|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
|
|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
ГЛАВА 17. Совокупность лжи ⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 9
1993 год запомнился мне главным образом тем, что происходило за спиной Майкла. Это был год, когда мечта потеряла контроль, и никто не мог ни предотвратить это, ни согласиться с тем, что это случилось. С этого времени, казалось, повсюду были интриганы, заговорщики и организаторы, вызвавшие разрушительную цепь событий, которая повлияла на всю дальнейшую жизнь моего брата. За пределами армии фанов больше не было речи о любимом и почитаемом артисте Майкле Джексоне; теперь речь шла о властях и СМИ, омерзительно ожидающих его крушения. Ни секунды наша семья не предполагала, что успех Майкла обернется таким предательством. Мы не сталкивались с подобным в Motown, поэтому Майкл не осознал силы всего произошедшего, пока не столкнулся с этим кошмаром лицом к лицу. Мы, отдавшие наши жизни «the Jacksons», пытавшиеся управлять нашими целями, стратегией, имиджем и музыкой, мы проснулись однажды и увидели, как весь этот ад вырвался на свободу. В такие моменты ты понимаешь, что полностью бессилен. Только Бог и непоколебимая вера Майкла в Него помогли моему брату пройти через величайшую несправедливость, которую я когда-либо видел.
Венис-Бич – одно из тех мест отдыха, которые я всегда избегал из-за их многолюдности. По выходным это туристическая ловушка с ее мимами, экстрасенсами, уличными артистами, собаками, рэпперами, музыкантами и танцорами, которые пытают свое счастье на дощатом настиле побережья океана. В один из уикендов на пляже был Уэйд Робсон, один из тех уличных исполнителей, которые пытались подражать движениям Майкла. Уэйду было около 10 лет и он, его сестра и мама Джой, были все еще регулярными гостями в Neverland. К тому же у них была квартира на западе Лос-Анджелеса. Уэйд Робсон, как и Макалей Калкин, снялся в клипе Майкла "Black or White", но все еще оставался просто лицом в толпе, особенно на Венис-Бич. Никто не должен был знать кто он такой, уже не говоря о его связи с Майклом. Никто и не знал до тех пор, пока какой-то «писака-фрилансер» по имени Виктор Гутьеррес незаметно не подошел к маме Уэйда и не объявил, что разузнал о том, что Майкл Джексон "такой педофил". Как он узнал, кто она такая? Джой достала визитную карточку Майкла и немедленно позвонила в его офис. Это было в начале лета 1992 – за год до какого либо формального заявления или полицейского расследования – когда бабочка начала бить крыльями возле пляжа Венис-Бич. [думаю, Жермен здесь ссылается на «Эффект бабочки» — термин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем. Незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия где-нибудь в другом месте и в другое время. Википедия]. Будь он сегодня все еще поблизости, он сказал бы вам, что был осторожен с людьми, с которыми сотрудничал. За эти годы Майкл воспитал, вынянчил или вырастил 10 или 15 детей. И это было для него благодеяниями в глазах Бога. И чем больше он помогал, тем больше он практиковал то, чему его учили всю его жизнь. Майкл был сыном своей матери. Всех нас – каждого из нас – учили видеть хорошее в каждом человеке. С тех пор, как Мама пригласила поклонников Jackson5 за свой кухонный стол, в то время как мы были на гастролях, наши отношения «артист-поклонник» были превосходно сбалансированы. Даже в Hayvenhurst мы были бы усажены за обеденный стол, если звонок в воротах произносил: Мы были, вероятно, единственной семьей в Голливуде с политикой открытых дверей. Но ирония такого положения была для меня очевидна: закройся от внешнего мира, когда работаешь над осуществлением мечты, но будь открыт для всех, как только мечта стала реальностью. А поскольку, в нашем представлении, мы все еще оставались людьми из Гэри, временно обосновавшимися в Калифорнии, то у нас никогда не возникало желания потерять связь с поклонниками. К тому же Мама всегда напоминала нам: Помня это, возможно, будет легче понять, почему Майкл был неопытен в общении со случайными людьми в своей жизни.
Майским днем 1992 г. Майкл вел машину по Бульвару Уилшир (Беверли Хиллз) – и машина сломалась. К счастью, по близости находилась Rent-a-Wreck , поэтому он мог взять машину на прокат. [Rent-a-Wreck - компания по прокату автомобилей, которая, прежде всего, известна тем, что она арендует подержанные машины по сниженным ценам. – прим. пер.] Владельцем компании был пожилой человек по имени Дэйв Шварц. Его молодую привлекательную жену звали Джун, у которой был сын от предыдущего брака – 13-летний Джорди Чандлер. Поначалу, казалось, все идет хорошо. Как выяснилось, мальчик был большим поклонником Майкла, поэтому он и его сестра Лили срочно были доставлены в офис Шварца прежде, чем кумир Джорди уехал. Майкл, вероятно, провел с ними не более пяти минут, но ему сказали, что он может не платить за автомобиль, если возьмет номер телефона Джорди. Мальчик был бы счастлив, если бы Майкл позвонил ему однажды. Пожалуйста. Это было бы сбывшейся мальчишеской мечтой. Давление на моего брата было, по-видимому, вежливым, но настойчивым. К тому же, в свои тринадцать Майкл сделал все, чтобы встретить Фреда Астера. И еще следует учесть, что Майклу было очень комфортно поддерживать связь по телефону. Поэтому мой брат «сдался»: он взял номер телефона мальчика, пообещав ему позвонить. И слово свое сдержал. Майкл позвонил Джорди и его маме в течение нескольких следующих месяцев во время своего путешествия: прежде чем кто-либо, включая нашу семью, узнал о том, что они были частью его окружения, и прежде чем на фотографиях, просочившимся в прессу, их стали называть «приемной семьей Джексона». Однако один человек был, без сомнения, по-настоящему доволен этим: отец мальчика – доктор Эван Чандлер – дантист, лишенный опеки над своим ребенком, и лелеявший мечту стать сценаристом. Чандлер уже имел опыт в сценарном деле: он подал идею, которую Мел Брукс развил в своем фильме «Робин Гуд: Мужчины в трико» – но хотел большего. [http://www.kinopoisk.ru/film/1725/ – прим. пер.] Он хотел получить Оскар. И единственное, что требовалось для этого – деньги. Но теперь его сын Джорди явно был новым лучшим другом Майкла Джексона и, как сказал дантист своей бывшей жене, – что мы услышали в суде много лет спустя – эти отношения были "замечательным средством, которое позволит Джорди не беспокоиться всю оставшуюся жизнь".
И на сей раз, вместо того, чтобы оставлять бесполезные телефонные сообщения, я послал брату множество писем, в которых напомнил ему о семейном уговоре и о том, насколько это важно – держаться вместе. Многие из этих писем были посланы в слепой надежде, что они будут переданы Майклу, и, в апреле 1993, я выразил свою надежду, написав брату: "Я послал тебе много писем. Я надеюсь, что ты получил их все". Не получив ответа, я опять написал: "Мне действительно нужно поговорить с тобой о наших отношениях. Я твой брат и я безумно скучаю по тебе". В следующем месяце я написал снова: "Дорогой Майкл, было бы замечательно, если бы мы – только ты и я – могли бы провести какое-то время вместе и просто поговорить о чем-нибудь... Что для меня сейчас важно, так это наша дружба. Пожалуйста, ответь как можно скорее. Жермен". И снова не было никакого ответа. И я просто продолжал молиться за его благополучие. В феврале 1993 г. – во время большого интервью Опры – Джорди Чандлер, его сестра и мать гостили в Nerverland. Иногда на ранчо Майкла гостила целая компания семей. И – как и у любого другого родителя, гостившего у моего брата, – у Джун "никогда" не было проблем с тем, что ее сын Джорди проводил время в спальне Майкла, потому что, как она выразилась, "это была комната мальчика... комната большого мальчика, где было много игрушек и вещей". Казалось, все ночевали там. Как мы позже узнали, Джун тогда пригласила Майкла погостить в своем доме в Санта-Монике, где брат провел в общей сложности 30 ночей. Даже доктор Чандлер проявил гостеприимство: для Майкла было счастьем дважды гостить в его доме с его сыном – все трое закончили тем, что устроили битву водяными пистолетами. Я знаю это из судебного слушания.
Тем временем доктор Чандлер настолько преуспел в отношениях с Майклом, что попросил моего брата заплатить за "новое крыло" его земельной собственности. К счастью, у Майкла был здравый смысл отказаться. Возможно, именно этот отказ зажег негодование в докторе Чандлере – негодование, которое начало крепнуть, после того, как Джорди, вместо того, чтобы провести выходные с отцом, остался в Neverland, где Майкл баловал его дорогими подарками, поездками на частных самолетах Sony с его матерью и остановками в пятизвездочных отелях. Позже это будет представлено как способ соблазнения, "чтобы вынудить несовершеннолетнего выполнить свои сексуальные требования". Но Джорди Чандлер не был единственным, к кому Майкл относился подобным образом. Мой брат всегда был щедр со своими племянницами и племянниками. Он разрешал им забирать любые понравившиеся игрушки из своей комнаты игр или брал их на «охоту» в Toys "R" Us , где они могли закрыть магазин, и Майкл командовал: – Вперед! Покупайте все, что хотите! В моих глазах щедрость Майкла была его сверхкомпенсацией тех детских лет, когда ему только и было известно, что делать покупки в магазине Армии Cпасения. (http://www.samoeinteresnoe.com/medecina/ARMIYA_SPASENIYA.htm, http://londonmania.ru/stories?id=179 - прим. пер.) Это было его способом вернуть то, чего он никогда не знал. Однако Майкл баловал не только мальчика Джорди. Он купил его маме Джун ювелирное украшение от Картье (http://www.ru.cartier.com - прим. пер.), подарочный сертификат на 7000 долларов в бутике Фреда Сигала (http://mir.travel/sights/77189 - прим. пер.) и даже позволил ей воспользоваться своей кредитной картой для покупки двух дизайнерских сумочек – и никто никогда не обвинил его в попытке обольстить ее. Между тем, время шло – и доктор Чандлер все больше злился, потому что Майкл перестал звонить ему; он чувствовал себя отвергнутым. Внезапно он заговорил о том, что что-то "было неправильно" в отношениях Майкла с его сыном. Никто из нас не мог знать, что он предпримет против Майкла, и, если бы отчим Джорди, Дэйв Шварц, не записал тайно на пленку телефонный разговор с участием доктора Чандлера, чтобы защитить интересы своей жены, мы никогда не узнали бы правду о том, что произошло дальше. Доктор Чандлер собирался – якобы с помощью своего "определенного набора слов... отрепетированного", как он выразился, – потребовать от Майкла 20 миллионов долларов на раскрутку своих сценариев (по 5 миллионов на каждый). Месяцем ранее он назвал Дэйву конкретные цифры в телефонном разговоре, который был записан Шварцем. Это было вымогательство, предъявленное моему брату лично в отеле 4 августа 1993 года. Майкл, в конечном счете, платить отказался. Одинокий человек, – имеющий, как оказалось, долг в размере 68000 долларов, – доктор Чандлер был абсолютно уверен в том, что ему удастся взять в оборот самого влиятельного и богатого артиста в индустрии шоу-бизнеса. Возможно, он чувствовал, что ему нечего терять, но, казалось, действовал он не один. Как он сказал, "все идет по определенному плану, который является не только моим... Есть другие, заинтересованные люди, которые ждут моего телефонного звонка, и которые находятся специально в ... определенных местах". Я полагаю, он имел в виду свою команду юристов, даже если он консультировался у одного поверенного. Так или иначе, он будет следовать своему "плану". Отныне основное внимание будет сосредоточено не на отсутствии факта совращения, а на зрелищности этого события. Никто не будет слушать, когда команда моего брата проведет пресс-конференцию, на которой представит запись телефонного разговора какого-то доктора Чандлера. Никто не будет слушать, даже когда его злонамерение раскроет себя громко и ясно: – … во всем этом я расцениваю его [Майкла] как... устройство дополнительного заработка. Это само по себе произведет такой сильный толчок, что нам не придется вмешиваться. Это будет необыкновенно гигантский ... – Я о том, что это может быть расправой, если я не получу то, что хочу... – ... Майкл должен быть там. Он единственно важен. Он тот, кого я хочу. Никому в этом мире не позволено разделять эту семью. Если я пройду через это, я выиграю время... Я получу все, что хочу, и они будут уничтожены навсегда. – Майкл Джексон... будет невероятно унижен. Ты не поверишь в это. Он не поверит в то, что с ним произойдет... превзойдет его худшие кошмары... он не поставит еще один рекорд. (Скорее всего, имеется в виду рекорд «Thriller» – прим. пер.) Отец использовал своего собственного сына для вымогательства денег. А люди гадали, почему Майкл так стремится дарить любовь детям. ГЛАВА 17. Совокупность лжи *** Когда Майкл отказался платить, дантист отвел своего сына к психиатру, чтобы обсудить растление несовершеннолетних. Стандартная процедура приема привела к звонку в Департамент детских и семейных услуг (Department of Children and Family Services (DCFS), который, в свою очередь, сообщил в Отдел по делам детской сексуальной эксплуатации Департамента полиции Лос-Анджелеса (Sexually Exploited Child Unit of Los Angeles Police Department (LAPD). Охотники за славой почуяли кровь. А затем произошли два события: Доктор Чандлер подал гражданский иск на сумму в 30 миллионов долларов, сославшись на оскорбление своего ребенка действием, совращение и халатное отношение; и в то же самое время было открыто уголовное дело под надзором двух окружных прокуроров: Тома Снеддона (для округа Санта-Барбара) и Джила Гарсетти (для округа Лос-Анджелес). Это произошло в то время, когда конвой LAPD прибыл в Neverland в поисках улик. Обыск не увенчался успехом: конвой покинул Страну Вечного Детства с не чем иным, как с памятными сувенирами. В этом набеге не было ничего изощренного: полиция потеряла контроль так же, как и любой другой, кто входил в контакт с миром Майкла. Один из величайших артистов Америки превратился в самую большую полицейскую мишень Америки. Несколько дней спустя полиция также обыскала квартиру Майкла в Сенчури-Сити (микрорайон Вестсайда в Лос-Анджелесе; Вестсайд ЛА – район на западе округа Лос-Анджелес А тем временем Джорди Чандлер – под контролем своего отца – дал ложные показания под присягой, содержащие обвинения о растлении и описания тела моего брата. Вооруженные этими показаниями, два детектива появились у Майкла с камерой и видеокамерой, чтобы подвергнуть его тому, что он справедливо охарактеризовал "бесчеловечным и унизительным" личным досмотром. Он был вынужден пройти через него, потому что, как сказали детективы, отказ от досмотра "будет признанием виновности". Лишив чувства собственного достоинства, Майкла заставили стоять голым посреди комнаты и поднять свой пенис так, чтобы можно было сфотографировать его и мошонку спереди, справа и слева. Когда он поворачивался, для того, чтобы один детектив мог сфотографировать его ягодицы, грудную клетку и спину, другой детектив стоял рядом с блокнотом в руках, фиксируя в нем каждую мельчайшую деталь.Итог личного досмотра был таков: ни одна точка на теле Майкла не соответствовала описанию, данному мальчиком (выделено пер.) – в действительности, плоды воображения не имели ничего общего с реальностью. Когда мы были детьми и росли в Гери, мы верили в американскую мечту (http://ru.wikipedia.org/wiki/Американская_мечта – прим. пер.) – в то, что каждый гражданин, черный или белый, наделен свободой преследовать свой шанс («has the freedom to chase opportunity» – долго думала, как же эту часть предложения лучше выразить на литературном языке, но так и не придумала; если кто подскажет, буду ОЧЕНЬ благодарна! – прим. пер.)и заслуживает успеха; в то, что личная мотивация будет вознаграждена. Мы верили в "Землю свободных, Дом храбрых" (цитата из гимна США – http://textmp3.net/perevod/8569/gimn_ssha-American_Anthem.htmls – прим. пер.) – в то, что если ты заработал свое процветание, ты будешь признан примером того, что делает Америку великой. Это было верой всей жизни – верой, которая разваливалась с каждой последующей минутой.
«КАК ВЗРОСЛЫЙ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ СПАТЬ В ОДНОЙ ПОСТЕЛИ С ДЕТЬМИ?» – этот неизменный вопрос Майклу стали задавать в каждом телевизионном интервью.
Людям, не знавшим Майкла, трудно передать врожденное понимание и доверие к этим ночевкам, поэтому простой ответ на вышеуказанный вопрос (имеется в виду вопрос «Как взрослый человек может спать в одной постели с детьми?» - прим. пер.) – это было проявлением любви и дарением объятий (выделено пер.)– тотчас разбивается о стену подозрения. Подозрения, у которого нет ничего общего ни с Майклом, ни со всем, что связано с современной проблемой жестокого обращения с детьми. Но в наше время охваченный паникой родитель видит опасность на каждом шагу. Я просто спрошу: есть ли в вашей семье или вашем кругу человек, которому Вы слепо доверили бы своего ребенка? Человек, о котором вы можете сказать: «Я доверил бы ему свою жизнь». Таким человеком был для нас Майкл. Для нас и для каждого родителя, доверявшего своего ребенка на попечение брата. А это были родители, которые не воспринимали посторонних, вещающих с экрана телевизора или с газетной полосы о том, что подойдет их ребенку. Меня беспокоит, что наши умы взяли вверх над нашими сердцами – и страхи, предрассудки и пелена осуждения стояла теперь на пути элементарной любви, выражаемой детям. Если мы знаем, что человек делит постель с ребенком, игнорируя при этом достоинства этого человека, мы немедленно ухватываемся за подозрительные мысли в стиле «куда катится этот мир»? И, кроме того, ошибочно сосредотачиваться на том, что Майкл делил постель только с мальчиками. Юные девочки, такие как Шанталь Робсон, Мари-Николь Кассио или сестры Маккалея Калкина и Брета Барнса, играли в его спальне и прыгали на тех же самых кроватях. Я также знаю, что некоторые родители могли присоединиться к своим сыновьям, дочерям и Майклу в кровати и, прижавшись друг к другу, смотрели кино и ели попкорн. Это было, порой, как в колыбельной: «В постели было десятеро – и малыш сказал: «переворачиваемся, переворачиваемся…» (http://www.youtube.com/watch?v=TdDypyS_5zE, http://megalyrics.ru/lyric/unknown/ten-in-a-bed.htm; обратите внимание, концовка песни расходится с переводом – прим. пер.). Речь шла о пребывании с детьми, которые были непорочны и потому принимали Майкла таким, каким он был; с детьми, чье присутствие приносило ему утешение и, вероятно, уносило его в те дни, когда он делил с Марлоном битком набитую братьями двухъярусную кровать. Я удивлялся, сколько людей считают, что Майкла беспокоило пребывание в своей спальне в одиночестве, поэтому он заполнил ее манекенами и детьми, которые не задавали лишних вопросов. Настоящий ключ к разгадке реальных причин такого поведения состоит в следующем: Майкл открыл свою спальню детям, чтобы дети были там всегда, – но некоторые люди видят только то, что хотят (выделено пер.) видеть. В свою очередь я хотел бы, чтобы люди могли видеть, как детей естественным образом тянуло к Майклу как магнитом. Трое детей Тито вместе с моими детьми ходили за Майклом хвостом по всему Neverland и Hayvenhurst: они следовали за ним по пятам как утята за мамой-уткой вверх, вниз, в кухню и даже в туалет – и все это сопровождалось приступами хохота брата. По иронии судьбы, лучше всего охарактеризовала этот феномен "магнита" Джун Чандлер, которая на суде 2005 года произнесла то, что когда-то сказала Майклу: «Ты как Питер Пэн: каждый хочет проводить рядом с тобой 24 часа в сутки”. ВСЕЙ СЕМЬЕЙ МЫ ПОШЛИ НА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЮ, назначенную в Северном Голливуде (http://ru.wikipedia.org /wiki/Северный_Голливуд – прим. пер.). Это была преднамеренная демонстрация силы на предварительно заказанном мероприятии, которое анонсировало специальную телепрограмму канала NBC под названием «The Jackson Family Honors» (http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=2845230 – прим. пер.; выделено пер.) – празднование в честь гуманитарной деятельности мистера Горди и Элизабет Тейлор, которая в это время постоянно находилась рядом с Майклом и была источником утешения в жизни нашего брата. Мама говорила с Майклом по телефону – и все согласились, что “шоу должно продолжаться” (http://www.native-english.ru/lyrics/queen/queen-the-show-must-go-on-song-lyrics – прим. пер.) с нашей специальной телепрограммой и его Дальневосточным туром (азиатская часть Dangerous World Tour - прим. пер.). Хотя со слов Билла Брея мы знали, что брат боролся: Билл рассказал нам, что у Майкла «болит желудок, но он остается сильным» – мы подозревали, что Билл просто утешал нас, дабы мы перестали тревожиться.
Гуманитарная тематика нашего шоу дала нам подходящую почву, чтобы продемонстрировать семейную солидарность. Все мои письма, оставшиеся без ответа, казались мне теперь неважными; важно было сказать правду в то время, когда СМИ платили бывшим работникам Майкла шестизначные суммы за самые дикие обвинения – чем смачнее обвинение, тем больше чек. Позже я узнал, что к Джой Робсон, матери Уэйда, обращались репортеры из таблоида «National Enquirer» и предлагали ей шестизначную сумму за то, чтобы она изменила свою историю и заявила, что Майкл совратил ее сына. К счастью у таких людей, как Джой, есть совесть. Джой, как и все другие родители и дети, проводившие время в Неверленде, не подкрепила заявления доктора Чандлера даже под нажимом полиции. Один из шерифов, участвовавших в расследовании, был записан на пленку, когда убеждал ребенка-свидетеля (мы услышали эту запись только в 2005-м): «То, что он отличный парень, пишет музыку, – это все ерунда… Он – растлитель детей…» Американские и британские СМИ выписывали баснословные чеки, и люди ринулись наперегонки, чтобы успеть поучаствовать в этом сезоне охоты на моего брата. Учитывая все, что мы узнали за годы, нам сложно сейчас не рассматривать это преследование Майкла полицией и СМИ как начало вражеской кампании, призванной привести его к краху. Но в тот день, когда мы с мамой, Джозефом, Ребби и Тито сидели в кожаных креслах на сцене в Северном Голливуде, мои глаза были еще не так широко открыты. Когда телевизионные эксперты затаили дыхание, ожидая нашей реакции, я подумал, что прозрачность этого дела сейчас станет всем очевидной. Этот оптимизм я принес с собой и на пресс-конференцию, где нас ждала плотная толпа людей с фотоаппаратами и телекамерами. В чем-то это было похоже на джексономанию, только без любви. Пока в комнате эхом отдавались звуки сотен затворов, я думал только об одном: если нас встречают так, то каково бедному Майклу в Сингапуре? Когда в комнате воцарилась тишина, я сказал речь от имени всех нас: «Майкл стал жертвой в очевидной жестокой махинации с целью воспользоваться его славой и успехом. Мы, как и весь мир, знаем: он посвятил свою жизнь тому, чтобы дарить счастье молодым людям по всей планете. Его способность к состраданию легендарна, и мы не сомневаемся, что его достоинство и гуманность одержат верх в этой непростой ситуации». После этого нам оставалось лишь одно: Джозеф, Ребби и братья стали собираться к Майклу в Тайвань.
Перед его отъездом из Сингапура к нему присоединилась Элизабет Тейлор. Среди всех друзей Майкла она и Марлон Брандо оставались неизменно преданными ему. Элизабет чувствовала особое родство с моим братом, а он находил ее «веселой и остроумной». Их связывал схожий опыт детства во славе. Их отношения были выстроены на уважении, верности и любви, и Элизабет всегда была готова помочь Майклу. В отеле мы увидели Элизабет не сразу – первым человеком, который нас встретил, был пиар-менеджер Боб Джонс. Мы знали Боба еще со времен Motown и нашей первой поездки в Австралию. Когда Майкл начал соло-карьеру, он нанял Боба Джонса к себе. Что мне сразу не понравилось, так это то, что, как мне показалось, Боб Джонс препятствовал нашему прямому контакту с Майклом. Голливудское окружение тем и живет, что заслоняет артиста от внешнего мира, иногда даже без ведома самого артиста. Но после того, как мы облетели полмира, чтобы поддержать брата, я не собирался позволять кому-то встать между нами. Тем более, Майкл знал о нашем приезде. Когда Боб начал объяснять, что «сейчас не время» и «Майкл спит», я потерял терпение и разговор превратился в ссору. В конце концов я не выдержал. «Боб, уйди с дороги! Не тебе указывать нам, когда мы можем, а когда не можем видеться с братом!» - рявкнул я. «Я просто выполняю свои обязанности, Джермейн», - ответил он в свое оправдание и отступил в сторону. И точно, отговорки Боба оказались фальшивыми. Мы постучали в дверь Майкла и вошли. Он был рад видеть нас, хотя картина, открывшаяся нашим глазам, была слегка неожиданной: Майкл сидел под капельницей, висевшей у него над головой, с трубкой, идущей к запястью. «Что происходит?» - спросил Джеки, как всегда инстинктивно готовый защищать брата. Он подошел к пакету, чтобы убедиться, что в нем физиологический раствор. Майкл рассказал, что в Сингапуре ему стало плохо перед концертом и шоу пришлось отменить. Врач, который находился с нами в номере, объяснил, что у Майкла «обезвоживание», что Майклу тяжело, что они беспокоятся за его кровообращение… Он говорил и говорил, а я перестал слушать и только смотрел на Майкла: Майкл выглядел печальнее, чем я когда-либо видел его перед концертом. Обычно он бывал собран и полон энергии. А теперь он казался выжатым – сидел там, словно выбившийся из сил, изнемогающий от жажды бегун-марафонец на финишной прямой. И при этом ему предстоял полуторачасовой концерт. «Это просто стресс, вот и все, - сказал Майкл. – Мне просто нужна жидкость». Его глаза, которые обычно улыбались, были затуманены; он заметно потерял в весе. Майкл и в хорошие-то времена ел неохотно, но под действием стресса он вообще переставал питаться. Судя по тому, каким разбитым он выглядел, он не ел или не спал около недели. Адвокаты и журналисты тогда строили предположения, будто Майкл «изображает из себя жертву» на публике, однако человек, которого я видел в приватной обстановке, выглядел так, будто собирал последние силы, чтобы держаться и выступать. Но он не сдавался и не умолял о понимании (во всяком случае не раньше того унизительного личного досмотра, который ждал его два месяца спустя). Было видно, что физически испытание на нем сказывается, но его дух был непобедим. Перед уходом мы напомнили Майклу о том, что приехали поддержать его, и пообещали вернуться на следующий день. Так мы и поступили. Мы уверяли Майкла, что он справится, и подбадривали его просто, по-братски. Но исход расследования, казалось, не сильно беспокоил его. Когда мы увиделись на следующий день, его занимала другая загадка. «Что они пытаются сделать со мной? Почему, вы думаете, это происходит?» - спрашивал он вслух. Мы знали, что наша семейная солидарность выстоит перед любой бедой. Пока мы держались вместе, мы чувствовали, что справедливость восторжествует. Поэтому когда по телевизору выступила Ла Тойя из Тель-Авива и обвинила Майкла, ощущение было такое, будто в нас на полной скорости влетела машина на перекрестке. «Майкл мой брат, - сказала Ла Тойя, - и я очень его люблю, но я не хочу быть и не буду молчаливым соучастником его преступлений против маленьких детей!» Я смотрел эту пресс-конференцию и ее последующее интервью на NBC и не мог поверить своим глазам. Она говорила перед камерой так свободно и, казалось бы, импровизированно! Для зрителей интервью Ла Тойи выглядели убедительным признанием вины, но мы-то знали нашу сестру и знали, как она ведет себя при обычных обстоятельствах. В тот момент, когда она заявила, что мама назвала Майкла «проклятым педиком», мы поняли: эти слова были вложены ей в уста ее менеджером-бойфрендом Джеком Гордоном. Как вспоминает теперь Ла Тойя, он грозил избить ее до полусмерти, если бы она не сказала то, что он велел. Но не мне об этом рассказывать. Это история Ла Тойи, и она поделилась своей версией событий в своей книге «Starting Over». Важно знать то, что и Майкл, и остальные члены семьи в итоге простили ее.
Он был человеком, страдавшим от боли с 1984 года, после ужасного несчастного случая. Позже у него диагностировали еще и волчанку, которая сама по себе может вызывать сильнейшую боль. Я не возьмусь рассуждать об этом, потому что не испытывал на себе симптомы этой хронической болезни, но в Америке живет два миллиона человек, которые знают о ней не понаслышке. И все, чего когда-либо хотел Майкл, это чтобы боль – внутренняя и внешняя – оставила его в покое.
Но в ноябре 1993 года судья отклонил это ходатайство, потому что формальных обвинений Майклу к тому моменту так и не выдвинули. Вместо этого судья принял решение о безотлагательном гражданском судебном разбирательстве, чтобы мальчик не забыл прошедшие события. Дата начала слушаний была назначена на март. Это решение изменило все: если гражданский процесс обернулся бы не в пользу Майкла, как он мог ожидать справедливого уголовного суда? Ничего удивительного, что в таких обстоятельствах было принято решение уладить гражданский иск вне суда. Эти деньги (по слухам, около 15 миллионов долларов) были заплачены не за молчание и не за то, чтобы обмануть правосудие, потому что в данном случае это правосудие обманывало Майкла. Это были деньги, призванные спасти его от пародии на справедливость. Люди забывают и о том, что в принятии этого решения участвовал еще и страховщик, покрывавший личную ответственность Майкла. Помните: Майкл намеревался бороться до конца. Но в ситуации постоянно менявшихся обстоятельств и среди многочисленных ходатайств было принято командное решение уладить дело вне суда. И договор об урегулировании дела недвусмысленно заявлял в письменной форме, что этот платеж не являлся признанием вины. Еще одно распространенное заблуждение, которое следует развеять, это что Майкл этими деньгами купил молчание Чандлеров. На самом деле договор лишь запрещал Чандлерам обсуждать это дело в СМИ, но вовсе не запрещал им давать показания на уголовном процессе – что и было со временем подтверждено (в 2005 году, во время процесса по делу Арвизо – прим. перев.). Урегулирование дела было единственным способом для Майкла закончить этот кошмар. В то время это казалось его команде наименьшим из зол – и доктор Чандлер в итоге не так уж много выиграл, потому что, как сообщалось, он и его жена получили лишь около полутора миллионов каждый, а остальные деньги отошли мальчику, который в будущем порвал отношения с родителями. В ноябре 2009 года, через четыре месяца после смерти Майкла, 65-летний доктор Чандлер был найден мертвым в своей квартире в Нью-Джерси. Он умер от огнестрельного ранения, и в руке у него был обнаружен пистолет.
К сожалению, Снеддон отказался закрыть на этом дело. Он объявил, что оно «приостановлено», тем самым оставив открытую дверь для тех, кто мог бы выступить с обвинениями в будущем. Работники масс-медиа тоже не прекратили погоню. Два года спустя, в 1995 году, моей жене Маргарет позвонил знакомый журналист и предупредил, что ходит слух о некой «секретной» видеозаписи. «И что же на этой записи?» - спросил я. – «Майкл в душе… вместе с Джереми», - ответила жена. Наш сын. Племянник Майкла. «Они собираются напечатать историю о том, что Майкл якобы заплатил нам за молчание», - сокрушалась жена. Мы были в полном отчаянии, не зная, плакать ли от несправедливости или кричать от безумия всей этой ситуации. Наши адвокаты немедленно довели до сведения «National Enqirer», что если те напечатают хотя бы первый абзац этой лжи, газету закроют в течение недели. В кои-то веки те прислушались. К сожалению, продюсеры скандального телешоу «Hard Copy» (в народе известного как «Твердая копия, жидкие факты») запустили в эфир репортаж о том, что эту видеозапись якобы нашли, и корреспондент Дайан Даймонд на голубом глазу сообщила зрителям (а позже повторила в эфире радиостанции KABC-AM), что полиция пересмотрит дело против Майкла. В ту же неделю департамент полиции Лос-Анджелеса опроверг слухи о существовании подобной видеозаписи. Как оказалось, источником этой лжи был не кто иной, как Виктор Гутиеррез, журналист-фрилансер из Венис-бич. Адвокаты Майкла возбудили иск о клевете. Судья и присяжные постановили, что история была ложной и злоумышленной, и присудили моему брату возмещение убытков в размере 2,7 миллионов долларов. Гутиеррез объявил себя банкротом и сбежал в Мексику. Но, несмотря на эту маленькую победу, кажется, уже тогда я интуитивно чувствовал, что эта сага никогда не уйдет в прошлое.
К нашему удивлению, она отказалась, сославшись на то, что станет неподходящей ведущей для этого мероприятия. Тем не менее, она пожелала нам удачи. Это была досадная ситуация – мы знали, как сильно Опра любила Майкла. И все же это не приуменьшило важность события. Когда Майкл вышел на сцену, весь зал встал и встретил его овациями, длившимися, наверное, дольше десяти минут. Замечательно было видеть Майкла на сцене ожившим и здоровым после всего абсурда прошедшего года. Он казался сияющим и счастливым. И в 1994 году у него было достаточно оснований, чтобы чувствовать себя на вершине мира - он наконец-то нашел себе настоящего партнера – и этим партнером была женщина. Женщина, у которой было непростое детство; женщина, которую не ослепляла слава Майкла; женщина, которая знала, каково жить под взглядами публики, и не нуждалась в его деньгах. Женщина, которая полностью понимала его мир и не ждала от него ничего кроме любви. Лиза Мари Пресли отвечала всем его требованиям.
Глава 18. Любовь, Шахматы и Судьба Оглядываясь назад, я вспоминаю, что Лиса Мария Пресли не раз появлялась в жизни Майкла, но для посторонних эти встречи оставались незамеченными. Прослеживая события прошлого, теперь становится ясным, что их союз был Божьим замыслом. Я не верю в случайности. И я знаю, что Майкл чувствовал, что он и Лиса предназначены друг для друга, когда они встретились уже взрослыми в конце 1992 года. Он рассматривал судьбу как игру в шахматы. Люди - это фигуры, а Бог – игрок, передвигающий нас на доске до тех пор, пока Король не «съест» Королеву. К моменту большого интервью с Опрой у Майкла с Лисой уже сложились «отношения по телефону», затем они переросли в настоящий роман, но после событий 1993 года их брак ошибочно стали воспринимать как «фиктивный, для восстановления репутации». Они флиртовали, разговаривали и начали испытывать чувства друг к другу задолго до того как начался кошмар, связанный с вымогательством. Эта судьбоносная встреча состоялась в 1974 году, когда мы давали эстрадные представления в Вегасе. В один из дней мы поехали к месту, недалеко от озер Тахо, где должны были давать представление в казино Сахара-Тахо. Зал был рассчитан на тысячу мест, привлекал любителей (как правило, приглашенных) Фрэнка Синатры и Чарли Рич. В какой-то момент нашего ничегонеделания Джеки и Майкл, должно быть, заблудились и очутились в одном из лифтов для персонала казино. Они ехали, ничего не подозревая, глядя себе под ноги, когда лифт остановился, двери открылись, и вошел Элвис: с гладкими волосами, в блестящем белом комбинезоне с высоким воротником и толстым полотенцем на шее. Он посмотрел на Джеки и Майкла. «Вы те самые Джексоны?» — спросил он. Они кивнули, прибывая в шоковом состоянии. Казалось бы, если ты уже встречался с такими людьми как Смоки Робинсон, Сэмми Дэвисом-младшим или Джеки Уилсоном, то уже ничто не сможет тебя взволновать, но случайно проехаться в лифте с Элвисом оказалась самой большой и захватывающей неожиданностью, несмотря на то, что эта встреча длилась недолго. Через несколько секунд двери открылись, и Элвис вышел из лифта. «Удачи, ребята!» — сказал он напоследок. Вот так Майкл встретил своего будущего тестя, хотя Элвису не суждено было об этом узнать.
Он был очарован моей матерью и Джозефом. «Скажи мне, как они смогли воспитать столько талантов в одной семье? Я хочу это знать», — сказал он, вероятно, высчитывая при этом в голове комиссионный процент и умножая его на девять. Он разрешил мне задавать ему любые вопросы об Элвисе, и тогда я узнал, что «Король» обожал пончики и блюзовую группу Мадди Уотерс. Я не мог удержаться, чтобы не спросить об одной вещи, которая всегда меня интриговала: «Это правда, что вы делите всё напополам с мистером Элвисом?» — спросил я. Он рассмеялся над моей дерзостью. «Да», — ответил он, и выпустил густой клубок дыма. Я все ещё был довольно неопытен в вопросах бизнеса, и, тем не менее, я думал, что Элвис, должно быть, сумасшедший, если он отдает половину своего заработка. Однако Полковник Паркер был очень умён. Он был расслаблен, чувствуя себя полноправным хозяином положения, и он рассказывал мне о своем долгом сотрудничестве с Элвисом, о том, что самая важная вещь в бизнесе — это доверие. Он сказал, что Элвис был самым трудолюбивым человеком, какого он только знал. Позже, когда я рассказал братьям об этой воодушевляющей встрече, Майкл хотел знать только одно: «Ты спросил его, нравится ли ему Джеки Уилсон?». Это был вопрос, который я должен был задать. «Конечно, нравится, ведь он, похоже, украл его движения!» — пошутил Майкл. Мы узнали от полковника Паркера, что 6-летняя Лиса Мария была большой фанаткой пятерки Джексонов, и она, однажды, уже видела наше выступление. Она посетила наш концерт с одним из бэк-вокалистов своего отца. Оказывается, её даже приглашали за кулисы, чтобы познакомиться с нами. В следующий раз я встретил Лису Марию примерно 17 лет спустя, году в 1990-91, в аптеке в Брентвуде, одном из районов Лос-Анджелеса. Я хотел было подойти к ней поздороваться, но она выглядела очень уставшей, и я не решился. Вскоре после этого, в 1992 году, Лиса и Майкл обнаружили, что у них есть общий друг, австралийский художник Ливингстон Стронг. Он был человеком, который нашел для моего брата секретное убежище в ангаре аэропорта, а теперь еще оказался в роли случайного свата. Он свел их вместе на вечеринке, и с того дня (она все ещё была замужем за Дэнни Кео) началась их дружба, медленно формирующая фундамент для более глубоких чувств. Когда Майклу выпало тяжелое испытание в 1993 году, Лиса Мария постоянно поддерживала его, она была одной из тех друзей, к кому он мог обратиться за советом по телефону из любой точки света. Среди таких друзей были владелец отеля Стив Уинн, талантливый менеджер Сэнди Галлин и менеджер Эм-Си-Эй Рекордс Дэвид Геффен. Но Лиса Мария впечатлила Майкла своими благоразумными, прямолинейными и жесткими советами. Среди прочих знакомых Майкла её взгляд на вещи был иным. И когда она замечала, что кто-то из его окружающих несет чушь, она ясно выражала свое мнение по поводу этих людей. Такая откровенность всегда заставляла Майкла посмеиваться. В ней не было ни капли напыщенности или жеманства. Она была женственной, красивой и сильной. Его влечение было очевидным. Их ни разу не видели вместе на публике до 1994 года (поэтому, видимо, и возникли разговоры об «удобном» браке), но, в действительности, впервые они появились на публике в мае 1993-го на мероприятии, посвященном детской благотворительности. Они присутствовали на нем в качестве гостей бывшего президента Джимми Картера. Майкл никогда не упускал возможности встретиться с президентами! Он не только специально изучал биографии почти каждого из них, но и его журнальный столик в гостиной Неверленда был уставлен фотографиями в рамках, на которых были запечатлены его встречи с Картером, Клинтоном и Рейганом. Майкл очень гордился коллекцией таких фотографий, особенно он сдружился с Клинтонами. Вскоре его дом наполнился фотографиями Лисы Марии, её двоих детей и их совместными фотографиями с Майклом. Прошло 20 лет с тех пор, как они впервые увидели друг друга в 1974, а теперь Джексон влюбился в Пресли. Дочь Короля и Король поп-музыки — судьба не могла бы написать лучшего сценария, чем этот. Свадьба была тайной. Настолько тайной, что даже мы не знали, что она проходила. Церемония состоялась в Доминиканской Республике, в августе 1994 г. Было решено не ставить в известность никого из членов семьи, так как «мы не хотим никакой суматохи». Чем меньше людей знало об этом, тем меньше шансов было у журналистов узнать про церемонию. Но если бы мама присутствовала там, возможно, она бы напомнила регистратору брака, что имя её сына не «Майкл Джозеф Джексон», как это прозвучало в клятвах к изумлению Майкла. Как только Лису Марию и Майкла объявили мужем и женой, взволнованный новобрачный позвонил своей матери из номера в отеле, чтобы сообщить о «большой новости», но она приняла это за шутку. — Ты говоришь, что женился на Лисе Марии Пресли? Нет, это неправда, — сказала она. Мама слышала, как они громко смеялись, прежде чем Лиса Мария взяла трубку и сказала «Здравствуйте», а потом передала трубку обратно Майклу. Но она все равно не поверила. — Это не она, это какая-то черная девушка, притворяющаяся Лисой, — сказала она. К этому моменту, Майкл хохотал так, что едва мог говорить. Да благословит маму Господь, она ожидала, что дочь Пресли будет говорить в точности так, как ее отец, — медленно и растягивая слова. Сегодня она вспоминает: «Её голос звучал иначе, чем я себя представляла». Была, наверное, ещё одна причина для маминых сомнений: Майкл часто звонил ей, Рибби или Джанет, искажая свой голос и претворяясь кем-то другим. Его английский акцент был очень убедительным, поэтому они всегда были одурачены. Маме очень понравилось тогда, во время его телефонного звонка из Доминиканской Республики, слышать насколько Майкл был счастлив, что теперь у него есть жена. Я видел их редко, поскольку они были поглощены друг другом. Мое прежнее беспокойство по поводу того, что он всегда был одинок в окружении профессиональных консультантов или заполнял пустоту случайными людьми, испарилось. Теперь у него был кто-то искренний, с твердым характером и большим сердцем, кто не боялся стервятников, окружавших его. Меня смешили утверждения масс-медиа, что брак Лисы и Майкла был фальсификацией, потому что в нашей семье все знали, насколько глубокими были их отношения и как сильно они хотели быть вместе. Радость Майкла невозможно было подделать. Интимная сцена, которую вы видите в видеоклипе “You are not alone” являлась искусством, имитирующим жизнь — милая сцена, показывающая, насколько легко им было друг с другом, и как они любили смеяться. Слухи о том, что мы «питали отвращение» к жене брата были далеки от истины. Мы приняли ее с теплотой и ни минуты не сомневались, что она желает для Майкла только самого лучшего. Она особенно подружилась с Рибби и Джанет. Когда мои сестры проводили время с Лисой Марией, они слышали, что и как она говорит о Майкле, и после расставания с ней они всегда говорили одно и то же: «Эта девушка без ума от него!». Теперь, когда Лиса Мария вошла в жизнь Майкла, я перестал писать ему сообщения. Меня интересовал лишь один вопрос: в порядке ли Майкл. Когда я знал, что с ним все хорошо, мне тоже было хорошо. Майкл был нацелен на обеспечение своего будущего. В самом начале своей карьеры он поклялся, что не станет «просто ещё одним черным артистом, который остался ни с чем». В первый раз он сказал это, когда еще не мог представить себе, насколько он станет успешным. Кроме того, он говорил матери, что хочет вести свой бизнес таким образом, что «наша семья никогда больше не будет беспокоиться о деньгах». Теперь, когда он обзавелся собственной семьей, финансовая безопасность стала во главе угла. Не имело значения, ни сколько миль отделяло его от Гэрри и Индианы, ни сколь огромен был его успех — ничто не могло стереть воспоминания о том, как нашим родителям приходилось бороться за выживание. Эти воспоминания никогда не покидают тебя и заставляют постоянно двигаться вперед. Возможно, теперь люди лучше поймут, почему Майкл так безжалостно добивался своих целей, в частности того, что теперь называют «самой крупной сделкой в истории музыкального издательства». В 1983 году Пол Маккартни рассказал ему, что настоящая финансовая безопасность обеспечивается владением прав на песни. Год спустя Майкл потратил 47,5 миллионов долларов на знаменитый издательский каталог ATV, содержащий около 4 000 песен, включая “Tutti Frutti” Литтла Ричарда (Джозеф, я уверен, был очень счастлив). Но самым ценным в этом каталоге были хиты Битлз и другие их песни, написанные за период 1964-1971. По иронии судьбы Пол и сам пытался выкупить издательские права, которые его группа потеряла в 1960. Как говорили, он предлагал вдове Джона Леннона, Йоко Оно, вложить 20 миллионов и выкупить этот каталог с ним напополам. Из этого ничего не вышло, и он потерял интерес к сделке, так и не предприняв никаких серьезных шагов. Но когда он узнал о сделке Майкла, Пол публично заявил, что он оскорблен, хотя для Йоко тот факт, что такой престижный каталог попал в руки Майкла, был «благословлением». Я думаю, всё зависит от того, какое решение ты принимаешь, и Майкл, следуя этому правилу, предложил самую высокую цену. Если Пол так хотел получить каталог в свое полное владение, ему следовало действовать, а не болтать. Но он не сделал этого и проиграл. Таков бизнес. Думаю, что он, как и многие другие люди, недооценивал Майкла. Многие думали, что они знают Майкла, но мне хотелось бы сказать всем этим людям следующее: детские поступки, мягкий голос или заголовки газет могли ввести вас в заблуждение, но правда заключалась в том, что Майкл был очень умным бизнесменом с фантастическим видением. Когда к коллекции собственного каталога MiJac (который включает всю его музыку, а также кое-что из музыки Ray Charles, Sly и the Family Stone) добавилась коллекция каталога ATV, Майкл внезапно стал обладателем самого высокодоходного бизнеса в музыкальной индустрии. С помощью адвоката Джона Бранки он провернул в Голливуде блестящую сделку, чтобы обеспечить свое будущее. Девять лет спустя Джон Бранка применит этот удачный ход на другом уровне. Sony объявила о желании купить половину каталога ATV, однако не для того, чтобы его потом продать: Sony собирались сделать на нем свой бизнес. Но Майкл тоже хотел делать бизнес. Звукозаписывающая компания, наверное, должна была подумать дважды. Сделка, которая в итоге состоялась, дала Майклу ещё большую власть в индустрии музыки, так как Сони заключила сотрудничество, в котором, каждая из сторон, владела половиной каталогов обеих компаний, создавая объединения интересов в пределах компании Sony-ATV, оцененной около миллиарда долларов. Майкл, с 50% Sony и с 50% компании ATV, отныне стал полноправным владельцем доли в собственной компании. Самым привлекательным условием данного соглашения было то, что Майкл ни при каких обстоятельствах не мог быть принужден продать свою долю, как второй стороне, так и третьим лицам. Как объяснил Майкл, это означало, что часть его собственности навсегда останется неприкосновенной: «ни в коем случае ни Сони, ни какая-либо ещё компания не сможет у меня это отобрать». На бумаге это выглядело как союз, заключенный на небесах.
· Продолжение Я не знал, что в браке Майкла возникли трения до той поры, пока не начались сложные телефонные разговоры между Лисой Марией, нашей матерью, Джанет и Рибби. Я не участвовал в тех интимных беседах, но было очевидно, что брак разваливается. Ее можно понять, если представить, как она росла с отцом, которого никогда не было дома, потому что он, то выступал где-нибудь, то репетировал в студии. Поэтому больше всего она хотела, чтобы её муж был рядом. Она не понимала, почему ему постоянно нужно было куда-то уходить, а он не мог понять, почему её так напрягает то, что он находится в студии и иногда остается там ночевать. Когда Лиса расспрашивала Майкла о его отлучках, он ошибочно полагал, что она хочет ограничить его свободу. Большую часть времени они жили в доме Лисы «Хидден Холлз», на севере Лос-Анджелеса, но там было даже больше давления, потому что Майкл взял под свою опеку внуков нашего дяди Лоуренса, брата Джозефа. В семье Лоуренсов были проблемы, и мой брат вмешался, чувствуя, что детям нужна любовь в это трудное время. Я уверен, что Лиса Мария сочувствовала им, но ей хотелось, чтобы её муж был эмоционально и с ней тоже. Спустя некоторое время она решила, что проводит недостаточно времени со своими детьми, хотя выходные они проводили все вместе в Неверленде — лучшем месте на земле для семейного отдыха. Иногда, Лиса в отместку ему исчезала на несколько дней, и когда ее не было, Майкл очень переживал. Этот порочный круг продолжался: она интересовалась, где он был, а он спрашивал, где пропадала она. Ревность и дистанция — плохая комбинация для хорошего брака. В результате вместо сближения они все больше отдалялись друг от друга. ( Читать дальше...Свернуть ) Однажды Майкл допоздна работал в студии со своим протеже Уэйдом Робсоном. По приглашению матери Робсона, Майкл решил остаться в этой семье на ночь, вместо того, чтобы вернуться домой, к жене. Майкл ненавидел ссоры или разговоры на повышенных тонах, он всегда предпочитал избегать проблем. Но Лиса Мария не хотела мириться с этим. Она предпочитала решать проблемы. Это то, что было необходимо Майклу, даже если ему это не нравилось. К тому же он всё ещё боролся с зависимостью от демерола. Я не знаю, как часто Лисе Марии приходилось наблюдать последствия, связанные с этой проблемой, но знаю, что Майклу борьба давалась нелегко: он всё ещё страдал от боли, которая сильно беспокоила его и не давала спать по ночам. Другим неблагоприятным фактором для Майкла было то, что Лиса Мария была убежденной последовательницей Сайентологии. Она приносила ему массу литературы, и он с упоением читал эти книги. Но на каком-то этапе своего знакомства с Сайентологией, он узнал, что Сайентологи считают, что в случае заболевания ребенка, врачебное вмешательство не обязательно. Что касается Майкла, он сразу обратился бы к педиатру, поэтому его очень волновало, какие разногласия могут возникнуть, если у них появятся свои дети. Как оказалось, ему не пришлось об этом долго беспокоиться. Решающим фактором несостоятельности их брака явилось, по мнению Майкла, то, что Лиса Мария не сдержала своего обещания родить ему детей. Как только они поженились, он начал мечтать о девятерых «мунвокерах». Когда он убедился, что она нарушила их соглашение по поводу детей, это напомнило ему, как Джозеф обещал устроить ему ужин с Фредом Астером, но так и не выполнил свое обещание. Лиса Мария всё больше чувствовала холод и отчуждение со стороны Майкла. Он же перестал с ней разговаривать и уехал отдыхать. Достаточно скоро у Лисы закончилось терпение. После восемнадцати месяцев брака она подала на развод. Самое печальное в этом разводе было то, что между ними существовали настоящая любовь и дружба, но всё это поблекло на фоне «борьбы за власть» в их семье. Наверное, это можно было предвидеть в союзе людей с настолько разными темпераментами и взглядами на жизнь, но я очень надеялся, что они найдут компромисс, которого они так и не достигли. Через несколько месяцев после развода Лиса обратилась за советом к Джанет, Рибби и маме, как лучше подступиться к Майклу, чтобы узнать, есть ли возможность вернуться к нему. Это показывает, что она всё ещё его любила. Но если мой брат начинал строить стены, то выстраивал он их высоко. И все-таки я благодарен судьбе за то, что Майклу удалось узнать, что такое настоящие отношения, которых он очень хотел. Больше всего он хотел любить и быть любимым. Всегда, когда в Неверленд прибывали посетители, им вручались цветные карты местности ранчо, которые также выдавались на входе в любой тематический парк. На картах был расположен логотип ранчо, разработанный Майклом в 1988 году: мальчик в синем комбинезоне, сидящий на Луне, свесив ноги, смотрит сверху на мир. Позже я увидел, что логотип киностудии Dream Works был похож на логотип моего брата: на синем фоне изображен мальчик, сидящий на полумесяце с удочкой.
Поразительное совпадение, подумал я. Но, как я уже говорил, я не верю в совпадения. Может между Майклом и Спилбергом существовала телепатия, что было бы доказательством того, что великие люди думают одинаково? Майкл, будучи проницательным бизнесменом, рассчитывал на то, что он станет частью Dream Works — компании, которая была основана в 1994 году режиссером Стивеном Спилбергом, бывшим председателем студии Диснея Джеффри Катценбергом и режиссером звукозаписи Дэвидом Геффеном. Майкл работал с ними, лично знал каждого из них. Он сказал мне, что именно он свел их всех вместе. Но я не уверен, согласны ли были с таким утверждением эти трое. Как сказал Майкл, они обратились к его другу, Принцу Саудовской Аравии Аль-Валиду, чтобы основать предприятие. Но Принц хотел сотрудничать с Майклом и реализовывать его творческие замыслы (позднее, в 1996 году, Майкл и Аль-Валид учредят проект Kindom Entertainment, который включал в себя производство фильмов, тематических парков, строительство отелей и издательство книг для детей). Не знаю, по какой причине Майкл так и не стал участником данного предприятия, но знаю, что Принц Аль-Валид не был заинтересован в проектах, в которых Майкл не участвовал. В итоге Спилберг, Катценберг и Геффен обратились к Полу Аллену, соучредителю корпорации Майкрософт, инвестировавший необходимые 500 миллионов долларов для запуска работы студии. Какое-то время Майкл зализывал свои раны, чувствуя, что упустил шанс, особенно когда студия три года подряд выигрывала Оскар в номинации на лучший фильм года: «Красота по-американски», «Гладиатор» и «Прекрасный ум». Но творческий успех киностудии и высокие кассовые сборы не обязательно означали финансовый успех, и вскоре речь шла уже о стомиллионном долге. Вот тогда-то и появился слух о том, что Майкл был виновником их неудачи. «Ты можешь в это поверить? — говорил он. — Теперь, в связи с тем, что дела у них идут неважно, меня ещё и обвиняют в наведении порчи вуду на киностудию с помощью ритуалов. Я и не думал, что настолько могуществен». Были и другие сумасшедшие истории, появившиеся с подачи таких людей как Боб Джонс, к примеру, о том, как Майкл посещал колдуна в Швейцарии. Журнал National Enquirer проигнорировал эту откровенную чушь, однако сплетня нашла свое отражение в журнале Vanity Fair в 2003 году. Говорилось, что Майкл наложил проклятие, принеся в жертву сорок две коровы. Смог же такое кто-то придумать! Из всех причин финансовых проблем в Голливуде, о которых я слышал, возможно, самой невероятной до сих пор является принесение Майклом в жертву стада коров в 6000 милях от него, в Европе. В конце концов, в 2005 году основатели Dream Works продали киностудию компании Viacom (Viacom, сокращённо от Video & Audio Communications — американский медиаконгломерат, включающий кабельные и спутниковые телевизионные сети, также занимается созданием и распространением фильмов Paramount Pictures и DreamWorks – прим. перев.). С 2008 года киностудия контролируется индийской семьей Амбани (которые являются моими друзьями), и входит в группу компаний Reliance Industries (Мукеш Амбани –индийский бизнесмен, председатель совета директоров, управляющий и основной владелец индийской компании Reliance Industries, являющейся самой крупной компанией в частном секторе Индии – прим. пер.). Интересно, что позднее, компания Sony-ATV выкупила права киностудии Dream Works на издание музыки. Всё возвращается на круги своя. Журнал Vanity Fair выпустил статью в сентябре 1995 года, цитирующую окружного прокурора Санта-Барбары Тома Снеддона. Снеддон вдруг вспомнил телеобращение моего брата и его слова о том, что «нет ни малейшей информации», имеющей отношение к обвинению, и публично заявил, что мой брат был «двусмыслен» в отношениях с мальчиками, а его комментарии «противоречат доказательствам по этому делу». Тут же последовали кричащие заголовки «ДЖЕКСОН ВРАЛ В ТЕЛЕВИЗИОННОМ ИНТЕРВЬЮ». Так, два года спустя, после тех ужасных событий, Снеддон решил напомнить Майклу, что всё ещё пристально наблюдает за ним. Учитывая, насколько сильно Майкл хотел стать отцом, то принятое им решение, было достаточно предсказуемым. Он прежде никого не посвящал в свои планы о будущих детях с Лисой Марией или без неё. Когда же заботливая, белокурая поклонница предложила выносить для него детей, то такое предложение, расцененный, как «подарок от Бога», он не мог проигнорировать. Дебби Роу не была чужой Майклу. Она работала медсестрой у дерматолога д-ра Арнольда Кляйна, в клинике на Беверли Хиллз, у которого он лечился от витилиго. Так как лечение носило интимный характер, Майкл доверял Дебби, считая её надежной и тактичной. Я думал о Дэбби как о ласковой, доброй и внимательной женщине, знающей подход к людям в силу своей профессии. Она была счастлива услужить Майклу. Для него открылся прекрасный шанс иметь детей, причем, полностью на его условиях: он - единственный опекун, она же отказывается от своих родительских прав. Оглядываясь назад и понимая насколько важным для него было отцовство, предложение Дэбби было как раз кстати: кто-то, по собственной воле хотел осуществить его мечту, в то время как он стоял на руинах своего брака, не зная, когда или если его следующая идеальная женщина захочет иметь с ним детей. Кроме того, для него не имело значение, что он не испытывал любви к Дэбби. Его любовь к детям – вот, что было главным. Я слышал, что на Майкла оказывалось давление, с тем, чтобы он женился на Дэбби. Моя мать, как свидетельница Иеговы, играла в этом определенную роль из-за своей веры. Но у моего брата были собственные ценности и отношения с Богом. Если он и ощущал необходимость брака, то она исходила только от него самого и никого другого; «сделать все как надо», и произвести детей в законном браке. Церемония бракосочетания состоялась в ноябре 1996 в Сиднейском отеле, в котором он остановился во время концертов в Австралии его мирового Хизтори тура. Его первый сын, Принц Майкл родился 10 февраля 1997 года. Затем, 3 апреля 1998 на свет появилась его дочь, Пэрис Майкл Кэтрин. С рождением Принца, Майклу нужна была няня на полный рабочий день. Идеальный вариант был совсем рядом: Грэйс Руарамба уже работала его доверенным секретарем. «Что ты думаешь об этом? – спросил он у меня. – Мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто понимает, чего я хочу для своих детей». Он обсуждал кандидатуру Грэйс со мной и матерью. Мнение семьи было важным для него в этом вопросе. Мы поддержали Майкла в выборе няни и обещали оказывать помощь Грэйс, когда это только потребуется. Грэйс была уроженкой Уганды, и Майкл чувствовал, что она не только надежна, но и привьёт детям африканские ценности абсолютной преданности семье и общине (вероятно, имеется в виду афроамериканская община – прим. пер.). «Я хочу, чтобы дети росли, зная свои корни», – говорил Майкл. С самого начала, Грэйс прекрасно ухаживала за детьми и была неотъемлемой частью в миссии Майкла как отца, – воспитать детей почтительными, вежливыми, разумными и любящими. Так как с самого раннего возраста, масс-медиа обращала пристальное внимание на прибавление в семье Майкла, он начал беспокоиться (больше за детей), когда обсуждали вопрос его отцовства. Предполагалось, что вуали и маски на лицах детей – необходимость, скрывающая недостаток сходства детей с отцом. Идея скрывать лица детей принадлежала Дэбби, придуманная ею из-за страха похищения детей. Газеты писали о финансовом соглашении Майкла и Дэбби, что привело к угрозам похищения, исходящих от каких-то сумасшедших, рассчитывая, что Майкл отдаст за детей все, чтобы только их вернуть. Разного рода угрозы были нормальным явлением в жизни Майкла, но было новым и пугающим для Дэбби. В дальнейшем, когда дети подросли, Майкл оставил идею скрывать лица детей, чтобы оградить их от глаз публики. Людей очень интересовало, использовал ли Майкл донорскую сперму. Мне непонятно, почему все думали, что мой брат неспособен произвести детей. Идея использование донора была абсурдной, так как для Майкла имело значение иметь своих собственных наследников. Справедливости ради, нужно сказать, что гены Дэбби оказались доминантными. У Принса при рождении были белокурые волосы, но его глаза и профиль напоминают мне Майкла в детстве. Наличие у Принса витилиго полностью развенчивает миф о донорстве. Самое главное, что мои племянники нисколько не сомневаются, что Майкл их биологический отец, а также в том, что он очень любил их. Когда я смотрю на фотографии Майкла в период после брака и период до рождения детей, трудно не заметить каким изменением подверглось его лицо в результате пластических операций. За последнее десятилетие таких операций было с избытком, так как он все время был недоволен собственной внешностью и хотел увидеть в зеркале отражение, которое рисовал в своем воображении: недостижимое совершенство. Я не знаю точное количество произведенных операций, а так же, что именно корректировалось в его лице, но знаю, что операций по изменению формы носа было много. Его финансовое состояние позволяло ему это, но для нас он не изменился, потому что его глаза и сердце оставались прежними: он оставался всё тем же человеком, которого мы всегда знали. Лично я думаю, что его увлеченность пластическими операциями являлась некой формой дисморфии, состояния, причины которого уходят корнями в детство или период половой зрелости, когда человек сильно преувеличивает то, чего нет на самом деле. Тем не менее, это не диагноз, а всего лишь мое мнение. На протяжении всех лет я хотел встряхнуть его и сказать: «Майкл, неужели ты не видишь, насколько ты потрясающе красив?» Но из-за деликатности вопроса, чувствовал, что не могу этого сделать, а он не мог осознать, что самооценка не может корректироваться с помощью скальпеля. Поэтому я очень зол на всех тех врачей, которые позволили зайти ему так далеко. Я всегда думал, что врач обязан сказать пациенту, что все в порядке, если не обнаруживает патологии. Самое печальное, что Майкл никогда не был доволен результатами каждой из операций. Возможно, он вынес болезненный урок, что лицо – не музыка; его нельзя шлифовать до бесконечности и доводить до совершенства. Зеркало обманывало моего брата более чем кто-либо в его жизни, и мне очень жаль, что он никогда не признавал своей привлекательности. Когда я написал в своей речи для мемориальной церемонии в 2009: «Майкл, ты был слишком красив для этого мира», я имел в виду не только его внешность, но также и то, как он мыслил и видел этот мир. В тот момент, когда они нанесли на лоб Майкла, на место «третьего глаза» смесь из пасты сандалового дерева, куркумы, глины и пепла, Майкл отреагировал так: «Я сразу же почувствовал, что вернулся домой». Индия была для него «духовным пристанищем». Это было то место, куда он всегда хотел возвращаться с тех пор, как мы начала путешествовать в составе группы Джексонс 5. Приветствие Майкла в аэропорту танцами, ритуал нанесения точки на лбу – тиллак – священный знак благословения, приносящий здоровье и процветание, вызвало у него ощущение, что в прошлой жизни он был индусом. Майкл шутил, что именно поэтому он нанял индийского шеф-повара и дружил с Дипак Чопрой. Он считал, что он индеец только по происхождению, в душе же он индус. За две недели до бракосочетания с Дэбби, Майкл прибыл в Индию, где должен быть дать выступление в рамках Хизтори тура. Закрытие международного аэропорта в Мумбае из-за прибытия Майкла демонстрирует масштаб его визита: собралось десять тысяч людей, желающих поприветствовать его. Первыми прибыли три российских грузовых самолета, перевозившие оборудование для сцены. Затем приземлился его собственный огромный самолет, фюзеляж которого украшали слова «The King of Entertainment». По возвращению Майкл хвастался индийскими нарядами и мини статуей индийского божества, которые он получил в подарок. Я слышал обо всех событиях, имевших место в Индии во время тура, из небольших рассказав брата, а также от промоутера Вирафа Саркари, который вместе с Андре Тимминс организовал выступление для Майкла в спортивном комплексе Андхри для двадцати пяти тысячи фанатов. Но то, что произошло за пределами стадиона, я всегда буду лелеять в памяти. Майкл уезжал из аэропорта в минивэне Тайота, высунувшись из люка машины. На нем был ярко-красный военный жакет с золотыми пуговицами и белой повязкой на рукаве. Несмотря на то, что водителям Майкла были даны указания не останавливаться, чтобы доехать до отеля как можно быстрее, движение на пути в Мумбай затормозилось: «Подождите! Остановитесь!» – крикнул Майкл, когда машина подъехала к первому перекрестку. Он увидел небольшую группу мальчишек, одетых в лохмотья. Эти ребята не имели понятия, кто был перед ними. Они играли на обочине, а потом остановились, с изумлением наблюдая парад машин, проезжавших мимо них. Майкл опустился из люка в машину, а затем вышел на улицу поздороваться с мальчишками. Улыбаясь, он подошел к ним, взял одного ребенка за руки и начал танцевать. Другие дети начали тоже смеяться и танцевать, в то время как чиновники и политики наблюдали за этим зрелищем из своих машин. Майкл провел с детьми две или три минуты, потом обнял и поцеловал каждого из них, угостил их конфетами, запрыгнул снова в машину, и автоколонна продолжила свой путь. На следующем перекрестке всё повторилось снова: «Стоп! Остановитесь!» – Майкл заметил других беспризорников, и опять вышел из машины, чтобы потанцевать с ними и угостить сладостями. Так продолжалось до самого отеля. Вираф вспоминает: « Это было самое невероятное проявление гуманности, которое я когда-либо видел». По прошествии трех дней проживания в отеле Оберой, и перед тем как покинуть его, Майкл «любезно испортил» в своем номере всё имущество. Он расписался на зеркале, простынях, брошюрах, подушках, полотенцах и на всей мебели, которая только там была. Затем он оставил такое указание: «Пожалуйста, продайте все это, а полученную выручку отдайте на благотворительность». Проданные вещи принесли огромный доход. Вираф вспоминает одно послание на подушке, которое теперь кто-то хранит, как сокровище: «Всю свою жизнь я жаждал увидеть твое лицо…Я должен уезжать, но обещаю, что вернусь. Твоя доброта потрясла меня, твоя духовность взволновала меня и твои дети тронули мое сердце. Они – лицо Бога…Я обожаю тебя, Индия». Мы всегда были связаны духовно как братья, как семья, даже будучи на расстоянии. Существует бесчисленное количество счастливых случайностей, свидетельствующих об этом. Но есть два наиболее ярких совпадения, связанные с Нельсоном Манделой и Чарли Чаплиным. За три месяца до того исторического дня, я присутствовал на президентском приеме, где общался с людьми, прибывшими со всего мира. Кто-то похлопал меня по плечу: «Джермейн? – Твой брат здесь». – «Какой брат?» – «Майкл. – Он здесь», – сказал кто-то, указывая на человека в черном пиджаке в военном стиле на другом конце зала. Я незаметно подошел к нему, желая удивить его нашей неожиданной встречей: – Эрмс! Что ты здесь делаешь? – воскликнул Майкл. Он явно не ожидал меня встретить. Мандела был большим поклонником Майкла с тех пор, как увидел его выступление во время его тура в Южной Африке в 1997. Никто из нас не мог поверить в возможность оказаться в одном месте, в шестнадцати часах полета от дома, без предварительной договоренности. Мы решили провести какое-то время вместе после окончания приема, до моей поездки в Свазиленд (королевство в самой южной части Африки – прим. перев.), а затем мы разошлись по разным компаниям гостей, чтобы продолжить общение. Пришло время торжественной части, и всех пригласили занять свои места. Я увидел, как Майкл пересекает зал, идя в том же направлении, что и я. Наши дороги сошлись на одном и том же месте: мы стояли прямо перед «троном» Манделы. Потом мы поняли, что организаторы намеренно распределили наши места таким образом, чтобы Майкл оказался справа от «трона», а я слева от него. Мы снова рассмеялись. Мы сидели с братом рука об руку в непосредственной близости от Манделы. Это была необыкновенная честь для нас: находиться рядом с самым выдающимся общественным деятелем нашего времени. Это почти также знаменательно, как и соприкоснуться с историей одного из лучших артистов, который когда-либо жил. Я бродил по подвалу дома Чарли Чаплина в Веве, Швейцария, и думал о многочисленных эскизах героя Майкла, коим являлся Чаплин, и которого он рисовал на протяжении многих лет. В Чаплине, как в артисте, его очаровывала некая таинственность. Для меня было честью оказаться в семейном доме великого артиста по приглашению его сыновей. Их дом располагался на берегу Женевского озера, на фоне гор. Юджин и Майкл Чаплины проводили ежегодный кинофестиваль, и я должен был помочь оценить некоторые независимые фильмы. В школьные годы, когда учительница раздавала учебники по географии, я всегда открывал страницу с картой Европы и находил там Швейцарию. Разглядывая на карте территорию этой страны и ее фотографии, я мечтал побывать там. Однажды я сказал учителю о свое желание когда-нибудь переехать в Швейцарию, но она восприняла это лишь как фантазию сына сталелитейного завода. Я всё время мечтал об этой стране, и Майкл тоже, надеясь, что наши мечты когда-нибудь сбудутся. Так же, как фанаты Майкла представляют себе, что однажды они побывают в Неверлэнде, Майкл представлял, что он посетит места, связанные с Чаплином. У меня появилось эта мысль в тот момент, когда мне показывали архив семьи Чаплинов в подвале. Помещение было большим, чем музей, с маленькими щелями вместо окон у самого потолка. Там было много разных фотографий Чаплина: в повседневной одежде и костюмах, без усов и с зачесанными назад седыми волосами, выглядящим очень изысканно. Там также хранились постеры и бобины старых фильмов в металлических коробках. Снимая с полки статуэтки Оскар, принадлежащие основателю Голливуда, я подумал, что киноакадемия, видимо, предполагала, что призеры будут силачами. Статуэтки были очень тяжелыми! Помню, как я вернулся в Америку и позвонил Майклу, чтобы рассказать, где я был и что видел. «Тебе бы следовало побывать там! – сказал я, – ты бы нашел там все, и…» – «Джермейн, – прервал он меня, – я был там всего несколько недель назад! – Не знал, что ты знаком с Чаплиными!» Мы обменивались впечатлениями и говорили о том, как тесен мир: Мандела в Южной Африке, призрак Чаплина в Швейцарии. Независимо от наших передвижений по миру, я и Майкл всегда проходили один и тот же путь. Было много случаев, где он появлялся где-то, а затем я приезжал в то же место, и наоборот. Это всегда казалось нам забавным. Где бы я ни путешествовал, я всегда выискивал Майкла, ожидая, что он выйдет откуда-нибудь из-за угла, или подойдет незаметно сзади и похлопает меня по плечу. Я и сейчас думаю также. Даже после смерти Майкла эти счастливые случайности, эти знаки свыше, в которых я нахожу утешение, не прекращаются. Я находился в Мумбае, когда ощутил его «присутствие». Тогда я приехал в Индию, чтобы записать музыкальное видео для своей песни «Давай поедем в Мумбай» в память о жертвах серии террористических актов в ноябре 2008. Мы проводили съемки на железнодорожном вокзале, где 58 человек были убиты. После съемок я решил не возвращаться в отель. Вместо этого я бродил по улицам и оказался на местном рынке, кишащий людьми, и наполненный лавками по пошиву одежды и обуви. Куда не глянь, всюду магазины с тканями и костюмами. Я бесцельно продолжал свою прогулку, пока не увидел невероятный наряд. Это был один из тех длинных жакетов ширвани, украшенных вышивкой. Я направился к очереди у прилавка: – О,боже…мой! – воскликнул он. Он быстро вернулся в свой кабинет и через некоторое время вышел с какой-то папкой. «Ваш брат Майкл – он был здесь! Он покупал здесь одежду!» В папке были фото мистера Шаха и моего брата, сделанных в 1996. Из всех магазинов в Мумбае, я зашел именно в тот, где был мой брат 14-ю годами ранее. У меня выступили слезы от переполнявших чувств, в то время как портной потирал свои щеки, все еще не веря в такое совпадение. Я хотел ему сказать, что случайностей не бывает, но вместо этого сказал, чтобы он снял с меня мерки. «Похоже, меня направили сюда, поэтому я хочу купить у вас костюм, сэр», – сказал я.
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-04-10; Просмотров: 215; Нарушение авторского права страницы
