Необузданные воспоминания

В

рач не остановился, несмотря на просьбы Ли Энн. Она пере­думала и умоляла его остановить процедуру, но он заявил, что уже слишком поздно. На протяжении последующих лет все вокруг напоминало ей об аборте.

Мне кажется, будто я все глубже и глубже проваливаюсь в темную, сырую, грязную и зловонную яму. На работе я ощу­щаю невыносимую тоску. Мне хочется схватить моего ребен­ка и вернуть его в мое чрево. Я чувствую себя истощенной, слабой, оскверненной и растерзанной.

Мне становится плохо, когда во время месячных по ногам начинает струиться кровь. Я сразу вспоминаю об операцион­ном столе и аборте. Ведь я осознала, что моего ребенка больше нет, лишь когда пришла в себя и увидела кровь на бедрах.

Я не выношу вида беременных женщин и отворачиваюсь, когда в поле зрения вдруг появляются дети. В магазинах я даже встаю в другую очередь, чтобы быть подальше от них.

Каждую субботу (день, когда я сделала аборт) я провожу в трауре по моему ребенку. В эти дни у меня немеют руки и ноги: мне кажется, что они мертвеют и тем самым напо­минают о моей дочери.

Думаю, что мои чувства проявляются только во время сна. В остальное время я ощущаю только оцепенение, злость и подавленность. Когда я одна, у меня на глаза наворачивают­ ся слезы. Источник этих слез - потаенные, неизвестные мне мысли. Я не знаю, что это за мысли, но слезы знают и поэто­ му появляются, когда вокруг темно. Мне кажется, они никог­да не прекратятся.

Мне снятся ужасные кошмары, в которых я бросаю своего ребенка на кухонный пол. Однажды мне приснилось, что я со­стригла свои волосы, предмет моей заботы. Еще мне снилось, что я режу себе вены на запястье. Меня переполняет некон­ тролируемый гнев и злость. Мне кажется, что я бесплодна, и не могу простить себя.

Жизнь вокруг не дает моей ране затянуться. Я жива лишь наполовину. Может быть, уместнее даже сказать, что мы живы наполовину. Прошлой ночью я три с половиной часа ле­жала на полу в положении эмбриона и плакала¹.

В истории Ли Энн просматривается несколько уровней на­вязчивых симптомов: воспоминания, вызванные видом крови во время месячных, стремление избежать нахождения рядом с беременными женщинами и детьми, подавленное состояние по субботам (пример «реакций на годовщину»), кошмарные сны и даже попытка воспроизвести травму (принятие положе­ние эмбриона).

В предыдущей главе шла речь о посттравматическом стрес­совом расстройстве (ПТСР) в контексте взаимосвязей между многочисленными симптомами гипервозбуждения, оцепенения и вторжения, которые могут развиться после аборта. Из указан­ных трех категорий вторжение является наиболее явным при­знаком психологической травмы и позволяет с уверенностью диагностировать ее развитие². Существует множество симпто­мов вторжения. Зачастую вторжение проявляется в виде неосо­знанного воспроизведения какого-нибудь элемента травмирую­щего события. Некоторые формы воспроизведения травмы мы подробно рассмотрим в следующих главах. Но прежде необхо­димо остановиться на более очевидных способах актуализации воспоминаний о перенесенном аборте, а именно «флэшбеках»*, снах и навязчивых состояниях.

Женщины, у которых возникают флэшбеки, отличаются по­вышенной чувствительностью к образам, звукам или запахам, напоминающим им о перенесенном аборте. Джоан, например, не могла пылесосить ковры в своем доме из-за парализовывав­ших ее приступов панического страха. Звук пылесоса вызывал у нее ассоциации с аспиратором, при помощи которого врач выполнил ей аборт. Одного этого звука было достаточно для того, чтобы у Джоан начинали трястись руки, учащалось серд­цебиение и развивалось головокружение, сопровождавшееся ощущением дезориентации.

В ходе опроса, проведенного Институтом Эллиота, 63 % женщин заявили, что у них возникают флэшбеки, связанные с абортом. Несмотря на то, что флэшбеки, как правило, длятся всего несколько минут, у многих женщин развивается тревога, обусловленная постоянным ожиданием и боязнью следующего приступа. Этот страх заставляет их избегать ситуаций, которые могут провоцировать тревожное состояние. Например, многие женщины, подобно Джоан, отказываются пылесосить и уходят из дома на время уборки.

 

* Флэшбеки (англ. flasfback ) — психическое явление, при котором у человека возникает внезапный сильный наплыв воспоминаний и яркие эмоциональные переживания травматических событий (прим. ред.).

Другим источником флэшбеков является общение с врачами, особенно гинекологами. Сюзанна, например, не могла найти в себе силы записаться на прием к гинекологу в течение восьми лет после аборта. В конечном счете, ей пришлось это сделать в связи с развитием грибковой инфекции. Во время осмотра она внезапно начала дрожать и плакать. Ее сердце билось так силь­но, как будто готово было вырваться из груди.

Помню, что я чуть не потеряла сознание от страха. Мне казалось, что я умру. Меня трясло, по щекам текли слезы, и я едва могла дышать. Врач, наверное, подумал, что я ненормаль­ная. Я сказала, что не могу больше находиться в кабинете, и ушла. В тот момент мне хотелось покончить с собой. Я со­всем потеряла над собой контроль.

При возникновении флэшбека, связанного с абортом, Сюзанну охватил панический страх и сработал инстинкт само­сохранения — ей потребовалось спуститься с гинекологического кресла и немедленно покинуть клинику. Аналогичные пере­живания испытала Кэрол, увидев аппарат для искусственного прерывания беременности спустя несколько лет после аборта.

Сегодня я ходила на прием к своему онкологу, потому что рентгенолог обнаружил у меня еще одно «пятно» на шейке матки. Когда медсестра вышла из кабинета, я начала рассма­тривать предметы вокруг, увидев у моей левой ноги аспира­тор, я испытала потрясение и утратила самообладание. Мне сделалось плохо. На меня нахлынули отчетливые воспомина­ния об аборте. Я начала рыдать, встала, оделась и, задыхаясь, выбежала из кабинета. Теперь меня беспокоит один вопрос: сколько еще это будет продолжаться ?³

Как и в случае с Ли Энн, воспоминания об аборте посещали Эвелин всякий раз, когда у нее начинались месячные.

Я часто вижу картину своего аборта. Бывает, я смотрю в пустоту и заново по кусочкам восстанавливаю все события того дня. Когда у меня начинаются месячные, мне кажется, что я беременна. Я веду себя, как параноик. У меня болит спи­на, я сильнее устаю, меня тошнит. Я хожу в ванную по двад­цать раз на дню, чтобы убедиться в отсутствии пятен.

Для Джил одним из источников наиболее сильных ассоциа­ций с абортом было варенье. Вид варенья напоминал ей сгустки крови, которые выделялись у нее после процедуры. Готовя для своей дочери бутерброды с вареньем, она каждый раз испыты­вала тревогу, вторжение болезненных воспоминаний и другие неприятные переживания.

У Лизы последствия аборта в первую очередь проявлялись в виде неконтролируемого чувства страха.

Когда я думаю об аборте, мне на ум приходит только од­ но слово: страх. Пытаясь восстановить в памяти определен­ ные моменты, я ощущаю страх каждой клеточкой своего тела. У меня учащается сердцебиение, и начинаются спазмы в животе. Я прокручиваю все сцены снова и снова. Но я не могу слишком долго думать об этом. Поэтому обычно я блокирую воспоминания.

Помимо таких психологических симптомов, как паника и страх, у многих людей во время панических атак возникают неприятные физиологические ощущения. В частности, к их чис­лу относятся: одышка, головокружение, обморочное состояние, удушье, боль в груди, учащенное сердцебиение, дрожь, повы­шенное потоотделение, тошнота, диарея, головная боль, пока­лывание и онемение в конечностях, приливы или озноб, а также ощущение деперсонализации.

У Барбары панические атаки начались после внематочной беременности. В связи с высоким риском летального исхода при такой беременности врачам потребовалось хирургиче­ским путем удалить фаллопиеву трубу с эмбрионом. Эта опе­рация напомнила Барбаре о перенесенном аборте, и ее охватил страх, сопровождавшийся навязчивыми мыслями и сильным чувством тревоги.

Гинекологическое кресло, на котором я сидела, раздвинув ноги, больничный запах, хирургические инструменты, кото­рыми врач извлекал жизнь из моего чрева... Внезапно я поняла, что все это уже было, когда мне делали аборт. Я заплакала и не могла остановиться. По-моему, у меня началась истерика. Эта ситуация порядком разозлила врача, и ему даже пришлось дать мне успокоительное.

Понимание того, что внематочная беременность представля­ла угрозу для жизни Барбары, не уменьшило ни силы ее пережи-ваний, ни чувства вины. Запах дезинфицирующих средств, опе­рационный стол, руки врача в перчатках и вид металлических инструментов вызвали в памяти Барбары яркие картины ис­ходного травмирующего события. Годами подавлявшаяся боль волной нахлынула на Барбару, и всего за несколько мгновений паническая атака стала настолько выраженной, что врач был вынужден использовать седативный препарат. После операции Барбара продолжала испытывать тревогу и у нее периодически возникали флэшбеки. К счастью, она смогла установить связь между паническими атаками и ранее перенесенным абортом и получить квалифицированную помощь.

Сны и кошмары

Сон — время, в течение которого сознание человека отдыхает, ослабляет защитные механизмы, отвечающие за блокирование нежелательных мыслей. Поэтому навязчивые мысли, относящи­еся к подавляемой психотравме, зачастую трансформируются в сны или кошмары. В некоторых случаях сны имеют непосред­ственное отношение к аборту. Оливии, например, часто снился один и тот же сон, в котором она находилась в родильной пала­те и вот-вот собиралась родить.

Мне снится, что я проталкиваю ребенка через родовые пути. Мне не терпится его увидеть, но в то же время я очень волнуюсь. Меня окружают врачи и медсестры. Они говорят мне, когда тужиться, держат меня за руки и всячески помога­ют. В конечном счете, ребенок появляется на свет, но он оказы­вается мертвым. К моему ужасу, все вокруг радуются и ведут себя так, как будто мертвый ребенок - это нормально. Я на­чинаю кричать и плакать, а они смотрят на меня как на су­масшедшую. Я всегда просыпаюсь в слезах, задыхаясь, и мне тре­буется несколько часов, чтобы окончательно прийти в себя.

В повторяющемся сне Ребекки прослеживаются похожие эле­менты, однако в основе ее сна лежит боязнь того, что родствен­ники узнают о совершенном аборте.

Мне постоянно снится, что я нахожусь в больнице. Мне только что сделали аборт, и вдруг в палату входят мои ро­ дители и братья с воздушными шарами и цветами. У каждого на руках младенец. Все улыбаются и радостно поздравляют меня. Я начинаю кричать и требовать, чтобы они немедлен­но ушли. Просыпаюсь я всегда в истерике. Мои родственники не знают, что я сделала аборт, и во сне приходят поздравить меня с рождением ребенка.

У Хелейн повторение одного и того же кошмара свиде­тельствовало о наличии глубинного чувства страха, стыда и беспомощности.

Через три года после моего второго аборта мне начал сниться кошмарный сон, в котором я оказывалась на клад­ бище детских органов с мертвым ребенком на руках и опла­ кивала моих неродившихся детей. Я стояла там абсолютно голая, как жертва концлагеря, держа мертвого ребенка и пы­таясь его оживить.

Многим женщинам снятся сны, менее очевидно связанные с абортом. Например, в снах Вивиан нашли символическое от­ражение различные аспекты дилеммы, перед которой она ока­залась в связи с беременностью.

Мои сны пугают меня. Например, мне часто снится сон, в котором я хожу по магазину и покупаю детскую одежду, игрушки и подгузники. Толкая перед собой тележку, доверху заполненную товарами, я провожу в магазине часы в поиске подходящих вещей. Эта часть сна длится невыносимо долго. Когда я в конце концов подхожу к кассе, кассирша вызывает полицию. Полицейские хватают меня, заводят руки за спи­ну и надевают наручники. Окружающие внимательно наблю­дают за происходящим и обвиняют меня в воровстве, грубо заявляя, что я не имела права брать эти вещи. Я просыпаюсь от собственного крика - настолько реальными кажутся со­бытия, происходящие во сне.

Вивиан пошла на аборт от отчаяния, потому что не могла самостоятельно обеспечить своего ребенка. Во сне она часами выбирает для него необходимые вещи, которые в конечном сче­те у нее отбирают. О чувстве вины свидетельствует обвинение в краже, за которым следует унижение и наказание. Полицейские во сне Вивианы символизируют ее совесть. После пробуждения Вивиане требуется несколько часов, чтобы успокоиться и не чув­ствовать себя загнанной в угол, беспомощной и одинокой.

Пэм сделала аборт, когда ей было восемнадцать лет. Сразу же после процедуры ей начали сниться кошмарные сны о де­тях с отрезанными конечностями и постоянно посещали мыс­ли об ответственности перед ними. Я не удивилась, узнав, что спустя некоторое время после аборта Пэм устроилась работать в травматологическое отделение всемирно известной детской больницы. Ежедневно в реанимацию попадали дети с ужасными травмами, ожогами и увечьями. Преданность Пэм этой тяже­лой работе указывает на ее стремление «исцелять покалеченных детей». Посвятив себя этому делу, Пэм смогла направить свою энергию на облегчение собственной боли, связанной с перене­сенной психологической травмой.

Часто в кошмарах присутствуют символы смерти и рожде­ния, человеку снятся неудачные попытки спасти кого-нибудь, его преследует ощущение беспомощности и страха. Эллен жало­валась, что через шесть лет после аборта ей начал сниться один и тот же кошмарный сон, который был настолько пугающим, что ей стало страшно ложиться спать.

Обычно мне снилась маленькая девочка, которая звала свою маму. Я слышала ее зов, но не могла добраться до нее, и меня охватывало паническое ощущение, что она в опасно­ сти. Иногда мне снится крошечный беспомощный кролик, ко­ торого нужно спасти. Я пытаюсь дотянуться до него, но он вдруг оказывается в водоеме, наполненном кровью. В некото­рых снах я начинаю кричать, но беззвучно, как будто у меня пропадает голос. Затем кролик исчезает и вновь выныривает, задыхаясь. Я делаю шаг вперед, но волны крови подхватывают меня и отбрасывают обратно на берег. Я. все еще надеюсь до­тянуться и спасти кролика, но в моих руках оказывается лишь песок. Алый песок, струящийся сквозь пальцы.

Эллен начала бояться темноты. По вечерам она заглушала чувство страха алкоголем и наркотиками. Если ей удавалось «отключиться», то можно было не беспокоиться о ночных кош­марах. Когда Эллен рассказала мне о своих снах, я поняла, что она полностью ими измотана. От слез и размазанной туши под глазами остались темные разводы. Она была уверена, что ее кошмары связаны с перенесенным абортом. Эллен сидела пере­до мной тихая и задумчивая, а затем начала плакать. «Лучше бы я никогда этого не делала. Я никогда себе этого не прощу. Иногда мне хочется себя за это убить. Ведь я никогда не смогу простить себя, никогда».

Тревожащие Эллен кошмары отражали ощущение беспо­мощности, которое она испытывала в связи с абортом. К счастью, она правильно интерпретировала сигнал своего подсознания и обратилась за помощью, необходимой ей для преодоления болезненных и скрытых переживаний.

Женщины, перенесшие аборт, часто страдают бессонницей. В ходе опроса, проведенного Институтом Эллиота, 45 % женщин заявили, что их периодически мучает бессонница, непосред­ственно связанная с кошмарами. Некоторые женщины идут на крайние меры, чтобы избежать преследующих их кошмарных снов. Когда Сесилии после аборта начали сниться кошмары, она решила заменить сон захватывающими ночными приключе­ниями. Она стала регулярно ходить на свидания и засиживаться в барах до закрытия. Из-за страха оставаться ночью одной, она часто оказывалась в постели с первым попавшимся мужчиной.

До прерывания беременности у Сесилии была постоянная работа, и она с осторожностью вступала в сексуальные отноше­ния. После аборта ее мир распался на части, а кошмары напо­минали фильмы о Фредди Крюгере. Вступая б беспорядочные половые связи и бодрствуя до состояния полного изнеможения, она пыталась убежать от своих снов. Такой образ жизни, пред­ставлявший угрозу для здоровья и, в конечном счете, не прошед­ший бесследно, возможно, отражал ее неосознанное желание наказать себя.

Галлюцинации

Во многих снах женщинам является дух их неродившегося ре­бенка. В большинстве случаев он приходит с миром и не желает зла. Однако по результатам опроса, проведенного Институтом Эллиота, приблизительно четверть женщин, рассказавших о по­добных снах, заявили, что дух ребенка пытается им «отомстить». Иногда такие сны трансформируются в видения и галлюци­нации во время бодрствования. Например, Кэтрин после аборта увидела в своем саду маленьких ангелочков. Ей показалось, что они искали утешения и умиротворения, и поэтому она день за днем стала ухаживать за садом, пытаясь создать «райский уго­лок» для своих небесных гостей. Она даже поливала крыльцо водой, чтобы сотворить подобие фонтана. Эти странные ритуа­лы были для нее своего рода реквиемом, поминальной службой для ублажения ангелочков.

Неудивительно, что занятия Кэтрин были неправильно вос­приняты окружающими и ее поместили в местную больницу с диагнозом «шизофрения». На протяжении последующих трех лет она безуспешно лечилась в разных психиатрических клиниках и у разных психиатров, а также часами занималась с психотерапевтами. Тем не менее, как только Кэтрин начала проходить курс психологической реабилитации после абор­та, ее состояние стало улучшаться, и вскоре она полностью выздоровела.

У других женщин возникают галлюцинации, в которых они видят своих неродившихся детей. Особенно это характерно для периодов глубокой депрессии. Дженна, например, была неспо­собна радоваться жизни, так как часто видела перед собой при­зрак своего ребенка.

Как только я начинала получать удовольствие, например, от созерцания заката или океана, передо мной всегда появля­лось лицо моего ребенка. По крайней мере, мне казалось, что это было его лицо. Я видела его среди облаков или на фоне волн. Каждый раз я испытывала колоссальную боль и чувство утра­ты. В результате мне стало сложно радоваться чему-либо. Ведь лицо моего ребенка всегда возникало перед глазами, напо­миная мне о том, что я сделала.

Зачастую у женщин развиваются исключительно слуховые галлюцинации. Джинни, например, вдруг стала слышать голоса, забеременев спустя пять лет после аборта.

Бывало, я просыпалась от детского крика «Мамочка, мамоч­ ка!». Я вскакивала, а голос не смолкал. Я. плакала часами, пото­ му что знала, кто зовет меня. Я знала, что это мой ребенок.

В некоторых случаях послеродовой психоз может быть обу­словлен психической травмой, связанной с перенесенным абор­том. Так произошло с Фран, которая дважды делала аборт, а впо­следствии родила здорового и красивого мальчика. Проявления психоза дали о себе знать всего через несколько часов после ро­дов. Еще находясь в больнице, Фран начала слышать голоса, требовавшие, чтобы она убила своего новорожденного ребенка. Требования повторялись настойчиво и непреклонно. «Ты убила остальных своих детей. Почему тебе не избавиться и от этого? Ему будет лучше без тебя».

Из-за этих кровожадных голосов Фран боялась прикасаться к своему ребенку, смотреть на него и не могла кормить. Сестра Фран взялась ухаживать за мальчиком до тех пор, пока психоз не прошел. Несмотря на поддержку родственников, эти события оставили отпечаток на психическом состоянии Фран, крайне негативно отразились на ее представлении о своей способности быть матерью и воспитывать ребенка и осложнили процесс фор­мирования материнской связи с новорожденным.

Рассказанные истории могут показаться неправдоподобны­ми. Вместе с тем эти и другие эпизоды заставили многих моих клиентов обратиться за помощью в преодолении скрытого горя и чувства вины. Разобравшись в травмирующих последствиях аборта, они отмечали, что их зрительные и слуховые галлюци­нации полностью исчезли.

Травма и память

Посттравматическое стрессовое расстройство в своей основе представляет собой эмоциональный конфликт сознания с вос­поминаниями, в результате которого воспоминания о травми­рующем событии либо остаются предельно четкими, либо бло­кируются. Во многих случаях некоторые детали вспоминаются четко, а некоторые оказываются недоступными.

Розанна помнила свой аборт в мельчайших деталях. Она постоянно восстанавливала в памяти все диалоги и события, имевшие отношение к этой процедуре. Подобно заезженной пластинке, ее сознание воспроизводило одни и те же картины, запахи и ощущения, от которых она не могла избавиться.

Я очень хорошо помню все, что происходило в клинике. Я до сих пор чувствую даже запах клиники, помню цвет стен, выражения лиц медсестер и их диалоги со мной. Помню, как надевала розовый бумажный халат и на нем образовывались складки. Каждый раз, когда я думаю об этом, меня начинает знобить - так это было ужасно.

Гвен тоже помнила процедуру аборта с поразительной отчетливостью.

Мои воспоминания об аборте до сих пор остаются от­четливыми и ясными. Вы можете задать мне вопрос о любом человеке, с которым я общалась в той клинике, и я дословно перескажу наш разговор. Вы можете попросить меня расска­зать о том, что происходило в моей жизни с тех пор, как я узнала о беременности, и я с точностью смогу вспомнить все до мельчайших подробностей.

Такого рода гипертрофированно острые или яркие воспоми­нания называются гипермнезией и являются характерными для ПТСР. Малейшие детали — образы, звуки, запахи и эмоции — могут переживаться снова и снова, зачастую в виде флэшбеков.

Противоположностью обострения памяти является амнезия, частичное, временное или полное исчезновение из памяти вос­поминаний о каком-либо событии. Частичная амнезия часто на­блюдается у женщин, у которых аборт вызвал психологические осложнения. Например, Диана помнила, как оказалась в клини­ке, но не могла вспомнить ни одного разговора, сотрудника или подробностей самой операции.

Из всей процедуры я помню только одно — как я лежала на столе в приемном покое. Бее остальное очень туманно и не поддается четкому описанию. Я заблокировала почти все свои воспоминания, и стоит мне попытаться вспомнить, как меня буквально начинает трясти.

В памяти Бетти также остались лишь обрывки воспоминаний о том дне, когда она сделала аборт.

У меня сохранились очень расплывчатые воспоминания об аборте. Помню, как я подписывала какие-то бумаги, но не могу вспомнить, какие именно. Помню, как после аборта у меня начались спазмы в животе и я пошла в аптеку за аспи­рином. Если бы я оказалась в одной комнате с врачом, выпол­нившим аборт, я бы не смогла его идентифицировать. Вот и все, что я помню. Сама процедура полностью стерлась из памяти. Это кажется мне странным, потому что операцию проводили без наркоза, а я помню, что мне очень хотелось за­снуть на время процедуры.

У Дианы и Бетти развилась так называемая селективная амнезия, при которой из памяти исчезают некоторые события, произошедшие в течение ограниченного периода времени. Ученые выделяют также локализованную амнезию, под которой понимается неспособность человека вспомнить все, что проис­ходило в течение определенного периода после чрезвычайно травмирующего события. Рассказ Варан о перенесенном аборте является примером отрывочных, но ярких воспоминаний.

Я даже не знаю, когда именно забеременела. Я не помню разговоров с матерью, которые, скорее всего, мы вели. Я пом­ ню лишь, что меня привезли в лучшую больницу города, по­ местили в операционную, оборудованную по последнему слову техники, и что аборт выполнял один из самых квалифици­рованных гинекологов. Еще я помню, как очнулась и услышала плач и крик женщин, в том числе и мой собственный. Я помню неописуемую боль. Я помню кровь - я никогда раньше не виде­ла столько крови. Помню, что через несколько дней меня среди ночи отвезли в реанимацию - у меня развилось кровоизлия­ние, началась лихорадка, я периодически теряла сознание. Все остальное стерлось из памяти. Навсегда. В моей медицинской карте говорится, что я провела в больнице 6 дней, прошла две операции по расширению и выскабливанию шейки матки, и, в конечном счете, мне выполнили тотальную гистерэктомию. На тот момент мне было 16 лет. У меня не сохранилось ника­ких воспоминаний о том, как я жила после аборта. После этих ужасных дней ни моя мама, ни я сама ни разу не касались этой темы.

Некоторые женщины не могут вспомнить, что происходило с ними в течение нескольких дней после аборта. История Кэти представляет собой пример локализованной амнезии.

Помню утро того дня, когда мне сделали аборт. Помню, как заправила постель - это кажется мне странным, пото­ му что я никогда этого не делаю. Помню, что я накрасилась и повсюду искала свои солнечные очки. Я не хотела, чтобы кто-нибудь меня узнал. Сейчас я считаю это глупостью, но тогда я специально надела шляпу и очки. Вот и все, что я помню. После этого в моей памяти один сплошной провал. Будто бы ничего и не было. Помню только, что в какой-то момент я поехала к своей сестре, но никаких подробностей вспомнить не могу.

На сохранение воспоминаний о травмирующем событии влияет несколько факторов. Например, женщина, которая мо­жет открыто говорить о совершенном аборте и ощущает сочув­ствие и поддержку со стороны родственников, скорее всего, не будет страдать амнезией, связанной с абортом. Более высокому риску нарушения памяти подвергается девушка, которая тяжело перенесла аборт и дала родителям или молодому человеку обе­щание никому не рассказывать о случившемся.

Многие женщины отчетливо помнят лишь отдельные под­робности аборта и не могут восстановить пробелы между ними. Дженнифер, например, очень хорошо помнит «холод метал­лического стола». Боязнь того, что воспоминания могут выйти из-под контроля, привела к блокированию большинства из них. Б то же время некоторые детали отпечатались в памяти так ярко, что Дженнифер кажется, «будто это было вчера».

Я не люблю думать об этом. Мои воспоминания - это один сплошной кошмар. Я помню боль от укола, холод операционного стола, безразличное отношение медсестры, шум аспиратора и неприятные ощущения во время процедуры. Я просто не мог­ ла позволить себе запомнить весь этот ужас. Хуже всего было, когда мне делали второй аборт. Помню, как я лежала на холод­ном операционном столе и думала: «Просто встань и уйди!» Сколько раз я прокручивала все эти воспоминания лишь пото­му, что не прислушалась тогда к своему внутреннему голосу!

Практически все мои воспоминания об аборте очень рас­плывчаты. Помню, что крайне некомфортно чувствовала себя в приемном покое. Мой молодой человек пошел вместе со мной и поддерживал меня. Но несмотря на это, происшедшее кажется мне кошмарным сном, и картинка до сих пор стоит у меня перед глазами.

После аборта я поняла, что пыталась заглушить в себе ис­ тинные чувства. Сейчас я помню, что мой внутренний голос призывал меня не делать этого, но я почти не обращала вни­мания на эти призывы. На сознательном уровне я отнеслась к аборту как к обыкновенному медицинскому вмешательству, но чувствовала себя при этом очень одинокой.

Впоследствии меня стало беспокоить мое эмоциональное состояние. Я обратилась к психологу, но не рассказала ей о пе­ренесенном аборте. Через несколько лет я прошла несколько сеансов психотерапии у другого специалиста. Результат был более благоприятным, но ей я также не рассказала об аборте.

Странно - после абортов прошло уже двадцать лет, а ино­ гда кажется, будто это было вчера.

Подавляемые воспоминания и переживания могут прояв­ляться в виде смутных ощущений или постепенно обнаружи­вать себя по мере того, как человек становится менее чувстви­тельным к последствиям травмирующего события. Большинство моих пациенток обратились ко мне как минимум через 10 лет после аборта. К этому моменту они либо поняли, что больше не могут избегать своих переживаний, либо их жизнь стала более благополучной и стабильной для того, чтобы можно было разо­браться в себе и найти решение проблемы.

Диссоциация

Под психологическим термином «диссоциация» понимается отстраненное состояние человека, которое обычно описыва­ют словами «ушел в себя» и «как будто это происходило не со мной». Например, ученик, которого внезапно просят ответить на вопрос, может испытать своего рода мини-диссоциацию. Задумавшись о своем и забыв о том, где находится, он вдруг по­нимает, что не имеет ни малейшего представления, о чем шла речь в классе. Ощущение внезапного возврата к реальности, которое мы часто испытываем, свидетельствует о способности сознания утрачивать контакт с окружающим миром и напол­няться грезами и отвлеченными мыслями.

Диссоциация представляет собой один из защитных меха­низмов, который часто запускается в психотравмирующей или пугающей ситуации и позволяет человеку пережить ее. Во мно­гих случаях диссоциация проявляется в течение длительного времени после травмирующего события. История Джулии Энн является примером диссоциации до, во время и после аборта.

Б моей жизни не было ничего более страшного, чем непред­виденная беременность. Я встречалась с женатым мужчиной, и нарисованная им картина последствий была настолько мрачной и бесперспективной, что я была вынуждена поверить в то, что аборт является для нас единственным выходом. Он использовал все возможные методы, чтобы сохранить свою политическую карьеру, репутацию и «семейную жизнь». Он даже дал мне понять, что я могу лишиться работы и средств к существованию. Именно тогда я навсегда оторвалась от реальности.

Все мои действия, связанные с абортом, были абсолютно механическими. Помню, как я оказалась в приемном покое, и все женщины, включая меня, смотрели друг на друга от­сутствующим взглядом. После стандартной процедуры под­писания документов меня отвели в маленькое помещение, где медсестра взяла у меня кровь на анализ. Я потеряла сознание, но никто не задумался о том, стоит ли мне проходить эту «процедуру» в тот день. Не помню, что именно я указала в документах, но, скорее всего, я отвечала на вопросы, как во сне - это состояние стало для меня привычным за последние несколько недель. Мне казалось, что. я смотрю фильм, что все это происходит не со мной, а с кем-то другим. Когда я вошла в «процедурный» кабинет, медсестра попросила меня «припод­нять платье» и лечь на стол. Я выполняла инструкции, как зомби. «Консультантка» держала меня за руку и говорила на всем протяжении этой мучительной процедуры, пытаясь от­влечь мое внимание от происходившего на другом конце сто­ла. Она сказала, что все закончится через несколько минут. Помню, как я заплакала, когда врач ввел наконечник аспирато­ра. Почему я тогда не закричала «Помогите! Остановитесь!» или что-нибудь еще, чтобы они прекратили процедуру? Я была парализована и пребывала в оцепенении с того самого мо­мента, как узнала о своей беременности и почувствовала себя преданной.

Это ощущение полубессознательного оцепенения и бес­помощности не покидало меня в течение нескольких меся­цев после аборта, пока моя жизнь постепенно разрушалась. Единственным способом справиться с переживаниями было поверить в то, что я не делала аборт. Мне это удалось.

Диссоциация очень часто наблюдается у женщин во время аборта. Реальность оказывается настолько неприятной, что на эмоциональном уровне они абстрагируются от происходяще­го, оставаясь на операционном столе лишь физически. Однако, вспоминая подробности процедуры, женщины обычно говорят о них отвлеченно и с очевидным безразличием, как будто рас­сказывают о ком-то другом. В таких случаях налицо отделение эмоциональной памяти от словесно-логической.

Иногда женщины, страдающие хронической диссоциацией, намеренно причиняют себе боль, чтобы вызвать в себе какие-нибудь чувства.

После двух абортов я чувствовала себя одинокой, подавлен­ ной и растерянной. Я не понимала, что со мной не так. Я бес­ престанно плакала. Иногда я резала себя, прикасалась к раскален­ ной решетке кухонной плиты, била и щипала себя до появления синяков. Я не могла себя контролировать. Когда кто-нибудь спрашивал меня, что со мной, я честно отвечала, что не знаю. Мне казалось, я схожу с ума. Кто в здравом уме будет постоян­ но страдать и калечить себя безо всякой причины? Я причиня­ла себе боль только в те моменты, когда у меня притуплялась способность чувствовать. Мне казалось, что боль должна про­ будить меня к жизни. Я ненавидела себя. Многолетние занятия с психотерапевтами не помогали, антидепрессанты не помо­ гали, ничто не помогало. При этом я никому не рассказывала о том, что со мной происходит. Лишь единицы знали о моей тяжелой депрессии и перенесенных абортах.

Несмотря на то что Мишель начала мучить себя через два месяца после прерывания первой беременности, ей и в голову не приходило, что аборт может быть причиной ее самоистя­зания. Травма, вызванная первым абортом, повлекла за собой притупление чувств. Она причиняла себе боль, надеясь вернуть ощущение реальности. На занятиях по психологической реа­билитации после аборта Мишель стала понимать, что лежало в основе ее желания нанести себе вред. Полностью разобрав­шись в своих переживаниях, она избавилась от всех эмоцио­нальных осложнений.

Язык тела

Во многих случаях скрытые воспоминания об аборте дают о себе знать через физиологические реакции. Оказавшись в ситуации, которая отсылает к подавляемым болезненным воспоминаниям, женщина может испытать физическую боль или неприятные ощущения. Например, женщины, которых во время аборта не покидало сильное чувство страха и тревоги, как правило, пережи­вают аналогичный приступ беспокойства или ужаса, когда какое-либо событие внезапно напоминает им о перенесенном аборте.

Единственное, что я помню об аборте - это постоянный рвотный рефлекс. В течение всей этой мучительной проце­дуры мне казалось, что меня вот-вот вырвет. Впоследствии ощущение тошноты возвращалось ко мне, когда я находилась в окружении детей, занималась сексом или шла на прием к вра­чу. Все, что напоминало мне об аборте, и вызывало тошноту.

Женщины, совершившие аборт, часто жалуются на бо­лезненные спазмы в животе, нарушения пищеварения, боль в брюшной области, онемение в области влагалища, учащенное сердцебиение, повышенное потоотделение или одышку, когда сталкиваются с напоминаниями о перенесенной процедуре. Так, для Тамары катализатором неприятных ощущений стал апельсиновый сок.

Помню, как в послеоперационном покое я сделала один глоток апельсинового сока и меня начало выворачивать. Это ощущение в дальнейшем повторялось всякий раз, когда в моем поле зрения оказывался стакан с апельсиновым соком. Даже сейчас меня на­ верняка начнет тошнить, если я попытаюсь его выпить.

Ощущения, которые испытывала Тамара при виде апель­синового сока, являются примером «психофизиологического репереживания травмы». Под этим специальным термином понимается всего лишь совместное участие психики и тела в вос­произведении физиологических ощущений, тесно связанных с травмирующим событием. У Тамары таким ощущением была тошнота, а провоцирующим фактором — апельсиновый сок.

В большинстве случаев женщины не подозревают о наличии связи между подобными провоцирующими факторами и пере­несенной психологической травмой. Как правило, окружающие (а иногда и сами женщины) либо относятся к таким физиологи­ческим реакциям недостаточно серьезно, либо вовсе не придают им значения, считая их причудой. Даже в тех случаях, когда причина возникновения реакции кажется очевидной, женщи­на может даже не догадываться о ней. Примером этого тезиса является история Дженны, которая устроилась работать на не­полный рабочий день в частную клинику и занималась выстав­лением счетов страховым компаниям.

Приходя на работу, я начинала чувствовать тошноту и спазмы в животе. Ощущения были крайне неприятными, и мне часто казалось, что я упаду в обморок. Эти симптомы воз­ никали у меня всякий раз, когда я входила в приемную, где висел плакат со схемой развития плода. Тогда я думала, что просто съела что-то не то на обед или у меня аллергия на освежитель воздуха. В течение семи месяцев мне становилось ужасно плохо, как только я переступала порог клиники. И вот однажды, в при­ ступе паники, я крикнула девушке-администратору: «Когда же кто-нибудь наконец снимет этот дурацкий плакат?» Когда я добавила, что меня от него тошнит, она посмотрела на меня с большим удивлением. Я была потрясена своей реакцией, и мне было стыдно за нее, но при этом мне не пришло в голову свя­зать это с перенесенным абортом.

Для Дженны связь между тем, что происходит в теле и душе, в течение долгого времени оставалась неочевидной. Однако по­давляемые чувства в итоге проявились в виде физиологических нарушений. В следующей главе мы более подробно рассмотрим способы воспроизведения болезненных воспоминаний у жен­щин, перенесших аборт.

Глава 10

Репереживание

Психологической

Травмы

Т

ина смотрела на меня снизу вверх, а по ее щекам разливал­ся яркий румянец. Возникало впечатление, что все у нее внутри сжимается и куда-то проваливается от волнения. Вот она изо всех сил прижимает руки к животу, как будто пытаясь остановить это стремительное падение. Шесть лет назад Тина сделала аборт. Воспоминания об этом причиняют ей такую боль, что она едва может говорить об этом. Тогда ей было 24 года, она только окончила университет и собиралась стать арт-терапевтом. Но вскоре после прерывания беременности она впала в глубокую депрессию, которую невозможно было контролировать, и ей пришлось бросить учебу. Тина так опи­сывает свою ситуацию:

После аборта я стала одержима мыслью о беременности. Я ходила в магазины для будущих мам. Мне нравилось мерить одежду для беременных. Обычно я запихивала полотенце в кол­готки, чтобы казаться беременной. Я любовалась своим жи­ вотом и представляли, как будет дальше меняться мое тело. Другие покупательницы спрашивали у меня, когда мне рожать, и задавали вопросы вроде «а это у вас первый ребенок?».

Во время хождения по магазинам я была так счастлива и довольна. Но как только садилась в машину, тут же начина­ла плакать навзрыд. Вы и представить себе не можете, как я голосила, судорожно вытягивая из колготок полотенце, чтобы вытереть слезы. Я говорила себе, что не беременна, что это просто полотенце. Мне казалось, я совсем спятила. Если бы я рассказала кому-нибудь о том, что делала, все бы подумали, что я сумасшедшая. Я стыжусь тех своих походов по магази­ нам, но они мне приносили облегчение, были для меня чем-то вроде наркотиков.

Тина придумала этот странный ритуал, чтобы оплакать по­терю ребенка и отсутствие беременности. Этот ритуал стал сво­еобразным воспроизведением травмы. После блаженной грезы о беременности, ребенок превращался в полотенце, которое она с силой отрывала от тела, чтобы вытереть слезы, символ боли и со­жаления. Повторяемость и одержимый характер этого ритуала подчеркивают его связь с травматической реакцией на аборт.

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться: