Другие, которые достигают асампраджанта самадхи, достигают благодаря вере, усилиям, памяти, концентрации и умению разбираться.

 

ПАТАНДЖАЛИ — ВЕЛИЧАЙШИЙ ученый внутреннего про­странства. Его подход — подход научного ума: он не поэт. И в этом отношении он очень ре­док, потому что те, кто вошли во внутренний мир, почти всегда были поэтами, а те, кто вошли во внешний мир, почти всегда были учеными.

Патанджали — редкий цветок. Не смотря на обла­дание научным умом, он совершил путешествие во­внутрь. Вот почему в мире он стал первым и последним: он есть альфа и омега. За пять тысяч лет никто не смог усовершенствовать его достижение. Кажется, его нельзя усовершенствовать. Он останется последним словом — потому что само сочетание невозможно. Если вы обла­даете научным подходом, это означает, что войти во внутреннее практически невозможно. Он говорит как метафизик, логик. Он говорит как Аристотель, но явля­ется Гераклитом.

Попытайтесь понять каждое слово. Это будет труд­но — это будет трудно, потому что термины, которые он использует, принадлежат логике, мышлению, но он поль­зуется ими для того, чтобы выразить любовь, экстаз, Бо­га. Его терминология — это терминологией человека, который работает в научной лаборатории, но его лабора­торией является внутреннее бытие. Поэтому пусть его терминология не вводит вас в заблуждение, и помните, что он метафизик высшей поэзии. Он парадоксален, но никогда не использует язык парадокса. Он не может его использовать, потому что стоит своими ногами на почве логики. Он анализирует, разбирает на части, но его цель — синтез. Он анализирует только для того, чтобы соз­дать синтез.

Поэтому всегда помните о цели, пусть вас не сму­щает путь — достижение высшего путем научного под­хода. Вот почему Патанджали оказал такое сильное влияние на западный ум. Он всегда оказывал на него влияние. Он оказывал влияние всегда, когда упомина­лось его имя, потому что вы легко можете его понять; но только понять не достаточно. Понять его так же лег­ко, как понять Эйнштейна. Он общается с интеллектом, но его цель, его мишень это сердце. Помните об этом.

Мы ступаем на опасную территорию. Если вы за­были, что он также и поэт, его язык вводит вас в за­блуждение. Тогда вы становитесь слишком привязанными к его терминологии, языку, мышлению, и забываете о цели. Он хочет, чтобы вы вышли за пределы мышления, но посредством мышления. Такая возможность есть. Вы можете исчерпать мышление так глубоко, что превзойде­те его. Идите через мышление, не нужно его избегать. Используйте разум как ступень, чтобы выйти за его пре­делы. Теперь, слушайте его слова. Каждое слово должно быть подвернуто анализу.

 

Сампраджанта самадхи это самадхи, которое со­провождается рассуждением, отражением,

бла­женством и чувством чистого бытия.

 

Он разделяет самадхи, высшее, на две ступени. Высшее не может быть разделено. Оно неделимо, и в действительности никаких ступеней не существует. Но только для того, чтобы помочь уму, исследователь, сна­чала он делит его на две ступени. Первая ступень это сампраджанта самадхи — самадхи, в котором ум сохраня­ется в его чистоте.

На этой первой ступени ум должен быть усовер­шенствован и очищен. Вы не можете просто отбросить его, говорит Патанджали — его не возможно отбросить, потому что нечистота имеет тенденцию цепляться. Вы можете отбросить ум только тогда, когда он абсолютно чист — настолько очищен, настолько легок, что утрачи­вает тенденцию цепляться.

Он не говорит: «Отбросьте ум», как говорят масте­ра Дзен, потому что это не возможно — они говорят чушь. Они говорят правду, но это невозможно, потому что ум не чист, ум имеет вес. Подобно камню, он за­стревает при спуске. И в нечистом уме возникают жела­ния — миллионы желаний, неудовлетворенных, которые жаждут удовлетворения, просят удовлетворения, в нем миллионы незаконченных мыслей. Как вы можете отбро­сить? — ведь незаконченное всегда пытается стать закон­ченным.

Помните, говорит Патанджали, вы можете отбро­сить нечто только тогда, когда оно закончено. Разве вы не наблюдали? Если вы художник, вы пишете до тех пор, пока картина не станет законченной, вы не можете забыть о ней. Она постоянно преследует вас. Вы не мо­жете спать — она постоянно встает перед вами. В уме существует скрытое течение. Он движется; он просит, чтобы его завершили. Если вы завершили нечто, с этим покончено. Вы можете об этом забыть. Ум обладает тен­денцией к завершенности. Он максималист, и поэтому все, что не завершено, создает в нем напряжение. Па­танджали говорит, что вы не сможете отбросить мышле­ние до тех пор, пока оно не станет настолько совершенным, что с ним больше ничего нельзя будет сделать. Тогда вы сможете просто отбросить его и за­быть.

Этот путь является полной противоположностью пути Дзен, Гераклита. Первое самадхи является самадхи только названия ради — это сампраджанта — самадхи, где присутствует неуловимый очищенный ум. Второе самадхи это амампраджанта — самадхи без ума. Но Па­танджали говорит, что, когда ум исчезает, тогда нет и мыслей, но все же в бессознательном сохраняются неуло­вимые семена прошлого.

Сознательный ум разделен на две части. Первое, сампраджанта — ум находится в очищенном состоянии подобно очищенному маслу. Он обладает своей красотой, но все же присутствует. И каким бы красивым он ни казался, он всегда уродлив. Каким бы чистым и спо­койным он ни был, сам феномен ума нечист. Вы не мо­жете очистить яд. Яд остается ядом. Наоборот, чем больше вы его очищаете, тем более ядовитым он стано­вится. Он может казаться очень-очень красивым, переливаться разными цветами, оттенками, но он все же не чист.

Сначала вы очищаете; затем вы отбрасываете. Но и тогда путешествие не будет завершено, потому вы по­кончили только с сознательным умом. Что вы будете делать с подсознанием? Прямо за слоями сознательного ума скрыт огромный континент бессознательного. В нем хранятся семена всех ваших прошлых жизней.

Затем Патанджали разделяет бессознательное на две части. Он говорит сабидж самадхи — когда бессозна­тельное осталось, а ум было сознательно отброшен. Это самадхи с семенами — когда и эти семена будет сожже­ны, вы достигнете совершенства — нирбидж самадхи — самадхи без семян.

И так, две ступени сознательного, затем две ступе­ни бессознательного. И когда вы обретете нирбижд самад­хи, высший экстаз, когда никакое семя внутри вас не сможет прорасти, зацвести и взять вас в дальнейшее пу­тешествие в существование... тогда вы исчезаете.

В этих сутрах он говорит:

 

Сампраджанта самадхи это самадхи, которое со­провождается рассуждением, отражением,

блаженством и чувством чистого бытия.

 

Но это только первый шаг; многие сбиваются с пу­ти — они думают, что он последний, потому что возни­кает такая чистота, и вы чувствуете такое блаженство и счастье, что думаете, что теперь вам больше ничего не нужно достигать. Если вы спросите Патанджали, он ска­жет, что сатори Дзен это только первое самадхи. Это не конец, не высшее; высшее все еще далеко.

К словам, которые он использует, нельзя подобрать адекватный английский перевод, потому что Санскрит — самый прекрасный язык; никакой другой язык не может с ним сравниться. Поэтому я должен вам объяснять. Ис­пользуется слово витарка: на английский оно переводится как мышление. Этот перевод не адекватен. Вы должны понять, что такое витарка. Тарка означает логическое мышление. Патанджали говорит, что существуют три типа логики. Один называется кутарка — мышление, ориентированное на негативное: всегда думать в катего­риях «нет», отрицать, сомневаться, отвергать.

Что бы вы ни говорили, человек, живущий в кутарке — в негативной логике — всегда думает, как отри­цать, как сказать «нет». Он смотрит только на негативное. Он всегда жалуется, ворчит, всегда чувству­ет, что что-то неправильно — всегда. Его невозможно исправить, потому что такова его ориентация. Если вы попросите его посмотреть на солнце, он не увидит его. Он увидит только слепящие солнечные лучи; он всегда будет находить темную сторону — это кутарка. Это кутарка — ложное мышление — но оно выглядит как мышление.

В конце концов, это приводит к атеизму. Тогда вы отрицаете Бога, потому что, если вы не можете видеть хорошее, не можете видеть светлой стороны жизни, как вы можете видеть Бога? Вы просто отрицаете. Тогда все существование становится темным. Тогда все плохо, и вы можете создать вокруг себя ад. Если все плохо, как вы можете быть счастливыми? И вы сами создали это, ведь всегда есть возможность найти нечто плохое, потому что жизнь состоит из двойственностей.

В розе есть прекрасные цветы, но также и шипы. Человек кутарки будет считать шипы, и тогда он начнет понимать, что эта роза, должно быть, иллюзия; она не может существовать. Среди стольких шипов, миллионов шипов, как может существовать роза? Это невозможно; сама возможность существования розы отрицается. Кто-то обманывает вас.

 

Мулла Насреддин был очень-очень грустным. Он пришел к священнику и сказал:

— Что делать? Мой урожай снова загублен. Нет дождей.

Священник сказал:

— Не грусти, Насреддин. Посмотри на светлую сторону жизни. Будь счастлив, что какая-то часть урожая все же осталась. И всегда верь в Бога, ведь он наш кор­милец. Он кормит даже птиц в небе, так о чем ты вол­нуешься?

Насреддин сказал:

— Да! — очень жаль. — Моим урожаем! Бог кормит птиц в небе моим урожаем.

 

Он не может увидеть смысла. Его урожай был за­гублен этими птицами, и Бог кормит их... «и мой урожай загублен». Этот тип мышления всегда найдет одно или другое, он всегда будет в напряжении. Беспокойство бу­дет следовать за ним как тень. Это Патанджали называет кутаркой — негативной логикой, негативным мышлени­ем.

Еще существует тарка — простое мышление. Про­стое мышление никуда не ведет. Оно движется по кругу, потому что у него нет цели. Вы можете все мыслить, и мыслить, и мыслить, но вы не придете ни к какому за­ключению, потому что мышление может прийти к за­ключению только тогда, когда с самого начала у него есть цель. Когда вы движетесь в каком-то направлении, тогда вы куда-то пребываете. Если вы движетесь во всех направлениях — иногда на юг, иногда на восток, иногда на запад — вы только напрасно тратите свою энергию.

Мышление без цели называется тарка; мышление с негативным подходом называется кутарка; мышление, которое опирается на позитивное, называется витарка. Витарка означает особое мышление. Поэтому витарка это первый элемент сампраджанта самадхи. Человеку, кото­рый хочет достичь внутреннего пространства, нужно уп­ражняться в витарке — особом мышлении. Он всегда смотрит на светлую сторону, на позитивное. Он считает цветы, и забывает о шипах — не потому что шипы от­сутствуют, но потому, что он не заинтересован в них. Если вы любите цветы и считаете только их, наступит момент, когда вы не сможете верить в существование шипов, потому что, как это возможно, когда существуют такие прекрасные цветы, как могут существовать шипы? Это, должно быть, нечто иллюзорное.

Человек кутарки считает шипы — тогда цветы ста­новятся иллюзорными. Человек витарки считает цветы — тогда шипы становятся чем-то иллюзорным. Вот почему Патанджали говорит: витарка это первый элемент. Толь­ко тогда возможно блаженство. Благодаря витарке вы достигаете небес. Вы создаёте свои собственные небеса вокруг себя.

Вы обрели точку отсчета. Все, что вас окружает, является творением ваших же рук — будь то рай или ад. И Патанджали говорит, что вы можете выйти за пре­делы логики и мышления только путем позитивного мышления. Через негативное вы никогда не выйдете за пределы, потому что, чем больше вы говорите «нет», тем больше находите предлогов, чтобы говорить «нет», отри­цать. Тогда, мало-помалу вы становитесь внутри посто­янным «нет» — темной ночью, в вас есть только шипы, и не могут расцвести никакие цветы — пустыня....

Когда вы говорите «да», то находите все больше и больше предлогов для того, чтобы сказать «да», вы ста­новитесь да-говорящими. Жизнь утверждена, и вы по­глощаете благодаря своему «да» все хорошее, прекрасное, все то, что истинно. «Да» становится в вас дверью для того, чтобы вошло божественное; «нет» становится за­крытой дверью. Дверь закрыта, вы есть ад: двери откры­ты, все двери открыты, существование течет в вас. Вы свежи, юны, живы; вы становитесь цветком.

Витпарка, вихар, ананда: Патанджали говорит, если вы сонастроены с витаркой — позитивным мышлением — только тогда вы можете стать мыслящим, но не прежде. Тогда мышление возникает. Смысл его мышления со­вершенно отличен от вашего. Вы думаете, что вы тоже мыслите. Патанджали не согласился бы с этим. Он гово­рит, что у вас есть мысли, но нет мышления. Вот почему я говорю, что его слова трудно переводить.

Он говорит, что у вас есть мысли, блуждающие как толпа мыли, но нет мышления. Между двумя ваши­ми мыслями не возникает никакого внутреннего тече­ния. Они лишены корней; в вас нет никакого внутреннего планирования. Ваше мышление — хаос. Это не космос, оно лишено внутренней дисциплины. Когда вы смотрите на четки, вы видите бусины; они держатся вместе благодаря невидимой нити. Мысли это бусины; мышление это нить. У вас есть бусины — так много, в действительности, их больше, чем нужно — но никакая внутренняя нить не проходит через них. Патанджали называет эту внутреннюю нить мышлением — вихаром. У вас есть мысли, но нет мышления. И если это продолжа­ется, вы сходите с ума. Сумасшедший это человек, у ко­торого есть миллионы мыслей, но нет мышления, а сампраджанта самадхи это состояние, в котором нет мыс­лей, но мышление совершенно. Это различие должно быть понято.

Во-первых, ваши мысли не являются вашими. Вы собрали их. Подобно тому, как иногда в темную комнату, через щель в крыше проникает луч света, и вы видите миллионы пылинок парящих в этом луче. Когда я смот­рю на вас, я вижу то же самое: миллионы пылинок. Вы называете их мыслями. Они движутся в вас и из вас. Из одной головы они входят в другую, и так происходит постоянно. Они живут своей собственной жизнью.

Мысль это вещь; она обладает своим собственным существованием. Когда человек умирает, все его безум­ные мысли высвобождаются тот час же и начинают ис­кать прибежище в ком-то другом. Немедленно эти мысли входят в тех, кто находится поблизости. Они похожи на микробов — они обладают своей собственной жизнью. Даже когда вы живы, вы постоянно распространяете свои мысли вокруг себя. Когда вы говорите, тогда, ко­нечно, вы забрасываете свои мысли в других. Но когда вы молчите, даже тогда вы повсюду распространяете свои мысли. Они не ваши — это первое, что нужно знать.

Человек позитивного мышления отбросит все не свои мысли. Они не подлинны; он обнаружил их, не ис­ходя из своего собственного опыта. Он взял их у других, заимствовал. Они грязны. Они прошли через многие ру­ки и головы. Человек мышления не будет заимствовать свои мысли. Он предпочтет им свои собственные, свежие. И если ваш подход позитивен, если вы смотрите на кра­соту, на истину, на божественность, на цветы, если вы становитесь способными видеть даже самой темной но­чью, что приближается утро, вы будете способными мыслить.

Тогда вы сможете создать свои собственные мысли. А те мысли, что созданы вами, являются истинным по­тенциалом: они обладают своей собственной силой. Заим­ствованные мысли практически мертвы, потому что они путешествовали — путешествовали миллионы лет. Их источник потерян: они утратили всяческий контакт со своим источником. Они подобны пылинкам, летающим повсюду. Вы ловите их. Временами вы даже осознаете это, но так как ваша осознанность такова, что не может видеть все насквозь...

Иногда вы сидите. Внезапно вы становитесь груст­ными совсем без причины. Вы не можете найти причи­ны. Вы оглядываетесь вокруг — нет никакой причины для грусти; ничего нет, ничего не произошло. Вы оста­лись точно такими же, как и были, но внезапно находит грусть. Проходит мысль, и вы просто оказываетесь на ее пути. Это случайность. Мысль проплывает как облако — грустная мысль была пущена кем-то. Это случайность. Вы схвачены. Иногда мысль упорствует. Вы не видите причины, почему вы продолжаете думать об этом. Это кажется абсурдным, это кажется бесполезным. Но вы не можете ничего поделать. Она продолжает стучаться в ворота. «Думай меня», — говорит она. Мысль ждет у двери, стучась. Она говорит: «Дай мне пространство. Я хотела бы войти вовнутрь».

Каждая мысль живет своей собственной жизнью. Она движется, и обладает огромной силой — а вы со­вершенно бессильны что-либо сделать. Вы неосознанны, поэтому движимы мыслью. Вся ваша жизнь состоит из таких случайностей. Вы встречаете людей, и весь образ вашей жизни меняется. Что-то входит в вас. Тогда вы становитесь одержимыми и забываете, куда идете. Вы меняете свое направление; вы следуете этой мысли. Эта мысль просто случайность, а вы ведете себя как дети.

Патанджали говорит, что это не мышление. Это со­стояние отсутствия мышления, это не мышление. Вы — толпа. В вас нет никакого центра, который может мыс­лить. Когда вы движетесь в дисциплину витарки — пра­вильного мышления, вы постепенно обретаете способ­ность мыслить. Мышление это способность; мысли — нет. Вы можете научиться мыслям от других; мышлению — никогда. Мышлению вы должны научиться сами.

В этом и состоит различие между старой индий­ской школой и современными университетами: в современных университетах вы прилучаете мысли; в древних школах, мудрых школах учили мышлению, не мыслям.

Мышление это качество вашего внутреннего бытия. Что означает мышление? Оно означает, что вы поддер­живаете свое собственное сознание, остаетесь бдительны­ми и осознанными, встречаете проблему. Проблема здесь: вы предстаете перед ней в тотальной осознанности. И тогда возникает ответ — отклик. Это мышление. Вопрос поставлен — у вас есть готовый ответ. Прежде, чем вы даже подумали об этом, приходит ответ. Кто-то говорит: «Есть ли Бог?» Он еще даже не договорит, а вы отвечае­те: «Да». Вы киваете своей деревянной головой и говори­те: «Да, есть».

Разве это ваша мысль? Думали ли вы над этой проблемой прямо сейчас, или в вашей памяти есть гото­вый ответ? Кто-то дал вам его — ваши родители, ваши учителя, ваше общество. Кто-то дал вам его, и вы несете его как бесценное сокровище, этот ответ приходит из памяти.

Человек мышления использует свое сознание каж­дый раз, когда возникает проблема. Он использует свое свежее сознание. Когда он сталкивается с проблемой, внутри него возникает мышление, которое не является частью памяти. В этом различие. Человек мыслей это человек памяти, он лишен способности мыслить. Если вы зададите ему вопрос, который будет для него новым, он придет в замешательство. Он не сможет ответить. Если вы зададите вопрос, на который он знает ответ, он тот час же даст вам его. В этом различие между пандитом (обученным-знающим) и человеком, который знает, человеком, который мыслит.

Патанджали говорит, витарка — правильное мыш­ление, ведущее к отражению — вихару. Отражение, вихар, ведет к блаженству. Это первый проблеск, но, конечно же, это всего лишь проблеск. Он придет и будет поте­рян. Вы не сможете удержать его надолго. Он останется только проблеском, как если бы на мгновение вспыхнула молния, и вы бы увидели, что вся тьма исчезла. Но она воцарилась вновь. Как если бы тучи исчезли на секунду, и вы бы увидели луну — но тучи снова здесь.

Или, солнечным утром у подножия Гималаев на мгновение вы можете уловить проблеск Гуришанкара — высочайшей горной вершины. Но затем появляется дымка, затем облака, и вы теряете его очертания. Поэтому никогда не пытайтесь истолковывать сатори как самадхи. Сатори это проблеск. После того, как оно достигнуто, еще много предстоит сделать. На самом деле, настоящая работа начинается после первого сатори, первого про­блеска, потому что тогда вы попробовали бесконечное на вкус. Теперь начинается настоящий, подлинный поиск. Прежде это было всего лишь так себе, тепловато, потому что вы не были по-настоящему уверены, не знали точно, что делаете, куда идете, что происходит.

Прежде это было верованием, верой, и вам нужен был Мастер, чтобы показывать, чтобы снова и снова воз­вращать вас назад. Но после того, как произошло сатори, вы больше не верите. Это стало знанием. Теперь вы ве­рите не по принуждению. Теперь вы верите, потому что убедились на своем собственном опыте. После первого проблеска начинается настоящий поиск. Прежде вы только ходили вокруг да около. Правильное мышление ведет к правильному отражению, правильное отражение ведет к состоянию блаженства, и это состояние блажен­ства ведет к чувству чистого бытия.

Негативный ум всегда эгоистичен. Это нечистое со­стояние бытия. Вы ощущаете свое «я», но ощущаете его по неверной причине. Просто пронаблюдайте. Эго пита­ется словом «нет». Когда вы говорите «нет», возникает эго. Когда вы говорите «да», эго не может возникнуть, потому что эго нужна борьба, эго нужен вызов, эго нуж­но противопоставить себя кому-то, чему-то. Оно не мо­жет существовать в одиночестве; ему нужна двойственность. Эгоист всегда ищет борьбы — с кем-то, с чем-то, в какой-то ситуации. Он всегда пытается найти нечто, чтобы сказать «нет» — чтобы победить, чтобы стать победителем.

Эго насильственно, а «нет» это тонкое насилие. Ко­гда вы говорите «нет» в обычных ситуациях, даже тогда возникает эго. Маленький ребенок говорит матери: «Можно мне пойти поиграть?», а она отвечает: «Нет». Больше ничего не произошло, но когда мать говорит «Нет!», она чувствует, что она кто-то. Вы идете на же­лезнодорожную станцию и просите продать вам билет, а кассир совершенно не смотрит на вас. Он продолжает работать, даже если нет никакой работы. Он говорит: «Нет! Подождите!» Он чувствует, что он кто-то, некто. Вот почему повсюду в офисах вы услышите «нет». «Да» — редкость, большая редкость. Обычный служащий мо­жет сказать «нет» любому, кто бы ни пришел. Он чувст­вует свою власть.

«Нет» дает вам чувство власти — помните это. Ни­когда не говорите «нет» до тех пор, пока на то не будет очень веских оснований. Даже если это абсолютно необ­ходимо, скажите «нет» таким утвердительным способом, чтобы эго не смогло возникнуть. Вы можете так сказать. Даже «нет» можно сказать так, что оно покажется «да». И можно сказать «да» так, что оно покажется нет. Все зависит от тона, все зависит от подхода; все зависит от жеста.

Помните — искателю нужно постоянно помнить, что он должен жить в постоянном аромате «да». Таков человек веры — он говорит «да». Даже когда необходимо сказать «нет», он говорит «да». Он не видит в жизни ни­какого антагонизма. Он утверждает. Он говорит «да» сво­ему телу, своему уму, он говорит «да» всему — всему существованию. Высшее цветение происходит тогда, когда вы можете сказать безусловное «да», не ставя никаких условий. Внезапно, эго падает; оно больше не может сто­ять. Ему необходимо опираться на «нет». Негативный подход создает эго. При позитивном подходе эго отпада­ет, и бытие становится чистым.

В Санскрите есть два слова для обозначения «я» — аханкар и асмита. Их трудно перевести. Аханкар это лож­ное чувство «я», которое возникает, когда вы говорите «нет». Асмита это правильное чувство «я», возникающее, когда вы говорите да. Оба являются «я». Первое — не­чистое. «Нет» это нечистота. Вы отрицаете, разрушаете. «Нет» это разрушение, очень тонкое разрушение. Нико­гда не используйте его. Отбросьте его настолько, наско­лько можете. Когда вы бдительны, не используйте его. Попытайтесь найти обходные пути. Даже если вы дол­жны сказать «нет», скажите так, чтобы оно показалось «да». Мало-помалу вы станете сонастнроенными и почув­ствуете, что благодаря «да» возникает необычайная чис­тота.

Второе — асмита: асмита это эго, лишенное эго, когда вы не чувствуете, что «я» противопоставляет себя кому-то. Вы просто чувствуете себя, не противопоставляя никому. Вы просто чувствуете свое полное одиночество, а полное одиночество это самое чистое состояние. «Я есть» — когда вы говорите «я», это аханкар; «есть» это асмита — просто чувство того, что вы есть безо всякого «я», просто чувство существования, бытия. «Да» прекрас­но, «нет» уродливо.

 

В асампраджапта самадхи прекращается вся дея­тельность ума, и он хранит только

непроявленные впечатления.

Сампраджанта самадхи это первая ступень. Пра­вильное мышление, правильное отражение, состояние блаженства, проблеск блаженства и чувство естьности — чистое простое существование безо всякого эго — оно ведет к асампраджанта самадхи. Сначала возникает чисто­та, затем происходит исчезновение, потому что даже са­мое чистое нечисто, потому что оно все еще присутствует. «Я» неправильно; «есть» тоже неправильно — лучше, чем «я», но все же высшая возможность воз­никает тогда, когда «есть» тоже исчезает — не только аханкар, но также и асмита. Вы нечисты; тогда вы стано­витесь чистыми. Но если вы начинаете чувствовать, что «Я чист», сама чистота становится нечистотой. Это тоже должно исчезнуть.

Исчезновение нечистоты есть сампраджанта. Когда исчезает также и чистота, это асампраджанта. Это пре­кращение всей ментальной активности. В первом состоя­нии исчезают мысли. Во втором состоянии, исчезает также и мышление. В первом состоянии исчезают шипы. Во втором состоянии исчезают цветы. Когда в первом состоянии исчезает «нет», остается «да». Во втором со­стоянии исчезает также и «да», потому что «да» также связано с «нет». Как вы можете сохранить «да» без «нет»? Они существуют вместе; вы не можете их разделить. Ес­ли исчезает «нет», как вы можете сказать «да»? Глубоко внутри «да» говорит «нет» по отношению к «нет». Отри­цание отрицания — но тонкое «нет» все же существует. Когда вы говорите «да», что вы делаете? Вы не говорите «нет», но оно остается внутри. Вы не выносите его на­ружу — оно непроявлено.

Ваше «да» не будет иметь никакого смысла, если внутри себя вы лишены «нет». Какой тогда в нем будет смысл? Оно будет бессмысленно. «Да» имеет смысл толь­ко тогда, когда есть «нет»; «нет» имеет смысл только то­гда, когда есть «да». Они — двойственность. В самраджанта самадхи «нет» отброшено: все, что непра­вильно, отброшено. В асампраджанта самадхи, отброшено «да». Все, что правильно, все, что хорошо, также отбро­шено. В сампраджанта самадхи вы отбрасываете дьявола; в асампраджанта самадхи вы отбрасываете также и Бога, потому что, как Бог может существовать без дьявола? Это две стороны одной и той же медали.

Всякая деятельность прекращается. «Да» тоже яв­ляется деятельностью, а деятельность это напряжение. Что-то происходит, даже прекрасное, но все же что-то происходит. И через некоторое время даже прекрасное становится уродливым. Через некоторое время вам на­доедают и цветы. Через некоторое время активность, пусть даже очень тонкая и чистая, дает вам напряжение — она становится беспокойством.

 

В асампраджанта самадхи прекращается вся дея­тельность ума, и он хранит только не

проявленные впечатления.

 

Но все же, это не конец — потому что, что слу­чится со всеми вашими впечатлениями, которые вы со­брали в прошлом? Много-много жизней вы жили, действовали, реагировали. Вы создали и разрушили так много всего. Что случится с этим? Сознательный ум стал чистым; сознательный ум отбросил даже ту деятельность, которая чиста. Но бессознательное огромно, и там вы несете все семена, оттиски. Они внутри вас.

Дерево исчезло; вы полностью срубили дерево. Но семена, что упали, лежат в земле. Они прорастут, когда придет пора. Вы будете рождены снова, потому что эти семена все еще не сожжены.

Вы обрубили то, что было проявлено. Очень легко обрубить все, что проявлено; очень легко срубить все деревья. Вы можете пойти в сад и полностью выкорче­вать все деревья, всю траву — вы можете убить все. Но чрез две недели трава снова вырастет, потому что все, что вы сделали, было сделано только с проявленным. К семенам, что лежат в почве, вы даже и не притронулись. Это должно быть сделано в третьем состоянии.

Асампраджанта самадхи это все еще сабидж самадхи — с семенами. Но существует метод, как сжечь семена, как создать тот огонь, о котором говорил Гераклит, как создать тот огонь и сжечь семена, что находятся в под­сознании. Когда они также исчезнут, тогда почва будет абсолютно чистой — ничто не сможет из нее возникнуть. Тогда не будет ни рождения ни смерти. Тогда все колесо для вас остановится — вы выпали из колеса. Выпадение из общества не поможет до тех пор, пока вы не выпади­те из колеса. Тогда вы станете совершенно выпавшими.

Будда — совершенно выпавший; Махавира, Па­танджали — совершенно выпавшие. Они выпали не из семьи или общества. Они выпали из самого колеса жиз­ни и смерти. Но это происходит только тогда, когда все семена сожжены. Последнее, нирбидж самадхи — без семе­ни.

 

В асампраджапта самадхи прекращается вся дея­тельность ума, и он хранит только

непроявленные впечатления.

Видеи и пракрити-лайи достигают асампраджанта самадхи, потому что перестают

отождествлять себя со своими телами в своих предыдущих жиз­нях. Они рождаются вновь, так

как семена жела­ний остаются.

 

Даже Будда родился. В своей прошлой жизни он достиг асампраджанта самадхи, но семена остались. Он должен был прийти еще раз. Даже Махавира родился еще раз — семена принесли его. Но это была его послед­няя жизнь. После асампраджанта самадхи возможна толь­ко одна жизнь. Но тогда качество жизни будет совер­шенно иным, потому что этот человек не будет отождествлять себя с телом. И этот человек действи­тельно не имеет ничего общего с телом, потому что дея­тельность ума прекращена. Тогда что он будет делать? Для чего нужна еще одна жизнь? Ему просто нужно по­зволить семенам проявиться, а самому оставаться свиде­телем. Это огонь.

 

Однажды к Будде подошел человек и плюнул ему в лицо, он был зол на него. Будда вытер свое лицо и спросил: «Что еще ты хочешь сказать?» Человек ничего не мог понять. Он был действительно зол — кипел от злости. Он даже не смог разобрать, что говорит Будда. Все выглядело таким абсурдным, потому что Будда не прореагировал. Человек растерялся. Что делать? Что ска­зать? Он ушел прочь; всю ночь он не мог уснуть. Как вы можете спать, когда вы оскорбили кого-то, а он на это не прореагировал? Тогда оскорбление возвращается назад к вам. Вы пустили стрелу, но она не была приня­та. Она вернулась назад: она вернулась назад к тому, кто ее пустил, не найдя пристанища. Он оскорбил Будду, но оскорбление не нашло себе пристанища. Так что оно бу­дет делать? Вернется к настоящему хозяину.

Всю ночь у него был жар; он не мог поверить в то, что случилось. И тогда он пошел и попросил прощения. Будда сказал: «Не беспокойся об этом. Должно быть, в прошлом я сделал тебе что-то плохое. Теперь мы в рас­чете. И я не собираюсь отвечать. Иначе снова и снова... Хватит! Я не ответил. Потому что где-то было семя, с ним тоже должно быть покончено. Теперь мы с тобой в расчете».

 

В этой жизни, когда видея — тот, кто понял, что он не тело, кто достиг асампраджанта самадхи — приходит в мир только для того, чтобы заплатить по счетам... Вся его жизнь состоит из уплаты по счетам; миллионы жиз­ней, многочисленные взаимоотношения, вовлечения, дея­ния — со всем должно быть покончено.

 

Как-то раз Будда пришел в одну деревню. Собра­лась вся деревня — им не терпелось услышать его. Та­кая возможность выпадала редко. Даже столицы постоянно приглашали Будду, но он не приходил. И он пришел в эту маленькую деревушку, которая не лежала на его пути — и безо всякого приглашения, потому что жителям деревни никогда не хватало мужества для того, чтобы пойти и попросить Будду прийти в их деревню — просто маленькая деревушка, несколько хижин, и он пришел безо всякого приглашения. Вся деревня сгорала от нетерпения, а он сидел под деревом и ничего не го­ворил.

Кто-то спросил его:

— Кого вы ждете сейчас? Все собрались, вся дерев­ня здесь. Начинайте.

Будда сказал:

— Но я должен ждать, потому что я пришел сюда ради кого-то, кого здесь нет. Обещание должно быть вы­полнено, счет должен быть закрыт. Я жду только этого человека.

Затем пришла девочка, и Будда начал. После окон­чания беседы они спросили:

— Почему ты ждал эту девочку?

Так как девочка принадлежала к касте неприкасае­мых — самой низшей касте — никто не мог подумать, что Будда ждет именно ее. Он сказал:

— Да, я ждал именно ее. По пути к деревне я встретил ее, и она сказала: «Подожди меня, я иду на ра­боту в другой город, но скоро вернусь». А где-то в про­шлых жизнях я дал ей обещание, что, когда стану просветленным, приду и расскажу ей обо всем, что со мной случилось. Этот счет должен быть закрыт. Это обе­щание висит на мне, и если я не выполню его, то дол­жен буду вернуться вновь.

Видея и пракрити-лайя — оба слова прекрасны. Видея означает бестелесный. Когда вы достигаете асампраджанта самадхи, тело все еще существует, но вы становитесь бестелесными. Вы больше не тело. Тело ста­новится жилищем, вы не отождествляете себя с ним.

Поэтому два этих термина прекрасны. Видея значит тот, кто знает, что он не тело — знает, помнит — не верит. А пракрити-лайя — потому что тот, кто знает, что он не тело, он больше не пракриты — природа.

Тело принадлежит материи. Если вы не отождеств­ляете себя с материей в себе, вы не отождествляете себя и с материей вовне, снаружи. Человек, который достиг того, что он больше не тело, что он больше не проявлен — пракрити — его природа растворена. Это слово больше ему не подходит, он не отождествлен. Он стал свидете­лем. Такой человек также рождается, по крайней мере, еще раз, потому что он должен уплатить по многим сче­там, ему нужно выполнить многочисленные обещания, отбросить многочисленные кармы.

 

Случилось так, что двоюродный брат Будды, Девадатта, был настроен против него. Он пытался его убить всяческими способами. Когда Будда ждал его под деревом и медитировал, он столкнул с холма большой кусок ска­лы. Валун покатился, все разбежались. Будда остался си­деть под деревом. Это было опасно, потому что валун пронесся мимо него, едва не задев. Ананда спросил его:

— Почему ты не убежал, когда все разбежались? Ведь времени было достаточно.

Будда сказал:

— Для тебя времени было достаточно. Мое время вышло. И Девадатта должен был сделать это. Когда-то давно в какой-то жизни возникла какая-то карма. Я, должно быть, причинил ему какую-то боль, заставил его испытывать какую-то муку, какое-то беспокойство. С этим должно быть покончено. Если бы я убежал, если бы я что-то сделал, все началось бы сначала.

Видея, человек, который достиг асампраджанты, не отвечает. Он просто наблюдает, свидетельствует. Этот огонь свидетельствования сжигает все семена в бессозна­тельном. И наступает момент, когда почва абсолютно чиста. В ней нет семян, которые ждут своего часа, чтобы прорасти. Тогда не нужно возвращаться назад. Сначала растворяется природа, и затем он сам растворяется во вселенной.

Видеи и пракрита-лайи достигают асампраджанта самадхи, потому что они перестают

отождеств­лять себя со своими телами в своих предыдущих жизнях. Они рождаются заново,

так как семена желаний остаются.

 

Я здесь для того, чтобы выполнить нечто; вы здесь для того, чтобы закрыть мой счет. Вы здесь не случайно. В мире миллионы людей. Почему здесь оказались именно вы, а не кто-то еще? С чем-то нужно покончить.

Другие, которые достигают асампраджанта са­мадхи, достигают благодаря борьбе, усилиям,

па­мяти, концентрации и умению разбираться.

 

Таким образом, существует две возможности. Если вы достигли асампраджанта самадхи в прошлой жизни, в этой жизни вы рождаетесь Буддой — осталось только несколько семян, которые должны быть выполнены, ко­торые должны быть отброшены, сожжены — почти. Вот почему я говорю, что вы рождаетесь почти Буддой. Вам не нужно ничего делать; вы должны просто наблюдать все то, что происходит.

Именно поэтому Кришнамурти постоянно настаи­вал на том, что не нужно ничего делать. Для него это правильно, но неправильно для его учеников. Его учени­кам еще многое нужно сделать, а они вводятся в заблу­ждение этим утверждением. Он говорит о себе. Он был рожден асампраджанта Буддой. Он был рожден видеей, он был рожден пракрити-лайей.

Когда Кришнамурти было всего лишь пять, он ку­пался в реке возле Адьяра, и один из величайших теоло­гов, Лидбитер, наблюдал за ним. Он очень сильно отличался от остальных детей. Если кто-то бросал в него комок грязи, он не отвечал. Рядом с ним было много детей, они играли. Если кто-то толкал его в реку, он просто падал. Да, он не злился, не дрался. Он был наде­лен совершенно другим качеством — качеством асампраджанта Будды.

Лидбитер позвал Анни Безант для того, чтобы она посмотрела на этого ребенка. Это был необыкновенный ребенок, и все теософское движение вращалось вокруг него. Он возлагали большие надежды на то, что он ста­нет аватаром — что он станет совершенным Мастером этого века. Но проблема была глубока. Они выбрали правильного человека, но их надежды были напрасными

— потому что человек, который рожден асампраджанта Буддой, не может выступать даже в качестве аватара. Так как вся его деятельность прекращена. Он может просто наблюдать, может быть только свидетелем. Нельзя заста­вить его действовать. Он может быть только пассивным. Они выбрали правильного человека и все же неправиль­ного.

На него возлагались большие надежды. Тогда все движение вращалось вокруг Кришнамурти. А когда он вышел из него, сказав: «Я не могу ничего сделать, пото­му что ничего не нужно», все движение поверглось в крах, ведь они возлагали на этого человека такие боль­шие надежды, а все обернулось совершенно иначе. Но это можно было предвидеть.

Анни Безант, Лидбитер и другие были очень-очень прекрасными людьми, но, в действительности, они не понимали сути восточных методов. Многое они изучили по книгам, писаниям, но не знали именно того секрета, который открывает Патанджали: что асампраджанта, видея рождается, но он не будет активным. Он пассивен. Через него может случиться многое, но только в том случае, если кто-то приходит и создает вокруг него окружение. Потому что он есть пассивность, он не может заставлять вас делать что-то. Он доступен, но не может быть агрес­сивным.

Он приглашает всех и вся, приглашает открыто, но не может послать вам личного приглашения, потому что не может быть активным. Он — открытая дверь; если вы хотите, можете войти. Последняя жизнь это абсолютная пассивность, просто свидетельствование. Только так асампраджанта Будда рождается из своей прошлой жиз­ни.

Но вы можете стать асампраджанта Буддой также и в этой жизни. Для них Патанджали говорит:

 

Шраддха вирия самадхи праджня: Другие, кто достигают сампраджанта самадхи, достигают

благодаря вере, усилиям, воспоминанию, концен­трации и умению разбираться.

 

Это практически невозможно перевести, поэтому, вместо того, чтобы переводить я объясню вам. И сделаю это только для того, чтобы дать вам почувствовать, что слова могут ввести в заблуждение.

Шраддха это не совсем вера. Это больше доверие. Доверие сильно отличается от веры. Вера есть нечто, в чем вы рождаетесь, а доверие это что-то, в чем вы рас­тете. Индуизм это вера; быть христианином это вера; быть Мусульманином это вера. Но быть учеником здесь со мной это доверие. Я не могу провозглашать веры — помните. Иисус тоже не мог провозглашать веры, потому что вера это нечто, в чем вы рождаетесь. Иудеи были верующими; они верили. И на самом деле именно по­этому они и уничтожили Иисуса — потому что думали, что он вырвет их из их веры, разрушит ее.

Он спрашивал о доверии. Доверие это личная бли­зость, это не социальное явление. Вы достигаете его бла­годаря своему собственному отклику. Никто не может быть рожден в доверии, в вере — да. Вера это мертвое доверие, доверие это живая вера. Поэтому попытайтесь уловить разницу.

Шраддха — доверие — в котором вы должны расти. Оно всегда будет личным. Первые ученики Иисуса дос­тигли доверия. Они были иудеями, иудеями по рожде­нию. Они вышли из своей веры. Это бунт. Вера поверхностна, доверие есть бунт. Доверие с самого нача­ла уводит вас от веры. Так и должно быть, потому что, если вы живете на мертвом кладбище, то сначала вас нужно оттуда увести. Только тогда вы снова сможете войти в жизнь. Иисус пытался привести людей к шраддхе, к доверию. А это всегда выглядит так, как будто он разрушает веру.

Теперь, когда христиане приходят ко мне, повторя­ется та же самая ситуация. Христианство это вера, точно так же как иудаизм был верой во времена Иисуса. Когда христиане приходят ко мне, я снова должен вывести их из их веры, для того чтобы помочь им вырасти в дове­рии. Религии это вера, а быть религиозным это быть в доверии. Быть религиозным не значит быть христиани­ном, индуистом или мусульманином, потому что у дове­рия нет имени; у него нет ярлыка. Оно как любовь. Разве любовь бывает христианской, индуистской или му­сульманской? Брак — христианский индуистский, му­сульманский. Любовь? Любовь не знает о кастах, не знает о различиях в вере. Любовь не знает ни об индуистах ни о христианах.

Брак подобен вере; любовь подобна доверию. Вы должны вырасти в ней. Это приключение. Вера это не приключение. Вы рождаетесь в ней; это удобно. Если вы ищете комфорта и удобства, лучше оставаться в вере. Будьте индуистом, христианином; следуйте правилам. Но все это останется мертвым, до тех пор пока вы не от­кликнетесь своим сердцем, до тех пор пока вы не войде­те в религию, беря ответственность на себя, а не потому что родились христианами. Как вы можете родиться хри­стианами?

Что общего у рождения с религией? Рождение не может дать вам религии, оно может дать вам только общество, убеждение, секту, оно может дать вам только суеверие. Само слово «суеверие» обладает очень большим смыслом. Оно означает «ненужная вера». Слово «суе» оз­начает ненужность, излишество — веру, которая стала ненужной, веру, которая стала мертвой; когда-то, воз­можно, она была живой. Религия должна рождаться сно­ва и снова.

Помните, не вы рождаетесь в религии, религия должна быть рождена в вас. Тогда это доверие. Снова и снова. Вы не можете дать детям свою религию. Они должны искать и найти свою собственную. Каждый дол­жен искать и найти свою собственную религию. Это приключение — величайшее приключение. Вы движетесь в неизвестное. Шраддха, говорит Патанджали, это первое, если вы хотите достичь асампраджанта самадхи. Для сам­праджанта самадхи — мышление, правильное мышление. Увидьте разницу? Для сампраджанта самадхи основой бу­дет правильное мышление, для асампраджанта самадхи — правильное доверие — не мышление.

Не мышление — любовь. А любовь слепа. С точки зрения мышления она кажется слепой, потому что это прыжок во тьму. Разум спрашивает: «Что ты делаешь? Оставайся на знакомой территории. Зачем тебе идти в новое явление? Почему бы тебе ни остаться в старом? Здесь удобно, комфортно, и я могу тебя обеспечить всем, что тебе нужно». Но каждый должен найти свой собст­венный храм. Только тогда он будет живым.

Вы здесь вместе со мной. Это доверие. Когда меня больше здесь не будет, ваши дети могут быть со мной. Это будет вера. Доверие случается только при живом Мастере; вера — при мертвом Мастере, которого больше нет. Первые ученики обладают религией. Второе, третье поколение мало-помалу утрачивает религию, и она пре­вращается в секту. Тогда вы просто следуете, потому что рождены в этом. Это долг, не любовь. Это социальная норма. Это дает вам какую-то помощь, но не является чем-то глубоким в вас. Оно ничего вам не приносит, оно не случается. В вас не открывается глубина. Это просто поверхность, внешняя сторона. Пойдите в церковь и по­смотрите. Воскресные люди, они идут, они даже молятся. Но они ждут, когда это закончится.

Маленький ребенок сидел в церкви. Он пришел в первый раз, ему было всего четыре года. Мать спросила его: «Тебе нравится?» Он сказал: «Музыка хорошая, но распродажа слишком затянулась». Это торговля, когда у вас нет доверия. Шраддха есть правильное доверие, вера есть неправильное доверие. Не принимайте религию от кого-то другого. Она не может быть заимствована, тогда она станет ложью. Вы получите ее, не платя, а за все нужно платить. И достижение асампраджанта самадхи не дешево вам обойдется. Вы должны будете заплатить пол­ную цену, а полная цена это все ваше бытие.

Быть христианином значит просто навесить на себя ярлык; когда вы религиозны это не ярлык. Все ваше бы­тие вовлечено. Это обязательство. Люди приходят ко мне и говорят: «Мы любим тебя. Все, что ты говоришь, хо­рошо. Но мы не хотим принимать саньясу, потому что не хотим брать на себя никаких обязательств». Но до тех пор пока вы не взяли на себя обязательства, не вовлече­ны, вы не можете расти, потому что тогда нет взаимоот­ношений. Между вами и мной есть только слова, не от­ношения. Тогда я могу быть учителем, но не буду для вас Мастером. Тогда вы можете быть студентами, но не учениками.

Шраддха, доверие, это первая дверь, вторая — вирия. Это слово тоже трудно перевести. Оно переводится как усилие. Нет, усилие — просто часть. Слово вирия имеет много значений, но ее глубинное значение — био­энергия. Одно из значений вирии — семя, сексуальный потенциал. Если вы действительно хотите получить точ­ный перевод, вирия это биоэнергия, ваш полный энергетический феномен — вы как энергия. Конечно, эта энергия может быть привнесена только благодаря усили­ям; поэтому, одно из значений — «усилие».

Но это слово бедно — не так красноречиво как слово вирия. Вирия означает, что вы должны вложить всю свою энергию. Если будет вовлечен только ум, ничего не получится. Вы можете сказать «да» из ума, но этого не будет достаточно. Ваша тотальность, когда вы нечего не сдерживаете — таково значение вирии. А это возможно только тогда, когда есть доверие. Иначе, вы будете что- то сдерживать, только для того чтобы быть в безопасно­сти, чтобы защититься, потому что: «Может быть, этот человек ведет куда-то не туда, поэтому мы можем от­ступить в любой момент». В любой момент вы можете сказать: «Хватит, я больше не хочу».

Вы сдерживаете часть себя только для того, чтобы наблюдать, куда ведет этот человек. Люди приходит ко мне и говорят: «Мы наблюдаем. Поживем — увидим». Они очень умны — умные дураки — потому что вы не можете наблюдать за этим со стороны. То, что происхо­дит — внутреннее явление. Даже те, с кем это происхо­дило много раз, не могут видеть. Только я могу видеть то, что происходит. Но рано или поздно вы понимаете, что происходит.

Другие не могут видеть. Вы не можете увидеть. Как вы можете видеть со стороны? Вы можете видеть только жесты, вы можете видеть, что люди медитируют. Но то, что происходит у них внутри, есть медитация. А то, что они делают снаружи, просто создает ситуацию.

 

Когда-то жил великий суфийский Мастер, Джалаледдин. У него была небольшая школа, принимали не­многих, немногих — потому что он был очень разбор­чивым. Он никого не принимал в школу, пока тот не был избран. Он работал с очень немногими, но иногда приходили люди, чтобы посмотреть, что здесь происхо­дит. Однажды школу посетила группа людей, профессо­ров. Они всегда очень бдительны, очень умны. И вот, что они увидели: у дома Мастера просто во дворе сидела группа людей, и они что-то делали — кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то прыгал.

Профессора смотрели-смотрели и затем сказали:

— Что происходит? Этот человек вводит их в со­стояние безумия. Они уже безумны, и это очень глупо — потому что, если вы становитесь безумными, будет очень трудно вернуться в прежнее состояние. Все это чепуха, мы о таком никогда не слышали. Люди, когда они меди­тируют, сидят в молчании.

И между ними разразился огромный спор. Некото­рые сказали:

— Так как мы не знаем, что происходит, не хоро­шо судить.

Но некоторые выделились в третью группу и ска­зали:

— Нам нужно приветствовать все, что происходит. На это стоило посмотреть. Это прекрасно. Почему бы ни радоваться этому? Зачем беспокоиться о том, что они делают? Так хорошо, что мы все это увидели.

Затем спустя несколько месяцев, в школу пришла та же самая группа. Что происходит сейчас? Теперь все пребывали в молчании. Все пятьдесят человек и Мастер сидели в молчании, в таком гробовом молчании, как ес­ли бы никого не было, как статуи. Снова возник спор. Одна группа сказала:

— Теперь они никуда не годятся. На что тут смот­реть? Здесь ничего нет! Когда мы пришли в первый раз, все было хорошо. Мы наслаждались этим. Но теперь нам просто скучно.

Другая группа сказала:

— Мы думаем, что как раз теперь они медитируют. В первый раз они были просто безумными. А теперь они все делают правильно, именно так и нужно медитиро­вать. Так написано в писаниях, именно такой и должна быть медитация.

Но была и третья группа, которая сказала:

— Мы ничего не знаем о медитации. Как мы мо­жем судить?

Затем, через несколько месяцев, снова пришла та же самая группа. Теперь здесь никого не было. Только Мастер сидел и улыбался. Все ученики исчезли. Поэтому профессора спросили:

— Что происходит? В первый раз мы пришли сюда, когда здесь была толпа сумасшедших, и мы подумали, что все, что ты делаешь, бессмысленно, что ты сводишь людей с ума. На следующий раз все было очень хорошо. Люди медитировали. Куда все они подевались?

Мастер сказал:

— Работа сделана, ученики исчезли. Я улыбаюсь оттого, что счастлив, потому что все произошло. А вы — дураки, я знаю! Я тоже наблюдал — и не только вас. Я знаю о том, что был спор, и что вы думали в первый и во второй раз. — Сказал Джалаледдин, — Тех усилий, которые вы совершили, придя сюда три раза, было бы достаточно, чтобы сделать вас медитирующими. А на спор вы потратили так много энергии, что ее было бы достаточно для того, чтобы сделать вас молчаливыми. За то же самое время эти ученики исчезли, а вы стоите здесь на том же самом месте. Входите же! Не будьте сто­ронними наблюдателями.

— Да! Именно за этим мы и приходим снова и снова, чтобы понаблюдать за тем, что происходит. Когда мы будем уверены, тогда... Иначе, мы не хотим брать на себя обязательства.

 

Умные люди никогда не хотят брать на себя обяза­тельства, но существует ли какая-либо жизнь без обяза­тельств? Но умные люди думают, что обязательства это оковы. Но есть ли какая-либо свобода, если нет оков? Сначала вы должны двигаться во взаимоотношения, только тогда вы сможете выйти за их пределы. Сначала вы должны двигаться в глубокую преданность, глубина к глубине, сердце к сердцу, и только тогда может про­изойти трансценденция. Другого способа не существует. Если вы просто станете снаружи и будете наблюдать, вы никогда не войдете в святыню — святыня это предан­ность. И только тогда все взаимоотношения исчезнут.

Мастер и ученик пребывают в любовной связи, между ними существует самая высокая любовь, которая только возможна. Пока нет отношений, вы не можете расти. Патанджали говорит: «Сначала доверие — шраддха — а затем энергия — усилие». Должна быть привнесена вся ваша энергия, часть не годится. Она может быть да­же разрушительной, если в отношения вступает только часть вас, а часть остается снаружи, потому что внутри вас произойдет раскол. Он создаст внутри вас напряжение, и вместо блаженства ваша энергия станет беспокой­ством.

Блаженство существует там, где вы пребываете во всей своей тотальности; беспокойство появляется только там, где вы пребываете только частично, потому что то­гда вы разделены, и возникает напряжение, две части движутся в разные стороны. Тогда у вас возникают трудности.

 

Другие, которые достигают асампраджанта са­мадхи, достигают благодаря вере, усилиям,

памя­ти, концентрации и умению разбираться.

 

Слово смрити означает память (памятование). Это воспоминание — то, что Гудржиев называет самовоспоминанием. Это смрити.

Вы не помните себя. Вы можете помнить все на свете, но вы постоянно забываете о себе, о том, кто вы есть. У Гурджиева был метод. Он перенял его у Патанд­жали. В действительности, все методы приходят от Па­танджали. Он непревзойденный Мастер методов. Смрити, воспоминание — самовоспоминание — обо всем, что вы есть. Вы ходите: помните глубоко внутри: «Я хожу, я есть». Не теряйтесь в ходьбе. Ходьба присутствует — движение, активность — и внутренний центр присутст­вует, просто осознавайте, наблюдайте, будьте свидетелем.

Вам не нужно все время повторять в уме: «Я хо­жу». Если вы повторяете, это не воспоминание. Вы должны не вербально осознавать: «Я хожу, я ем, я говорю, я слушаю». Что бы вы ни делали, не забывайте о своем внутреннем «я»; оно должно оставаться. Это не самосоз­нание. Это сознание себя. Самосознание есть эго; созна­ние себя это асмита — чистота, просто осознавайте: «Я есть».

Обычно, ваше сознание стремится к объекту. Вы смотрите на меня: все ваше сознание устремляется ко мне как стрела. Но вы стремитесь ко мне. Самовосноминание означает, что вы должны обладать двуглавой стре­лой, один конец направлен на меня, а другой конец направлен на вас. Двуглавая стрела это смрити — самовоспоминание.

Это очень трудно, потому что это легко помнить объект и забыть себя. Обратное тоже легко — помнить себя и забыть объект. И то и другое легко; вот почему те, кто пребывают в миру, и те, кто пребывают в мона­стыре, вне мира, суть одно и то же. Они — стрелы с одним наконечником. В миру они смотрят на вещи, на объекты. В монастыре они смотрят на себя.

Смрити это когда вы ни в миру ни в монастыре. Смрити это феномен самовоспоминания, когда субъект и объект пребывают в сознании одновременно. Это самое трудное в мире. Даже если вы можете достичь этого на одно-единственное мгновение, вы немедленно на мгнове­ние обретете проблеск сатори. Тот час же вы выходите из тела, вы где-то еще.

Попытайтесь. Но помните, если вы у вас нет дове­рия, это станет напряжением. У вас могут возникнуть большие проблемы. Это станет таким напряжением, что вы можете сойти с ума, потому что это очень напряжен­ное состояние. Вот почему так трудно помнить и то и другое — объект и субъект, внешнее и внутренне. Пом­нить и то и другое очень-очень опасно. Если есть дове­рие, это доверие снизит напряжение, потому что доверие это любовь. Оно успокоит вас; оно будет успокаивающей силой вокруг вас. Иначе, напряжение может стать таким огромным, что вы не сможете спать. Вы не сможете ус­покоиться, потому что это будет постоянной проблемой. И вы будете пребывать в постоянном беспокойстве.

Вот почему мы можем делать только одно — это легко. Пойдите в монастырь, закройте глаза, помните только о себе, забудьте о мире. Но что вы делаете? Вы просто направили весь процесс в противоположную сто­рону, вот и все. Ничего не изменилось. Или, забудьте эти монастыри, эти храмы и этих Мастеров и будьте в мире, наслаждайтесь им. Это тоже легко. Трудно быть осозна­вать и то и другое. И когда вы осознаете и то и другое, и энергия одновременно осознанно течет в диаметрально противоположных направлениях, происходит трансценденция. Вы становитесь чем-то третьим: вы становитесь свидетелем обоих. И когда входит третье, сначала вы пытаетесь видеть объект и себя. Но если вы пытаетесь видеть и то и другое, постепенно, мало-помалу, вы чув­ствуете, что внутри вас нечто происходит — потому что вы становитесь третьим — вы находитесь между двумя, между объектом и субъектом. Теперь вы ни объект ни субъект.

 

...достигают благодаря борьбе, усилиям, памяти, концентрации и умению разбираться.

 

Шраддха, доверие, вирия, тотальная преданность, то­тальное усилие, тотальная энергия должны быть привне­сена в это: весь ваш потенциал должен быть привнесен в это. Если вы действительно ищете истину, вы не можете искать ничего другого. Это полное вовлечение. Вы не можете работать не полное время: «Утром я медитирую несколько часов, и затем иду заниматься своими делами». Нет, медитация для вас должна продолжаться двадцать четыре часа в день. Что бы вы ни делали, медитация должна постоянно присутствовать на заднем фоне. Вам будет нужна энергия — будет нужна вся ваша энергия.

И еще кое-что. Если нужна вся ваша энергия, секс исчезает автоматически, потому что у вас нет энергии, чтобы тратить ее на секс. Брахмачарья для Патанджали это не дисциплина, это следствие. Вы вкладываете всю свою энергию, поэтому у вас ее не остается... то же са­мое происходит и в обычной жизни. Посмотрите на ве­ликого художника: он напрочь забывает о женщинах. Когда он пишет, в его уме нет секса, потому что вся энергия уходит в картины. У вас нет никакой дополни­тельной энергии.

Великий поэт, великий певец, танцор, который полностью погружается в то, что делает, автоматически соблюдает целибат. Он не практикует его. Секс это лиш­няя энергия; секс это предохранительный клапан. Когда в вас много энергии, вы не можете с ней ничего поде­лать, природа создала предохранительный клапан; вы можете выбросить ее. Вы можете высвободить ее, иначе вы сойдете с ума или лопнете — взорветесь. И если вы пытаетесь подавить ее, тогда тоже вы сойдете с ума. По­тому что подавление не поможет. Ее нужно трансформи­ровать, и эта трансформация приходит из полной самоотдачи. Воин, если он действительно воин — безу­пречный воин, будет за пределами секса. Вся его энергия движется.

 

Рассказывают, очень-очень прекрасную историю: великий философ, мыслитель, его имя было Вачаспати... Он был так сильно увлечен изучением святых писаний, что когда его отец попросил его: «Я стал старым и не знаю, когда умру — в любой момент — ты мой единст­венный сын, и я хотел бы, чтобы ты женился». Он был так сильно увлечен в своим делом, что сказал: «Хорошо». Он не слышал, что говорил ему отец. Поэтому он же­нился. Он женился, но совершенно забыл, что у него есть жена, ведь он был так увлечен.

Это могло произойти только в Индии, этого не могло случиться где-либо еще: жена любила его так сильно, что не хотела беспокоить. Говорят, что прошло двенадцать лет. Она служила ему подобно тени, удовле­творяла все его нужды, но не беспокоила, не говорила: «Я здесь, а ты чем занят?» Сознательно, он писал ком­ментарии — одни из самых великих когда-либо написан­ных. Он писал комментарии на Брахм-Сутры Бадараяна и был так увлечен, настолько тотально, что забыл не толь­ко о своей жене — он даже не знал о том, кто приносит ему еду, кто убирает посуду, кто приходит вечером и зажигает лампу, кто стеллит ему постель.

Прошло двенадцать лет, и однажды ночью его комментарии были завершены. Осталось написать только последнее слово, а он дал клятву, что когда коммента­рии будут закончены, он станет саньясином. Все другое его не интересовало — для него все закончилось. Эти комментарии были единственной кармой, которую он должен был исполнить.

В эту ночь он был немного расслаблен, потому что последнее предложение он написал где-то около полуно­чи, и впервые он осознал то, что творится вокруг. Све­тильник горел тускло, в него нужно было подлить еще немного масла. Прекрасные руки налили в него масло. Он огляделся — кто здесь? Он не смог хорошо рассмот­реть лица и сказал:

— Кто ты и что делаешь здесь?

Жена сказала:

— Теперь я должна сказать тебе, что двенадцать лет назад ты привел меня сюда как свою жену, но ты был так сильно увлечен, так сильно предан своей работе, что мне не хотелось вмешиваться или тревожить тебя.

Вачаспати начал рыдать, слезы полились из его глаз. Жена сказала:

— Что случилось?

— Это очень сложно. Теперь я не знаю, что мне делать, потому что комментарии завершены, и я — саньясин. Я не могу быть хозяином дома, я не могу быть твоим мужем. Комментарии завершены, а я дал клятву, и теперь не могу больше здесь оставаться, я должен не­медленно уйти. Почему ты не сказала мне об этом раньше? Я должен был бы любить тебя. Как мне отбла­годарить тебя за твою службу, твою любовь, твою пре­данность?

Поэтому он назвал свои комментарии на Брахм-Сутры — Бхамати. Бхамати было имя его жены. Назва­ние было абсурдным, потому что сутры назывались Брахм-Сутры Бадараяна, а комментарии — Бхамати, в этом не было никакой связи. Но он сказал:

— Я сделал все, что мог. Осталось только приду­мать название книга, и я назову ее Бхамати, чтобы все­гда помнить о тебе.

Он оставил свой дом. Жена плакала, рыдала, но не от боли, а от абсолютного блаженства. Она сказала: «Этого достаточно. Этот жест, эта любовь в твоих глазах, этого достаточно. Я получила сполна, не чувствуй себя виноватым. Иди! И забудь обо мне совсем. Я не хотела бы обременять твою голову. Не нужно обо мне помнить.

 

Это возможно — если вы вовлечены тотально, секс исчезает, потому что секс просто предохранительный клапан. Когда ваша энергия не используется, секс начи­нает парить вокруг вас. Когда используется вся ваша энергия, секс исчезает. Это состояние брахмачарьи, вирии, цветения всей вашей потенциальной энергии.

 

...усилиям, памяти, концентрации и умению раз­бираться.

 

Шрадха — доверие; вирия — ваша тотальная био­энергия, ваша тотальная преданность и усилие, смрити — самовоспоминание, и самадхи. Слово самадхи означает такое состояние ума, когда не существует никаких про­блем. Оно происходит от слова самадхан; Состояние ума, когда вы чувствуете себя совершенно хорошо — нет ни­каких проблем, никаких вопросов — невопрошающее, непроблематичное состояние ума. Это не концентрация. Концентрация это просто качество, которое обретает ум, когда проблемы перестают существовать. Это слово трудно перевести.

Концентрация есть только часть — она случается сама собой. Посмотрите на ребенка, который поглощен своей игрой — он пребывает в концентрации без усилий. Он не сконцентрирован на своей игре. Концентрация это производное. Он так поглощен игрой, что концентрация случается. Если вы осознанно концентрируетесь не чем-то, возникает усилие, возникает напряжение, тогда вы устаете.

Самадхи случается автоматически, спонтанно, если вы поглощены. Если вы слушаете меня, это самадхи. Ес­ли вы слушаете меня тотально, не нужно никакой дру­гой медитации. Это становится концентрацией. Нет, вы не концентрируетесь — если вы слушаете любя, концен­трация наступает.

В асампраджанта самадхи, когда случается доверие, когда усилия тотальны, когда воспоминание глубоко, са­мадхи происходит. Все, что вы делаете, вы делаете с то­тальной концентрацией, безо всяких усилий. И если для концентрации нужны усилия, она уродлива. Она будет подобна болезни, она разрушить вас. Концентрация должна быть следствием. Вы любите человека, и когда вы просто находитесь рядом с ним, вы сконцентрирова­ны. Помните, никогда не концентрируйтесь ни на чем. Лучше, слушайте глубоко, слушайте тотально, и концен­трация возникнет сама по себе.

И умение разбираться — праджня. Праджня это не умение разбираться; умение разбираться это снова часть праджни. На самом деле праджня значит мудрость — знающая осознанность. Будда сказал, что, когда пламя медитации горит сильно, свет, который исходит от этого пламени, есть праджня. Самадхи внутри, и тогда все во­круг вас светится, вас окружает аура. В самом вашем действии вы мудры; не то, что вы пытаетесь быть муд­рыми, это просто происходит, потому что вы тотально осознанны. Что бы вы ни делали, приходит мудрость — не то, что вы постоянно думаете, что вам нужно посту­пать правильно.

Человек, который постоянно думает о том, что ему нужно поступать правильно, не сможет ничего делать — он не сможет поступать даже неправильно, потому что его ум будет пребывать в очень сильном напряжении. И, что правильно, а что не правильно? Как вы можете оп­ределить? Человек мудрости, человек понимания, не вы­бирает. Он просто чувствует. Он просто направляет луч своей осознанности на все и в этом свете движется. Куда бы он ни пошел, это будет правильным.

Правильное не принадлежит вещам, оно принадле­жит вам — тому, кто движется. Не то, что Будда посту­пал правильно — нет! Все, что он делал, было правиль­ным. «Умение разбираться» — этого слова будет недоста­точно. Человек понимания обладает умением разбирать­ся. Он не думает об этом; это просто для него очень легко. Если вы хотите выйти из комнаты, вы просто вы­ходите из двери. Вы не блуждаете. Вы не идете сначала к стене и не пытаетесь найти выход. Вы просто выходите. Вы даже не думаете, что это дверь.

Но когда должен выйти слепой человек, он спра­шивает: «Где дверь?» И тогда тоже он пытается найти ее.

Он будет простукивать различные места своей палочкой, будет блуждать, и в уме он постоянно будет думать: «Это дверь или стена? Я иду правильно или не правиль­но?» Но когда он подходит к двери, он думает: «Да, те­перь это дверь».

Это происходит потому, что он слеп. Вы должны уметь разбираться, потому что вы слепы; вы должны думать, потому что вы слепы; вы должны верить в пра­вильное и неправильное, потому что вы слепы; вы должны подчиняться дисциплине и морали, потому что вы слепы. Когда расцветает понимание, когда возникает пламя, вы просто видите, и все становится ясным. Когда вы обладаете внутренней ясностью, все становится яс­ным; вы становитесь перспективой. Все, что вы делаете, просто правильно. Вы не делаете это, потому что это правильно; вы делаете это с пониманием, и это правиль­но.

Шраддха, вирия, смрити, праджня. Другие, которые достигают асампраджанта самадхи, достигают благодаря борьбе, усилиям, памяти, тотальному самовоспоминанию, невопрошающему уму и пламени понимания.

 

 

ГЛАВА 2

1234567Следующая ⇒

Поделиться: