КАК ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ МЕТОДА МИХАИЛА ЧЕХОВА

Пер Браге

 

В августе 1932 г. Михаил Чехов со своей второй женой Ксенией приехал в Литву. Впервые после вынужденно­го отъезда из России пятью годами ранее он смог наконец преподавать, играть и ставить пьесы на своем родном языке. К этому времени он уже открыл волшебное состояние, кото­рое назвал «что-то», — высшую степень актерского вдохнове­ния и сверхсознание — во время одного спектакля в Берлине. Стремлению к этому состоянию он и посвятил свою первую лекцию в Литовском государственном театре (ныне Каунас­ский государственный драматический театр):

Всегда, когда мне приходится заниматься театральным препо­даванием, вести беседу с моими коллегами-актерами, я задаю себе вопрос: что это? Событие? Произойдет ли что-то в этих стенах? Найдут ли здесь «что-то», чего я ожидал всегда, смотря на многих своих коллег и хороших мастеров, когда они играли, и этого «чего-то» не случилось? Найдут ли здесь это таинствен­ное «что-то»? Откроются ли здесь те сокровенные достоинства актеров? [1]

Этот вопрос Чехов вынес на литовскую сцену, где ставил такие великие пьесы, как «Гамлет» и «Двенадцатая ночь», «Ревизор» и вагнеровскую оперу «Парсифаль». Все постанов­ки имели бешеный успех, укрепляя Чехова во мнении, что он старается не зря. К сожалению, коммунистических руководи­телей обеспокоило влияние Чехова на советский театр, и его жизнь в Литве очень скоро превратилась в кошмар.

Записные книжки Михаила Чехова за этот период отра­жают переосмысление им всего, что связано с театром. Литовский опыт помог ему наметить новый путь в поисках «чего-то». Как воплотить «что-то» на сцене? Как не упустить его? Поискам ответов на эти вопросы Чехов посвятит следу­ющие 23 года своей жизни.

Несмотря на внушительный актерский опыт и блестящее понимание того, как создаются выразительные характеры на сцене, ему еще многое предстояло постичь благодаря пре­подавательской и режиссерской работе. На склоне лет Чехов начал трудиться над книгой для драматургов и режиссеров, которой предшествовала вышедшая в Америке публикация «К актеру». И хотя Чехов умер, не успев завершить рукопись, книгу доделал, собрав материалы и черновики, Чарльз Лео­нард. Эта книга, «Режиссеру и драматургу», служит памятни­ком актерской и преподавательской карьере Михаила Чехова и его заветом новому поколению актеров, режиссеров и дра­матургов. Самый пронзительный отрывок из этой книги пред­ставляет собой запись лекции 1955 г. — своеобразный итог долгих поисков понимания актерского мастерства:

Настоящий профессионал, разумеется, любит в нем [театре] все. Почему? В первую очередь потому, что любит тот восхитительный мир, который открывает в нем это волшебство фантазии, актерская игра. Ключевое слово здесь «игра». Драматург, соз­давая пьесу, мысленно проигрывает все роли; режиссер во вре­мя репетиций представляет себя во всех ролях пьесы; актер наслаждается перевоплощением в каждого из своих персонажей, и выражением себя через их маски и характеры [2].

К этой последней лекции он уже инстинктивно нащупал скрытый ресурс, который есть у каждого истинного актера, однако объяснить его пока не мог, поэтому упомянул лишь ключевое понятие — «маска».

В последнем телефонном разговоре со своим давним секретарем, Дейрдре Херст Дюпре, из голливудской боль­ницы Чехов сказал: «Я лежу здесь и обдумываю все снова и снова. Если получится выйти из больницы, то больше буду работать с масками, потому что мне еще многое у них нужно узнать» [3]. Несколько месяцев спустя Михаил Чехов умер дома от сердечного приступа, так и не успев проверить свою гипотезу. Если бы, как он и намеревался, ему удалось порабо­тать с масками, возможно, он наконец ухватил бы то самое неуловимое «что-то».

Станиславский опирался на психологию, Мейерхольд -на физиологию. Чехов объединил оба подхода. Однако он пришел к выводу, что материала, к которому он прибегал всю жизнь, недостаточно, чтобы раскрыть весь потенциал и суть актерской игры. И мне кажется, что недостающим звеном, которое искали все великие, является именно маска.

 

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: