Глава сороковая. ПО СТАРОЙ ИСПАНСКОЙ ТРОПЕ
Щедрое декабрьское солнце изливало свой свет на веселый городСан-Диэго, на его ярко-желтые особнячки, построенные в испанском стиле, сжелезным" балконами и коваными решеточками на окнах, на остриженные лужайкиперед домами и на декоративные деревца с жирной темно-зеленой листвой - увходных дверей. В сиянии прозрачного утра стоял на рейде военный флот. Миноносцырасположились борт о борт, по четыре штуки вместе, тесно, как патроны вобойме браунинга. Светло-серые линии старых крейсеров и броненосцев тянулиськ самому горизонту. Теплая зимняя дремота сковала бухту, и высокие тонкиемачты военных судов недвижимо торчали в бледно-голубом небе. Дредноутов иновейших кораблей здесь не было. Может быть, они сейчас стояли в Сан-Педро, а может быть, ушли в океан, на боевое ученье. Мы выехали на глубоко уходящий в море мыс. Это была уже территориявоенной гавани. Часовой в шершавом зеленом мундире вышел из своей стекляннойбудки вежливо посмотрел на нас. Увидев фотоаппарат, он сказал; - Прошу васэтим аппаратом ничего не снимать. Это запрещено. Мыс был пустынен. Ни один человек не попался нам навстречу. Даже самыйнеквалифицированный японский разведчик мог бы без помехи сделать нужное емуколичество снимков с военных построек, четко вырисовывавшихся внизу. Надополагать, что снимки эти, конечно, давно сделаны, и морские базы американцевтак же хорошо известны японцам, как свое собственное Нагасаки. Когда мыехали назад, часовой даже не вышел из будки. Он только подмигнул нам, какстарым знакомым, и пропустил не осматривая. В самом Сан-Диэго есть большой авиационный завод. Он интересен по двумпричинам. Прежде всего - он построен за три месяца. Второе - возле неготолкутся посторонние люди, словно возле популярного кафе. К заводу можноподойти вплотную, не нужны ни разрешения, ни пропуска. Можно не сомневаться, что эта беззаботность доставляет японцам истинное удовольствие. По дороге к океану мы увидели великолепно нарезанные улицы с широкимиасфальтированными мостовыми, с тротуарами, с фонарями, выкрашеннымиалюминиевой краской. Мы увидели целый городок, с канализацией иводопроводом, с подведенным на все участки газом и электричеством, однимсловом - город со всеми удобствами. Но без домов. Еще ни одного домика небыло в этом городке, где улицам были даны даже названия. Так продаются в Америке участки для постройки домов. Какая-нибудьбольшая компания покупает землю, где, по ее соображениям, будет новыйпоселок или город, приводит его в только что описанное состояние, а затем сприбылью распродает участки. Другая компания, занимающаяся постройкой домов, возведет вам за два месяца чудесный испанский домик, с полосатыми маркизами, с ванной в первом этаже, с ванной во втором этаже, с балконом, с лужайкойперед домом и фонтаном позади дома, - все сделает, отдайте только своидесять тысяч долларов, если они у вас есть. Можно и не наличными, можно и врассрочку. Но не дай вам великий американский боже потерять работу ипрекратить платежи! - Мистеры, - торжественно говорил старый Адамс, - вы должны помнить, что вся растительность, которую вы здесь видите - пальмы, сосны, апельсиновые и лимонные деревья, каждая травинка, - посажены рукой человека.Калифорния вовсе не была раем. Это была пустыня Калифорнию сделали вода, дороги и электричество. Лишите Калифорнию искусственного орошения на однунеделю - и этой беды нельзя будет поправить годами. Она снова превратится впустыню. Мы называем Калифорнию " Золотым штатом", но правильнее было быназвать ее штатом замечательного человеческого труда. В этом раю надобеспрерывно трудиться, иначе он превратится в ад. Помните, сэры! Вода, дороги и электричество. У самого океана стояла прехорошенькая вилла, на дверях которой почищекалифорнийского солнца сияла медная дощечка: " Главная контора международного общества теософов". - Но, но, сэры! - кричал мистер Адамс. - Пусть это вас не удивляет.Там, где уже есть вода, дороги и электричество, там легко жить. Как видите, теософы совсем не дураки. Против многомильного прекрасного пляжа стояли длиннейшим рядом жилыекабины. Даже сейчас, зимой, некоторые из них были заселены. На их крылечкахгрелись девушки с какими-то независимыми мордочками, - трогательные дикарки, бежавшие к природе от чопорных и богатых родителей, от безумия и грохотабольших городов. У старой испанской миссии мы повернули назад на восток, домой. высокий кирпичный крест стоит здесь на холме, в честь! испанскогомонаха по имени Жюниперо Серра. Когда-то он захватил эту землю - " во славубога и испанского короля". С холма виден весь город и залив. Мы выехали на " Олд спэниш трэйл" - старую испанскую тропу. Бетон, асфальт и гравий сильно изменили старую дорогу. Конквистадоры, пожалуй, неузнали бы сейчас этих мест. Там, где свистела оперенная стрела индейца, теперь стоит " гэзолин-стейшен" и быстро дышит компрессор, нагнетая воздух вавтомобильную камеру. И там, где испанцы, задыхаясь под тяжестью своегокожаного и стального вооружения, тащились по еле заметной тропинке, сейчаспролегает обычный американский " хай-вей", дорога высокого класса, иногдадаже с наклонными виражами. Хотя мы двигались теперь к востоку, но солнца с каждым днем становилосьменьше. Опять мы увидели далекие горы, синеющие и лиловеющие на горизонте, опять спустился сумрак, настала ночь, засверкали фары. Было уже поздно, когда мы прибыли в Эль-Сентро. Дрянной городишко Эль-Сентро лежит в " Импириэл-валли" - " Имперскойдолине". Вся долина - размером тридцать на тридцать миль. Лимоны здесьснимают три раза в году, апельсины - два раза. В декабре и январе здесьвыращиваются овощи, которые в это время нигде в Соединенных Штатах непроизрастают. Сейчас начиналась уборка салата, затем пойдут дыни. И в этойрайской долине, где зреют большие и бледные грейпфруты, в долине, насквозьпропитанной одуряющим запахом лимонов и апельсинов, в этой долине жестоко, как, может быть, нигде в мире, идет эксплуатация мексиканцев и филиппинцев.И еще больше, чем салатом и апельсинами, известна эта долина зверскимирасправами с забастовщиками, с несчастными - многодетными, нищими и всегдаголодными - мексиканцами-сезонниками. Отсюда до Мексики всего двенадцатьмиль. " Лас-Пальмас", кэмп, в котором мы остановились, представлял собой нечтосреднее между кэмпом и гостиницей. Здесь уже был холл с декоративнымирастениями в кадушках, с качалками и мягкими диванами, этим он походил нагостиницу и давал сердцу путника повод наполниться гордостью (помните? " Пусть ваше сердце наполнится гордостью, когда вы произносите имя отеля, вкотором остановились! " ). С другой же стороны, цена комнаты была невелика иявственно давала понять, что " Лас-Пальмас" - все-таки кэмп. В общем, это было удобное пристанище. Хозяином его был австрийскийнемец, тридцать лет назад приехавший в Америку в каюте третьего класса.Сейчас, кроме кэмпа, ему принадлежит еще " Калифорниа-отель", четырехэтажноездание, с кафе и табльдотом. Поэтому с его лица не сходит оптимистическаяамериканская улыбка, роднящая его с мистером Максом Фактором и прочимисчастливчиками. Эль-Сентро с его разбитыми тротуарами и кирпичными аркадами, Эль-Сентро, мрачный город эксплуатации и большого бизнеса, находился еще вКалифорнии. Бенсон, куда мы приехали на следующий день вечером, был уже вАризоне. К Бенсону мы ехали через громадные поля кактусов. Это были" джайент-кэктус" - кактусы-гиганты. Они росли группами и в одиночку и былипохожи на увеличенные в тысячу раз и поставленные стоймя огурцы Они покрытыложбинками, как коринфские колонны, и волосками, как обезьяньи лапы. У нихесть короткие толстые ручки. Эти придатки делают гигантские кактусынеобыкновенно выразительными. Одни кактусы молятся, воздев руки к небу, другие обнимаются, третьи нянчат детей. А некоторые просто стоят вгорделивом спокойствии, свысока посматривая на проезжающих. Кактусы живут, как жили когда-то индейские племена. Там, где живет одноплемя, другому нет места. Они не смешиваются. Пустыня кактусов сменилась песчаной пустыней, настоящей Сахарой, сполосатыми от теней или рябыми дюнами, но Сахарой американской: ее пересеклаблестящая дорога с оазисами, где вместо верблюдов отдыхали автомобили, гдене было пальм, а вместо источников текли бензиновые ручьи В Бенсоне восемьсот пятьдесят жителей. Что им тут делать, в пустыне? Зачем они собрались в этой точке земного шара? Оказывается, здесь есть пороховой завод Дюпона, одного из подлинныхвластителей Америки, - Дюпона, который так замечательно делает кинопленку, гребешки и взрывчатые вещества! Что можно тут делать, в обыкновенном американском городишке снесколькими газолиновыми станциями, с двумя или тремя аптеками, спродуктовым магазином, где все продается уже готовое - хлеб нарезан, супсварен, сухарики к супу завернуты в прозрачную бумагу? Что тут люди могутделать, если не сходить с ума? В магазине, где мы покупали нарезанный хлеб, сваренный суп и какой-тоуже съеденный сыр (во всяком случае у него был такой вид), нам сказали, чтодела поправились, безработицы в городе нет, потому что пороховой завод сталработать полным ходом. Когда мистер Адамс, схватив хозяина лавки за лацкан пиджака, принялсявыспрашивать у него, что делают люди в Бенсоне, хозяин ответил: - Известно, что делают. Курят " Честерфильд", пьют " Кока-кола", сидят ваптеке. Завелись деньги. Кому-то нужен порох. Кому-то нужен порох, кому-то нужна медь, военная промышленность сталаработать лучше. На другое утро мы попали в Бисби, городок в горах. Здесь медные рудникиАризоны. Домики расположились на крутых склонах. К ним ведут длинныедеревянные лестницы. На площади городка стоит красный, отлитый из сыроймеди, памятник рабочему, неизвестному рабочему, который сделал большиеденьги владельцу рудников. В аптеке на столиках красуются сахарницы, выштампованные из тонкой красной меди. Сейчас же за городком виденгигантский кратер, будто созданный природой. На самом деле его вырыли люди.Это - место старых разработок меди. Затем мы попали в пустыню, заселенную кактусами, каких мы до сих пор невидели. Большой игольчатый шар выбрасывает вверх длинную цветущую ветку.Когда мы миновали эту пустыню, то попали в другую, где росли толькотелеграфные столбы и ничего больше. Прошел еще один день, и из пустынителеграфных столбов мы попали в пустыню, поросшую объявлениями, плакатами, рекламами и всякого рода письменными, рисованными и печатными воплями огороде Уайт-сити. Через каждые две мили, а потом еще чаще, плакаты неистово приглашалипутешественника в Уайт-сити. При этом плакаты обещали такие радости, чтоесли бы даже под псевдонимом Уайт-сити скрывались Ницца или Сочи, то итогда, кажется, это не могло бы оправдать сумасшедшего энтузиазма, с которымбыли составлены просьбы, требования и мольбы о посещении городка. Смущенные такой требовательностью, мы несколько отклонились от своегомаршрута. Из Аризоны мы проскочили в штат Нью-Мексико, и чем ближе мыподвигались к Уайт-сити, тем визгливее становились рекламы. Наконецвыяснилось, что Уайт-сити основан знаменитым ковбоем Джимом Уайтом, открывшим еще более знаменитые ныне Карлсбадские пещеры. Двадцать лет тому назад ковбой Джим Уайт, тогда еще не основавшийгорода своего имени, заметил, что из какой-то расселины в земле подымаетсягустой дым. Заинтересовавшись этим, он подъехал поближе и увидел, что это недым, а невероятно большая: стая летучих мышей, вылетающая откуда-то из-подземли. Ковбой смело спустился в расселину и открыл под землей колоссальныесталактитовые пещеры. Вскоре эти пещеры были объявлены национальнойсобственностью и предприняты были меры для того, чтобы сделать их удобнымидля осмотра. Пещеры вошли в список национальных парков Соединенных Штатов.Что же касается Джима Уайта, то он не удовольствовался славой открывателя игеографа, а возле самых пещер основал кэмп из нескольких домиков под гордымназванием Уайт-сити, пространство же на сотни миль в окружности заполнилизвещениями и изречениями о своем городе. Оборудование сталактитовых Карлсбадских пещер. дает очень хорошеепредставление об Америке, о стиле американской работы. На сотни миль вокруг была пустыня, настоящая гадючья пустыня. И вот, когда мы, озабоченные тем, что придется, наверно, ползти куда-то под землюна карачках, подъехали к пещерам, мы увидели удивительную картину: двалифта, два превосходных лифта с красивыми кабинами, которые с приятнымгородским гуденьем опустили нас на семьсот футов под землю. Наверху былимагазин, где продавались индейские сувениры, отличное информационное бюро итуалетные комнаты, которые сделали бы честь первоклассному отелю. Это былэлектрический, громкоговорящий, ультрасовременный кусочек пустыни. Осмотр пещер занимает весь день, но мы опоздали и участвовали только вовторой половине экскурсии, Спустившись в лифтах на дно пещер, мы попали вподземную столовую. Завтрак ничем особенным не отличался, но надо принять врасчет, что продукты сюда везут издалека. Все-таки это был завтрак с горячимкофе в толстых чашках, с безвкусным хлебом, завернутым в прозрачную бумагу, сандвичами, апельсинами калифорнийского вкуса, то есть не слишком вкусными, - настоящий американский завтрак в месте, расположенном на семьсот футовниже поверхности земли. Потом всех собрали, построили в длинную цепь, впереди пошелруководитель в зеленой полувоенной форме служащих национальных парков.Шествие замыкал еще один служащий, присматривавший за тем, чтобы никто неотстал. По мере того как мы двигались, переходя из одной залы в другую, вперединас зажигалось электричество, а позади - потухало. Свет повсюду былзамаскирован, источники его были скрыты и расположены так, чтобынаивыгоднейшим образом осветить залы. Перед нами раскрывались грандиозные декорации: готические своды, маленькие, спрятавшиеся в нишах соборы, многотонные кружевные сталактиты, свисавшие с куполов. Залы были обширнее самых больших театров в мире.Сталагмиты образовали кудрявые миниатюрные японские садики или возвышались, как блестящие известковые монументы. Сталактиты висели громадными каменнымискладчатыми мантиями. Стояли меловые будды, макеты театральных постановок, виднелись окаменевшие миражи и северные сияния, - все, что может представитьсебе человеческое воображение, было здесь, включая маленький сталагмит, похожий на гангстерский пулемет. Экскурсанты шли, растянувшись цепью, похожие на процессию монахов впостановке Макса Рейнгардта. Перед выходом из пещер гостей посадили на сталагмитовый барьер, образовавшийся в одной из зал, и наш руководитель в зеленом мундире прочелтрехминутную лекцию, пересыпанную цифрами. Немножко цифр в подкрепление ктолько что виденным чудесам природы - это американцам всегда нравится.Лектор сообщил, сколько лет сталактитам, какой величины самый большой из нихи сколько стоила установка лифта (сто семьдесят пять тысяч долларов). Послеэтого он огласил территориальный состав экскурсии. Всего сегодня в ней участвовало семьдесят два человека. Из них -четверо из штата Монтана, двое из Северной Дакоты, четырнадцать изНью-Мексико, девять из Калифорнии и так далее. Здесь были представлены почтивсе американские штаты. Мы заметили это еще у входа в пещеры. Там стоялиавтомобили с голубыми, зелеными, желтыми, коричневыми номерами, обнаруживаяэтим свою принадлежность к самым различным штатам. Лектор закончил свою речьсообщением, что в числе экскурсантов имеются два русских путешественника изМосквы. Так как из нас четырех наиболее почтенными оказались супруги Адамс, то взоры собравшихся устремились на них. Потом другой служащий, тот, который замыкал шествие, ушел в соседнююзалу, потушил свет и исполнил в темноте какую-то печальную песню, чтобыпродемонстрировать нам акустику пещер. Служащий пел на расстоянии четырехсотфутов, а мы слышали даже его дыхание. Утомленные, мы повалились на сиденья нашего верного автомобиля, и онснова помчал нас. Мы ехали в Эль-Пасо, город на самой мексиканской границе.Тихое гуденье мотора и равномерный рев гравия под покрышками шин усыпляли.Мы сонно кивали головами, и даже мистер Адамс задумался. Мы проснулись от внезапно наступившей тишины. Машина стояла. МистерАдамс вопросительно смотрел на нас. Оказывается, к нам просился хич-хайкер.Мы взяли его - и сейчас же раскаялись. Он говорил как пьяный. Впрочем, несмотря на это, он оказался вполне трезвым. Такой уж был у негооригинальный недостаток речи. Свои взгляды на жизнь он изложил быстро иохотно. Они были такие же затрепанные, как его старый серый пиджак ислежавшиеся, покрытые пухом черные штаны. - Дело идет к войне, - объявил он, непрерывно запинаясь и глотая целыеслоги, - молодежь хочет воевать. Нужно же им чем-нибудь заняться. Им нужнакакая-нибудь работа, работа и слава. Работы нет, ее отобрали у людей машины.Не худо бы хоть часть этих проклятых машин уничтожить. Для исправления дел хорошо было бы, чтобы часть людей убили на войне, ачасть машин уничтожили. Тогда все пойдет как по маслу. Мы слышали это ужемного раз. Когда мы проезжали мимо мексиканских лачуг с разбитыми стеклами иразвешанными на веревках рваными перинами, наш нищий спутник бросилпрезрительный взгляд на кучку мексиканцев, собравшихся у крыльца одной излачуг. Они были одеты в заношенные полушубочки из палаточной парусины сбараньими воротниками. - Мексиканцы, - сказал наш спутник своим пьяным говорком, - любят житьв грязи. Дай им какой угодно заработок, они все равно будут грязные. Это ужтакие люди. Дай им хоть пять долларов в неделю, хоть пять долларов в день -ничто не поможет. Жить нашему хич-хайкеру было покойно с такими взглядами. Все решалосьочень просто. Часть людей надо убить, часть машин надо уничтожить. А еслиесть бедные люди, то это особый народ, - они любят жить в бедности, все этимексиканцы, негры, поляки. - Плати им даже шесть долларов в день, - повторил он с упрямствомпьяного, - они все равно будут жить как нищие. Они это любят.
