляет мирный плод праведности» (Евр 12: 11). Заметим, в первом личностном чувстве человек всегда наказывается изгнанием. Так Адам был изгнан из рая, Каин и Ламех с родины и т.д.

Итак, доверие к Отцу Небесному Богу открывает пятирицу личностных чувств в человеке, кладя первый камень нашей личности. Обратимся к следующим личностным чувствам человека.

3.Благочестие и долготерпение.

«Ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт.17, 1).

«Знает Господь, как избавлять благочестивых
от искушения, а беззаконников соблюдать ко дню суда, для наказания» (2 Петр. 2, 9).

3.1. Во втором личностном чувстве мы предстоим Отцу Небесному как отроки. Что наиболее характерно для этого возраста? Прежде всего, состояние чистоты и непорочности, которые и олицетворяют собой это время в жизни человека.

В Св. Писании второе личностное чувство называется чувством благочестия, долготерпение являет его силу, а чистота или непороч-ность – духовное его состояние. Везде в Писании встречаются призывы к благочестию и долготерпению, т. е. к развитию и одухотворению второго чувства.

«Долготерпеливый лучше храброго и владеющий собой лучше завоевателя города» (Притч.16, 32).

«Упражняй себя в благочестии, ибо телесное упражнение мало полезно; а благочестие на всё полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей» (1 Тим.4, 7-8).

«Будьте долготерпеливы до пришествия Господа» (Иак.5, 7).

«Великое приобретение – быть благочестивым и довольным»
(1 Тим.6, 8).

Как младенцами, так и отроками мы должны пребывать всю жизнь, как бы ни было нам это трудно. И когда мы ощущаем себя отроками Отца Небесного, с нами всегда наш Небесный Родитель и Воспитатель, Который и даёт нам силы переносить, или по свято-отеческой терминологии, долготерпеть нечестивую и развратную жизнь, окружающую нас со всех сторон, ибо как сказал апостол: «очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их, но лице Господне против делающих зло, чтобы истребить их с земли»
(1 Петр.3, 12).

Но Отец Небесный даёт не только силы переносить нечестие, но избавляет от грешников и ведёт по жизни, «ибо мышцы нечестивых сокрушатся, а праведников подкрепляет Господь. Господь знает дни непорочных, и достояние их пребудет вовек» (Пс.36. 36, 17-18).

Другое качество Отца Небесного как Воспитателя – наказание всех нечестивцев, если они не покаются и не обратятся. Гнев Божий пребывает на них, и Бог может стереть их с лица земли, как уничтожил Он Содом и Гоморру и нечестивых современников Ноя. Другими словами, нечестивые и развратные люди идут прямо к гибели: «ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет» (Пс.1, 6), «убьет грешника зло, и ненавидящие праведного погибнут» (Пс. 33, 22), «ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю» (Пс.36, 9). Почему и сказал апостол Павел: «открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков» (Рим.1, 18).

Правда, жизнь показывает нам, что нередко нечестивые преуспевают, как ранее (Иер.12, 1; Иов.21, 7-16; Пс. 72, 2-12) так и теперь, как будто не существует Божие наказание. Однако если наказание медлит, то это потому, что Бог проявляет долготерпение, дабы дать нечестивым возможность обратиться: «Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петр.3, 9), ибо «Господь долготерпелив и много-милостив» (Числ.14, 18). Божье долготерпение – еще одно свойство Отца Небесного как нашего Воспитателя.

Это долготерпение Божие каждый христианин должен прежде всего относить к себе, поскольку по нашим грехам мы заслуживаем большего: «не по беззакониям нашим сотворил нам и не по грехам нашим воздал нам» (Пс.102, 10). Пока длится долготерпение Божие, надо «с терпением… проходить предлежащее нам поприще» (Евр.12, 1) И среди любого разврата и растления помнить, что «долготерпеливый лучше храброго и владеющий собой лучше завоевателя города» (Притч.16, 32). И когда мы научимся относиться к своим ближним «со всяким смиренномудрием, и кротостью и долготерпением» (Еф.4, 2), тогда мы станем истинными отроками Отца Небесного. И многократно Сын Божий учит нас этому, в притче о бесплодной смоковнице, о блудном сыне, о немилосердном заимодавце, снова и снова говорит нам об Отце Небесном, Который любит, прощает и хочет спасти всех грешников.

3.2. Символом отрочества человечества было время Ноя, и он сам, как позже Лот и Симеон Богоприимец, даёт нам пример праведности и непорочности, ибо был он «человек праведный и непорочный» (Быт.6, 9). Современники Ноя, напротив, являют нам пример растления (атрофия этого чувства), как и сказано: «И воззрел (Господь) Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал (Господь) Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лицо Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их в земли» (Быт.6, 12-13). Харак-терно, наказание за нечестие и растление обычно совершается через стихийные бедствия, которые представляют собой своего рода растление природы или выход её из обычных или естественных условий. И наводнение превращается в потоп, дождь – в серу и огонь с неба (истребление Содома), ветер в ураган и смерч, волны в цунами и т.д.

Связанное с праведностью благочестие не следует подавлять, а проявлять со всей отроческой наивностью и чистотой, елико возможной. Вот как это сделал Ной: «И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес всесожжение на жертвенник». В наши дни благочестие лучше всего выражать в молитве. И всегда, когда у нас чисто и светло на душе или гроза Божьего наказания прошла мимо нас, – мы должны взывать в своем сердце: «Слава Тебе Боже наш! Слава Тебе! ».

3.3. Атрофия рассматриваемого чувства обычно выражается в пренебрежении Духом Божиим, как об этом написано в книге Бытия: «И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками».

Деградация этого чувства выражается в преклонении перед кумирами и служении им, или в забвении второй заповеди: «Не (сотвори) делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящих Меня и соблюдающим заповеди Мои»» (Исх.20, 4-6).

Кумиры ветхого Завета ушли в прошлое, однако это не значит, что ныне нет идолов и кумиров. Идолопоклонство будет существовать всегда, ибо за ним стоит враг рода человеческого, все время прямо или косвенно пытающийся отвести людей от Отца Небесного. К великой нашей беде эти идолы вошли в состав нашей жизни, мы их не замечаем и не страшимся. Только когда вследствие идоло-поклонства высыхают моря, взрываются реакторы, засоляются плодородные земли, мы начинаем чувствовать, что живём как-то не так, и где-то свернули с верного пути, отошли от Бога.

Сегодня многие поклоняются идолу технического прогресса; у него есть свои неистовые приверженцы, жрецы-учёные и чиновники разных рангов и ведомств. Мы верим всякому слову этих фанатиков прогресса, позволяем им поучать и наставлять нас, при любых несчастьях спешим к ним за разъяснениями или утешением. Они давно для многих учителя и пророки, которые знают последние истины. Сами эти люди держатся как жреческая каста, нисколько не сомневаясь в своем авторитете и его непогрешимости. Они присвоили себе даже право свободы от всех или многих моральных обязательств, и мы с этим примирились. А они заходят в своих притязаниях все дальше и дальше… И потому следует сокрушить в себе преклонение перед идолом прогресса, учёными-жрецами, веру в чудеса техники и безграничные возможности науки. Это идолопоклонство мешает чистой, праведной и непорочной жизни перед Отцом Небесным. Без этого, не за горами, новые грандиозные катастрофы, новое чудовищное загрязнение среды обитания.

Итак, отроческое воспитание учит нас вести праведную и непорочную жизнь в любом окружении, и Отец Небесный дает нам для неё силу долготерпения, а, если нужно, спасает от рук грешников. Длится это воспитание всю жизнь, завершаем мы его только тогда, когда научимся от Отца Небесного, Который «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5, 46) – «любить врагов наших, благовествовать проклинающих нас, благотворить ненавидящих нас и молиться за обижающих и гонящих нас» (Мф.5, 44).

Авторитет и повиновение.

«Я избрал Авраама для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя, ходить путем Господним» (Быт.18, 19)

«Не все дети Авраама, которые от семени его»

(Римл.9, 7)

«Все люди по своей природе сыны Божии, так как сотворены Богом, но по послушанию и вере только те, кто верят в Бога и творят Его волю» Св.Ириней Лионский (1).

4.1. Кому человек повинуется? Прежде всего, тому, кто является для него непререкаемым авторитетом. Жизнь без авторитета для человека противоестественна и, в особенности, в юношеском возрасте.

Ничей авторитет в мире не может быть сравним с авторитетом Отца Небесного, перед Которым мы всегда и пребываем юношами, и слушаться Которого для нас в высшей степени естественно и гармонично.

Напомню, повиновение, как и доверие и благочестие присущи каждому человеку и потому суть вопроса здесь заключается в том – кому отдаёт себя человек или чей авторитет считает он главным: Авторитет Отца Небесного, авторитет родителей или авторитет лжеотцов. Любое повиновение дает нам имя того, чей авторитет мы ставим выше своего. Если авторитет отца земного законен и естественен на своем месте, то авторитет лжеотцов не должен ни в малейшей степени тяготеть над нами.

4.2. В истории народов нередки периоды, когда они делают то или иное дело с целью сделать себе имя, т.е. вместо имени сынов или избранников Божиих, стать, прежде всего, сынами своего класса (сын трудового народа), сословия, расы (племени), партии или какого-либо другого образования, олицетворяемого вождем. Началось это давно. Уже в Вавилоне (халдеи) сказали себе: «построим себе город и башню (зиккурат), высотою до небес; и сделаем себе имя» (Быт.11, 4).

Поэтому и нам больше всего в этом чувстве угрожает неохалдейство или подчинение нашей жизни в её главной устремленности возведению новых вариантов Вавилонской башни (зиккурату) с целью «сделать себе имя». Не существенно, как называется новый зиккурат: фалангой, городом солнца, бесклассовым обществом, коммунизмом, демократией – главное от нас здесь требуется полная отдача себя авторитету главного «строителя» или точнее возглавителя этих новых зиккуратов. Весьма характерно, что чем настойчивее и упорнее люди строят тот или иной зиккурат, тем больше непонимания и отчуждения возникает между ними. В этом отношении смешение языков у халдеев Господом (Вавилонское столпотворение) и последующее затем рассеяние народов по всей земле является прообразом будущего и олицетворяет собой растущее непонимание людей, которое и растёт по мере претворения желания людей возвести новый зиккурат. В конечном итоге это приведет к тому, что как сказано в Евангелии предаст «брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их» (Мф.10, 21).

4.3. Чтобы не превратиться в неохалдеев, мы должны следовать Аврааму, который и олицетворяет в Ветхом Завете юность человека и является для нас первым историческим образцом безоговорочного повиновения Отцу Небесному. И действительно, он по первому слову оставил Ур Халдейский и пошел навстречу неизвестности: «И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома твоего (и иди) в землю, которую Я укажу тебе… И пошел Авраам» (Быт.12, 1.4). Не медлил Авраам и с исполнением обета обрезания: «да будет у вас обрезан весь мужеский пол;.. В тот же самый день обрезаны были Авраам и Измаил, сын его, и с ним обрезан был весь мужеский пол дома его, рожденные в доме и купленные за серебро у иноплеменников» (Быт. 17, 10.26.27).

Отношения Авраама с Богом помогают нам понять и наше юношество перед Отцом Небесным и до конца уяснить всю полноту Отчей педагогики. Во-первых, Отец Небесный руководит нашей жизнью, а мы должны безоговорочно слушать Его, хотя бы веления Бога казались нам очень далекими от нашей жизни. (Аврааму обещано бесчисленное потомство, хотя жена его в преклонном возрасте и не может рожать детей, ему кочевнику обещана для постоянного житья обетованная страна.) И Бог не просто повелел Аврааму покинуть Ур Халдейский «но и дал семени его землю хананеев, хеттеев, аморреев и др. (Неем.9.8). Далее, Отец Небесный нередко испытывает нас, как это было с жертвоприношением Исаака. Вера наша должна очиститься и окрепнуть через испытание. Когда мы выдерживаем его, то получаем право быть услышанными Богом, и можем тогда успешно ходатайствовать за других. Вспомним, как Авраам просил за жителей Содома и был услышан Отцом Небесным.

И, наконец, своим послушанием мы можем заслужить у Бога благословение: «вторично воззвал к Аврааму Ангел Господень с неба и сказал: «Мною клянусь, говорит Господь, что как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, (для Меня), то Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря;.. и благословляться в семени твоем все народы земные за то, что ты послушался гласа Моего» (Быт.22, 15-18).

Что значит Божие благословление для нас? Да всё. Вот один пример. Как повествует евангелист Лука, когда Христос шел в Иерусалим, на пути между Самарией и Галилеей десять прокаженных, стоявших в связи со своей болезнью вдали от людей, кричали: «Иисус Наставник! Помилуй нас» (Лк.17, 12). Что же сделал Иисус? Излечил их брением, словом или прикосновением? Нет, Он послал их показаться священникам. Этого ли ждали они от Него? Но они послушались Его и когда «шли, очистились». Вот что значит послушание и благослов-ление Господа. И оно и на нас, когда мы слушаемся гласа Божия и не участвуем в халдейском идолопоклонстве.

4.4. Неохалдейства и непокорности Отцу Небесному мы и должны опасаться в этом чувстве больше всего. И эти движения души должны не просто останавливать, но именно обрезать в себе самым немилосердным образом. И это есть знак нашего вечного юношества перед Отцом Небесным, знак нашего с Ним духовного Завета в этом чувстве, как обрезание плотское у Авраама знаменовало его завет с Богом. И за это обрезание, «которое в сердце, по духу» (Римл.2, 29) мы получим, по словам ап. Павла, похвалу от Бога, что для нашей юности самая большая награда и радость.

Заканчивая о послушании и авторитете, нужно сказать, что человек грешит против Отца Небесного значительно чаще, чем он думает, ибо не только авторитет лже-отцов искушает нас. Нередко Авторитет Отца Небесного подменяется авторитетом Церкви или людей, говорящих будто бы от её лица, как, например, папы. Вот что писал еще в позапрошлом веке А. С. Хомяков и что не утратило своего значения и в наши дни. «Церковь не авторитет…, ибо авторитет есть нечто внешнее для нас: церковь не авторитет, а истина»…Крайне несправедливо думать, что Церковь требует принужденного единства или принужденного послушания, она гнушается того и другого. В делах веры принужденное единство есть ложь, а принуждение и послушание есть смерть». Из отрицания авторитета в Церкви, вытекает у Хомякова решительное отрицание всякого главы Церкви, кроме самого Христа. И далее он пишет: «Если свобода верующих в Церкви не знает над собой никакого внешнего авторитета, то оправдание этой свободы в единомыслии с Церковью».

4.5. Что еще обращает на себя внимание в жизни Авраама, так это его постоянное странничество. Несмотря на его семейную и родовую (племенную) жизнь, на его заботы о родственниках (освобождение Лота и др.), он был одинок в своей вере, точнее, он чувствовал себя странником и пришельцем, и чтобы он не пустил «корней» и не «сжился» с «почвой», Бог так много велел ему странствовать. И то, что все мы в той или иной степени странники и пришельцы на этой земле, это в нас от Авраама, в этом все христиане духовные потомки его, многочисленные как песок земной и звезды небесные. Однако только странники и пришельцы, а не скитальцы и изгнанники, как Каин, Ламех и им подобные. И всегда мы должны ощущать себя странниками, куда бы не послал и где бы не поселил нас Господь. И не надо потому завидовать обеспеченной и благоустроенной жизни западных христиан. В этом есть, может быть, некоторая измена Отцу Небесному и может быть мы большие потомки Авраама чем они, а потому можем с большим правом повторять слова ветхозаветного избранника: «Услышь, Господи, молитву мою и внемли воплю моему: не будь безмолвен к слезам моим, ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои» (Пс, 38.13).

4.6. Итак, деградацией этого чувства является послушание или вера в авторитет лже-отцов. Оно, как правило, ведет к частичной или полной атрофии (отмиранию) третьего личностного чувства. Такой человек начинает считать самого себя высшим авторитетом, причём не только для себя, но и для всех остальных, хотя и не всегда он это сознает. Из таких людей и составляются претенденты в самозваные вожди, в отцы народов и т.п. Заметим, что не только Сталин, а всё окружение Ленина считало себя после его смерти высшими авторитетами или вождями в партии,. Отсюда неизбежная и непримиримая борьба между ними. И по логике событий должен был победить один. Другими словами т. н. «культ личности» был неизбе-жен и в ответе за него не только победивший, но и побежденные.

Из сказанного мы должны сделать следующий важный для всех людей вывод: если мы преклоняемся перед чьим-нибудь авторитетом, но узнаем, что этот человек не имеет авторитета Отца Небесного – чур его! Это потенциальный лже-отец, рано или поздно это выйдет наружу и мы вовлечемся в новое нео или старое неохалдейство, порвать с которым будет значительно труднее. Да хранит нас Господь от таких авторитетов.

Долг и уверенность в себе

«Вера без дел мертва» (Иак., 2.20).

«Каждый да испытывает своё дело» (Гал., 6.4).

«Мы соработники у Бога» (1 Кор., 3.9)

5.1. Четвертое личностное чувство – это чувство долга. Оно являет нам возраст нашей зрелости или тот период жизни, в который мы не просто исполняем повеления Божии, как в юношеском возрасте, не просто сохраняем непорочность и доверие к Отцу Небесному, как детстве и отрочестве, но уже выполняем дела веры, т. е. становимся в меру своих сил и способностей, по выражению ап. Павла, соработни-ками Отцу Небесному.

Впервые в библейской истории в своей полноте это чувство было проявлено у Моисея, исполнившего поручение и выведшего свой народ из Египта.

5.2. Очень разными и часто совсем не великими и не эффектными могут быть дела Божии, исполняемые нами. Так это может быть вера в Сына Божия в условиях воинствующего атеизма, сохранение верности Церкви во время смешения всех вероисповеданий или жизнь в добровольной бедности, чрезвычайно плохо понимаемой в атмосфере всеобщего обогащения, в редких случаях какие-то творческие свершения. Но какими бы не были для нас дела Божии, они именно наши дела и ни чьи более, и Отец Небесный спрашивает и даже наказывает нас тогда, когда мы только сомневаемся в выполнимости этих наших дел. Наглядный пример тому мы видим в Ветхом Завете при исходе евреев из Египта, которые и были обречены на сорокалетнее странствование по пустыне, именно за неверие в дело, к которому они были призваны – завоевать землю обетованную. И сомневающиеся её так и не обрели.

Понимание нашего соработничества у Бога чрезвычайно важно нам ещё и потому, что нередко, когда говорят о спасении как о цели жизни, то понимают его очень узко и, сводя всё дело к личному совершенствованию в полумонашеских подвигах, уклоняются от исполнения Божиих дел. Конечно, для прирожденных мистиков монашеское делание является совершенно обязательным, однако дела Божии даже здесь могут потребовать оставления иноческих трудов и включения в деятельную жизнь. И это мы нередко наблюдали в истории христианства, особенно в периоды борьбы с ересями.

Наглядный пример подобного рода являет свт.Григорий Палама, который был вынужден оставить свою созерцательную жизнь на Афоне и включиться в борьбу за отстаивание чистоты православного вероучения перед лицом воинствующего рационализма Варлаама. Отмечу, дела Божии в таких случаях могут и не совпадать с нашим призванием или с нашими талантами. Так, одарённый художник и выдающийся хирург Войно-Ясенецкий был призван стать служителем Христовым и защищать христианское вероучение от нападок атеизма именно в период, когда особенно подчеркивалась его «ненаучность».

5.3. Выполняя дела Божии, мы впервые обретаем подлинную уверенность в себе, в своей жизни, в своем существовании и эта убежденность, даваемая нам Отцом Небесным при нашем соработничестве Ему, придает нашей жизни ту самую наполненность, по которой томится большинство людей. Это и есть подлинно полнокровная жизнь, и не просто даже убежденность в себе и в своем праве на жизнь, но именно особое сознание нашей нужности Богу в Его Домостроительсном Действе в мире. Конечно, редко кому, как Моисею, даётся дело, занимающее всю его жизнь, но даже и небольшие дела дают нам ощущение нашей нужности и полезности Богу, и это и есть духовная зрелость мужа. Без сопричастности к ней, при нашей духовной праздности мы не только обрекаемся на подневольное рабское существование, аналогичное жизни евреев в Египте во времена угнетавших их фараонов, но те из нас, в ком особенно одарено это чувство, временами испытывают мучительные приступы неуверенности в себе, переходящие со временем в уныние, а нередко и в душевные недуги. Ибо никогда чисто земные дела, какими бы они не казались нужными и полезными для человека, не могут принести людям, одарённым в этом чувстве, до конца полного удовлетворения и полной уверенности в себе, без чего люди этого чувства жить не могут. Уныние это одна из самых тяжелых и мучительных страстей человеческих, и не случайно сорок дней Великого поста мы молим Господа, чтобы Он избавил нашу душу от духа праздности унылой, и праздность здесь имеется в виду именно духовная.

5.4. Как определить, какие дела для нас Божии, а какие нет, ведь сейчас трудно рассчитывать на прямой контакт с Отцом Небесным, разве что в исключительных случаях?

Прежде всего, по тому, как делается «дело», а также по его внутреннему воздействию на нас. Через Божие дело мы не только вырастаем духовно, но и очень многое открывается нам при этом, даже вне зависимости от прямых результатах этого дела. Именно в соработничестве Богу мы обретаем ту единственную и неповторимую точку зрения на людей, мир, события, которая характерна только для нашей личности, и которую ничто другое нам дать не может. Далее. Обычно при выполнении Божиих дел мы испытываем Божию помощь, причём нередко в самых затруднительных или даже трагичных поворотах нашей жизни. Определённым или даже неожиданным образом устраиваются наши дела, и даже несчастья. Так у А. И. Солженицына, которому идея (желание) стать историком русской революции пришла ещё в детстве, – даже рак не оказался препятствием к этому. И многие его беды оборачивались в конечном итоге к его главной «выгоде» – ещё более полному воссозданию художественной истории тех страшных лет нашей исторической жизни, о которых мы знаем так мало правды.

Ну а когда мы отказываемся соработничать с Отцом Небесным нас ждут всевозможные лишения, наподобие тех, что испытали иудеи за сорокалетнее странствование по пустыне, т.е. голод, жажда, укусы ядовитых змей, бесприютность и многое другое, по сравнению с которыми даже рабство повседневного тяжелого и изнурительного труда – кажется желанным избавлением.

Через четвертое личностное чувство приходит к нам также и сознание полной нашей безнадежности, когда мы полагаемся только на собственные силы или когда начинаем нужные Богу дела по своему усмотрению. Вспомним Моисея. Первая или самостоятельная его попытка облегчить его соплеменникам жизнь в египетском плену кончилась весьма плачевно. И потому, когда Отец Небесный призвал его вывести своих единоверцев из Египта, он согласился не сразу и даже ставил условия, которые Бог принял. Но какая поучительная разница в претворении своего и Божьего дела. Даже первые неудачи лишь укрепили и закалили его, никаких колебаний и сомнений – мужество и упорство и обращение в самых тяжелых, казалось, безыс-ходных обстоятельствах к Богу. И его уверенность и укоренённость в деле, передалась его соплеменникам, и они пошли за ним.

5.5. Человеку, ставшему в меру своих сил соработником Отцу Небесному, Бог открывается и лично. Вспомним явление Бога на Хориве, в пламени несгорающего куста и др. И, как правило, это не просто откровения Личного Бога, но они несут и что-то очень важное всем людям: новые законы жизни, заповеди, установления, либо новое более глубокое понимание своей веры или новый характер ритуальных (сакральных) отношений человека с Богом.

Таким образом, мы узнаем, что наш Бог – это Бог, открывающийся лично людям, делающим Его дела, хотя и не только им. Другими словами о нашей вере можно сказать, что она богооткровенная. И именно в личности человека заложена возможность, и вместе с тем, и потребность личного общения с Богом безо всяких посредников. Вот на этой-то потребности и спекулируют лже-отцы, режиссируя свое появление перед телекамерой, в собраниях, на площадях, демонстрируя «неусыпную» и «постоянную» заботу о людях, «веру» в них, и т. д. и т. п. Мы должны понимать, что всё это лишь декорации грандиозных обманов, в которых мы никогда не должны участвовать, даже в качестве статистов.

5.6. Из всего сказанного следует, что самое главное для нас в этом чувстве, это найти свое личностное дело, причём не как своё, но как дело Божие. Если мы по каким-то причинам найти такого дела для себя не можем, то таким делом могут стать национальные задачи, ибо нации тоже осуществляют Божии дела в истории. К примеру, таким божественным делом для русского народа, является сохранение и развитие Православия, как особого исповедания данного нам Богом, исповедывания не раз спасавшего нас как народ в течение нашей долгой и трудной исторической жизни. И в дальнейшем только с Православием мы будем живы как нация. Тут совпадают Божественное, личностное и национальное. Это особенно важно сознавать сейчас, когда экуменизм всё больше и больше размывает рамки различных христианских конфессий, а униатство соблазняет внешней независи-мостью от безбожного государства и атеистической правящей партии. Тем не менее, а может быть и особенно поэтому, именно Православие – наше христианство на всю историческую жизнь. С ним мы живы как нация и как личности, жить им или в нём призван каждый русский человек, тем более, верующий в Бога. Переходя в униатство, католичество, протестантизм, мы предаем или изменяем не только своему народу, своей личности, но и Богу. Я уже не говорю про атеизм, агностицизм или восточные культы.

Характерно то единодушие, с которым говорят о русском Православии выдающиеся деятели нашего народа. Хотя и обратно, кто не говорит, точнее, кто не думает так в сердце своём, тот мельчает как творческая личность и, в конце концов, губит свой талант. Если и различаются между собой высказывания о русском православии, то лишь в оттенках, деталях, аспектах. Так прот. С. Н. Булгаков считал миссией русских свидетельствовать о чистоте и красоте православного христианства, проф. В. Н. Лосский – о глубине догматического богословия православного вероучения и т.д.

5.7. Как относится тот или иной человек к православию русского народа? Это важнейший критерий, по которому мы должны определять свое отношение как к нему лично, так и к тому, что он говорит, обещает, куда призывает и т.д. Если человек против православной «исключительности» русского народа (человека) и даже если он нейтрален к этому, – нам с ним не по пути. Его путь пролегает мимо нашего, более того, он вольно или невольно может не просто увести нас с нашего пути, но и завести на дьявольскую тропу, ведущую к бездне. И заметим, это абсолютный критерий, в особен-ности важный теперь, когда не так просто сориентироваться в различных мнениях и обещаниях, звучащих кругом. Этот критерий безошибочно определяет тех, кто сознательно или бессознательно, но метит в лже-отцы, тех, кто хочет заслонить нам Отца Небесного.

Заключая с этим чувством, заметим следующее. Соработни-чество у Бога существует в сознании и жизни многих народов, поклоняющихся Единому Богу, тем более это должно сознаваться всеми христианами. Хотя мы и не должны объявлять священных войн или новых крестовых походов, иметь нечто подобное для себя – обязаны. И здесь, как и везде, недосягаемым примером является для нас Иисус Христос, Который исполнил всё порученное Ему Отцом, как и сказал Он Сам: «Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить» (Ин., 43).

Литература

1. Р/С №11, С-Пб, 2005 г., с.169

2. «Невский духовный вестник» №№ 1–4, 6–9 за 1989 г. ст. «Мысли православного»

3. «Невский духовный вестник», №№11–12 за 1989, №№1–4, 6 за 1990 г., ст. «Мысли православного»

4. «Православная беседа», №1, 2003 г., с.5

«Рожд Философ (умозритель) нашей души

«Мы не сильны против истины, мы сильны за истину»

(2 Кор.13.8).

«Всяк поступай по удостоверению своего ума»

(Римл.14.5).

«Всякий, кто может возвещать истину
и не возвещает, будет осужден Богом».

(Иустин Философ).

Разумный домен человека

1.1.Продолжим наше метафизическое рассуждение о человеке, начатое в предыдущих номерах «Русского самосознания». На очереди, вслед за мистическим и отчим доменами, разумный домен человека. Пришло время поговорить о философе в нашей душе. Разговор этот начнем с уяснения того, кто есть философ и что есть философия?

К философам я отношу, прежде всего, тех людей, которые не могут жить без разрешения некоторых, так называемых, «вечных» вопросов:

· Что в мире вечно и неизменно?

· Что было в начале, что будет в конце?

· Какое историческое действо свершается сейчас (ныне)?

· Каково место человека в природе (космосе, универсуме) или природы в человеке?

· Каковы основополагающие ценности человека?

· Каков смысл и цель человеческой жизни?.

Конечно «вечных» вопросов много больше, я перечислил лишь некоторые. Людей, серьезно обеспокоенных этими вопросами, может быть и немного, но они всегда рождаются и живут в мире. Так уж устроен Творцом свет.

Таким человеком был, в частности, Н. Бердяев. Он сам писал в «Самопознании», что у него с детства была потребность в оправдании смысла жизни и вечности, что и предопределило его призвание философа на всю жизнь. «Меня всегда мучили вопросы о смысле жизни, о свободе, о назначении человека, о вечности, о страдании, о зле» [1, с. 85–86]. Для таких людей всегда характерно чувство, что «этим принудительно данным миром не исчерпывается реальность, что есть иной мир, реальность метафизическая, и что наш мир является производным от него» [1]. Но это же присуще и всем людям, хотя и в меньшей степени, более того это выражает саму суть человеческой природы, являясь своего рода фундаментом или, точнее, источником, из которого проистекает словесность и искусства, также выражающие нашу природу (сущность), принципиально отличную от сущности животной и ангельской. Конечно «вечных» вопросов больше. К числу их относятся и такие «вечные» вопрошания, исходящие из самой глубины человеческого «я» как: существует ли Бог, Который управляет всем; являемся ли мы бессмертными или нет; существует ли истина; стоит ли наша жизнь того, чтобы прожить её? Как пишет Дж. Джентиле: «Эти вопрошания всегда вновь и вновь возникают из глубины человеческого сердца, и поэтому люди мыслят и нуждаются в философии, которая побуждает их жить с помощью какого-то разумного ответа» [2, c. 90].

В своё время людей, озабоченных «вечными» вопросами, Климент Александрийский называл гностиками, и хотя этим словом характеризовали потом больше еретиков, оставим это название и за теми людьми, которых отличает изначальная убеждённость в разумности всего существующего.

Как совесть, будучи гласом Божиим в человеке, в некотором роде двуедина, так как принадлежит и Богу, и человеку, и пробужденная, сама оценивает поступки, слова и мысли человека. Также и разум гностика-метафизика начинает сам вести нас к Богу. Климент Александрийский на языке своей эпохи выразил это так: «Разум, в силу свойственного ему качества, всегда старается быть в действии, и этот всегда действующий разум, ставший, благодаря своей непрерывной напряженности, сущностью гностика, преобразо-вывается в вечное созерцание и превращается в живую субстанцию».

1.2. Следующий шаг в нашем рассуждении, который мы должны сделать, прежде чем перейти к более детальному разбору разумного домена человека, это определить отличительные особенности знания (разумения) и ведения (мудрости), как принадлежащие к разным доменам (разумному и мистическому).

Есть знание Бога, а есть знание о Боге. Аналогично есть знание человека и знание о человеке. Первое есть ведение, в пределе – мудрость, второе есть разумение, в пределе – метафизика человека, в богословии – догматика. В первом Иисус Христос есть Божия Премудрость, во втором – Истина. К первому нас ведет вера, основополагающая субстанция мистического домена человека, ко второму – мысль, основополагающая субстанция разумного домена. Через веру мистик нашей души обретает «Царство Божие, которое внутрь нас есть» (Лк.17, 2) или входит в «мир предустановленной гармонии», которые на философском языке имманентны нам. Во втором – всё перечисленное трансцендентно нам.

В вере мы устремлены внутрь, во внутреннюю «клеть» души, в монаду Лейбница. Там, в «мире предустановленной гармонии», мы встречаемся с Богом, другими людьми, человечеством и космосом. Там нет ни прошлого, ни будущего в обычном понимании, а всё настоящее. О ведении, вере, мудрости, предустановленной гармонии, которая внутрь нас есть, я писал в главе «Мистик нашей души», к которой и отсылаю заинтересованного читателя. Повторю ещё раз, мысль человека устремлена вовне, для неё мир развёрнут в других категориях: пространстве, времени, прежде всего.

Отсюда ещё нагляднее проистекает разница между людьми знания (метафизиками) и людьми ведения-мудрости (мистиками), между сознанием сущностного начала человека и ведением (мудростью) жизненного начала. И понятными становятся слова ап. Павла, отличающего «слово мудрости» от «слов знания» (1 Кор.12.8). Ведение (мудрость) людей жизненного начала проистекает из непосредственного переживания действительности, человека и Самого Бога, и философия жизни (мудрость) осознается как явление самой жизни, как знание человека и Бога, а не знание о жизни, человеке и Боге. В то время как метафизика есть знание о началах, доменах, субстанциях и врожденных категориях человека или, кратко, есть знание догматического учения Церкви о Боге и философского – о человеке.

Ведение неразрывно связано с интуицией, разумение – с метафизикой. При разборе мистического домена мы коснулись дара прозорливости, связанного с вхождением в «Царство Божие, которое внутрь нас есть» или на языке философии – с вхождением в «царство предустановленной гармонии», в котором нет ни прошлого, ни будущего, а всё одно настоящее. По мере вхождения в свою «монаду» мы обретаем не только дар прозорливости (редкие натуры). Гораздо чаще в нас открывается способность к интуиции или сама интуиция. Принципиально важно знать, что это не озарение или схождение чего-то внешнего для нас. Интуиция внутренне присуща каждому человеку. Она гнездится в нас. Интуиция есть проявление нашего мистика, нашего ведения. Она и сопутствует нам в той мере, в какой мы существуем в «мире предустановленной гармонии» или в мистическом пространстве души. Замечу, что так или примерно так рассуждают и некоторые философы. Отмар Шпанн пишет: «Интуиции должно предшествовать то отрешение и опрощение духа, которое называют сосредоточенностью или погружением в себя» [4, с. 394], т.е. чисто мистическое состояние, о котором мы говорили при разборе мистических (аскетических) чувств [3]. И далее: «Интуиция всегда предпослана человеку, он всегда застает её как некоторую данность, а отнюдь не создает, не формирует её сам» [4, с. 394]. «В интуиции творится дух человека, её возникновение представляет собой его «творческое становление». Лишь после восприятия и обработки интуиции начинается самостоятельный творческий процесс» [4, с. 395].

1.3. Для нашего разума начала всякого знания лежат в познающей мысли. «В познании безусловное дано как универсальная мысль и сознание обо всем» писал Е. Трубецкой. Другими словами сознающая себя мысль имеет в себе самой основание своей внутренней достоверности и очевидности. В силу этого все в мире, включая человека и Самого Бога представляется нашему разуму как предмет или явление мысли, либо как сама мысль или сама истина. И в этом есть своя глубокая правда. В полноте нашей триединой жизни души ничто не существует вне мысли или без мысли. Хотя и не только без не`. Об этом очень хорошо и точно сказал ап. Павел: «Стану молиться духом, стану молиться и умом, буду петь духом, буду петь и умом» (1 Кор.16, 15).

Итак, для философа, живущего в нашей душе, характерна убеждённость в изначальности или первичности мысли, которую он готов даже считать за проявление божественного начала в себе, или, по крайней мере, за искру Божию в человеке. Эта убежденность основывается на том, что философ нашей души, ощущает в себе мысль как свою глубочайшую основу (сердцевину), управляющую его жизнью. Напомню, для мистика основа его жизни сердце или вера, для сынов Божиих – свобода, для братьев Сыну Божию – верность, для харизматиков – дух.

Не все философы по призванию выражают это так предельно, вернее запредельно как Дж. Джентиле (смотри его высказывание ниже), но ощущают это все, ибо для них мысль – самое драгоценное достояние, сокровище, дарованное им безвозмездно Творцом. Не благоговеть перед мыслью, тем более пренебрегать ею – значит потерять себя навсегда, напротив, жить этим – значит быть человеком. Всё прочее должно быть на втором плане (личная жизнь, карьера, общественное служение и пр. и пр.) Отсюда кредо Декарта: «Мыслю – значит существую».

Это главное своё сокровище, люди других доменов называли духом, иногда волей, сердцем, ещё реже душой, как Н. М. Рубцов, который сказал:

«Пускай всю жизнь душа меня ведет!..
Но я пойду! Я знаю наперёд, что счастлив тот,
хоть с ног его сбивает,
кто всё пройдет, когда душа ведет,
и выше счастья в жизни не бывает».

Вот потому он и состоялся как подлинно великий поэт, что сделал главенствующим в своей жизни поэтическую жизнь души, несмотря на всю суровость и даже трагичность такого бытия, вернее безбытия. Вот это счастье, пусть и отражённое как свет луны, мы и испытываем, когда читаем Н. М. Рубцова или следим за полетом мысли философа.

А вот высказывание Дж. Джентиле, на которое я ссылался выше: «Божество присутствует во всех своих сущностных аспектах в уме и в сердце каждого человека как несокрушимая реальность, которая оказывает сопротивление каждому сомнению и отрицанию и поэтому никогда не терпит фиаско и управляет всеми вещами и одновременно мыслью и волей людей как предпосылка всякого бытия, которое существует, и всякого события, которое происходит» [2, с. 52].

Те, кто так не мыслят, не имеют права считать себя философами, и мы должны отказывать им в этом звании, как бы нам этого ни хотелось, учитывая их заслуги в других областях общественной жизни. «Ум есть сила чисто формальная, бессодержательная и потому способная двигаться по всевозможным направлениям, образовывать бесчисленные понятия, бесконечные сочетания мыслей. Как в пространстве возможны всякие фигуры, так и в уме возможны всякие мысли» [5, с. 234]. Никогда философ не произнесёт и следующих слов: человеку «нужны крайне, неизбежно, не ответы на вопросы знания, а ответы на вопросы сердца. Ему нужно решать, что он должен делать. Незнание не есть наибольшее зло. Самое важное дело для человека – уменье различать добро от зла, уменье понимать нравственный смысл явлений» [5, с. 235].

Вышеприведённому суровому требованию к званию философа не отвечает не только Н. Н. Страхов, чьи высказывания я привёл, но и многие из числа тех, кто фигурирует в историях философии, в том числе и отечественных. Да их и вообще-то немного. Тем более мы должны знать и изучать тех подлинных мыслителей, которых родила русская мысль. И своего философа мы должны знать и чаще прислушиваться к его подчас суровому голосу в нашей душе. Одно сердце, дух или свобода без разума никогда не приведут ни к добру, ни к мудрости, ибо это в принципе невозможно.

Что ещё важно знать про философа, живущего в нашей душе? Философ – это человек, «который, однажды вступив на путь мысли, не впадает в суетность, а сохраняет неустрашимую волю к истине». Так или примерно так высказался о философе Гегель. А вот как определил рождение в себе философа Н. А. Бердяев: «Я пережил большой духовный подъём. Я почувствовал большую духовную устойчивость, незыблемую духовную основу жизни не потому, что я понял определённую истину и смысл, определённую веру, а потому, что я решил посвятить свою жизнь исканию истины и смысла, служению правде. Это объясняется тем, что такого рода искания истины есть, в известном смысле, и нахождение истины, такого рода обращение к смыслу жизни есть проникновение смыслом жизни…
Я поверил, что жизнь имеет высший смысл, но в этой вере не было ничего догматического. Я поверил в силу духа, и это осталось навсегда. Мне стал близок идеал человека, который терпит преследование и гонения за свои идеи и свою веру» [1, c. 86].

После такого вступления мы можем дать и наше определение философии. Философия есть осуществление воли человека к познанию. Отметим сразу же, что словесность (литература) есть осуществление воли человека к совершенству, а искусство – есть осуществление воли человека к красоте. И все вместе они выражают или являют природу или сущность (усию, естество) человека.

По словам митр. Кирилла (Гундяева) эту волю «как неотъемлемую составляющую человеческой природы», «в античной философии, а также в классическом христианском богословии, называли " нусом" ». При этом, древние считали «нус» наиболее важной частью человеческого естества, которая, как верили древние философы и отцы Церкви, выделяет человека из всего мироздания, ставит его на самую высшую ступень видимого мира» [6, с. 6].

1.5. Следующий принципиальный вопрос для философа, живущего в нашей душе, это вопрос о главном предмете философии. В чём отличительная особенность, выделяющая или отделяющая философа от богослова и учёного, которые тоже осуществляют волю человека к познанию?

Чтобы ответить на этот вопрос познакомимся сначала с характерными определениями философии, которые дали ей отечественные мыслители.

«Философия, – пишет С. Л. Франк, – есть рациональное или научно обоснованное учение о цельном мировоззрении. Цельное мировоззрение есть общее понимание мира и жизни, уяснение основных свойств и отношений бытия и постижение смысла человеческой жизни, т. е. назначение человека и места его в бытии» [7, с. 6]. Близко к этому и определение Н. О. Лосского: «Философия есть наука о мире, как целом» [8, с. 19].

В этих и многих других подобных определениях философии человек только часть мира, частица бытия, и только. И хотя я цитировал убеждённых христиан, это по существу есть язычество, по которому человек всегда только часть универсума, космоса, природы, мира, полюса. На самом деле мир и бытие есть часть человека. Философия это цельное метафизическое учение о человеке, о его природе (сущности), жизненности и личности.

Н. Бердяев сформулировал это так: «человек есть единственный предмет философии» [1, c. 299].

То есть философия есть учение о триединстве человека прежде всего остального. И это учение должно придти на смену онтологии и гносеологии. Другими словами, вместо гносеологии должно быть учение об основополагающих субстанциях человека и догматах о человеке. Так определял задачи философии еще Лейбниц: «Исследование субстанций – одна из важнейших и плодотворнейших задач философии».

Итак, метафизическое учение о сущности (природе) человека должно придти на смену гносеологии, метафизическое учение о жизненности человека (мистика или аскетика человека (см. [3]), – придти на смену онтологии, метафизическое учение о личности заменить персонализм.

Отметим ещё и следующее. Поскольку главный предмет философии – человек, и нет человека «вообще», а есть русские, немцы, французы и т. д., то первым предметом русской философии должен стать русский человек, германской – немец, французской – француз и т.д.

Сказанное принципиально меняет задачу раскрытия в нас философа. Мы должны опираться в своих размышлениях прежде всего на русских мыслителей, т. е. иметь их своим «камертоном» чтобы всегда быть настроенными на русский лад. Отсюда понятно разделение А. Ф. Лосевым философской мысли в России на собственно русскую философию и философию, живущую в России. При этом совершенно не обязательно русский философ должен критиковать западную мысль, а «живущий в России» восторгаться ею. Нередко, будучи эпигоном западной мысли, он может поносить Запад, хотя и очень примитивно.

1.6. В заключение этого раздела отметим следующее: в нашем обществе, даже среди интеллигенции, существует определённое умаление, а то и отвержение философии, связанное с непониманием того, что она даёт или давала человеку в истории. А. Ф. Лосев в своей книге о Вл. Соловьёве отвечал этим недоброжелателям философии цитатами из Вл. Соловьева. Приведем отдельные выдержки: «Философия освобождала человеческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание. Она низвергла всех ложных чужих богов и развивала в человеке внутреннюю форму для откровения истинного Божества. В мире древнем, где человеческая личность, по преимуществу, была подавлена началом природным, материальным, как чуждою внешнею силою, философия освободила человеческое сознание от исключительного подчинения этой внешности и дала ему внутреннюю опору, открывши для его созерцания идеальное духовное царство», «В мире новом, христианском, где само это духовное царство, само это идеальное начало, принятое под формою внешней силы, завладело сознанием и хотело подчинить его, философия восстала против этой изменившей своему внутреннему характеру духовной силы, сокрушила её владычество, освободила, выяснила и развила собственное существо человека сначала в его рациональном, потом и его материальном элементе». И далее: «И если теперь мы спросим, на чём основывается эта освободительная деятельность философии, то мы найдем её основание в том существеннейшем и коренном свойстве человеческой души, в силу которого она не останавливается ни в каких границах, не мирится ни с каким извне данным определением, ни с каким внешним данным ей содержанием, так что все блага и блаженства на земле и на небе не имеют для неё никакой цены, если они не ею самою добыты, не составляют её собственного внутреннего достояния. И эта неспособность удовлетвориться никаким извне данным содержанием жизни, это стремление ко все большей и большей внутренней полноте бытия, эта сила – разрушительница всех чуждых богов, – эта сила уже содержит в возможности то, к чему стремится – абсолютную полноту и совершенство жизни».

А теперь перейдем к разбору разумного домена сущностного начала триединства человека.

2. Чувство (субстанция) абсолютного и
логосы человека

Прежде чем перейти к более детальному рассмотрению разумного домена отметим тот факт, что в нём, как и в других доменах, существует пять субстанций, если можно так выразиться второго порядка (рода), вслед за мыслью, которую следует считать первой или основополагающей субстанцией разумного домена. В мистическом домене мы назвали их, вслед за прп. Никитой Стифатом, аскетическими (мистическими) чувствами, в отчем домене – сыновьими чувствами. Здесь наименование чувство не совсем корректно, но, тем не менее, мы будем пользоваться и им.

Заметим, как и в других доменах, только функционирование всех пяти разумных субстанций (чувств) и делает нас в полной мере разумными людьми, т. е. способными воспринимать Истину во всей её полноте.

2.1. Когда рождается в нашей душе философ? Тогда, и только тогда, когда мы утверждаемся в мысли, что не всё в мире временно, случайно, производно, преходяще, множественно, а есть Безначальное, Вечное, Неизменное, Бесконечное (Беспредельное), Единое или Абсолютное Бытие (Сущее), или, одним словом, – Бог, от начала Сущий, и мы, каким-то образом, причастны к Нему. В этой мысли нас окончательно утверждает Евангелие от Иоанна, в котором говориться о Богочеловеке Иисусе Христе следующее: «В начале было Слово (Логос) и Слово было у Бога, И Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть…И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины, и мы видели славу Его, как Единородного от Отца. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан через Моисея, благодать же и истина произошли через Иисуса Христа» (Ин.1.1-3, 14-17). Окончательно утверждает нас в этой мысли слова Иисуса Христа: «Я сказал: вы боги» (Ин.10, 34), боги по благодати и тем самым являем собой следующий логос – первый тварный логос, который создан по образу и подобию Божию, т. е. триединым. Я писал об этом ранее [9, 10] и повторяться не буду. На этом наша мысль не останавливается и выстраивает всю иерархию логосов – человек, нация, человечество, космос (природа, универсум). И это есть христианская иерархия первооснов жизни и бытия: Бог Слово (Логос) Иисус Христос, человек, нация, человечество, космос. Заметим, в язычестве имеет место обратная иерархия логосов: космос, человечество, государство (полюс, город), человек. Бог в язычестве предстает как Демиург, вносящий порядок в изначальный хаос (в атеизме богом является природа), и хаос и Демиург вечны. В христианстве вечен, безначален, неизменен, беспределен только Бог. Он Творец всего видимого и невидимого.

Бог сотворил весь тварный мир со всеми его логосами из «ничего», но уже на веки вечные, хотя после Второго Славного Пришествия Иисуса Христа мир и изменится, но не исчезнет, а преобразится и возникнет «новое небо и новая земля» (Откр.21.1).

О первичности логосов у нас в начале XX века писал В. Ф. Эрн [11, c. 79]: «Человек, поднимающийся к «логосному сознанию, т. е. приходящий к сознанию в себе Логоса, уничтожает разрыв между мыслью и сущим (разрыв фатальный для ratio), ибо себя сознает как божественно–Сущее», «Потенциально присущий всем, Логос актуален далеко не у всех и далеко не всегда. Логос это не средний разрез – это вершина сознания…Это живая стихия, в которой личность раскрывается и углубляется. Существо Логоса состоит в его божественности. Это не субъективно-человеческий принцип, а объективно-божественный. Logos (Логос) – это предвечное определение Самого Абсолютного. Бог, непостижимый в Своем Существе; Бог, возвышающийся над всякой мыслью и именем; Бог, о Котором можно сказать, что Он есть, но не что Он есть; Бог, непостижимость Которого даже над новой землей грядущего Царства навеки раскинется таинством нового неба» [11, c. 78–79].

2.2. Все четыре тварных логоса «вложены» в человека и должны быть проявлены им (см. [10, c. 7–11]). Дж. Джентиле сказал об этом так: «Все во мне, поскольку Я имею в себе время и пространство как порядки всего, что предстает в опыте. Стало быть, далекий от того, чтобы содержаться в пространстве и времени, я содержу в себе пространство и время. И, далекий от того, чтобы быть включенным самому – как по простоте души думают, основываясь на ложном воображении – в природу, являющуюся системой всего, что упорядочено в пространстве и во времени, я включаю природу в себя. И внутри меня последняя перестает быть той пространственной и временной природой, которая является механизмом, и одухотво-ряется и осуществляется в конкретной жизни мысли» [2, c. 81].

Связь человека с Абсолютным Логосом осуществляется в хрис-тианстве через веру в Бога Слово Иисуса Христа и основанную Им Церковь, в Которой, Он является Главой, а мы составляем Её тело.

Второй тварный логос проявляет себя в национализме, третий в гуманизме или «всемирной отзывчивости», четвертый в космизме или экологическом сознании (конкретной космогонии у Н. О. Лосского)
(см. [10, 3].

Иногда первый тварный логос называют человеческим «Я», иногда «глубиной человечности». Дж. Джентиле: «Так уж обстоят дела, что внутри эмпирической человечности каждый человек обладает глубинной человечностью, лежащей в основе всего его существа и всякого существа, которое он мог бы отличить от себя, той человечностью, в силу которой он осознает себя, и мыслит, и говорит, и желает; и, мысля, мыслит самого себя и остальное; и постепенно формирует себе мир, который он все больше обогащает частностями и все больше стремится постичь как гармоническое целое, как организм взаимопригнанных частей, связанных внутренним единством» [2, c. 83].

Итак, начало нашей философии и нашего мировоззрения это не самосознание себя как человека, не убежденность что «подлинно существующим является только человек, человек как личность и как активный творческий субъект», а «все остальное есть небытие»^{^[2]}, а убеждённость в существовании Бога, убеждённость в существовании Единого, Безначального, Вечного, Неизменного, Бесконечного, Беспредельного Абсолюта. Назовём эту убеждённость первым разумным чувством или чувством абсолютного. «Глубже всякого определённого чувства, представления и воли, – писал Вл. Соловьев, – лежит в нас непосредственное ощущение абсолютной действительности» [12, c. 347]. И еще: «Действительность Божества не есть вывод из религиозного ощущения, а содержание этого ощущения, то самое, что ощущается» [13, c. 193]. Архиеп. Никанор об этом сказал так: «Идея абсолютного бытия… есть коренная и основная, из неё исходят другие «производные» идеи, которые помогают нам познавать всякое отдельное бытие» [14, c. 311]. Нечто подобное находим и у Ф. А. Голубинского: «Идея Бесконечного есть первое и непосредственное начало всякого нашего познания»
[15, c. 71]. То, что это именно чувство, выдаёт его характер нахождения в нашей душе – смутный, слепой и неопределённый в начале, но вместе жаждущий своего проявления и влекущий нас к познанию. Ф. А. Голубинский писал об этом так: «Идея о Бесконечном не есть ясное созерцание Бесконечного, а лишь тёмное, тайное некое предчувствие Его, доопытное – неисчерпаемое для определённых понятий разума представление о чём-то неограни-ченном» [16, с. 16]. Благодаря её «доопытной» наличности в человеке и возможно само познание, как восхождение от конечного к Бесконечному, от условного к Безусловному», «Ум один приемлет Бесконечное» [15, c. 63]. А. А. Козлов написал об этом так: «Признание высочайшего Существа в самых различных видах, начиная с грубейших и кончая тончайшими его формами, всеми людьми – есть факт несомненный, причём замечательно то обстоятельство, что исповедники различных религий, сталкиваясь и споря между собою, издавна уже прямо предполагают, что всем и каждому известно, что Бог есть, но они спорят только относительно того, что Он такое и каковы Его свойства» [17, c. 68].

Из-за внутренней связи этого чувства с Богом (Абсолютом) его иногда (нередко) называют ещё и религиозным чувством по преиму-ществу, что, строго говоря, неверно, ибо в каждом идеальном чувстве мы познаем Бога на духовном уровне бытия, а не только в этом чувстве. Очень хорошо писал об этом чувстве еще в XIX веке Б. Н. Чичерин: «Как скоро человек углубляется в себя, как скоро пред внутренним его сознанием раскрывается глубочайший тайник его души, где мысль и совесть совпадают, так он не может не чувствовать своей зависимости от окружающего его бесконечного бытия и стремится к единению с этим бытием. Это чувство составляет чистейшее выражение собственной его природы, ибо человек, будучи носителем абсолютного начала, не может не чувствовать присутствия этого начала в себе и своей связи с ним. Отсюда то явление, что религиозное чувство находится у людей самых необразованных, так же как и самых образованных. При недостатке умственного развития, оно может принимать несоответствующие истинному понятию формы, но оно распространено во всем человечестве…Отсутствие религиозного чувства всегда является искажением человеческой природы. Само в себе, оно не заключает ничего, кроме неопределенного ощущения духовного недостатка и проистекающего отсюда стремления к восполнению этого недостатка. Для того, чтобы это восполнение могло совершится, нужен предмет: предмет же не создается чувством: он дается ему извне и притом не иначе, как посредством разумного сознания. Необходимо представление, к которому бы чувство могло обратиться. А представление производится разумом. Кто не имеет понятия о Боге, тот не может и ощущать Его Присутствия; понятие же о Боге дается разумом, который один раскрывает нам абсолютное начало бытия… Религи-озное чувство, по самой своей природе, есть чувство, проникнутое разумом. Оно может принадлежать единственно разумному существу, ибо только разумное существо стремится выдти из своей ограниченности и соединиться с бесконечным. Этим объясняется и различие религий. Религиозное чувство на всех ступенях едино… Но умственное состояние у людей разное, а вследствие того различно и понимание Божества…Бог открывается человеку по мере того, как человек способен Его понимать. Отсюда ясно, что разумное начало в религии составляет существенный её элемент. Всякая религия представляет известное миросозерцание, т. е. известное понятие о Боге и об отношениях Его к миру» [18, с.215–216].

Понимание своей относительности как важнейшего аспекта (элемента) нашего самосознания, направляющего его к глубине и полноте Абсолютного и дающего нам определённую сопричастность к иной духовной или божественной действительности подчеркивали многие мыслители. Так Н. Бердяев писал: «несоизмеримость между Абсолютным и относительным… нельзя мыслить, как замкнутость сферы относительного… Относительное… полагается самим Абсолютным. Относительное внутренне необходимо для раскрытия полноты Абсолютного. Поэтому не может быть относительное оторвано от Абсолютного и противополагаемо ему» [19, с. 232],

Похожие утверждения мы находим и у других философов. Так Герберт Спенсер утверждал, что признание существования Абсолюта требуется природой нашей мысли, потому что всё то, что мы воспринимаем, имеет характер относительный, но всё относительное потому относительно, что относится к чему-то не относительному, т. е. Абсолютному. Если мы признаём, что познание мира носит характер относительного, то этим самым мы признаем, что Абсолютное существует. Потому что без Абсолютного не могло бы существовать относительное. Существование Абсолютного, следовательно, вытекает из природы нашего мышления. Отсюда наше неуничто-жимое, точнее врождённое, убеждение в Его существовании.

Таким образом, первое разумное чувство несет человеку знание о наличии или существовании Абсолютного как такового, т. е. Безначального, Безусловного, Безграничного, Беспредельного Бытия или Сущего, которое и является для человека Богом в этом домене.

Из сказанного следует и то, что любое мировоззрение человека должно опираться на то или иное понимание Бога или Абсолюта, из которого уже следует какое-то разумение человека и мира. Потому так важно иметь истинные понятия о Боге, т. е. знать основные догматы Церкви и, прежде всего, о Пресвятой Троице и Богочеловечестве Иисуса Христа. Но это уже входит в прерогативу следующего разумного чувства. Отметим только, что насколько будет истинно знание Бога, настолько будут истинными и понимание мира и человека.

Догматическое чувство

3.1. Следующий шаг нашего философа – это сознательный путь к Богу и самому себе, а потом уже к нации, человечеству, природе, т. е. богопознание и самопознание прежде всего. «Убежать от философии, – писал В. И. Несмелов, – значит то же самое, что и убежать от сознания себя самого» [20, с. 305]. О богопознании я писать не буду, это задача богословов, а о самопознании выскажусь. Отмечу только, что основополагающий принцип богопознания – выработка догматов о Боге. Без этого истинное познание Бога невозможно. Самопознание человека тоже должно начинаться с этого. Лишь на основе догматов (аксиом) о человеке может быть построено истинное мировоззрение, наш взгляд на всё и на вся. Замечу, об этом достаточно обстоятельно пишет современный философ Н. П. Ильин [21, с. 235–255], что существенно облегчает мою задачу. Приведу лишь небольшие выдержки из статьи. «В истории философии просматриваются моменты, когда философское творчество получает какой-то мощный импульс, когда начинается новая эпоха этой истории. И все эти моменты имеют одну общую черту: поворот к человеку… поворот к самосознанию человека как основной проблеме философии… Это проповедь Сократа в конце V века до Р. Х. и творчество Рене Декарта в первой половине XVII века. Призыв первого «Познай самого себя! » и ключевой принцип второго – «мыслю – значит существую» – очевидным образом выдвигают на первый план именно самосознание человека, (а не просто «тему человека»). И… сразу за этими поворотами резко повышается уровень философского творчества, как бы освобождается огромная «философская энергия»: за Сократом следует Платон и Аристотель, за Декартом – Лейбниц, Спиноза, Беркли и другие» [22, c. 236–237]. «После Декарта с таким «поворотом» часто связывают имя Иммануила Канта, который попытался по-своему утвердить примат субъекта, построив «картину мира», в центре которой формально стоял человек. И снова последовал «взрыв» философского твор-чества, связанный с именами Гегеля, Фихте, Шеллинга» [21, c. 238]. «Обращение к самосознанию (и, по сути, оно одно) каждый раз вызывало новый приток энергии философского творчества» [21, c. 239].

3.2. Богословие не мыслимо без догматов. Лишь в начальный (доникейский) период его существования было не так. Не мыслима и наука без основополагающих законов и аксиом. Примером такого подхода в химии может служить создание периодической системы элементов Д.И.Менделеева. Опираясь на открытый им периодический закон, Менделеев и создал свою знаменитую Таблицу.

Значит и философия должна преодолеть свой «доникейский» период и сформулировать догматы (законы) о человеке и на их основе построить стройное учение о человеке. А потому перейдем к догматам о человеке. Я уже писал о них в 80-е годы в самиздатском журнале «Часы», позже в Р/С №№ 8, 9, 10, 11, 12. Приведу их в «собранном» виде.

Догмат о трёх сферах бытия

Человек создан для одновременного существования в трёх сферах бытия: духовной (небесной), идеальной (душевной) и плотской (земной). Каждая сфера бытия имеет свои формы самовыражения, строго адэкватные своему уровню.

«Три состояния жизни признает разум, – пишет прп. Никита Стифат, – плотское, душевное и духовное. Каждое из них имеет свой собственный строй жизни, отличный сам по себе и другим неподобный» [24, с. 111]. Люди существенно отличаются между собой по преобладающему в них состоянию. Можно говорить о духовных, душевно-идеальных и земных (плотских) людях, исходя из того, какое состояние является для них наиболее продуктивным. В принципе никто не лишен полностью этих состояний, но духовные люди могут то, чего не могут люди душевные и плотские, а именно значительную часть своей жизни сознательно предстоять перед Богом. Это прирожденные священнослужители, богословы, иконописцы. Когда в человеке господствует плоть, его в богословии называют «внешним человеком» (2 Кор.4, 16), а при главенстве духа – «внутренним» (2 Кор.4, 16). По словам прп. Никиты Стифата: «Внешний человек – это тиранствующая плоть, а внутренний – это ум (дух), воспринимающий свою державную власть» [24, c. 116]. Жизнь только по плоти или угашение духа является деградацией человека или особой смертью, которую называют «вечной» или «второй» в отличие от обычной или физической. И о таких людях часто говорится в Св. Писании как о «мертвецах». «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов», а ты «иди за Меною» (Мф.8, 22). Когда в человеке атрофирован или не проявлен душевный (идеальный) уровень, а значит и духовный, то можно говорить и смерти «третьей». Тогда перед нами мещанин, так это именуется в нашей традиции. Идеально-душевный человек, правильнее называть его интеллигентом, – это человек культурный. К ним относятся, прежде всего, люди, получившие от Творца два таланта, а не пять (духовный человек) и не один (плотский человек). Люди, с преобладающим в них земным уровнем бытия, не хуже и не лучше людей духовных и душевных. Однако в делах духовных они должны больше полагаться на них, как в делах земных полагаться больше на себя. То же и относительно людей с преобладающим в них душевно-идеальным уровнем бытия. Они должны в духовных вопросах полагаться на людей духовных, в вопросах земных – на людей плотских, а все проявления душевно-идеальной сферы оставлять за собой. Отсюда проистекает самоценность философии, которую никак нельзя считать «служанкой богословия». А если посмотреть шире, то на этом зиждется самоценность культуры, права, государственности и многого другого.

Что характеризует душевный уровень бытия человека? Душевный человек знает, что есть истина и ложь, добро и зло, справедливость и неправда, совершенство и безобразие, красота и уродство, честь и достоинство, долг и верность, мужество и героизм, т. е. они для него не условны, не относительны, а абсолютны. Конечно, представления о них могут быть различными, но это не меняет дела. Главное, что добро, истина, справедливость, совершенство, красота, честь, долг, верность, мужество и героизм для душевного человека высшая реальность.

Конкретное проявление этой аксиомы рассмотрено мною в статье « Русская интеллигенция и её задачи в XXI веке» [23, с. 203–212] и в статье «Уроки империи и будущее России» [25, с. 22–32].

ДУША ЧЕЛОВЕКА

(Опыт православной философской антропологии)

Санкт- Петербург

2008 г

Оглавление

От автора

Часть I. Ипостасные домены человека.

Введение

Глава I Метафизические аксиомы о человеке.

Глава II Общие понятия об ипостасных доменах человека.

1. Врожденные законы человека.

1.1.Врожденные аксиомы разума.

1.2. Врожденная нравственность.

1.3. Врожденные мистические состояния.

2. Основополагающие субстанции человека.

3. Пространство доменов.

Часть II. Основы мистической жизни православного мирянина.

1. Мистик или человек мудрый.

1.1. Мистический домен человека.

1.2. Мистический слух, богомыслие и память Божия.

1.3. Бдение и трезвенность.

1.4. Молитва и бесстрастие.

1.5. Безмолвие и уединенность.

1.6. Страх Божий, незримое присутствие и воздержание

1.7. Общие особенности мистического домена.

1.8. Мужская и женская мистика.

Заключение.

Часть III. Перед Лицом Отца Небесного.

1. Отчий домен человека.

2. Доверие и искренность.

3. Благочестие и долготерпение.

4. Авторитет и повиновение.

5. Долг и уверенность в себе.

6. Упование на Господа и избранничество.

7. Общие особенности личностных чувств к Отцу Небесному.

4. Сознание (чувство) метафизического единства и основополагающие

ценности человека.

Часть IV. Философ (умозритель) нашей души

1. Разумный домен человека).

2. Чувство (субстанция) абсолютного и логосы человека.

3. Догматическое чувство

4. Сознание (чувство) метафизического единства и основополагающие

ценности человека.

5. Историческое сознание (чувство) и врожденная идея станов

Послесловие

От автора

Особую благодарность выражаю Людмиле Павловне Долговой, подготовившей это издание.

Часть I. Ипостасные домены человека

Введение

12 3 4 5 6 7 8 Следующая ⇒

Последнее изменение этой страницы: 2019-04-09; Просмотров: 259; Нарушение авторского права страницы