МАЛЕНЬКАЯ НЕИЗВЕСТНАЯ ВОЙНА

 

 

Ночевали в какой-то заброшенной избушке, относительно целой - только

окна выбиты в незапамятные времена да часть черепичной крыши рухнула

внутрь. Когда вечером капитан распределял, кому и в какой очередности

стоять на страже, Сварога он не помянул вовсе. Тот принял это за

недоверие, ни словом ни намекнул, но на лице, видимо, что-то отразилось.

Капитан вдруг повернулся к нему и хлопнул по плечу:

- Голуба моя, ну что вы дуетесь, как юная служаночка на деревенском

празднике? Пригласят вас еще танцевать, не беспокойтесь. Вы же понятия не

имеете о здешних опасностях и сроду их не отличите от чего-нибудь жуткого

на вид, но совершенно безобидного. Беда с этими графьями, право...

Поначалу он думал, что не уснет, но незаметно провалился в забытье,

на удивление спокойные сновидения с тихими улочками, чинными прогулками и

мирными разговорами. И проснулся вполне спокойно - попросту открыл вдруг

глаза, тут же вспомнил, где он и с кем он, пошевелился, ощупав рукой

топорище Доран-ан-Тега, лежавшего вдоль тела лезвием к ногам, острием

наружу. Поднес руку ко рту, чтобы закурить - и оцепенел, уловив краешком

глаза какое-то движение неподалеку.

Уже светало, благодаря выбитым окнам и пролому в крыше Сварог хорошо

различал спящих спутников. Слышно было, как за окном прохаживается, зевает

с хрустом кто-то из матросов. Сварог мог бы поклясться, что не спит, что

все окружающее - наяву.

И женщина - тоже. Она стояла совсем рядом, глядя на него сверху вниз

спокойно и отрешенно. Тоненькая, в синем балахоне, синий легкий капюшон

чуть сдвинут на затылок, из-под него струятся светлые прямые волосы.

Красивое, тонкое лицо, словно бы чуть изможденное или невероятно усталое.

Огромные глаза, светло-синие, печальные, до чего же печальные, Боже!

Сварог сторожко пошевелился. Незнакомка неспешно, несуетливо,

грациозно даже приложила палец к губам:

- Спи, еще не время...

У нее был очень странный голос - он словно бы и не звучал в воздухе,

а возникал в мозгу Сварога. Сварог лежал неподвижно, уставясь на

загадочную печальную красавицу, не представляя, что делать. Она грустно

улыбнулась уголками губ, гибко склонилась над лежавшим рядом со Сварогом

Борном, легонько поцеловала его в лоб. Отошла к одному из матросов,

нагнулась, коснулась губами его лба. Все это происходило в совершеннейшей

тишине, даже ее странное платье не шелестело по полу.

Потом женщина в синем направилась к двери, оглянулась на Сварога

через плечо, бледно улыбнулась.

И вдруг стала таять, растворяться, исчезать, не замедляя шага. Еще

миг - и ее уже нет.

И тогда Сварог заорал. Ему было стыдно, но он вопил что было сил,

стуча зачем-то обухом топора по полу.

Все подхватились, ошалело хватаясь за оружие, готовые рубить и

стрелять. Не усмотрев нигде врага, один за другим оборачивались к Сварогу.

В дверь заглянул часовой и тут же скрылся.

- Домовой за уши таскал? - спросил капитан Зо, правда, без такой уж

откровенной насмешки, какую Сварог ожидал.

- Здесь была женщина, - уставясь в пол, сказал Сварог. -

Светловолосая, в голубой накидке. А потом... потом она пропала. Взяла и

растаяла.

Он поднял глаза. Все уставились на него с жуткой серьезностью, от

которой брала оторопь. Уж лучше бы смеялись.

- И что? - жадно спросил кто-то. - Что она делала? К кому...

Сварог ответить не успел. Капитан Зо рыкнул:

- Кормить коней, седлать! Живо! Жрать будем на ходу!

Все повалили к дверям. Сварог двинулся было следом, но капитан сгреб

его за грудки, быстро оглянулся, убедившись, что они остались наедине,

рычащим шепотом бросил в лицо:

- Молчать о подробностях! Никому ни слова! Кого она целовала?

- Только Борна и Шестипалого...

- И все? - пронизывал его взглядом капитан.

- Все, - твердо сказал Сварог.

Капитан Зо чуть ссутулился:

- Вижу, не врете - легко иметь дело с несведущим... Ох, как же это,

как мне без Борна... обормота бравого...

- Да кто это был? - спросил Сварог.

- Лазурная Дева, - сказал капитан. - Фея смерти.

- Значит, тот, кого она...

- Вот именно. - Капитан смотрел в сторону. - Тот, кого она поцеловала

на рассвете, заката, что характерно, уже не увидит. Болтали, бывают

исключения, но не верю я что-то.

- А то, что я ее видел...

- Не тряситесь, - сказал капитан грубо. - Ну и видели, это еще ничего

не значит. Она, бывало, и на балу появлялась, при ярком свете и

многолюдстве. Черт, как мне хочется, чтобы исключения случались, не могут

же сказители все время врать... Ладно. Возьмите-ка себя в руки и

застегнитесь на все пуговицы, чтобы те, кто... чтобы никто по вашей роже

ничего не прочел. Понятно?

Сварог кивнул. Капитан стоял, понурив голову.

- Капитан, куда же мы все-таки едем? - спросил Сварог неожиданно для

себя самого.

Ему показалось,  что капитан откровенно обрадовался возможности

сменить тему.

- У нас маленькая война, - сказал Зо. - Совершенно незаметная для

большинства людей, такие войны бывают каждый день во всех уголках земли...

Вы слышали про навьев? Что, никогда не слышали? Ну да, не успели. Навьи -

это мертвые воины. Точнее, мертвецы, которых подняли из могил и сделали

солдатами.

- А что, это возможно? - У Сварога поневоле отвисла челюсть.

- Еще как. Достаточно заполучить неповрежденный череп. И знать нужные

заклятья. Правда, считалось, что последние мастера этого искусства

давным-давно вымерли, им очень целеустремленно помогали вымирать, как всем

магам... но что-то в последнее время многое из считавшегося навсегда

исчезнувшим объявляется вновь, вот и гарпии... Получаются великолепные

солдаты - нерассуждающие, покорные, проворные, кровь не течет, боли не

чувствуют, чтобы покончить с таким, нужно отсечь ему башку, но и тогда

остальное еще долго слепо крушит все вокруг. Догадываетесь, какие

препятствия стоят на пути владеющего этой поганой наукой? Нет? А это очень

просто. Черепа добывают в могилах. Но трудновато было бы обкрадывать

могилы, оставаясь незамеченным. Черепов ведь нужно много... Вот кто-то

очень хитрый и довольно глупый отыскал выход - потрошит в Ямурлаке и

Пограничье заброшенные кладбища. Их много, а присмотра за ними никакого.

- Почему вы считаете его глупым?

- Потому что Пограничье особых неожиданностей не сулит, а вот

Ямурлак... Древние обитатели Ямурлака были народом опасным, в них было

больше от нечисти, чем от рода человеческого. Понимаете? Тот, кто наберет

себе войско из этих молодчиков, рискует головой. На него самого, конечно,

плевать с верхушки мачты, но ямурлакские навьи, оторвав такому голову,

останутся на этом свете... А может оказаться и опаснее.

- Как это?

- Если ямурлакских мертвецов собирает под свои знамена тот, кто

способен крепко держать их в узде. А такой искусник только один... И

следует молиться день и ночь, чтобы моя догадка оказалась неверной.

Иначе... Я себя не приукрашиваю, лорд Сварог. Я авантюрист и пират. Но

есть вещи, против которых сочтет себя обязанным драться бесплатно самый

поганый пират - ну, кроме вовсе уж отпетых. Даже Паскуда Даргун... ну, вы

же не знаете Паскуду Даргуна...

- Значит, мы...

- Значит, мы уже через час-полтора должны будем прихватить на одном

старом кладбище неких любителей древностей. И крайне обстоятельно

допросить одного из них. Шансы у нас есть. А вот выбора нет.

- Как будто у меня выбор есть... - невесело усмехнулся Сварог.

Капитан несильно ткнул его кулаком в живот, осклабился:

- Вот и прекрасно. Подробности - по ходу дела. И смотрите у меня... Я

сейчас погоню ребят галопом, ни у кого не будет времени думать или

приглядываться к вам. Когда начнется заварушка, старайтесь прикрывать

Борна. Бывают же чудеса, вдруг обойдется...

Сварог тоже надеялся, что чудеса случаются. Борн ему отчего-то

нравился. Да и Шестипалого жаль. И вообще - невероятно тяжело _з_н_а_т_ь

заранее...

Едва он вскочил в седло, капитан погнал отряд бешеным галопом, так

что остальным некогда было таращиться на Сварога, и ему самому некогда

было бросать по сторонам хотя бы мимолетные взгляды. Капитан не щадил

коней - значит, цель их путешествия близка. Они скакали заросшими высокой

травой лесными дорогами, петляли меж холмами, обернутые грубым полотном

копыта коней ударяли оземь глухо, почти беззвучно, и оттого окружающее

выглядело чуточку нереальным, они сами были как призраки посреди умершей

страны, посреди пронизанного солнечными лучами леса. Сбруя не звякала,

даже увешанный оружием Блай ухитрялся не греметь своим арсеналом - и они

скакали так, пока впереди не вырос верховой. Он стоял на дороге, спокойно

опустив руки на шею коня, и на плече у него сидел бурый ястреб. А может,

сокол или беркут - Сварог в них плохо разбирался.

Капитан подъехал, быстро, деловито спросил:

- Как?

- Он там. С ним только пятеро, - так же деловито, резко ответил

незнакомец. - Все верхами. Одна повозка. Копают со вчерашнего дня.

Держатся совершенно спокойно.

- Что в окрестностях?

- Харланские конники в двадцати лигах отсюда. Расположились в старом

городе. Две полусотни. Одним словом, все в порядке. И все же что-то

неладно, Зо. Очень похоже, что с гробокопателями есть еще седьмой и засел

где-то на страже, но меня не это беспокоит...

- А что тебя беспокоит? - вкрадчиво спросил капитан.

- Магар волнуется. - Незнакомец скосил глаза влево, на ястреба,

беспокойно переступившего с лапы на лапу. - Странно как-то волнуется,

ничего не понимаю, а я ведь с ними вожусь двадцать лет. Что-то неладно в

округе.

- Голуба моя, здесь всюду и всегда неладно, - ответил капитан с

обаятельной улыбкой.

- Знаю. Но есть что-то, чего я никак не могу уловить, это и

беспокоит.

- Бывает. С каждым, - сказал капитан. - Ладно, ты свое сделал, так

что можешь ехать восвояси и сообщить, что мы начади работать. А мы

начинаем без шума и песен...

Незнакомец кивнул и повернул коня.

- Начали, - сказал капитан, спешиваясь и взваливая пулемет на плечо.

- Шестипалый остается с лошадьми. Блай и Чаба верхами заходят слева.

Остальные со мной.

Сварог спрыгнул с коня и, держа топор за древко у самого обуха,

зашагал за капитаном меж толстенными соснами, покрытыми зеленым кружевом

лишайника. Порой на лице липко и невесомо рвалась паутина. Чувства,

которые он испытывал, оказались, в общем, давно знакомыми по прежним

дракам - чуточку свербило в затылке и время, представлялось, бежит чуть

суетливее.

Они остановились на опушке и смотрели вниз, прячась за деревьями.

Уардах в ста впереди, там, где кончался пологий склон, виднелось кладбище

- аккуратные ряды густо поросших травой бугорков, и большая их часть зияет

круглыми ямками с футбольный мяч диаметром, окруженными свежевзрыхленной

землей. Вдали скопище полуразрушенных каменных домиков - не деревня,

скорее, небольшой городок. Ограда кладбища давно рухнула, но маленький

храм с высокой квадратной башенкой еще держался.

Потом Сварог увидел людей, зачем-то торопливо пересчитал их - да,

шестеро, одеты неброско и небогато, но вооружены отменно. Двое стояли у

повозки, зорко оглядываясь вокруг. Четверо были поглощены делом. От могилы

к могиле переходил высокий человек с густыми, черными волосами - в них над

левым ухом порой отблескивал на солнце кроваво-красный самоцвет.

Остановившись, он простирал руки ладонями вниз, разведя их чуть пошире

плеч, замирал, что-то шепча. Земля на могиле взметывалась вдруг, словно

выброшенная беззвучным взрывом, и в образовавшуюся круглую дыру, словно

подброшенный, вылетал череп. Черноволосый, вмиг потеряв интерес к могиле,

переходил к следующей, а кто-нибудь их трех, тенями следовавших за ним,

подбирал череп и совал его в свой мешок. Они работали молча, слаженно,

деловито, и это странное зрелище выглядело до ужаса обыденным - не мерцали

колдовские огни, не сверкали молнии, не гремели леденящие кровь

заклинания. Четверо весьма напоминали вышедших в поле крестьян.

- А лошадей все-таки шесть, - сказал Борн.

   - Если бы я ими командовал, обязательно посадил бы кого-нибудь в

башенку наблюдать за лесом, - сказал Сварог. - Потому что внезапно напасть

на них можно только отсюда, из леса.

- Вот именно, - блеснул зубами капитан Зо. - И я бы сунул часового в

башенку. А седьмую лошадь спрятал бы в храме. Значит, те из нас, кому

метательное оружие не грозит, займутся исключительно башенкой. Лорд

Сварог, за этим черным мы и пришли. Точнее, нам нужна его голова. Рубите

его в капусту, если столкнетесь, но голову оставьте целой.

Издали, там, где слева кончался лес и начиналось чистое поле,

раздался долгий, пронзительный крик, похожий на птичий. Лошади чужаков

дернулись, беспокойно приплясывая, но тут же успокоились. Черноволосый и

его спутники мельком глянули туда и, пожав плечами, вернулись к работе.

- Ага, - сказал капитан. - Блай с Чабой на месте. - Он положил ствол

пулемета на толстый сук, примерился. - Ну, когда моя волынка заиграет,

можете вступать.

- Срежьте сначала тех, кто стоит дальше от нас, - сказал Сварог.

- Не учите портовую шлюху брать за щеку, - не оборачиваясь, бросил

капитан. - Танцы начались, господа!

Загрохотала длинная очередь, широкая спина капитана затряслась в

ритме выстрелов, его понемногу заволакивало сизым дымом. Пули мгновенно

срезали тех двух у лошадей, швырнули наземь, скомкали. Лошади забились,

пытаясь оборвать поводья. Черноволосый и его люди схватились за мечи.

Сварог, упершись левой ногой в толстый корень, приготовился броском

швырнуть тело на открытое пространство... и прямо перед глазами у него

полосой взлетели щепа и ветки, по стволам вокруг застучало. Из окна

башенки строчил пулемет.

Сварог инстинктивно прижался к стволу, пачкаясь смолой. Он знал, что

пули ему ничуть не страшны, но прежний опыт оказался сильнее, и Сварог

боролся с ним какие-то секунды. Капитан стрелял по четверым меж могил, а

из башенки стреляли по лесу. Перед глазами у Сварога мелькнула спина Борна

- штурман выскочил на открытое место, и Сварог, опамятовавшись, кинулся

следом, обогнал, потом замедлил шаг и направился к бане, не спеша,

вразвалочку, отвлекая огонь на себя. Было немного жутко и любопытно.

Справа и слева от него взлетала земля,  потом пулеметчик, должно быть,

принялся лупить прямо по нему, но ни одна пуля Сварога не задевала.

Непонятно было, куда они деваются. Если и рикошетили, то беззвучно. Сварог

даже вошел во вкус, едва не помахал рукой стрелку, но подумал, что тот

опомнится, поймет - и перенесет огонь на Борна. И побежал к башне. Чуть

позади объявился Борн, волшебным образом невредимый.

- Ложись, дурак! - бешено заорал Сварог, схватил топорище обеими

руками и рубанул что было сил по стене башенки. Лезвие отвалило

здоровенный кусок замшелого камня, как будто это был пенопласт. И все

равно, подрубать башню было бы слишком долго. Сварог нырнул в дверной

проем с ржавыми остатками петель, побежал вверх по выщербленным ступеням.

Над головой захлебывался пулемет, следом топотал кто-то, наверное, Борн.

Лестница вилась вокруг толстенной каменной колонны, и вдруг навстречу

Сварогу выскочил бледный перепуганный человек, паля в него из пулемета

чуть ли не в упор. Сварог, уже вполне освоившийся с собственной

неуязвимостью, остановился и ухмыляясь уставился на окутанного дымом

стрелка. Тот наконец сообразил, что занимается зряшным трудом, и опустил

пулемет.

- Положи, а то голову оторву, - почти ласково сказал  ему Сварог. -

Бережно положи, не бросай, вещь испортишь.

Тот, не отрывая умоляющего взгляда от Сварога, опустился на корточки,

бережно примостил пулемет на широкой ступеньке. Хотел выпрямиться. Над

плечом Сварога сверкнуло что-то жужжащее - и пулеметчик опрокинулся

навзничь с метательной звездочкой в горле.

- Борн... - укоризненно бросил Сварог, обернувшись. - Это ж пленный.

- Пленных тут не берут, граф, - отмахнулся тот, перепрыгнув через

мертвеца, взбежал на самый верх лестницы и тут же вернулся, выглянул в

узкое окошечко. - Больше никого. А капитан уже справился.

Тут и Сварог сообразил, что снаружи стоит тишина. Нагнулся за

пулеметом. Вот это уже - нечто в другом роде. Легкий, красивый-тонкий

дырчатый кожух, пластмассовый приклад с изящной пистолетной рукояткой,

компактный магазин в виде усеченного конуса. Даже ремень имеется, можно

повесить на плечо. Так и просится в руки.

- А такие где у вас делают? - спросил Сварог.

Борн оглядел пулемет очень внимательно и пожал плечами:

- Таких у нас пока что не делают, граф. Не тот уровень техники. Более

чем странная находка... Пойдемте.

Там, снаружи, и в самом деле все было кончено - капитан Зо не потерял

ни одного человека, даже раненых не оказалось, а у противника остались в

живых одни лошади.

- Даже скучно, - сказал Блай. - Ехали-ехали, и даже подраться как

следует не вышло.

- Ты сначала выберись отсюда, - обронил капитан, и бравый боцман чуть

помрачнел.

Сварог мог голову дать на отсечение, что все сейчас подумали о

Лазурной Деве, сулившей кому-то смерть до наступления заката, но он-то

знал точно, что паршивее... Ему показалось, что издали слышится музыка,

наваждение упорно держалось, и он недоуменно завертел головой, пока не

догадался задрать ее вверх.

Высоко в небесах с полночного заката на полуденный заход проплывал

величественно огромный остров. Совсем рядом с живыми и убитыми, с лошадями

и разоренным кладбищем скользила по земле овальная темная тень,

покрывавшая огромное пространство, перемещаясь по равнине в сторону леса.

Напрягши взгляд, Сварог различил на краю яркие башенки, зеленую пену

листвы, узнал казавшееся отсюда крохотным здание над самым обрывом -

белое, с оранжевой многоярусной крышей. Чайный домик, один из

многочисленных павильонов императорского дворца. Совсем недавно он пивал

там чай.

Едва слышная музыка стихала, дворец, небесное видение, лениво уплывал

к полуденному заходу, пока не скрылся за лесом окончательно. Сварог

невольно дернулся вслед.

- Летают, гады... - то ли мечтательно, то ли порицающе

прокомментировал боцман Блай, оглянулся на Сварога и осекся. - А вообще,

красиво - порхай себе над облачками... Только в море лучше.

- И безопаснее, - сказал капитан Зо. - По крайней мере, сейчас нам

даже в Море Мрака или у Диори было бы безопаснее, чем торчать здесь. Борн,

лучше всего заняться прямо сейчас. Не стоит рисковать.

- Думаешь?

- Так надежнее.

Борн кивнул. Только сейчас Сварог обратил внимание, что штурман

держит в руке отрубленную голову чернобородого, и с нее на траву еще

тяжело падают алые капли. Сварога легонько замутило, и он поторопился

отвести взгляд, сунул в рот сигарету. Капитан Зо, с интересом наблюдавший

за ним, сказал без насмешки:

- Выход один, граф, - побыстрее вбить в голову одну нехитрую истину:

всякий, кому вы по доброте душевной не выпустите кишки, тут же выпустит

кишки вам. Честное слово, так все и обстоит.

- Я знаю, - сумрачно сказал Сварог.

- Вот и прекрасно. Пойдемте.

Оказалось, в храме и в самом деле прятали седьмую лошадь. Внутри

царило полное запустение - да еще лошадь внесла свой вклад. Если когда-то

здесь и был надлежащий инвентарь, его давно растащили. Остались четыре

голые стены, пол с толстым слоем вековой пыли да каменный постамент

посередине.

- Чей это храм? - спросил Сварог.

- Пожалуй, лучше употребить слово " капище", - сказал капитан. - Не

было в Ямурлаке храмов, одни капища... - Он кивнул Борну на постамент: -

Вполне подойдет, а? Ягмар был демон крайне пакостный, но ввиду отсутствия

почитателей покинул этот мир много веков назад. Или, по другим легендам,

надежно где-то заточен предками-умельцами. В любом случае обижаться на нас

некому. Давай, Борн.

Борн положил голову щекой на постамент, поставил рядом свой мешок и

принялся в нем копаться, глубоко запустив руки. Кровь все еще сочилась на

фиолетовый ноздреватый камень, и Сварог отвернулся, рассматривая стены в

тщетных попытках углядеть какие-нибудь фрески или резьбу. Все матросы

остались снаружи, в капище были только он, Борн и Блай. Так ничего и не

усмотрев на стенах, Сварог обернулся к постаменту.

Голова уже стояла в глубоком металлическом блюде, вроде бы бронзовом,

и Борн подливал в него из разноцветных бутылочек разноцветные жидкости.

Смешиваясь, они чуть дымились и постепенно превратились в темно-синее

подрагивающее желе, искрившееся тусклыми желтыми искорками. Небрежно

бросив опустевшие бутылочки на пол (они не разбились, беззвучно увязнув в

толстом слое серой пыли), Борн принялся всаживать в желе на равном

расстоянии друг от друга серебряные булавки с головками из черного камня в

виде трехгранных пирамидок. Вскоре булавки замкнули голову сплошным

кольцом. Борн отступил на шаг:

- Готово.

Все, замерев, напряженно уставились на блюдо. Внезапно веки

отрубленной головы дрогнули, она медленно открыла глаза, рот задергался,

словно бы хватая воздух конвульсивными глотками. Сварог невольно

шарахнулся, но остальные стояли спокойно. Медленно оглядев всех

стеклянными глазами, мертвец сказал неприятным, шуршащим голосом:

- Как это могло случиться? Вы же были совсем в другой стороне...

- Милейший Гарпаг, - сказал Борн, - эту незатейливую ошибку совершали

многие маги - они считали по-настоящему могущественными только себя и

напрочь отказывали другим в мастерстве...

- Согласен, - равнодушно, без злобы произнес маг. - Поскольку мне

остается одно - смириться с поражением...

- Одно? Ты еще ответишь на вопросы...

- Если мне захочется.

- Гарпаг, - терпеливо начал Борн, - я к тебе испытывал самые разные

чувства, но дураком никогда не считал, поверь. Ты прекрасно понимаешь свое

положение...

- Понимаю, - сказал Гарпаг, перевел мутный взгляд на Сварога. - И вы

здесь, граф Гэйр? Вот уж не ожидал, что вы вернетесь с Инбер Колбта, так

прекрасно все было подготовлено, такие силы брошены против

одного-единственного корабля. Впрочем, я всегда говорил Еннифу, что

следует учитывать...

- Не тяни время, не поможет, - резко сказал Борн.

- Пожалуй, да. Что ж, отвлекающий маневр был исполнен прекрасно. Мои

поздравления Бассу. Ну хорошо. - Он хрипло, каркающе рассмеялся. - Сейчас

у меня, сами понимаете, нет причин хранить верность известным вам особам.

Жрите. Войско навьев собирает в Харлане герцогиня Мораг, а пружиной всему

- наш общий знакомый маг Ногудар. Вот и все. Как говорят сиволапые

крестьяне, всего-то и делов. Вот тебе нехитрая истина. Тебе не кажется,

Борн, что кое у кого паршиво поставлена разведка?

- Возможно. - Борн поджал губы. - Это уж моя забота.

- А знаешь, в чем наша с тобой беда? - спросил Гарпаг. - И ты и я -

мы оба способны на многое, но не умеем предвидеть будущее. А какая-нибудь

деревенская бабка умеет, хотя и не кончала университетов, не набивала

шкафы старинными манускриптами...

- Хватит, - прервал капитан Зо. - Пусть он лучше расскажет кое-какие

подробности.

- Подождите, капитан, - не менее решительно ответил Борн. - Я его

знаю давно. И всегда, когда он начинал говорить загадками, следовало ждать

любой пакости...

- Ну так спроси прямо! Он же не может сейчас лгать!

- Совершенно верно, капитан, - злорадно усмехнулся Гарпаг. - Лгать я

не могу, вы можете выпотрошить меня, как зайца... если у вас есть время. А

ну как его нет? Мы оба крупно промахнулись, Борн, оба проиграли...

- Спросите лучше... - шагнул вперед капитан Зо, но Борн, вопреки

всякой субординации оттолкнув его, склонился над ухмылявшейся головой и

крикнул:

- Что происходит вокруг?

- Он рвется на свободу...

И Гарпаг умолк, его лицо исказилось дикими гримасами. Сварог не сразу

сообразил, что это не голова трясется - ходуном ходит поверхность

фиолетового камня, покрывается волнами, как взбаламученная вода,

колышется, вот и пол под ногами закачался, из четырех углов камня с ревом

ударило вверх фиолетовое пламя, достигло потолка, то, что звучало в ушах,

больше всего напоминало дикий хохот, все бросились в стороны, вздыбившийся

пол свалил их с ног, совсем рядом со Сварогом, задев жесткими волосами его

лицо, шлепнулась голова мага, и Сварог еще услышал сквозь ревущий хохот,

как с синих губ Гарпага сорвалось:

- Значит, это магистр...

И все смолкло. Больше не было пламени, больше не качался пол, камень

замер, только поверху, во всю длину его, протянулась глубокая трещина.

Люди поднимались, отряхивая пыль, чихая.

- Боже, ну конечно! - простонал Борн. - Он вырвался - Ягмар или кто

там был заключен в камне. Человеческая кровь, трехгранные пирамидки -

достаточно, чтобы...

- Ну и пошел он к русалочьей матери, - сказал капитан. - Мало в

Ямурлаке шляется умирающих демонов?

- И все равно, все равно... - Борн говорил быстро, горячечно. -

Гарпаг не врал о Харлане и герцогине Мораг, но... Нас подставили, капитан,

и Гарпага, и нас, нас с ним свели здесь. Кто-то точно все рассчитал - что

мы будем в спешке допрашивать его на месте, и лучше места, чем это, не

найдем, голова в ходе приготовлений будет лежать на постаменте, и на

камень попадет хотя бы капля. Демона хотели освободить, и подвернулся

удобный случай.

- Ладно, я понял, - сказал капитан. - Нужно рвать когти, а все

остальное - излишняя риторика. Пошли!

Они выскочили из капища. Но матросы даже не обернулись к ним - они

смотрели в поле, а с поля со скоростью идущего рысью всадника наплывала

стена белесого тумана, и меж деревьев на вершине пологого откоса

просачивался туман, заволакивая ветви и кроны. Туман надвигался со всех

сторон - быстро, беззвучно, целеустремленно замыкая кольцо. Сварог закинул

на плечо ремень трофейного пулемета и растерянно глянул на капитана.

- Отсидимся в капище? - предложил боцман.

- Черта лысого мы там отсидимся, - быстро сказал капитан. - И потом,

все лошади там не поместятся. Лучше очертя голову кинуться в туман, что бы

нас там ни ждало, чем остаться пешими посреди Ямурлака. Год выбираться

будем... Борн, можешь что-нибудь сделать?

- Попробую. Если это заклятье Коглума...

- Без риторики?

Борн копался в своем мешке. Туман надвигался, колышась и трепеща.

- Сколько у вас магазинов? - спросил капитан.

- Два, - ответил Сварог.

- У меня и вовсе один. Паршиво. - Он склонился к уху Сварога: - Борна

берегите. Если что... В Харлане ищите барона Дальга. Ему и расскажете. Про

навьев, про герцогиню и мага, про все остальное. Борн, ученую твою душу!

Борн достал из мешка зеленую палку длиной с локоть и толщиной в

палец:

- Но хватит ненадолго!

- Что делать, - сказал капитан. - Орлы, держаться вместе! Если

потеряемся - друг друга не искать, не тратить время, каждый прорывается на

корабль в одиночку! Вперед!

Туман почти сомкнулся вокруг них. Борн чиркнул самой обыкновенной

спичкой, поджег конец своей палки, и она занялась подобно бенгальскому

огню, только гораздо медленнее, разбрасывая вокруг снопы зеленых искр.

Оглянувшись на остальных, Борн поскакал вперед, держа сыплющий искрами

факел высоко над головой. Все помчались следом, прямо на сизо-белесую

стену тумана, окунулись в нею, врезались.

Амулет на груди Сварога леденил кожу.

Странный факел Борна чудесным образом рассеивал мглу, словно бы

создав пузырь чистого прозрачного воздуха, и этот пузырь несся вместе с

всадниками. Казалось, они несутся вскачь в полукруглом туннеле, а за

стенами смутно колышутся, то придвигаясь, то отпрыгивая, дергающиеся тени.

Жутко было и представить, кто может такие отбрасывать...

- Вместе держаться! В куче! - орал капитан Зо.

Нервы у Сварога не выдержали, и он выпустил длинную очередь в одну из

теней, вот-вот готовую высунуться из тумана наперерез. Тень отшатнулась,

исчезла с диким шипеньем. Стрела свистнула слева направо перед самым его

лицом, за ней полетели другие, со всех сторон, и сзади послышался

отчаянный вопль. Лошадь без седока обогнала Сварога, потом Борна,

рванулась в сторону и утонула в тумане под торжествующий нелюдской визг

многих глоток. " Шестипалый, - подумал Сварог отрешенно, - это его арбалет

был приторочен к седлу..."

Его немилосердно швыряло в седле - они мчались наугад, и пару раз

конь спотыкался. " Это ненадолго", - подумал Сварог. В любой миг можно

ухнуть в канаву, налететь на деревья, угодить в заброшенный город, конь

сломает шею себе и седоку, а туман все не кончается... Показалось или

спасительный туннель в самом деле стал ниже и уже? Из кулака Борна торчит

жалкий огрызок... Дерево! Борн ухитрился обогнуть его, Сварогу это тоже

удалось - но это означает, что начинается лес...

Сварог потянул поводья - деревья, сливаясь в черную массу,

надвинулись со всех сторон. Борн уже остановят коня, и туман поглотил их -

правда, он уже не казался столь непроницаемым.

Борн оглянулся:

- И никого больше?

Сварог тоже оглянулся, увидел рядом одного Чабу. Остальных нет.

Множество самых разнообразных звуков доносилось со всех сторон, нечего и

пытаться различить посреди этой какофонии знакомые голоса, стук копыт.

- Борн... - Сварог смотрел на него, как ребенок на фокусника. Но

сердце тут же упало - лицо Борна стало грустно-отрешенным. Чудеса, похоже,

кончились, как это сплошь и рядом случается с чудесами.

- Поехали осторожненько, - сказал Борн, доставая меч.

И поехал вперед, выбирая самые широкие просветы меж стволами. Сварог

двинулся следом, водя стволом пулемета вправо-влево. Обострившийся до

предела слух четко улавливал тихое бормотанье Чабы:

- Ну прямо Море Мрака, погань такая...

- Ничего, - сказал Борн. - Еще поживем. Похоже, они хотели прижать

нас на кладбище, но потеряли теперь...

- Потеряли, - кивнул Сварог и выпустил очередь в темную массу,

кинувшуюся к нему. Она шарахнулась, взревела, зашипела, завалилась назад,

темный предмет отделился от нее, прыгнул вбок, но Сварог достал и его.

Словно откликаясь, где-то далеко в стороне вспыхнула заполошная

перестрелка. Сварог мгновенно определил - оружие автоматическое, работают

несколько стволов. Борн вдруг резко развернул коня в ту сторону, где

лежало подстреленное Сварогом нечто.

- Штурман, ты что? - вытаращился Чаба.

- Понимаешь, сейчас все суетятся и мечутся, - усмехнулся Борн. -

Может, выгодней будет как раз постоять на месте? Подержи коней. Посмотрим,

граф, кого вы успокоили.

Сварог осторожно зашагал следом, держа пулемет наготове.

Человек был самый обычный - в длинном чешуйчатом панцире, круглом

шлеме с коротким султаном и белом плаще с изображением черного солнца. Он

упал ничком, и Сварог не видел его лица, чему ничуть не огорчился.

А в двух шагах, примяв молоденькие деревца, вытянулся диковинный

зверь - то ли ящер, похожий на кенгуру, то ли кенгуру, похожий на ящера.

Пожалуй, все-таки ящер - безухая голова, зубастая пасть, когтистые лапы. И

на спине, укрепленное сложной упряжью, седло странной формы.

- Дела... - сказал Борн.

- Этот плащ - это же знамя Горрота, - сказал Сварог.

- Именно. Но у короля Стахора никогда не было ни таких ящеров, ни

таких доспехов, ни привычки таскать плащи в виде собственного флага. Хотя,

с другой стороны, штучки с туманом как раз во вкусе Стахора. Пулеметы,

каких на земле нигде не делают... Знаете, что меня подбодряет? Очень

похоже, здесь рыщут две разные группы.

- Может, отложим головоломки до лучших времен? - спросил Сварог. - А

это нам не пригодится?

Он нагнулся и поднял оружие мертвеца - короткое ружье с деревянным

изящным прикладом, вместо ствола цилиндр из мутно-синего стекла, в

казенной части сдвоенные блестящие шары.

- Осторожно, бережно положите назад, - сквозь зубы сказал Борн. - Я

не знаю, что это такое. Даже если Стахор и выдумал что-то новое - все его

выдумки не к добру, даже когда с ним умеешь обращаться...

- Вам не кажется, что туман редеет? - спросил Сварог.

- Кажется...

Туман редел, вокруг стало заметно тише, а это уже вселяло кое-какие

надежды. От них не так уж и много требовалось - всего-навсего остаться в

живых.

Они выехали на открытое место, лес остался слева, и там уже можно

различать отдельные деревья. И холмы прорисовываются в тающей понемногу

мгле. Вот только дороги нигде не видно. Однако Борн уверенно ехал впереди,

и Сварог с Чабой приободрились.

Под копытами зачавкала вода, отовсюду тянуло сырым холодом. Высокая

трава, бурая и жесткая, достигала колен коней.

- Болото? - забеспокоился Сварог. Он терпеть болот не мог. Утонуть в

болоте - почему-то смерть хуже этой он себе и представить не мог.

- Речка широко разливается в эту пору, - сказал Борн. - Сырости

хватает, но земля твердая. Ямы, правда, попадаются.

- А до дороги далеко?

- Не особенно, - сказал Борн. - Главное, я определился, где мы есть.

И чувствую, что из облавы вырвались. Почти. Если...

Он уже целился из арбалета. Сварог сорвал с плеча пулемет. Те шесть

темных высоких пятен определенно двигались навстречу.

И тут же, подтверждая это ценное наблюдение, навстречу всадникам

ударила пулеметная очередь.

Чаба мешком свалился с седла, даже не охнув. Сварог поскакал вперед,

стреляя наудачу, и двое рухнули с коней, потом пулемет замолчал, кончилась

последняя лента, и Сварог, не глядя, отшвырнул его, схватил топор. Двое

всадников бросились к нему, двое промчались мимо, к Борну. Теперь Сварог

различал гнедых высоких коней, тусклые кирасы, закрывавшие лица шлемы.

Передний оплошал - он выпустил пулемет и схватился за меч, но ремень

пулемета захлестнул эфес, и это подарило Сварогу лишние секунды. Широкое

лезвие Доран-ан-Тега вошло в кирасу, как в кусок масла. Сварог развернул

коня на месте, хотел отбить меч, но попросту отсек его от рукояти.

Срезанный под корень клинок отлетел в сторону, всадник, оставшийся с

бесполезным эфесом в руке, прямо-таки застыл аллегорической фигурой

Изумления. Топор обрушился на него, снося решетчатое забрало.

Сварог оглянулся. У Борна тоже все в порядке - скачут прочь два коня

без всадников, два трупа валяются в мокрой высокой траве. Силен мужик, а

на вид - сущий интеллигент...

- Куда вы? - крикнул Борн.

- Подберу его пулемет...

- Некогда. Скачем.

- Но...

- Быстрее за мной. Я убит.

Он дал коню шенкеля, странно выпрямившись в седле, не отнимая правой

руки от живота. Обеспокоенный Сварог помчался следом, догнал, заглянул в

лицо:

- Вы серьезно?

- Совершенно, - сказал Борн. - Я убит. Рана смертельная. Все

остальное - вопрос времени, а я не всемогущ...

Его тряхнуло на ухабе, он поморщился и замолчал. Около часа они молча

скакали, переходя с галопа на размашистую рысь и вновь пуская коней

галопом, - неслись по залитой водой равнине, меж холмов, мимо каких-то

бурых развалин, туман редел и редел, наконец они увидели солнце, выскочили

под чистое небо. Сварог ждал, что Борн поскачет по равнине дальше, но тот,

оглядевшись, свернул в лес. Уставшие кони сами перешли на шаг.

- Здесь поблизости есть избушка, - сказал Борн. - Кони должны

отдохнуть, иначе им конец. А нам надо поговорить. Ага, вот она. Никого.

Хотя все наши знают это место...

- Видимо, поехали другой дорогой, - сказал Сварог без всякой

уверенности.

- Возможно... Помогите мне сойти.

Он не отнимал руки от живота. Крови, правда, не видно, но это-то при

ране в живот и есть самое скверное... Сварог подставил руку, помог

соскочить. Привязал поводья к покосившейся железной ограде. Каменный домик

выглядел вполне прилично, если не считать пустых оконных проемов. Борн,

выпрямившись, словно кол проглотил, зашагал в дом, неся свой мешок, бросил

через плечо:

- Накормите коней.

Сварог нацепил им на морды торбы с овсом, он уже успел обучиться

этому нехитрому делу, но кони не торопились хрупать, тяжело поводя боками,

все в мыле. Сварог ощущал, что вся его одежда пропитана липким и вонючим

конским потом, - а ведь ни в одном мушкетерском романе про это ни

строчки... Он прислушался к окружающей тишине, вошел в дом. Поставил топор

у порога, начиная уже привыкать к этому - словно фуражку снимал в

прихожей.

Борн сидел на полу, в пыли, привалившись спиной к стене, вынимал

одной рукой из мешка какие-то непонятные штуки, одни попросту отбрасывал,

другие тщательно разбивал рукоятью меча. Сварог закурил и какое-то время

молча наблюдал за ним. Теплилась надежда, что все это не всерьез - насчет

смерти. Борн выглядел, как обычно, только рука прижата к животу да

бледности прибавилось.

- Ну вот и все, - сказал Борн, отбрасывая пустой мешок. - Не

обижайтесь, что ничего не оставляю вам, но вы все равно не сумели бы этим

пользоваться. Коня, понятное дело, возьмете. Трудно вам будет выбираться

отсюда в одиночку, да что поделать.

- Послушайте, я не могу поверить...

- И тем не менее, - сказал Борн. - Никто не может стать полностью

неуязвимым. Умения еще хватило, чтобы не умереть там же, в поле, но это

лишь отодвинет все на несколько часов. И виной всему - собственная леность

и непредусмотрительность. Мог бы научиться лечить такие раны. Показалось

долго и сложно, отложил на потом, а случая-то и не представилось...

- А где вы учились - в Магистериуме или Мистериоре? - спросил вдруг

Сварог.

- Ого! Когда догадались?

- У капища. Когда вы спокойно шли на пулемет. И там, на поле. Он

стрелял в упор, мог срезать одной очередью всех троих, но погиб один Чаба.

- Ну что ж... Вы правы. Лорд Магар, барон Нарт. В отдаленном прошлом.

- Значит, вы не человек Гаудина?

- Я сам по себе, - сказал Борн. - Беглецов оттуда, с благополучных

небес, немного, но они есть. Вот только вспоминать о них не любят.

- Но почему же...

- Вы новичок, - сказал Борн. - И прибыли из неуютных, надо полагать,

мест. Конечно, в заоблачных замках красиво и привольно, сытно и

беззаботно... Но, видите ли, лорд Сварог, это мир без будущего. В первую

очередь потому, что лары способны держать земную жизнь под контролем, но

не способны разумно ею управлять. Представьте остров, населенный

полудикими жителями. Посреди - гора, откуда простреливается любой уголок.

И вот на этой горе угнездился потерпевший кораблекрушение моряк с

пулеметом, заставивший туземцев признать себя королем. Что касается силы -

он и в самом деле может в любой момент перестрелять всех поголовно. А вот

дальше-то что? Как он будет ими управлять? Он прибыл из более

цивилизованных мест, ему невероятно скучно изо дня в день разбирать жалобы

на потравившую огород соседскую свинью, мирить двух сплетниц или вводить

новые проекты крыш для хижин. Он владыка, но король на горе - сам по себе,

а его подданные - сами по себе.

- Но он же может цивилизовать, вести к прогрессу...

- А если ему этого не хочется? Если в этом случае его со временем

лишат и пулемета, и власти? Если туземцы, научившись наукам и ремеслам,

превзойдут своего короля - в  прежней жизни не более чем недалекого

боцмана? Конечно, я выбрал не самый удачный пример, и все же он в какой-то

мере передает сложившуюся ситуацию. Все сами по себе. Там, наверху, для

одних смысл жизни в балах и развлечениях, для других - в удовлетворении

любопытства посредством науки. И никому не хочется делиться могуществом с

теми, что внизу. А на земле свои проблемы. Вот и получается замкнутый

круг. Что до подвижников... Очень уж мало их рождалось во все века. Я,

например, не подвижник. Мне просто обрыдло наверху. Но я не чувствовал

себя в силах что-то изменить. Знаете, теперь можно признаться - я всегда

ощущал себя чуточку виноватым перед капитаном Зо. Для него все это -

всерьез, ему некуда отступать. А мой Нарт до сих пор парит где-то там, и

дворецкий начищает ручку у парадной двери... Возможно, вам повезет больше.

Не хочу вас пугать, но будьте готовы оказаться в водовороте серьезных дел.

Неспроста все это - ваше появление здесь, дальнейшие события, то, что

может вам показаться цепочкой совпадений и случайностей. В этом мире,

знаете ли, мало случайного. Просто мы не видим всей картины и не

улавливаем во всей полноте замыслов ее творца, вот нам и кажется, будто

перед нами - цепочка случайностей.

- Но кто-то же знает ответы? Пусть не все?

- Вы знаете, где расположены острова Твергор?

- В Фалейском заливе, у берегов Хелльстада.

- Правильно. Если больше будет некуда, постарайтесь добраться туда.

На острове Роил живет отшельник. Тоже бывший лорд... и тоже не подвижник.

Но он был бы крайне интересным собеседником для вас. Бывший профессор

Магистериума, кстати.

- В Магистериуме меня кое-чему научили...

- И это оказались жалкие крохи, верно? Таков порядок вещей. Крохи

магии, истории, науки. Самое печальное - что большинству и не нужно

ничего, кроме крох... - Он грустно улыбнулся. - Хватит. Я охотно бы

проговорил с вами дотемна, сил у меня еще хватит, но вам нужно побыстрее

выбираться отсюда. Опасно будет идти в Харлан через весь Ямурлак.

Возвращайтесь в Пограничье той дорогой, по которой мы сюда шли. " Божий

любимчик" будет ждать еще три дня. Но если ни капитан, ни Блай не вернутся

- покажите второму штурману этот перстень, принимайте команду и ведите

корабль в Харлан.

- А они послушают?

- Они послушают. Перстень имеет одну немаловажную особенность - его

можно передать только добровольно, отнять или снять с мертвого нельзя,

рассыплется... Кстати, и барон Дальг узнает вас по этому перстню. Вот он и

есть человек Гаудина, так что при благополучном исходе дела вы без труда

вернетесь к вашей заждавшейся челяди... Если все так и будет, побывайте у

меня. Нужно будет выполнить... формальности. Там знают. А вы заберите из

моей библиотеки одну старинную книгу. " Об искусстве игры в шакра-чатурандж

и связи оной с искусством предсказания". Там очень длинное заглавие,

строчки на две, в старину так было принято. И прочитайте о Сером Ферзе.

Запомните?

- Запомню.

- И держитесь осторожнее там, наверху. Видите ли, человек добивается

больших успехов, когда не лезет на рожон, а присматривается и

прислушивается, потихонечку-полегонечку складывая мозаику из кусочков.

Обычно в таких случаях поздно спохватываются, когда пресекать уже поздно.

- Гаудин...

- Гаудин - очень умный человек. Есть и другие. Его начальник, герцог

Гленор, например. Или лорд Фронвер. Это он ввел в свое время боевые

дружины маноров и боевые машины как непременную принадлежность каждого

манора. Вам это наверняка показалось архаичным пережитком?

- Вообще-то да.

- А при нужде эта архаика даст дополнительную армию в полмиллиона и

боевой флот из нескольких тысяч кораблей. Одним словом, основная масса

обитателей замков - светские бездельники. А большинство придворных - хлам,

дурачье. Но есть и острые умы. Они с равным успехом могут и пойти на

существенные перемены, и приложить все усилия для консервации

существующего порядка. А вы... Вы никогда не задумывались, что

представляете собой досадное нарушение установившихся порядков?

- Как-то не успел, признаться.

- Зря. Подумайте над этим. На вашем месте я приложил бы все усилия,

чтобы побыстрее стать яркой деталью пейзажа, которую не изымешь

незаметно... Пока же, простите, меня удивляют два обстоятельства. Первое -

почему вас не убрали там, наверху, тихо и незаметно? Второе - почему вас

до сих пор не разыскали?

- А что, они могли?

- Ну, не за час-два, конечно. Но за сутки вас непременно обнаружили

бы. Исчезновение вашего яла не могло остаться незамеченным. Система

наблюдения и контроля - мощнейшая. Но все же... Я не был там двадцать лет.

Кое-что могло измениться в худшую сторону. То, что вы рассказали о докторе

Молитори и покушениях на вас, позволяет думать, что Великий Мастер

отыскал-таки лазейку. Благо высокомудрый Магистериум в его существование

не верит, и все меры предосторожности лишь результат усилий архаичного,

безнадежно отставшего от прогресса, но во многом незаменимого Мистериора.

Вам во многом предстоит разбираться самому. - Он усмехнулся. - Если

захотите, конечно. Можете жить, как большинство: балы, фейерверки, отдых

на Сильване...

- Черт его знает, - сказал Сварог. - Я слишком долго воевал за идеи,

оказавшиеся дерьмом, и за людей, оказавшихся дерьмом. И теперь, если

честно, вовсе не горю желанием сражаться за идеалы и цели, в которых и не

разбираюсь толком.

- Просто вы еще не поняли, что есть силы, против которых непременно

нужно драться.

- Возможно, - сказал Сварог. - Пока что мне, простите, наплевать, что

Харлан вытаскивает из могил мертвецов и собирает из них войско против

соседей. Может, эти самые соседи еще хуже. И загнали бы в рекруты вдвое

больше мертвецов, если бы только смогли.

- Не исключено, - пожал плечами Борн.

- Вот видите. Нет, разумеется, я выполню ваше поручение, не

сомневайтесь. Но в дальнейшем... Вы уж не обижайтесь...

- Ну что вы! На откровенность не обижаются. Кстати, ответьте уж

откровенно еще на один вопрос: в каких вы отношениях с Богом? Я имею в

виду единого творца всего сущего.

- Вообще-то верю, - сказал Сварог. - Большей частью. Толковее не

смогу объяснить.

- Нет, что вы, это хороший ответ. Точно передает ваши мысли. Очень,

очень многие не могли бы похвастаться даже таким ответом, потому что не

верят вообще. По цивилизованности своей. И образуется брешь, куда тут же

устремляется Князь Тьмы. Поинтересуйтесь как-нибудь историей горротского

флага. Поймете, почему череп одного из горротских королей красуется в

вашем замке. Право же, лорд Сварог, жаль, что мы не встретились раньше.

- Я...

- Вам нужно спешить. Да, вот что. У меня будет пустячная просьба,

совершенно личная. Когда доберетесь до относительно безопасных мест,

наймите музыкантов, пусть сыграют как следует " Тенью жизнь промчалась".

Лучше бы фогорошей - есть такие бродячие музыканты, лихие ребята, со

смычком в руке рождаются. Есть грешок за душой, любил пображничать по

трактирам в годы молодые. - Он улыбнулся и тихонько пропел: - " Гей,

сдвинем чары! Трещат пожары, звенят клинки и мчатся скакуны..." Не

забудете, если обернется удачно?

- Нет, - сказал Сварог. Ему было горько, такого никогда еще не

случалось - чтобы человек, дравшийся бок о бок, уходил подобным образом,

спокойно и буднично. Всегда была налаженная суматоха боя, пыль, жара,

кишки наружу... Он понимал, что Борн уходит навсегда, и не мог найти слов

- еще и оттого, что война была насквозь чужая, а все чародейство, о

котором столько понаписано с придыханием и поклонением, на деле выглядит

будничнее пыльного верблюда у дукана...

Борн достал флакон из темного стекла:

- Буду весьма признателен, если вы пару минут подождете снаружи. Вы

уже успели убедиться, что и свои бренные останки не следует оставлять в

этом мире - особенно тем, кто много знает. Смените одежду. Путешествующий

в этих краях в одиночку приказчик сразу вызовет подозрения - а вы ведь, не

зная здешней жизни, не сможете убедительно врать. Одежда у меня во вьюке,

там и деньги. - Он колебался. - Может, мне все же поехать с вами? Часа три

еще продержусь...

- А что решат эти три часа? - глядя в пол, хмуро сказал Сварог.

- Верно... Привет Бассу. Прощайте.

- Прощайте, - неуклюже сказал Сварог.

 

 

 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОДИН, БРАВЫЙ *

 

ДВОЕ В СЕДЛЕ

 

 

Он вышел из домика, встал спиной к двери. Вокруг парила оглушительная

тишина - никаких птиц, белок, бурундуков, ни щебета, ни цоканья, ни

жужжания насекомых, ничего живого. Только отдохнувшие кони хрупают овес...

Пора? Он заглянул в дверной проем. Никого. Только одежда, еще

повторявшая очертания сидящего человека: кафтан из плотной ткани,

прогнувшись в поясе, опирался на пыльные камни стены. Вот и все. Как не

было хорошего человека, сгинувшего на маленькой неизвестной войне. И

некогда горевать, да и не нужно это, если честно, никого еще не вернули на

землю воплями и слезами...

Сварог натянул вместо кафтана приказчика камзол из толстой кожи с

нашитыми железными кольцами и пластинками. Разорвал купеческие документы,

свои и Борна, сжег клочки. Остался лишь потрепанный лист пергамента с

двумя печатями, круглой черной и овальной фиолетовой. Теперь он был капрал

Улар Тагобер, уроженец и подданный княжества Горум, Вольный Топор.

Здесь, на земле, давно додумались до удостоверяющих личность

документов. Визы, правда, не в ходу. А документы не столь уж надежно

удостоверяют личность из-за отсутствия фотографий и отпечатков пальцев. И

потому подделывают их давно и с превеликой охотой, и высокий спрос

естественным образом влечет за собой высокое качество подделки.

Вольные Топоры стояли вне сословий и гильдий. Собственно, они сами

были юридически непризнанным, но де-факто существовавшим сословием -

кондотьеры, личная стража мелких эрлов, купеческая охрана, колониальные

войска. Свой социальный статус - пусть и невысокий. И попадал туда самый

разный народ - от беглого крепостного крестьянина до дворянского сынка,

нагрешившего в родных краях. Счастливчики, весьма немногочисленные,

выходили в люди - ухватывали богатство, чины, даже дворянство. Другие

ограничивались спокойной старостью в собственном трактирчике. Третьи

служили до могилы - потому что слишком опасно им было возвращаться в

нормальный мир. С одной стороны, прикрытие было идеальное - Вольного

Топора можно встретить в любом уголке Талара, а то и на Сильване. И если

он дезертир, то это волнует не чиновников и полицию, а его собственную

роту, имеющую к беглецу претензии, и никого другого. С другой же -

обладатель такого документа, выданного в одном из Вольных Майоров, в

глазах любого чиновника или полицейского более крупного государства

представал личностью жалкой, ничтожной и совершенно бесправной. И гноить

его в участке можно, пока не надоест. К тому же странствующий в одиночку

Вольный Топор и в самом деле мог оказаться харланским шпионом,

пробиравшимся в Снольдер, снольдерским шпионом, пробиравшимся в Ронеро,

ронерским беглым каторжником, решившим податься за моря, морским пиратом,

под чужим именем пробиравшимся домой, чтобы купить домик и зажить

благонравно на склоне лет... Одно хорошо: даже если нечаянно наткнешься на

" земляка", можно со спокойной совестью выдержать любую проверку - знай

тверди, что лет двадцать скитался вдали от родины, вообще от твердой

земли, а то и сидел безвылазно на Сильване и оттого представления не

имеешь, что происходило на Харуме все эти годы...

Сварог как следует перерыл седельную суму Борна - чтобы в случае чего

избежать вполне естественного вопроса: " Как же это ты не знаешь, что у

тебя во вьюке? " Пересыпал в карманы деньги, изучил карту, попытался

восстановить в памяти дорогу, насколько удалось.

Он уставился на коней как-то по-новому, словно впервые видел такую

диковину. Только сейчас понял, что значила лошадь для людей в эпохи,

предшествовавшие пару, бензину и электричеству. Единственная возможность

относительно быстро перемещаться по земле и убегать от многих опасностей.

Вот только коней нужно кормить, поить, ухитриться не загнать, уберечь от

самых разных неприятностей. Ни его прежняя память, ни новые знания помочь

не могли. Он помнил заклинания, с помощью коих графы Гэйры ненадолго

оживляли павших лошадей, но эти фамильные фокусы следует приберечь на

самый черный день - неизвестно, как выглядит оживленная заклинаниями

павшая лошадь и какие эмоции это зрелище вызовет у окружающих. Лошадь

может потерять подкову и охрометь. В подкову ей может попасть камешек. Ее

нельзя поить разгоряченную. Он добросовестно попытался вспомнить все

читанные когда-то романы, где в качестве подсобного инвентаря выступали

лошади. Увы... Все герои, каких он помнил, браво скакали на полном галопе,

загоняли лошадей десятками и тут же покупали новых или в худшем случае

крали. Не подходит. Лошадей тут не купишь да и не украдешь - нужно еще

уметь украсть. Что еще? Кажется, лошадям нельзя жрать клевер. Или это

коров касается? Атос как-то говорил д'Артаньяну, что лошадь может поесть

из яслей после другой, сапной, и околеть. Но как такие ясли распознать, и

что такое сап, и есть ли он здесь?

Посмотрев на коней с некоторым уважением, Сварог сел в седло,

перекрестился и тихонько сказал:

- Ну, выносите, залетные, что ли...

Часа через два слева показался памятный ориентир - полуразрушенный

черный замок. И снова, как в прошлый раз, на стену шустро взобралось

что-то серое, мохнатое, красноглазое, величиной с кошку, с коротким

пушистым хвостом и круглыми ушами торчком, замахало лапками, запричитало.

Сварог помнил, что тварь эта неопасная, вроде домового. Пожалуй,

будучи в компании, он вновь проехал бы мимо, но одиночество казалось

невыносимым, а серое создание что-то вопило вполне членораздельно. В столь

паршивом месте рад будешь и такому попутчику...

Поколебавшись, он повернул коня к замку, присмотрелся внимательнее.

Раструбы на высоких башнях походили на печные колпаки затейливой ковки, с

фигурными прорезями - ничуть не похоже на ограду, зачем их там

присобачили? А сам замок... Сварог мог и ошибаться, но стены выглядели

так, словно над ними поработала орудийная батарея или звено вертолетов.

Чрезвычайно похоже.

Подъехал поближе, так что от стены его отделял лишь обрушившийся,

заросший высокой травой ров, задрал голову и спросил:

- Ну, чего орешь?

И рассмотрел странную тварь как следует. Печальная ушастая мордочка,

в общем, не отмечена печатью порочных наклонностей, как писали в старинных

романах (которые станут старинными много тысячелетий спустя, а пока что и

не написаны), и больше всего походит на кошачью. Зубы скорее человеческие.

Одежды нет, но на шее висит цепочка с каким-то продолговатым предметом.

- Хозяин, забери меня! - взмолилась тварюшка так жалобно, что Сварогу

стало не по себе. - Забери, отдам джинна! - Оно сдернуло с шеи цепочку и

отчаянно замахало предметом. - Забирай все, в замке много кладов спрятано!

Все умерли, вся страна пустая, одна нечисть, а идти некуда...

- Спокойно, - сказал Сварог. - Ты, значит, вроде домового? (Существо

энергично закивало.) А что умеешь?

- Беречь дом, прибирать дом, распознавать нечисть, петь колыбельные,

чистить лошадей, чесать собак...

- А хозяева где? - спросил Сварог.

Серого прямо-таки передернуло:

- Сюда пришли токереты, с хозяевами у них были счеты...

- Тогда, конечно... - с видом знатока сказал Сварог, понятия не

имевший, что такое токереты, и с большой буквы это пишется или с

маленькой. - Тогда уж, верно, ничего не поделаешь...

- Милорд лар, хозяин, забери меня отсюда!

- Ты меня еще милым дедушкой назови, - сказал Сварог, и тут до него

дошло. - Та-ак, а с чего ты взял, что я лар?

- Я же умею узнавать.

- Та-ак... - повторил Сварог. - Ладно, лезь на лошадку.

Мохнатое создание с невероятной быстротой соскользнуло по иссеченной

осколками стене, ухватилось за протянутую Сварогом плетку, в мгновение ока

вскарабкалось в седло за его спиной. Конь ничуть не беспокоился. Создание

протянуло цепочку с непонятным предметом:

- Возьми джинна, хозяин.

- Тебе, может, самому нужен? - великодушно спросил Сварог.

- Зачем?

- Вот именно, зачем? - пробурчал Сварог, повертел черный

цилиндрический сосудик из непонятного металла, покрытый мелкими выпуклыми

иероглифами. - А мне он зачем, скажи на милость? Я тут слышал краем уха,

что такие бутылочки откупоривать - себе дороже выйдет...

- Этот - честный джинн. Выполнит три желания. Если хочешь, пойдем в

замок, там много всего спрятано...

- Некогда, - сказал Сварог, трогая коня. - Три желания, говоришь?

Слушай, а может твой джинн перенести нас в Харлан?

- Может. Только не стоит. Сейчас не старые времена, люди испугаются.

Будет гром, блеск, вихрь...

- Понятно, - сказал Сварог.

Черт бы побрал это колдовство. Куда ни ткнись - ограничения, строго

оговоренные условия, регламенты и запреты... Пожалуй, не стоит появляться

в Харлане среди грома, блеска и вихря. Скромнее нужно жить... Джинн

просидел в бутылке чертову уйму времени, подождет еще пару деньков.

Прибережем до лучших времен.

- А кто их рассадил по бутылкам, джиннов? - спросил Сварог. -

Случайно, не Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими?

Оказалось, что укупоркой увлекался некий король-маг Шелорис,

правивший неизвестно где в незапамятные времена. Из-за чего-то крупно

повздорив с джиннами, обитавшими тогда во множестве, злопамятный король

принялся их уничтожать, а некоторое количество, должно быть про запас,

запечатал в сосуды. Иные, как Сварог уже знал от моряков, обнаруживаются

по сию пору, хотя редкость это несказанная.

Подробностей домовой не знал. У его древнего, почти начисто вымершего

народца письменности не имелось и летописей не велось, а визиты и  обмен

новостями становились все реже. Серый оказался мужского пола, имел имя -

Карах - и, похоже, был в этих краях чуть ли не последним представителем

сгинувшего племени. Насколько Сварог понял, племя это, не лишенное разума,

телепатических способностей и зачатков магии, состояло в крайне дальнем и

весьма запутанном родстве с гномами и свой расцвет пережило во времена

невероятно древние, когда подобные Сварогу люди еще не поселились на

Таларе, именовавшемся тогда Грауванн, и здесь обитали какие-то " другие".

Карах настаивал, что в старые времена здесь жили именно " другие", не

чуравшиеся магии и неизвестно куда сгинувшие под напором пришельцев. Со

временем, покинув прежние места обитания (должно быть, и здесь не обошлось

без напора пришельцев), соплеменники Караха перешли на положение домовых,

в каковом и оставались многие тысячелетия, пережив даже Шторм (который

Карах именовал Великой Тряской). Люди о них, в общем, знали, но особо не

притесняли, стараясь даже по мере возможности использовать по хозяйству.

Даже в замках хозяев Ямурлака, вовсю баловавшихся черной магией, можно

было прожить, если не мозолить глаза. Но постепенно Ямурлак обезлюдел,

замки и города один за другим гибли под ударами не жаловавших черной магии

соседей, этот держался дольше всех, в основном благодаря тому, что соседи

перестали устраивать сюда лихие набеги, но лет пятьдесят назад нагрянули

сводить счеты с хозяевами некие токереты, разнеся все вдребезги. И Карак

остался в полном одиночестве - одни родственники и соплеменники умерли,

другие подались искать лучшей доли. Карах, как понял Сварог, относился

скорее к консерваторам, свято чтившим древние обычаи, и потому остался

здесь. Со временем он, похоже, убедился, что с консерватизмом чуточку

перебрал, но переигрывать оказалось поздно - двинуться в большой мир в

одиночку он не решился, а редкие проезжающие, как правило, с большим

азартом начинали на него охотиться, и мысли у них были самые гнусные -

Карах без труда проникал в них и убеждался, что в лучшем случае его

запихнут в клетку в качестве экзотического украшения, а в худшем -

запытают до смерти, не веря, что выдал все клады.

Сварог слушал болтовню нежданного спутника, не переставая следить за

небом и окрестностями: гарпии были бы очень некстати. Но время шло, а

никто не бросался на него ни с неба, ни с земли, и сзади не объявлялось

никакой погони. Что гораздо печальнее - Карах клялся, будто никто сегодня

по этой дороге до Сварога не проезжал. Сварог часто оглядывался, долго

смотрел назад, когда менял коней, временами вынимал подзорную трубу - нет,

ни следа капитана Зо и его людей...

Уже смеркалось, когда они миновали покосившегося каменного истукана с

полустершимися письменами на груди, отмечавшего границу Ямурлака. Моросил

мелкий противный дождик, Сварог накинул плащ, а Карах забрался к нему на

плечо, под капюшон. Кони шли рысцой, становилось все темнее. Карах,

изнуренный долгим молчанием и одиночеством, что-то тихо болтал - на сей

раз про Морских Королей.

- Черт! - сказал Сварог, резко натянув поводья. Карах от

неожиданности качнулся у него на плече, впечатался в щеку пушистой мордой.

- Что случилось, хозяин?

Сварог ругался сквозь зубы. Некого винить, кроме себя самого. Он

расслабился за эти спокойные часы без погони и встречных опасностей, не

подумал о простой вещи: следовало остановиться на ночлег, пока не стемнело

и различима была полузаросшая дорога. Он ведь прекрасно знал, что не

успеет засветло добраться до Фиортена, но ехал и ехал в сгущавшихся

сумерках, целиком положившись на коня. А конь, бессловесный и

нерассуждающий, трусил себе рысцой, пока они не очутились в открытом поле,

продуваемом ветром, и уже основательно промокшие под мерзким, мелким

дождем.

Карах, видевший в темноте как кошка, не мог ничего углядеть. Этих

мест он не знал и в проводники никак не годился.

- Положеньице... - сказал Сварог. - Коней давно бы пора напоить. Воду

я могу сделать, но во что я им налью, не в ладони же. И костер развести не

из чего.

- Там, впереди, лес, - сказал Карах. - А еще дальше, у самою

горизонта, вроде бы горы. Вершины.

- Горы - это хорошо, - сказал Сварог. - Там перевал, а с перевала

виден Фиортен. Только как нам до перевала добраться, если ты не знаешь,

как он выглядит со стороны?

- Но лары же проходят какую-то подготовку, чтобы выбираться из

трудных ситуаций? Учат чему-то...

- Меня учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь... - сказал Сварог

мрачно. - Вот и не доучили. Последнее дело - бродить в темноте по лесу,

совсем заплутаем.

Юпитера на небе не было - должно быть, еще рано. Обычно Юпитер

всходил на здешнем небе ближе к рассвету, часа за три. А сейчас еще и

полночи не минуло. Ладно, устроимся где-нибудь на опушке, костерчик

разведем...

Он тронул коленями конские бока.

- Там дорога, хозяин, - сказал вдруг Карах. - В лес ведет.

- В лес? Тогда это не та дорога, что нам нужна... - Он замолчал,

глубоко втянул ноздрями воздух. - Карах, как у тебя с нюхом?

- Превосходно, - скромно признался Карах.

- Кажется мне или дымком потянуло?

- Тянет. Дымком и едой.

- Великолепно, - сказал Сварог. - Вот тебе и решение проблемы.

Фиортен близко, вокруг наверняка есть какие-то усадьбы... Эгей, милый!

Но конь и сам, насторожив уши, устремился вперед. Вдруг Карах

насторожился, увидев впереди какой-то темный предмет, а там Сварог и сам

углядел словно бы расселину в черной стене леса.

- Столб, - сказал Карах. - А к нему доска прибита.

- Сам вижу.

Сварог зажег самый большой огонь, на какой был способен, достал из

седельной сумы связку лучин и подпалил.

- Таверна " Бык и подкова", - прочитал он вслух. - Чертовски старая

вывеска, сгнила вся, но дымком-то тянет все явственней...

Вскоре показалась поляна у дороги, высокий глухой забор, над которым

поднималась высокая крыша. Из трубы шел дым, заслоняя звезды. Широкие

ворота заперты, конечно.

Сварог постучал кулаком. Потом сапогом. Никакой реакции. Он подумал,

снял висевший у седла топор и принялся молотить обухом, валя сплеча.

Грохотало на весь лес. Время от времени опускал топор и прислушивался.

Собаки здесь определенно нет, ни одна уважающая себя собака не смолчала

бы. Ага, наконец-то дверь заскрипела!

- А если это раухи? - спросил Карах.

- Тихо! - цыкнул Сварог. Дождь разошелся не на шутку. - Полезай в

суму и сиди там тихонечко, словно тебя и вовсе нету.

Кто знает, как местное население относится к серым мохнатым домовым с

ало светящимися в темноте глазами. Возможно, без всякого энтузиазма и

решпекта.

- Кого там нелегкая носит? - раздался с той стороны ворот боязливый

голос, принадлежавший, похоже, человеку пожилому.

- Проезжающие, - сказал Сварог. - Путники.

- Вот и проезжайте себе.

- Папаша, это таверна или что?

- Таверна-то таверна...

- В чем тогда дело?

- Да время больно уж нехорошее, к полуночи...

- Ты что, так процветаешь, что лишние деньги не нужны?

- Деньги всегда нужны, да кто вас знает...

- Я один, - сказал Сварог. - Просто привычка у меня такая - говорить

во множественном числе. Я один да два коня - это ведь число

множественное...

- Ехал бы ты себе.

- Ворота выломаю, - сказал Сварог.

- Ехал бы ты себе.

Сварог не собирался коротать ночь под ливнем.

- Слушай, старый пень, - сказал он возможно убедительнее. - Я еду в

Фиортен, сбился с дороги...

- Возвращайся к вывеске и поезжай дальше по дороге. На третьей

развилке свернешь вправо, часика два скорой рысью - и будет тебе Фиортен,

как на ладони. Только с перевала спуститься - и дома.

- Лошади устали.

- А ты - не спеша. - За воротами хихикнули. - Особо не гони.

- Ну ладно, я тебя долго уговаривал и честью просил, - сказал Сварог.

Он ударил, не особо размахиваясь. Лезвие легко пробило толстую доску,

погрузившись в нее до обуха. За воротами шумно охнули.

- Вот теперь прикинь, старче, - сказал Сварог. - Много у меня времени

уйдет на твои ворота или не особенно чтобы уж? Это я еще во вкус не

вошел...

За воротами, судя по всему, молча смирялись с неизбежным.

- Ладно, - отозвался наконец хозяин. - Только ты мне и за забор

заплатишь. Вон, насквозь прорубил.

- Да заплачу, - сказал Сварог. - Открывай.

Заскрипели несмазанные петли - тягуче, противно. Лошади шарахнулись.

Слышно было, как хозяин пробежал по двору и закричал откуда-то сверху,

наверное, с крыльца:

- Только лошадь сам в конюшню ставь! Толкай ворота!

Сварог толкнул створку, провел коней во двор, захлопнул ворота,

осмотрелся в тусклом свете, падавшем сверху, из распахнутой двери. Ага,

вот она, конюшня, в глубине двора. Старик стоит на высоком крыльце,

готовый юркнуть внутрь, запереться и держать оборону в доме. И арбалет

наготове держит, вояка долбаный. Ну что на него злиться - такая жизнь,

такие места...

Сварог поплотнее прижал ногой створку и задвинул тяжелый брус,

ухитрившись занозить ладонь. Провел лошадей в конюшню.

- Я их напою, накормлю. - Карах высунул голову из сумы. - Тут есть

колодец.

- Только потише, смотри.

- Не нравится мне здесь, хозяин...

- Мне здесь нигде не нравится, откровенно говоря, - сказал Сварог. -

Смотри-ка, а конюшня пустая, нет у него живности... Ну ладно, я пошел.

Он с размаху захлопнул за собой хлипкую дверь конюшни, взбежал по

ступенькам, протиснулся в дверь мимо опустившего арбалет старика. Скинул

плащ, огляделся, не выпуская из рук топора.

Довольно большая комната ярко освещена четырьмя масляными лампами. В

глубине - жарко натопленная печь, черная дверца распахнута, и там

колышется огонь. От кастрюль на плите вкусно пахнет. Около печи стоит

пожилая хозяйка и настороженно смотрит на Сварога, засунув руки под

передник по крестьянскому обычаю. За грубо сколоченным столом у окна двое

мужчин немногим моложе хозяина отставили высокие глиняные кружки и

таращатся столь же опасливо.

Сварог огляделся, повесил плащ на прибитые рядом с дверью потемневшие

оленьи рога, поставил рядом топор, взглянул на хозяина. Тот кивнул на

сидящих:

- Соседи, заехали вот да и припозднились, остались до утра...

- А что это у них в кружках, не пиво часом?

- Пиво. - Хозяин живенько пробежал в угол, к лежащей на козлах бочке,

нацедил кружку. - Пиво старое, домашнее, покупного не держим...

Сварог подошел к печи. Глядя на ало-золотистое пламя, отхлебнул из

кружки. Его прошиб легонький озноб - то ли озяб под дождем, несмотря на

теплый плащ, то ли, что вероятнее, сказалось все пережитое.

- Значит, вот так вы здесь и живете... - не оборачиваясь, произнес

он.

- Так и живем, - откликнулся хозяин. - Таверна захирела, по дороге

почти никакого движения, разве что соседи заедут...

- Может, вам в комнату поесть принести? - предложила хозяйка. -

Комнат много, поедите, поспите...

- А что, мысль, - сказал Сварог. Ему не хотелось сидеть с незнакомыми

людьми, отвечать на их вопросы - очень уж устал. Он вяло повторил: - Это

мысль. Несите-ка в комнату побольше еды и выпить тоже не забудьте...

Пожалуй, он изрядно продрог. Так и колотит всего. Даже талисман

промерз... талисман!

Талисман был ледяным.

Видимо, он все же вздрогнул, потому что хозяин сочувственно спросил:

- Уголек стрельнул?

- Уголек, - медленно сказал Сварог. - Прямо на руку...

Интересно, на чем  это приехали соседи, если во дворе не видно

повозки, а в конюшне не было лошадей?

Он произнес про себя заклинание. Только не торопиться... Опустил

левую руку в карман, набрал полную горсть серебряных монет и с маху

швырнул через плечо в сторону сидящих за столом.

За спиной раздался дикий вопль, упал табурет. Тогда только Сварог

обернулся, держа шаур наготове. И чуть не заорал сам - вместо хозяина с

хозяйкой, вместо заезжих соседей были четыре чудища, клыкастых и

когтистых, мохнатых, с собачьими носами, в нелепо сидящей людской одежде.

В точности похожие на того, привезенного в императорский дворец по его

душу.

Ямурлакские вампиры.

Они шипели, пятились к двери - между ними и Сварогом неодолимой

преградой лежали серебряные монеты, и один из " соседей" неуклюже отставил

левую лапу, курившуюся зеленоватым дымком.

Серебряная звездочка ударила " хозяину" в грудь, и взлетели клубы

зеленого дыма, вампир навзничь рухнул на пол. Сварог давил на спуск, не

отнимая пальца, поливая их дождем свистящей серебряной смерти. От

нелюдского воя ломило уши. Твари гурьбой, мешая друг другу, пытались

протиснуться в дверь. Но это удалось лишь одному, и выскочивший на крыльцо

Сварог срезал его посреди двора. Оглянулся внутрь комнаты. Две твари

лежали неподвижно, третий пытался ползти, и Сварог выпустил ему звездочку

в затылок. Замер. Прислушался. В конюшне бились и ржали лошади.

- Карах! - позвал он во весь голос, перегнувшись за перила.

Скрипнула дверь, Карах осторожно выглянул наружу, побежал к Сварогу,

далеко обогнув лежащего вампира.

- Хозяин, я же предупреждал про раухов, а ты не обратил внимания,

нужно было сразу попробовать серебром...

- Ладно, ладно, - сказал Сварог виновато. - В следующий раз буду к

тебе прислушиваться, честное слово... Есть еще кто в доме, не чуешь?

- Больше никого...

Сварог все же пошел проверить комнаты. Взял с подставки лампу,

принялся обходить дом. Открывал пинком дверь за дверью, светил внутрь,

держа шаур наготове. Карах тенью крался следом, выглядывая из-за его ноги.

Везде пусто, пыльно, но не видно следов разгрома - все выглядит так,

словно хозяева внезапно ушли.

Только никуда они не уходили - в одной из комнат обнаружились два

высохших трупа, прямо-таки мумии. Жуткий оскал, прилипшая к костям желтая

кожа...

- Хозяев застали врасплох, - сказал Карах. - Если тут и были

животные, они убежали... или их съели.

- Но они же пили пиво, эти...

- Они едят и пьют человеческую еду и питье запросто. Но любят

полакомиться. - Серенький домовой содрогнулся. - Они и таких, как я,

едят...

- Может, они и в самом деле не особенно-то настроены были лакомиться

и не собирались нас впускать? - рассуждал вслух Сварог. - Нет, он же мог

показаться в натуральном обличье, любой удрал бы сломя голову, плюнув на

ливень. А он, паскуда, нарочно отошел подальше, когда я входил в ворота,

чтобы лошади не забеспокоились раньше времени...

Если бы не талисман, он преспокойно улегся бы спать. И его прикончили

бы.

- Что будем делать, хозяин? - спросил Карах.

- А что прикажешь делать? - сердито спросил Сварог. - Ворота заперты,

до утра перебедуем. Хотя такая скотина может со своими когтями и по забору

взобраться... Серебра набросаем вокруг, вот что.

Стараясь не смотреть на недвижно лежащих вампиров, он подошел к бочке

и налил кружку до краев. Вы хотели, чтобы я поскорее освоился? Прекрасно,

я преспокойно стою посреди комнаты и пью пиво, но меня вывернет,

откровенно говоря, если съем хоть кусочек из аппетитно пахнущих кастрюль.

Но пива я выпью и постараюсь удержать его внутри...

Спать он улегся в конюшне, завернувшись в плащ. Вопреки ожиданиям,

кошмарные сновидения не посещали, он почти сразу провалился в тяжелое

забытье, пару раз просыпался, слушал спокойное пофыркиванье лошадей и

вновь засыпал. А потом Карах осторожно потеребил его за рукав, и он открыл

глаза. Солнечные лучи проникали в конюшню, стояло такое ясное утро, что

все вчерашнее показалось дурным сном. Но посреди двора лежал на прежнем

месте мертвый вампир, и пришлось, поборов брезгливость, оттащить падаль

подальше - иначе лошади ни за что не хотели выходить из конюшни, храпели и

пятились.

- Я всю ночь караулил, - сказал Карах, когда они выехали за ворота. -

Ближе к рассвету поднялось какое-то странное зарево на полнеба. Вон в той

стороне.

- Пожар где-нибудь.

- Хозяин, я столько пожаров в ночи видел... Очень странное было

зарево, совсем не похожее на пожар, оно вдруг поднялось к самым звездам,

медленно так... - Он запнулся, поискал слово: - Равномерно. Поднялось,

замерло, потом враз пропало. Нехорошее зарево.

- Нехорошего здесь навалом, я смотрю, - процедил сквозь зубы Сварог.

Вернувшись в поле, он быстро отыскал место, где они вчера сбились с

дороги. Отдохнувшие лошади шли бодрой рысью. Сварог узнавал урочища, холмы

и повороты, испытывал приятное нетерпение при мысли, что, возможно, вновь

увидит _е_е_, рассеянно слушал болтовню Караха, прочно зациклившегося на

ямурлакских вампирах.

И остановил коня на вершине горы, долго всматривался, не веря. Взялся

за подзорную трубу и убедился, что все так и есть.

Не было Фиортена. Весь  окружающий пейзаж остался прежним, кроме

Фиортена. Вот оно, странное зарево. Простой пожар такого натворить не мог.

Черный валик угля на месте окружавшей деревню стены, вместо домов и садов,

хлевов и амбаров - невысокие кучки пепла. Странная, страшная карта.

Никаких развалин, ничего полуобгоревшего - один пепел. И тишина. Дома и

постройки в деревне были главным образом каменные, и если уж камень

превратился в пепел... Это не орда налетчиков с горшками горючей смеси.

Это оружие, мощное устройство. На них что-то сбросили. Или рвануло на

земле. Как бы там ни было, деревня сгорела в один миг. Это бомба - но ни в

одном государстве Талара нет столь мощных бомб. Разве что лары... но зачем

им расправляться столь страшно с никому не мешавшей и никому не угрожавшей

деревней в Пограничье?

- Говорят, в старину случались такие битвы, - сказал Карах. - Камень

горел, как сухое дерево, а дерево вспыхивало, как солома...

- А люди? - зачем-то спросил Сварог.

Карах промолчал. Конечно, глупо думать, что кто-то спасся, если

рвануло посреди ночи. Это даже не Хиросима - гораздо хуже...

Вспомнив про Хиросиму, Сварог погнал коней галопом. Но вскоре

опомнился - во-первых, это не похоже на атомный взрыв, во-вторых,

поработай здесь атом, они и так давно схлопотали бы смертельную дозу. Бог

ты мой, не остановись он поболтать с Карахом, не начнись ливень, не сбейся

конь с дороги - Сварог вполне мог добраться к ночи до Фиортена и оказаться

там в момент взрыва... Вообще-то и такое оружие лару не страшно - но как

знать...

Кто-то наносит удары, нервничая, спеша и оттого ошибаясь и

опаздывая...

- Карах, это правда, что дьявол никогда не делает ошибок? - спросил

он вдруг.

- Говорят, сам дьявол никогда их не делает, - ничуть не удивившись,

ответил Карах. - А вот его слуги частенько ошибаются, нет в них того

совершенства... Нет, это люди, хозяин, я отчего-то чувствую. Очень плохие

люди, очень злые, но все-таки люди.

...Через несколько часов Сварог и сам уверился, что дьяволом тут и не

пахнет, когда его конь, пугливо выгибая шею и осторожно ставя ноги, шагал

посреди обугленных развалин Старой Гавани, Фир Норта. _Э_т_и_ дома спалили

самым обычным образом - кое-где еще шипели головешки,  лениво поднимались

струйки дыма, колеблемые ветром с реки. Каменные стены уцелели, но покрыты

копотью снизу доверху. Это уже были злоба и ненависть, не укладывавшиеся в

обычные человеческие понятия. Уничтожение Фиортена еще можно как-то понять

с военной точки зрения, но Фир Норт...

Сварог искал Басса и нашел в конце концов - израненного, обожженного,

распятого на дверях " Приюта моряка" - единственного здания, оставленного

нетронутым. Большие ржавые гвозди загнали в лодыжки и запястья по самые

шляпки, кровь темными вертикальными полосами засохла на грязной двери, но

Басс, казалось, еще жив. Когда спешившийся Сварог остановился перед ним,

немилосердно ругаясь про себя, веки Басса дрогнули, медленно приподнялись,

стекленеющие глаза раскрылись, и Сварог напрягся, осознав, каких трудов

Бассу стоило сфокусировать на нем осмысленный взгляд.

- Граф Гэйр... Где все...

- Не знаю, - почти крикнул Сварог. - Кто это сделал? Где...

- Быстрее уезжайте отсюда, - внятно выговорил Басс и уронил голову на

грудь.

- Он умер, хозяин, - сказал Карах. - Он правильно говорил, нужно

побыстрее отсюда уезжать. Здесь был кто-то непонятный, страшный, я таких

не встречал...

Сварог прыгнул в седло, на ходу подхватил уцепившегося за полу плаща

Караха и поскакал к реке. Причал тоже сожгли. Кое-где он обрушился в воду,

но много обуглившихся свай торчало над мутными волнами, и в некоторых

местах сохранился обгоревший настил. Отовсюду несло гарью, у берега

колыхались черные головешки. А уардах в ста от берега торчали из воды,

накренясь, верхушки трех мачт, и концы оборванного такелажа колыхались,

протянувшись по течению...

Сердце у Сварога оборвалось. Сомнительно, чтобы в этом безлюдном

месте за эти дни бросил якорь второй трехмачтовый корабль. Значит, все они

на дне - веселые бесшабашные удальцы, спасшие его из Хелльстада, и Акбар,

и загадочный помощник капитана, которого Сварог так и не увидел, и пузатый

кок по кличке Мышиный Соус, сбежавший в море от какого-то графа из Вольных

Майоров и на прощанье подавший хозяину к столу замаскированную в

невероятно аппетитном соусе тушеную мышатину, каковую граф почти всю и

слопал, пока не узрел наконец на дне блюда хвостики...

- Пусть вода вам, господа, будет пухом... - бездумно повторял он

привязавшуюся строку из слышанной на корабле баллады.

" Ладно, - подумал он, не отрывая взгляда от верхушек мачт над

мутноватой водой. - Может, меня всего-навсего и требовалось крепко

разозлить. Что ж, разозлили на свой хребет. Я еще долго намерен прожить на

этой планете, но не хочу, чтобы рядом по-прежнему обитали виновники всех

этих гнусностей. Плевать на неизвестные подробности. Ясно одно: капитан Зо

и его ребята, Борн, Басс, Блай, жители Фиортена - все это были хорошие

люди, и тот, кто их убил, должен получить сполна. Такие вот мотивы, не

лучше иных, но и не хуже многих... Убедили. Теперь это и моя война".

- Карах, тебе не кажется, что я опасный спутник для долгого

путешествия? - спросил он.

- Что делать, - сказал Карах. - Хозяев не выбирают, уж какой

попался... Ты меня забрал, придется служить.

- Знаешь что? - Сварог повернул коня. - Вообще-то сейчас начинается

самое интересное - мы в автономном плавании, наших ходов никак нельзя

предугадать наперед, потому что мы сами их не знаем... - Он старательно

изучал карту. - Правда, дорога отсюда всего одна. В пятнадцати лигах ниже

по реке значится некий Рут, обозначенный как обитаемое место. Некуда нам

ехать, кроме как в Рут. А если на дороге...

- Что-то есть в воздухе, хозяин, - прервал Карах.

Сварог глянул вверх, но ничего не увидел. Только редкие облачка и

черное круглое пятнышко у горизонта - чей-то замок.

- Ты про него, что ли? - спросил он, показав туда.

- Нет. - Карах задрал к небесам озабоченную мордочку. - Это гораздо

меньше, подвижнее... а теперь его нету...

- Ладно, исчезаем отсюда. - Сварог подхлестнул копя.

Часа через полтора они без всяких приключений добрались до обитаемого

места под названием Рут. С первого взгляда было ясно, что раньше городок

был не в пример обитаемее. Сварог долго ехал по пустым улицам, состоявшим

исключительно из заброшенных домов - богатых некогда, бедных, средних. Не

разрушенных или сожженных при штурме - просто брошенных однажды раз и

навсегда. Иные носили следы разграбления в спешке, но по большинству видно

было, что в них похозяйничали обстоятельно, не спеша и ничего не опасаясь,

аккуратно сняли с петель двери, вынули стекла из окон, забрали все, что

могло пригодиться в хозяйстве. Захватчикам такое ни к чему. Значит,

постарались земляки и соседи, а дома определенно принадлежали тем, кто

подался на полдень за лучшей долей.

Сварог свернул за угол. Там уже начинались обитаемые места - из труб

идет дым, на улицах попадаются прохожие, а на удобном месте, которое не

обойти и не объехать, расположился патруль - пятеро в шлемах и кольчугах,

с мечами, копьями, арбалетами и единственным мушкетом военного образца.

Тут же стояли две оседланные лошади, а на высоком шесте развевался

незнакомый флаг - красная, желтая и белая вертикальные полосы, на красной

изображен черный меч острием вверх. Странный флаг, не значившийся ни в

одном геральдическом справочнике. А уж в здешней геральдике Сварог

разбирался больше, чем во всем остальном: эти знания ему запихнули в

голову в первую очередь. Согласно здешним правилам и традициям, красный

цвет символизировал отвагу, желтый - богатство, достаток, а вот белый был

траурным цветом. На белых конях везли хоронить покойников, в белые одежды

облачались неутешные близкие. Одни лишь горротские короли, издавна

славившиеся весьма своеобразным чувством юмора, сделали свой флаг белым...

Его заметили и взяли на прицел. Сварог спокойно ехал прямо на них - и

остановился в трех шагах, отметив, что наконечники стрел серебряные. И

наконечники копий - тоже. Он разглядывал их, а они разглядывали его. Чтобы

не нагнетать напряжения, Сварог заговорил первым:

- Документ показать, орлы?

- Сам рисовал? - спросил старший, изучив документ. Остальные хмыкнули

невесело.

Сварог сказал чистую правду:

- А откуда я знаю, кто его рисовал?

Орлы хохотнули чуть веселее. Старший бросил:

- Не шевелись. Проверим.

Серебряный наконечник копья медленно поднялся к его груди - Сварог

добросовестно замер, - коснулся шеи и отодвинулся гораздо быстрее. Лица у

патрулей стали чуточку дружелюбнее, но старший, как ему и полагалось по

должности, остался собранным и подозрительным:

- Смотри, если что... Тут у нас адвокаты не водятся. Откуда едешь?

- Из Фиортена, - бухнул Сварог и пожалел, что проговорился. Но что

прикажете делать, если других названий он попросту не знал и врать о

незнакомых местах опасался?

- Как там?

- Паршиво, - сказал Сварог. - Нет больше Фиортена. Один пепел

остался.

- Кто там был?

- Ох, знал бы я кто, - сказал Сварог устало. - Он бы у меня кровью

умылся... Кабаки в городе есть, ребята? Типа постоялого двора?

Они молчали. Расступились, правда, и он медленно поехал прочь.

Вдогонку все же крикнули:

- Через базарную площадь, налево у зеленого дома - и прямо до самой

реки. Постоялый двор тетки Чари.

Карах смирнехонько сидел под плащом. Прохожие, как один, оглядывались

на Сварога - кто украдкой, кто открыто. Сварог понял, что приезжие здесь -

вещь редкостная, что он станет темой для вечерней болтовни, ибо с

новостями здесь плоховато...

Трижды ему предлагали продать второго коня, один раз спросили, не

ожидается ли какой войны, а однажды поинтересовались, не он ли беспутный

племянник мамаши Микоты, лет двадцать назад сбежавший искать приключений и

с тех пор не объявлявшийся. Сварог каждый раз молча мотал головой.

Он почувствовал вдруг, что Карах зашевелился под плащом, пробрался к

шее. Это могли заметить со стороны, и Сварог, не поворачивая головы,

прошипел сквозь зубы:

- Тихо! Что там?

- Хозяин, убей его! - зашептал Карах из-под капюшона. - Убей его

сейчас же! Это плохой!

Сварог придержал коня, украдкой оглянулся - нет, никто вроде бы не

обратил внимания, как приезжий пустился в дискуссию с собственным плащом.

- Вон тот, в черной шапке! - не унимался Карах. - Убей его побыстрее!

Сварог растерянно огляделся. Он как раз проезжал по базарной площади,

где не особенно шумно торговали рыбой, старой одеждой, живыми овцами,

дровами и пивом. Покупателей было самую малость побольше, чем продавцов. У

лотка с рыбой, точно, стоял худой человек в буром кафтане и высокой черной

шапке, какую носят на полудне Снольдера - круглой, с плоским донцем и

наушниками. Человек этот ничем особенным не выделялся. Гильдейской бляхи у

него не видно, но здесь их никто не носит.

- Убей его! - чуть ли не крикнул Карах.

Сварог колебался. Вспомнил, что однажды уже пропустил мимо ушей

предостережения Караха и кончилось все дракой с вампирами, а могло

кончиться и печальнее...

Пробормотал заклинание, и рука сама дернулась к топору. На месте

человека в черной шапке колыхалась мгла, черный сгусток тяжелого дыма, то

принимавший зыбкие очертания человеческой фигуры, то переливавшийся в

знакомый уже образ - шар над прямоугольником.

- Ах, вот это кто... - сквозь зубы пробормотал Сварог. - Карах,

держись!

Он отвязал повод заводного коня, накинул его на столбик ближайшего

навеса. Еще раз произнес заклинание. Теперь он вновь видел лишь худого

человека, отвернувшегося к лотку с рыбой, - видел то, что и все остальные

на площади, окруженной невысокими каменными домами с острыми крышами.

Сварог развернул коня так, чтобы оставить худого справа, пустил вскачь.

Лезвие Доран-ан-Тега шелестяще свистнуло в воздухе, и сразу же вокруг

завопили. Сварог оглянулся, натянул поводья.

Отсеченная голова худого еще кувыркалась высоко в воздухе, невесомо

выписывая круги вопреки законам природы и тяготения - словно живое

существо, выбиравшее, где бы приземлиться на грязный булыжник.

Обезглавленное туловище прочно стояло на ногах, из перерубленной шеи не

брызнуло и кровинки, руки подняты ладонями вверх, словно готовятся поймать

непоседливую голову, которой, дело житейское, захотелось вдруг полетать

отдельно.

Голова упала на обрубок шеи и утвердилась на нем левым ухом.

Пространство вокруг худого подернулось туманом, пронизанным тусклыми

молниями, и вот тут-то началась настоящая паника, продавцы и покупатели

брызнули во все стороны, даже овцы, мемекая, припустили прочь. Значит, все

видели то же, что и Сварог, - как посреди площади возникает, принимая все

более четкие, завершенные очертания, повисший над черным прямоугольником

белый шар и с его бока немигающе таращится глаз - без век  и ресниц, с

желтой радужкой и белым кошачьим зрачком.

Нечто вроде туманного диска возникло над шаром, рассыпая искры.

Змеистые желтые молнии хлестнули по крышам домов, с грохотом расшвыривая

черепицу и жестяные колпаки труб, опустились ниже, вышибая звонко

лопавшиеся оконные стекла, выворачивая камни из стен, потянулись еще ниже,

к людям...

Сварог выхватил шаур. Вереница свистящих серебряных звездочек

пронеслась над ушами коня. И повторилось то, что Сварог уже видел однажды

с палубы " Божьего любимчика", - спиралью завертелся густой черный дым,

пронизанный зелеными вспышками, омерзительный вой, злобный и жалобный,

пронесся над площадью и оборвался. Послышался сухой скрежет, дым кучей

пыли осел на грязную булыжную мостовую.

Никто уже не кричал, только овцы блеяли, носясь по площади, а люди

застыли неподвижно. Сварог подумал, схватил повод запасного коня и

поскакал прочь - не устраивать же пресс-конференцию с митингом?

Постоялый двор под вывеской " Жена боцмана" стоял на отшибе у самой

реки - приземистый каменный дом с конюшней и деревянными пристройками, все

это обнесено добротным деревянным забором. Посреди двора величественно

возлежала свинья и бродили куры.

Сварог проехал в распахнутые ворота и остановил коня у широкого

крыльца. Дверь распахнута настежь, но внутри тихо. Из конюшни появился

угрюмый высоченный детина. Рукава засучены, за пояс заткнута короткая,

тщательно обструганная дубинка. На трактирного слугу он походил не больше,

чем Сварог на герцогиню. Но спросил предупредительно, как положено:

- Чего изволите?

- Есть, пить, ночевать, - сказал Сварог. - Все эти удовольствия

можете предоставить или только некоторые?

- Все, ваша милость, если есть денежки, - ответил детина. На правом

запястье у него Сварог заметил синюю татуировку - русалка с огромной

пивной кружкой. Похоже, морская тематика не ограничивалась вывеской.

- Расседлать, ваша милость?

- Расседлай, - сказал Сварог. У него самого это до сих пор получалось

довольно неуклюже. Детина, ничуть не удивившись, принялся за работу.

Сварог заметил, что и у него получается не лучше. Карах смирнехонько

притаился в откинутом капюшоне плаща.

Сварог стоял, прислонившись плечом к столбу, наблюдал с интересом,

как детина возится с пряжками и ремнями, беззвучно чертыхаясь поднос.

- Где плавал? - напрямик спросил Сварог.

Детина не стал вздрагивать и цепенеть. Буркнул, не отрываясь от

работы:

- Везде помаленьку.

- Фогороши в городе есть?

- Где их нет? Позвать?

- Зови.

- Гулять будете, ваша милость?

- Немножко.

- С радости или с горя?

- А что, есть разница?

- Еще какая, - хмыкнул детина. - Почему-то с радости все спокойно

обходится, а как завернет кто с горем, непременно норовит, подлец - уж

простите, ваша милость, - запалить таверну. Вы из которых?

- Пожалуй, с горя, - сказал Сварог. - Правда, нет у меня такой

привычки - палить таверны.

  " И вообще, я в таверне впервые в жизни", - мысленно добавил он.

- Мне что, - сказал детина. - Мое дело предупредить - хоть воды

поблизости и навалом, за баловство с огнем и по башке схлопотать можно.

Будь вы хоть харланский герцог.

- Там герцогиня.

- Будь вы хоть сама харланская герцогиня.

- Учту, - сказал Сварог.

В таверне и в самом деле никого почти не было. За одним столом молча

потребляли пиво серьезные люди - четверо гуртовщиков с бычьими головами на

бляхах Серебряной гильдии. Судя по гербам, гуртовщики были ронерские. За

другим столом тихонько резалась в кости компания - на вид сплошь темные

личности непонятного сословия, числом восемь. За третьим, уронив голову в

блюдо с кое-как обглоданными копчеными ребрышками, мирно похрапывал

субъект в довольно приличном камзоле. Остальные столы, десятка полтора,

пустовали.

Сварог подошел к стойке. Из задней комнаты, вытирая руки передником,

вышла тетка лет сорока, с крепкой, отнюдь не расплывшейся фигуркой, не

лишенная секс-эппила, но сущая бой-баба на вид. Если это и есть жена

боцмана, боцман прочно сидит под каблуком.

- А налейте-ка мне, хозяйка, чего-нибудь для начала, - сказал Сварог,

прислоняя к стойке топор.

Хозяйка налила ему из кувшина в большой оловянный стакан. Он

попробовал - одна из разновидностей здешнего коньяка, не самая скверная.

Выпил до половины, посмотрел на хозяйку, а хозяйка посмотрела на него:

- Это вы гулять собрались?

- Да какая там гульба, - сказал Сварог. - Легкое расслабление тела и

души, с должной музыкой. С горя, признаться, но таверну поджигать не

намерен, не беспокойтесь.

- Перек пошел за фогорошами. Девок поискать? Тут этот промысел не

особо процветает, ну да шлюхи везде сыщутся.

- Уж это точно, - философски сказал Сварог и допил остальное. -

Только ну их к черту. Не тянет что-то.

- Это Вольного Топора-то?

- Вы меня, хозяйка, не шибко пытливо расспрашивайте, я и врать не

буду, - сказал Сварог.

 - Тоже верно...

- Вы и в самом деле жена боцмана?

- Вдова, - сказала хозяйка. - Вместе плавали, пока мой дурак не

сотворил последнюю в его жизни глупость...

- Это какую?

- Знаете, ваша милость, вы тоже не всюду нос суйте, вот и поладим.

Если тетка Чари будет помнить про все глупости, свои и мужнины...

- Понятно, - сказал Сварог. - А на " Божьем любимчике" плавать не

доводилось?

Тетка Чари посмотрела на него крайне внимательно и помолчала, словно

ждала чего-то. Не дождавшись, пожала плечами:

- Так ведь каждый прохиндей про себя думает, что он - божий

любимчик...

Но в глазах у нее определенно что-то этакое мелькнуло.

- Бросьте, - сказал Сварог. - Я здесь человек новый, да не вчера

родился. Конечно, есть какой-то тайный знак для своих или пароль, но я его

не знаю... Вы мне только одно скажите: за последние два дня " Божий

любимчик" здесь проходил?

Он поднял руку так, чтобы она увидела перстень Борна. Сам не знал,

откуда такая уверенность, но русалку Переку явно наколол тот же умелец,

что разрисовал иных моряков капитана Зо.

- Ни слуху, ни духу... - мотнула головой тетка Чари.

- Так... - Сварог повесил голову. - Тогда налейте еще, что ли.

Она плеснула в стакан и задумчиво сказала:

- Может, проще будет вас сразу со двора взашей вышибить? Не люблю я

загадок и не люблю, когда чего-то не понимаю...

- Да ладно вам, - сказал Сварог. - Переночую и поеду. И никакого от

меня беспокойства. Вы мне лучше соберите поесть, я и в самом деле жрать

хочу...

- А этот, что в капюшоне у вас сидит?

- Что, видно?

- Ухо торчит. А теперь спряталось.

- Да он безобидный, - сказал Сварог.

- Сама знаю. Когда была маленькой, в деревне, у нас в амбаре целых

два жили. Косу мне заплетали. Ну, вон туда садитесь, что ли.

Он забрал топор и уселся за массивный стол. Тетка Чари, сделав

несколько рейсов от стойки, понаставила перед ним тарелок и кувшинов.

- Ага, вот и фогороши ваши идут,  торопятся, голубчики, с похмелья

небось...

Она принесла стопку оловянных стаканчиков, вложенных один в другой, -

для фогорошей, рассевшихся за столом и откровенно потиравших руки.

- За знакомство? - Сварог поднял стакан, разглядывая их.

Народ был колоритный - музыканты из снольдерских степей, в синих

штанах, желтых рубашках и красных жилетах, все потертое и штопаное, но на

шеях сверкают диковинные золотые украшения, а на пальцах - массивные

золотые перстни с крупными самоцветами. Этой привилегии - носить кольца с

драгоценными камнями - завидовали все сословия и гильдии, ибо подобным

правом обладали одни дворяне.

- Как же это вы, ребятки, всей этой красоты с похмелья не спустили? -

спросил Сварог.

Старший, черный, как ворон, усач, сверкнул ослепительными зубами:

- С Сильваны, должно быть, ваша милость? Обычаев наших не знаете?

Подыхать будем, а не пропьем. Традиция. Фогорош может ходить хоть голым,

но если он при сабле и драгоценностях - чести его  урона нет. Ваше

здоровье! Музыку лучше слушать после пары наперсточков, а чтобы играть и

петь душевно, потребно этих наперсточков не меньшее количество. Посему

поднимем и опростаем, не унижая себя закуской! У вас печаль или вовсе

наоборот?

   - Хороший человек умер, - сказал Сварог, ощущая уже после чарки

коньяка приятную сдвинутость сознания. - А потому урежьте-ка " Тенью жизнь

промчалась", да так, чтобы...

- И никак иначе! - успокаивающе поднял ладонь старший. - Дело

знакомое весьма и насквозь. Гей!

Они встали, разобрали инструменты - две явные скрипки, нечто похожее

на гитару, только прямоугольное, обвешанный колокольчиками бубен, -

переглянулись, кивнули друг другу и действительно урезали так, что все

кабацкие шумы и все печали отодвинулись невероятно далеко, осталась только

мелодия, удивительным образом и лихая, и горестная:

 

                 Гей, сдвинем чары!

                 Трещат пожары,

                 звенят клинки и мчатся скакуны.

                 Милорды, где вы?

                 Заждались девы,

                 хоть мы бывали девам неверны...

                 Тенью жизнь промчалась!

                 Тенью жизнь промчалась!

                 Тенью жизнь промчалась!

                 Не плачьте обо мне.

                 Тенью жизнь промчалась!

                 Тенью жизнь промчалась!

                 Бешено умчалась

                 на белом скакуне...

                 И уже не наши

                 и мечи, и чаши,

                 под тобою пляшет

                 белый аргамак,

                 знающий дорогу

                 к черту или к богу.

                 Конь мой белый, трогай...

 

 Скрипка рыдала над самой его головой, потом фогороши разомкнули

кольцо, кружили меж столиков, то приближаясь к Сварогу, то отдаляясь,

полузакрыв глаза, ничего не видя вокруг, ни на миг не прекращая игры.

Сварог поднял глаза - трое из числа темных личностей сидели напротив

и выразительно поглядывали на свои пустые стаканы, прихваченные со стола.

Сварог налил им, пригляделся внимательно - рожи были самые продувные.

- Внесем ясность, - сказал он, полез в карман, вытащил пригоршню

серебра и аккуратно высыпал на стол. - Вот это все, что у меня есть. И я

могу по-мужски угостить винцом кого-нибудь, но ужасно злюсь, когда меня,

сиротиночку, хотят обидеть... Усекли?

У него оставалось еще десятка три монет в потайном кармане, но об

этом он не стал распространяться.

- Нет, такого даже грабить жалко, - сказал один, не отрывая, как и

остальные, завороженного взгляда от серебряных кружочков. - Как дите

малое...

- Не понял, - сказал Сварог.

- Мы, ваша милость, не записные душегубы и не святые, - сказал

собеседник. - Так, посередке где-то болтаемся. Потому что тут, в

Пограничье, не любят чересчур уж сволочного люда, но и святым здесь никак

не житье. Мой папа - умнейший был человек, хоть и сплясал в конце концов с

Пеньковой Старушкой [Пеньковая Старушка (или Конопляная Тетушка) -

виселичная веревка] - всегда меня учил, что не стоит грабить того, кто

тебе непонятен, а то боком может выйти... Вы что, сударь мой, никогда не

слышали, что в Пограничье, в противоположность всему остальному миру,

серебро не в пример дороже золота?

- Слышал, - сказал Сварог.

- Но не слышали, _н_а_с_к_о_л_ь_к_о_ дороже. Иначе не стали бы все

это на стол вываливать. Вечереет, в кабаке народишко скопляется, и не все

такие осмотрительные, как мы, не у всех был такой мудрый папа, как у меня,

так что вы от греха подальше все это спрячьте... - Он придвинул Сварогу

деньги, ухитрившись при этом ловким движением мизинца отправить две монеты

себе в рукав. И тут же поднял руку, подперев щеку ладонью, чтобы монеты

провалились поглубже к локтю. - Значит, что? Значит, в здешних делах вы

совершенно не разбираетесь, и вам, сдается мне, ох как пригодятся люди,

которые за десяток серебрушек дадут дельный совет насчет чего угодно. А то

и поручение выполнят за умеренную плату. Другие за вас и больше бы дали.

- Это кто? - тихо спросил Сварог, перегнувшись к нему.

- Да ездят тут всякие...

Сварог сгреб монеты, отсчитал десять и положил перед ним, а остальные

спрятал.

- Это за советы или за ответы на вопросы?

- За ответы, - сказал Сварог.

- Ваша милость, тут четвертый день крутятся харланские шпики с

полными карманами серебряных и ищут, кто бы согласился для них хватать

всех едущих из Ямурлака.

- Значит, вы настолько честные, что предпочитаете десяток серебряных

полному карману?

- Расклад такой, что именно так и выходит. Потому что - гораздо

безопаснее. Парочка из тех шпиков уже пляшет с Конопляной Тетушкой. Не

любят у нас харланцев. А молодой князь, хоть и сопляк, себя поставить

сумел. Словом, мы вас предупредили. Народ здесь разный, так что я бы на

вашем месте долго в Руте не задерживался. У тетки Чари вам будет

безопасно, но разговоры подадут. Уже по всему городу болтают, как вы этого

черта на базаре замочили, только что наши ребята пришли, рассказали. А

когда все, кто здесь пьет, по домам разойдутся, все будут знать, где вы на

постое имеете честь обретаться.

- Тогда перейдем к советам, - сказал Сварог, сделал знак фогорошам,

чтобы продолжали. - Вот еще восемь.

- До десяти двух не хватает...

- Восемь, да две в рукаве - десять, нет?

Прохвост рассмеялся и, сложив ладонь ковшиком, смел монеты со стола

себе в пригоршню:

- Верно, десять... Что вам посоветовать?

- Как мне побыстрее попасть в Харлан.

Вот теперь темные личности по-настоящему удивились:

- Но ведь они вас ищут...

- И тем не менее, - сказал Сварог.

- Ну, вам виднее. Может, они просто не хотят, чтобы вы в Харлан

добрались, а может, прятаться и в самом деле лучше там, где светлее. Мой

папа тоже, бывало, краденое прятал в лавочке аккурат напротив резиденции

квартального полицмейстера... Утречком садитесь на коня и скачите вниз по

реке, в Адари. У нас здесь одни рыбацкие лодки да два княжеских корабля, а

в Адари - приличный по меркам Пограничья порт. За два десятка серебряных

вам шикарную посудину продадут - с палубой, трюмом, каютой, капитаном и

тремя корабельными патентами на три разных названия... А если отыщете в

кабаке " Петух и пивная кружка" такого Брюхана Тубо и сложите пальцы вот

так, - он показал, - да отсыплете ему еще пяток, он сам для вас и разыщет,

что нужно, пока пиво пьете, вам и бегать не придется.

- Ладно, - сказал Сварог. - Но если что...

- Под землей найдете, дело ясное, - кивнул тот. - Не сомневайтесь,

все честно. Только с князем не связывайтесь, он у нас романтик, голову

задурит, и пропадете...

- А ну-ка, брысь отсюда! - цыкнула неизвестно когда подкравшаяся

хозяйка.

- Тетка Чари, да мы вполне мирно беседуем... - Собеседник Сварога

вскочил и примирительно развел руками.

- Соколик мой, я таких на нок-рее вешала... - тихонько сообщила тетка

Чари.

Вряд ли она шутила - темные личности сразу поскучнели и, учтиво

раскланявшись со Сварогом, заторопились прочь, однако тетка Чари мгновенно

извлекла из-под передника нечто напоминавшее деревянные грушевидные

нунчаки, сгребла самого разговорчивого за запястье и крутанула так, что

тот взвыл.

- Стоять, выползок черепаший! Ваша милость, деньги у них забирать

будете?

- Не надо, они их честно заработали, - сказал Сварог.

- Ну-ну... Все равно - брысь! - Она присела рядом со Сварогом. -

Надоели, не клиенты, а сплошная шпана. Нет, пора закрывать все к

русалочьей матери и перебираться в Ронеро, полузабытую милую отчизну.

Благо про нас там все и забыли, все сроки давности вышли, гончие листы

давно не кружат...

Сварог вежливо помолчал. Хозяйка посидела, слушая музыку, вздохнула и

сказала, как показалось Сварогу, со значением:

- Знала я одного штурмана, ужасно любил, когда ему играли " Тенью

жизнь промчалась". И все говорил, что закажет  ее по себе вместо

заупокойной...

Сварог выдохнул:

- Может, мы и разных штурманов имеем в виду, но мне отчего-то

кажется, что одного.

- Вы не из Старой Гавани едете?

- От Старой Гавани остались одни головешки, - сказал Сварог. - И три

мачты из воды торчат. " Божий любимчик" должен был нас ждать...

- А Зо? С ним что?

- Мы... ну, в общем, мы прорвались поодиночке, - сказал Сварог. -

Может, Зо просто припозднился. Может, там на дне вовсе и не " Божий

любимчик"...

- Ну да, - горько усмехнулась тетка Чари. - В таких делах, голубчик

мой, обходится без всяких " может". Говорила я своему дураку. И Вентрасу

говорила...

- Вентрас в Винете, - вырвалось у Сварога.

Тетка Чари нисколечко не удивилась:

- То-то и оно...

- А что такое эта Винета?

- Как вам еще до сих пор голову не оторвали? Ведь ничегошеньки не

знаете... А интересно, знаете хоть, на кого вы жутко похожи?

- Знаю, - сказал Сварог. - До чего мир тесен...

- Мир-то большой, только вы бродите по старым дорогам вашего

двойника, вот и нарываетесь. Вы, часом, не сын?

- Вот уж нет, - сказал Сварог. - Долго объяснять, вам наскучит. Я и

сам еще не разобрался до конца в иных странностях.

- Понятно. Может, вам чем помочь? Вы, конечно, не наш, но явно как-то

с нашими повязаны...

- Спасибо, сам справлюсь. Скажите, если эти прохвосты что-то

посоветовали, на них можно полагаться?

- Можно. И рады бы положить грех на душу, да помнят, где живут. Если

что, я им устрою грустную жизнь на фоне сплошных неприятностей... Утром

уедете?

- Скорее всего.

- А выскочить из этого дела никак не можете?

- Не хочу.

- Ох, беда с вами, с идейными, - вздохнула тетка Чари. - Не умеете

вовремя остановиться. Правда, мой дурень был не из идейных, да тоже не

сумел остановиться вовремя. Вот и крутись теперь слабая женщина со всем

хозяйством...

- А Перек?

- Перек хорошо умеет махать абордажным топором да лазить по мачтам. А

для хозяйства нужна смекалка. Ничего, вскорости начну собираться в Ронеро,

подожду пару дней, вдруг Зо на горизонте все же обозначится...

- Если появится, скажите ему, что я ушел в Харлан.

- Тоже, нашли место. Сплошные колдуны. Одно меня утешает: если эти

твари, шары чертовы, пойдут дальше, от Харлана половинка останется...

- А вас не беспокоит, что они пойдут еще дальше?

- Они ж не могут переходить реки. Разве что найдется сволочь, устроит

им мост. Достаточно натянуть шелковинку поперек реки, иной нечисти это,

что мост каменный...

- Боюсь, сволочь отыскалась, - сказал Сварог. - Один сегодня был на

базаре. В человеческом виде.

- А я решила, брехня.

- Я сам видел.

- Нет, пора отсюда сматываться. Уж если стали людьми оборачиваться...

Значит, его и в самом деле угрохали?

- Да как раз я его и... - сказал Сварог.

- Идите вы! Я-то думала, брехня, пришел старый Шовер, а этот, не

сбрехнувши, чарку ко рту не поднесет... - осеклась, уставилась через плечо

Сварога. - Вот сюрприз! Князь!

Сварог обернулся. Гомон приутих, даже фогороши заиграли потише. В

дверях стоял светловолосый юноша, почти мальчишка. Вокруг высокой тульи

шляпы поблескивает княжеская корона, на груди серебряная цепь (хотя

согласно законам геральдики князю полагается носить золотую, строго

определенного фасона).

Двое в кирасах и рокантонах [рокантон - шлем с широкими железными

полями (у разных мастеров выгнуты на разный манер) и высоким железным

гребнем; носят его в основном кавалеристы, личные стражники дворян и

королей] вошли следом, встали по сторонам двери. Тот, что проверял сегодня

на окраине документы Сварога, кивком показал на него князю. Князь

направился к столу. Солдаты остались у двери. Тетка Чари проворно

вскочила:

- Ваше сиятельство, честь какая... соизвольте снизойти, чем богаты...

На них таращились со всех сторон. Вспомнив, в какой он личине

обретается, Сварог встал и низко поклонился, приложив обе руки к груди.

- Я Ведем, князь Рута, - сказал юноша. - Где мы можем поговорить?

Тетка Чари побежала впереди:

- Сюда, ваше сиятельство, тут ни одна живая душа... - Она распахнула

дверь в просторную заднюю комнату, выскочила, вернулась с огромным

подносом. - Чем богаты...

- Поставьте и уходите, - бросил князь. - Станете подслушивать -

повешу.

Тетка Чари, пятясь, вывалилась за порог и тщательно прикрыла тяжелую

дверь, схваченную поперек коваными железными полосами. Князь нервно

прошелся по комнате, сел на скамью, посмотрел на Сварога:

- Садитесь. Кто вы?

- Путешественник, - сказал Сварог.

- Куда направляетесь?

- Вниз по реке.

Сварог задумался - отчего это князь так вежлив? Обычно любой,

обладающий гербом, " тыкает" Вольному Топору без зазрения совести - если

только чувствует силу на своей стороне. Странное поведение для

полновластного хозяина, привыкшего походя грозить виселицей

встречным-поперечным...

Князь смотрел на него напряженно и беспомощно. Сварог ждал, скрестив

руки на груди. Снаружи не долетало ни звука, дверь была сработана на

совесть.

- Что у вас за странный флаг? - спросил наконец Сварог.

- Это флаг Пограничья. - Князь задрал подбородок с видом гордым и

непреклонным.

- А зачем там белая полоса?

- Потому что на нашей земле - беда.

- Зачем там меч, я уже понемногу догадываюсь, - сказал Сварог. -

Интересно, а Пограничье знает, что у него такой флаг?

Князь понял иронию, к тому же спохватился наконец, что инициатива

ушла у него из рук. И рассердился:

- Я вас могу и повесить...

- А смысл какой? - поднял брови Сварог.

Князь показал ему согнутую серебряную звездочку, должно быть

угодившую в стену:

- Ваша?

- Да, я обронил несколько на площади... - сказал Сварог.

Звездочка вдруг полетела в него. Сварог не шелохнулся, и звездочка

отскочила от его груди, словно отброшенная ударом невидимой теннисной

ракетки.

 - Ну конечно, - сказал князь. - Следовало ожидать. Снизошли к нам

поразвлечься?

В его голосе прозвучали такое презрение и ярость, что Сварогу стало

не по себе.

- Не совсем, - сказал Сварог. - Верить или нет, дело ваше, но у меня

серьезное дело. И я не ищу ссор... если мне их не навязывают.

- Я вам не собираюсь навязывать ссору.

- Тогда зачем же вы на меня вызверились? - тихо, даже ласково спросил

Сварог. - Никого не трогаю, пью вино, честно сказать, по весьма печальному

поводу...

- Простите, - сказал князь. - Я понимаю, что лично вы ни в чем не

виноваты...

- А кто виноват и в чем?

Князь прошел к столу, налил себе черной " драконьей крови". Постоял с

чаркой в руке, резко задрав голову, осушил до дна. Повернулся к Сварогу:

- Все хуже и хуже. Они уже начали оборачиваться людьми, и кто-то

помогает им пересекать реку... Думаете, не найдутся люди, которые станут

им помогать?

- Ну, не столь уж я хорошего и высокого мнения о человечестве, -

сказал Сварог. - Конечно, найдутся, уже нашлись... Чего вы от меня-то

хотите?

Князь схватил его за рукав, приблизил яростное и упрямое, совершенно

мальчишеское лицо:

- Я сам не знаю, чего хочу. Но их нужно остановить. Вам уютно и

спокойно там, наверху, вас все это не касается. А мы живем здесь. И

отступаем, отступаем... Они уже расхаживают по эту сторону реки...

- Я понимаю, - мягко сказал Сварог. - Но я, честное слово, не могу

поубивать их всех. Одному такое не по силам.

- Я просил аудиенции у императрицы, - сказал князь. - Здесь, понятное

дело, нет имперского наместника, пришлось ехать в Ронеро. Мне ответили,

что ее величество удостаивает аудиенции лишь правителей юридически

признанных государств. Понимаете? Мы, здешние властители, имеем все права

вольных ярлов, можем возводить в дворянство, но нас как бы не существует.

Имеющие глупость здесь обитать - словно бы призраки. С юридической точки

зрения.

- Ну, она же наверняка и не знала о вашей просьбе, - сказал Сварог. -

В таких случаях наместник сам решает...

- Разве нам от этого легче? Конечно, мы всегда можем перебраться в

какое-нибудь из соседних государств, принять подданство, многие так и

поступили. Я, несомненно, останусь при прежнем титуле... Но здесь - наша

родина. Мы хотим жить на родине. Однако не в силах отстоять ее сами. А для

вас смести их с лица земли было бы детской забавой...

" Положеньице, - подумал Сварог. - Кто бы мог представить, что

придется принимать упреки за всех, благоденствующих сейчас в небесах? Не

рассказывать же ему свою историю? Даже если поверит, то чем ему это

поможет? "

Князь ему нравился - из таких сопляков, бывало, получались отличные

солдаты. Если только их не убивало в первом же бою.

- Иногда кажется, я сойду с ума, - сказал князь. - Или соберу людей,

мы переправимся через реку и постараемся перебить их, сколько сможем...

- И много вы соберете людей на такое предприятие?

- Мало. Но нет сил сидеть и смотреть. Нет терпения ждать, когда

сбудется пророчество. В него уже и не верят...

- Какое пророчество? - заинтересовался Сварог.

- Из Кодекса Таверо.

- А что там сказано?

- Неужели не знаете? Говорят, у вас там, наверху, богатейшие

библиотеки.

- Я, вертопрах такой, редко навещал библиотеки, в чем сейчас искренне

каюсь...

- " Когда Сатана пошлет глаза свои на землю, и они, пятерясь и

десятерясь, нечистыми ордами заполонят многие области из ныне цветущих,

сея зло, рухнут могучие государства, а иные, отделенные от угрозы землями,

не имеющими королей, в слепоте своей и гордыне будут полагать, что

избавлены от напасти, но это - ненадолго. И единственным путем к

избавлению станет пришествие отмеченного Богом Серого Рыцаря, во многом

схожего с фигурой шакра-чатуранджа, именуемой Серый Ферзь, ибо тому рыцарю

суждено пройти долгий путь по дороге неведения меж Добром и Злом. И

предсказанное мною не есть предначертанье - ибо кому ведомы помыслы

Господни? Лишь самому Господу. Но если миру суждено спастись от Глаз

Сатаны, его спасет Серый Рыцарь, отыскавший Златовласую Привратницу,

единственную, кому под силу запереть замок на двери, которой нет; о

которой все будут думать, что она есть, а о призраке станут полагать, что

он жив и обладает горячей кровью; принцессу, дочь короля, жестокого короля

Длинной Земли".

- Чертовски внятно, признаться, - сказал Сварог. - Изложено простым и

ясным языком, понятным каждому дураку...

- С пророчествами так и обстоит. Предсказатели не всегда могут облечь

в простые и ясные слова то смутное, что им открылось... Но за девятьсот

лет сбылись многие из пророчеств Таверо.

- Да, я слышал.

- Конкретные указания здесь все же есть, - сказал князь. - Девятьсот

лет назад, когда жил Таверо, никто не мог понять, что подразумевается под

Длинной Землей. Но триста лет спустя Конхобар разделился на два

королевства - Ронеро и Глан. На одном из древних языков, употреблявшихся

книжниками и алхимиками, Ронеро как раз и означает - " Длинная Земля".

Нынешний король носит прозвище Ужасный, а принцесса Делия -

светловолосая...

- Только вот в конце - полная невнятица.

- Да, согласен... - Князь поднял серебряную звездочку. - Как вы это

делаете?

- Есть у меня метатель... - Сварог следил, как меняется лицо князя, и

легко угадал его мысли. - И не просите, не отдам. В чужих руках эта вещь

все равно не станет работать. Я попробую что-нибудь для вас сделать... -

Фразочка получилась пошлая, но другой Сварог не нашел.

- Дайте нам серебра. Побольше. Вам это ничего не стоит. Хотите стать

королем? Земли, захваченные Глазами Сатаны, сейчас по всем законам

бесхозны, любой, кто их очистит от нечисти, имеет полное право

провозгласить себя королем, даже королем королей - там ведь три

королевства, три патримона... [патримон - точнее, " рекс патримон"; земли,

дающие их владельцу право на королевский титул] - Увидев усмешку Сварога,

он стиснул кулаки, но опомнился. - Или хотя бы добейтесь для меня

аудиенции...

- Попробую, - сказал Сварог. - Но это будет нелегко...

Если лары до сих пор ничего не предприняли против Глаз Сатаны,

значит, у них есть свои причины и мотивы. А от коронованной особы порой

очень мало зависит, особенно если она столь юная. Но мальчишка, должно

быть, привыкнув распоряжаться здесь самовластно, свято верит, что так же

обстоит и в других державах...

- Быть может, от императрицы скрывают правду, - продолжал князь. -

Она такая юная... - В его устах это утверждение прозвучало довольно

комично. - И чересчур полагается на придворных.

" Ну да, конечно, - вздохнул про себя Сварог. - Везде одно и то же -

царь не знает, президенту не докладывают... Но высшие сановники и в самом

деле - сила. Значит, идти нужно не к императрице".

- Честное слово, я сделаю все, что в моих силах, - сказал он.

Прозвучало это казенно и сухо, и он хотел было ободряюще похлопать князя

по плечу, но вовремя спохватился. - Только учтите, князь, - я добираюсь

домой кружным путем, мне предстоит трудное дело и неблизкая дорога... Так

что наберитесь терпения.

- Я все равно буду занят ближайшие дни, - признался князь. - Соберу

дружину и поеду вразумлять барона Готара. Редкостная скотина. Решил, что

отведет беду, если примется жечь колдунов - только вот в колдуны у него

попадают по малейшему подозрению, а то и за малейшие провинности.

- Вы уж себя поберегите для великих дел, - сказал Сварог.

Князь огромным усилием воли сдержался, чтобы не разгневаться, но

попрощался все же молча, кивком.

Сварог вернулся в зал.

- Гуляем дальше, ваша милость? - подошел к нему старшина фогорошей. -

Их сиятельство вышел гневен, мы уж подумали, что вас потащат на другую

пляску, попечальнее...

- Обошлось, - сказал Сварог, протянул старшине десяток серебряных

монет. - Хватит на сегодня, пожалуй.

Тетка Чари, сразу видно, сгорала от желания хоть что-нибудь выведать

о только что закончившейся встрече на высшем уровне, но таверна была

набита битком, гуляки засыпали ее заказами, и она порхала по залу, как

пчелка, успевая и перешучиваться со знакомыми, и отпускать мимолетные, но

полновесные плюхи, когда чья-нибудь нахальная ладонь устремлялась к

наиболее приманчивым абрисам ее фигуры.

Сварог сел за свой стол, налил вина и вороватым движением переправил

кусок мяса в капюшон - Караху. Спиной ощутил легкое шевеление - домовой

аппетитно зачавкал.

   - Баллады послушать не желаете, ваша милость? - предложил возникший у

стола потрепанный старикашка с громоздким струнным инструментом под

мышкой. - На любой вкус, печальные и веселящие душу, трогательные и

бравурные... " Баллада о принцессе и мельнике", " Баллада о битве при

Тагор-Муре", " Баллада о графе Гэйре и Великом Кракене"...

Сварог собрался было одарить старика грошиком и отправить восвояси,

но, услышав последнее название, встрепенулся:

- Ну-ка, давай про Кракена...

Старик, опасаясь, что заказчик передумает, плюхнулся на табурет,

водрузил на колени свою бандуру и с маху ударил по струнам, не тратя

времени на настройку. Похоже, его агрегат после любой настройки звучал бы

гнусаво, и Сварог примирился с неизбежным. Услышав пение старца, Шаляпин с

Карузо наверняка удавились бы, предварительно придушив дряхлого

менестреля, но дребезжащий голос старика обладал одним-единственным

достоинством - он вонзался в кабацкий гомон, как шпага в  бисквит, и

Сварог, несмотря на шум вокруг, легко разбирал каждое слово:

 

                     Удачи императоры,

                     бродяги ста морей,

                     кто в вице-губернаторы,

                     а кто и на нок-рей.

                     Э лон аллэ, э лон аллэ,

                     а кто и на нок-рей...

 

Баллада оказалась длиннейшей, изобиловала каноническими повторами и

надоедливыми припевами, но Сварог героически слушал и постепенно

убеждался: несмотря на горы словесного мусора, кое-что попало в балладу из

реальности. Несколько раз упоминалась баркентина " Беспутная русалка",

имена моряков, весьма настойчиво - Море Мрака и Ферейские острова с

названиями портов и даже улочек, селений, скал и отмелей. Описание

Великого Кракена и жаркого сражения даже несведущему казалось

нагромождением древних ходячих штампов, но финал видался неожиданным. В

противоположность подавляющему большинству баллад, вещавших о достижении

конкретных целей - или, наоборот, о конкретном проигрыше, - эта гласила,

что " дальнейшее знают лишь немые волны". Которые, понятное дело, никому не

могут поведать ничего определенного о судьбе схватившихся в поединке

смертельных врагов. Это было весьма нетипично. Что-то попало туда прямиком

из реальности, от тех, кто знал что-то, видел, встречался... Или от тех,

кто знал знавших, что в принципе одно и то же. Откуда, скажите на милость,

в балладу попала строфа " не ищите его среди мертвых, не найдете его средь

живых"? Такое можно было услышать только от того, кто прекрасно знал, что

так все и обстоит...

Когда дряхлый бард умолк наконец, с размаху вдарив всей пятерней по

струнам и с закинутой головой испустив печальный вопль, Сварог налил ему

вина и принялся допрашивать с пристрастием. Но ничегошеньки не узнал.

Баллады, как повелось исстари, странствовали от одного певца к другому,

разгуливали в списках, и барды, если не были авторами исполнявшихся ими

творений, знали о их истории не больше, чем граммофон - о биографии

Шопена. След обрывался, его попросту не было.

 

ДВОЕ НА ПАЛУБЕ

 

 

Когда до заката оставалось совсем немного, он стоял у фальшборта,

достигавшего ему до пояса, и смотрел, как уплывают  назад обветшавшие

каменные дома Адари, облицованный каменными плитами причал с зиявшими

многочисленными проплешинами, в которые энергично перла высокая сорная

трава. И на полном серьезе пытался догадаться, о чем думал Колумб,

отплывая в свой исторический рейс. После долгих раздумий Сварог пришел к

выводу, что Колумб столь же пытливо озирал свою команду и задавался тем же

вопросом: " Интересно, как эта сволочь себя поведет, когда порт скроется за

горизонтом? "

...Проснувшись назавтра не столь уж рано, не с таким уж тягостным

похмельем, но все же с хворой головой, он подлечился парой чарок

" медвежьей", " драконьей" и прочих кровей, велел оседлать коня и поехал к

мосту, где стоял караул. Часа три проторчал там. Часа два, уже пешком,

слонялся по берегу, смоля сигарету за сигаретой и тоскливо поглядывая на

широкую реку. Но трехмачтовый парусник с конской головой под форштевнем

так и не появился на серой, неспешно текущей воде. Лишь однажды показался

парус - но это крохотное одномачтовое суденышко натужно тащилось против

течения со стороны Харлана, влекомое слабеньким попутным ветерком.

В конце концов он смирился с неизбежным и сказал себе: " Ты остался

один, парень. Тянуть нельзя, даже новичкам не  может везти до

бесконечности".

Криво усмехнулся, тихо пропел под нос:

- Ну не подведи, ты теперь один... бравый.

Сплюнул, в последний раз глянул на реку - ничего утешительного,

конечно, - и зашагал к таверне.

До Адари он добрался без всяких приключений. И дальше пошло как по

маслу - легко отыскался и кабак " Петух и пивная кружка", и Брюхан Тубо,

чей стан был прямой противоположностью кипарису. Пузан с продувной рожей

ничуть не удивился ни условному знаку, ни поручению. Через полчаса Сварог

стал полновластным и единоличным владельцем " Гордости Адари" - надежного

на вид одномачтового кораблика с командой, абсолютно ненадежной на вид.

Первая и единственная реформа, какую Сварог с удовольствием провел бы в

роли судовладельца, - это на всякий случай повесил бы на мачте своего

капитана и двух матросов, можно даже в художественном беспорядке, без

всяких икебан. Но выбирать было не из чего, клиентура и дружки Брюхана

Тубо в ангелах не числились. К тому же Брюхан постарался не на шутку - он

явно посчитал Сварога не последним среди гангстеров Пограничья авторитетом

и потому подобрал команду, на его взгляд, надежнейшую - чтобы не ударила в

грязь лицом, если клиенту вздумается попиратствовать или устроить иное

мокрое дело.

Сварогу не пришлось особенно стараться, чтобы поддержать свой

авторитет среди экипажа " Гордости Адари". За него все сделал случай - и

порочные наклонности, присущие отдельным представителям сословия речных

моряков.

 Сварог оглянулся и хмыкнул. Обладатель самой продувной из трех рож

сидел у мачты и, тихонько поскуливая сквозь зубы, баюкал правую руку,

замотанную лоскутом какой-то тряпки. Когда корабль готовился отдать якорь,

именно этот субъект забрался в кормовую надстройку, где в единственной на

суденышке каюте Сварог сложил свои пожитки. Потом, хныкая и стеная, он

клялся, что хотел лишь из любопытства осмотреть багаж нового хозяина, и не

более того. Как бы там ни было, свидетелей не оказалось (Карах притаился в

капюшоне плаща, а плащ был на Свароге), одно можно утверждать с

уверенностью - этот болван полез рассматривать топор. И Доран-ан-Тег, не

терпевший таких вольностей от посторонних, смахнул ему четыре пальца,

оставив один большой. Теперь вся троица таращилась на Сварога с

нескрываемым ужасом, и все его распоряжения исполнялись бегом, насколько

это было возможно на крохотной посудине.

Он глянул на капитана, и тот проворно подбежал, вынул изо рта

глиняную трубку, даже пристукнул каблуками латаных сапог.

- Ваша милость?

- Когда войдем в Ямурлак?

- Затемно, - сказал капитан и, поколебавшись, решился: - А вы там,

часом, причаливать не собираетесь?

- Не собираюсь. Что, боишься? Столько лет тут плаваешь, мог бы и

привыкнуть...

- Всякое бывает. В Ямурлаке с незапамятных времен было тихо, да вот с

недавних пор опять зашевелились. Болтают, плавает здесь какой-то, души

скупает или попросту нанимает корабль, вроде вашей милости, не  в обиду

будь сказано, и командует плыть в Харлан. А по дороге велит причалить в

Ямурлаке - и поминай как звали... Никто не возвращается.

- Откуда же это известно, если никто не возвращается?

- Болтают...

- Что же ты не отказался?

- Откажешь Брюхану, как же... Не знаю, что там насчет ловца душ, но в

последние дни на реке определенно что-то происходит.

- Что?

- Кто его знает... Сначала в низовья прошел " Божий любимчик", а это

корабль капитана Зо, доводилось слышать? Потом - " Призрак удачи"

Джагеддина. А три дня назад объявился душегуб Гронт на " Трех козырных

розах". Название, правда, заменил, повесил другое, ну да у нас попадается

народ бывалый, они ж его по рангоуту вмиг опознали. Все трое - люди крайне

известные на всех морях, головы их в иных местах оценены в крайне солидные

суммы, а в других они, наоборот, чуть ли не почетные граждане. И Гронт,

что странно, шел под горротским флагом.

- Замаскировался, - сказал Сварог. - Дело житейское.

- Да ведь самая забубенная головушка сто раз подумает, прежде чем

поднимать горротскую " кляксу"! Не любит король Стахор, когда без

разрешения пользуются его флагом, и, если изловит... Значит, Гронт и в

самом деле пошел на службу к Стахору. Была в нем, конечно, гнильца, но

чтоб идти под " кляксу"... - Он перехватил иронический взгляд Сварога и

словно бы даже обиделся: - Что, ваша милость, думаете: " чья бы корова..."?

Но тут, понимаете ли, есть большая разница: грешить людям меж людьми или

душу загубить на службе у Стахора... Так вот, я и говорю: три капитана,

люди знаменитые и, добавим, друг друга на дух не терпевшие, вдруг

объявились в одном месте, причем не в море, на реке. Не драться же они

здесь собрались, для таких дел море не в пример просторнее...

- А что, по Ителу любой может плавать свободно? Заходи из моря - и

плыви?

- Конечно, ваша милость. Исстари заведено - середина реки свободна

для плаванья, без всяких таможен и разрешений. Ведь если кто-то пришлый

станет разбойничать по берегам, уйти в море ему будет трудновато - быстро

перехватят. - Тут он спохватился, словно сообразил что-то. - Как это вы,

ваша милость, таких простых вещей не знаете?

И перепугался, не распустил ли язык больше дозволенного.

- Память отшибло, - сказал Сварог. - Кирпич, знаешь ли, с крыши упал.

Прямо на темечко.

- Это, понятно, неприятность... Ну, наше дело маленькое, я в ваши

дела не лезу, не подумайте. - Он оглянулся на увечного. - Сколько учили

дурака - не лезь, даже если не заперто... Так про что это ты?

- Про свободу плавания.

- Ага. Тут, ясное дело, есть нюансы. Середина реки свободна, но если

у берегов сильной державы захотят изобидеть мелкую сошку вроде нас,

придется нам туго, потому что заступаться некому... Доказывай потом

соседям по камере, что взяли тебя в свободных водах. Они поверят, да толку

- чуть. Ну и соседи по сухопутью, понятно, при случае пакостят друг другу

со всем возможным усердием, и в мирное время тоже. А нам, в Пограничье,

приходится и вовсе несладко - люди мы бездержавные, обидеть всякий

норовит. Между прочим, коли уж зашла речь о пиратстве - скоро будем

проплывать мимо исторического места. На весь Ител славилось когда-то при

прадедах. Старики болтают, будто бы там прямо из скалы появлялись пираты.

Налетят, мечами посекут, ограбят - и назад в скалу. Может, и врут. А

может, в старые времена там и вправду были ворота.

- Куда?

- Черт их знает. В неизвестные места. Вроде бы в древности хватало

таких ворот, только потом их то ли лары запечатали, то ли они сгинули сами

по себе. Но сейчас-то их точно нет. Сами посудите, ваша милость: откройся

сейчас ворота в неизвестные места, оттуда незамедлительно поналезло бы

всякого неизвестного народа. Да и здешний люд шлялся бы на ту сторону за

милую душу, народ у нас такой - хлебом не корми, дай пролезть в любую

щелку, особенно если там нет охраны, но есть подозрения, что можно спереть

что-то полезное в хозяйстве.

- Ну, насчет этого - народ везде одинаковый, - сказал Сварог.

- Вот я и говорю... Видите холм? Еще развалины на вершине? Говорят,

там похоронен стародавний барон. Упырь. С баронами такое тоже случается -

Ямурлак под боком, вредно влияет даже на титулованных. Ходят слухи, что в

полночь барон вылезает наверх, ищет, кого бы неосторожного сцапать. Что же

до русалок...

- Да ты, я смотрю, книгу написать можешь о здешних диковинах, -

сказал Сварог.

- Эх, умел бы я писать, читать-то с грехом пополам выучился... А что

вы думаете? Был у нас такой Одноухий Пакрен, ходил на посудине вроде этой.

Вышла у него в Снольдере небольшая неприятность по поводу контрабанды,

определили ему пару лет, и сидел он в одной камере с каким-то ученым

типом, которого туда упекли из-за превратностей судьбы, - политика,

интриги, кто-то из фаворитов загремел в немилость, а с ним, как водится,

на всякий случай подмели всех его дворецких-библиотекарей и прочих

конюших. А Пакрен у нас был повернутый на сказках про Ител и от скуки

рассказывал их этому библиотекарю целыми днями. Того возьми да и выпусти -

политика перевернулась, фаворит опять в фаворе... Недельки через две

приходят и за Пакреном - которому, между прочим, еще полтора года

досиживать - и волокут прямиком к тому ученому типу. Тип тоже весь из себя

в милости и процветании, пишет как раз ученый труд о сказках и преданиях.

И Пакрен два месяца живет, как король, жрет-пьет самое лучшее и вспоминает

сказки, каковые записывать к нему специальный канцелярист приставлен. А

когда выжали его досуха, библиотекарь или кто он там похлопотал у

фаворита, и вернули Пакрену его корыто, велели убираться к такой-то матери

и больше не попадаться. А этот ученый тип вдобавок от радости Пакрену

полный карман денег насыпал - они ж деньгам цену не знают, очкастые, да

еще состоя при таком вельможе... Пакрен, не будь дурак, в Адари уже не

вернулся, завел канатную мастерскую в Ронеро, в гильдию пролез, даром что

одноухий... От книг тоже иногда бывает польза народу вроде нас. Вы, ваша

милость, книги часом не пишете?

- Бог миловал, - сказал Сварог.

- Жаль. А то бы я вам столько порассказал про древние дела да

исторические места... Вон там будто бы и появлялись из скалы пираты...

Ваша милость, накликали! Чтоб они провалились, исторические места!

Сварог посмотрел туда. Похоже, и в самом деле нарвались. Из узкой

расщелины в заросших лесом скалах выплыли две длинные галеры,

двухмачтовые, хищно-изящные, с зарифленными парусами, без флагов и

вымпелов. Весла взмыли, слаженно ударили по воде - и галеры

целеустремленно понеслись поперек реки, настигая " Гордость Адари". Слышно

было, как ритмично звенят гонги, задавая темп гребцам. На палубах

толпились люди в кожаных штанах, ярких, разноцветных рубашках, и лучи

заката десятками солнечных зайчиков разбрызгивались на длинных, сверкающих

клинках.

- А ведь исчезали корабли! - охнул капитан. - Грешили на того, что

скупает души, да вот что оказалось...

- Не уйдем? - спросил Сварог без всякой надежды.

- Куда там, полное безветрие... Ваша милость, бегите за топором!

Очень он напоминает один легендарный топорик, глядишь, и отобьетесь...

 Сварог метнулся в каюту и выскочил с Доран-ан-Тегом. Капитан

вооружился мушкетом, рулевой - громадным тесаком. Только покалеченный в

дело не годился и бестолково тыкался от борта к борту.

- Это обыкновенные люди, - шепнул Сварогу на ухо вдруг высунувшийся

из капюшона Карах.

Капитан покосился на него и разинул рот.

- А ты скройся! - цыкнул Сварог на верного домового. - Капитан, да

там ведь...

- Сплошь бабы, ваша милость, - поддакнул капитан. - Даже без

доспехов, форс держат, стервы...

Действительно, у форштевней обеих галер теснились женщины - рослые,

красивые девахи в высоких сапогах, кожаных штанах и ярких рубашках.

Золотые ожерелья, широкие запястья с самоцветами - но мечи самые

настоящие, и лица исполнены нешуточной азартной решимости.

Галеры настигали, они вдруг разминулись и зашли с обоих бортов.

Раздался звонкий, властный девичий голос:

- Спускайте парус!

Корабли шли нос в нос, галеры были повыше, и Сварог задрал голову,

отыскал взглядом кричавшую - черноволосую красавицу в сиреневой рубашке, с

особенно богатым ожерельем на шее. Несмотря на суровость ситуации, он

невольно смерил ее оценивающим взглядом и пожалел, что их встреча

случилась при столь уголовных обстоятельствах. Но пора было настроиться на

серьезный лад - спортивные девочки, ловкие, мечи держат умело, и их,

скажем честно, многовато для бравого экипажа " Гордости Адари". И в

военно-стратегическом плане, и во всех остальных смыслах. Вот случай,

когда остается лишь пожалеть, что выбор столь богатый...

- Я сказала - парус! - совсем сердито крикнула черноволосая.

- Девочки, шли бы вы домой, - громко сказал Сварог, перекрикивая

плеск весел. - Честное слово, мы спешим, у нас срочные дела... Что вы

такие задиристые? Мамы хоть знают, куда вы пошли гулять?

Раздался взрыв смеха - веселого и явно издевательского. Амазонки

звонко хохотали, уверенные в себе, - для чего имелись все основания. Потом

в воздухе засвистели широкие ножи, почти сразу же перерубившие трос, и

треугольный парус, сминаясь, соскользнул на палубу, его концы свисали с

обоих бортов, бороздя воду. Голая мачта отчего-то показалась невероятно

жалкой.

Корабль вдруг рыскнул носом. Сварог оглянулся. На рулевого наведены

несколько луков, высоких, сложных, рулевой уже бросил и штурвал, и тесак,

всем видом показывая, что он человек мирный. Капитан, однако, крепился из

чистой амбиции, с надеждой косясь на Сварога. Сварог пожал плечами:

- Ладно, бросайте мушкет...

Капитан тут же с превеликим облегчением последовал его совету. Сам

Сварог топора не выпустил - он только отступил к кормовой надстройке,

чтобы не зашли со спины. Черт, спиной к доскам не прижаться - Карах в

капюшоне, задавишь... А они уже развернули галеры носом к бортам

беспомощно дрейфующей по течению " Псевдогордости Адари", опустили

принайтованные к мачтам абордажные мостики-корвусы, тяжелые крюки с

треском впились в палубу, с обеих сторон стучат подкованные сапоги...

Вскоре на него нацелились десятка два клинков и вдвое больше азартных

сердитых глаз. Сварог усиленно пытался настроиться на боевой лад и не мог,

хоть тресни. Все понимал, но не мог.

- Бросай топор, - приказала черноволосая, оказавшаяся вблизи

соблазнительной до жути. Видя, что Сварог никак не реагирует, она

раздраженно дернула подбородком в его сторону. Длинная стрела сорвалась с

тетивы, вжикнула - и отскочила, еще в воздухе разваливаясь на куски.

Девицы удивленно заохали, только черноволосая удержалась, но глазищи

поневоле расширились:

- Колдун? Или... - И она улыбнулась дерзко, весело. - Кажется, нам

повезло больше, чем я рассчитывала. Посудина никудышная, вся добыча - два

будущих гребца, но я, похоже, первая, кому удалось взять в плен лара...

Рыжая, стоявшая с ней рядом, вдруг вытянула меч к самой груди

Сварога, и он автоматически взмахнул топором, снеся конец клинка, словно

головку одуванчика.

Вот тут их достало по-настоящему, даже черноволосую нахалку. Так и

разинули рты. И шансы у него были серьезные - крушить направо-налево, пока

не опомнились, в толчее их длинные мечи будут только мешать друг другу, и

луки в ход не пустишь, они без доспехов, а на нем - кольчуга, выдержит

кучу слабых колющих ударов - слабых, потому что в свалке таким мечом для

рубящего просто не размахнешься, пойдут главным образом колющие тычки. И

получится резня.

Если бы он смог. А он не мог. Он смотрел, представляя, что останется

от этого надменного личика, от этой черноволосой головки после свистящего

неотразимого удара Доран-ан-Тега, - и не мог поднять руку. Они не

ассоциировались для него с врагом, которого следовало победить любой

ценой, - и это все губило.

Сварог оглянулся на левый берег, оказавшийся гораздо ближе. Место

было заметное - прямо напротив сцепленных корпусами кораблей чернела среди

деревьев высокая скала, похожая на восклицательный знак, а если пошлее -

на фаллос. Тем лучше. Он бочком, бочком отступил к борту, прежде чем

кто-то догадался в чем дело, и успел что-то предпринять, вытянул руку с

топором над бортом, не без внутренней борьбы разжал пальцы. За бортом

шумно плеснуло. Топор Дорана отправился на дно, откуда извлечь его мог

только сам Сварог - или любой после его смерти, но никак не раньше.

- Это нужно понимать так, что ты сдаешься? - насмешливо спросила

черноволосая.

- Это надо понимать так, что мне вас стало жалко и не  хватило духу

порубить в капусту к чертовой матери, - сказал Сварог сердито. - Живи уж,

красотка.

Она сузила глаза:

- Может, ты и не врешь, что смог бы нас изрубить... Но это лишь

доказывает, что боевого духа у тебя маловато. Значит, ты  побежденный, с

какой стороны ни смотри.

- А тебя розгой никогда не драли? - с любопытством спросил Сварог.

Она так и вскинулась, от нее прямо-таки искры полетели. Сварог

ответил ей невиннейшей улыбкой, и она, взяв себя в руки, глянула свысока:

- Ну что ж, безоружный пленник может резвиться, как ему угодно... -

Обернулась к своим: - Осмотрите корабль. Этому наглецу на всякий случай

свяжите руки и ведите их всех на галеру.

Сварог испугался было, что его станут обыскивать дотошно и обнаружат

Караха, но Карах сидел тихонечко, как мышь под метлой, а Сварога лишь

бегло охлопали, проверили, нет ли кинжала за голенищем, скрутили руки за

спиной и молча показали на мостик. Он зашагал на галеру. Там его втолкнули

в кормовую каюту, привязали за руки к поддерживавшему потолок резному

столбу и оставили одного. Он пошевелил запястьями - веревки держали

крепко, не причиняя, однако, боли. Опыт у этих очаровательных чертовок был

богатый.

- Ну что, Карах, влипли? - спросил он тихо.

- Выберемся, хозяин. Осмотримся. Угроза не смертельная.

- По-моему, угроза как раз смертельная, когда вокруг столько кошек, -

проворчал Сварог. - Хроническое разбегание глаз заработать можно. Ладно,

сиди тихо, запоминай дорогу по мере возможности, а там посмотрим, как тебя

легализовать, и вообще...

С трех сторон каюты были высокие окна, и он глянул назад. Корвусы

вновь подняли, вертикально прикрепили к мачтам, а " Гордость Адари" уже

погружалась в воду, заваливаясь на корму. " Называется, побыл

судовладельцем, - печально констатировал Сварог. - Интересно, колебался бы

капитан Зо или без всяких сентиментальных метаний души шарахнул бы по

красоткам картечью со всего борта? У них самих, кстати, ни одной пушки не

видно..."

Стукнула резная дверь - вошла черноволосая. Стянула перевязь с мечом,

повесила на затейливый крюк, по-хозяйски стуча каблуками, подошла и

остановилась перед ним:

- Стоишь?

- Стою, - сказал Сварог. - Постою, не беспокойся.

- Ты правда лар?

- Правда, - сказал Сварог. - Так что можешь плясать от радости -

непременно попадешь в летописи.

Она фыркнула, щуря карие глаза:

- В летописи я и так попаду, не беспокойся. Есть за что. Как твое

имя?

- Лорд Сварог, граф Гэйр, - сказал он, искренне радуясь, что наконец

нашелся кто-то, у кого это имя не вызвало никакой реакции, будучи

абсолютно неизвестным.

- Ого... - сказала она. - Впрочем, у нас и графы найдутся... Я -

Грайне, царица Коргала.

- Понятно, - сказал Сварог, хотя ничегошеньки не понял.

Никакого Коргала на континенте нет. А на Таларе нет царских титулов -

только короли. Откуда же она тогда? И почему оба говорят на одном и том же

языке? Вот только произношение у нее незнакомое - нигде вроде бы так не

растягивают гласные в конце слова и не двоят " р"...

- Говорят, вы могучие колдуны, - сказала она с ноткой осторожности. -

Почему же ты так легко поддался?

- А может, я просто развлекаюсь, - сказал Сварог. - До поры до

времени. Потом как начну молниями швыряться...

Она чуточку отодвинулась:

- В самом деле, странно, что хозяин небесного замка путешествовал на

таком корыте... - И упрямо задрала подбородок. - Все равно, я не из

пугливых. Если уж на что-то решилась... Вот что. Скорее всего ты не лар.

Ты - незаконный сын лара от земной женщины, говорят, такие числятся рангом

пониже...

- Эй, полегче на поворотах, - сказал Сварог. - Я тебе не кто-нибудь,

а законный сын.

- Все равно, постой пока...

Она вышла. Ритмично звенели диски, галеры гуськом вошли в узкий

проход меж скал, где бок о бок ни за что не уместились бы, перепутались

веслами. " Бедный мой экипаж, - подумал Сварог, - ведь определят за эти

самые весла..."

Проход загибался вправо. Весла слаженно ударяли по воде, не поднимая

брызг. Вокруг словно бы потемнело - нет, скорее поголубело, синяя, цвета

ясного неба мгла сгущалась, пока совершенно не скрыла проплывавшие совсем

рядом шершавые, выветрившиеся скалы. Голубизна превратилась в

угольно-черную тьму. Сварогу показалось вначале, что он ослеп. Но, едва

глаза немного привыкли, он увидел за окнами россыпь ярких, крупных звезд.

Там, на Ителе, солнце еще не зашло. А здесь - где, хотелось бы знать?

- уже стояла глубокая ночь. Выходит, речные слухи о таинственных воротах в

иные миры оказались правдой?

Щеку Сварогу защекотал пушистый мех. Он спросил:

- Ты чего высунулся?

- Запоминаю дорогу, - сказал Карах.

Сварог не успел найти ответ - скрипнула дверь. Вошла Грайне со

светильником, укрепила его в торчавшем из стены железном кольце. Стянула

сапоги, швырнула в угол, закинула руки за голову, выгнулась, потянулась:

- Ну вот мы и дома...

- Это что, Сильвана? - наугад спросил Сварог.

- Это Сильвана... Удивительно удачный набег получился. Посудина

попалась жалкая, зато я взяла в плен лара. В последний раз здесь за нами

погнался какой-то странный корабль: парусов на нем не было совсем, весел

тоже, но он плыл против течения. И дымил трубой, как кухня в праздничный

день, по бокам крутились колеса... Но ворота были недалеко, темнело, мы

ушли.

" Повезло вам, что они не начали стрелять, - мысленно добавил Сварог.

- Вам, дурехи, попался военный паровой фрегат или купеческий корабль - в

эти места и купцы не ходят без пары пушек на борту. Судя по всему, вы

пиратствуете на Ителе совсем недавно - иначе смутные слухи давно стали бы

конкретными и подробными донесениями, на охоту вышли бы военные пароходы".

- Что ты молчишь?

- Думаю, - сказал Сварог. - О том, что от вас останется, если за вас

всерьез возьмется такой корабль.

- И что останется?

- Мусор на воде.

- Догадываюсь, - кивнула она. - У многих есть то, чего нет у нас. Они

не полагаются на добрые мечи, трусы этакие, выдумали всякие штуки... Но мы

все равно будем ходить в набеги - сколько сможем.

- Традиции славных предков, а?

- Не смей смеяться над такими вещами!

- И не думаю. Я сразу понял, что ты девушка решительная.

- Я - царица. А ты - военная добыча, поэтому помалкивай.

Она подошла вплотную, закинула голову и всматривалась в его лицо,

загадочно поблескивая глазами.

- Только подумать - живой лар, подарок для летописцев. - Она

мечтательно прищурилась. - Грайне, царица Коргала, первая из воительниц,

пленившая лара в Год Высокой Воды...

- Ох, какие ж вы ребенки еще... - сказал Сварог.

- Молчать. Военной добыче язвить не полагается.

- А что сделаешь?

   - Что хочу, то и сделаю, - пообещала она. - А в первую очередь мне

хочется себя потешить после столь славного набега. - Она обеими руками

взялась за литую пряжку его пояса, глядя в глаза. - Благо вы мне

нравитесь, лорд и граф...

- Эй! - забеспокоился Сварог.

Поздно. Она уже опускалась на колени, и вскоре мужская гордость

Сварога оказалась в плену умелых губ - обстоятельно и надолго. Вскоре он

признал, что в участи пленного есть свои приятные стороны и никак не

протестовал против дальнейшего развития событий, принимая в них активное

участие. События переместились на ковер, где все дальнейшее и происходило.

Одно лишь чуточку портило Сварогу все удовольствие - он никак не мог

забыть поначалу, что в капюшоне небрежно отброшенного Грайне в угол плаща

третьим лишним обитает Карах. Но потом забыл, примирился как-то,

сосредоточившись на том, что бы заставить это буйное дитя природы,

оказавшееся в мирных условиях столь нежной и пылкой, сдаться первой. И

малость позлорадствовал про себя, когда шальная девчонка - царица,

говоришь? - в конце концов стала легонько отталкивать его ладонями, не

открывая глаз. Он усмехнулся во мраке, извлек из воздуха сигарету, зажег

огонь на кончике пальца.

Грайне встрепенулась, изо всех сил стараясь не выглядеть испуганной:

- Эти ваши колдовские штучки...

Сварог медленно выпустил дым, намотал на указательный палец прядь ее

шелковистых волос:

- Знаешь, а ты - очаровательное дитя природы...

- Вот только не надо с места в карьер себя ставить, - сказала она

упрямо. - С тобой хорошо, но не забывай, кто ты и кто я, - и соизволила

улыбнуться. - Но с тобой и правда хорошо. И ведь доволен до ужаса, что

заставил меня сдаться первой? Что ж, признаться, по ночам вы, мужчины,

можете иногда одерживать победы, но это еще не значит, что днем ты можешь

забывать об устоявшихся традициях...

- Понял, - сказал Сварог. - И давно вы живете по этаким обычаям?

- Испокон веков, - гордо ответила Грайне. - Женщины правили всегда.

Пусть в других местах и не так, у нас нынешний порядок сохранится

навсегда. Послушай, а зачем ты пускаешь дым?

- Устоявшаяся традиция, - сказал Сварог. - Вещь нерушимая, сама

понимаешь.

" Нет, в будущем следует помалкивать насчет всего происшедшего, -

подумал он. - Чтобы майора, лорда и графа изнасиловала, привязав к столбу,

такая вот нахалка, пусть и очаровательная... Как ни крути, плюха по

репутации. Допутешествовался".

Правда, он не чувствовал себя таким уж оскорбленным. Во-первых -

ничего противоестественного не произошло. Во-вторых - все же не на глазах

общественности... Он глянул поверх обнаженного плеча Грайне - Карах,

паршивец, нагло торчал у окна, запоминая дорогу. Сообразил, стервец, что

присутствующим не до него. Хорошо, хоть задом повернулся...

- У меня с собой домашняя зверушка, - сказал он. - Так что не

удивляйся. Вон стоит.

Грайне ничуть не удивилась:

- Так это же не зверушка - домовой. У нас они тоже есть. Ночью косу

заплетет - и не почувствуешь.

- Всю жизнь мечтал - косы заплетать, - сказал Карах, не оборачиваясь.

- А если за хвост - и в воду? - рассердилась Грайне.

- Тогда, конечно, умолкаю, - сказал Карах. - Убедили. Трепещу.

- Ох, я бы тебя и в самом деле искупала, - фыркнула Грайне. - Но ведь

убьешь тебя - везения лишишься...

- Потому и спокоен, - сказал Карах. - Жутко вы, люди, боитесь удачи

лишиться...

- Вот и помалкивай. - И обернулась к Сварогу: - И ты тоже привыкай к

нашим порядкам. Кстати, ведь и у вас, ларов, не мужчина правит -

императрица. Мы не такие уж дикие, тоже про нее слышали.

" Значит, я на Земле сейчас, - подумал Сварог. - Интересно, в каких

местах? Где же это в незапамятные времена обитали этакие амазонки? "

- А географические карты у вас есть? - спросил он.

- Что? - недоуменно уставилась на него Грайне.

- Ну, где имеет честь располагаться твой Коргал?

- На Араосе. По Араосу мы сейчас и плывем. Араос впадает в Дугар, а

Дугар где-то далеко, очень далеко впадает в океан. Но до океана мы еще не

доплывали.

" Значит, континент, - подумал Сварог. - И бессмысленно спрашивать его

название - наверняка континенты сейчас зовутся совершенно по-другому".

- Ты привыкнешь, - безмятежно сказала Грайне. - Приживешься. Если у

меня от тебя родится девочка, положение твое в обществе станет выше, а

когда она достигнет совершеннолетия, еще повысится. А там и Отцом Царицы

станешь.

   - Ты что, хочешь сказать, мне у вас придется поселиться насовсем?!

- А как же иначе? - искренне удивилась она. - Жизнь у нас не такая уж

легкая, врагов хватает, и без мужчин не обойтись, если они знают свое

место и служат существующему порядку. Лар нам весьма пригодится. Мне пора

иметь ребенка, а это дело серьезное, нужно семь раз отмерить, это те, кто

пониже, могут подбирать, что придется, а я царица, я отвечаю за Коргал...

- Она уставилась в потолок, прикрыла глаза, любуясь мысленно грядущим

процветанием своей державы. - Так что ты как нельзя более кстати

подвернулся. Можно строить далеко идущие планы.

" Ну, это мы еще посмотрим, - подумал Сварог. - Барон Дальг не может

ждать до бесконечности, завариваются серьезные дела, так что некогда в

роли принца-консорта - так, кажется, эта должность зовется? - создавать из

неведомого Коргала сверхдержаву".

- А если убегу? - спросил он.

- Попробуй, - прищурилась Грайне. - Про вас, ларов, точно известно,

что летать просто так, безо всего, сами по себе, вы не умеете. Если тебя

не стали спасать сразу, значит, не знают ни о чем. А по земле от нас

сбежать трудновато. Даже если твой домовой запомнит дорогу.

- Да я из деликатности к вам спиной повернулся, - сказал Карах. -

Чтобы не смущать.

- Рассказывай, - фыркнула Грайне. - Хитрец нашелся... Пожалуйста,

запоминай дорогу сколько угодно. Очень это тебе поможет...

Очень уж уверенно она говорила - что-то за такой уверенностью должно

было крыться, и Сварог чуточку обеспокоился. Он погасил сигарету и положил

руку на плечо девушки, но она отстранилась:

- Нет, одевайся. Скоро Коргал.

Сварог следом за ней вышел на палубу, в ночную прохладу. Весла

застыли, поднятые над водой, словно вздыбленная щетина исполинского

кабана. Галеры шли под парусами, река оказалась гораздо уже Итела, по обе

стороны, насколько можно рассмотреть, темные холмы, поросшие лесом, а в

небе ярко светят звезды и широким искристым поясом протянулся Млечный

Путь. Далеко впереди по левому борту виднеются огни.

При их появлении столпившиеся у левого борта амазонки оживились,

украдкой подталкивая друг друга локтями, послышались шепотки, смешки и

фырканье. Грайне окинула суровым взглядом свое моментально присмиревшее

воинство и шепнула Сварогу на ухо:

- Если что замечу - тут же отрежу под корень...

" Эта может", - подумал Сварог и шепнул в ответ:

- Милая, да я ж очарован и околдован тобою одной, неужели не

заметила? Твоя застенчивость и скромность...

Охнул, чувствительно получив локтем под вздох, сердито замолчал.

По узкому проходу, охранявшемуся двумя квадратными каменными башнями,

галеры вошли на веслах в большую бухту, где стояли десятка два кораблей, -

такие же галеры и разномастные парусники, большие и маленькие. Даже

невежественный в морском деле Сварог сразу определил, что это - военная

добыча, собранная с бору по сосенке в самых разных местах. Поодаль, на

холме, там и сям светились огоньки - судя по их расположению, Коргал -

город не столь уж маленький. Вот и соседний холм усыпан огнями, и еще

один, и еще... " А не Рим ли это часом? - подумал Сварог. - Не город ли,

что некогда стоял на месте Рима? "

Амазонки группами расходились в разные стороны - из порта вело

несколько дорог. Грайне, отдав какие-то распоряжения, покинула галеру

одной из первых. Своего незадачливого экипажа Сварог так и не увидел. Он

шагал следом за девушкой мимо каких-то каменных пакгаузов, удивляясь

полному отсутствию часовых. Хотел было спросить Грайне, в чем причина

такой беспечности, но Карах внезапно высунулся из капюшона, шепнул на ухо:

- Очень плохая тварь, хозяин.

- Ага, заметил? - обернулась Грайне. - Тем  лучше. И вы

полюбопытствуйте, милорд...

Она свернула с утоптанной дороги, остановилась у лежавшего поблизости

камня - высотой ей до пояса, уарда два в диаметре, почти правильный, разве

что чуточку бугристый шар со срезанным основанием. В Ямурлаке попадаются

очень похожие.

Девушка положила ладонь на макушку валуна, наклонилась, что-то

сказала, хотя прозвучали эти слова сущей бессмыслицей. Сварог отшатнулся -

камень вдруг ожил, тяжело шевельнулся, раскрылись две горизонтальные щели,

освещенные тусклым Табагровым сиянием, словно пробивался свет пылающего

внутри костра. И тут же закрылись - будто сильный свирепый зверь вновь

задремал.

- Значит, они живые? - вслух подумал Сварог.

- Плохие твари, хозяин, - обеспокоенно подтвердил Карах. - В Ямурлаке

они тоже водятся, правда, их мало осталось. Одни спят много лет, и их не

добудиться, но есть и такие, что просыпаются ночью, рыскают по дорогам...

И у них есть пасть...

- И еще какая, - кивнула Грайне. - Двигаются они очень быстро, если

возникнет такая нужда. И только в Коргале помнят, как их приручать.

- Кольцо вокруг Коргала? - спросил Сварог небрежно.

- Даже два, - улыбнулась ему Грайне. - Они и в воду могут спускаться.

Говорят, в стародавние времена они в морях и обитали, но отчего-то ушли на

сушу.

" Понятно, почему нет часовых, - подумал Сварог. - Такая тварь

проломит днище любому кораблю, а пешего или конного с размаху расшибет в

лепешку. Влипли".

Они поднимались по нешироким улицам, косо вившимся вокруг холма.

Невысокие каменные дома, чистая мостовая, вымощенная тесаным, камнем.

Из-под ворот вслед им лениво побрехивали собаки.

- Я-то думал, тебе устроят триумфальную встречу, - сказал Сварог. - С

цветами и трубами.

- Глупость какая, - отмахнулась Грайне. - Дела говорят сами за себя.

Завтра все и так будут знать.

- Даже без свиты ходишь...

- Если царица ходит ночью одна по своему городу - это кое-что о

городе говорит...

- Логично, - сказал Сварог. - Буду где-нибудь королем - учту.

- Ты-то? - фыркнула Грайне.

- А что? Есть, знаешь ли, любопытное пророчество. Как на меня скроено

и шито.

- Ну-ну...

Она потянула тяжелое кованое кольцо, открыла калитку рядом с высокими

воротами. Сварог вошел следом за ней на широкий мощеный двор, освещенный

несколькими факелами. Со всех сторон выскочили поджарые мохнатые собаки,

узнали хозяйку и отчаянно замахали хвостами, набежали слуги со служанками,

низко кланяясь. Грайне прошла меж ними с неизвестно откуда взявшейся

величавостью. Сварог поспешил следом, косясь на любопытных собак,

взявшихся его обнюхивать, чувствуя себя весьма неловко и глупо.

Это, конечно, оказался не Версаль, где Сварог и не бывал, признаться,

но сомневаться, что он попал во дворец, не приходилось - гобелены на

стенах, сплошь батальные, мозаичные полы, даже высокие зеркала кое-где

попадались. Коридоры, правда, узковаты, а потолки в вековой копоти из-за

многочисленных светильников.

- Ну? - спросил Сварог, когда она остановилась перед дверью с

полукруглым верхом, украшенной то ли золотыми, то ли позолоченными

бляшками и полосами. - Где тут мое законное место? На коврике у порога?

- Здесь твое место. - Грайне, взяв его за рукав, втолкнула внутрь. -

На коврике у порога будет жить твой мохнатый нахал. А для тебя найдется

занятие и внутри.

Она за шиворот вытащила Караха из капюшона, бесцеремонно кинула на

коврик и захлопнула дверь у него перед носом. Повернулась к Сварогу, уже

не величавая, а откровенно веселая и нетерпеливая:

- Значит, решил, что я всегда сдаюсь первой?

 

ГРАФЬЕВ ПРИБАВЛЯЕТСЯ

 

 

Конечно, это был не Рим. Хотя бы потому, что холмов оказалось не

семь, а всего четыре, сплошь застроенных каменными домами, окруженными

ухоженными садиками, - и множество домиков, уже деревянных, разбросано

вокруг холмов. На холмах жили амазонки с челядью и самые уважаемые

ремесленники - корабельщики и оружейных дел мастера. В домах на равнине

обитали пастухи, пахари и ремесленники рангом пониже. Гребцы, самые

бесправные в здешней иерархии, обитали в портовых казармах.

Прошло четыре дня. Сварог, предельно занятый лишь ночами, в светлое

время суток только и делал, что слонялся по Коргалу да выспрашивал

дворцовую прислугу о порядках, деталях и установлениях. Порядки особой

сложностью не отличались - пастухи пасли, пахари пахали, ремесленники

мастерили. Все они были мужчины. На долю женщин из знатных семей выпало

занятие благороднее - война и оружейное ремесло (был, правда, и мужской

военный отряд, но к нему амазонки относились примерно так, как спецназовцы

к стройбату). Новорожденных мальчиков здесь, вопреки Гомеру, со скалы не

бросали, но они автоматически становились людьми второго сорта, лишенными

всех прав, кроме обязанностей. Даже имуществом они могли владеть, лишь

пока обитали одни. Едва в домике последнего гончара появлялась женщина -

пусть пришедшая из материнского дома в одной рогожке, а все нажитое мужик

сколотил своим горбом, - она автоматически становилась полновластной

хозяйкой. Ничего похожего на религию Сварог не заметил. Рядом с дворцом

царицы стоял небольшой храм, но та, кому там поклонялись, была не богиней,

а какой-то древней владычицей, прославленной выдающимися деяниями в

незапамятные времена.

Сварог задумчиво смотрел вниз с верхнего балкона дворца. Холм, где

стоял дворец, был самым высоким из четырех, а дворец - самым высоким

зданием. Так что открывался живописнейший вид на много лиг вокруг -

зеленые леса, желтые поля, порт, река, дороги. И двойное кольцо маргов.

Сотни три недвижных буро-коричневых округлых валунов словно бы опоясали

магическим кругом холмы и поселения, порт и пашни. Только пастбища

оказались снаружи - но и там появлялись марги, патрулируя по одному или по

двое. Должно быть, такие предосторожности приняты против какого-то

внешнего врага.

" А я ведь в Ямурлаке мимо них несколько раз проезжал, - с запоздалой

злостью подумал Сварог. - Мог и врезать топором по темечку, знать бы

раньше... Что им не сиделось в море? " Служанки рассказали, что марги,

выйдя некогда на сушу, господствовали в былые времена, но теперь вымирали,

сохранившись в отдаленных уголках Сильваны. Что самое интересное - эти

загадочные создания обладали разумом и своим языком, но только в Коргале

сохранилось древнее умение беседовать с ними, приручать и дрессировать. Да

и здесь обладали таким даром немногие посвященные вроде Грайне.

У Сварога остался один путь к освобождению - рискнуть и выпустить из

бутылки джинна. Но для этого, понятно, требовалось уединение - чтобы

хватило времени найти с джинном общий язык, пока не поднялся всеобщий

переполох. А уединиться не удавалось. В любой миг могли ввалиться слуги,

во дворце не было запиравшихся изнутри комнат и чердаков. Оставалось

дожидаться, когда Грайне отправится в очередной набег, а ее покои

останутся в полном распоряжении Сварога. Можно бы рискнуть и откупорить

джинна прямо на балконе - но Сварогу отчего-то ужасно хотелось уйти

эффектно и не спеша, продемонстрировав во всей красе пресловутое мужское

превосходство. Как-никак джинн тоже мужского рода...

В общем, жилось Сварогу здесь неплохо. Поначалу он решил, что каждая

здешняя юбка будет хихикать ему вслед, но то, что ему самому казалось

издевкой над привычным патриархатом, для местных баб было привычным

старозаветным укладом. Королевские слуги не фыркают вслед  очередной

фаворитке, от которой можно схлопотать даже больше неприятностей, чем от

самого короля. Так и здесь. К Сварогу относились даже с некоторым

почтением - насколько можно испытывать почтение к индивидууму второго

сорта, будь он хоть трижды лар.

Карах, напротив, ныл, скулил и плакался - домовые чужаков не

жаловали, яростно защищая обжитое местечко, так что пришельцу в первую же

ночь крепко досталось от местных, и Грайне пришлось поселить его в шкафу в

своей спальне, с помощью какого-то ритуала обезопасив шкаф от законных

обитателей дворца. Однако те, разобидевшись, всячески пакостили, дразнили

по ночам собак, ухали под дверью, прятали вещи Сварога. Карах, коего мало

заботило эффектное утверждение извечного мужского превосходства, слезно

умолял Сварога побыстрее выпустить джинна и почти уже уговорил. Вот и

сейчас Сварог убрался на балкон, спасаясь от очередной порции жалоб и

уговоров. Грайне спозаранку ушла к оружейницам, она втихомолку готовила

что-то грандиозное, пообещав Сварогу обязательно посоветоваться с ним,

когда все будет готово. Насколько он понял из туманных недомолвок, она

собиралась немножко завоевать соседей, а тех трудно было запугать маргами

- потому что у них имеется что-то свое, столь же мощное и эффективное,

чего у Грайне не имелось.

За спиной деликатно кашлянули. Он обернулся - у перил стояла

хорошенькая служаночка, уже не раз опалявшая его довольно откровенными

взглядами. Но с Грайне, увы, шутить было опасно. Сварог решил поначалу,

что настырная девчонка вновь взялась за свое, нахмурился, но она

заторопилась:

- К вам гость пришел, в голубой комнате сидит...

- Что еще за гость? - искренне удивился Сварог. - Ты пуговки-то

верхние застегни, звезда моя, а то обоим влетит...

Егоза засмеялась:

- Ох и трусы же вы, мужчины...

- Помолчи, отчаянная, - сказал Сварог. - Так что там за гость?

- Друг одной благородной воительницы. Между прочим, будет посмелее

некоторых... В голубой комнате сидит. Вина попросил и вас дожидается. Пока

вас искали, кувшин допил.

- Наш человек... - сказал Сварог, уворачиваясь от нее в узком

коридоре - так и норовила задеть бедром.

Голубая комната была прозвана так за старинную голубую обивку в

бело-золотых узорах и высоченные, белые с синим фарфоровые вазы, взятые в

качестве трофея бабушкой Грайне в каких-то отдаленных краях. Про себя

Сварог из-за сочетания колеров окрестил горницу Израилем и не раз попивал

там винцо, глубокомысленно размышляя: " Если это Израиль, то я, стало

быть... Лэ хаим, бояре! "

За столом в Израиле сидел худощавый молодой человек лет двадцати

пяти. Длинные светлые волосы, каким позавидовала бы не одна красотка,

падали ниже плеч, но лицо было отнюдь не женственное - узкое, ястребиное,

обветренное. Стоя в полумраке глубокого дверного проема, Сварог

приглядывался к незнакомцу. Наряд определенно таларского покроя,

дворянский, на пальцах поблескивают два самоцветных перстня.

- Начал второй кувшин, - жизнерадостно сообщил молодой человек. -

Давно мечтал дорваться до дворцовых подвалов, там лучшее во всем Коргале

вино. - Сварог вышел на свет, незнакомец даже привстал от удивления: -

Граф Гэйр?! Вы, значит, здесь?

- Да, мать вашу! - невольно взвыл Сварог. - И здесь достали... И не

он, понятно? Я - граф Гэйр, только другой. Когда-нибудь я вам объясню этот

курьез природы... Вы с Талара, надо полагать?

- Да. Леверлин, граф Грелор. А может, уже и не граф - видите ли,

батюшка порой грозится лишить меня титула и наследства. Когда мы с ним

виделись последний раз, он собирался послать верхового за нотариусом...

Так что, вполне возможно, я уже простой дворянин без графской короны в

гербе.

- Вы из каких мест?

- Из Ронеро. Ремиденум.

- Это что такое? Город?

- Странно вы шутите, - пожал плечами Леверлин. - Нет, серьезно не

знаете? Неужели образование на небесах столь плохо поставлено? Ремиденум,

о собрат мой по несчастью, - это университет в Равене, старейшее на Харуме

учебное заведение. Прославленное не только своей древностью и научными

достижениями, но еще, замечу с гордостью, и благодаря подвигам его

студентов в тех областях, что мало общего имеют с изучением премудрых

наук... Если попадете в Ремиденум, не заикайтесь, что сроду о нем не

слыхивали, - из дуэлей не выпутаетесь...

- Учту, - сказал Сварог. - Значит, вас тоже...

- Вроде того. Когда несколько дней назад стали гулять упорные слухи о

распахнувшихся Воротах и странных пиратках, я по непоседливости своей

решил проверить все самолично. Нанял кораблик - и поймал приключение на

свою голову. Кто же знал, что отсюда невозможно бежать... Мне эта идиллия

уже начинает надоедать. Дважды приходилось бежать из тюрем, но отсюда не

убежать. Я с ужасом обнаружил, что толстею! Сидячая жизнь...

- Это ужасно, - согласился Сварог. - Но я как раз обдумываю побег, и

есть определенные шансы...

- Подождите, - сказал Леверлин гораздо серьезнее, без тени прежнего

балагурства. - Побег - это прекрасно. Но давайте уж откровенно. Быть

может, мне следовало бы молча примкнуть к вам... Но я, простите,

становлюсь злым, осторожным и крайне недоверчивым, когда чего-то не

понимаю. Я не возьму в толк, откуда взялся второй граф Гэйр, столь похожий

на первого.

- Ладно... - сказал Сварог, безнадежно вздохнув.

Он вкратце рассказал свою историю, но представил дело так, будто не

бывал ни в каких Хелльстаде и Ямурлаке, а потерпел аварию в Пограничье и

пробирался оттуда в Харлан, к тамошнему имперскому наместнику, чтобы

вернуться к себе на небеса. И не было ни капитана Зо, ни " Божьего

любимчика", ни всего остального.

- Хорошо врете, - резюмировал Леверлин. - Убедительно... Лорд Сварог,

в Ронеро, как и везде, хватает глупцов, но среди питомцев Ремиденума вы не

найдете ни дураков, ни легковерных. Что это вас вдруг потянуло в Харлан?

Сразу чувствуется, что в земных делах вы мало что смыслите, но _т_о_т граф

Гэйр исколесил Пограничье вдоль и поперек. Вас там очень быстро заставили

бы выложить вашу историю - и непременно предупредили бы, что из-за

сходства с вашим предшественником вам в Харлане будет небезопасно. Да и не

любят в Пограничье Харлана. Вас непременно отговорили бы от посещения сего

осененного черной магией герцогства. Народ в Пограничье, в общем,

неплохой. И новоиспеченный лар вроде вас, оказавшись там, обязательно стал

бы пробираться не в Харлан, а в Ронеро или в Лоран, где тоже есть

имперские наместники, а страны эти не в пример для вас безопаснее...

Жители Пограничья именно это и посоветовали бы, непременно

воспользовавшись удобным случаем лишний раз пожаловаться императрице при

вашем посредстве на свое тяжкое житье-бытье. Они, чудаки, еще верят, что

императрица им поможет... Вы же скитались где-то несколько дней,

объявились в платье Вольного Топора на плывущем в Харлан корабле, причем

при вас был загадочный топор, судя по описанию моей воинственной

подружки-хозяйки, весьма напоминающий Доран-ан-Тег...

- Ну ладно, - сказал Сварог. - Рискну и буду с вами откровенным. В

конце концов, я вас в случае чего всегда успею прикончить, предупреждаю

честно... Так вот, в Харлане собирают войско из ямурлакских мертвецов, и

я, боюсь, остался единственным, кто об этом знает, кроме, конечно, самих

заговорщиков...

Леверлин, словно бы ничуть не удивившись, произнес медленно:

- Какого же рожна вы здесь торчите?

- Получилось вот...

- Получилось! - зло бросил студент. - Вы что, должны были найти в

Харлане кого-то, кто способен все это сорвать?

- Вроде того.

- Нужно выбираться отсюда. Немедленно.

- Вы тоже каким-то боком причастны к этим играм?

- Ни к чему я не причастен, - сказал Леверлин. - Я не святой

подвижник. Но иногда люблю подраться, есть вещи, против которых необходимо

драться... Нынешний случай - как раз из таких.

Почему-то Сварог сразу ему поверил. И сказал:

- Видите ли, у меня есть джинн. Тот, кто мне его отдал, клянется и

божится, что с этим джинном можно договориться...

- Отлично. Если так и случится, лучшего нечего и желать. А если джинн

окажется духом переменчивых стихий, начнется столь буйное безобразие, что

мы, если уцелеем сразу, вполне сумеем сбежать, когда он примется разносить

Коргал вдребезги и пополам... Маргам будет не до нас. Приступим?

- Прямо сейчас?

- А что?

Сварог пожал плечами:

- Глупо, конечно, но я хотел уйти красиво...

- Кто мешает?

- Нас могут подслушать, начнется суматоха...

- Святая Бригита! А винные подвалы? - Он показал пальцем вниз. -

Ручаюсь, никто из челяди не решится протестовать, когда вы поведете туда

своего гостя. Вы ж тут - ночной король...

- А в морду? - угрюмо поинтересовался Сварог.

- Бросьте, я и сам в таком же положении, не забыли? Ну, пойдемте. -

Он поднялся, забрал прислоненный к ножке стола виолон - инструмент вроде

гитары, только прямоугольный. - Все мое ношу с собой. Имею слабость

сочинять посредственные вирши и распевать таковые под собственное

бренчанье. А наши милые хозяйки обладают-таки еще одним исконно женским

качеством, кроме известного нам по ночной поре, - обожают слушать любовные

баллады, и я имею здесь успех, какого на родной планете ожидать не мог...

План стал претворяться в действие молниеносно. Никто и в самом деле

не решился препятствовать Сварогу - пожилая ключница, ведьма старая, имела

на сей счет свое мнение, но безропотно выдала светильник и ключи. Конечно,

ворча вслед насчет молодости и неопытности иных благородных особ, давших

чересчур много воли разным прохвостам. И с тоской поминала добрые старые

времена, когда прохвосты таковые знали свое место. Сварог не стал

связываться, но Леверлин, уже ступив на верхнюю площадку ведущей во мрак

лестницы, обернулся:

- Хочешь, харя, наябедничаю царице, что ты тайком главного кухаря

принимаешь и хозяйкиным вином потчуешь?

И захлопнул дверь погреба. Они осторожно спустились вниз. Леверлин

огляделся, высоко держа светильник:

- Вот в таком месте я и хотел бы покоиться после смерти, можно и в

уголке...

Под сводчатыми потолками в шесть длинных рядов выстроились огромные

бочки, лежавшие на мощных козлах и каменных подставках. На стеллажах из

неоструганных досок поблескивали из песка горлышки бутылок.

- Я не выдержу, даже сознавая серьезность минуты, - признался

Леверлин. - Иначе в Ремиденуме меня проклянут.

Он огляделся, подхватил с крючка оловянный ковшик и направился к

ближайшей бочке. Открыл кран, налил, осушил до дна, пошел к другой,

причмокивая и ухая. Сварог сам не удержался при виде такой роскоши - снял

другой ковшичек, поменьше, продегустировал. Окликнул нежданного напарника:

- Бросьте. Всех все равно не успеете обойти.

- Но какое богатство...

- Лучше объясните, как мне извлечь из узилища нашу единственную

надежду?

- Просто сорвите пробку. Только учтите - если верить авторитетам,

джинн выполняет лишь три желания, потому формулируйте четко и семь раз

отмерьте...

- А если он разбушуется?

- Выбора нет. - Леверлин огляделся. - Коли уж он начнет все крушить,

есть утешение: нас завалит этими великолепными бочками, а если особенно

повезет, мы успеем захлебнуться в вине.

Сварог достал кинжал и принялся ковырять пробку, маленькую, покрытую

толстым слоем чего-то вроде смолы, почти окаменевшей. Порезал палец,

выругался.

- Осторожно, - прошептал за его спиной Леверлин.

- Соскользнуло лезвие, черт... Ну!

Он поддел пробку острием, надавил, и она, чмокнув, вылетела, описала

дугу, укатилась за бочки. Из горлышка сосуда неспешно пополз то ли дым, то

ли туман удивительно чистого алого цвета. Сварог едва удержался, чтобы не

закинуть сосудик подальше в угол. Дым ширился, но не расплывался, не таял,

края его оставались четко очерченными, он взмыл к потолку и постепенно

принял облик полупрозрачной человеческой фигуры - понятно, лишенной

всякого восточного колорита вроде чалмы или халата. По ней непрестанно

пробегали словно бы волны зыбкого холодного огня, она светилась изнутри,

мерцала, рдела, как угли в прогоревшей печи, то темнея, то наливаясь алым

пламенем. Лицо походило на человеческое, только уши были острые, а

подбородок раздвоен, как коровье копыто.

Джинн, колыхаясь под сводами, смотрел на них, а они таращились на

него, задрав головы. Леверлин опомнился первым:

- Кто ты?

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: