ЗЕМЛЯ, ВОДА И ИХ ОБИТАТЕЛИ

 

 

Сварог дергал рычаги, беспорядочно перебирал " птичьи лапы", крутил -

все напрасно. Оба бортовых компьютера погасли, стали пустыми стеклянными

полушариями, слепыми бельмами. Его стала засасывать слепая паника. Такого

не должно было случиться...

Ял не летел вниз камнем, даже не пикировал, но траектория спуска все

же была довольно крутой. К тому же его мотало во все стороны, швыряло и

разворачивало, несколько раз сменилось направление полета, внизу мелькали,

тут же пропадая за спиной, размытые пятна и полосы, земля разрасталась,

горизонт все более суживался, стягивался...

Сварог ощущал машину, как мертвый, совершенно мертвый кусок железа,

лишь его о присутствие на борту удерживало ял в воздухе - лар не может

разбиться, упав с высоты, чересчур уж это фундаментально...

Сварог таращился вниз, смаргивая слезы и щурясь, - защита исчезла,

тугой поток воздуха безостановочно хлестал по лицу, обжигая, ослепляя.

Мелькнула широкая река, пронеслись совсем близко высокие склоны скальных

отрогов, ял едва не чиркнул по ним брюхом, скалы взметнулись над головой,

машина плюхнулась оземь, под дикий скрежет, высекая искры днищем,

взметывая полосы песка и крупной каменной крошки, пробороздила сухой

каменистый грунт. И замерла, сдохнувши окончательно.

Шляпы на голове не было - сдуло неизвестно когда. Сварог долго не

решался перекинуть ногу через низкий борт - ял показался вдруг родным

домом, уютным и спасительным, просто невозможно было его покинуть.

И все же он решился. Вылез на землю. Дрожащими пальцами сунул в рот

извлеченную из воздуха сигарету, пробормотал заклятье. На кончике

указательного пальца вспыхнул невысокий огонек. Сварог жадно затянулся.

Огляделся вокруг. Сухая земля и безжизненные бурые скалы. Ни травинки, ни

деревца.

Отшвырнув окурок, Сварог зачем-то тщательно размял его каблуком,

словно опасался зоркоглазых индейских следопытов. И тут же зажег новую

сигарету. Коснулся кожуха. Откинулся квадратный кусок лакированной

обшивки, в образовавшемся углублении было пусто и темно. Вот так...

В двигателе каждой машины ларов золотисто светился шарик алейрона

размером с грецкий орех, обладавший сроком жизни, сравнимым с возрастом

секвойи. Ял Сварога был совершенно новеньким, мог послужить без замены

питания и его далеким правнукам - даже учитывая, что средняя

продолжительность жизни лара составляла около семисот лет. И Сварог ни от

кого не слышал о силе, способной уничтожить конденсированный апейрон...

- Когда нас бьют, нас бьют серьезно... - проворчал он под нос.

Несомненно, он приземлился на Харуме, единственном континенте Талара,

где во всех без исключения странах, даже крохотных королевствах, графствах

и княжествах Вольных Майоров, хватает агентов Гаудина, где в каждой стране

есть императорский наместник и при нем - канцелярия. Так что на первый

взгляд задача кажется простой - следует добраться до населенных мест и

торжественно объявиться, где надлежит. Но нельзя забывать, что в великом

герцогстве Харлан и королевстве Горрот нет более верного способа

самоубийства, чем появиться в одежде цветов графов Гэйров, при накидке и

мече, украшенных их родовым гербом. Сварог знал лишь самое необходимое -

помнил карты и мог найти дорогу, знал, как отличить по одежде дворянина от

члена городской гильдии или сословия, как к ним ко всем нужно вежливо

обращаться, а как - презрительно, но представления не имел о здешней

повседневной жизни, чего не смогут заменить самые подробные справочники,

каталоги и атласы. Но делать нечего. Нужно идти.

Почему-то он был уверен, что не стоит торчать возле яла, дожидаясь

спасателей. Они давно появились бы, окажись авария замечена. С опекавшими

его людьми Гаудина определенно что-то случилось. Если помощь не пришла

немедленно, может не появиться вовсе. Рассчитывать нужно только на себя.

Странно, но эта печальная истина успокоила Сварога. В конце концов он

был обут, одет, вооружен мечом и шауром - устройством для метания

серебряных звездочек. Голод и жажда ему не грозили, он мог создать себе

любую еду и питье, от походного сухого пайка до изысканных яств. Его

нельзя ни повесить, ни утопить, ни сжечь на костре. Скверная ситуация, но

отнюдь не безвыходная. Бродяга, одаренный таким умением и способностями, -

и не бродяга вовсе...

Сварог стал карабкаться вверх по наиболее подходящему для этого

склону, предварительно сбросив церемониальную накидку - нечто вроде пончо

до колен, перехваченное золотым поясом, украшенное спереди и сзади

гербами. Он ободрал пальцы, испачкался, вспотел, но довольно быстро

выбрался на вершину. Мельком замеченная с воздуха река оказалась именно

там, где он рассчитывал ее увидеть. Ител, могучая, широкая река,

охватившая рукавами весь континент. Двигаясь вниз по течению, рано или

поздно попадешь к людям. Вокруг не видно ни деревца, так что на плот

рассчитывать не приходится - к тому же нечем было бы его связать. Остаются

ноги. Если, спустившись с другой стороны, свернуть в тот распадок, пройти

по нему, свернуть налево - до реки прошагать предстоит лиг двадцать.

Неплохо. А дальше - бережком...

Он оглянулся назад, в противоположную от реки сторону, - и невольно

охнул. Впору было вопить. Чересчур много для одного раза.

Там, вдали, за нагромождением буроватых скал вздымался исполинский

пик, и вечные льды на его вершине отливали белым, синим, голубым, а пониже

зеленели густые леса. Гун-Деми-Тенгри, Гора Грозящих Небу Демонов. Уж

лучше бы Горрот или Харлан, пусть даже войти туда предстояло с огромным

плакатом: " Я - граф Гэйр. Господ палачей просят в очередь".

Он был в Хелльстаде - проклятой святыми стране зла, духов и демонов,

последнем заповеднике нечистой силы, сохранившемся на Таларе. Вовне свои

щупальца этот заповедник не протягивал, в свое время чувствительно получив

по таковым, но жил своей, загадочной жизнью, остававшейся тайной даже для

Магистериума с Мистериором. Одно из тех мест, куда крайне просто войти, но

почти невозможно выйти. Самые страшные сказки, какие только есть на

планете, - о Хелльстаде. Самые жуткие легенды посвящены этим местам. Из

сотни рыцарей, согласно традиции избиравших Хелльстад в качестве полигона

для испытания молодецкой силушки, возвращался в лучшем случае один - и

сплошь и рядом с помрачившимся рассудком. Случалось, вернувшиеся

становились королями - один такой и сейчас восседает на престоле в одном

из Вольных Майоров под бдительным присмотром врачей. Несколько экспедиций

Магистериума сгинули без следа, потому что проследить за ними не удалось

бы - над Хелльстадом переставали действовать системы наблюдения, те самые

" волшебные столы"...

Так что Сварог имел все основания зачислить себя в славную когорту

отважных первопроходцев - но не чувствовал никакого восторга и немедленно

отказался бы от этой чести, подвернись только возможность. Гун-Деми-Тенгри

вздымалась к небесам совсем близко - значит, до границ Хелльстада, если

идти вдоль реки, лиг сто. Но в любую другую сторону - гораздо больше. Так

что ему еще повезло. Можно было угодить на морское побережье Хелльстада, к

Фалейскому заливу, куда не заходят корабли - разве что раз в год объявится

скрывающийся от погони пират. Нет, определенно повезло...

Выкурив еще сигарету, Сварог стал спускаться к облюбованному

распадку. Возвращаться за брошенной у подножия скалы накидкой он не стал.

Он шагал и старательно пытался забыть, что поставленная задача - добраться

до берега реки - лишь первый шаг на долгом пути, где в любую минуту...

Подумал мельком, что брошенная накидка способна стать следом, который

его выдаст здешним обитателям, что надо бы вернуться и подобрать, - но тут

же пришло на ум, что еще более заметным следом станет ял, а уж с ним-то

ничего не поделать...

Ничего?! Он остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов и,

поднимая каблуками облачка сухой пыли, стал спускаться назад. Подобрал

накидку, свернул ее в ком, сунул под сиденье и произнес заклинание.

Ял, ставший невесомым, взмыл вверх, словно мыльный пузырь, повисел

немного, сверкая лакированными боками и позолотой гербов, стал подниматься

все выше и выше, слегка отклоняясь к закату под легоньким напором слабого

ветерка. Порядок. Вскоре унесет неизвестно куда...

Сварог отправился в прежнем направлении. Минуты за минутами,

незаметно сливаясь в квадрансы, улетали в безвозвратное прошлое, а он все

еще был жив. Мало того - пребывал в полном одиночестве. Никто на него не

бросался из засады, окаймлявшие неширокую долину скалы выглядели обыденно

и скучно. Веселья это не прибавляло, но и повода для паники или смертной

тоски пока что не имелось. Извилистая долина с крытыми откосами крайне

походила на русло высохшей в незапамятные времена реки, но в душе у

Сварога, понятное дело, не зажглось ничего похожего на азарт

исследователя, программа была незатейлива: унести ноги, крайне желательно

- в комплекте с головой. Это он вспомнил жуткую легенду из наспех

пролистанной как-то на сон грядущий старинной книги о Хелльстаде, о некоем

незадачливом рыцаре, покинувшем эти места разъятым на части - отдельно

шагали ноги, отдельно ползло, цепляясь руками, туловище, а голова где-то

запропастилась... Попытался вспомнить, что там еще было веселое и

располагающее к себе. Семиглавый змей Лотан, чьи головы поочередно (и на

том спасибо) задают страннику загадки, одна заковыристее другой;

Прожорливое Озеро - таящийся по впадинам сгусток живой, хищной и вроде бы

не лишенной разума субстанции, способной прикинуться то зеленым болотцем,

то чистейшим прудом; Голова Сержанта, бегающая по лесам на паучьих

ножках... И прочие прелести, милые в общении. Нет уж, лучше не

вспоминать...

За очередным поворотом он увидел стену, перегородившую долину по всей

ширине, то есть уардов на двести. Подошел и предусмотрительно остановился

чуть поодаль. Сложенная из плоских коричневых камней, стена едва доходила

ему до пояса и выглядела невероятно древней. Ни следа цемента или иного

строительного раствора - камни попросту уложены один на другой, но перед

тем обтесаны и старательно подогнаны, так что и кончика меча меж ними не

просунешь. И примитивная на первый взгляд кладка до сих пор не лишилась ни

одного камня, разве что верхний ряд изрядно разъеден ветрами и дождями.

Похоже, когда-то на иных камнях были высечены руны - но ничего уже не

разобрать.

Сварогу пришло в голову, что причина такой сохранности - здешнее

волшебство. Увы, выяснить это со всей определенностью он не мог, скуден

был запас заклинаний. Одно можно с уверенностью сказать: стена - именно

то, чем предстает взору...

А другой дороги все равно нет. Вздохнув, он перелез на ту сторону - и

ничего не произошло. Разве что долина стала гораздо шире.

Вскоре он увидел дверь. Разместилось это сооружение у самого откоса и

выглядело довольно странно: каменное крыльцо, дверная рама из отесанных

серых камней, дверь из солидных дубовых досок, скрепленных коваными

полосами, - и ни дома, ни стены поблизости. Никаких развалин. Дверь вела

из ниоткуда в никуда. А на том месте, где полагается быть ручке или замку

- круглое отверстие, куда свободно пройдет кулак, окаймленное

проржавевшими шляпками гвоздей, слишком правильное для того, чтобы

оказаться последствием буйства стихий. В дыру виднеется откос, камни,

темно-зеленый куст.

Сварог обошел ее кругом - дверь как дверь, - подивился, плюнул и

направился дальше. Солнце уже скрылось за скалами, следовало поторопиться

- ночь в этих широтах наступает мгновенно, словно дернули выключатель...

А потом он увидел скелет. Решил сначала, что это статуя, но когда

подошел поближе, неясностей не осталось... Выглядит так, словно самый

обычный всадник остановился отдохнуть и окинуть взором окрестности в

поисках пресловутого камня, на котором начертаны жуткие предупреждения

насчет дорог. Конь в богато украшенной сбруе, на всаднике кольчуга и шлем

с высоким гребнем, в руке копье, меч на перевязи... вот только и конь, и

всадник - белые скелеты, непонятным чудом застывшие один в стоячем, другой

в сидячем положении. Большим знатоком анатомии Сварог себя не считал, но

это были именно скелеты со множеством косточек, непонятно как державшихся

на невидимых каркасах. Доспехи нисколечко не тронуты ржавчиной, правда и

новыми не выглядят.

- Могучий ты мужик, - сказал Сварог негромко, обойдя вокруг странного

всадника.

Звук собственного голоса бодрости не прибавил. Всадник все так же

неподвижно сидел в красном кожаном седле, чуть склонив вперед копье, от

него тянулась длинная тень, оба черепа щерились застывшим оскалом, и

понемногу подкрадывалась жуть. Кончиком меча Сварог осторожно потрогал

лошадиный череп - звук был глухой, костяной, какого и следовало ожидать.

Ни конь, ни всадник против такой бесцеремонности не протестовали.

Сварог еще долго оглядывался, быстрыми шагами удаляясь от загадочного

всадника. Терзал совершенно детский страх - а если оживет, пустится следом

на всем галопе, целя копьем в спину? В этих местах все возможно...

Обошлось. Довольно скоро поворот скрыл от его глаз останки

неизвестного рыцаря, похоже так и не обретшего _п_о_л_н_о_г_о_ покоя после

смерти, - но Сварог еще долго оглядывался, порой чувство, будто в

следующий миг на плечо опустится чья-то невидимая ледяная рука,

становилось столь саднящим, что он вертел головой во все стороны, ругаясь

про себя и стискивая в кулаке шаур. Тени становились все длиннее, а вскоре

одна легла поперек дороги. Тень от высокой полуразрушенной башни,

окруженной стеной с круглыми башенками, - башня вздымалась справа, у

откоса. Когда она еще стояла целехонькой, верхушка, очень похоже,

вздымалась над берегами высохшей реки. Сварог уже не сомневался, что это

высохшая река: кое-где валяются окаменевшие раковины, каменистая земля под

ногами гладкая, словно ее тысячи лет шлифовала текущая вода. Но вода

исчезла в столь древние времена, что сюда успели прийти люди или кто они

там были, построить стены и башни, в свою очередь пришедшие в упадок

тысячелетия назад...

Решительно свернув в ту сторону, Сварог приблизился к арке ворот и

заглянул внутрь. Из боковых стен торчали насквозь проржавевшие крюки - то

ли держатели факелов, то ли петли ворот, - по двору там и сям валялись

припорошенные пылью тесаные камни. Полное запустение. Ни звука. Под аркой

лежат ржавые железные клетки странного вида, плоские и широкие, как

конфетные коробки, - тьфу ты, да это остатки ворот, дерево давно сгнило,

уцелела лишь оковка створок... Полукруглую дверь, ведущую в башню,

постигла та же судьба - правда, железная коробка уцелела, косо висит на

нижней петле...

Сварог присмотрелся. И понял, что ему не мерещится - в темной пасти

башни сияло слабенькое, неподвижное радужное мерцание, веером разноцветных

лучиков поднимавшееся от пола. Так сверкает в полумраке горсть драгоценных

камней, куча бриллиантов - он помнил по собственной фамильной сокровищнице

в замке. Правда, здешняя куча, пожалуй, будет человеку по пояс, самоцветы

ведрами можно черпать...

На это и рассчитано, что ли? Сверкание манит радужными переливами,

так и подмывает зайти, посмотреть только, вовсе не грабить покойников... а

внутри ждет что-нибудь веселое вроде упыря или чудовища, сгребет -

пискнуть не успеешь...

- А вот те шиш, - шепотом произнес Сварог, отступая подальше от

заманчивого мерцания.

Спиной вперед прошел под аркой, держа руку на мече и твердо решив не

отвлекаться на придорожные странности, - ненароком влипнешь во что-нибудь

такое, от чего уже не отвяжешься...

Шарахнулся влево, выхватив меч, ему не почудилось, он точно видел,

что на темно-серой стене слева от арки дернулись _д_в_е_ тени - его и

ч_у_ж_а_я_...

Остановился в боевой позиции, заслонившись изготовленным к рубящему

удару мечом. Огляделся.

Рядом никого не было. И до него понемногу стало доходить: учитывая

положение скрывшегося за скалами солнца, на стене никак не могла оказаться

его собственная тень... Осторожно сделал два шага влево, то и дело

поворачиваясь в стороны, готовый к бою.

Тени виднелись на прежнем месте, они выглядели гораздо темнее, чернее

обычных теней, этакие пятна космического мрака, аккуратно вырезанные

ножницами. Они двигались. Они жили своей жизнью. Их прибавилось. И они,

такое впечатление, никакой угрозы путнику не представляли, занятые своими

заботами...

Сварог засмотрелся. В профиль к нему стояла женщина - нет, дама в

длинном платье и затейливом головном уборе, из-под него опускаются на

плечи то ли уложенные кружками косы, то ли украшения. Голова надменно

вздернута, руки сложены на груди, она застыла, с превеликим самообладанием

слушая беснующегося перед ней мужчину в столь же пышном костюме

неизвестного фасона - вот кому самообладания не хватает, немо открывает

рот, явно вопя, потрясает кулаками, топает ногой. За спиной его стоят еще

несколько человек, сливаясь в сплошное пятно причудливых очертаний.

Ух ты! Один вдруг отделился от толпы, упругим кошачьим шагом ринулся

вперед, черной полосой, пропавшей на миг, метнулся длинный узкий клинок,

вошел в спину... Дама ни на миг не изменила величественной позы, только

подбородок задрался еще надменнее - а вот для сторонних зрителей все

случившееся то ли явилось полной неожиданностью, то ли нервы у них слабые.

Мечутся, бестолково сталкиваясь, всплескивая руками, кто-то рванулся в

сторону и мгновенно пропал, с глаз - хотя на стене еще достаточно места -

словно картина ограждена невидимой рамкой экрана. Убийца стоит в вольной,

непринужденной позе, уперев кончик меча в носок сапога, не похоже что-то,

чтобы его мучили раскаяние или хотя бы неловкость. А дама - очень похоже,

она совсем молода, - величественно переступив через труп, движется к нему,

грациозно протягивает руку - пышный рукав взметнулся плавной дугой, от

силуэта неизвестной красотки прямо-таки веет облегчением и злорадством...

Любовная драма со старым мужем и юным амантом? Смерть надоевшего фаворита

королевы? Неведомые дела чести? Сварог зачарованно смотрел, как удаляется

дама под руку с убийцей, так и не убравшим меч в ножны, как суетятся

оставшиеся тени, боязливо приближаясь к убитому. Всадник в шипастом шлеме

вдруг появился справа, натянул поводья и что-то стал кричать, потрясая

рукой в перчатке с широким раструбом, но Сварог уже зашагал прочь.

Темнеет, привидения зашевелились, лучше отсюда убраться...

А потом? У реки он будет не в большей безопасности, чем здесь, как ни

крути, а заночевать придется в Хелльстаде... Сварог потрогал ожерелье -

цепь на шее - меж самоцветами в филигранной оправе и золотыми бляшками

имелось немало серебряных колечек. Та самая инкунабула советовала, коли уж

вас застала в Хелльстаде ночь, оградить себя серебром и щелкать зубами от

страха до самого утра в относительной безопасности, но тут же

оговаривалась, что совет таковой, судя по иным свидетельствам, сплошь и

рядом бесполезен...

Долина раздваивалась. Тогда, с горки, Сварог окинул окрестности лишь

беглым взглядом и не помнил всех хитрых изгибов русла, а потому какое-то

время стоял в нерешительности. Прямо передним, словно острый нос корабля,

вздымалась скала, высоко над головой в ней зияло несколько пещерок.

Поразмыслив, Сварог зашагал направо - благо долина тянулась, в общем,

в нужном ему направлении. Все то же самое - гладкая каменистая земля под

ногами, кое-где - россыпи скатанных камешков. Долина расширялась и

расширялась, вскоре Сварог уже шагал по обширнейшему полю - и впереди

вдруг вновь замаячила стена. Сущий близнец первой - те же камни, тот же

способ кладки. На сей раз он не колебался, одним прыжком оказался по ту

сторону и браво двинулся дальше.

Пока впереди не встала новая стена. Повыше, по грудь. И на вид

совершенно иная, отчего-то казавшаяся угрюмой - сложенная  из огромных

черно-серых камней, бугристых, заплесневевших. Преодолеть ее было гораздо

труднее, носки сапог соскальзывали, Сварог перемазался склизкой плесенью -

но упрямо лез, бормоча про себя: " Нет таких крепостей, которые б не

развалили большевики, знаете ли..."

Дорога вела под уклон. Темнело. Сварог размашисто шагал, не утруждая

себя мыслями о жизненных сложностях, но понемногу начал тревожиться. Он и

сам не понимал, что ему в окружающем не нравится, но чем дальше, тем

сильнее в душе крепло некое неудобство. В конце концов он понял, что ему

просто-напросто не хочется идти дальше. Не хочется, и все тут. Хоть

режьте.

Остановился и огляделся. Впереди ничего не удавалось рассмотреть - в

сгущавшемся мраке земля сливалась с небом, горизонт неразличим, вдали, на

пределе зрения, словно бы колюче сияют звезды, необычно низко, будто склон

ведет все ниже и ниже, в пропасть. После иных приключений, пережитых на

пути в этот мир, Сварог в глубине души преисполнился стойкого недоверия ко

всему, напоминающему пропасть, да и легенды иные гласили о провалах,

ведущих в подземный мир, о котором не известно ничегошеньки, кроме

плохого... Показалось, в лицо дует едва заметный ледяной ветерок.

Оглянувшись, Сварог узрел, что вдали, далеко за спиной, небо по-прежнему

синеет светлой полосой - _т_а_м_ сумерки еще не наступили, и это было

странно, словно он миновал некий рубеж меж двумя совершенно иными мирами.

Смеяться над своими страхами как-то не тянуло. Прежняя дорога стала

опасностью привычной, а то, что виднелось - вернее, как раз не виднелось -

впереди, прямо-таки отталкивало.

Поблизости росли невиданные прежде цветы - бледно-белые высокие

стебли и стрельчатые листья, синие и желтые бутоны выглядят странно

блеклыми, будто нарисованными жиденькой акварелью. Впереди, подальше, их

все больше и больше, сущие заросли. Превозмогши себя, Сварог опустился на

корточки и потрогал стебель. Кончики пальцев явственно ощутили прохладу.

Стоило чуть посильнее свести пальцы, стебель беззвучно переломился, нелепо

повис, невероятно хрупкий, руку испачкало бесцветным прозрачным соком, и

Сварог долго вытирал ее о кафтан. Цветы выглядели так, словно их никогда

не касался лучик солнечного света, не говоря уж о том, что белый здесь

считался цветом смерти.

Сварог решительно повернул назад, спеша и поругивая себя за эту

нервную спешку, добрался до развилки и двинулся другой дорогой, уже

прекрасно понимая, что не успеет до темноты выйти к реке.

Темнота, как он и ждал, обернулась полным мраком совершенно

неожиданно, будто упал великанский занавес. К этому времени Сварог шагал

уже по редкому лесу, покрывавшему широкую долину, - лес, надо отметить,

вел себя пристойно, деревья не трогались с места и не пытались ухватить

ветвями за шиворот. У Сварога не хватало знаний, чтобы определить,

отличается ли звездное небо над ним от того, которое можно увидеть за

пределами Хелльстада, но не удивился бы, окажись, что так оно и есть. Мрак

для него не представлял досадного препятствия - обучили видеть в темноте

не хуже кошки, только заклятье пробубни, но поневоле вспоминалось, что во

всяком лесу есть обитатели, с темнотой покидающие логова в рассуждении,

чего бы пожрать...

Над горизонтом поднялся желтый серп Юпитера, стало гораздо светлее,

все вокруг залили серебристые отсветы, а тени стали черными, густыми и

четкими - но Сварог " кошачьего зрения" не отключал для пущей надежности.

Временами мерещились быстрые тени, мелькавшие поодаль меж деревьев, - а

может, и не мерещились. Но не нападали, и то ладно. Признаться честно, он

немного устал, сапоги и меч казались пудовыми - но шагал вперед, как

автомат, на упрямом автопилоте, надеясь, что вот-вот увидит реку, забивая

нещадным куреньем назойливо требовавший ужина желудок. Ни в каких

спасателей он уже не верил, как встарь, полагаясь только на себя, благо

имелся большой опыт.

И когда уголком глаза узрел шевеление справа, ничуть не испугался,

лишь напрягся, как почуявший волка конь.

Нечто большое, косматое, длинное, на четырех лапах, двигалось уардах

в пятидесяти от него параллельным курсом. Для пробы Сварог свернул, сделал

крюк, отклонившись немного от избранного маршрута, - мохнатое создание, не

приближаясь и не отдаляясь, повторило маневр, словно двигаясь на невидимой

привязи.

Так они шли довольно долго - временами, бросив взгляд украдкой,

Сварог успевал заметить фосфорически-желтый блеск глаз, но тварь тут же

отворачивала голову, демонстрируя как отличную реакцию, так и наличие в

башке некоего количества мозгов. Упорно не желала встречаться взглядом - и

не отставала, успев за какой-то час надоесть смертельно.

Он не хотел нападать первым - где гарантия, что это не местный

безобидный хомячок? - но безмолвный спутник опостылел хуже горькой редьки

как раз из-за своей загадочности.

Впереди показалось нечто высокое, на распяленных тоненьких ножках,

кажется, полосатое, направилось было навстречу Сварогу, перебегая от

дерева к дереву, больше всего смахивающее на куриное яйцо, вставшее на

ходули, донеслось басовитое ворчанье, что-то крайне напоминавшее лязг

зубов, но мохнатая тварь бдительно выдвинулась вперед, издала плаксивый

вой. Яйцо на ходулях застыло, как вкопанное, потом с воем кинулось в лес.

Нет, пожалуй, не хомячок. И уж конечно, не благородный самаритянин,

провожающий по ночам одиноких путников, чтобы их, паче чаяния, не обидели

здешние хулиганы, - что-то не слышно было о подобных хелльстадских

благотворителях...

Решаться пора, вот что. Заприметив слева невысокий пригорок, Сварог

поднялся на вершину, уселся под деревом и, с удовольствием вытянув

натруженные ноги, задымил очередной сигаретой.

Мохнатая тварь бродила вокруг холмика, как заведенная механическая

игрушка. Теперь Сварог рассмотрел ее чуточку получше - нечто среднее меж

вставшим на четыре лапы шимпанзе и некрупной гиеной, хвоста не видно,

голова - сплошной комок спутанной длинной шерсти, откуда сторожко

поблескивают желтые блестящие глаза (теперь она уже не таилась, то и дело

таращилась на Сварога), косолапая походка. То и дело она похныкивала,

всхлипывала, бурчала что-то неразборчивое - но вовсе не казалась жалким,

забитым, боязливым существом, наоборот, было в ней что-то

липко-подловатое. Сварог и не заметил, как она, сужая спираль, оказалась

ближе на добрый десяток уардов. Забормотала требовательно, жадно.

Категорически не нравилась - и в роли ночного спутника, и в

общефилософском плане.

Решив наладить общение, Сварог запустил в нее извлеченным из воздуха

куском жареного мяса - авось нажрется и отстанет. Мясо упало прямо перед

мордой. И тварь, даже не наклонив башку, с такой брезгливостью отбросила

его лапой, что стало ясно: если и голодна, жарким по рецепту императорских

поваров не прельстится. Но не травоядная же? Не похоже что-то...

Точно такая же участь постигла аппетитную поджаристую булочку...

- Какого ж тебе рожна? - вслух спросил Сварог.

Вместо ответа последовало ворчанье и хныканье - злое, нетерпеливое.

Вновь в ее бормотанье послышались членораздельные слова, Сварог стал

старательно прислушиваться и тут же понял свою ошибку - тварь, без

сомнения, каким-то образом туманила ему мозги, давила на подсознание,

гипнотизировала хныкающими стонами и размеренными перемещениями, опять

вдруг возникла гораздо ближе, и он не успел заметить, когда это

произошло...

Сварог начал беспокоиться. Лучше пересолить, чем недосолить.

Похохотать над своими страхами можно потом, в уютной каминной фамильного

замка, а сейчас его явно пытаются одурманить с неизвестными целями, все ее

бормотанье и гибкие, плавные пируэты вызывают в памяти подползающую к

птичке змею... Вот опять показалось, что на миг она растаяла в лунном

свете и возникла в другом месте, ближе, по ногам начинает растекаться

странная истома, и это не фантазии возбужденного сознания...

Он не собирался быть птичкой. Достал шаур, уже чувствуя и в руках

странную вялость, ползущую от кончиков пальцев к локтям, повел запястьем -

кисть описала плавную дугу вопреки его намерениям, - нажал на спуск.

Словно молния мелькнула - тварь молниеносно сделала кувырок,

скользнув в сторону от Сварога по склону холма, с дьявольским проворством

уйдя от серебряной звездочки, летящей немногим медленнее пули. Полное

впечатление, что она сбросила личину - уставившись на Сварога злыми

круглыми глазами-фонариками, утробно рявкнула. Впервые он увидел ее зубы -

неплохую коллекцию игольчатых клыков, влажно сверкнувшую в разинутой

пасти. Какое, к черту, травоядное, тут и Кювье не нужно быть...

Сварог дважды выстрелил - и снова безуспешно, тварь, крутнувшись

клубком, ушла с линии огня так ловко, что в сердце понемногу начал

закрадываться страх: она не собирается снимать осаду, а легкой победой для

него и не пахнет, тут ноги бы унести...

Тварь вновь принялась выписывать неуловимо для глаза сужавшуюся

спираль, воя, мурлыча, подскуливая, ни на миг не сводя с него зло

сверкающего взора, готовая в любой миг отскочить, ее клокочущие всхлипы

сливались в мелодию, липкой паутиной оплетавшую тело и сознание. Пора было

как-то спасаться. Сварог медленно вытянул меч - что не произвело на его

загадочного противника никакого впечатления, разве что самую чуточку

прибавило прыти - и почувствовал, что кружится голова, а окружающее все

гуще подергивается туманной пеленой.

Поднял руку к горлу, рванул тугой высокий ворот парадного кафтана,

освобождая дыхание. Посыпались самоцветные пуговицы, от сильного рывка

лопнуло ожерелье-цепь и длинной струйкой стекло к ногам. В приливе

отчаянного бешенства Сварог, собрав его в горсть, запустил к подножию

пригорка, целя чудищу в морду.

Промазал, конечно, оно увернулось грациозно, гибко, похожее сейчас

скорее на вихрь или смерч, чем на живое существо. И тут же застыло в

довольно нелепой позе, присев на задницу, подняв передние поджатые лапы.

Вялость в теле мгновенно сгинула, Сварог, выпустив рукоять меча, полез за

шауром. Рука запуталась в кармане. Когда он извлек овальный предмет,

мохнатая тварь уже сидела к нему вполоборота, словно бы и забыв о нем

вовсе. И медленно, можно бы даже сказать, отрешенно, самозабвенно

перебирала цепь, словно четки. Сварог оторопело смотрел, как она,

пропустив меж когтями драгоценную безделку, начала перебирать ее заново,

прямо-таки священнодействуя, тихонечко повизгивая с несомненным восторгом.

Некогда было раздумывать. Тихонечко засунув в ножны меч, он

бочком-бочком спустился с пригорка, то и дело оглядываясь. Тварь и не

заметила его ухода, сидела на том же месте, скрючившись в прежней позе,

пребывая словно бы в восторженном трансе. Первое время он еще подозревал

коварный подвох, но, удалившись уардов на сто, поверил, что произошло

нечто непредвиденное и удача вновь обернулась к нему лицом, обратив более

вульгарные детали фигуры кое к кому другому.

И наддал, припустил меж деревьев что есть мочи, придерживая

болтавшиеся ножны, стараясь не задевать ими за стволы, не шуметь. О

следопытских способностях странной твари он не имел ни малейшего понятия,

так что следовало убраться подальше, прежде чем ей надоест забавляться с

драгоценной безделкой. Может, это такая особая порода хелльстадских

чудовищ, на которых драгоценные камни действуют гипнотически? Вводят в

транс точно так, как они сами вульгарным подобием пения сирен завораживают

других?

Продравшись сквозь жесткие кусты и оставив на длинных колючках

вырванные с мясом клочья одежды (парадный наряд был шит из тончайшего

бархата, нисколечко не приспособленного к пешим прогулкам по земным

дебрям), Сварог оказался на широкой дороге. На ней повсюду росли

низенькие, то по колено ему, то по грудь, пушистые елочки, но все же это

была пришедшая в запустение дорога, сразу видно. Особо не раздумывая,

побежал по ней, уже экономя дыхание, войдя в ритм. Отстранение подумал,

что скоро придется шлепать босиком, парадные сапоги долго марш-броска не

выдержат - но останавливаться, ясно, не стал. В конце концов, и босиком

люди ходят, тут нет ни битых бутылок, ни ржавых консервных банок,

как-нибудь выдюжит...

Замедлил бег. Остановился и прислушался. Показалось сначала, что

привязалось очередное наваждение. Где там, песня ему не почудилась,

впереди чистый и высокий мужской голос забубенно, весело, ни черта не

боясь, выводит во всю глотку:

 

                   Ах, это всех касается...

                   Как шел к себе домой

                   ты в обществе красавицы.

 

Пение приближалось. Тот, кто двигался Сварогу навстречу, держался

так, словно был у себя дома, в насквозь знакомых и безопасных местах, где

нет нужды таиться и опасаться... Держался хозяином. А значит, был

опасен...

Сварог на цыпочках сошел с заросшей молодым ельничком дороги. Окажись

вокруг сосны, пришлось бы похуже, а ели - просто клад для ищущего

укрытия... Осторожненько, спиной вперед, он пролез меж колючих лап к

самому стволу, чуть повозился, выбирая место, откуда сможет видеть кусочек

дороги, безбожно пачкая спину смолой, держа шаур наизготовку.

Странно, залихватская песня доносилась откуда-то снизу, словно ночной

певец полз... или росточком вышел пониже пня...

 

                   Ах, это всех касается...

                   Как посреди невзгод

                   тебя твоя красавица

                   лишила всех свобод!

 

На дороге замаячило нечто белое, быстро приближавшееся... У Сварога

мурашки поползли по спине.

Он наконец-то увидел лицо певца - совсем не там, где ожидал узреть.

Лицо как лицо, грубоватая физиономия мужчины лет сорока, бесшабашного

любителя гульнуть и поволочиться за девчонками, всклокоченная шевелюра,

крупная голова...

А кроме головы, ничего и не было.  Человеческая голова проворно

скользила над самой землей на толстых паучьих лапах, которые Сварог

зачем-то попытался сосчитать, но тут же забыл об этом. В ней не было

ничего демонического - всего лишь живехонькая голова, семенившая паучьими

лапами, полузакрыв глаза, играя густыми бровями, распевавшая:

 

                   Ах, это всех касается...

                   Как ты живешь с красавицей

                   в высоком терему,

                   похожем на тюрьму!

 

А следом, держа шеренги, держа четкий строй, слаженно, в ногу, шагали

белые костяки, скелеты, иные в кольчугах и разномастных кирасах, иные в

продранных кафтанах, кто с мечом у пояса, кто с алебардой на плече, кто

безо всего, и без доспехов, и без одежды, и без оружия, они печатали шаг,

словно кто-то невидимый проворно управлялся с массой невидимых же ниточек,

двигались безмолвно, только временами слышался костяной бряк или короткое

лязганье оружия, задевшего соседские доспехи. Конец колонны скрывался за

поворотом, но все равно Сварог видел, что их там чертовски много...

Он замер, не в силах, кажется, вдохнуть. Впервые в жизни казалось,

что волосы на голове зашевелились, - а может, и не казалось... Прямо

напротив него гремел на весь лес задорный голос:

 

                   Ах, и мне б, смеясь и плача,

                   от души, душою всей,

                   песни петь - и пунш горячий

                   разливать в кругу друзей!

 

Насчет Головы Сержанта древняя книга нисколечко не соврала...

Псине вдруг оборвалось. Едва слышно царапнули хвою паучьи ноги - это

голова повернулась вправо-влево, потом опять вправо, таращась прямехонько

на то место, где притаился Сварог. Скелеты, словно получив неслышную

команду, замерли на месте в идеальном строю. Томительно долгий и жуткий

миг. Время остановилось.

Потом голова наморщила брови, лицо исказилось быстро сменявшими друг

друга гримасами - казалось, соответствовавшими жестам обычного человека,

когда он встряхнет головой, чтобы избавиться от наваждения, бросит: " Тьфу,

почудилось..." Но тут не было ни туловища, ни шеи, так что голова-паук,

погримасничав, еще раз повернувшись на лапах вправо-влево, двинулась с

места, заскользила дальше, восвояси, с прежним задором горланя:

 

                   И красавицу хмельную

                   под покровом темноты

                   уносить любой ценою

                   в край загадочной мечты!

 

Скелеты, печатая шаг, шеренгами потянулись следом, конца им не было,

четверка за четверкой, побрякивая и постукивая, с деревянной тупостью

манекенов переставляя ноги и взмахивая руками, маршировала мимо Сварога -

а у него рубашка прилипла к спине и ноги подгибались сами по себе. Все же

он, не потерявши головы окончательно, смотрел во все глаза и подметил

интересную особенность: в голове колонны шагали самые ободранные, если

можно так выразиться: одежда в лохмотьях или вовсе отсутствует, оружия у

многих нет. Зато чем больше проходило шеренг, тем новее представала

одежда, самые последние маршировали уже полностью обмундированные, при

сапогах, шляпах и шитых перевязях мечей. Означает ли это, что он видел

пленников, жертв, и те, что попались позже, еще не успели истрепать

одежонку?

Песня давно уже умолкла вдали, затих стук и лязг, а он все еще не мог

заставить себя выйти на дорогу - и выбрался из-под склонившихся к земле

колючих еловых лап, лишь убедившись, что пакостная слабость в ногах

прошла. Распахнул кафтан, чтобы остудить разгоряченное тело, но рубашка

еще долго липла к груди и спине. Если оказался правдивым рассказ о Голове

Сержанта - на дороге может попасться и Лотан или Бабка-хихикалка... А от

них, согласно тем же источникам, под елочкой не спрячешься... Одно хорошо:

по легендам, Лотан " семью семь уардов длиною" - и вряд ли станет заползать

в лес, а и заползет, наделает столько шуму и треску, валя вековые деревья,

что издали будет слышно, успеешь удрать.

...Он не сразу заметил, что лес вокруг изменился самым кардинальным

образом. Стал другим. Не до того было - смотрел во все глаза, не появится

ли меж стволами что-нибудь живое, а на сами стволы внимания не обращал...

Лес стал другим. Кора на стволах раза в три потолще еловой или

сосновой, бугристая, образовавшая то ли странную чешую, в которой

угадывалась определенная гармония, то ли скопище странных барельефов,

похожих на черепаший панцирь. Сплошной сетью бугрились толстые корни,

почти скрывшие дорогу, так что Сварог то и дело спотыкался, ежеминутно

ожидая, что оторвутся подошвы. Ветви непонятных деревьев были покрыты

пучками длинных, чуть ли не в локоть, игл. Сварог не удержался, потрогал -

оказалось, не иглы, а узенькие жесткие листья, под нажимом пальцев

издававшие сухой шорох, тоненькое позвякивание, словно были сделаны из

какого-то минерала. В свое время в одной далекой стране он видел

деревце-бонсай, выращенное из каких-то кристаллов, - на ощупь было

чертовски похоже. В отличие от ельника, здесь даже шум легкого ветерка в

кронах был другой - сверху доносилось то же немелодичное

позвякиванье-шуршанье. Но странный лес не проявлял поползновений его

обидеть, так что Сварог немного успокоился душой. Шагал, высматривая

дорогу, порой исчезавшую под скопищем толстых корявых корней, уже не менее

получаса двигаясь среди незнакомых деревьев, а конца-краю им все не было.

Он старательно отгонял подозрения, что мог сбиться с пути, что окружающее

может _м_е_н_я_т_ь_с_я_, став совсем другим, не тем, что он видел со

скалы. А подозрения такие были...

Справа раздался то ли хохоток, то ли ворчанье. Мгновенно

развернувшись в ту сторону, Сварог выхватил меч. Булькающие звуки

повторились, еще больше напоминая глумливое хмыканье. Он смотрел во все

глаза. Левой рукой нашарил в кармане шаур - и тут же отметил шевеление на

поляне, среди редкого невысокого кустарника, тоже совершенно незнакомого,

немного напоминавшего кривой камыш - только продолговатые шишки покрыты

вертикальными густыми веерами листьев-игл.

Показалось сначала, что к нему ползет с полдюжины осьминогов.

Присмотревшись, он понял, что имеет дело скорее с растениями, хоть и

диковинными: то, что поначалу принял за щупальца, оказалось корнями,

двигавшимися с ритмичностью механизма, а над ними, на короткой толстой

ножке, бугрилась полукруглая шишка, сверкавшая двумя глазами-полумесяцами.

Это были именно глаза, сиявшие волчьей желтизной. Поднимая шаур, Сварог

подумал: где глаза, там и пасть...

Парочка странных созданий заходила слева, явно пытаясь отрезать его

от дороги, а остальные целеустремленно перли гурьбой, и их проворство

Сварогу очень не нравилось. Он прицелился и выстрелил.

Без толку. Явственно слышал деревянный звук удара, но серебряная

звездочка наполовину торчала из ближайшей шишки, возле зло сверкавшего

глаза. Тварь, ничуть не смутившись такой встречей, приближалась к нему -

значит, к нечисти не относится. А твердостью немногим уступает камню...

Говоря по секрету, он с превеликой охотой уклонился бы от боя,

ограничься эти создания парочкой угрожающих выпадов, как бывает у диких

зверей, прогоняющих вторгшегося на их территорию чужака. Но они

недвусмысленно пытались окружить, а шаур их не брал...

Переднее вдруг подобрало лапы, приподнялось на них... Что, прыгать

будет? Сварог машинально заслонился мечом по всем правилам. И вовремя -

тварь прыгнула, целя ему в грудь чем-то вроде трезубца, враз выросшего на

макушке, словно лезвие выкидного ножа. Клинок встретил ее в полете - и

отбил, как теннисный мяч. Ощущение было, будто он отразил мечом летящее

полено. И все же рану нанес: на месте удара слабым, гнилушечьим мерцанием

засветился разрез, тварь издала короткий вопль - и тут же на Сварога

кинулись все, мешая друг другу, с сухим стуком перепутываясь ногами, он

увидел совсем близко злые желтые глаза, призрачно мерцающие трезубцы,

почувствовал боль в ноге и боку, отчаянно завертел клинком, отмахиваясь,

прыгая в стороны, сообразив, что проще отсекать им лапы-корни.

Отчаянно боролся за жизнь, вертясь волчком посреди вихря прыгавших

ему на грудь проворных созданий, - кажется, их полку прибыло, трезубцы

жалили тело, жесткие щупальца тянулись к горлу, взлетали, вертясь,

отсеченные лапы, в воздухе повис незнакомый приторный аромат странных

смол, за ноги цеплялись сразу несколько тварей, пытаясь вскарабкаться

выше, оплести руки, повалить. Сварог уже потерял счет жалящим уколам, лишь

отмечал машинально, яростно рубя, что серьезных ран ему пока что не

нанесли...

Вокруг него уже сплетался сплошной клубок корявых лап, шишкообразных

голов, горящих глаз. Где-то в глубине сознания ослепительно полыхнула

мысль: огонь!

Левая рука была оплетена лапами-корнями, как веревками. Он, задыхаясь

от дурманящего запаха, окутавшего дождем невесомых капелек, прокричал

заклинание - и ткнул возникшим на кончике пальца пламенем в переплетение

голов и лап, почти заслонившее от него залитую лунным светом поляну.

Сверкнуло так, словно вокруг воздух был насыщен растертым в пыль

порохом. Клубок распался ворохом огненных лоскутьев, снопами искр, твари

пылали, как попавшие в пламя свечи пауки, катались по поляне, постепенно

замирая. Лишь несколько, до того то ли державшиеся поодаль, то ли поздно

прибывшие к месту схватки, улепетывали прочь. В горячке боя Сварог кинулся

следом - нельзя было оставлять в тылу уцелевших...

Они бежали недолго - остановились, все пятеро, сомкнулись, словно бы

преграждая дорогу к небольшому уродливому бугру, похожему на полусгнивший

пень, выстроившись перед ним полукольцом, угрожающе шипя, подпрыгивая. Для

пробы Сварог попытался зайти справа, пробиться мимо них к этому странному

пню, чересчур правильными очертаниями напоминавшему скорее крохотный домик

неизвестной архитектуры. Ну так и есть - твари передвинулись по дуге,

загораживая дорогу, не попятившись даже при виде огня. Нечто вроде

пчелиной матки?! Тем более нужно прикончить...

Ах, как они дрались! Почище, чем вся немаленькая стая... Порой

Сварогу казалось, что его запихнули в мешок к дюжине разъяренных кошек. И

все же настал момент, когда он обнаружил, что рубить больше некого- они

больше защищали пень, чем кидались на грудь, и Сварог поочередно

разделался со всеми, заработав еще уйму ссадин и порезов. И обрушил меч на

загадочный пень.

Клинок неожиданно легко, почти не встретив сопротивления, рассек

сверху донизу уродливый пенек, словно гнилую дыню. В воздухе повис

протяжный звон, наружу, будто рой разбуженных шершней, рванулся фонтан

желто-бурых огней, и Сварог отпрыгнул подальше, хрипло и шумно хватая ртом

воздух.

Ничего жуткого не произошло. Остатки пня больше всего напоминали

груду прогоревших угольев, кое-где еще багрово рдели головешки - это

догорали твари, - а фонтан тусклых огней, поднявшись выше верхушек

деревьев, повис над кронами плоским облаком и медленно растаял.

Сварог перевел дух. Вытер лоб рукавом кафтана, зиявшим неисчислимыми

прорехами, бормоча:

- Если это не победа, какого вам еще хрена...

Шумно выдохнул, помотал головой. Казалось, все тело покрыто саднящими

порезами, но не видно ни крови, ни ран - твари царапали и жалили, словно

сотня спятивших вилок, но мало-мальски ощутимых увечий нанести не смогли.

Выходит, здесь и впрямь можно порой выйти победителем из драки, легенды не

врут...

Бросив в ножны меч, он присел под деревом и дрожащими пальцами сунул

в рот сигарету, самую чуточку гордясь собой. И тут же вспомнил: ночь

только началась. Если до самого рассвета ему навстречу будут выскакивать

зловещие сюрпризы, дело дрянь, уже сейчас чувствуешь себя выжатым лимоном,

последние недели о тренировках и думать забыл, жил в пошлой праздности,

чревоугодничая, листая книги, болтаясь по балам...

По спине прошла длинная судорога. Яд?! Что, если...

Сигарета выпала из пальцев. И Сварог, еще поднимаясь на ноги, понял,

что с ним самим все обстоит нормально - ни корчей, ни судорог. Это

бугристый ствол дерева содрогнулся, словно бы сократившись на миг,

пройдясь по спине рядами черепашьих панцирей-барельефов, оттолкнув...

Вышел на середину поляны, смятенно огляделся.

Лес _о_ж_и_в_а_л_.

Вокруг величаво колыхались ветки, сталкиваясь, перекрещиваясь, но

отчего-то не издавая уже прежнего стеклянного трезвона; стволы в три

обхвата качались, словно легкие тростиночки под ветром, могучий шелест

доносился со всех сторон, прямо перед Сварогом, заслонив от него звездное

небо, проплыла длинная ветвь, колыша иглообразными листьями, плавно

потянувшись к плечу...

Он отскочил, мгновенно и думать забыв о победе. Не вышло победы, ноги

бы унести... Рядом звонко треснуло, разверзлась земля - это над ковром

палых листьев, роняя рассыпчатые комья, поднимался дугой толстый корень, а

повсюду на поляне, куда ни глянь, дергались другие, медленно сокращаясь,

шумно высвобождаясь из земли. Звезды над головой, казалось, скачут в

сумасшедшем танце - это качались кроны, заслоняя созвездия.

Сварог немного опамятовался - и кинулся бежать по дороге, петляя, как

заяц, уворачиваясь от тянувшихся наперерез ветвей, с сонной словно бы

медлительностью загораживавших путь. Лес был полон могучего шуршанья и

шелеста, крепнущих, распространявшихся волнами, но Сварог, мчавшийся со

всех ног, эти волны, похоже, опережал. Сообразив это, наддал, силы брались

неведомо откуда, и каким-то чудом ухитрился ни разу не споткнуться - а

деревья, мимо которых он проносился, стояли смирнехонько, как им и

положено испокон веку, но сзади волной взбесившегося прилива накатывался

шум оживающей чащобы...

Он уже не выбирал направления, следуя прихотливым изгибам дороги,

надеясь, что она выведет из леса. Так и случилось. Деревья расступились,

Сварог оказался посреди широкой долины - и еще долго бежал по ней, пока в

ушах не стих шум оживающего леса. Посеребренная лунным светом равнина

показалась райским местом: здесь царило полное безмолвие, и вокруг,

насколько хватало взгляда, - ни малейшего шевеления, необитаемая тишина...

Облегченно вздохнув, он рухнул на спину и, раскинув руки, уставился в

звездное небо - и долго лежал так, пока не ощутил, придя в себя и

отдышавшись, сырую прохладу земли. Встал, осмотрелся.

Собственно, выбор был небогат - либо блуждать до утра, рискуя вновь и

вновь наталкиваться на здешних обитателей, либо затаиться где-нибудь до

рассвета. Вот только где? Там, впереди, вроде бы чернеет лес. Но если он

окажется столь же странным, оживет? Очертить нательным крестом круг,

произнеся старинное: " Бог в черте, черт за чертой"? А если на всю

з_д_е_ш_н_ю_ю_ нечисть не подействует? Кусты-осьминоги ничуть не

испугались серебра, значит, к нечисти не относятся...

И все же не стоило рассиживаться посреди голого поля. Судя по темным

пятнам над горизонтом, зиявшим посреди звездной россыпи, там то ли горы,

то ли холмы - осмотреться, может, река и недалеко...

Подкрепившись как следует и выкурив пару сигарет, он со вздохом

поднялся и не спеша направился в сторону далекого леса. Светло было - хоть

газету читай, за Сварогом послушно скользила длинная черная тень, ныряя в

ямки, изламываясь на бугорках.

Первый скелет он обнаружил шагов через сто - голый, не обремененный

остатками одежды или оружием. Он не бродил по долине и не торчал на ногах,

неведомо какими силами подпираемый, - смирнехонько лежал, щерясь в ночные

небеса, как приличному скелету и положено. Сварог постоял над ним, пытаясь

определить, что вызвало безвременную кончину - крепкие, молодые зубы

наглядно доказывали, что покойный был в расцвете лег, - но так  и не

доискался. Все кости целы, не поломаны и не изгрызены, просто скелет, и

все тут...

Пройдя еще немного, нашел второй - выглядевший точно так же. И чуть

подальше - третий. Все это категорически не нравилось. Что-то же должно

было их убить? Или - кто-то... Которая версия предпочтительнее в его

положении? Он не знал. Прежнее деление на одушевленное и неодушевленное,

сдается, не годилось - как и надлежит в месте вроде Хелльстада...

...Потом он вышел к башне. Вернее, сначала заметил тень - узкий

черный язык, протянувшийся ему навстречу по равнине, залитой чуточку

нереальным лунным сиянием. Свернул, чтобы обойти слева эту тень, и вскоре

разглядел сооружение в виде пирамиды с усеченной верхушкой, высотой уардов

десять. По углам площадки, всем четырем, торчали какие-то непонятные,

невысокие предметы, и в центре возвышалось что-то, напоминавшее то ли

широкий крест, то ли язык пламени.

Птица, разглядел он, подойдя совсем близко. Высокая статуя

распростершей крылья птицы. И те, по углам, - тоже птицы, но они сидят,

плотно сложив крылья, и, похоже, другой породы, знать бы только, какой...

На площадку вела каменная лестница с высокими ступеньками,

выглядевшая целехонькой, как и сложенная из продолговатых каменных блоков

пирамида. Сварог в задумчивости постоял у подножия. Самым разумным было бы

взобраться наверх и занять оборону - однако трудно оказалось бороться с

дурацким убеждением, будто он пребывает в безопасности, лишь двигаясь без

устали. Меж тем с точки зрения холодной логики лишь увеличиваешь число

подстерегающих тебя опасностей, болтаясь по равнинам и лесам...

Конец колебаниям настал, когда Сварог приметил в отдалении, у кромки

леса, перемещение слабо светившихся пятен. Сработал инстинкт - он кошкой

взлетел по высоким гладким ступеням, на самый верх, на площадку,

окаймленную, как оказалось, невысоким парапетом, не доходившим ему и до

колен.

Там было сухо и чисто, площадка выглядела монолитной - нигде не видно

хода в глубь пирамиды, люка, проема. Шаги почти не слышны: под ногами,

определенно, сплошная кладка без пустот. Пять изваяний, тонкий слой пыли

под ногами - и все. Если это что-то вроде кумирни или храма, то в

святилище царил довольно-таки аскетичный стиль. А может, в незапамятные

времена отсюда унесли все, что можно было унести. Или это гробница, вот

только зачем к ней пристроили лестницу? Ну, в конце концов, Мавзолей, с

которого вожди принимают парад, мог оказаться вовсе не большевистским

изобретением, и патент взят давным-давно под другими звездами...

" Археолог хренов", - одернул себя Сварог. Подошел к парапету и стал

высматривать источник свечения. У опушки уже не было никаких огней, но он

и не подумал спускаться - пирамида в одночасье показалась родной и

обжитой, уходить отсюда уже не тянуло. Он был здесь один, это были _е_г_о

владения... Шагов по десять в длину и ширину, пусть и без крыши. Огромная

каменная птица с выветрившейся поверхностью, больше всего походившая на

орла - а может, и не орел, - враждебности не проявляла и оживать вроде бы

не собиралась. Задрав голову, Сварог разглядывал мощный загнутый клюв и

вырезанные с величайшим тщанием перья на груди. Птица была высотой в три

человеческих роста, на крыльях виднелись какие-то знаки, не пробудившие в

памяти никаких ассоциаций.

Что-то длинно скрежетнуло под каблуком. Нагнувшись, Сварог поднял

квадратный кусочек металла с выщербленными краями - с одной стороны

половинка обломившейся дужки, на квадратике глубоко выгравирован какой-то

знак, напоминающий не руны или Древесный алфавит, а скорее иероглиф с

обилием косых черточек, слегка смахивающих на шумерскую клинопись,

спиралек и рогулек вроде тех, какими пользуются лозоходцы. Пожав плечами,

Сварог бросил пыльную безделку в угол, к парапету, стал разглядывать

окрестности.

Если только зрение его не обманывало и Хелльстад не обманывал

миражами, далеко на горизонте, там, откуда он пришел (деликатно

выражаясь), звезды то и дело пропадали, вновь появлялись, словно их

заслоняла размеренно колыхавшаяся полоса. Похоже, оживший лес никак не мог

успокоиться. Что-то такое на сей счет было у Шекспира, тамошний лес

куда-то отправился семимильными шагами - вот только Сварог совершенно

забыл, что это должно было предвещать. Какое-то предсказание определенно

имелось. Когда Бирнамский лес пойдет на Дунсиан... И что? А, не стоит

ломать голову. Вряд ли _з_д_е_с_ь_ работают шекспировские каноны...

Ну вот, наконец. На полночи, далеко-далеко, по земле словно бы

протянулся второй Млечный Путь - тускловато-зыбкий поток отражений звезд в

неспешно текущей воде. Река. На рассвете достаточно будет еще одного

хорошего марш-броска...

У подножия башни послышался чистый высокий звук, похожий на звон

гонга, поднялся до самых высоких нот и рассыпался переливами серебряных

колокольчиков.

Сварог одним прыжком оказался у парапета. У нижней ступеньки в

невысоком куполе бледно-золотистого света стояла обнаженная девушка, глядя

ему в глаза, весело, доброжелательно улыбаясь.

Черные волосы спускались до пояса, глаза были зеленые, огромные, на

смуглой коже сверкало алыми и зелеными самоцветами затейливое ожерелье из

золотых треугольников с подвесками.

Он молча ждал, стоя в тени, отброшенной гигантской птицей. Девушка

переступила с ноги на ногу, улыбнулась еще шире и спросила:

- Что ты там делаешь?

- Живу я тут, - сказал Сварог.

- Ты там собрался ночевать?

- Есть такая задумка, - ответил он кратко, сторожа каждое ее

движение.

- Там холодно и неуютно. - Ее улыбка стала еще шире и

обольстительнее. - Мы можем предложить тебе гостеприимство в наших шатрах,

это наш старинный долг - заботиться о попавших в беду путниках... Здесь

много чудовищ и нечисти, а мы умеем от них защищаться...

- Кто ты? - спросил Сварог.

- Мы живем здесь испокон веков. - Голос был нежный, как краски на

крыльях бабочки. - Переселились в эти края даже раньше, чем тут завелась

нечисть. Мы самые древние, путник, и наши законы, принятые на заре времен,

повелевают нам помогать всем попавшим в беду...

- А кто тебе сказал, что я в беде? - спросил Сварог не без интереса.

Девочка была - с ума сойти.

Серебряным колокольчиком прозвучал нежный смех:

- Я видела, как ты бежал по равнине... Тебя преследуют, верно ведь?

Они скоро будут здесь, и эти древние развалины тебя от них не спасут... Ты

же видел скелеты? Так кончают те, кто оказался застигнут нечистью ночной

порой... Спускайся, я отведу тебя в шатер, а утром ты пустишься в

дорогу... Ты ведь к реке идешь?

- Допустим.

- К реке, - улыбаясь, промурлыкала девушка. - Я тебя провожу утром,

дальше начинаются наши земли... Или я тебе не нравлюсь?

- Поднимайся сюда, - сказал Сварог.

Она покачала головой:

- Мы передвигаемся только по земле, так уж заведено... Мы не любим

зданий, особенно таких, как это, пропитанное черным волшебством. Совсем

скоро тебе придется плохо, ты и не представляешь, куда попал. Как только

закатится Йагупта, - она грациозным жестом указала на сияющий серп

Юпитера, - проснутся здешние духи... Спускайся ко мне, рыцарь. Неужели ты

боишься пройти рука об руку с хрупкой девушкой?

Пора было и посмотреть, что представляет собой эта хрупкая девушка...

Он произнес заклинание. Ожидал, конечно, " ряд волшебных изменений

милого лица" - но реальная сущность ночной гостьи оказалась такова, что

Сварог испытал весьма сложные чувства. Ему пришло в голову: было бы даже

лучше, окажись у подножия лестницы _ц_е_л_и_к_о_м_ и _п_о_л_н_о_с_т_ь_ю

отвратное чудовище...

В общем, красавица осталась почти такой же пленительной - личико,

прическа, ожерелье и фигура особых изменений не претерпели. Вот только

зрачки огромных зеленых глаз превратились в вертикальные щели вроде

кошачьих или змеиных.

Змеиных, конечно... Чуть повыше колен ноги неуловимо переходили в

толстое змеиное туловище с крупными чешуями, покрытыми зигзагообразным

черно-желтым узором, длиной уарда в три, оно плавными изгибами протянулось

по земле в сторону от ступенек (словно стрелка компаса, отклоненная

магнитным полем), и острый кончик, покрытый толстыми роговыми кольцами, в

точности как у гремучки, ритмично и неустанно колыхался над травой,

подобно стрелке метронома...

Должно быть, он чем-то выдал себя: лицо девушки-змеи (и в новом

облике оставшееся обольстительно-наивным) вдруг напряженно застыло.

- Что с тобой, рыцарь?

- Да ничего особенного, - сказал Сварог. - Стою, смотрю... Что это у

тебя там, сзади, болтается? На змеиный хвост похоже...

- Ах, вот ты о чем... - Она моментально справилась с собой, смотрела

с прежней улыбкой, ангел честности и доброты. - Я не хотела тебя пугать...

Вы, люди извне, так быстро пугаетесь всего непонятного... Что во мне тебя

страшит? То, что я на тебя не похожа? Что же здесь странного? Просто я

другая... Это еще не означает, что от меня нужно ждать плохого, верно

ведь?

- Убирайся, - сказал Сварог. - Сгинь, рассыпься... Иначе получишь

серебром в лоб.

- Ты не рыцарь, - сказала она грустно. - А серебра я не боюсь...

Хочешь убедиться? - Улыбка была чарующей, на Сварога ни одна женщина в

жизни так не смотрела. - Я хочу тебя, рыцарь, хоть ты и груб... Спускайся

ко мне. Там, наверху, одиноко и холодно... Мои поцелуи горячат кровь...

Если я тебе не нравлюсь, есть другие, еще красивее...

Осененный внезапной догадкой, Сварог отбежал к противоположной

стороне парапета. Так и есть: вдоль стены медленно скользили еще четыре

таких же создания. Две девушки, ничуть не уступавшие прелестью его

собеседнице, мужчина с густой курчавой шевелюрой и растрепанная старуха с

обвисшими грудями, но столь же роскошным ожерельем на шее. Увидев, что

обнаружены, они ничуть и не смутились, похоже, девушки заулыбались,

замахали руками:

- Спускайся к нам, рыцарь! Мы рады гостям и умеем любить! Не пугайся

непонятного, разве оно непременно должно стать враждебным?

- Золотые слова, - проворчал Сварог под нос.

Вообще-то в этом была сермяжная правда. Возможно, змеелюди -

добрейшие создания с тысячелетними традициями щедрейшего гостеприимства.

Непонятное и в самом деле не обязательно враждебное...

И все же на равнине валяются скелеты. А вокруг простирается

Хелльстад. Не время и не место для доверчивости...

Вернувшись к лестнице, он глянул вниз. Девушка стояла на том же

месте, увидев Сварога, медленно подняла над головой тонкие руки, грациозно

выворачивая кисти, прошлась в танце - даже теперь, когда он видел, что это

танцует на хвосте змея, танец завораживал...

Завораживают?! Вот именно!

Отступив к изваянию птицы, он сел на прохладный камень, опустил

голову, зажал ладонями уши, но все равно явственно различал неизвестно

откуда льющуюся нежнейшую мелодию, прекрасную, как радуга, и девичьи

голоса, проникавшие, казалось, под череп:

 

          Во сне и наяву, едва глаза прикрою,

          пульсируют, звучат два сердца, два птенца.

          Со мной ты танцевал над солнечной страною -

          и все-таки, увы, не разглядел лица...

          Слепил полярный день истомою полночной,

          сверкая, таял снег, и музыка лилась.

          Во сне и наяву мы танцевали молча,

          сначала в первый раз, потом в последний раз...

 

Он боялся чего-то страшного, ждал, что ноги сами шагнут к лестнице, -

но довольно быстро понял, что гипнотического влияния песня на него не

оказывает, хотя, несомненно, должна, не зря же так стараются, взлетая до

немыслимых пределов нежности и печали, голоса девушек-змей...

 

          Покуда два птенца, крича, рвались друг к другу,

          мы, нежно обнявшись, кружились над землей,

          со мной ты танцевал под солнечную вьюгу,

          во сне и наяву она была со мной.

          Покуда длился танец, покуда мы молчали,

          покуда длился день, и ночь, и явь, и сон,

          два выросших птенца с окрепшими крылами

          рванулись в вышину, под синий небосклон...

 

Они не могут подняться, облегченно вздохнул Сварог, привалившись

спиной к постаменту. Как знать, возможно, все дело в птице - он смутно

помнил, что в древней мифологии чертовски много места отводилось битве

змеи и птицы, и в здешней тоже, змея и птица - постоянные противники...

И сам не заметил, как стали слипаться глаза.

...Проснулся он от зябкого холодка, ошалело вскочил на ноги,

подброшенный памятью о последнем растаявшем кошмаре из сна, - и вспомнил

сразу, где он, кто он, что с ним.

Прямо над головой виднелся клочок нежно-голубого утреннего неба.

Прямо над головой. А вокруг, словно стены колодца, вздымались

зелено-желтоватые кроны, куда ни глянь - ломаные линии толстых веток,

покрытых пучками похожих на иглы листьев...

Он стоял у подножия каменной птицы с распростертыми крыльями. Другие,

все четыре, сидели по углам площадки, плотно прижав крылья к телу. Башня

ничуть не изменилась - но вокруг был тот самый лес. Либо башня

переместилась неведомым образом, либо лес в полном соответствии с

Шекспиром сдвинулся с места и ночью замкнул кольцо...

Хорошо еще, никаких змеелюдей не видно. Сварог топал ногами, махал

руками и ежился, пока не вспомнил про заклинания. Одну за другой торопливо

осушил три чашки горячего кофе - хорошо все-таки быть магом, пусть и

недоучкой, и в приступе нерассуждающей решимости спустился с башни.

Дневной свет подействовал на него, как хлыст. Над деревьями сияла

ало-золотая полоса восхода, сориентировавшись по ней, Сварог быстрыми

шагами направился в ту сторону, где вчера видел реку.

То и дело приходилось переступать через толстые корни, змеившиеся

прямо по земле, - да, лес, никаких сомнений, умел ходить не хуже его

самого...

Недосмотрел, споткнулся, и тут же, словно это послужило сигналом, лес

стал оживать. Кроны зашевелились, ветки плавно опускались к земле, словно

бы ища Сварога на ощупь, но он, плюнув на графское достоинство, припустил,

как заяц, уклоняясь от шарящих ветвей, насколько удавалось. Несколько раз

налетал лицом на пучки листьев, выставив перед лицом согнутую в локте

руку, несся зигзагами, а в кронах уже слышался ропот и шум, вроде бы даже

членораздельный - нет, на эти штучки нас не поймаешь, подите вы все с

поющими змеедевами и говорящими деревьями...

Опомнился, выскочив из леса на равнину, обеими руками отряхнул волосы

от запутавшихся листьев. Увидел еще один скелет и почти равнодушно прошел

мимо - впереди, среди окаймлявших долину откосов, виднелся широкий проход,

вполне подходящий для человека, но узкий для живого дерева с раскидистой

кроной...

Оглянулся. Сзади шумело и шелестело, над равниной пронесся странный

звук, напоминавший длинный призывный крик, крайние деревья, кажется,

сдвинулись с места - по Сварог уже нырнул в проход, почти бегом  пустился

среди голых граненых скал. Нет, деревья сюда не пролезут. Зато могут выйти

навстречу местные обитатели, а деваться-то и некуда, по скалам не

вскарабкаешься...

- Ну вот, - грустно-философски констатировал он, выхватывая меч.

Опомнился, перебросил его в левую руку, достал шаур, держа палец над самым

спуском. Похоже, это и называется - упомяни о черте...

В узком скальном проходе шириной уарда в два, загораживая ему дорогу,

лежал лохматый черный пес.

- Вот и свиделись,  - громко, прогоняя испуг, сказал Сварог,

прислонился спиной к скале, чтобы сзади не зашел ни один неожиданный

сюрприз, стал ждать.

При звуке его голоса пес торопливо поднял лобастую голову, завертел

ею вправо-влево, словно бы прислушиваясь. Глаза у него оставались

закрытыми. Потом он рухнул набок, открыв голый розовый живот, засучил

лапами и жалобно захныкал. Попытался неуклюже встать, упал на землю и

заскулил громче.

Сварог перепробовал все известные ему заклинания, но никаких

изменений не произошло. То, что он видел перед собой, было истинным

обликом неизвестного зверя, который, несмотря на размеры взрослой овчарки,

всеми своими повадками и видом чрезвычайно напоминал оставленного матерью

без присмотра щенка. Судя по нераскрывшимся глазам - не старше двух

недель. Но какова же тогда мамаша?

Сварог выжидал. Непонятного возраста зверь хныкал все жалобнее и

громче, упрямо подползая все ближе. Если это и в самом деле щенок, мамаша

соответствующего роста, вернувшись, закатит такой концерт посягающему на

чадо...

Потом он решился. Осторожно обошел зверя, чутко прислушиваясь. За

поворотом проход расширялся, выводя в ущелье. Сварог остановился,

огляделся, присвистнул. Скулеж за его спиной приближался - щенок полз за

ним, теперь Сварог не сомневался, что это и в самом деле щенок, а мать за

ним уже не вернется.

От нее почти ничего и не осталось - клочья черной шерсти в кровавых

лужах, оторванное ухо размером с газетный лист. Должно быть, она затащила

малыша в проход, слишком узкий для напавшего на нее противника, вернулась

в ущелье и приняла бой. Либо ее враг не уступал ей силой и размерами, либо

врагов была целая стая. Оба варианта не сулили Сварогу ничего приятного.

Кровь еще не успела свернуться окончательно - те, кто это сделал, могут

отираться неподалеку...

Вернувшись к щенку, Сварог присел на корточки. Веки наконец-то

разомкнулись, на Сварога таращились совершенно бессмысленные,

мутно-фиолетовые глазищи. Мокрый нос требовательно тыкался в ладони. Щенок

уже не хныкал - надрывно орал. Просил есть. То, что перед ним не мать, его

ничуть не заботило. Он еще не знал, что таких, как Сварог, здесь не должно

быть. И сырое мясо, извлекаемое Сварогом из воздуха, глотал, не жуя, пока

не налопался. Затих, завалился на бок и стал неумело ловить ногу Сварога

лапищами с полупрозрачными, налитыми розовым когтями.

- Навязался на мою голову, - сказал Сварог озадаченно.

Оставить здесь нельзя - сожрут в два счета.

- Меня самого того и гляди сожрут, - сказал Сварог. - Если не хуже.

Но для тебя это слабый аргумент. И для меня это слабый аргумент. - Он

говорил громко, чтобы не так тоскливо было посреди бурых скал. - Все дело

в том, что наши собаки подрывались на минах, мы их туда привезли и

заставили искать мины, так что благодари, сопляк, этих собак, которые еще

не родились, потому что мы перед ними чертовски виноваты, может, даже

больше, чем перед людьми...

Он долго возился, пока оторвал от кафтана две узких длинных полоски

златотканой тесьмы. Одну обмотал вокруг шеи щенка вместо ошейника, другую

привязал к ней вместо поводка. Впервые в жизни воспользовался заклинанием,

лишавшим предметы веса. Правда, это годилось только для мелких предметов,

а щенок весил немало, и оттого Сварог почувствовал себя так, словно

затащил пятипудовый мешок на пятый этаж - оказывается, у заклинаний были и

побочные эффекты... Отдохнув немного, зашагал вперед. Щенок плыл в

воздухе, но не похоже, чтобы он от этого испытывал какие-то неудобства.

Короткое мощное шипенье пригвоздило Сварога к земле на открытом

месте. Он остановился, завертел головой, высматривая источник звука.

Мелькнула дикая мысль - паровоз. Именно на паровоз это больше всего

походило, а если искать другое объяснение, заранее жутко делается...

Он так и стоял, когда справа, не так уж далеко от него, поднялась над

каменной осыпью черно-зеленая змеиная голова величиной с троллейбус.

Уму непостижимо, сколько успевает человек сделать за считанные

секунды. Сварог совершенно не помнил, как он оказался за отдаленным

валуном, когда лег, намотав на кулак тесьму, держа щенка у земли.

Змея поводила головой, медленно вытягивая тело на осыпь. Шуршали,

похрустывали, скрежетали камни под грязно-белым брюхом. Сварог, не

сдержавшись, пощупал ладонью штаны меж ног. Сухо. Но он не удивился и не

застыдился бы ничуть, окажись там мокро.

К нечистой силе, мгновенно определил он, змея не имела никакого

отношения. И меч, и шаур для нее немногим опаснее булавок, очень уж

громадная. Самое подходящее в такой ситуации - мужественно застрелиться...

Попробовать отпугнуть ее слабеньким огнем, годным только на то, чтобы

прикуривать?

Щенок недоумевающе заскулил. Ему очень понравилось плавать по

воздуху, и он сердился, что забава кончилась.

- Молчать... - умоляюще прошептал Сварог.

Змеи не слышат. У них нет ушей. Но относится ли это к черно-зеленому

чудищу, длинному, как предвыборные обещания?

Голова размером с троллейбус раскачивалась вправо-влево уардах в

пятнадцати над землей. Черный раздвоенный язык скользкой лентой выскочил

из пасти, затрепетал в воздухе, втянулся назад. Глаза, словно прожекторы,

вдруг испустили два конуса бледно-зеленого света, ощупывавших землю и

скалы. И Сварог со страхом увидел, как оставленные им, едва видимые следы

наливаются угольно-черным, попав в это свечение, и проявляется вся их

цепочка, ведущая за валун.

Змея оживилась, теперь все ее тело вытянулось на открытое место.

Слепой ужас понемногу овладевал Сварогом, еще миг, и он сделает что-то

непоправимое, окончательно потеряет себя, побежит и панике, ничего вокруг

не видя и не слыша, и это будет конец.

Холодный мокрый нос ткнулся ему в ухо, скользнул по щеке, и он

очнулся. Он был графом Гэйром, и он знал змеиный язык. Вспомнив это, он

выпрямился во весь рост, прижимая сапогом к земле импровизированный

поводок, рявкнул:

- Что тебе нужно, тварь?

Риск был немалый. Знание языка ничегошеньки не гарантировало. Даже

люди, цари природы, разговаривавшие на одном языке, веками лупили друг

друга по головам мечами и прикладами. Но другого выхода он не видел.

Заболтать и поискать уязвимое место...

Бледно-розовое сияние метнулось к нему, залило с ног до головы,

вызвав странное покалывание в висках. Он ждал с колотящимся сердцем. Змея

не шевелилась, и это прибавляло надежды. Наконец, после показавшихся

веками минут, где-то под черепом у него зазвучал невыразительный, глухой

голос, в котором, однако, явственно различалось удивление:

- Ты говоришь на языке глорхов. Ты не похож на глорха. Как это может

быть?

Похоже, особым интеллектом змеюка не блистала.

- Просто я так со стороны выгляжу, - сказал Сварог. - А на самом деле

я побольше тебя буду.

Змея неуверенно сказала:

- Я всех ем. Я самый большой. Я самый сильный.

- Я тебя сам съем, - сказал Сварог. - Я сам гад ползучий. Огнем

сожгу, если рассержусь. Видишь?

И он заставил вспыхнуть самый большой огонь, на какой был способен -

язык пламени величиной с ладонь. В висках мучительно заныло от

перенапряжения. Он помнил, что у змеи есть какие-то органы, которыми они с

изощреннейшей чуткостью видят тепло.

И эта не была исключением - она резко отдернула голову, жутко

зашипела, припала к земле. И сказала:

- Никто не умеет делать огонь. Только люди Повелителя. Ты  из его

людей?

У Сварога был большой соблазн объявить себя правой рукой неведомого

Повелителя. Но он побоялся запутаться. И сказал:

- Я не из его людей, но я тоже умею делать огонь. И если не

отвяжешься - сделаю очень большой огонь, и он тебя сожжет.

Змея не шевелилась, сбитая с толку. Наверняка такого с ней еще не

случалось - чтобы кто-то, не принадлежавший к ее породе, да еще такой

маленький, говорил с ней на се языке. Вполне возможно, со зверем поумнее

такой номер не прошел бы, но чудище оказалось слишком тупым, чтобы уметь

сомневаться и ловить на противоречиях.

- Слышала? - Сварог не давал ей времени опомниться и подумать. - Я

сам огнедышащий змей, огненный гад.

Со змеей происходило что-то странное: Сварог мог бы поклясться, что

она пытается вжаться в камни.

- Значит, ты пришел из моря?

Сварог рискнул:

- Конечно. Едва обсохнуть успел.

- Значит, ты слуга Ужасного?

- Считай, я его друг, - сказал Сварог. - Самый близкий.

Змея вдруг затараторила:

- Господин друг Ужасного, огненный гад, позволь мне уйти. Я не хотел

тебя есть. Совсем не хотел. Ты пошутил, прикинулся этим двуногим,

маленьким. Я сразу догадался. Позволь мне уйти.

- Убирайся, - сказал Сварог.

Заскрежетало, полетели камни - со всей скоростью, на какую она была

способна, змея развернулась на месте, извиваясь, заструилась прочь,

моментально скрывшись с глаз, только острый кончик хвоста мелькнул.

Удалявшийся хруст щебенки возвестил, что она не хитрит, а искренне

торопится прочь. Будь у нее ноги, она неслась бы со всех ног.

Сварог опустился на землю, спершись спиной о скалу, его била дрожь.

Он выстрелил с завязанными глазами и угодил в десятку. Что за ужас обитает

в океане, если он способен внушать панический страх таким вот монстрам?

- На этот раз мы выкрутились, малыш, - сказал он, борясь с приступом

идиотского хохота. - На этот раз. Но дорога у нас длинная...

Он поднялся, зажал в кулаке тесемку и быстро зашагал вперед. Самые

безопасные места в Хелльстаде - берега реки. Нечисть предпочитает

держаться подальше от текущей воды. Правда, судя по первым впечатлениям,

здесь хватает и вполне плотских страхов...

Увы, у него не было ни лодки, ни корабля, и не из чего смастерить

плот. Возможно, и существовали заклятья на сей счет, но они покоились

где-то в архивах - ну зачем лару бревна или лодки?

Сварог стоял на каменистом берегу, у его ног тихо поплескивали

невысокие зеленоватые волны, а на противоположном берегу, далеком,

подернутом дымкой, виднелись те же скалы. Стояла первозданная тишина,

предстояли долгие дни пути, а у дней были ночи - время нечисти.

- Если мы отсюда выберемся, малыш, мы будем героями, - сказал Сварог.

Он безрадостно смотрел на широкую спокойную реку - и вздрогнул,

протер глаза.

Нет, никаких сомнений - по течению плыл трехмачтовый корабль. На

мачтах поднято только по одному парусу, самому верхнему - Сварог не знал,

как они называются, - и парус на бушприте, под которым красовалась

золоченая конская голова. Корабль был большой, океанский, с двойным рядом

распахнутых пушечных портов.

Над водой вдруг пронесся тягучий, раскатистый грохот - и далеко за

кормой корабля взмыл белопенный столб. Почти сразу же грохот повторился, и

снова, и снова, поднятые взрывами водяные конусы, казалось, протянулись по

ниточке, словно шеренга солдат на смотру. От неожиданности Сварог выпустил

тесьму, легкий ветерок понес щенка над рекой. Сварог, опомнившись, забежал

в воду по колени, поймал конец, сгоряча выкрикнул заклинание. Вмиг

отяжелевший щенок рухнул ему на грудь, сшиб в воду и негодующе завопил.

Промокший насквозь Сварог выволок его на берег, пробормотал:

 - Полежи пока...

И заорал так, что его, должно быть, слышали на том берегу, побежал

следом, вопя, как сто Робинзонов, размахивая руками. Благонамеренных

людей, законопослушных бюргеров никак не могло занести в Хелльстад, но

выбирать не приходилось. Пираты, авантюристы, контрабандисты, жаждущие

подвигов и приключений, бесшабашные оборванные рыцари Вольных Маноров -

все лучше, чем здешние чудовища.

Он заорал еще громче, но уже от радости - его явно заметили. На фоне

путаницы снастей промелькнули быстро карабкавшиеся снизу вверх фигурки,

захлопотали, свертывая паруса, до берега донесся грохот якорной цепи.

Вскоре от борта отвалила большая шлюпка и взяла курс прямо на Сварога.

Сварог ждал, весь подобравшись. Щенок, оставшийся у воды уардах в ста

от него, вопил, как резаный. Шлюпка остановилась недалеко от берега,

хрустнула днищем по песку мелководья, тот, что сидел на носу, небрежно и

умело навел на Сварога арбалет. Стрела была с серебряным наконечником -

вполне понятная и уместная здесь предосторожность. Судя по физиономиям,

самой разнообразной одежде вместо морской формы и богатому ассортименту

навешанного на каждого оружия, народ был видавший виды и напрочь лишенный

сентиментальности. Тот, что с арбалетом, выглядел чуточку интеллигентнее,

но и он не казался чужим в компании - этакий бакалавр неизвестных наук, в

силу сложности жизни и непредсказуемости ее течения давно и бесповоротно

прибившийся к пиратской вольнице. Залысины открывают высокий лоб, на плечи

падают пряди седеющих темных волос. Этот человек и нарушил напряженную

тишину:

- Ну, и что вы нам интересного скажете?

Кто-то жизнерадостно заржал, но тут же утих.

- Мне бы убраться отсюда, - сказал Сварог. - Тут неуютно.

 На этот раз заржали все, кроме человека с арбалетом, принялись

толкать друг друга локтями, орать наперебой: " Нет, слышал? Неуютно тут! ",

и вновь заливаться хохотом. Тут во всю мочь взвыл щенок, обиженный

отсутствием внимания, и гогот сразу стих.

- Добыл-таки! - громко удивился кто-то, и на Сварога стали

посматривать с уважением. Человек с арбалетом опустил оружие, что-то решая

про себя. Наконец сказал:

- Забирайте собаку и лезьте в лодку. Живо!

Сварог опрометью кинулся за щенком. В шлюпку его пришлось тащить на

плечах - Сварог не хотел показывать свои способности, открываться. Пока

что все козыри у них на руках, так что не мешает и ему утаить парочку в

рукаве...

Он сидел на корме и смотрел, как приближается светло-коричневый с

синими полосами борт корабля, начищенные медные буквы на носу: " Божий

любимчик". Флаг на корме-красно-зеленый с тремя золотыми стрелами стандарт

княжества Ортог, одного из Вольных Майоров, даже если и подкреплен был

должными документами, означал примерно то же самое, что во времена Сварога

Панамский и либерийский. Из-за отсутствия других источников дохода имевшее

доступ к морю княжество торговало своим флагом, выдавая патенты порта

приписки без особо придирчивых расспросов, за что неоднократно огребало

резкие дипломатические ноты. Но в таком положении дел были заинтересованы

и судовладельцы крупных держав, обделывавшие под удобным флагом дурно

пахнущие делишки, так что дело всегда как-то улаживалось.  Возможно,

пираты. Или пираты не каждый день, совмещавшие это занятие с купеческими

делами (здесь, как когда-то на Земле, таковое совместительство кое-где

процветало и считалось самым житейским делом). Как бы там ни было, и тем,

и другим вроде бы незачем забираться в Хелльстад. Странно. Одно ясно - с

нечистой силой они не имеют ничего общего, спасибо и на том...

Не такая уж это была вольница - подняв на талях шлюпку, гребцы

дисциплинированно улетучились куда-то, остался только человек с арбалетом.

Сварог украдкой огляделся - палуба была чистая, недавно надраенная.

Свистела боцманская дудка, хлопали распускаемые паруса. Сварог уложил

щенка у борта и вопросительно взглянул на человека с арбалетом. Тот мотнул

головой в сторону:

- Капитан. Боцман.

К ним приближался здоровенный краснолицый мужик, чисто выбритый, с

роскошными бакенбардами. В левом ухе у него сверкала целой пригоршней

разноцветных каменьев замысловатая серьга, больше похожая на головоломку,

расшитый золотом вишневый бархатный кафтан, надетый на голое тело, являл

зрителю мощную волосатую грудь, на коей красной тушью наколота русалка в

объятиях осьминога - тремя щупальцами морской житель лапал деву, а в

остальных держал бутылки и штопор. Пониже, только на сей раз синим и

зеленым, была изображена еще одна бытовая сцена из морской жизни - на краю

огромной бочки, свесив в нее ноги, восседал моряк, имевший некоторое

сходство с капитаном, а плававшая в бочке русалка ублажала его, как

выражаются дипломированные сексологи, орогенитальным способом.

За капитаном, отступив на шаг, возвышался над ним головы на две

боцман - в кожаных штанах, обнаженный по пояс, не то чтобы страшно

мускулистый, но ужасно жилистый. Голова выбрита наголо, а свисающие на

грудь усы тщательно перевиты златотканой ленточкой. На шее висели

серебряная боцманская дудка и тонкой работы золотое ожерелье с изумрудами,

явно украшавшее прежде какую-то знатную даму. На широком кожаном  поясе

богатая коллекция разнообразного оружия - словно ходячая реклама оружейной

лавки. Вот только татуировка у него на груди оказалась скромнее - синий

рыбий скелет, державший во рту кортик.

Словом, это было прямо-таки опереточная парочка - пока не рассмотришь

хорошенько их дубленые лица и не заглянешь в глаза. Сварог попытался

угадать, откуда они. Капитан, темноволосый и синеглазый, вполне мог

оказаться гланцем, ронерцем с юга, а то и горротцем. Происхождение лысого,

как Фантомас, боцмана, определить было невозможно - глаза светло-серые,

холодные, но это еще ни о чем не говорит. Обоим лет по сорок и, что

немаловажно, ни у капитана, ни у боцмана не видно ни шрамов, ни следов от

пулевых ран. Плавают они явно не первый год. Добраться до своих нынешних

постов в этом далеко не самом спокойном ремесле и не заполучить ни единого

шрама - значит, оба моряка были крайне ловкими в обращении с оружием и к

тому же людьми незаурядными во многих других отношениях. И чертовски

везучими, конечно.

Капитан всмотрелся в него и удивленно вытаращил глаза:

- Ты откуда здесь взялся?

Человек с арбалетом быстро зашептал ему на ухо. Боцман подобрался,

глядел на Сварога так, словно прикидывал, что из своего богатого арсенала

следует использовать в первую очередь.

- Ничего не понимаю, - сказал капитан. - Это его цвета. Его герб на

мече. Даже физиономия его. - Он присмотрелся. - Вот только шрама нет, и

вообще он другой какой-то, то ли помоложе, то ли благополучнее...

Сварогу захотелось выругаться от отчаяния. Положительно, здесь нельзя

было шагу ступить, чтобы не наткнуться на людей, знавших его

предшественника...

- Ну, незнакомец! - рявкнул капитан. - Язык проглотили? Какого рожна

вам здесь нужно?

- Единственное, что мне нужно, - выбраться из Хелльстада, - сказал

Сварог. - Быть может, мы обговорим, на каких условиях вы согласились бы

взять меня пассажиром?

Моряки переглянулись.

- В мешок - и за борт, - сказал боцман. - Его милость намеревается

смыться из Хелльстада, и его, как по заказу, выносит на берег именно там,

где проплывает " Божий любимчик". А подделка, между прочим, довольно

бездарная. Граф Гэйр никогда не стал бы спускаться на землю в одежде своих

цветов.

- Между прочим, он и не пытался выдать себя за графа Гэйра, - сказал

человек с арбалетом. - Он себя пока что никак не называл. Самозванец

непременно бросился бы мне на шею и стал укорять, что я не узнаю старых

друзей. А он смотрел на меня, как на чужого.

- Вообще-то я тоже мог бы поклясться, что на нас с Блаем он

таращился, как на случайных соседей за трактирным столом, - сказал

капитан. - Блай, если бы нам хотели подсунуть подделку, работали бы

тоньше. Наконец, это несомненный лар - уж я-то вижу... Ну, незнакомец, что

мы решим? " Божий любимчик" пассажиров не возит, а если уж и берет, то тех,

в ком ничуть не сомневается. А вы - ходячая загадка. Вы не бойтесь, Блай

шутит. В мешке мы вас за борт выкидывать не  будем, не палачи же, в

самом-то деле. Бережно отвезем на берег и отпустим на все восемь сторон

света, шагайте, куда вам больше нравится. Скажете, это все равно будет

убийство? Наверняка. Но мы в Хелльстаде, а не в веселых кварталах Дарга. Я

отвечаю за свой корабль и экипаж, вплоть до корабельного кота, еще и

оттого, что корабль мой собственный. И не могу взять на борт

подозрительную личность, к тому же двойника человека, о котором у меня

остались самые хорошие воспоминания.

- Вы никогда не слышали такую пословицу: " Не спрашивай, и мне не

придется врать"? - спросил Сварог.

- Не слышал, а жаль. Пословица, признаться, неплоха. Но мне больше

нравится другая - " Только от мертвых не бывает неожиданностей".  - Он

подошел поближе. - Незнакомец, мы живем в суровое время и на суровой

планете. Будь у меня сердце из чистого золота пробы балонгского

Провизориума, я все равно не годился бы на роль благородного дурака из

рыцарского романа. Я человек недоверчивый. Благодаря чему и дожил до своих

лет, стою на мостике моего красавца, а не гнию где-нибудь в серой

гостинице [" серая гостиница" - жаргонное название общей могилы, куда

закапывают бродяг, умерших в тюрьме, казненных], и не в моем черепе

морские рыбки мечут икру... Короче, иногда я беру пассажиров. Но плата за

проезд у меня особая - полная откровенность. И я не собираюсь ради вас

менять устоявшиеся привычки. Более того, ваше поразительное сходство с

известной особой заставляет заломить двойную плату. Будете платить или

прикажете подать шлюпку?

- Боюсь, у меня нет выбора, - сказал Сварог.

- Это означает, что Блаю нет нужды распоряжаться насчет шлюпки?

- Я восхищен вашей проницательностью, - сказал Сварог.

Щенок, о котором как-то забыли, взвыл. Они обернулись туда, и Сварог

увидел удивительную вещь - щенок поднял голову и, должно быть унюхав

своего спасителя, вдруг затрясся, весь подался вперед, превратился в

зыбкую полупрозрачную тень, растянувшуюся от борта до того места, где

стояли люди, и через миг как ни в чем не бывало лежал у ног Сварога,

тычась мордой в его сапог.

Сварог шумно выдохнул воздух. Похоже, только он один был поражен

увиденным.

- Силы небесные! - сказал боцман Блай. - Да он, сдается мне, и в

самом деле не знал, что это за зверушка!

- Что это? - спросил Сварог растерянно.

- Гарм, хелльстадский пес, - сказал человек с арбалетом. - Мечта

многих. Зверь, обладающий властью над пространством. Всю жизнь будет верен

тому, кто окажется рядом, когда щенок впервые откроет глаза. Но чтобы

оказаться первым, кого увидел щенок, нужно сначала разделаться с мамашей.

А это задача не из легких, даже учитывая, что на время кормления щенка она

многие свои качества теряет... Как вам удалось?

- Если честно, я его просто нашел, - сказал Сварог. - Мать погибла.

- Ладно, - сказал капитан. - Охотничьи рассказы оставим на десерт.

Меня зовут капитан Зо. Это, как вы успели услышать, - боцман Блай. Это -

штурман Борн. А как зовут вас, незнакомец, и все остальное вы нам сейчас

расскажете подробно и обстоятельно. Давайте спустимся в каюту. Я

распоряжусь, чтобы зверю дали жрать.

Они спустились в капитанскую каюту на корме. Сварог откровенно

осматривался. В каюте царил образцовый порядок, изящная прочная мебель

явно изготовлена не корабельным плотником, одна стена занята книжной

полкой, вторая увешана оружием, а на третьей, над постелью...

В стену накрепко заделаны пять позолоченных крюков, и на четырех -

человеческие головы, каким-то чудом выглядевшие совершенно живыми.

Казалось, вот-вот откроют рот, шевельнут губами, переведут взгляд...

Очаровательная синеглазая женщина с копной золотистых волос, свисавших

едва ли не до покрывавшего постель яркого ковра. Смуглолицый мужчина,

черноволосый, чернобородый, с рубиновой серьгой в ухе. Длиннолицый старик.

Тонкогубый мужчина средних лет с тщательно прилизанными волосами и желчным

лицом канцелярской крысы в высоких чинах. Все лица выглядели спокойными,

только в глазах у женщины словно бы навеки застыло удивление.

- Любуетесь? - спросил капитан Зо. - Что поделать, есть у меня

маленькая слабость, одна-единственная - люблю перед сном выкурить

трубочку-другую и распить бутылочку-другую, глядя на эти милые лица и

вспоминая, сколь многое меня с ними связывало, как бурно протекали наши

встречи и как мы жаждали этих встреч...

- Но она... - показал Сварог на золотоволосую.

- А вот она-то, незнакомец, была самой опасной из всех - прелестница,

сука такая, при том, что остальные отнюдь не являли собой образец

благонравия, добра и чистоты... Видите пустой крюк? Есть еще одна голова,

пока что крепко сидящая на плечах. Это будет жемчужина коллекции, если

только удастся ее обрести. Не смотрите на меня так. Любой из этой милой

четверки проделал бы со мной то же самое, и моя кончина была бы не в

пример мучительнее. Мне повезло больше, вот и все. Игра была честная.

Сварог вспомнил про черепа в собственном подвале. Что ж, в каждом

монастыре свои уставы... Он подошел к высокому кормовому окну - настоящему

окну с резными рамами - и смотрел, как пенится за кормой кильватерный след

и зеленоватые волны убегают к берегам. За его спиной позвякивала на столе

расставляемая посуда.

- Ну, садитесь, - сказал капитан Зо. - Хлебните рому и начинайте

исповедь.

Он так и не встал со своего кресла, пока Сварог говорил, а длилось

это долго, - сидел и слушал, ни разу не вмешавшись и не перебив. Боцман

Блай переживал все гораздо непосредственнее - крякал, ухал, стучал кулаком

по столу, испускал то недоверчивые, то изумленные возгласы. Штурман Борн

часто задавал вопросы - и когда речь шла о ключевых моментах, и когда дело

касалось малозначащих подробностей.

- Вот... - сказал Сварог. - Больше вроде бы и нечего добавить, хоть

режьте...

- Мне тоже так кажется, - сказал капитан Зо. - А вам, друзья?

- Лихо закручено, - покрутил головой Блай. - Лучшее, что я в жизни

слышал.

- А главное, во всем этом есть одна чрезвычайно важная деталь, -

задумчиво сказал штурман Борн. - Эта история, будь она вымышлена, не могла

бы принести нашему герою ровным счетом никакой выгоды - одни хлопоты. Даже

если бы мне пришлось гадать, врет он или нет, я бы сказал то же самое. Но

гадать нет нужды, я и так знаю, что он говорит чистую правду. Увы...

- Почему - увы? - спросил Сварог.

- Потому что ваше появление причинит нам одни лишние хлопоты. А у

нас, поверьте, хватает и своих. Взять на борт человека, против которого

что-то замышляют подручные Великого Мастера...

- Надеюсь, вы меня все же не высадите? - натянуто улыбнулся Сварог. -

По-моему, я заплатил, сколько с меня запросили...

- Никто вас не высадит, - заверил его капитан Зо.

- Потому что неизвестно еще, кому из нас следует больше жаловаться на

судьбу, - усмехнулся Борн как-то грустно. - Нам на то, что мы вас

подобрали, или вам - что попали к нам...

- Мы тоже не в дружбе с Великим Мастером, вот что, - сказал боцман

Блай.

- Но я-то с ним вроде бы не ссорился... - пожал плечами Сварог.

- Быть может, вы бросаете ему вызов самим своим появлением, - тихо

сказал Борн. - Мне только что пришло в голову... Вы вполне можете

оказаться тем, кого одни пророчества именуют Серым Рыцарем, а другие -

Серым Ферзем. Конечно, ошибки бывали и раньше, за Серого Ферзя принимали

не тех, что им принесло крупные неприятности, но все же...

- О чем вы?

- Как-нибудь на досуге почитайте старинные книги. Там немало

любопытного, а начав толковать пророчества самостоятельно, натыкаешься на

еще более любопытные вещи...

- Ладно, - сказал капитан Зо. - Потом дадите ему книги и пусть

читает, коли охота. Я сам люблю ученые материи, господа, но высокомудрые

книги читаю только на отдыхе, когда впереди нет никаких дел, позади не

видно погони... Сейчас у меня одна задача - успешно закончить

экспедицию... которую следовало бы именовать эскападой. В связи с чем хочу

сказать нашему пассажиру несколько слов. Граф Гэйр, нам предстоит

выполнить определенную работу. Перед нами - крайне рискованное

предприятие, в случае успеха коего Великий Мастер весьма на нас осерчает.

Но мы уже столь раз давали ему повод гневаться на нас, так что не стоит

особенно ужасаться и жалеть нас, бедняжек. Как-никак все еще живы... Граф

Гэйр, хотите сделку? Вы отправитесь с нами и примете самое деятельное

участие. А мы за это облегчим вам возвращение туда. - Он указал большим

пальцем в потолок. - Поверьте, я вас вовсе не шантажирую. Дело в том, что,

когда мы причалим в определенном месте в Пограничье, я с частью людей

продолжу путешествие по суше, а " Божий любимчик" останется на якоре. Вы,

разумеется, можете в том же самом месте распрощаться с нами и в одиночку

пробираться к ближайшему наместнику, никто вас удерживать не станет.

Пограничье - не Хелльстад. И все же при таком раскладе вы останетесь один,

без денег, без коня. Мы - не исчадия зла, но из-за вас не станем

откладывать свое дело и разбиваться в лепешку, чтобы помочь вам побыстрее

вернуться в замок.

- Понимаю, - сказал Сварог.

- Рад, что понимаете. Должен честно предупредить - поездка нам

предстоит крайне опасная. И ваши качества, коими вы, как лар, обладаете,

могут нам пригодиться.

- А что мы будем делать? - спросил Сварог.

- " Мы"? Уже неплохо, - рассмеялся капитан Зо. - Так вот, нам

предстоит отыскать группу людей, точно так же выполняющих определенное

поручение, захватить одного из них и допросить. И только-то. Детские

забавы.

- А они, конечно, постараются не попасть вам в руки и выполнить свое

задание? - усмехнулся Сварог.

- Уж это точно, - осклабился боцман Блай. - Из кожи вон вылезут,

скоты...

- Но...

- Вы хотите совершенно точно знать, что правда на нашей стороне? -

мягко спросил Борн. - Не так ли? А если правды нет? Или обе стороны

уверены, что за нее-то и сражаются? Вы разве в жизни не сталкивались с

такими ситуациями?

- Очень часто, - сказал Сварог, ни на кого не глядя.

- Вот видите... " Правда" - слишком большое слово. Мы просто

собираемся на самую малость преуменьшить количество зла. И наступить на

хвост слугам Великого Мастера, не в силах по своей малозначимости

чувствительно наступить на хвост ему самому...

- А хотелось бы? - спросил Сварог.

- Ужасно. Так вы колеблетесь?

- Нет, - сказал Сварог.

- Прекрасно, - кивнул капитан.

- Но - за плату, - поторопился Сварог добавить.

- За плату? - Капитан удивленно поднял брови.

- Да. Ту же самую, какую требовали от меня. Откровенность.

- Хотите больше узнать о предстоящем деле?

- Нет, - сказал Сварог. - Сами расскажете, когда сочтете нужным и

сколько захотите. Сейчас меня интересует одно: граф Гэйр, мой

предшественник. Я знаю, что моя судьба почему-то оказалась тесно связанной

с его судьбой. И хочу узнать побольше. Насколько я понял, он плавал с

вами...

- А не боитесь?

- Чего?

- Что, побольше узнав о нем, можете сами оказаться на той же дороге?

Которая неизвестно где закончилась для него...

- Черт возьми, а откуда я знаю, где моя здешняя дорога? - сказал

Сварог, разгоряченный добрым ромом. - Может, моя судьба в том и состоит,

чтобы идти по пути предшественника?

- А действительно, кто его знает, - сказал боцман Блай, на которого

ром тоже подействовал, сделав самую чуточку сентиментальным. - Думаете, я

хотел стать чем-то вроде благородного странствующего рыцаря? Я хотел стать

обычным корсаром, а получилось черт-те что...

- Вы только не подумайте, что мы и в самом деле какие-то

странствующие рыцари, - сказал Сварогу капитан Зо. - Мы в общем-то обычные

морские бродяги. Можем подхватить, что плохо плавает, без особых зверств и

излишеств, у джентльменов удачи с хорошей репутацией зверства и излишества

не в ходу. Швали хватает, правда... Можем взять честный купеческий фрахт -

что подвернется, друг мой, что подвернется, иные фрахты оплачиваются лучше

иных абордажей... Иногда оказываем за хорошую плату разные услуги тем,

кому понадобятся ребята, прошедшие огонь и воду. И бываем не особенно

щепетильны, хотя за очень уж смердящие дела не беремся. Таких, как мы,

хватает на всех морях. Мы не лучше и не хуже, мы очень типичные, как

выразился бы мой ученый штурман. Категорически неспособны жить по

расписанию. Вот только как-то так стало складываться, что в последнее

время мы ввязываемся почти исключительно в те дела, что оказываются

направлены против Великого Мастера. И как ни объясняй, что делаем мы это

за плату, у нас стала складываться определенная репутация. Иногда это

помогает, иногда мешает и в любом случае не прибавляет у Великого Мастера

дружеского расположения к нам. Ну что ж, до сих пор нам удавалось избегать

связанных с этим хлопот - Великий Мастер уже не тот, что в минувшие

эпохи... - Он постучал костяшками пальцев по столу. - По крайней мере, на

наших доходах такое положение дел не сказывается, в нищету не впали...

- Ты уж не старайся казаться хуже, чем ты есть, - набычился Блай.

- Я и не стараюсь, - сказал капитан. - Но и лучше, чем я есть,

выглядеть не хочу. Хочу быть самим собой. А наш гость должен знать о нас

побольше и принимать такими, какие мы есть, как-никак ему с нами идти в

дело...

- Мы начали о графе Гэйре, - попытался Сварог переменить тему.

- Граф Гэйр... Знаете, не так уж мало ларов болтаются по сушей по

морям в поисках приключений... или выполняя шпионские задания. Граф Гэйр

от них весьма отличался. Я бы сказал, в лучшую сторону. Во-первых, он

сражался только за себя и потому был родственной душой. Во-вторых, он

всерьез боролся с Великим Мастером. И зашел слишком далеко - за ту

границу, где Великий Мастер перестает посылать против своего врага слуг и

вступает в бой сам. А это поганый рубеж, знаете ли, из-за него мало кто

возвращается.

- Но ведь возвращаются?

- Редко... - печально усмехнулся капитан.

- Я слышал, он плавал ловить Великого Кракена...

- И это оказалось его последнее плаванье. Поймите меня правильно. Я

три раза возил его на " Божьем любимчике" - и только. Мы на многое смотрели

одинаково, но меня никак нельзя назвать его другом - у него вообще не было

друзей. И никто не посвящен был в его дела. Просто... просто все знали,

против кого эти дела направлены. Когда по пятам за человеком мчится стая

нечисти, понятно, что он собой представляет. Он был на виду, его многие

знали - но могут сказать то же самое, что я сейчас. По слухам, имелись и

сподвижники, нельзя, в конце концов, прожить жизнь одиноким волком, - но и

о них ничего толком не известно. Я склонен думать, что объясняется все

вовсе не какой-то там нелюдимостью - человек, посвятивший себя

определенного рода деятельности, должен вести определенный образ жизни...

Болтают что-то о монастыре святого Роха и Крепости Королей - но монахи

тамошнего братства ребята неразговорчивые, а Крепость Королей до сих пор

остается сказкой. - Капитан помолчал. - Однако случилось так, что именно

со мной он плыл на Стагар. Оттуда я готов был отвезти его на Инбер Колбта,

но он отчего-то изменил решение, пробыв день на берегу. Я ушел к Темайру,

а потом узнал, что он на " Синей жемчужине" покинул Стагар. С тех пор никто

больше не видел ни его самого, ни " Жемчужины". Неизвестно точно, куда она

взяла курс - то ли в Море Мрака, то ли к Катайр Крофинд. Рассказывали, что

он отыскал удочку, на которую можно поймать Великого Кракена или хотя бы

выманить его из глубин. Конечно, это не удочка в обыденном смысле этого

слова - то ли заклятье, то ли некая магическая вещь. Некоторые считают,

что эта удочка и Копье Морских Королей, каким только и можно убить

Великого Кракена, - одно и то же. Стагарцы так уверяют, а они лучше всех

на Таларе знают морское волшебство.

- А что такое этот Великий Кракен? - спросил Сварог. - Видел его

кто-нибудь?

Его собеседники, все трое, помрачнели.

- Великий Кракен - это ужас бездны, - сказал капитан Зо. - Он не

показывался много тысяч лет, но в том, что он существует, сомневаться не

приходится. Вот только неизвестно, сдох ли он в пучине или крепко спит.

Тем, кто его будто бы видел, серьезные люди не верят. Он никогда не

поднимался на поверхность полюбоваться солнышком и волнами, глотнуть

воздуха и погрузиться в глубины. Если он поднимется, с ним вместе

поднимутся жуткие несчастья, способные потрясти всю планету. Так написано

в древних стагарских хрониках, а стагарцам я верю, потому что те летописцы

отнюдь не предназначали свои труды для посторонних глаз... Там написано

еще, что Великий Кракси - морской дух зла из тех времен, когда на планете

еще не существовало даже Изначальных...

- Кого?

- Изначальные - это древнейшее население Талара, - сказал Борн. - Те,

кто жил на планете, когда сюда еще не прибыли с Сильваны наши предки. А

вовсе уж седые легенды смутно упоминают, что и до Изначальных на планете

жили совершенно неизвестные народы, о которых даже говорят, что они не

были людьми.

- Постойте, - сказал Сварог растерянно. - Там, наверху, мне говорили,

что нынешние обитатели Талара - дети именно этой планеты...

- Там, наверху, много могут наговорить... - усмехнулся Борн.

Капитан Зо продолжал:

- Говорят еще, что Великого Кракена давным-давно загнали в глубины

легендарные Морские Короли. Можете представить, какими легендами и байками

история Великого Кракена обросла за тысячелетия. Которые к тому же

отмечены и войнами, уничтожавшими целые библиотеки, и систематической

охотой за этими библиотеками - но отнюдь не из любви к бесценным

рукописям... Ох! Черт!

Он резко обернулся к двери, сметая локтем бутылки, выхватил кортик. В

руке у Блая мгновенно, откуда ни возьмись, появилось нечто напоминавшее

крючковатый бумеранг, и он отвел руку для удара. Но тут же опустил,

витиевато выругавшись.

Проникшее сквозь плотно закрытую дверь туманное свечение приобрело

очертания собаки, протянулось через всю каюту, пронизав на своем пути

стол, бутылки, застывшего Борна - и щенок материализовался у ног Сварога.

Облизал ему сапог, удовлетворенно заурчал и раскинулся на полу, ловя

лапами ножны меча Сварога.

- Тьфу... - с чувством сплюнул капитан Зо. - Старею. Сдают нервы.

Очень уж приятный завязался разговор... Ваш кутенок вырастает, граф, это у

них быстро получается. Еще немного подрастет - и станет обходиться без

этих штучек, просто-напросто возникать и исчезать, как козырная роза из

рукава шулера. Повезло вам с приятелем, ничего не скажешь...

- Он сильно вырастет? - спросил Сварог, вспомнив оторванное огромное

ухо.

- Не то слово. Видел я их издали, на берегу. Зверюга чуть пониже

лошади. И убить ее адски трудно - попробуйте поразить мечом молнию, всегда

ускользающую за миг до удара. Огнестрельное оружие, конечно, дает чуточку

больше шансов, но не намного. Лет шестьсот назад один дворянин из Демура,

голоштанный ловец удачи, стал королем благодаря такой вот собачке,

притащив щенка из Хелльстада. К сожалению, это не спасло впоследствии

основанную им династию... Знаете что? Попробуйте и вы, право, когда зверь

подрастет. Снольдер, конечно, чересчур силен и цивилизован, Ронеро тоже не

возьмешь голыми руками, но где-нибудь в Харлане или в моем родном Глане

стоит попытать счастья. Тем более что в Глане есть пророчество - однажды

королем станет рыцарь с хелльстадским псом, победивший мертвое войско

оружием мертвеца. Пока что рыцарь, отвечавший бы этим признакам, не

объявлялся.

- Боюсь, это не обо мне, - сказал Сварог. - Сомневаюсь, чтобы мне

удалось победить целое войско - все равно, живое или мертвое. Как это,

кстати, понимать - насчет мертвого войска и оружия мертвеца?

- Кто знает? - пожал плечами капитан Зо. - Правильно истолковать

пророчество - наука сложная. Обычно весь смысл, заложенный древним

прорицателем, становится понятным только тогда, когда пророчество

сбывается. Ничуть не похожее на все прежние толкования. Да, ведь есть еще

Вольные Маноры, которые лет двести никто не пытался объединить. Может,

стоит попытаться? Хоть это и нарушит равновесие среди великих держав...

- Нет, спасибо, - сказал Сварог. - Что-то престол меня не слишком

прельщает. В особенности если королевство придется сколачивать из Вольных

Майоров - чересчур буйная вольница.

- Тогда попробуйте Глан. Прекрасная страна. Правда, сам я давненько

там не был - нынешний король меня отчего-то невзлюбил и соизволил внести

мое имя в список " злодеев короны". Но все равно моя родина - прекрасный

край. А король, должен вам откровенно признаться, большой негодяй, и вряд

ли его можно назвать государственным деятелем, способным привести страну к

процветанию. Попытайте удачи. Всегда найдется достаточное количество

предводителей кланов, готовых вас поддержать. У вас, как у лара, есть

некие преимущества. Кроме всего прочего, ваши предки родом из Глана.

- Слушайте, вы серьезно?

- Да черт его знает, - сказал капитан Зо. - Понятия не имею. Пытаюсь

помочь вам определиться в здешней жизни и найти себя. По-моему, там, за

облаками, чертовски скучно, вот и Борн того же мнения.

- И все равно меня что-то не тянет в короли, - сказал Сварог.

- И правильно, - поддержал побагровевший и повеселевший боцман Блай.

- Торчишь себе на троне, как дурак, а каждый герцог спит и видит, как бы

тебя прирезать. А там, где герцогов приструнили и срыли фамильные

укрепления, другие напасти - парламенты созывай хоть для видимости, ломай

голову над большой политикой, фаворитки из казны гребут, склоки на каждом

шагу. В море лучше. Там тебя в спину ну никак не зарежут.

- Уверен? - иронически усмехнулся капитан Зо.

Боцман подумал, понурился:

- Могут, конечно, и на море сунуть нож в спину... Однако ж все лучше,

чем торчать на престоле.

- Можно подумать, ты был наследным принцем, но предпочел папиной

короне славную судьбу джентльмена удачи... - засмеялся капитан Зо. -

Ладно, друзья мои, приканчивайте бутылку, и будем расходиться - вечереет,

а у графа Гэйра уже слипаются глаза, денек у него выдался бурный. Да и нам

не стоит засиживаться, не на рейде Сегулы стоим...

 

ВТОРАЯ КАВАЛЬКАДА

 

 

Взрыв, глухой и мощный, раздался, когда Сварог натягивал второй

сапог. За ним - второй, третий...

Пробежав по коридору, он вылетел на палубу. Огляделся. Не было ни

суматохи, ни оживления. Прогремел четвертый взрыв. На сей раз Сварог

увидел сквозь путаницу такелажа, как далеко за кормой взлетел белопенный

столб - в точности, как вчера, когда он впервые увидел корабль.

У выреза в борту стояли трое матросов. Двое держали узкий жестяной

желоб, уложив его второй конец на планшир, а третий укладывал небольшой

бочонок. Что-то сделал, стоя спиной к Сварогу, над бочонком взлетело

облачко белого дыма, те двое приподняли желоб, и бочонок, оставляя за

собой сизую струйку дыма, с рокотом улетел за борт. Все уставились за

корму. Сварог машинально стал считать. На десятой секунде громыхнуло,

прямо в кильватерном следе взлетел столб воды. Все трое переглянулись с

чувством исполненного долга, положили желоб и праздно расселись на палубе,

двое вытащили короткие трубочки, третий принялся лениво пощипывать струны

виолона (Сварог уже успел заметить, что у здешних морячков есть два

любимых способа убивать свободное время: дымить табаком и тренькать

струнами.)

- Все нормально, милорд, - бросил один, заметив Сварога. - Так,

балуемся для порядка... Вы нам не покажете ли фокус с табачком? Очень он у

вас духовитый...

Сварог, оделив их извлеченными из воздуха сигаретами, присел рядом на

бухту каната и тоже задымил первой утренней. Кроме них, никого на палубе

не было, " Божий любимчик" шел под тремя верхними парусами довольно ходко.

- Кто-то вам определенно ворожит, милорд, - сказал сосед. - Мы тут

промеж себя как раз говорили. Чтобы вот так из Хелльстада выбраться -

везение нужно в кармане носить нешуточное...

Сварог и сам так думал. На душе стоял блаженный покой, вдали

проплывали зеленые берега. Взяв у соседа виолон, он побрякал по струнам,

разминая пальцы, поинтересовался:

- А вы не слышали, случайно, что это в Хелльстаде за девицы, которые

ниже пояса - змеи? И песни вдобавок поют...

- Ну, не то чтобы ниже пояса... - раздумчиво сказал матрос. - Чуть

пониже, чем ниже пояса, болтают, находились смельчаки, которые их даже и

огуливали, поскольку повыше змеи - очень даже добрый товарец. Только сам я

сомневаюсь что-то, чтобы имелась у них женская потаенка...

- Имеется, - сказал Сварог. - Сам видел.

- А, все равно. Ты ей всадишь с полным прилежанием, а она тем

временем голову откусит, на то и змея...

- Все бабы - змеи, - философски сказал второй.

- Вот я и говорю.

Сварог, перебирая струны, нащупал, кажется, мелодию самого необычного

в его жизни ночного концерта:

 

            Покуда два птенца, крича, рвались друг к другу,

          мы, нежно обнявшись, кружили над землей,

          я с нею танцевал под солнечную вьюгу,

          во сне и наяву она была со мной...

 

Матросы вскочили с изменившимися лицами - из-за спины Сварога

появилась огромная жилистая лапа и прихлопнула жалобно звякнувшие струны.

Лапа принадлежала боцману Блаю, он возвышался над Сварогом, прямо-таки

лязгая зубами от ярости.

Сварог медленно поднялся, от растерянности едва не встав навытяжку,

как проштрафившийся юный лейтенантик. Явно он сделал что-то не то - очень

уж испуганно смотрели матросы - на него, не на боцмана.

- Охренели? - злым шепотом рявкнул наконец Блай. - Совсем уж? Мы уже

не в Хелльстаде, бабку вашу вперехлест через клюз... Кончай серенаду. С

милорда взятки гладки, а вы-то? - Он всерьез замахнулся. - Марш вниз!

Все четверо гуськом потянулись на нижнюю палубу.

- Что это он? - с искренним недоумением спросил Сварог.

- Да нельзя, милорд, таких слов под открытым небом вслух

произносить... - оглянувшись, пояснил матрос.

- Каких?

- Хоть и милорд, а темнота... - Он посунулся к уху Сварога: -

Забудьте слово " вьюга"...

- Почему?

- А потому. - Он говорил тихо и серьезно. - Вы про Шторм слышали?

- Ну.

- А Вьюга будет еще почище. Только про Шторм поминать не запрещается,

а насчет Вьюги велено считать, что се отроду не бывало и никогда не

случалось... Ясно?

- Ясно, - сказал Сварог, немногое поняв.

 

 

" Ко мне", - приказал Сварог мысленно и заранее отодвинулся назад, но

все равно не рассчитал - молнией метнувшаяся сквозь закрытую дверь каюты

туманная полоса ударила его в грудь, отшвырнула к стене и обернулась

весело гавкавшим щенком.

- Сидеть! - рявкнул Сварог вслух, с усилием отклеивая себя от стенки.

Щенок торопливо плюхнулся на зад, взлаял, но, конечно, долго не усидел -

тут же вскочил и бросился лизать лицо. Сварог тщетно уворачивался,

приговаривая: " Тихо, тихо, Акбар, сидеть! " - но туманная полоса

улетучилась наружу.

Звереныш взрослел невероятно быстро. Прошло всего двое суток, а он

уже вырос вдвое, крепко стоял на ногах и целыми днями носился по кораблю -

то обычным способом, то возникая вдруг в самых неожиданных местах, вплоть

до крюйт-камеры, не говоря уж о камбузе, попавшем под постоянную угрозу

вторжения с последующим разграблением. Капитан Зо крепился, но по лицу его

читалось, что " Божий любимчик" еще никогда не опускался до жалкой роли

плавучего зверинца. Сварогу было неловко, но поделать он ничего не мог - в

конце концов, это был обычный месячный щенок со всеми вытекающими отсюда

хлопотными последствиями. Штурман Борн, как выяснилось, знакомый с

колдовством не понаслышке, второй день сидел над книгами, пытаясь отыскать

заклятья, позволившие бы немного утихомирить буяна или сыграть роль

привязи, но ничем пока похвастать не мог. А Сварог самостоятельно,

совершенно случайно открыл, что щенок выполняет мысленные команды, причем

исключительно его собственные.

Сварог распахнул створку окна - до иллюминаторов здесь еще не

додумались. " Божий любимчик" уже покинул пределы Хелльстада и шел на всех

парусах вниз по течению. По обе стороны тянулись зеленые равнины,

перемежаемые кое-где поросшими лесом округлыми холмами, река была пуста.

На палубе меланхолично позванивали струны виолона, и кто-то лениво напевал

старинную балладу " Былые годы Сегулы":

 

                   Были бурными года,

                   скалы - белыми.

                   Только все уж, господа,

                   ставки сделаны.

                   Дремлют скучные года

                   немо, глухо,

                   пусть вода вам, господа.

 

Вдруг песня смолкла. На палубе забегали, начиналась суета. Дважды

коротко свистнула боцманская дудка.

Сварог выскочил на палубу. Виновником переполоха на сей раз оказался

не Акбар - он мирно лежал у мачты, обстоятельно догладывая кость от

здоровенного окорока. Кок Мышиный Соус, на сей раз ничуть не обратив

внимания на очередную реквизицию его запасов, вместе с другими стоял у

правого борта. Моряки возбужденно орали, пихая друг друга локтями, вытянув

руки, указывали друг другу куда-то.

Сварог отыскал свободное местечко у фальшборта, достал подзорную

трубу, вымененную у судового плотника на десяток серебряных звездочек из

шаура (стрелять пришлось в подушку).

На небольшом расстоянии от реки, заметно отставая от " Божьего

любимчика", но двигаясь параллельным курсом, скользило над землей нечто

странное. Черный прямоугольник плыл в воздухе, волнообразно, плавно, едва

заметно выгибаясь, а над ним, словно прикрепленный невидимым шпеньком к

определенному месту этой непонятной штуки, висел белый шар, и на его боку,

обращенном к кораблю, немигающе пялился глаз - без век и ресниц, с желтой

радужкой и белым кошачьим зрачком. Зрачок то сокращался, то разбухал.

Сварогу почудился в этом некий ритм, и тут же кто-то вырвал у него трубу.

- Осторожнее! - сказал штурман Борн. - Не стоит смотреть на него

слишком долго. Значит, они продвинулись дальше... - В его голосе звучала

тоскливая обреченность.

- Кто? - спросил Сварог.

Штурман промолчал. Свистнула дудка, на реях перекликались матросы.

" Божий любимчик" ощутимо замедлял ход.

- Канониры, к орудиям! - прогремел с мостика усиленный рупором голос

капитана Зо. - Верхняя палуба, три орудия поочередно, от юта - огонь!

Корабль слегка качнуло, под ногами трижды прогрохотало, над рекой

поплыл густой пороховой дым. Раздался посвист картечи.

Первый заряд прошел впереди загадочного создания - гораздо правее от

него, по его курсу взлетела земля. Остальные, то ли один, то ли оба,

накрыли цель. Там, где только что были прямоугольник с шаром, закрутился

спиралью столб густого черного дыма, пронизанный ядовито-зелеными

вспышками, раздался отвратительный, злобный, жалобный вой, издать который

могло лишь живое существо, - и тут же оборвался. Дым превратился в

антрацитово-черный, почти материальный, неподвижный столб, тут же осевший

на землю кучей пыли с далеко разнесшимся сухим скрежетом.

- По местам! - заорал капитан Зо. - Черта не видели?

  Люди стали расходиться, возбужденно гомоня.

- Бог ты мой, что это такое было? - спросил Сварог.

Борн ответил вопросом:

- Вы помните, что изображено на картах на севере континента?

- Конечно. Необитаемые земли.

Борн горько рассмеялся:

- Пресловутый школьный курс... Необитаемые земли, занимающие едва ли

не пятую часть континента... Это весьма обитаемые земли, лорд Сварог. Но

единственные их обитатели - вот такие создания. Когда-то там были обычные

страны. Три королевства. Теперь там живут эти демоны, появившиеся

неизвестно откуда полторы сотни лет назад. Города понемногу превращаются в

руины, все заброшено... Мы знаем, что это демоны: они боятся текущей воды,

их можно убить лишь серебром, все до одного колдуны, решившиеся изучить их

ближе - точнее, все до единого колдуны, оставшиеся после этого в живых, -

уверяют, что это порождение нечистой силы. И пришла она извне. Говорят,

сто пятьдесят лет назад все и началось после того, как в Демуре

приземлилась потерпевшая крушение вимана ларов, вернувшаяся со звезд.

Правда, о Глазах Сатаны чего только не болтают...

- А что же было с людьми? - спросил Сварог.

- Больше всего жертв пришлось на то время, когда люди по глупости

кинулись в бой. Даже делая неизбежные поправки на привычку очевидцев

привирать и на то, что у страха глаза велики, картина получается жуткая.

Эти твари сеяли безумие и болезни, горели поля, бесился скот... Насчет

серебра выяснилось чисто случайно. Кто-то из демурских баронов, без всякой

пользы сгоряча расстреляв все ядра, велел забить вместо картечи серебряные

монеты из сокровищницы. Но было поздно. Они успели расплодиться, а серебра

не так уж много, да и новость не успела распространиться... Одним словом,

выжил тот, кто вовремя сообразил, что нужно собрать все ценное и бежать

подальше. За полторы сотни лет, несмотря на мелкие успехи, три королевства

перестали существовать. Ходят слухи, что в нескольких местах, где вовремя

догадались рассыпать вокруг домов и поместий серебро, люди уцелели. Даже

если правда, судьба у них незавидная - оттуда уже не выбраться...

- Почему же их не пытались остановить всерьез?

Борн задумчиво смотрел на проплывавшие вдали зеленые холмы:

- Лорд Сварог, роду человеческому присущ один крупный недостаток:

людям свойственно злорадствовать над страданиями ближнего, они считают,

что их самих подобное никогда не коснется... В Хорене радовались постигшей

Демур напасти - пока хоренцам не пришлось самим бежать в насмехавшийся и

над ними, и над Демуром Коор, от которого теперь только и осталось что

принявшие вассальную присягу королю Снольдера беглецы и живущий где-то в

глуши потомок последнего коорского короля, имеющий с точки зрения

юриспруденции и геральдики все права на престол, но не способный его

отвоевать. Король Лорана поступил умнее многих - он еще сто лет назад, не

считаясь с расходами и жертвами, прорыл канал в самом узком месте

перешейка, лишился чуть ли не половины королевства, но зато Лоран

превратился в остров, защищенный от вторжения демонов, - вернее, так

только кажется... А другие... Большая политика, милорд. Понимаете, в мире

не так уж много серебра, и большая его часть - в частных руках. Если бы

Снольдер собрал все государственное серебро, выкупил частное, собрал

войско из всех, способных носить оружие, отлил из серебра картечь, пули,

наконечники для стрел и отправил армию на север - вполне возможно, и

удалось бы полностью очистить три королевства от этой нечисти. Нельзя

сказать, что ее там астрономическое количество, - они не стоят, фигурально

выражаясь, плечом к плечу на всем свободном пространстве, там есть речки,

озера, места, занятые городами, деревнями, шахтами... Но те, кто правят  в

Снольдере, самые обычные люди, отнюдь не горящие желанием обрести

сомнительную честь спасителей человечества. И в чем-то они правы.

Во-первых, поступить так - означает остаться без казны, оголить границы, а

соседи, можете не сомневаться, моментально увидели бы прекрасную

возможность свести старые счеты, отнюдь не пуская в умилении слюни от

того, что вся снольдерская армия героически спасает человечество...

Во-вторых, пока что неплохой естественной границей служит  Ител. Демоны,

конечно, могут переправляться через реки - порой достаточно, чтобы поперек

реки натянули шелковую нить, для них она - то же самое, что для нас с вами

- отличный каменный мост. Но одиночных тварей легко выявлять и уничтожать.

Ител представляется отличным рубежом. Продвигаясь вдоль побережья, Глаза

Сатаны сметут большую часть Харлана и остановятся на реке - так что ни

Снольдер, ни Ронеро не потеряют ни клочка земли. А судьба Харлана его

соседей ничуть не волнует. Есть узкий проход меж истоками Итела и

побережьем, по которому демоны могли бы выйти к Святой Земле. Но они не

пойдут через Хелльстад - еще двадцать лет назад они вышли к его границам и

почему-то остановились. То ли наша тамошняя нечисть пострашнее пришлой и

способна внушить последней почтительный ужас, то ли ворон ворону глаз не

выклюет... Так что на ближайшие десятилетия угроза сводится к уничтожению

большей части Пограничья, кусочка Ямурлака и половины Харлана. А там, по

мнению иных ученых, демоны перегрызутся меж собой, увидев, что не в

состоянии расширять далее свои владения, и все как-нибудь уладится само

собой. В конце-то концов, на континенте тысячи лет существуют Хелльстад и

Ямурлак с их нечистью - и обитатели Хелльстада не лезут наружу,  а черные

маги и чудища Ямурлака и вовсе благополучно вымерли, лишь редкие

экземпляры той или иной породы еще скрываются в глуши... И континент вовсе

не провалился в тартарары, наоборот. И еще. Единственным из государств

Севера, уцелевшим в своих нетронутых границах, так и осталось королевство

Шаган. Если вы хорошо помните географию, оно не защищено никакой рекой. Но

демоны отчего-то туда так и не вторглись. Это вселяет дополнительные

надежды в души государственных мужей. Старые как мир надежды, сводящиеся к

простой формуле: " Авось как-нибудь образуется".

- А лары?

- А ларам - в высшей степени наплевать. Их войска могли бы за пару

часов смести эту нечисть с лица земли. Но им пока что плевать. По их

меркам, все началось совсем недавно - что для лара полторы сотни лет? - и

их самих никоим образом не может коснуться. Первое время они еще

развлекались, охотясь на тех тварей с воздуха, но потом забава наскучила.

- Ах ты, - сказал Сварог. - Дайте мне добраться назад, я возьму свои

корабли и такое устрою....

- Если вам разрешат, - сказал Борн, не глядя на него. - А вам, скорее

всего, не разрешат. Здесь своя большая политика...

- Но у меня есть личная дружина... Боевые корабли...

Борн медленно повернул голову и посмотрел ему в глаза:

- Эта дружина и эти корабли принадлежали еще вашему предшественнику.

Неужели он не догадался бы их использовать? Неужели он в одиночку

странствовал но земле, полагаясь только на собственный меч, потому что не

догадался?

Сварог замолчал. Он стоял и смотрел, как разворачивается, набухает

попутным ветром синий парус. На душе лежала непонятная тяжесть,

оставлявшая мерзкий осадок, как в бутылке с дрянным портвейном. Выходило,

что его мнимая свобода на деле снабжена надежными решетками.

- А что гласят на сей счет ваши пророчества? - спросил он угрюмо. - У

вас, я заметил, им большое значение придают...

- О пророчествах мы хорошо поговорили в день первой встречи, - сказал

Борн. - За последние столетия их нагромоздили столько, что некуда

складывать. Сейчас, когда пророкам уже не грозит костер и другие серьезные

неприятности, прорицателей, как легко догадаться, развелось

видимо-невидимо... Старые мастера внушают больше доверия, но, во-первых,

они грешат невероятно туманным стилем изложения, а во-вторых, немногое

уцелело. Существовал некогда Кодекс Таверо, написанный в незапамятные

времена. Он считался наиболее достойным внимания и выгодно отличался

ясностью формулировок. Но от него остались лишь разрозненные обрывки,

перемешанные с позднейшими подделками. Капитан Зо по праву гордится своим

экземпляром - у него двадцать три пророчества из семидесяти семи, а это

считается самым полным сводом из сохранившихся. О будущем короле Глана,

рыцаре с хелльстадским псом, написано именно там. Говорят, до наших дней

сохранились лишь четыре полных Кодекса - один затерялся где-то на

островах, другой якобы хранится в Храме Ашореми, третий - у гномов,

четвертый - у короля Стахора в Горроте. Даже если это правда, островов в

океане превеликое множество, гномы, по слухам, давно вымерли и дороги в их

подземелья уже не найти, а в Храм Ашореми и библиотеку короля Стахора

может сунуться лишь полоумный.

- Между прочим, у меня в подземелье висит череп одного из горротских

королей, - сказал Сварог и тут же устыдился столь детской похвальбы.

- Между прочим, даже граф Гэйр и герцог Орк обходили Горрот стороной,

- сказал Борн. - Доспехи предков нам не всегда приходятся по плечу.

- Вы знаете Орка?

- Бог ты мой, его знают везде, - сказал с ухмылкой Борн. - Он

ухитряется, не нарушая традиций невмешательства в земные дела,

развлекаться на земле так, что в одних местах о нем складывают баллады, а

в других - пугают им детей. И то и другое - не без оснований... Бойтесь

его. И держитесь подальше.

- Почему?

- Потому что есть люди, настолько далеко стоящие и от зла, и от

добра, что совершенно невозможно предсказать, куда их приведет судьба. И

от таких лучше держаться подальше, ибо отстраненность и от добра, и от зла

порой похуже верного служения злу...

Он надолго замолчал. Воспользовавшись паузой, Сварог решился:

- А вы не можете мне сказать, куда мы плывем?

- Нет, - решительно ответил Борн. - И дело отнюдь не в недоверии к

вам. Когда мы будем на месте, уже никто из тех, что хотели бы нам

помешать, ничего не сможет изменить. Судя по тому, что за нас пока что не

брались всерьез, о нашей миссии имеют лишь самое смутное впечатление. А

любое сказанное сейчас слово может стать известным...

- Вы опасаетесь ларов? - напрямик спросил Сварог.

Борн взглянул так, что Сварог почувствовал себя несмышленым ребенком.

Потом штурман сказал, старательно взвешивая каждое слово:

- Это очень разные вещи - бояться всего на свете и стараться

предугадать все возможные опасности...

Сварог промолчал - сработал армейский рефлекс. В предстоящем походе

ему отводилась роль новобранца с лысыми погонами, а новобранцы не имеют

права соваться с расспросами и к старшине, не говоря уж о командире части.

Капитан Зо очень мил и любезен в роли гостеприимного хозяина, но Сварог

нутром чувствовал, что в походе это будет командир, способный согнать семь

потов и вымотать все жилы. И команда у него наверняка подобралась

соответствующая...

...Причаливали на рассвете, когда над рекой еще стоял туман, звезды

пропали с неба, предметы не обрели еще четкости очертаний, одна сторона

горизонта была уже украшена тоненькой ало-золотой полосочкой, а

противоположная - укутана мраком.

" Божий любимчик", на котором были убраны все паруса, стукнулся бортом

о длинный деревянный причал, сработанный когда-то на века из потемневших

бревен лиственницы. Кранцы из толстых канатов смягчили удар. Вдоль

причала, если присмотреться, могло разместиться десятка два кораблей, но

Сварог, сколько ни напрягал взгляд, нигде не увидел других мачт.

Два человека в коротких плащах ловко приняли канат и сноровисто

закрепили его на толстом деревянном столбе. Сварог стоял у борта,

поеживаясь от утреннего холодка. Поодаль, на берегу, смутно вырисовывались

в тумане длинные строения. Он одернул только что выданный кафтан, к

которому еще не успел привыкнуть, - его переодели с головы до ног во все

новое, в добротную, но простую суконную одежду и кожаные сапоги. И вручили

нагрудную бляху Золотой гильдии с лоранским гербом.

Ножны для меча дали другие, деревянные, обтянутые холстиной, с

медными скрепами. Вручили еще вязаный колпак с кольчужной подкладкой и

кинжал с серебряным лезвием. Получился вылитый купеческий приказчик. В

карман, застегивавшийся на роговую пуговицу, он спрятал шаур, о котором

все же умолчал (отдавая плотнику звездочки, Сварог при нем, разумеется, не

стрелял).

Точно так же были одеты Блай, Борн и три матроса. Боцман перевязал

усы простой тесьмой. Только капитан Зо, выступавший в роли купца-хозяина,

был экипирован чуточку роскошнее - пуговицы на кафтане у него были не

роговые, а серебряные, ножны меча обтянуты кожей, сапоги украшены

оловянными бляшками, а на груди висел знак Сословия мер и весов. Свою

великолепную серьгу он снял и с нескрываемым сожалением вдел в ухо

простецкое серебряное кольцо. Борн вновь вооружился арбалетом, двое

матросов взяли мушкеты и короткие копья с широкими наконечниками, третий

прихватил пистолеты и топор на длинном топорище. Блай сохранил добрую

половину своего арсенала. Видимо, в здешних краях семерка хорошо

вооруженных торговых людей выглядела вполне обыденно и подозрений не

вызывала.

- Лорд Сварог... - Капитан Зо взял его за локоть и отвел в сторону, к

мачте. - Слушайте внимательно. Вы были военным - это хорошо. Дело

предстоит крайне опасное. Возможно, опасности возникнут в последнюю

минуту, возможно, будут сопровождать с самого начала, последуют в любую

минуту, с любой стороны и в любом облике.  Если встретятся совершенно

безопасные места, я вас предупрежу. Следите за остальными и не отставайте

от них ни в чем. Если они рубят - рубите, если бегут - бегите следом. И не

лезьте ни с какими инициативами. Моим приказам повиноваться

беспрекословно. Вот, пожалуй, и все. Только скажите еще: что вы там

спрятали в карман? Нет, показывать не обязательно, поверю на слово.

- Вы что, через одежду видите? - удивился Сварог.

- Жизненный опыт. И зоркий глаз.

- Это оружие. Стреляет почти такими же звездочками, которых у Блая

целая пригоршня в мешочке. Только серебряными.

- Шуму много?

- Совершенно бесшумная штука.

- Это хорошо. А коли уж стреляет серебром - хорошо вдвойне. Серебра у

нас мало, поиздержались... - Он обернулся к остальным, тесной кучкой

стоявшим у борта: - Ну, пошли, и да хранят нас Морские Короли... Борн,

привязь у собаки надежная?

- Хватит на две недели.

- Ну, нам хватит и недели... при удаче. Трогаемся!

Они спустились по узкому трапу и зашагали меж длинных строений с

крохотными оконцами и широкими двустворчатыми дверями. Больше всего эти

сооружения походили на лабазы.

- Это что, город? - тихо спросил Сварог у шагавшего рядом Борна.

- Когда-то это место называлось Фир Норт. Один из самых крупных

торговых портов в верховьях Итела. Раньше здесь были лоранскне земли.

Потом люди ушли. Кое-кто остался, но корабли сюда перестали приходить...

Вскоре они вышли к зданию, когда-то кипевшему жизнью. На первом этаже

располагалась большая таверна. Они распахнули дверь с выломанным замком,

прошли по залу меж грубых столов, на палец покрытых пылью, мимо пустой

стойки (за ней сиротливо стояла сломанная пустая бочка с проржавевшими

обручами), поднялись на второй этаж по рассохшейся скрипучей лестнице.

Судя по многочисленным дверям с выведенными облупившейся краской номерами,

здесь в старые времена помещалась гостиница.

- Зря сняли вывеску, - сказал Сварогу капитан Зо. - Добрый старый

" Приют моряка", сколько здесь было выпито, сколько золота утекло в карманы

шлюх, сколько зубов вымели с мусором... Вот тут Блай юнгой и потерял

невинность.

- Вот за этой самой дверью. - Блай на миг приостановился. - А вот эту

дверь я вышибил лет пять спустя. Но не кулаком, конечно, а шкипером из

Нолы...

Капитан Зо толкнул кулаком одну из дверей. Человек, сидевший там у

окна, ничуть не удивился их появлению. Он молча кивнул и показал на стол,

где одиноко чернела пузатая бутылка рома. Оживившиеся моряки стали

разбирать со стола оловянные стаканчики, а Блай ловко выковырнул пробку

кончиком кинжала.

- Посмотрите в окно, лорд Сварог, - сказал капитан. - Мы уже

привыкли, а вам будет интересно...

Сварог выглянул вниз. Туман уже рассеялся, и прямо под окном шагом

проезжали семь всадников в плащах с откинутыми на спину капюшонами. В

первый миг они показались Сварогу смутно знакомыми, словно он где-то с

ними уже встречался. А потом он сообразил: это же они сами, Сварог,

капитан и остальные пятеро!

- Басс, несмотря на годы, все еще крепок. - Капитан Зо кивнул в

сторону незнакомца. Тот ухмыльнулся, погладил седеющую бородку. - Дня три

эти двойнички продержатся, а когда улетучатся подобно дыму, мы будем уже

далеко и, что характерно, совсем в другой стороне... Басс, было что-нибудь

серьезное? Или кто-нибудь серьезный?

- Пустяки. Мелкие сошки. Они по-прежнему уверены, что вы помете к

Храму Ашореми. Туда вся банда и отправилась. Конечно, они все равно пустят

окрест разъезды и пару-тройку ублюдков на свободную охоту, но с этими вы

справитесь. Может, и меня больше не побеспокоят...

- Басс, ты особенно не рискуй, - сказал капитан. - Здесь не Диони, и

тебе уже не двадцать...

 - Нам не двадцать, Зо. Это ты в основном рискуешь шкурой, а я -

выживший из ума чудак, вместе с кучкой таких же дураков никак не

собравшийся уйти из запустелого порта... До сих пор подозрений я не

вызывал.

- Вами может заняться кто-то сильный, старина, способный прошибить

твои миражи и иллюзии...

- Я знаю, - сказал Басс. - А что прикажешь делать? Оставить все на

мальчишек? Они ж жить торопятся, и потому получается сплошной звон мечей

со световыми эффектами.

Они негромко заговорили о чем-то своем, неизвестных и непонятных

Сварогу делах, и он больше не прислушивался. Сидел прямо на полу, как и

остальные, прихлебывал ром по глоточку, потому что второй бутылки, похоже,

не предвиделось, и сердце чуточку замирало в предчувствии странствий и

опасностей. Чувства его были двойственными - он с нешуточной тоской, как

дом родной, вспоминал замок и Меони, но в то же время ни о чем не сожалел,

он как-никак был в деле, предстояло что-то серьезное, и жизнь его, как ни

прикидывай, обретала какой-то смысл - а ведь с ней, признаться, давненько

такого не случалось...

Так они просидели с час. Вторая бутылка все-таки появилась, но не

было ни шума, ни болтовни - все напряжены до предела перед броском в

неизвестность, и Сварог, пройдя парочку словно бы и не существовавших

войн, прекрасно понимал спутников...

Лошадей они нашли уже оседланными. Капитан Зо особо тщательно

проверил ремни, крепившие к его седлу какой-то длинный продолговатый

сверток, попробовал ногой стремя и ловко вскочил на коня. Басс распахнул

ворота конюшни, и семеро один за другим проехали мимо него.

Заброшенные склады и дома, в которых давно никто не жил, тянулись

долго. Потом пошла поросшая травой дорога, вившаяся среди невысоких

холмов, - одни покрыты редколесьем, другие голые. Пару раз попадались

замки - еще не развалившиеся, возведенные прочно, на века, но почему-то с

первого взгляда становилось понятно, что и там давным-давно нет ни единой

живой души.

Но какая-то жизнь в округе все же теплилась - то в стороне от дороги

обнаружится возделанное поле, то замаячит на горизонте стадо из

десятка-другого коров. Несколько раз попадались повозки - крестьяне

поглядывали на всадников сторожко, с видом наученных горьким опытом, одни

держались так, словно готовы были соскочить и припустить в поле, другие

держали на виду топоры и громоздкие старинные мушкеты. Видимо, многие еще

с понурым фатализмом цеплялись за родные очаги, продолжали сеять на

прадедовских пажитях и гонять скот на прадедовские пастбища, рассчитывая,

что на их век спокойной жизни хватит, а в крайнем случае можно успеть

сбежать. Растянутая на полтора столетия, неспешно продвигающаяся опасность

незаметно становится привычным злом, сопровождающим с колыбели и оттого

обыденным. И все равно это была агония, обезлюдевшие края, когда-то

процветающие околицы Лорана, которые Лоран отсек, как загнивший палец.

Края, живущие ныне без всякой власти, законов, подданства и управления,

где полагаться приходится только на себя. В других местах, как мимоходом

просветил боцман, еще сидели сеньоры, но отсюда благородные господа

убрались.

Судя по немаленькой ширине дороги, обозначенной  с обеих сторон

каменными столбиками с лоранским гербом, она в лучшие времена была

оживленным торговым трактом.

Солнце уже клонилось к закату, когда они встретили человека, который

никуда не спешил и на диковатого крестьянина ничуть не походил. Он

бросался в глаза издали - из-за полосатой желто-красной одежды, щедро

разукрашенной нашитыми там и сям маленькими зеркальцами. Сначала, издали,

они и увидели одно мелькание солнечных зайчиков на обочине. Капитан Зо

вытащил из-под кафтана подзорную трубу - он ее держал за пазухой, как

предмет, безусловно неуместный в экипировке бродячего купца, всмотрелся,

тщательно запрятал трубу обратно и покачал головой:

- Странствующий циркач. Похоже, один. Публика это обычно

придурковатая - попробуй-ка годами глотать огонь и разбивать кирпичи о

темечко, но шляется везде и знает много. В оба смотреть у меня!

Он подстегнул коня, и остальные рысью потянулись за ним, держа руки

поближе к оружию. Человек, разбрасывавший вокруг себя солнечные зайчики,

мельком стянул на них и вернулся к прежнему занятию - он заботливо

перебирал и вытирал тряпкой разложенные на пустом мешке атрибуты

фокусника: ярко раскрашенные палочки, какую-то посуду, блестящие шары и

тому подобную чепуховину.

- Эй, если вы грабители, брать у меня нечего, - сказал он, глядя на

подъехавших дерзко и весело. - А если честные купцы, ничего у вас купить

не могу - не на что, братва...

- Мы в розницу и не торгуем, - сказал капитан Зо с хорошо сыгранным

небрежным презрением, приличествующим серьезному купцу. - Идешь из

Фиортена или в Фиортен?

- Из, - лаконично ответил тот, ничуть не смущенный холодной

отповедью.

- Что там слышно?

- Там суматоха. Нагрянул отряд харланцев, молотит в ворота бревном и

требует кого-то им выдать. Отряд большой, сотни три. Сплошь конница,

причем гвардейская, - все в черном с белым.

- Интересно, - сказал капитан Зо. - Расскажи-ка поподробнее. Я как

раз еду туда за товаром, оставил там повозки и людей, но если такая

заварушка...

- Это точно, лучше переждать, - кивнул циркач. - Под шумок почистят

вашу милость от лишнего добра и хорошо еще, если душу не вытрясут... А они

могут. Законов в этих краях никаких не наблюдается, равно как и властей.

- Это точно, - в тон ему сказал капитан Зо. - Ну совершенно никаких,

ты совершенно верно подметил, наблюдательный ты парень, я смотрю, приятно

с таким встретиться на дороге и побеседовать о всяком разном...

Он продолжал плести словесные кружева, небрежно, с застывшей улыбкой,

выплескивая этакий шизофренический поток сознания, и это не могло не

преследовать какую-то цель. И Сварог наконец понял. Капитан попросту ждал,

когда у встречного сдадут нервы, чтобы посмотреть, как он себя поведет. А

циркач, слушая идиотскую болтовню, явно занервничал...

- И скажи ты мне, друг любезный... - Капитан вдруг замолчал и

несколько мучительно долгих мгновений смотрел сверху вниз на собеседника,

меряя его взглядом. - А что это у тебя в мешке живое ворочается?

Циркач молниеносно присел на корточки, протянул, не глядя, руку к

мешку, но в воздухе свистнуло короткое копье, с противным хрустом вошло

ему в шею, отбросило назад, и, пока он падал, в груди у него появились две

стрелы. Боцман Блай перекинул ногу через седло, спрыгнул и обрушил на

мешок страшный удар топора, принялся рубить, так быстро, что топор

превратился в туманную полосу. Шипящее мяуканье тут же оборвалось, от

мешка плеснули зеленые брызги, он разлетелся под ударами на кучу

лохмотьев, перемешанных с кусками кого-то непонятного, истекающими густой

зеленой жидкостью: вот вроде бы ящеричья лапа, кусок перепончатого крыла,

чешуйчатый хвост, еще конвульсивно свивавшийся в кольцо...

Только теперь Сварог догадался выхватить меч. Но вмешательства уже не

требовалось: Циркач лежал неподвижно в нелепой позе, подогнув колени к

подбородку, а от мешка и неведомого живого существа остались одни ошметки.

- Тьфу ты, - с некоторой даже скукой сказал капитан Зо. - Василиск.

Ничего интересного, тем более необычного. А говорили, василиски

окончательно перевелись.

- Он что, убивает взглядом? - спросил Сварог.

- Да нет, бабья болтовня. Но парализует качественно. Мы провалялись

бы достаточно долго, чтобы этот скот успел связать всех, как цыплят на

продажу, и радостно бежать за подмогой...

- Интересно, правду он болтал насчет Фиортена? - мрачно спросил

боцман Блай.

- Врал, конечно. И насчет осады, и насчет трех сотен. Видишь ты

где-нибудь следы большого отряда? То-то. И коням, и людям нужно жрать.

Слишком много овса и припасов пришлось бы с собой тащить. А путь из

Харлана неблизкий. Нет, я охотно верю, что харланская конница сшивается

где-то в Пограничье, но на сотни ей счет не идет. Несколько десятков. А у

такого отряда кишка тонка осадить Фиортен. Либо они торчат у Храма

Ашореми, либо рыщут ниже по реке. Басс дело знает. А этот был дурак. Сразу

нужно было выпускать эту тварь из мешка, а не разговоры разговаривать...

Ладно, закопайте все это поодаль от дороги и поторопимся.

Часа полтора они неслись то галопом, то размашистой рысью. Когда по

обе стороны дороги появились поля и необозримые виноградники, солнце уже

скрылось за горизонтом, и они еще долго ехали меж бесчисленных рядов

увитых лозой подпорок, поднимавшихся в гору. Кони начали стричь ушами и

радостно пофыркивать, без понукания ускоряя бег: чуяли близость  жилья.

Сварог и сам явственно почуял запах дыма.

Капитан Зо остановил коня на перевале, обернулся к своему отряду:

- Вот вам и Фиортен и, что характерно, никаких харланцев вокруг.

Сварог подъехал к нему. Да, чтобы взять деревню, пришлось бы

повозиться. Окруженные высокой каменной стеной, в низине меж гор стояло

несколько сот крепких каменных домов под черепичными крышами, от которых

поднимались многочисленные дымки. Деревья, сады и огороды, амбары, в

середине - круглая большая площадь. На ней горели огромные костры, и на

фоне высокого желтого пламени мелькали в танце вереницы взявшихся за руки

фигурок.

- Ваш старый капитан снова на высоте, - сказал Зо. - Чтобы совместить

приятное с полезным, я рассчитывал подгадать к празднику, так оно и

оказалось. Он среди друзей, в полной безопасности, так что можете

поразвлечься. Но смотрите у меня, в меру. Неплохое место, лорд Сварог.

Деревня богатая, фригольдерская, а при переселении они лишились бы всех

вольностей, вот и решили остаться...

Тяжелые дубовые ворота распахнулись для них беспрепятственно, едва

караульные перекинулись парой слов с капитаном Зо. Лошадей они оставили в

конюшне у ворот, там же сложили и большую часть оружия, но когда Сварог

собирался снять меч, капитан перехватил его руку:

- Милорд, в этих краях меч всегда держат при себе. Даже ложась спать

в собственном доме, к постели прислоняют...

Позже, когда они всей гурьбой вышли на площадь, Сварог убедился, что

с оружием здесь и в самом деле не расстаются - и у пляшущих вокруг

костров, и у тех, кто стоял вокруг, даже у подростков, мечи висели на

поясах, даже женщины в ярких рубашках с широкими рукавами и белых коротких

юбках с искусной вышивкой носили длинные широкие кинжалы. Понятно, в

здешних местах крепкое хозяйство нужно уметь отстоять от многочисленных

охотников до чужого добра, и подтверждать это умение, должно быть,

приходится часто...

Сначала они не разделялись, стояли у огромного чана, где шипело и

пузырилось в свете факелов и костров черное молодое вино, и его наливали

всем желающим, сколько принимала душа. Правда, вино было легкое,

по-настоящему праздничное - ниоткуда не торчали ноги упившихся, никто не

рвал друг на друге рубахи. Сварог самокритично подумал: у нас, с этаким

бесплатным чаном, давно бы все опошлили до полной похабщины... И отпил из

кружки, скупо, пару глотков - ему приходилось сиживать в молдавских винных

погребах, и он хорошо помнил коварство молодого вина: льется в глотку, как

родниковая водичка, но стакана после четвертого вдруг обнаружишь, что

блаженно покоишься под столом...

Вскоре компания странствующих купцов как-то незаметно распалась.

Сначала где-то в хороводе исчез  боцман Блай, потом потерялся один из

матросов, туманно объяснив про живущего по близости кума, потом пропали

остальные двое, которых Сварог не знал по именам, а спустя немного времени

рядом не оказалось ни капитана Зо, ни Борна, и Сварог остался один, не

особенно этому огорчившись. Он стоял, прислонившись к столбу,

поддерживавшему навес над чаном, отпивал по глотку из тяжелой глиняной

кружки и чувствовал себя прекрасно. Особенно когда с приятностью озирал

женщин, благо посмотреть было на что: у легких рубах вырезы глубокие, на

обнаженных шеях ожерелья из древних золотых монет, кавалеры, ухарски

вскрикивая, кружат дам, волнующе взметываются короткие юбки, грохочут

барабаны, свищут дудки, старики невольно выпрямляют спины, подростки,

прячась в боковых улочках, подталкивают друг друга в спину, но на площадь

выйти не решаются. " Нет, у нас бы давно нажрались и передрались", -

подумал Сварог и поежился от странного ощущения: все, кого он знал и

помнил, еще только должны были родиться через долгие тысячелетия, и

погибшие еще не погибли... Пропасть, отделявшая его от прежней жизни,

оказалась столь широка и бездонна, что рассудком совершенно не

воспринималась. Тем более теперь, когда дикая музыка будоражила кровь, и

все женщины казались прекрасными. Но та, что стояла поблизости,

черноволосая, в красной рубашке и вышитой юбке, красавицей не казалась -

она ею была. И юной девочкой она отнюдь не выглядела, так что Сварог,

давно не имевший дела с юными, лишь приободрился. Попросту подошел и

спросил ни к чему не обязывающим тоном:

- Я тут стою и удивляюсь - вы красивая, но никто вас не зовет

танцевать...

И спохватился - быть может, с точки зрения местных обычаев совершил

какую-то жуткую бестактность. Но нет, черноволосая открыто посмотрела ему

в лицо, усмехнулась и сказала:

- Я колдунья. Многие меня побаиваются - просто так, без неприязни, по

традиции...

- Как-то так получилось, что я колдуний не боюсь, - сказал Сварог. -

Я ими даже восхищаюсь иногда. И сегодня тоже.

- А если мне на самом деле сто лет и я только прикидываюсь молодой?

- Быть этого не может, - сказал Сварог. - Я сам умею колдовать, так

что...

- Колдовать ты не умеешь, - ответила она. - Ты просто выучил ровно

столько, сколько тебе позволили, а это совсем не то... - Она рассмеялась,

видя его легкую оторопь. - Теперь понимаешь, что такое - умение колдовать?

Вот видишь, и ты испугался...

- Ничего подобного, - сказал Сварог браво. - Я просто огорчился. Раз

так, ты прекрасно понимаешь, что у меня на уме, и пошлешь ко всем

чертям...

- Чтобы понять, что у тебя на уме, не нужно быть колдуньей.

- И что? - Сварог вопросительно поднял брови.

- И ничего, - засмеялась она. - Любая колдунья - еще и женщина. И

если ей не сто лет... - Она протянула руку. - Пошли в круг?

И они вошли в круг, понеслись в хороводе вокруг костра. Сварог

выделывал руками и ногами совсем не то, что остальные, но никто не обращал

внимания. Главное было - попасть в ритм, не сводя глаз с ее улыбающегося

лица, и это оказалось не так уж трудно. Труднее было уйти с площади

незаметно.

До рассвета весь мир был лишь нежным теплом и запахом сена.

...Сварог пошевелился, зашуршало пахучее сено. Узкое горизонтальное

окошко под самым потолком давало достаточно света, чтобы он мог

рассмотреть ее лицо, ставшее строгим и печальным.

- Вот и все, - сказала она тихо, мягко отстранила Сварога, когда он

потянулся к ней. - Вот и все...

- Но... - сказал он и замолчал, совершенно не зная, что еще сказать.

- Вот и все. Ты, конечно, можешь сказать, что безоглядно меня полюбил

и непременно вернешься ко мне после ратных трудов... но ведь это будет

неправда, верно?

- Верно, - сказал Сварог. - Я и сам не знаю, что со мной будет

завтра...

- Вот видишь. Что бы с тобой ни случилось, сюда ты уже не вернешься.

А если и вернешься, то только для того, чтобы вновь остановиться на ночь и

утром ускакать дальше, на сей раз навсегда. Так что не нужно ничего

обещать. Благо оправдываться не за что.

- Неловко как-то...

- Потому что ты еще не освоился в этом мире. Откуда ты, я не знаю, но

чувствую - из страшного далека... Ни в чем себя не упрекай и не старайся

усмотреть сложности там, где их не должно быть. Нам было хорошо - вот и

все. - Она натянула рубашку на плечи, стянула шнурком на груди, ласково

провела ладонью по щеке Сварога. - Нам было хорошо... Правда, мне еще и

тревожно. Что-то недоброе впереди. Но здесь ничего иного впереди и ждать

не может...

- Почему же вы отсюда не уйдете? - спросил Сварог.

- Потому что Фиортену - три тысячи лет. Когда-нибудь мы уйдем, но это

будет в предпоследний миг... Понимаешь?

- Понимаю, - сказал Сварог. - А вы успеете почувствовать, что пришла

пора?

- Успеем. Береги себя. Возьми. Не знаю, в какого бога ты веришь, но

это всем помогало...

На черном шнурке покачивалась каменная фигурка, вроде бы изображавшая

человека, но настолько окатанная, словно бы оплавленная временем и

прикосновениями бесчисленных рук, что не понять уже, кого она в

незапамятные годы изображала.

- Повесь на шею.

- Что это?

- Это алар. Дух-покровитель из тех времен, когда здесь еще не было

Фиортена, когда лары еще не ушли за облака. Их находили в старых курганах,

насыпанных еще до потопа и Шторма.

- До чего? - спросил Сварог.

- Ох, ничего ты не знаешь, я вижу... Шторм - так называется череда

катастроф, войн и несчастий, предшествовавших уходу ларов в небеса и

упадку на земле. А потоп случился лет за пятьсот до Шторма. Надень на шею.

Теплый, правда?

- Теплый...

- Он станет холодным, когда тебе будет грозить опасность большая,

нешуточная. Уберечь не сможет, но предостережет...

Сварог надел шнурок через голову. Теплая фигурка скользнула на грудь,

пониже креста.

- Спасибо, - сказал он.

- А теперь иди. Тебя уже заждались. Где твой меч?

Сварог растерянно зашарил вокруг, разбрасывая сено, наткнулся на

ножны.

- Ну вот, - засмеялась она. - Сразу видно, что ты нездешний. Меч

всегда должен лежать под рукой...

В воротах Сварог обернулся к ней, хотел сказать что-то нежное и

серьезное, но не нашел слов.

Женщина прижалась к нему, гибкая, сильная, теплая, крепко поцеловала

и отстранила, заглянула в глаза:

- Иди и не оглядывайся. Мужчины не должны оглядываться, иначе выйдет

не к добру...

Сварог быстро шагал мимо просыпавшихся домов - зевали и лениво

ворчали на него кудлатые собаки, в хлевах мычали коровы, в кухнях гремела

посуда. Вставало солнце, и он вдруг вспомнил, что так и не узнал ее имени,

да и свое не называл, но возвращаться, понятно, не стал - чувствовал, что

этого никак нельзя делать. Да и не нашел бы дороги. Он прекрасно помнил ее

голос, ее запах, ее тело, но дороги назад не нашел бы, как ни старался, не

помнил ворот, мимо которых только что прошел, улочек, в которые только что

сворачивал. А ведь забывчивостью он никогда не страдал...

У деревенских ворот его и в самом деле ждали возле оседланных коней

все шестеро спутников. Обошлось без мужских шуточек вслух, только боцман

Блай хитро подмигнул - левым глазом, правым, левым, правым.

- Ну, приятное позади, - сказал капитан Зо. - Впереди теперь, увы,

одно полезное, то есть насквозь опасное. По коням!

Он первым въехал в ворота и приказал:

- Рысью... Между прочим, в окрестностях  и в самом деле болтались

харланские конники, десятка два. Но очень быстро убрались в сторону Храма

Ашореми. Что доказывает: Басс постарался на совесть.

 

 

Капитан Зо остановил коня, протянул руку:

- Ну вот, милорд. Добро пожаловать в Ямурлак. Вон там, где торчит

истукан, Ямурлак и начинается.

Покосившийся каменный истукан с полузатершимися древними письменами

на груди торчал на обочине дороги, и не было никакого зримого рубежа -

одна и та же земля по обе стороны незримой черты, одна просторная долина с

синей каемкой гор вдали, лес и дорога. Только мерные столбы оказались

другими - не круглые столбики с государственным гербом, а каменные шары.

Зловещая слава Ямурлака, страны злых магов, безвозвратно ушла в прошлое

уже вскорости после Шторма. В отличие от Хелльстада, местные твари были

гораздо менее опасными, и на них с превеликим удовольствием отправлялись

охотиться окрестные сорвиголовы. А населяли Ямурлак в основном самые

обычные люди, хоть и баловавшиеся нехорошей магией. Так что предпринять

против них лихой поход тоже считалось своего рода хорошим тоном, причем

никто не собирался на отвоеванных землях селиться, дружины удальцов

вторгались сюда, чтобы пожечь и порубать в свое удовольствие, а потом уйти

на полном галопе. Такие привычки, а вдобавок и странные, неизвестные за

пределами Ямурлака эпидемии, довольно быстро страну обезлюдили, хотя еще

лет триста назад, мимоходом упомянул Борн, здесь прозябала парочка городов

и несколько деревень. Потом и их извели под корень последние искатели

золота и экзотических редкостей, и окрестные короли всерьез задумались: а

не поделить ли опустевший Ямурлак меж собою? Но тут грянуло нашествие Глаз

Сатаны, и эту идею моментально отбросили. Ямурлак умер, как и населявшее

его в древние времена зло. В земле и в мертвых городах, по достоверным

слухам и преувеличенным россказням, таилось, правда, немало такого, чего и

не стоит выкапывать и подбирать, чтобы не пожалеть потом. А по земле

хоронились в глухих уголках крайне редко встречавшиеся образцы

многочисленных некогда разновидностей нечисти - по-настоящему жуткие и

грозные твари вымерли или старательно уничтожены, а то, что затаилось,

было, конечно, опасным, но никак не подходило под категорию " неодолимое".

Примерно так можно подытожить знания на сей счет, вложенные Сварогу в

голову под гостеприимной крышей Магистериума. О деталях и частностях

тамошние технократы не позаботились. Так что вся надежда была на

спутников.

Спутники держались настороженно, но не хватались за оружие при каждом

шорохе. Проходил час за часом, долины сменялись перелесками, а те -

нависавшими над дорогой скалами и урочищами, но ничего не происходило.

Временами то далеко в поле, а то и близ дороги попадались мертвые города в

разных стадиях разрушения, города непривычной, диковатой архитектуры, и

тогда снова и снова завязывались жаркие споры - стоит ли пошарить в

покинутых домах как-нибудь на досуге и все ли, что там может отыскаться,

обязательно приносит несчастье. Блай и один из моряков были уверены, что

кое-что способно пригодиться, и в доказательство приводили вполне

достоверные случаи. Другие двое с тем же пылом и на столь же

многочисленных примерах доказывали обратное. Слушать и тех, и других

Сварогу было чертовски интересно, но он немного тревожился, до сих пор

понятия не имел, куда они едут и что собираются делать. Ясно, что капитан

Зо не подряжался собирать виноград или класть печи, и все же опасность,

про которую знаешь наперед, придает определенности...

Когда они проезжали мимо черного замка с высокими башнями,

увенчанными странными усеченными конусами, обращенными раструбами к

небесам и оттого напоминавшими гротескные зенитки, на полурассыпавшуюся

стену моментально взобралось что-то серое, мохнатое, величиной с кошку,

зеленоглазое, с пушистым коротким хвостом - и печально заухало, застонало,

замахало лапками, закричало что-то вполне членораздельное. Сварог

насторожился, но его спутники отнеслись к серому завывавшему созданию

прямо-таки наплевательски, покосились мельком и больше не обращали

внимания.

- Да это ихний домовой, - пояснил Блай. - Чуть ли не единственная тут

совершенно безобидная скотина. И даже в некоторых смыслах полезная. Можно

бы подобрать, да не стоит возиться. Капризный, скот. Моря не выносит

совершенно, на корабле быстро дохнет, а зачем он нам такой? Хочешь,

забирай. На суше может пригодиться. Слышишь, надсаживается? Скучно ему без

хозяина, падле.

- У меня уже есть один, - сказал Сварог. - Куда мне два? Еще

передерутся.

- Уж это точно, долго шерсть летать будет... Ну, подаришь

кому-нибудь.

- Ну его, - сказал Сварог. - Не возвращаться же.

- А на обратном пути можно и пошуровать, - мечтательно сказал Блай. -

Поискать бутылки с джиннами. Их тут еще хватает, говорят. Знал я одного

капитана. Попалась ему бутылка с джинном, а тот оказался духом земли, знай

таскал изумруды, да не какие-нибудь, ронерские...

- Я тоже знал одного судового врача, - отмахнулся капитан Зо. -

Единственного, кто спасся с " Прекрасной рыбачки", когда на ее борту

откупорили бутылку с джинном...

- Джинны, конечно, разные бывают, - согласился Блай. - Духи воздуха -

самые ненадежные. Но ведь и рискнуть можно...

- Иди один и потом откупоривай в чистом поле, - сказал капитан. - Это

сколько угодно. Когда я буду подальше.

- Когда-нибудь и рискну.

- Ну-ну... - Капитан Зо вдруг натянул поводья, достал подзорную

трубу, всмотрелся: - С вашими джиннами... Тихо! Одна, две... Три. А

говорили, вымерли... Ну, может, и обойдется. В лес, живо!

С захода налетали, плавно, бесшумно взмахивая крыльями, три черные

птицы, донесся их протяжный крик, странно похожий на человеческий, но

некогда было приглядываться - Сварог уже мчался вслед за остальными в лес,

под раскидистые кроны темных елей. Всадники остановились, держась тесной

кучкой. Со всех сторон лезли в лицо колючие ветки. Кони беспокойно

приплясывали. Сварог видел, как Борн выстрелил наудачу, но стрела не

долетела, запуталась где-то в кронах. Сверху, словно в ответ, раздался

хриплый хохот. Сварог встал на стременах, отвел ветку, мешавшую

рассмотреть кусочек неба.

Птицы, выставив лапы с кривыми когтями, кружили над самыми верхушками

елей, то и дело заслоняя небо и солнце. Они были громадными, крылья не

меньше трех уардов в размахе, и на длинных голых шеях сидели самые

натуральные старушечьи головы с раскосмаченными седыми волосами, злющими

лицами, клыкастыми, почти безгубыми ртами. Сварогу показалось, что он

встретился с одной взглядом, и он инстинктивно выпустил ветку, шумно

свистнувшую мимо щеки.

Время шло, а странные создания, крича заунывно и зло, кружили над

лесом.

- Капитан, они не отвяжутся, - сказал Борн. - Придется драться.

- Может, обойдется, - хмуро ответил капитан.

Но в этот миг сверху раздалось каркающее:

- Оставьте нам коней! Оставьте коней! И убирайтесь! Хотим есть! Будет

хуже!

- Ничего не пойму, - сказал капитан. - Мне голову давали на

отсечение, что этих поганых ворон ни одной не осталось. Последнюю убили

лет восемь назад. Басс не мог ошибиться.

- Значит, ошибся, - сказал Борн и добавил со странной интонацией: -

Бойся не бодрствующего, бойся спящего... Давайте, капитан. Что, если они

подпалят лес?

- Сказки. Если...

Что-то долетело вниз, обрушилось на лес сразу во многих местах, шипя

и свистя, и сразу же потянуло удушливым дымом, треск пламени раздался со

всех сторон. Сварог услышал команду капитана " За мной! ", понесся следом за

остальными, низко нагнув голову к конской шее, чтобы не выхлестнуло глаза

и не зацепило суком по башке. Спутников он почти не видел - лишь порой,

высовывая голову справа или слева, замечал впереди конские зады и людские

спины и тут же прятался за гривастую шею, как черепаха в панцирь. Хорошо

еще, кони были приучены держаться вместе. Еще два раза на лес обрушился

свистящий огненный дождь, пожар разгорался, тянуло жженой смолой. Конь под

Сварогом начинал беситься, вот-вот готов был понести. Пылающая ветка с

маху хлестнула по груди, рассыпав жалящие искры. Над головой неотвязно

шумели крылья.

Внезапно лес кончился, и конь с разлету вынес Сварога на огромную

поляну - посреди стоял каменный дом с низкой крышей и выбитыми окнами,

помчался прямо к покосившимся воротам. Сварог посмотрел через плечо -

птица настигала его, закинувшись назад, как атакующая сова, выставив

растопыренные когтистые лапы. Обрывая пуговицу кармана, он выхватил шаур,

подпрыгивая в седле, старался прицелиться поточнее. Палец лег на спуск.

Черные крылья трепыхнулись, дернулись не в лад, раздался яростный вопль -

он не промазал. Но птица не отставала. Сварог не снимал палец со спуска,

видел уже, как от метких попаданий взметываются на ее груди черные перья,

но гарпия-старуха оказалась невероятно живучей, а значит, к нечистой силе

отношения не имела. Сварог что есть силы натянул поводья, осаживая

разгоряченного гнедого, выхватил меч, бросил коня в сторону. Он видел, что

и остальные выскочили из леса, несутся к дому. Кому-то тоже удалось

остановить коня, и он отмахивался топором от кружившей над ним птицы. От

пронзительных старушечьих воплей ломило в ушах.

Раздалась пулеметная очередь, короткая, гулкая. Еще одна. Абсолютно

неожиданные здесь звуки. Тяжелое тело шумно грянулось оземь. И еще одно.

Снова очередь, подлиннее.

Сварог оторопело огляделся. Капитан Зо стоял у невысокой каменной

ограды, расставив ноги, окутанный дымом, уперев в плечо приклад самого

настоящего пулемета - с очень толстым дулом, как у первых " Льюисов",

широким диском снизу. Длинная очередь сопровождала последнюю птицу до

самой земли. Черная тварь, ломая крылья, грохнулась в высокую траву и

неподвижно застыла нелепой кучей, как и остальные две. Капитан опустил

дымящийся пулемет, отошел подальше от сизого облака, остро вонявшего

дымным порохом, грустно сказал Сварогу и Блаю, оказавшимся ближе всех:

- Ну вот, еще не доехали до места, а патроны тратим вовсю. Все из-за

вас, обормотов, не хотел, чтобы вам лишний раз дырявили шкуру перед

главным делом...

К ним, огибая черные груды перьев, съезжались остальные. Над лесом

поднимался дым, вскидывались языки пламени, но опасаться не приходилось -

на открытом месте пожар должен был остановиться.

- Посмотрите в доме. На всякий случай, - сказал капитан Сварогу. -

Коням - передышка!

Сварог толкнул ногой отчаянно заскрипевшую дверь, вошел, держа шаур

наготове. Высокие кресла и стол перевернуты - судя по слою пыли,

давным-давно. Одно из кресел лежит поперек  скелета в истлевших клочьях

кожаной одежды - судя по его позе, кресло упало уже на мертвого, и никто

потом не позаботился его вытащить. И не забрал меч, теперь совершенно

проржавевший.

Обивка стен висела истлевшими лоскутьями, вконец выцветшими. На

крестьянскую усадьбу дом что-то не походил - скорее на охотничий домик

дворянина. Сварог заглянул во все комнаты - пыль, запустение, не видно

ничего мало-мальски ценного, а все остальное перевернуто вверх дном.

Грабили, похоже, в большой спешке. Судя по всему, в самой большой комнате

и разыгрался последний акт неизвестной драмы - скелеты там лежали навалом,

в беспорядке, во множестве, из-под них не видно было пола. Лохмотья

одежды, ржавые кольчуги и шлемы, мечи. Все произошло так давно, что

смотреть было ничуть не противно - словно стоишь над раскопом, только что

сделанным археологами.

Одни скелеты оказались нормального роста, другие словно бы

принадлежали детям - но кости толстые, отнюдь не детские. И оружие у этих

странных карликов было самое настоящее, они и мертвыми стискивали

полуистлевшие топорища, ржавые рукояти мечей. Мечи и топоры ничуть не

уступали по размеру оружию их противников.

Сварог пошевелил носком сапога ржавый двойной топор странной формы.

Поднялась пыль, запершило в горле. Что-то прозвенело совсем даже в стороне

от его ноги - чистый, высокий звон золотого бокала, ничуть не похожий на

хруст трущихся друг о друга двух кусков ржавого железа. Сварог нагнулся,

всматриваясь и особо не приближаясь, - вдруг змея, кто ее знает...

Острый алый лучик блеснул меж желтых костей, истлевших лохмотьев и

полос ржавчины, сохранивших отдаленное сходство с оружием.

Секунду поколебавшись, Сварог шагнул ближе и решительно разбросал

сапогами все, что мешало рассмотреть странный предмет. Достал меч,

поворошил лезвием. Выпрямился, держа в руке красивый и нисколечко не

пострадавший от времени боевой топор. Черное древко, словно бы покрытое

ничуть не потрескавшейся эмалью, сплошь изукрашено рельефным узором из

золотых кружочков, едва выступавших над топорищем, напоминавших шляпки

гвоздей, - должно быть, задумано не ради одной красоты, а еще и затем,

чтобы не скользило в руке. Отливающее синевой лезвие в форме полумесяца с

хищно-изящным, выгнутым верхним концом. Большой красный камень в навершии,

ограненный пирамидкой со срезанной вершиной, - он-то и сверкнул сквозь

вековую пыль. На обушке - глубокая впадина в виде странного рунического

знака, никогда Сварогу не встречавшегося.

Сварог взмахнул топором, рассек им воздух крест-накрест - древко

удобно лежало в руке, оружие было невероятно красивое и совсем не тяжелое.

Никак нельзя было оставить его среди костей и пыли, даже помня все жуткие

рассказы о таящих проклятье здешних находках. Мужчины любят оружие

нерассуждающей страстью - а этот топор ни у кого не хватило бы духа

выбросить.

В соседней комнате громко застучали сапоги, кто-то крикнул:

- Граф, не слопали вас там?

- Я здесь! - откликнулся Сварог.

Вошел боцман Блай, шумно вздохнул:

- Фу ты, мы уж забеспокоились, что-то милорд носу не кажет и голосу

не подает. А пылищи... Морские Короли, Лазурная Дева и все сто сорок три

морских черта! Якорь мне в задницу, чтоб меня сожрал Великий Кракен, чтоб

мне... Топор здесь лежал?

- Да, - забеспокоился Сварог. - А что, бросить от греха подальше?

- Погоди. Погоди-погоди... - Блай схватил его за рукав и потащил

наружу. Когда они оказались во дворе, огляделся и подтолкнул Сварога к

дереву толщиной с фонарный столб. - А ну-ка, рубани от души!

Сварог размахнулся и едва не полетел носом вперед - сверкающее

лезвие, свистнув синей молнией, рассекло ствол так, словно он был

картонный и пустой внутри. Дерево постояло секунду, стало заваливаться,

обнажив пень с безукоризненной линией среза, гладкой, как стекло. Живое

дерево, ничуть не трухлявое, рушилось все быстрее, люди с воплями брызнули

во все стороны. Рухнуло. Комель подпрыгнул пару раз и замер.

- Что за фокусы, душу вашу? - взревел капитан Зо за спиной Сварога и

Блая. Запнулся на полуслове и тихонечко вымолвил:

- Святая Бригита, Доран-ан-Тег, Топор Дорана... В точности.

- Топор Дорана, - плачущим голосом подтвердил Блай и вдруг взвыл так,

словно ему прищемили в дверях что-нибудь чувствительное: - Не зря говорят

- новичкам везет! Я ж первый мог зайти и увидеть! Я всю жизнь мечтал!

Он что есть мочи, ничуть не играя, грохнул себя кулаком по бритой

голове, воя и мыча.

- Господи, да возьми ты его себе, - торопливо сказал Сварог,

протягивая топор, хоть и ужасно жалко было расставаться.

Блай отпрыгнул:

- Убери! Теперь твой...

- Да бери... - сказал Сварог упавшим голосом.

Капитан Зо перехватил его руку:

- Теперь вой не вой... Поздно. Если кто-нибудь у вас его попытается

взять, украсть или отнять, лорд Сварог, тому, что характерно, топор

оттяпает руку. А то и голову - это же Доран-ан-Тег. И нельзя его ни

продать, ни подарить, ни отнять, ни забрать у мертвого. Можно только

случайно найти, как вы, потому что вы-то никакого отношения к смерти

последнего хозяина не имеете. Действительно, новичкам везет... По коням.

Пожар все же может подобраться.

Покачиваясь в седле рядом со Сварогом, то и дело бросая на топор

печальные, завистливые и жадные взгляды, Блай рассказывал:

- Двадцать тысяч лет назад Доран сделал полный доспех: кольчугу,

шлем, щит, меч, лук со стрелами, топор, копье и кинжал. Кольчугу, шлем и

щит ничто не могло пробить, даже молнии ларов, когда они позже появились,

говорят, отскакивали. Ну а меч с топором, стрелы и копье с кинжалом

пробивают все, что угодно. Никто не знает, что это было за железо, и на

каком огне Доран все это ковал, и кто был подмастерьем, но железо и огонь,

надо полагать, были не простые и меха раздувал не кузнец-деревенщина...

Понятное дело, Доран был непобедим. В балладах поется, что он стал королем

всего Харума, и я этому очень даже верю...

- И забыл, что нельзя брать в наложницы дочек свергнутых тобой же

королей, - хмыкнул капитан Зо. - Одна его и зарезала, ночью, когда он, что

характерно, был без доспехов. Так поется в балладах, и я этому верю...

- А что было потом? - спросил Сварог.

- Потом наследники - были там какие-то - развезли все по разным

городам. Для пущей надежности, каждый боялся, как бы другому не удалось

подстроить случайность и завладеть всем доспехом сразу. И каждый ломал

голову, как бы эту случайность смастерить. Ну, можно же было заманить в

сокровищницу любимого сына или там внука, ведать ничего не ведающего, он и

нашел бы. Совершенно случайно. А время-то шло, люди умирали, на свете и

без Дорановых доспехов происходило немало всякого... Кто-то успевал

шепнуть наследникам, кто-то нет, шли войны, сокровищницы горели, их

грабили, память стиралась, посвященные хранители понемногу переводились...

Кто его знает, как там было во всех подробностях двадцать тысяч лет назад.

Словом, настало время, когда Доспех Дорана все-таки пошел по рукам. Сами

представляете, какую охапку романов можно написать о судьбе

одного-единственного кинжала.

- Ну а в конце-то концов? - спросил Сварог.

- Кольчугу унесли гномы, наверняка сделали из нее несколько

маленьких, они единственные, кому такое по силам. А поскольку гномы

вымерли, кольчуги и сейчас валяются где-то в их подземельях, куда никто не

знает дороги. Лук со стрелами затерялся на Сильване. В шлеме похоронили

одного из Морских Королей, и шлем сейчас покоится где-то на дне океана -

потому что Морских Королей на суше не хоронили. Щит - у ларов. С копьем

когда-то отправился в Хелльстад некий рыцарь, оттуда не вернувшийся. Где

сейчас меч и кинжал, не знает никто. Быть может, лежат на дне моря, в

чьей-то забытой могиле или висят на стене у любителя старинного оружия,

ничего такого не подозревающего. Топор тоже считался пропавшим, но его

следы терялись не в Ямурлаке, а в Сегуре...

- А эти скелеты... Гномы?

- Гномы, - кивнул капитан. - Даже если они узнали Доран-ан-Тег,

забрать все равно не смогли. Хотите несколько советов, лорд Сварог? Не

увлекайтесь чересчур этим топором и никогда не полагайтесь только на него.

Можете стать слишком самоуверенным и разучитесь владеть мечом и саблей. А

в жизни может подвернуться множество сложностей, когда и Доран-ан-Тег не

спасет. К тому же он сделает вас заметным. Точных описаний нет, и помнят

их скорее бродяги вроде нас, чем книжники и антиквары, но какой-нибудь

книжный червь может опознать топор, и ваша жизнь превратится в сплошную

неприятность... Владельцу оружия Дорана из-за множества завидущих глаз

самому не помешает охрана - это и называется научным словом " парадокс"...

- Но его же нельзя отнять?

- Зато вас можно угрохать в какой-нибудь глуши, как сделали с прежним

хозяином. И навести туда любимых деток-племянников. Кто откажется оставить

потомкам такое сокровище?

- Да, верно...

- И еще. Никогда не забывайте, что ан-Мор и ан-Рагт, меч и кинжал,

могут оказаться у кого-то на поясе... Все, кто сделал своим ремеслом

войну, стараются этого не забывать. Любой меч, который на вас поднимет

противник, может оказаться Доран-ан-Мором. И последнее. Доспех Дорана не

дает его владельцу никаких преимуществ в схватке с нечистой силой. Прежде

было иначе, существовал какой-то секрет, но он канул в небытие вместе с

Дораном...

- Зато с нечистой силой, я вижу, можно легко справиться пулеметом. Я

о гарпиях.

- Да что вы, пули были самые обычные, - сказал капитан Зо. - Гарпии к

нечисти не имеют никакого отношения. Осколок прошлого, вот и все. В

незапамятные времена на Таларе обитало множество самых диковинных

созданий, каковые, однако ж, к нечисти никакого отношения не имели.

Правда, и нечисти хватало.

- Черт... - сказал Сварог. - Я и подумать не мог, что тут, на земле,

делают пулеметы...

- А их только в Снольдере и делают, - пояснил капитан. - Правда, и

там их маловато - ну, ручная работа, дело трудоемкое. Если и продают за

границу, то по штучке и, сами понимаете, на вес золота. Так что войну ими

не выиграешь по причине малого количества. Воюем по старинке, а в Глане и

обычный огненный бой не в большом ходу.

- И давно там делают пулеметы? - спросил Сварог. - Это старый образец

или новый?

- Лет двадцать, - сказал капитан чуточку удивленно. - Образец? Они

всегда такими и были, сколько себя помню...

Сварог недоуменно пожал плечами, глядя на громоздкое оружие. Странно.

Весьма. Там, где войны не редкость, оружие любого рода и вида

совершенствуется и модернизируется с невероятной быстротой. За двадцать

лет можно бы додуматься до сошек, облегчить кожух да и весь пулемет.

Здешние мушкеты и пистолеты исполнены рационального изящества, ни унции

лишнего веса...

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: