Глава 1 История Джины 10

Глава 2 Замалчивание правды                                                                                             15

Глава 3 Запрет на горе                                                                                                            27

Глава 4 Время горевать и время врачевать                                                                      37

Глава 5 Сложности восприятия материнства                                                                               40

Глава 6  Игры разума                                                                                                              48

Глава 7 Связь с прошлым                                                                                                56

Глава 8 Аборт как травмирующее событие                                                                       64

Глава 9 Необузданные воспоминания                                                                                 75

Глава 10 Репереживание психологической травмы                                                          83

Глава 11 Многократные аборты                                                                                                       90

Глава 12 Сексуальное насилие и аборт                                                                      96

Глава 13 Когда что-то в душе умирает (алкоголь, наркотики, секс и самоубийства) 102

Глава 14 Разбитые куклы                                                                                                       110

Глава 15  Что вас гложет? Аборт и нарушения пищевого поведения.                             114

Глава 16 Потерянный рай Аборт и разрушенные отношения                                        123

Глава 17 Нет выбора, трудный выбор, неправильный выбор                                       135

Глава 18 Работа горя и рождение свободы                                                                          149

           

Приложения

Приложение 1 Психологическая травма и политика                                                        162

Приложение 2 Сложность и искаженность исследований постабортных психических расстройств                                                                                                     168

Послесловие                                                                                                                                174

Центры помощи женщинам, оказавшимся в кризисной ситуации                                 175

ОКНА ЖИЗНИ                                                                                                                           210

Психологическая помощь при постабортном синдроме

Центр психологического развития и консультирования «Орион-С»                             213

 

 

 

Предисловие

к первому изданию

На русском языке

Э

та книга — подарок всем нам. Мужчинам и женщинам, специалистам по работе с последствиями психологической травмы и тем, кому пришлось пережить потерю своих не поя­вившихся на свет детей. В моей многолетней практике у четырех из пяти клиенток происходили истории, подобные тем, что опи­саны в этой книге. К ним присоединяются и клиенты-мужчины, носящие в своем сердце боль от потери ребенка и утраты вслед­ствие этого доверия в отношениях, а иногда и самих отношений. Мы живем на разных континентах с героинями этой книги, но голоса истерзанных женских сердец похожи. Возвращая себе способность осознать и прочувствовать всю гамму ощущений, связанных с переживанием «запрещенного» горя после совер­шенного аборта, мы обретаем способность к исцелению душев­ных ран и оздоровлению семейных отношений. Автор помогает «вспомнить» то, о чем многие предпочитают забыть, и, возмож­но, найти ответы на вопросы «Что с нами происходит?», «Где корни семейных разрывов и сложностей в воспитании детей?» в неожиданной плоскости.

У меня на приеме женщина, умница, красавица, успеш­ный профессионал. На вопрос «Что привело?» — отвечает: «Я многого достигла, мне есть чем гордиться в моей работе, и ре­бенок есть, и муж, и с точки зрения окружающих я успешная женщина. Только тоска на сердце. Как будто моя другая жизнь, настоящая, не здесь, не в этом. Потерялась я». В процессе ра­боты нашли стрелку, повернувшую жизнь на другой путь... Это был аборт.

Еще одна история. С ее героиней мы познакомились, когда она готовилась к операции — тяжелое аутоиммунное заболе­вание «съело» тазобедренные суставы, предстояла замена их на металлические протезы. За три месяца до начала заболева­ния был перенесен аборт, сопровождавшийся очень сильными душевными переживаниями. В процессе нашей работы у жен­щины появился образ железной горы, надежной и сильной. На ней могут спокойно жить и растения, и животные. Послание этой горы миру: «Люди, берегите жизнь во всех ее проявле­ниях. Дайте родиться тому, что должно родиться, и позвольте ему прожить свою жизнь!» Действительно, нам иногда нужна железная твердость, чтобы защитить свое нерожденное дитя от «доброжелателей».

Часто женщине, оказавшейся в сложной ситуации выбора «рожать - не рожать», говорят: «Ребенок сломает тебе жизнь! Ты не сможешь получить образование, сделать карьеру, не успеешь насладиться молодостью, потеряешь отношения с любимым!» — и многое другое. Эти голоса звучат громко и убедительно. Они уверяют, что действуют в интересах женщины, и молчат о том, что теряет женщина, принимая решение не рожать уже зачатого ребенка. Эта потеря незаметна постороннему взгляду, и даже сама женщина может не догадываться о связи последующих событий с этим решением. А это потеря самой себя, потеря глубинного смысла бытия, ощущения собственного предна­значения и восприятия себя как части этой жизни. И тогда это уход в болезнь, полусонное состояние, в алкоголь или карьеру, работу, «служение» кому-то или чему-то.

Если с вами или вашими близкими случилось что-то по­добное, возможно, одной из причин стала ситуация, связанная с переживанием прерывания беременности. Эта книга поможет прояснить эти вопросы, понять причины происшедшего, обна­ружить путь к выходу из сложных обстоятельств. Читать ее быва­ет непросто, она затрагивает глубокие чувства, и в этом прикос­новении к нашей глубине уже начинается процесс исцеления.

С глубоким уважением к читателям

книги «Запрещенные слезы»

Смирнова Юлия,

психолог, автор и ведущий семинаров

«Исцеление потери», «Новое рождение»,

руководитель Центра психологического

развития и консультирования «Орион-С»

Памяти моего дорогого отца,

Стэнли Кармински, научившего меня,

что к женщине нужно относиться достойно,

с уважением и глубочайшим почтением,

и доказавшего это своей нежной любовью

Введение

Когда я была студенткой, мне поручили вести еженедельные занятия в группе взаимной поддержки для женщин с нару­шениями пищевого поведения. Именно там я впервые поняла, почему аборт является запретной темой.

Началось все с Дебби. Она робко, как бы с опаской, призна­лась группе, что ее преследуют воспоминания об аборте, кото­рый она сделала несколько лет назад, и часто снятся кошмары, связанные с ребенком.

Болезненные воспоминания усугублялись поведением ее бывшего мужа. Он регулярно звонил ей домой и оставлял на автоответчике сообщения, в которых называл Дебби убийцей и описывал прерывание беременности в жутких подробностях. Эти сообщения очень тревожили Дебби еще и потому, что их могли слышать дети, которых у нее было трое.

После этих телефонных звонков Дебби теряла над собой кон­троль и неоднократно пыталась покончить жизнь самоубий­ством: несколько раз она резала себе вены, после чего нередко оказывалась в отделении реанимации местной больницы.

Дебби всегда пыталась строго контролировать свой вес, но после аборта это навязчивое стремление проявилось со всей си­лой: она страдала анорексией в тяжелой форме. Ее рассказ по­будил других членов группы поделиться своими историями.

Бэт Энн сказала, что понимает чувства Дебби, поскольку сама прошла через прерывание беременности.

— Я бы не вынесла, если бы кто-нибудь постоянно напоми­нал мне об этом, ведь я пытаюсь об этом забыть. Твой муж — ужасный человек, — произнесла Бэт Энн осуждающе.

В этот момент в разговор с нескрываемым раздражением вме­шалась Диана:

— Да пошел он! Мы вправе сами распоряжаться своим телом и решать, хотим ли мы, чтобы всякие... вмешивались в нашу жизнь! К черту его!

Остальные женщины сидели молча.

— Чего ты так завелась, Диана? — спросила я. — Тебя тоже кто-то заставил страдать из-за этого?

— Никто никогда не заставит меня страдать! — категорично отмела мое предположение Диана. — Особенно мужики! Я для того и сделала аборт, чтобы этот мерзавец не смог испортить мою жизнь. И знаете что? Это было лучшее из всего, что я сделала в своей жизни! Не стоит винить себя за желание планировать свое будущее. И к черту того, кто станет доказывать обратное!
К черту их всех!

После этих слов Джудит в расстроенных чувствах схватила свои вещи и выбежала из комнаты.

Когда за ней закрылась дверь, Сара, обычно спокойная и сдер­жанная, вежливо попросила Диану следить за своей речью и ска­зала, что бесцеремонность и грубость могут казаться некоторым оскорбительными и выставляют Диану не в лучшем свете.

— Надо же, скромница! — тут же отреагировала Диана. — Да пошли вы все к черту! Сборище зануд!

Я чувствовала себе неловко и не знала, как продолжать за­нятие, напоминавшее в тот момент быстро тонущий военный корабль, в который попало несколько торпед.

На протяжении нескольких недель мы обсуждали такие волнующие темы, как поведение матерей и отцов, проблем­ные отношения, динамика семьи, отсутствие самостоятельно­сти, разводы, вопросы самооценки и повышения уверенности в себе, конфликты на сексуальной почве, лесбиянство, депрессия и прочие животрепещущие вопросы. Но ни одна из этих тем не вызывала у членов нашей группы подобной враждебности, такого страха и крайне болезненных переживаний. Женщины начали агрессивно выплескивать друг на друга отравлявшие их эмоции, тем самым накаляя обстановку до состояния готового вот-вот извергнуться вулкана. Я мечтала только о том, чтобы занятие поскорее закончилось и я оказалась дома.

Неожиданно Лашира, которая обычно не принимала уча­стие в обсуждениях и молча наблюдала за происходящим, вме­шалась в спор:

— Тише-тише! Да успокойтесь вы наконец!

Ее выразительные глаза, выделявшиеся на фоне темной кожи, призывали к перемирию:

— Как вам моя новая кофточка? — спросила она с искренним
интересом.

В тот вечер мы закончили занятие раньше обычного.

Придя домой, я позвонила ушедшей посреди занятия Джудит, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Она сказала, что сожалеет о своем внезапном уходе, а затем добавила:

— Я не выношу разговоров об абортах и хотела бы, чтобы
впредь мы все-таки обсуждали пищевые расстройства.

Я спросила, приходилось ли ей самой делать прерывание бе­ременности. Помолчав, она тихо сказала:

— Это было давно. И я совершенно не хочу говорить об этом.

События этого вечера не давали мне покоя всю следующую неделю. То занятие нисколько не помогло членам нашей группы разобраться с мучившими их переживаниями по поводу пере­несенных абортов — мы коснулись лишь верхушки айсберга.

Шесть из восьми женщин в нашей группе делали аборты. Остальные две подвергались в детстве сексуальным домогатель­ствам. Объединяло их наличие психологической травмы, кото­рую некоторые из них не могли даже описать словами.

Если у этих женщин с абортом были связаны настолько силь­ные переживания, я должна была в них разобраться. Невыражен­ные чувства являются ключом к лечению пищевых расстройств. Поскольку женщины, страдающие такими нарушениями, чрез­мерно озабочены своим внешним видом и желанием понравиться окружающим, они часто скрывают и подавляют свои истинные чувства, воплощая их в ритуальное поведение. Они вступают в борьбу с едой, которая, по сути, является выдуманным про­тивником, символом отрицательных эмоций, таких как боль, на­пряженность, гнев, разочарование, тоска и страх. В этом смысле пищевое расстройство помогает человеку отвлечься от проблем, с которыми он не в силах бороться. На мой взгляд, логично было предположить, что за нарушениями пищевого поведения может скрываться психологическая травма, связанная с прерыванием беременности. Сара позднее объяснила это таким образом:

Не голод заставляет меня объедаться. Я ем, потому что я переполнена. Переполнена гневом, болью, обидой и одиноче­ ством. Я вызываю у себя рвоту и таким образом избавляюсь от этих чувств.

Готовность разобраться в этих переживаниях является важ­ным шагом на пути к выздоровлению. Однако прийти к этому совсем не просто, поскольку любые разговоры о подобных не­желательных эмоциях вызывают мощное сопротивление, отри­цание и страх.

Обсуждение абортов было крайне болезненно воспринято нашей группой. Те, кто готов был высказаться на эту тему, мог­ли лишь озлобленно осуждать других. Впоследствии все шесть женщин признались, что решение прервать беременность было, возможно, самым сложным в их жизни. Вместе с тем они от­рицали, что перенесенное прерывание беременности оказало существенное влияние на их жизнь. Однако это, по их словам, «незначительное» событие шло вразрез с теми сильными пере­живаниями, которые я наблюдала, и нежеланием говорить на эту тему. Было очевидно, что эти женщины отрицали и пода­вляли в себе самые разные чувства, не пытаясь в них разобраться и тем самым избавиться от тяжелых ощущений.

К сожалению, тогда мне пришлось отказаться от намере­ния более подробно изучить явно травмирующие последствия прерывания беременности у моих подопечных. Когда я подели­лась своими наблюдениями с моим руководителем, психиатром по специальности, он рассердился и категорично заявил, что я не должна была обсуждать с участницами занятий перенесен­ные ими аборты. На это я заметила, что тему абортов подняла Дебби, когда рассказала о своих тяжелых воспоминаниях. В ответ он сказал, что эти воспоминания были психической реакцией на прием назначенного ей препарата. Я недоверчиво отнеслась к его замечанию и возразила, что Дебби тяжело перенесла пре­рывание беременности и ее воспоминания следует рассматри­вать, скорее, как посттравматический стрессовый синдром. На мое предположение о том, что обсуждение этой проблемы мо­жет пойти Дебби на пользу, мой руководитель, глядя мне прямо в глаза, заявил: «Не забывайте, что в этой группе обсуждаются пищевые расстройства, а не аборты», — и впредь запретил мне касаться этой темы.

Несмотря на неодобрение моего руководителя, произо­шедший инцидент побудил меня заняться вопросами лечения психологических последствий аборта. За годы практики число пациенток, обратившихся ко мне за психологической помощью, значительно превысило две тысячи человек. Кроме того я кон­сультировала многих психотерапевтов из разных уголков стра­ны по вопросам оказания психологической помощи женщинам, перенесшим прерывание беременности.

Когда я начинала заниматься этой темой, психотерапевты, не говоря уже о широкой публике, располагали очень огра­ниченным объемом информации о сложных и болезненных последствиях аборта. Поэтому огромное количество женщин и даже мужчин вынуждены были скрывать свои переживания, находиться в состоянии психологического оцепенения, с ужа­сом замечая, что выносить эти чувства становится все сложнее и сложнее. Психологические последствия аборта могут при­нимать разнообразные формы и затрагивать все уровни лич­ности. Многие женщины зачастую не понимают, что является источником их переживаний, не говорят об этом или попросту не подозревают, что причиной может быть сделанный когда-то аборт.

Симптомы, которые наблюдала я сама или описывали дру­гие исследователи, отличаются широкой вариативностью. Многие из них подробно освещены в основной части этой кни­ги. Несмотря на разнообразие эмоциональных и поведенческих реакций, в корне всех симптомов лежит перенесенное прерыва­ние беременности. Для многих женщин аборт — это, в первую очередь, боль, с которой им так и не удалось справиться. Для других — это психологическая травма, нарушившая их способ­ность справляться с трудностями и существенно изменившая жизнь и поведение порой самым неожиданным образом.

Вспоминая описанный выше инцидент в моей группе, я по­нимаю, что реакции его участников отражают модели поведе­ния в обществе и дают ответ на вопрос, почему наше общество еще не способно обсуждать психологические последствия аборта и относиться к ним с пониманием и сочувствием. Все действую­щие лица этой маленькой драмы олицетворяют причины, по которым реабилитация женщин после аборта проходит с таки­ми серьезными трудностями.

Во-первых, Дебби, которая решилась поделиться своими переживаниями, но тут же поняла, что тем самым только рас­строила всех вокруг. В результате она стала извиняться перед остальными участницами занятий, чувствуя себя виновной в том, что нарушила комфортный микроклимат в группе. К со­жалению, она усвоила, что друзья, родственники и психотера­певты часто с неодобрением относятся к попыткам женщин рассказать о перенесенном аборте: «Нам становится не по себе от твоих рассказов. Прекрати думать об этом и начни, наконец, жить, как все нормальные люди». Общество просто не желает об этом знать.

Во-вторых, Джудит, которая не смогла вынести обсуждение прерывания беременности и ушла с занятия. Эта тема задела ее за живое, напомнив те переживания, о которых она не хотела ни говорить, ни думать. Недостаток выбранной Джудит модели поведения заключался в том, что ей требовалось тратить мно­го сил на блокирование мыслей об аборте. Хоть она и избегала разговоров на эту тему, подавляемые ею чувства отрицательно сказывались на различных сторонах ее жизни.

В-третьих, Диана, представлявшая собой полную противо­положность замкнутой Джудит. В ней накопилось столько не­нависти в отношении тех, кто причинил ей боль, что она была способна чувствовать лишь отвращение ко всем, не разделяв­шим ее агрессии. Гнев Дианы был настолько всепоглощающим, что она была абсолютно неспособна сострадать тем, кто пережил подобное. Диана попросту не обратила внимания на чувства Дебби, так как одно упоминание об аборте вызвало у нее не­преодолимое желание выплеснуть всю свою ярость и обиду.

В-четвертых, Лашира, которая искусно и непринужденно сменила тему разговора с провокационной на нейтральную, за­говорив о своей новой кофточке. Она олицетворяет желание многих сохранить мир, не пытаясь разобраться в сути проис­ходящего. На время Лашира восстановила спокойствие, однако проблема так и осталась нерешенной, что позволяло ожидать ее повторного возникновения.

В-пятых, бывший муж Дебби, он не мог ее простить и не да­вал ей покоя. Полные упреков и агрессии высказывания мужа в сочетании с ее собственными переживаниями довели Дебби до отчаяния и попыток покончить жизнь самоубийством. Вместо того, чтобы помочь ей справиться с психологическими послед­ствиями прерывания беременности, он постоянно напоминал Дебби о том, насколько ужасным был ее поступок. Тем самым он лишь усиливал сомнения жены в том, что она сможет найти понимание и прощение у окружающих.

В-шестых, мой руководитель, олицетворявший тысячи про­фессиональных психотерапевтов, которые готовы с сопережи­ванием выслушивать рассказы пациентов о любых проблемах, за исключением аборта. Эти специалисты полностью уверены в том, что прерывание беременности не является истинным источником проблем, даже если сами пациентки утверждают обратное. По их мнению, прерывание беременности идет жен­щинам на пользу. Точка.

И, наконец, я, желавшая помочь, но не знавшая как. Я со­переживала этим женщинам, но тема была слишком сложной, а мой опыт — недостаточным. Кроме того, «сильные мира сего» отказали мне в поддержке.

Описанные выше семь типов поведения дают приблизитель­ное представление об отношении общества в целом к проблеме прерывания беременности. Одни пытаются справиться с психо­логическими последствиями аборта, другие заботятся о прави­лах поведения в обществе, что не позволяет женщинам делиться своими переживаниями, а третьи стремятся к созданию более открытой и принимающей среды для тех мужчин и женщин, которые борются со сложностями, связанными с абортом.

Если вы узнали себя в каком-то из этих описаний, эта книга для вас.

Какими бы ни были ваши политические или нравственные убеждения относительно абортов, я надеюсь, что вы непред­взято и с сочувствием отнесетесь к историям, описанным здесь, и постараетесь принять психологические последствия преры­вания беременности во всем их многообразии. Каждая женщи­на уникальна. Аборт затрагивает многие аспекты ее жизни: он влияет на самовосприятие женщины в медицинском, полити­ческом, религиозном, философском, социальном и семейном планах и в связи с этим представляется многосторонним яв­лением. Именно поэтому женщинам чрезвычайно сложно по­нять и осмыслить аборт из-за противоречия между тем, кем они хотят быть, и тем, кем они являются на самом деле после совершения аборта.

Если вы защищаете право женщины на прерывание бере­менности, вам, возможно, будет неприятно узнать о том, как эта медицинская процедура исковеркала жизнь некоторых женщин. Быть может, вам захочется усомниться в правдивости этих историй из-за того, что такая информация может поставить под угрозу легальность абортов или отобьет у женщин желание принимать это, на ваш взгляд, «правильное» решение. Тем не менее прошу вас забыть хотя бы на время о ваших политических и идеологических мотивах и прочитать эту книгу, не испытывая недоверия к невыдуманным историям ее героинь, даже если они не соответствуют вашему представлению об освобождающей и способствующей самоутверждению роли аборта.

Прерывание беременности — это не панацея. То обстоятель­ство, что аборт стал предметом оживленных дискуссий и вы­звал значительные противоречия в политической жизни нашей страны*, свидетельствует о том, что он способен вызывать такие же противоречия и в жизни отдельного человека. И поэтому воз­никает вопрос: «Разве можно считать прерывание беременности идеальным решением для всех женщин во всех ситуациях?»

Многие женщины, а возможно, даже большая часть женского населения, делают выбор в пользу аборта не по соображениям совести, а вопреки им. Результаты многочисленных исследова­ний свидетельствуют о том, что 65-70 % женщин, намереваю­щихся сделать аборт, отрицательно относятся к этой процедуре¹. Эти данные были подтверждены результатами опроса обще­ственного мнения, проведенного газетой Los Angeles Times: 74 % опрошенных женщин, перенесших аборт, заявили, что несмотря на признаваемое ими право женщины самостоятельно прини­мать решение относительно аборта, искусственное прерывание беременности «противоречит законам нравственности»².

Многие из моих пациенток осознанно пошли на прерыва­ние беременности вопреки своей совести или материнскому инстинкту в силу многих непреодолимых обстоятельств. Вот лишь некоторые из них: разрыв отношений с партнером, не­благоприятное финансовое положение, отсутствие постоянного места жительства или работы, насилие со стороны партнера, недостаток образования, проблемы эмоционального характера, беременность в результате инцеста или изнасилования, пороки развития плода и пр. Многие женщины решили прервать бере­менность, поскольку считали, что у них попросту «нет выбора». Некоторые из них испытывали боль и сожаление сразу же после аборта. Остальные же стоически отрицали наличие у них этих переживаний годами или даже десятилетиями, пока в конце концов не осознавали, что для дальнейшей самореализации они все-таки должны разобраться в совершенном.

В моей практике были и полностью противоположные слу­чаи: мне доводилось консультировать женщин, которые не ис­пытывали никаких угрызений совести после аборта. Решение прервать беременность далось им легко и никаким образом не противоречило их убеждениям. Но даже это не может быть га­рантией того, что женщина будет удовлетворена собственным выбором в будущем. Эти женщины обратились ко мне, посколь­ку из-за какого-то события в их жизни внезапно появилась бес­причинная тоска или тревога.

У всех ли женщин прерывание беременности вызывает бо­лезненные переживания? Можно ли считать психологические последствия аборта лишь вопросом времени? Так полагают мно­гие противники искусственного прерывания беременности. На самом же деле такое мнение представляется слишком обобщен­ным и не может быть ни подтверждено, ни опровергнуто. У меня не вызывает сомнения лишь то, что прерывание беременности в высшей степени негативно отражается на психологическом и эмоциональном состоянии многих женщин и мужчин.

Трагедия усугубляется еще и тем, что многим женщинам не с кем посоветоваться о том, как им избавиться от мучительных переживаний. Они чувствуют себя изолированными от окру­жающих и одинокими в своих страданиях, ошибочно полагая, что никто не сможет их понять.

Одной из причин, побудивших меня написать эту книгу, было мое желание донести до читателя чувства миллионов жен­щин и мужчин, переживших опыт прерывания беременности. Я надеюсь, что моя книга прольет свет на психологические по­следствия аборта и объяснит, как могут проявляться не отреа-гированные в свое время эмоции.

Все истории в этой книге почерпнуты из моей практики. Я решила не описывать процесс выздоровления каждой моей пациентки. Тем не менее следует заметить, что всем женщинам удалось полностью или в значительной мере избавиться от про­блем, по поводу которых они ко мне обратились. Это стало воз­можным благодаря тому, что я поняла, насколько запутанными были психологические последствия аборта в каждом из случаев, создала комфортные условия, для того чтобы мои пациентки могли разобраться в своих переживаниях, и с уважением отнес­лась к их потребности поделиться своей болью и осознать, через что им пришлось пройти. Факт их выздоровления является дока­зательством правильности поставленного диагноза. Это, в свою очередь, подтверждает связь между жалобами этих пациенток и перенесенным ими ранее абортом.

* Имеется в виду США (прим, переводчика).

Глава 1

История Джины

Н

адеюсь, вы сможете помочь моей дочери. Ей просто необходимо проконсультироваться со специалистом. Сам я не могу, поскольку отношусь к ситуации слишком субъ­ективно, — с сожалением сказал мистер Дэвис.

—О какой ситуации вы говорите? — спросила я и, плечом
прижав трубку к уху, приготовилась записывать.

—Видите ли, — замешкался мистер Дэвис, — моя дочь,
Джина, встречается с парнем, который грубо с ней обращается.
Я боюсь, их отношения до добра не доведут.

В голосе мистера Дэвиса звучало отчаяние, гнев, обида и, что хуже всего, беспомощность.

— Я не могу просто сидеть сложа руки и смотреть, как Джина ломает свою жизнь, у этого парня уже есть один ребенок, кото­рого он не может содержать. Я не понимаю, что моя дочь, такая чудесная девушка, в нем нашла.

Мистер Дэвис перешел на шепот:

— Я очень сильно ее люблю, но мне кажется, что я ее теряю, — он
на секунду умолк, а затем дрогнувшим голосом произнес: — Про­
шу вас, помогите ей! Сделайте так, чтобы Джина поняла, с каким
мерзким типом она встречается! Меня она больше не слушает.

Я сказала мистеру Дэвису, что не смогу заставить Джину бро­сить этого молодого человека, но постараюсь помочь ей разо­браться в их отношениях и ее собственных чувствах. Затем я поинтересовалась, есть ли еще какие-нибудь важные детали, о которых мистер Дэвис не упомянул.

Вопрос был задан не из праздного любопытства. Мистер Дэвис помолчал и затем ответил:

— Вредите ли, я действительно не все вам рассказал. Но мне
бы хотелось, чтобы все подробности вы узнали от моей дочери.
В конце концов, это ее жизнь, и я не хочу, чтобы она думала,
будто я действую за ее спиной.

— Ваша дочь перенесла аборт, не так ли? — спросила я прямо.
Таким образом, я произнесла слово «аборт», после чего, как

обычно в таких случаях, повисла пауза. В телефонном спра­вочнике моя организация называлась «Центр психологичес­кой реабилитации после аборта», но, несмотря на это, люди, обращавшиеся ко мне, часто затруднялись объяснить причину своего звонка.

С дочерью мистера Дэвиса мы встретились вечером того же дня. Джина оказалась 19-летней длинноволосой блондинкой с печальными голубыми глазами.

— Отец заставил меня сделать аборт, — рассказала она. — Он
говорил, что не позволит мне жить в их доме, если я не соглашусь
на это. Он понимал, что я могу возненавидеть его, но готов был
пойти на этот риск. Отец был уверен в том, что я смогу пережить
аборт. Родители воспитывали во мне отрицательное отношение
к аборту. В школе я даже написала об этом работу.

Глаза Джины наполнились слезами, сверкавшими как дра­гоценные камни.

В течение трех лет Джина ни с кем не говорила о перенесенном аборте, и сейчас воспоминания волной нахлынули на нее. Мне ед­ва хватило профессиональной выдержки для того, чтобы успоко­ить Джину и дать ей возможность продолжить свой рассказ.

На протяжении всей нашей беседы Джина всхлипывала и вы­тирала слезы.

— В ту пятницу я вернулась из колледжа и рассказала роди­телям о своей беременности и наших дальнейших планах. Отец был в бешенстве. Он не понимал, чем заслужил такое. Они за­крылись на кухне с моим молодым человеком, чтобы поговорить по-мужски. Меня туда не пустили. Отец убеждал Джо объяснить мне, что аборт — это лучший выход из сложившейся ситуации.

Джине стоило больших усилий продолжить свой рассказ.

— Через два дня я уже лежала на гинекологическом столе с разведенными ногами и рыдала не переставая... В клинику меня отвезла мама... Я постоянно твердила ей, что не хочу де­лать аборт... Умоляла не заставлять меня... Повторяла это снова и снова, но никто не хотел меня слушать... Когда врач спросил, согласна ли я на процедуру, я смогла лишь пожать плечами... Говорить я почти не могла... В результате мне все-таки сделали аборт... Они убили моего ребенка.

Для обеспечения конфиденциальности имена всех героев были изменены.

Вне себя от болезненных воспоминаний, Джина опять начала плакать. Она сидела, согнувшись и обхватив руками живот, как будто не могла поверить, что потеряла ребенка. Через какое-то время Джина успокоилась и продолжила:

— Сразу же после аборта все вокруг сделали вид, что забыли
о случившемся. Родители никогда не говорили об этом. Они
впали в ярость, когда узнали, что я по-прежнему встречаюсь
с Джо. Ведь они так и не избавились от своей открытой непри­язни к нему. У нас с Джо тоже не все шло гладко. Мы постоянно
ссорились. Я была настолько подавлена, что не могла разобрать­ся в своих чувствах. Мне было стыдно признаться друзьям в том, что я сделала аборт. К тому же родители заставили меня пообе­щать, что я никому об этом не расскажу.

В истории Джины я заметила множество сигналов, указываю­щих на сложность ее переживаний. Гнев и боль переполняли ее. Кроме того, Джина невыразимо страдала из-за потери ребенка и вместе с ним — радости и надежды. Все, что имело отноше­ние к детям, вызывало у нее болезненные эмоции: товары для новорожденных, реклама подгузников и сами малыши. Все это было причиной ее бесконечных мучений. В душе Джины была рана, не перестававшая кровоточить.

Хотя родственники Джины считали себя христианами, их религиозные убеждения не помешали им настоять на аборте. Ее родители полагали, что, заставив Джину сделать аборт, они избавят ее от жизни, полной нужды и невзгод, с человеком, ко­торый, по их мнению, не может по-настоящему любить и обе­спечивать их драгоценную дочь. У Джо в тот момент уже был ребенок, которого он не мог содержать. Поэтому они с ужасом думали об их совместном будущем.

И вот результат: самооценка Джины рухнула, депрессия стала ее постоянным спутником, а родителям оставалось лишь с горечью наблюдать за тем, как эти негативные изменения от­даляют от них любимую дочь.

Джине было необходимо дать выход своим переживаниям. В своих родителях она не нашла искреннего сострадания и по­нимания: сначала они не захотели принять ее беременность, а позднее — ее душевную боль. И поэтому она чувствовала себя полностью отвергнутой.

Джина стала посещать занятия в нашей группе взаимной поддержки и сеансы индивидуальной психотерапии. После того как мы начали разбираться в психологических последствиях перенесенного Джиной аборта, она смогла частично выразить накопившиеся чувства. Джина была чрезвычайно зла на родите­лей из-за того, что они оказались не в состоянии смириться с ее беременностью и хотели просто избавиться от проблемы. Кроме того, Джина не могла простить Джо за то, что он не защитил ее и ребенка. Поскольку именно родители Джины настояли на аборте, Джо в конечном счете обвинил в случившемся ее.

Джина испытывала сильную душевную боль. Она чувство­вала себе загнанной в угол из-за своих обязательств перед ро­дителями, Джо и ее неродившимся ребенком, что не позволяло ей разобраться в своем собственном отношении к пережитому аборту. В плане развития рост ее личности прекратился. Ей не разрешили повзрослеть, родить ребенка и стать матерью. Джина не реализовала свое стремление к самостоятельной взрослой жиз­ни, не сумев преодолеть эмоциональную зависимость от родите­лей, которые играли жизненно важную роль в ее становлении. Прекращение беременности положило конец едва начавшемуся процессу превращения Джины в полноценную женщину. Аборт повлек за собой эмоциональную скованность и неуверенность в себе. Потеря ребенка впервые нанесла удар по ее самовосприя­тию. Поскольку Джине не удалось реализовать свой материн­ский инстинкт, она стала считать себя полной неудачницей. Пребывая в состоянии глубокой депрессии, она была неспособна принимать решения, самоутверждаться и любить.

Несмотря на грубое обращение своего молодого человека, Джина по-прежнему тянулась к нему. Поведение Джо укрепило ее низкую самооценку и ощущение беспомощности. Более того, Джина знала, что ее родители ненавидят ее молодого человека. Пытаясь заставить родителей принять Джо, она неосознанно мсти­ла им и копировала их стремление убедить ее смириться с абор­том. Такое противостояние давало Джине ощущение контроля над ситуацией, хотя в действительности она не могла вырваться из замкнутого круга, продолжая казнить и себя, и своего отца.

Возможно, самым важным было то обстоятельство, что Джо символизировал связь Джины с неродившимся ребенком. Она боялась, что, расставшись с ним, утратит эту единственную связь, которая была ей необходима, чтобы скорбеть по ребенку.

Когда мы с Джиной стали разбираться в психологических последствиях перенесенного аборта, она смогла выразить эти чувства и переживания. Джине и ее родителям было важно вме­сте участвовать в процессе лечения. Она хотела, чтобы родители осознали, чего она лишилась, и взяли на себя ответственность за ее эмоциональное опустошение. Без этого их взаимоотношения никогда бы не смогли полностью наладиться.

Согласившись консультировать семью Джины, я знала, что оба родителя будут пытаться оправдать и обосновать свои дей­ствия, направленные против их дочери. Такое нежелание или неспособность взглянуть правде в глаза и признать наличие эмоциональных или духовных переживаний называется «от­рицанием». На этом этапе лечения очень сложно не поддаться соблазну отрицания.

Первой выступила мама Джины. Выслушав рассказ дочери, она стала говорить, что разделяет ее страдания. Все это время вы­ражение боли на ее лице сопровождалось неизменным «но...».

Я понимаю, что ты страдаешь, НО мы думали, что так тебе будет лучше. Конечно, это нелегко, НО ты должна жить полноценной жизнью. Ты хотела этого ребенка, НО разве тебе было на что его содержать? НО ведь ты бы даже не смогла за­ кончить институт! НО, НО, НО...

Продолжать этот неприятный список можно бесконечно. С каждым возражением уверенность Джины в том, что родите­ли признают значительность ее потери, уменьшалась: сначала родители не хотели смириться с ее беременностью, а теперь они даже не были готовы принять ее скорбь. Джина чувствовала себя полностью отвергнутой.

Отцу виднее?

Отец Джины и не подозревал, чем его дочери пришлось по­жертвовать ради выполнения его просьбы. Джине было важно, чтобы ее отец знал об этом, и поэтому мы пригласили мистера Дэвиса на консультацию. Накануне встречи он позвонил мне.

— После вашего предложения поучаствовать в консультации у меня уже целую неделю болит живот, — сказал он. — Я искренне хочу помочь Джине.

После этой фразы в голосе мистера Дэвиса появилась офи­циальность и твердость:

— Я просто хочу, чтобы вы знали: я не испытываю никаких
угрызений совести. Джина просто обязана была сделать аборт!
Я до сих пор убежден, что мы приняли правильное решение.
Если бы мне пришлось выбирать снова, я сделал бы то же са­мое. Понимаю, что Джина хочет услышать от меня совсем иное.
Стоит ли мне солгать Джине, чтобы ей стало лучше? Сказать, что
я совершил ошибку? Нет, я не могу!

Уверенная в своей правоте, я принялась объяснять:

— Мистер Дэвис, я знаю, что вы очень сильно любите вашу
дочь. Я также знаю, что Джина любит вас не меньше. В против­
ном случае она ни за что не согласилась бы на аборт. Но факт
остается фактом: Джина потеряла ребенка. Своего ребенка, ко­торому вы были бы дедушкой. Днем она не перестает думать об
этом, а ночью плачет. Для Джины еще ничего не закончилось.
Вы обязаны знать, как аборт повлиял на жизнь вашей дочери.

Мистер Дэвис промолчал. Я решительно продолжила:

— Когда кто-нибудь умирает, его близким больней всего слы­шать от окружающих фразы наподобие «так будет лучше для всех». В таких словах нет утешения и поддержки; они только вызывают у скорбящих злость, а тот, кто их произносит, про­изводит впечатление человека, неспособного разделить боль и утрату. Историю Джины осложняет ваше неприятие жизни, о которой она мечтала. Жизни с ребенком, которого вы до сих пор отвергаете.

В конечном счете, мистер Дэвис сказал, что постарается вы­слушать свою дочь и, возможно, вынесет из разговора какую-нибудь пользу. На большее я и не могла рассчитывать.

— Мужчины не склонны к сентиментальности, — напомнил он мне. Мистер Дэвис искренне хотел разделить боль своей дочери и выразить ей сочувствие по поводу потерянного ребенка, но не мог. Тем не менее он согласился обсудить переживания Джины, надеясь, что это ей поможет.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: