ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ: ВРОЖДЕННОЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННОЕ? 2. Возможно также, что некоторые аспекты восприятия формы. Ятие специфических очертаний было бы возможно лишь после того

ятие специфических очертаний было бы возможно лишь после того, как произошло научение зрительному направлению.

2. Возможно также, что некоторые аспекты восприятия формы, связанные со специфическими очертаниями, зависят от прошлого опыта, или если и врожденны, то тем не менее преобразуются под влиянием прошлого опыта. Кривизна линии могла бы служить хорошим примером влияния такого рода. Данные, приведенные в гл. 7, указывают на то, что эффект адаптации возникает, но лишь в ограниченных пределах. Другой возможный пример влияния этого типа — роль опыта в тенденции приписывать формам направления вверх, вниз и в стороны и в восприятии очертаний в зависимости от таких приписанных направлений. В настоящее время нет определенных данных за или против такой возможности.

3. В одной из широко распространенных форм эмпиризма утверждается, что восприятие целостных единиц, организация зрительного поля типа обсуждавшейся в гл. 6 представляют собой конечный результат научения. Значительная часть исследований роли опыта в восприятии формы была связана с этим утверждением. Вариантом этой гипотезы является утверждение, что перцептивная организация может зависеть или модифицироваться прошлым опытом, но в более широком смысле она не является продуктом научения. Утверждалось, что влияние опыта на перцептивную организацию особенно очевидно в ситуациях, при которых создается определенная установка или ожидание.

4. Еще одна возможная роль опыта в восприятии формы состоит в обеспечении перцептивных различений, которые в противном случае не могли быть осуществлены. Примером научения у взрослых могло бы быть обучение различению лиц шимпанзе, а у ребенка — обучение различению напечатанных слов.

Исследователи не всегда ясно понимали, какая из этих возможностей влияния прошлого опыта проверялась в задуманных ими экспериментах. Ряд экспериментов был в неявной форме связан с решением вопроса о роли прошлого опыта в перцептивной организации. Эти эксперименты обсуждаются на с. 51 и далее как пример косвенных доказательств. Некоторые работы были направлены на выяснение возможной роли опыта в осуществлении трудных перцептивных различений, они также обсуждаются в соответствующем разделе этой главы (см. с. 81 и далее). Но в подавляющем большинстве исследований и, несомненно, в самых важных исследованиях такие теоретические возможности никак не анализировались. В лучшем случае просто выяснялось: присутствует или нет восприятие формы у животных и человека, если исключается воз-

i

49

можность приобрести его с помощью научения? Ответ на этот вопрос искался с помощью экспериментов, в которых испытуемые должны были отличить одну форму от другой. Эти эксперименты обсуждаются на с. 70 и далее как пример прямых доказательств. Поскольку способность воспринимать формы как отличные друг от друга зависит от наличия перцептивной организации и от специфических очертаний, можно было бы с полным основанием сказать, что все исследования этого типа направлены на одновременную проверку первой и второй гипотезы *.

Каким образом

мы могли бы научиться видеть,

если мы должны учиться видеть?

Если перцептивная организация полностью есть результат обучения, то младенец или взрослый, который глядит на мир в первый раз, воспринимали бы довольно хаотичную мозаику светлых, темных и окрашенных пятен. Трудно даже представить, на что это могло быть похоже. Если допустить, что так все и есть, то возникает вопрос: как же такое впечатление может трансформироваться в упорядоченную последовательность объектов? Какой принцип научения мог бы привести к такому изменению? Предположим, что мы могли бы научиться воспринимать зрительные формы, прикасаясь к предметам и ощупывая их. Эти действия, конечно, не могли бы направляться тем, что видит наблюдатель, поскольку, по предположению, изначально не видно никаких упорядоченных предметов. Они должны были бы быть пробами, выполняемыми вслепую. Но помимо этой проблемы, поскольку сами руки не воспринимаются как отдельные видимые сущности, возникает более общая проблема, каким образом можно было бы извлечь что-либо полезное из столкновения руки с предметами. В момент ощупывания объекта зрительные впечатления продолжают оставаться неупорядоченной мозаикой, сопровождающейся так-тильно-проприоцептивными ощущениями. (Но может быть, последние организуются так, что мы можем воспринимать отдельный предмет? Если да, то врожденно ли это восприятие?

* Приводимые в гл. 7 на с. 27 и в этой главе на с. 76 последние данные предполагают возможность еще одной гипотезы относительно роли прошлого опыта в восприятии формы. У животных, выращенных в среде, которая давала им лишь ограниченные типы зрительной стимуляции, впоследствии находили соответственно ограниченные типы нейронов-детекторов признаков. Таким образом, можно было бы утверждать, что начальный опыт играет решающую роль в формировании важных для восприятия формы структур мозга.

50

ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ: ВРОЖДЕННОЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННОЕ?

Если нет, то каким образом ему научаются? Эту проблему обычно упускают из виду сторонники данной точки зрения.)

Во всяком случае, далее если предположить, что осязание или любой другой источник информации позволяет определить присутствие отдельного объекта определенных размеров и формы, то зрительно этот объект в феноменальном опыте присутствовать не будет. О каком запоминании этой хаотичной зрительной стимуляции может идти речь, если это запоминание должно быть полезным для организации последующих впечатлений? Короче говоря, трудно представить, как мы можем научиться видеть, если с самого начала мы ничего не видим. Напротив, если вначале мы воспринимаем упорядоченные в зрительном поле объекты, то оказываются возможными все другие виды обучения.

Каким образом следы в памяти могут определять результат восприятия?

Гипотеза научения может принимать различные формы. Молено было бы утверлсдать, что научаются принципам организации. Но в свете вопросов, поднятых в предыдущем разделе, не ясно, каким образом это могло бы произойти. Или молено было бы утверлсдать, что мы учимся организовывать специфические формы на основании предшествующего впечатления от этих форм. Многие из проводившихся для демонстрации влияния опыта экспериментов основаны на подобной аргументации. Испытуемый сначала знакомится с определенной формой, а затем ему показывается неоднозначная содержащая эту форму конфигурация. Вопрос в том, будет ли испытуемый стремиться организовывать эту конфигурацию таким образом, чтобы воспринимать знакомую ему теперь форму?

Предположим, что в определенный момент времени перцептивное поле организуется так, что в результате формируется след в памяти, репрезентирующий это организованное впечатление. Гипотеза о зависимости перцептивной организации от специфического прошлого опыта может быть переформулирована в более конкретное утверледение, что в последующее время такая организация определяется следами памяти. Теперь возникает другой вопрос. Что воспринимает наблюдатель до того- момента, когда следы памяти начинают определять перцептивную организацию? Стимул присутствует, но он либо не организован, либо организован иначе, чем он будет организован мгновением позлее, когда в действие вступит след памяти. Каким образом молено заранее выбрать релевантный след

51

среди всех других следов, хранящихся в нервной системе, так чтобы именно этот след, и никакой другой, повлиял на организацию неоднозначного стимульного поля?

Естественнее было бы думать, что след активируется после того, как происходит организованное восприятие. Он выбирается на основе сходства с этим, восприятием, что ведет к узнаванию и идентификации. Но сказать, что след определяет восприятие, означает сказать, что след выбирается до возникновения восприятия. По какой логике это возможно? ³ Рассмотрим эксперименты, основанные на предположении, что такой процесс существует, и обсудим вероятные ответы на вопрос, каким образом это могло бы происходить.

Экспериментальные доказательства

Будет полезно, если мы все данные относительно необходимости или нужности прошлого опыта для восприятия формы разделим на две категории. В одном типе экспериментов решался вопрос, можно ли выявить влияние прошлого опыта у человека, который уже имел обычный зрительный опыт. Поскольку трудно работать с людьми или животными, у которых не было предшествовавшего зрительного опыта, такому косвенному подходу в течение многих лет отдавалось безусловное предпочтение. Поставленный вопрос является необходимой частью более общего вопроса, можно ли выявить влияние прошлого опыта на перцептивную организацию (не является ли он необходимым ее детерминантом), и если это так, какого рода влияние он может оказать. В исследованиях другого типа прямо выяснялся вопрос, имеется ли у испытуемого, не имевшего никакого предшествовавшего зрительного опыта, восприятие формы.

Косвенные доказательства

Общий план экспериментов этого типа состоит в следующем. На стадии тренировки предъявляется стимульная конфигурация, которая либо является однозначной, либо условия ее восприятия таковы, что она всегда организуется одним определенным образом. Затем, на стадии тестирования, предъявляется другая конфигурация, которая физически содержит в качестве составной части первую и которая молсет быть воспринята, если восприятие испытуемого организовано так же, как это было на стадии тренировки. Но новая конфигурация молсет быть орга-

52

ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ: ВРОЖДЕННОЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННОЕ?

низована и другим способом. То, что показывается при тестировании, может быть идентично показанному при тренировке. Это ясно из примера. Решающим вопросом является, будет ли прошедший тренировку испытуемый организовывать тестовую конфигурацию таким образом, чтобы воспринимавшаяся при тренировке фигура воспринималась снова.

Классические эксперименты этого типа были выполнены Готшальдтом несколько десятилетий назад⁴. Если восприятие формы определяется в первую очередь факторами прошлого опыта, то сложная фигура Ь, содержащая простую многократно воспринимавшуюся в прошлом форму а, будет восприниматься как знакомая единица а плюс другие части (см. рис. 8-5). Испытуемым неоднократно предъявлялись простые контурные фигуры а. Затем показывались сложные фигуры, содержавшие фигуру а, и испытуемых просили описать эти сложные фигуры. Оказалось, что сложные фигуры b очень редко описывались как фигура а с дополнительными линиями.

Этот эксперимент критиковался за то, что он лишь обнаруживает возможность маскировки знакомых единичных объектов, если они включены в более широкий фигуративный фон. Но эта критика совершенно упускает из виду суть вопроса. Ведь необходимо объяснить, почему физически присутствующая фигура феноменально отсутствует. Маскировка происходит, поскольку воспринимаемое определяется не прошлым опытом, а принципами группировки. Успешная маскировка а возможна лишь с помощью таких дополнительных линий, которые благодаря законам группировки задают иную организацию восприятия. Этот эффект может быть создан с помощью двух-трех правильно размещенных линий, в то время как целая сеть линий может оказаться неэффективной. Несомненно, основным фактором, действующим в фигурах Готшальдта, является хорошее продолжение*.

Готшальдт также установил, что, если его испытуемые получали инструкцию искать простую фигуру в сложной, они обычно могли найти ее, хотя иногда это было трудно даже при такой инструкции. Но это, конечно, совсем другой вопрос. На главный вопрос, ведет ли прошлый опыт непосредственно к определенной перцептивной организации, эксперимент Готшальдта дает отрицательный ответ. Можно ли изменять организацию намеренно — вопрос совершенно другой, и он не обязательно связан с влиянием прошлого опыта. Намеренно можно

* Часто утверждается, что проведенный вслед за этим эксперимент Дьянга⁵ обесценил результаты Готшальдта. Однако автор этой книги не считает, что такой вывод правилен. Подробнее обсуждение другого доказательства косвенного типа дано в работе Цукермана и Рока⁶.

53

Рис. 8-5

достичь совершенно новой перцептивной организации. Когда удается организовать сложную фигуру таким образом, что простая фигура выступает как отдельная единица, она, разумеется, узнается. Поэтому роль опыта в этом случае может сводиться к обеспечению узнавания. На более интересный вопрос, как намерение может влиять на перцептивную группировку, пока нет ответа *.

Один из классических экспериментов Рубина был посвящен выяснению того, влияет ли прошлый опыт на организацию фигуры и фона⁸. План эксперимента Рубина был следующим.

* Виткин разработал личностный тест (так называемый тест вставленных фигур), в основе которого лежит поиск простой фигуры в более сложной.

54

ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ: ВРОЖДЕННОЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННОЕ?

Во время тренировки испытуемому показывались изображения типа представленного на рис. 8-6. При каждом предъявлении испытуемому давалась инструкция выделять в качестве фигуры либо центральную часть (она была зеленой), либо окружающую черную область. Все конфигурации показывались несколько раз, и казалось бы, что каждый раз данная фигура должна была организоваться испытуемым одним и тем же образом. Затем, при тестировании, фигуры показывались на короткое время и без какой-либо предварительной инструкции.

Рис. 8-6

Вопрос состоял в том, будет ли при тестировании выделена та же самая фигура, что и при тренировке. Результаты показали, что в 60 % случаев организация совпадает, а в 40 % — не совпадает. Само по себе это еще не очень сильное проявление роли прошлого опыта. Однако некоторые особенности этого эксперимента нуждаются в пересмотре. Во-первых, хотя использовавшиеся Рубиным фигуры, строго говоря, были неоднозначными, поскольку в качестве фигуры можно воспринимать любую из ее частей, фактически вариант восприятия внутренней области в качестве фигуры явно был предпочтительнее вследствие работы принципа окруженности в организации фигуры и фона. Таким образом, в том случае, когда испытуемый во время тренировки получал инструкцию воспринимать внутреннюю область как фигуру, можно было бы ожидать, что и при тестировании он будет воспринимать конфигурацию так же, независимо от прошлого опыта. Напротив, если в качестве фигуры нужно было воспринимать окружающую черную область, то может возникнуть вполне закономерный вопрос, отражает ли ответ, полученный от испытуемого при тестировании, то, что он воспринимает. Ведь видеть черную часть как фигуру трудно. Во-вторых, неясно, как много времени отводилось при тестировании на восприятие фигуры. Если время было неограниченным, то испытуемый мог неоднократно менять перцептивную организацию. Но, организуя фигуру тем же самым образом, что и при тренировке, он, разумеется, будет узнавать ее и в результате может сообщать об этом

55

в отчете как о своем восприятии*. Эту сторону своего эксперимента Рубин не контролировал.

Из логических соображений можно с достаточным основанием утверждать, что прошлый опыт не может определять перцептивную организацию в экспериментах типа эксперимента рубина. Соответствующая аргументация приводилась на с. 50. Недостаток эксперимента Рубина в том, что для организации тестовой фигуры на основе прошлого опыта восприятия этой фигуры необходимо допустить возможность активации и начала функционирования следа памяти более ранней перцептивной организации в момент появления тестового изображения. Но в этот момент времени тестовое изображение еще не организовано тем или иным образом. Следовательно, нужный след памяти не может быть выбран на основании сходства с воспринимаемой фигурой. Почему же тогда именно этот, а не какой-либо другой след будет влиять на перцептивную организацию? Конечно, если по той или иной причине при тестировании осуществляется перцептивная организация и если она правильная, то будет активирован соответствующий след и произойдет узнавание. Но в этом случае след никак не обусловливает восприятие, его активация наступает позже.

Принимая все это во внимание, другие исследователи повторили спустя много лет эксперимент Рубина, изменив методику с тем, чтобы избежать ее недостатков⁹. Они предсказали отсутствие влияния опыта, и полученные результаты, похоже, подтвердили это предсказание. Процедура состояла в предъявлении при тренировке только половины показывавшейся при тестировании неоднозначной фигуры (для уяснения характера использовавшихся фигур см. рис. 6-19). Таким образом, их восприятие было совершенно однозначным. Тестовые фигуры, напротив, подготовлялись такими, чтобы их восприятие было по-настоящему неоднозначным (см. рис. 6-18), так что неискушенный испытуемый мог с равной вероятностью выделить в качестве фигуры как белую, так и черную части. Испытуемому неоднократно показывали при тренировке полуфигуры, некоторые белые, некоторые черные, некоторые слева, некоторые справа. При тестировании фигуры на узнавание предъявлялись один раз вместе с новыми фигурами того же типа, время предъявления равнялось 1 с. В результате число случаев, в которых тестовое изображение организовывалось в соответствии с приобретенным во время тренировки опытом, почти не превышало числа случаев с другой организацией тестового изображения. Однако в некоторых повторениях этого экспери-

* Читатель, может быть, помнит, что в гл. 6 (с. 276) описывался близкий эксперимент Рубина по узнаванию ранее виденных конфигураций. Конфигурация в " обоих случаях была той же самой. Но обсдуждаемый здесь вопрос состоит в том, будет ли предшествующий опыт определять способ последующей перцептивной организации.

56

ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ: ВРОЖДЕННОЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННОЕ?

мента наблюдалось ощутимое влияние прошлого опыта*. В этих и более поздних экспериментах использовались несколько отличные методики, поэтому мы еще не можем выяснить, какие условия являются определяющими.

Имеется, однако, по крайней мере, один эксперимент этого типа, где нет сомнений относительно факта влияния прошлого опыта на восприятие. В этом эксперименте при тренировке испытуемому показывались фрагментарные фигуры типа изображенных на рис. 8-7^и. Как может заметить читатель, идентификация таких фигур не всегда происходит сразу и часто наблюдателю приходится подсказывать. (Сноска идентифицирует фигуры и может помочь читателю узнать некоторые из них **). Обычно эти фигуры сначала кажутся похожими на бессмысленную комбинацию фрагментов, но затем они внезапно преобразуются и становятся похожими на те объекты, которые они изображают. На стадии тренировки благодаря достаточному времени и подсказкам все испытуемые оказывались способными организовывать фигуры в осмысленные единые объекты. Задача эксперимента состояла в ответе на вопрос, способны ли эти испытуемые благодаря приобретенному опыту идентифицировать данные фигуры через несколько недель при их повторном предъявлении в течение 1 с. Испытуемые контрольной группы, которые никогда не видели эти фигуры, идентифицировали при тестировании лишь очень небольшую часть из них. Напротив, в экспериментальной группе процент правильных идентификаций был очень высоким.

Использование термина «идентификация» в данном случае не должно приниматься как указание на то, что этот эксперимент демонстрирует влияние опыта на узнавание и ассоциативное значение, а не на восприятие. Если вместо изображений объектов использовались новые (бессмысленные) фигуры того же самого фрагментарного типа, то, конечно, лишь испытуемые, которые видели их при тренировке, могли узнать их при тестировании. Но существует настоящее перцептивное изменение, когда, рассматривая потенциально знакомые фигуры, мы переходим от исходной, бессмысленной организации к последующей, осмысленной организации. После узнавания фигура выглядит иначе. Части, которые до узнавания казались никак не связанными друг с другом, теперь объединяются в одно

* Готшальдт, повторив эксперимент Рубина, получил этот эффект, но отнес его за счет ожидания и усилий части испытуемых узнать знакомые фигуры. Когда он повторил эксперимент, минимизировав данную возможность, он этого эффекта не получил¹⁰.

* * Верхний ряд — мужчина, яхта, кролик. Средний ряд — собака, кухонная плита, паровоз. Нижний ряд — кошка, всадник, ребенок на трехколесном велосипеде.

57

Рис. 8-7

целое, и наоборот: разные части фигуры теперь кажутся трехмерными, тогда как вначале они таковыми не казались, и т. д. Поэтому такое перцептивное изменение лучше всего охарактеризовать, сказав, что фигура выглядит теперь похожей на объект, который, как узнается, она представляет. Здесь может оказаться полезным термин «узнавание-восприятие». Естественно предположить, что испытуемые экспериментальной группы при тестировании добиваются осмысленной организации и именно поэтому они идентифицируют фигуры. Если они не делают этого, то трудно понять, как они могут идентифицировать каждую фигуру. Поэтому неизбежен вывод, что предшествующий опыт позволяет испытуемым быстрее достичь перцептивной организации, которой в противном случае может и

не быть

Каким лее образом, с точки зрения логики, образовавшиеся в процессе тренировки следы могут при тестировании влиять на перцептивную организацию? Возможное объяснение состоит в том, что при тестировании прежде всего возникает не имеющая значения «бессмысленная» организация, точно так лее, как это было в начале периода тренировки (см. рис. 8-8). Это вполне вероятно, поскольку мы допускаем, что в это время еще не

58

Тестирование

Рис. 8-8

произошел контакт со следами памяти. Следовательно, восприятие должно было бы быть таким же, как у каждого, кто никогда не видел эту фигуру ранее. Однако данное перцептивное событие происходит мгновенно и не переживается сознательно, возможно, поэтому оно так неустойчиво. Эта «бессмысленная» организация оказывается похожей на след «бессмысленной организации, оставшийся от начальной стадии тренировочных предъявлений. Таким образом, след активируется и испытуемый может узнать изображение как одно из показывавшихся при тренировке. Этот след ассоциирован со следом, репрезентирующим «осмысленную» организацию, и это облегчает при тестировании правильную перцептивную организацию. Описывая существо дела на уровне когнитивных процессов, можно было бы сказать, что перцептивная система принимает «решение», что предъявленная при тестировании бессмысленная конфигурация, скорее всего, репрезентирует осмысленный объект, который ранее представляла та же самая бессмысленная конфигурация.

Основным в этом объяснении является гипотеза, согласно которой при тестировании активация релевантного следа может происходить на основе исходной организации, не совпадающей с той, которую наблюдатель воспринимает сознатель-

59

Рис. 8-9

но. Нам опять-таки необходимо четко различать феноменальные факты и функциональные процессы, которые должны были бы иметь место. Сходство такой первоначальной организации и первоначальной организации на стадии тренировки позволяет возбудить правильный след. Подтверждение этой интерпретации следует из одного неопубликованного эксперимента, в котором «бессмысленная» организация при тестировании умышленно менялась¹². Как показано на рис. 8-9, для каждой использовавшейся при тренировке фигуры были подготовлены два типа модификаций. Модификация первого типа давала еще более редуцированную конфигурацию, чем исходная фрагментарная фигура (слон на иллюстрации). Удалялись части каждого из фрагментов. Однако конфигурация еще была похожей на исходную бессмысленную фигуру, поскольку каждый фрагмент оставался на своем месте. Другая модификация давала более полное представление об объекте, чем исходная фигура. К ней добавлялся дополнительный материал. Однако она не была столь похожей на исходную бессмысленную фигуру, поскольку составляющие ее фрагменты были объединены или каким-нибудь другим образом лишены идентичности с исходной фигурой. Доказательство, что желаемое изменение было достигнуто, получалось при контрольном эксперименте, в котором эти модифицированные фигуры показывались неискушенным испытуемым. Идентификация того, что изображают фигуры, была значительно лучше в случае фигур второго, или дополненного типа, чем в случае редуцированных фигур.

Для основного эксперимента ожидались прямо противоположные результаты, а именно: те испытуемые, которым при тренировке показывались обычные фрагментарные фигуры, а при тестировании — их редуцированные варианты, должны были бы идентифицировать их более часто, чем испытуемые, которым при тестировании показывались модифицированные Дополненные фигуры. Основанием для этого предположения является то обстоятельство, что лишь редуцированные тесто-

60

ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ: ВРОЖДЕННОЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННОЕ?

вые фигуры похожи в отношении своей бессмысленной организации на первоначальную организацию фигур при тренировке. Следовательно, лишь в случае этих тестовых фигур обеспечивается возможность стыковки с релевантным следом памяти. Результаты полностью подтвердили это предсказание, несмотря на то, что, как показал контрольный эксперимент, дополненные тестовые фигуры были лучшими изображениями знакомых объектов *.

Приведенное здесь доказательство в точности совпадает с тем, которое приводилось в гл. 3 в связи с вопросом о роли прошлого опыта как основы эффективности различных изобразительных признаков глубины. Когда встречается перекрытие или перспективное изображение, то до контакта со следами памяти оно в течение какого-то неуловимого отрезка времени остается двухмерным. Но эта перцептивная организация похожа на ту, которая встречалась в случае восприятия таких изображений в прошлом, когда впечатление глубины вызывалось другими, врожденными признаками. Следовательно, благодаря процессу узнавания, основанному на сходстве двухмерной организации перцепта и следа в памяти, ассоциативно активируются репрезентирующие глубину следы, что и определяет в конечном счете наличную перцептивную организацию.

Установка

Особым случаем опыта, определяющего перцептивную организацию, является случай, когда соответствующий опыт непосредственно предшествует предъявлению стимульной конфигурации. Предполагалось, что при таких условиях создается ожидание того, какой будет эта конфигурация. Такое состояние называется экспериментальной или объективной установкой. Часто сначала предъявляется целая серия отдельных изображений, и доминирующая в этой серии организация, как полага-

* Основной еще не рассматривавшейся здесь проблемой является: как при первоначальном предъявлении фрагментарной фигуры осуществляется организация, которая ведет к узнаванию и идентификации? Чем вызывается переход от исходной бессмысленной организации? Возможно, ответ заключается в том, что мы идентифицируем часть фигуры (например, колесо в нижнем правом изображении на рис. 8-7) и эта часть возбуждает след всего объекта, что в свою очередь приводит к изменению перцептивной организации. Данные, подтверждающие эту гипотезу, были получены Барбарой Санг и автором этой книги в одной неопубликованной работе, где часть фигуры, на основе которой предположительно осуществлялось узнавание, менялась либо в благоприятном, либо в неблагоприятном для узнавания направлении. Такие изменения оказывали серьезное влияние на способность испытуемых идентифицировать фрагментарные изображения.

61

ли создает ожидание. Так, например, предположим, что наблюдателю показывается последовательность различных точечных конфигураций (см. рис. 8-10). Вначале он воспринимает в ряду (1) первые две точки, вторые две точки и т. д. парами и продолжает воспринимать эту организацию даже в ряду (4), где на самом деле близость, способствующая такой организации, отсутствует.

;                                     Рис. 8-К»

/

В одном из самых первых экспериментов этого типа испытуемым сначала на короткое время показывалась серия чернильных пятен*, которые смутно напоминали различных животных, о чем специально говорилось испытуемым¹³. В конце этой серии предъявлялась фигура на узнавание, изображенная вверху на рис. 8-11. Испытуемые должны были описать и зарисовать каждую фигуру. Затем показывалась новая серия фигур; они напоминали очертания гор, и об этом также говорилось испытуемым. В конце этой серии вновь предъявлялась та нее самая фигура на узнавание. Испытуемым контрольной группы оба набора фигур показывались в случайном порядке (за исключением последовательности предъявления фигуры на узнавание, которая появлялась дважды — почти в начале и в самом конце серии). Испытуемым сообщалось, что фигуры изображают животных или горные пейзажи.

Как ожидалось, испытуемые контрольной группы обычно описывали фигуру на узнавание во второй раз тем нее самым образом, что и в первый, и узнавали ее. Однако испытуемые экспериментальной группы описывали, зарисовывали и, видимо, воспринимали фигуру на узнавание при втором предъявлении совершенно иначе, чем при первом. То, что в двух случаях восприятие было различным, подтверждается отсутствием у большинства испытуемых узнавания этой фигуры. Типичные примеры зарисовок показаны на рис. 8-11: наброски слева отно-

* Исследования процессов узнавания сложного зрительного материала свидетельствуют о важной роли его осмысленности (Зинченко В. П., Велич-ковский Б. М., Вучетич Г. Г. Функциональная структура зрительной памяти. М.: Изд-во МГУ, 1980). Сколько-нибудь продолжительное запоминание набора пятен кажется поэтому возможным только в том случае, если ему можно дать предметную интерпретацию. (Прим. ред.)

62

ВОСПРИЯТИЕ ФОРМЫ: ВРОЖДЕННОЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННОЕ?

Рис. 8-11

сятся к серии изображений животных, а наброски справа — к серии с горными пейзажами.

Другой пример показан на рис. 8-12 и 8-13. Если наблюдатель сначала посмотрит на рис. 8-12, он увидит лицо молодой женщины. Он увидит затем лицо молодой женщины и на более неопределенном рис. 6-25 из гл. 6. Однако, если наблюдатель

& 3

Рис. 8-12

Рис. 8-13

сначала посмотрит на рис. 8-13, он затем воспримет неоднозначное изображение на рис. 6-25 как лицо старой женщины*. Такие эксперименты должны проводиться с неискушенными испытуемыми, ранее не видевшими неоднозначных изображений, чего нельзя сказать о читателях этой книги. (Эти примеры молено считать случаями, где окончательное восприятие лучше всего описывается указанием на фигуративные и пространственные свойства объекта, который фигура репрезентирует и для которого уже был предложен термин «узнавание-восприятие». Еще один пример показан на рис. 8-14. Рассмотрев фигуру на рис. 8-14а, большинство наблюдателей воспримут рис. 8-14 как профиль, видимый на рис. 8-14а, хотя здесь также можно воспринять и другой профиль, направленный влево¹⁵.

Таким образом, складывается впечатление, что в этих особых условиях легко продемонстрировать влияние предыдущего опыта на восприятие, в то время как при других условиях найти свидетельства роли прошлого опыта не так-то просто. Что же является определяющим фактором этих условий? Ясно, что нет необходимости обязательно предъявлять серию подготавливающих эффект изображений, как это было в первых опытах,

* Эксперимент этого рода был проведен Липером, пользовавшимся модификациями показанных фигур¹¹. Оригинал первоначально был опубликован в журнале «Punch» и был описан Борингом? ⁴

64

достаточно, как было в последующих экспериментах, предварительно предъявлять лишь одно изображение. Не обязательно также должно возникать состояние ожидания, поскольку происходит показ лишь одного изображения. Таким образом, единственным фактором, который, видимо, отличает эксперименты этого рода от описанных ранее, остается недавность прошлого

опыта*.

Для того чтобы выяснить, что в такого рода экспериментах является решающим фактором: вырабатываемое ожидание того, что будет предъявлено, или же все дело в недавнем предъявлении соответствующего стимула, провели одно исследование¹⁶. В одном из экспериментов испытуемым предъявлялась следующая серия: 1) изображение молодой женщины —

Рис. 8-14

М (рис. 8-12); 2) изображение старой женщины— С (рис. 8-13); 3) М; 4) С; 5) М; 6) С; 7) М. Восьмой из показываемых фигур было неоднозначное изображение, которое могло восприниматься как одним, так и другим образом. В самом начале испытуемым говорилось, что изображения молодой и старой женщин будут чередоваться и что от них требуется как молено быстрее идентифицировать их. В результате такой инструкции и фактического чередования изображений едва ли моясно было сомневаться, что испытуемый ожидал, что восьмая фигура окажется изображением старой женщины. (Другой группе испытуемых предъявлялась следующая серия: 1) С; 2) М; 3) С; 4) М; 5) С; 6) М; 7) С; 8) неоднозначное изображение. Поэтому они

* Этот аргумент не вполне применим к эксперименту с чернильными пятнами, поскольку недавний прошлый опыт, возникающий в результате восприятия серии изображений, репрезентирует не узнаваемую фигуру, а лишь объекты из одной с ней категории (животных или горные пейзажи). Поэтому для объяснения результатов в терминах недавности, а не ожидания нужно было бы предположить, что предыдущие предъявления этих изображений приводят к мобилизации следа узнаваемого объекта.

65

могли бы ожидать, что в последнем случае будет предъявлено изображение молодой женщины.) Однако если восприятие неоднозначных изображений зависит от недавнего опыта, то неоднозначный рисунок испытуемыми первой группы должен был бы восприниматься как изображение молодой женщины, а испытуемыми второй группы — как изображение старой женщины.

Следовательно, два возможных фактора— ожидание и недавность противостоят друг другу. Полученные результаты показали, что в 73% случаев, несмотря на ожидание увидеть другую фигуру, неоднозначный рисунок идентифицировался как изображение того же самого объекта, который воспринимался непосредственно перед этим предъявлением. Ни в одном из других экспериментов этого исследования не было найдено каких-либо доказательств того, что ожидание само по себе способно влиять на восприятие. К сожалению, те, кто затем повторил этот эксперимент или провел какие-то похожие эксперименты, тех же результатов не получили. Поэтому описанное здесь исследование интересно лишь как иллюстрация того, каким образом молено отделить ожидание от других возможных факторов, таких, как недавность. Вопрос— оказывает ли опыт восприятия, осуществляющегося непосредственно перед предъявлением неоднозначного стимула, сильное по сравнению с опытом, приобретенным ранее, влияние на восприятие этого стимула— пока остается открытым. Не было бы ничего удивительного, если бы в конце концов оказалось, что недавний опыт оказывает сильное влияние. Мы знаем, что последовательно предъявляемые стимулы организуются в такие временные структуры, как отбиваемый на барабане ритм, мелодия, или такие последовательности зрительных событий, как кинетический эффект глубины. Чтобы понять такое структурирование во времени, нужно допустить, что, за исключением актуального стимула, все стимулы репрезентируются в виде следов в памяти, которые взаимодействуют друг с другом и с этим актуальным стимулом. Поскольку эти следы совсем недавние, они находятся в активном состоянии и нет необходимости выяснять, каким образом они отбираются.

Однако организация неоднозначной фигуры в результате влияния недавно сформировавшегося следа — это не совсем то нее самое, что организация последовательности таких стимулов, как тоны в мелодии. Если даже считать, что недавние следы все еще продолжают находиться в активном состоянии, возникает вопрос, как они влияют на организацию неоднозначной фигуры. Относящаяся к этому вопросу гипотеза была выдвинута в гл. 6, с. 306. Предполагалось, что предъявление неоднозначной фигуры приводит к опробованию альтернативных способов ее организации, причем колебания от одного варианта к другому осуществляются очень быстро и бессознательно. Когда возни-

66

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: