Проблема выработки критериев типологии государств и правовых систем

 

1. Типология государств и правовых систем должна производиться на строго определенной основе, в соответствии с подтвержденными самой жизнью, социально-политической практикой объективными критериями.

В научной литературе было высказано множество точек зрения по этому поводу. Основной спор в течение ряда столетий ведется вокруг двух основных групп проблем, а именно - вокруг требований, которым должны отвечать предлагаемые критерии (критерий), а также вокруг видов данных критериев.

Что собой представляет критерий классификации государств и правовых систем? Какими чертами и особенностями он должен обладать? Каким основным требованиям отвечать? Эти и многие другие аналогичные им вопросы с неизбежностью вставал и встают перед любым исследователем, занимающимся вопросами типологии государств и правовых систем.

Это ключевые, принципиально важные вопросы, от решения которых целиком зависит не только каким будет процесс типизации или классификации государств и правовых систем, но и как будут выглядеть эти самые государственно-правовые типы.

Решая вопросы типологии, многие авторы высказывают вполне справедливое, не подлежащее, как представляется, никакому сомнению мнение относительно того, что критерии типологии государств и правовых систем должны иметь объективный характер, всесторонне и адекватно отражать исследуемую государственно-правовую материю, вбирать в себя наиболее важные и в то же время типичные для находящихся на определенном этапе развития государства и права признаки и черты, в максимальной степени учитывать и отражать экономические, политические, социальные и иные условия, в которых функционируют государство и право.

Однако понятие " объективность", так же как и ее восприятие, далеко не однозначны. Как показывает огромный накопившийся веками опыт исследования государств и правовых систем, в качестве " объективных" критериев их классификации широко использовались географические и климатические факторы, степень сложности государств и правовых систем, характер их связанности с религией, степень свободы и независимости человека по отношению к государству, способ внутригосударственной организации и жизнедеятельности людей, уровень развития общей культуры и мировоззрения людей, способ производства материальных и духовных благ и характер их распределения и др.

Например, известный французский философ Жан Боден (1530-596) подразделял все народы, живущие на земном шаре, а следовательно, и все государства мира на три категории по географическому принципу (критерию) - южные, северные и средние. Южные народы, по мнению философа, превосходят все другие народы тонкостью и силой ума. Северные народы отличаются физической силой. Средние же превосходят северян умом, но уступают в силе, а южных - по физической силе, но уступают в хитрости и изощренности*(322).

Государство и право, как следует из рассуждений автора, впервые возникли у народов, проживающих в средней географической и климатической полосе. Здесь же проявилось гораздо большее умение людей управлять государством, чем где бы то ни было. В этой полосе возникали также самые сильные государства.

Географический критерий оценки государств и правовых систем и их типологии в различной степени использовался позднее Ш. Монтескье и другими авторами.

В настоящее время некоторыми западными авторами предлагается использовать в качестве своеобразного критерия группирования и классификации государств так называемый региональный принцип. Смысл его, в трактовке немецкого исследователя Карла Шмидта (концепция " Большого пространства" ), заключается в очерчивании географических регионов, в рамках которых существуют и гармонично функционируют различные, сходные между собой государства и правовые системы*(323).

2. Своеобразную позицию по отношению к государственно-правовым явлениям и их классификации занимал Г. Еллинек. Отстаивая так называемую дуалистическую теорию государства и права, пытавшуюся соединить юридическую концепцию государства и права с социологическим направлением в государствоведении и правоведении, Г. Еллинек отрицал объективный характер государства и права, а следовательно, и объективность критериев их типизации.

По мнению автора, государство и право принадлежат лишь к сфере субъективного сознания и понимания. С одной стороны, они относятся к сфере сущего как феномены субъективного сознания, а с другой - к сфере должного.

Исходя из этого, Г. Еллинек выделяет (конструирует) идеальный тип государства и эмпирический. С точки зрения автора, понятие типа государства и права " может быть сконструировано прежде всего как обозначение совершенного существа данного рода, мыслимого, по мнению Платона, как идея, лишь несовершенно проявляющаяся в индивидах, или, по Аристотелю, как активная, формирующая сила, создающая отдельные экземпляры рода. Это - понятие идеального типа", которое, как признается исследователь, занимало не только научную мысль, но и " средневековую схоластику, вплоть до наших дней" *(324).

Идеальный тип государства не есть нечто сущее, а лишь " долженствующее существовать". Он является мерилом для оценки существующего государства и права. То, что соответствует этому мерилу, " имеет право возникнуть и существовать, что не соответствует ему - должно быть отвергнуто и упразднено" *(325).

Подразделяя идеальный тип государства на два подвида, один из которых является продуктом " отвлеченной спекуляции" (возникает как утопия), а второй конструируется " по образцу существующих государств или их отдельных учреждений", автор подчеркивает, что искать и находить идеальные типы государств является " глубокой и неотъемлемой потребностью человеческой природы, имеющей огромное практическое значение" *(326).

Практическая значимость идеального типа государства и права усматривается в том, что он выступает в качестве некоего эталона для подражания и совершенствования. Что же касается его теоретической значимости, то она фактически приближается к нулю. " Теоретически - научному познанию", заключает Еллинек, идеальные типы государства и права дают весьма мало". Ибо объектом научных исследований служит и всегда будет служить сущее, а не должное, а именно - " тот мир, который уже дан, а не тот, который еще имеет быть созданным".

Автор совершенно прав, когда утверждает, что, как и " всякая спекуляция", представление об идеальном типе государства в конце концов основано на субъективных убеждениях и уже в силу этого по существу своему является объектом не науки, а самой обычной веры*(327).

Идеальному типу государства и права в учении Еллинека противопоставляется эмпирический тип. Хотя он, так же как и идеальный тип государства, имеет субъективный характер, является " таким соединением признаков явлений, которое вполне зависит от точки зрения, занимаемой исследователем", в отличие от первого он не претендует на то, чтобы " представлять собою высшее, объективное бытие" *(328).

Согласно весьма спорному и в немалой степени противоречивому суждению автора, задача науки о государстве, поскольку объектом ее исследования не могут служить " исключительно отдельные государства", состоит в том, чтобы отыскать " эти эмпирические типы государственных отношений" *(329).

Наряду с идеальным и эмпирическим типами государства и права Г. Еллинеком выделялись также типы развития и типы существования государственно-правовых явлений или, что одно и то же, динамические и статические типы государства и права. Основным критерием для такого выделения служат степень динамизма в развитии государства и права, уровень изменений (или наоборот) сменяющих друг друга государств и правовых систем.

Проводя подобную типологию государств и правовых систем, Еллинек, естественно, отдает себе отчет в том, что в чистом виде не существует и не может существовать ни одного из названных им типов. Чтобы избежать возможных недомолвок и противоречий, автором, помимо всех прочих, вводится в оборот еще один, так называемый " средний", тип. Он, по мнению ученого, должен снять возможные противоречия в процессе типологии государственно-правовых явлений и удержать исследователей от излишнего увлечения (" уклонения" ) изучением одних типов в ущерб другим*(330).

В настоящее время предложенная Еллинеком типология государств и правовых систем, так же как и выработанные им критерии ее проведения, не пользуется широкой поддержкой и вниманием. Она в прошлом, в истории, и ей отдается должное, прежде всего именно как прошлому, истории.

3. В современной западной и отчасти отечественной литературе чаще используются другие критерии, например принцип, или " идея политической свободы", предложенный Г. Кельзеном.

В зависимости от путей и степени участия " воли индивидов" в создании и укреплении правопорядка автор предлагает различать два типа власти и государственно-правовых явлений - демократию и автократию. В условиях демократии, согласно утверждению Кельзена, имеет место полное соответствие, идентичность " воли, представленной (заключающейся) в правопорядке государства", воле всех субъектов права или индивидуумов, поскольку последние принимают активное участие в его создании и укреплении. Напротив, в условиях автократии нет и не может быть соответствия, гармонии между волей, " заложенной" в правопорядке, и волей всех других субъектов права или индивидуумов, поскольку они из процесса его создания и укрепления полностью исключены*(331).

Слабость и уязвимость позиции Г. Кельзена, по его собственному признанию, заключается в том, что названные им " типы" государства и права в чистом виде никогда не существовали. Демократия и автократия выступают скорее как " идеальные типы" государства и права, нежели как " исторически существовавшие" или существующие, реальные типы. " Каждое государство, - подчеркивает автор, - содержит в себе комплекс элементов, свойственных обоим типам". В силу этого одно из них стоит ближе к демократии, другое - к автократии. Между ними, вполне естественно, " существует множество промежуточных стадий или ступеней развития" государства и права, большинство из которых не имеет своих ярко выраженных особенностей. " В соответствии с принятой терминологией, - заключает Г. Кельзен, - государство именуется демократией, если в его организации превалируют демократические принципы, и автократией, если в его организации и деятельности доминируют автократические принципы" *(332).

Кроме ранее сказанного, шаткость позиции Кельзена в вопросах, касающихся классификации государств и правовых систем, заключается еще и в том, что за основу (критерий) типизации берутся не основные определяющие социально-классовую природу и характер государства и права признаки и черты, а, скорее, второстепенные моменты (особенности), характеризующие преимущественно их форму, отчасти - содержание и политический режим.

4. Наряду с названными вариантами и попытками типизации государств и правовых систем в зарубежной и отечественной литературе существуют и другие аналогичные им варианты. Весьма распространенными, в частности, являются попытки классификации государств и правовых систем не только самих по себе, но и в контексте, в связи с классификацией других более емких общественно-политических явлений, институтов и учреждений, таких, например, как политические системы, в рамках которых они существуют и функционируют. Процесс классификации политических систем при этом рассматривается одновременно и как процесс классификации составляющих их структурных элементов, к числу которых относятся государство и право.

В зависимости от тех или иных политических взглядов и течений, а также от выделяемых при решении различных общественно-политических проблем подходов политические системы, а вместе с ними государства и правовые системы подразделяются, в основном западными авторами, на открытые, имеющие динамичную структуру и широкие взаимосвязи с окружающей их социально-политической средой, и закрытые, отличающиеся жестко фиксированной структурой и отсутствием широких взаимосвязей и взаимодействий со средой; на реальные (" конкретные" ), " абстрагированные от реальности" (абстрактные) и " полуабстрактные" (концептуальные) политические системы, государства и правовые системы*(333).

Довольно распространенной в западной политологии и социологии является классификация политических систем, государств и правовых систем в зависимости от уровня общего развития и " рациональной ориентации" на примитивные, традиционные и современные; от уровня развития их структуры, " структурной дифференциации" - на централизованные, децентрализованные, с однопорядковыми и разнопорядковыми элементами; от способности к осуществлению социальной и политической мобилизации граждан - на мобилизационные, премобилизационные и др.*(334) Мобилизационные политические системы, государства и правовые системы, в свою очередь, подразделяются многими западными авторами на демократические и авторитарные. В разряд первых ими включаются политические системы с высоким уровнем автономии составляющих их элементов (например, политическая система Великобритании), со средним или ограниченным уровнем (например, политическая система Четвертой республики Франции) и с низким уровнем автономии (например, политическая система Мексики). Ко вторым, авторитарным по своему характеру системам в западной юридической и политической литературе традиционно относят так называемые " модернизированные авторитарные политические системы" (в качестве примера приводят политическую систему Бразилии), " консервативные авторитарные политические системы" (например, политическая система франкистской Испании), " консервативные тоталитарные политические системы" (в качестве примера которых указывается на политическую систему нацистской Германии) и " радикальные тоталитарные системы" (примером которых являются, по мнению западных авторов, бывшие социалистические страны).

К " премобилизационным современным политическим системам" и соответственно государствам и правовым системам в западной политологии относят так называемый " премобилизационный авторитаризм", в качестве одного из примеров которого приводится политическая система Ганы, и " премобилизационную демократию", типичным примером которой, с точки зрения западных авторов, является политическая система, существовавшая в Нигерии до 1966 г.*(335)

5. Анализируя критерии, на основе которых современными западными и некоторыми отечественными политологами и социологами проводится типология политических систем, а вместе с ними и их основных звеньев - государств и правовых систем, нельзя не обратить внимание, во-первых, на чрезмерно политизированный и идеологизированный характер ряда предлагаемых критериев; во-вторых, на явно проглядываемый и практически неизбежный элемент субъективизма при оценке характера тех или иных политических и государственно-правовых систем; и, в-третьих, на некоторую искусственность и оторванность от реальной действительности некоторых критериев, касающихся, в частности, тех, на основе которых политические и государственно-правовые системы подразделяются на " абстрактные", " полуабстрактные" и пр.

Критически относясь к подобного рода критериям, проводимым на их основе типологиям, а в ряде случаев к разрабатываемым на базе данных критериев соответствующим теориям, некоторые западные исследователи вполне резонно заявляют, что при создании и развитии данных теорий, равно как и при выработке ряда других соотносящихся с ними доктрин, приоритет нередко отдавался и отдается не реальной действительности, а формальному моделированию и искусственному теоретизированию. Не теория вырастает из жизни и отражает ее, а жизнь втискивается в рамки теории. " Временами кажется, - пишет по этому поводу один из известных западных социологов и политологов, профессор А. Саид, - что создание моделей в социальных науках стало самоцелью". " Современные теоретики, - сетует автор, - в основном оттачивают свою методологию, сверяют свои теории с другими доктринами, усиливают логическую последовательность своих моделей и стремятся ликвидировать любую возможную трещину или несоответствие в своих системах, а не имеют дело с реальностью" *(336). Основной слабостью новейших социальных теорий на Западе, заключает исследователь, являются полное игнорирование ими " человеческих стремлений, выраженных в виде ценностей", пренебрежение такими идеологическими факторами, как " либерализм, расизм, империализм", их стремление скрыть в бесконечных бытовых мелочах и " за повседневной метафизикой" политическую реальность*(337).

Сказанное в полной мере относится не только к рассматриваемым социологическим доктринам, но и к различным политическим концепциям, включая теории и взгляды, касающиеся процесса типизации государств, политических и правовых систем.

Наряду с целой серией предлагаемых и вместе с тем критикуемых по формальным и иным основаниям критериев типологии государств и правовых систем в научной литературе рассматриваются и иные критерии. Они выделяются, по мнению их разработчиков, прежде всего тем, что самым непосредственным образом связаны с социально-классовой сущностью, содержанием, целями и назначением государства и права, характером и уровнем развития производительных сил и соответствующих им производственных отношений, основными принципами организации и функционирования государства и права.

6. Наиболее общим критерием типологии государств и правовых систем, широко использовавшимся в рамках теории государства и права и других наук, до недавнего времени считалась общественно-экономическая формация. Она и в настоящее время продолжает довольно активно применяться в качестве критерия, поскольку взамен ей не выработано других, более убедительных и способных с ней " конкурировать" критериев. Однако с началом так называемой перестройки и изменением политических и идеологических ориентиров в России самодостаточность данного критерия стала подвергаться со стороны некоторых теоретиков сомнению.

Общественно-экономическая формация как категория, используемая в качестве критерия типологии государств и правовых систем, представляет собой исторический тип общества, основанный на определенном способе производства и выступающий как важнейшая ступень поступательного развития человечества.

Каждая общественно-экономическая формация характеризуется определенным типом производственных отношений. Каждая из них имеет наряду с общими для всех свои особые, неповторимые законы возникновения и развития. Над экономическим базисом каждой общественно-экономической формации возвышается соответствующая надстройка в виде совокупности идей, теорий, взглядов, представлений, различных организаций и учреждений, а также системы возникающих между ними отношений. Каждой социально-классовой формации соответствует определенный исторический тип государства и права. Смена одной общественно-экономической формации другой знаменует собой смену системы производственных отношений - экономического базиса, возникающей на его основе надстройки, а вместе с тем соответствующего типа государства и права.

Руководствуясь данным критерием, его не следует, однако, абсолютизировать и считать единственно правильным, неким " всеобщим" критерием типизации государств и правовых систем. Ибо, во-первых, кроме него, как известно, существуют и другие, хотя и менее общие критерии типизации государства и права, комплексное использование которых помогает провести более четкую, строго обоснованную классификацию рассматриваемых явлений. А во-вторых, критерий, в соответствии с которым тип государства и права определяется только принадлежностью последних к той или иной общественно-экономической формации, нуждается в серьезных уточнениях. Ибо в мире всегда существовало и существует множество так называемых переходных государств и правовых систем, которые " не вмещаются" в рамки той или иной формации.

Из всего сказанного об общественно-экономической формации как о критерии типизации (классификации) государств и правовых систем следует сделать вывод о том, что данный, общий по своему характеру критерий должен использоваться не только сам по себе, но и дополняться другими, менее общими, а точнее - частными критериями. Последние соотносятся с такими важнейшими сторонами и аспектами государства и права, как их сущность, содержание, политический режим и назначение.

При использовании данного критерия нельзя не учитывать также того, что в отечественной и зарубежной литературе, особенно за последние годы, он подвергался довольно активной и в ряде случаев обоснованной критике. Серьезные возражения вызвало учение об общественно-экономической формации как критерии типологии государств и правовых систем за претензии на абсолютную правильность и непогрешимость, за излишнюю идеологизированность и идеализированность в период существования СССР и других социалистических государств, претензию на универсальность и некоторый схематизм, недооценку разнообразия и специфичности связей и зависимостей в конкретных общественно-политических и экономических системах, прямолинейное понимание всемирно-исторического процесса и т.д.*(338)

Следует принимать во внимание также тот факт, что предлагаемая типология государств и правовых систем с использованием общественно-экономической формации как критерия их классификации не является однозначно понимаемой и соответственно таким же образом применяемой.

В отечественной и зарубежной философской и социологической литературе используется несколько вариантов определения и применения данного критерия.

Наиболее распространенным и ставшим своего рода классическим вариантом является так называемая пятичленная схема деления всемирно-исторического процесса, процесса развития общества и государства.

Согласно этой схеме выделяются пять общественно-экономических формаций (первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая) и соответственно четыре типа государств и правовых систем. Связывая существование государства и права с классовым обществом, сторонники этой концепции отрицают возможность их появления и функционирования при первобытнообщинном строе.

Наряду с данной схемой в научной литературе в последние годы стала довольно широко применяться и шестичленная схема деления всемирно-исторического процесса. Особенность ее заключается в том, что к вышеназванным формациям, в основе которых лежит рабовладельческий, феодальный и иной способ производства, добавляется еще так называемый азиатский способ производства. Он отражает весьма важные специфические особенности раннеклассового общества в странах Востока. Азиатскому способу производства, если следовать такой логике, должна соответствовать особая общественно-экономическая формация и соответственно свой особый тип государства и права. Данный вариант типологии государств и правовых систем вызывал и вызывает среди специалистов в области философии, теории государства и права довольно разноречивые суждения и споры*(339).

Спорными остаются и другие варианты типологии государств и правовых систем. Однако многие из них, олицетворяющие собой в целом формационный подход к процессу типологии государств и правовых систем, не только обсуждаются, но и применяются.

7. Довольно широкое распространение в научной литературе за последние годы наряду с формационным получил также цивилизационный подход. Суть его заключается в том, что вместо " общественно-экономической формации" как критерия типологии государства и права и других критериев предпринимаются попытки использования в качестве такового " цивилизацию".

Последняя выглядит весьма аморфно и неопределенно. Она, по справедливому замечанию исследователей, принадлежит к числу тех явлений и понятий, которые не поддаются сколько-нибудь строгому и однозначному определению. Если попытаться как-то объединить различные значения ее определения, то, очевидно, мы получим скорее " некий интуитивный образ, чем логически выверенную категорию".

И все же за этим образом просматривается определенная реальность в виде целостности материальной и духовной жизни людей в определенных пространственных и временных границах*(340).

Цивилизация, по мнению американского политолога С. Хантингтона, представляет собой " некую культурную сущность". Деревни, регионы, этнические группы, народы, религиозные общины, замечает автор, обладают особой культурой, отражающей различные уровни культурной неоднородности. Исходя из этого цивилизацию можно определить как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей.

Цивилизацию необходимо также определить, исходя из наличия общих черт индивидуального порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты и др. Цивилизация, делает вывод Хантингтон, - это самый широкий уровень общности, с которым каждый человек сам себя соотносит. " Культурная самоидентификация людей может меняться, и в результате меняются состав и границы той или иной цивилизации" *(341).

Аналогичную позицию в отношении определения цивилизации занимал известный английский ученый-историк А. Тойнби. По его мнению, цивилизация есть не что иное, как определенный тип человеческих сообществ, вызывающий " определенные ассоциации в области религии, архитектуры, живописи, нравов, обычаев - словом, в области культуры" *(342).

Из приведенных определений совершенно очевидно, как вполне справедливо отмечается в специальной литературе, что хотя этот термин и понятие имеет в современных социальных науках широкое хождение, он не имеет до сих пор строго определенного, фиксированного значения.

Термин " цивилизация", говорится, например, в некоторых западных толковых словарях и энциклопедиях, употребляется в самых разных и далеко не всегда совпадающих друг с другом смыслах. В одних случаях он применяется к государству, которое называют цивилизационным, когда оно " пользуется хорошими манерами и обеспечивает за собой самоконтроль". В других случаях термин " цивилизация" используется для характеристики определенной стадии развития человеческого общества. В третьих же случаях он применяется для характеристики определенного уровня развития общечеловеческой культуры. (Например, говорят о европейской цивилизации, американской, древней (" ранней" ) цивилизации, современной цивилизации и др.*(343))

Неоднозначность термина и понятия " цивилизация", его внутренняя противоречивость и разноплановость вкупе с аморфностью и неопределенностью его содержания делают на современном уровне исследования " цивилизации" весьма проблематичным ее использование в качестве критерия типологии государств и правовых систем.

Трудно не согласиться с мнением известного русского ученого-историка О.И. Чистякова, который, касаясь данного вопроса, писал: " Для истории вообще и истории государства и права в частности характерна такая форма систематизации научного материала, как периодизация. В наше время колеблются устои привычной систематизации - по общественно-экономическим формациям и соответственно по типам государства и права. Прежняя четкая схема - рабовладельческое, феодальное, буржуазное, социалистическое государство и право - заменяется другими категориями, строго говоря, исключающими всякую периодизацию. Наиболее модным стал так называемый цивилизационный принцип. При нем общества и государства характеризуются по внешним признакам культуры, порой трудноуловимым. Вместе с тем большинство авторов используют маленькую хитрость: они подменяют прежние формации новыми " цивилизациями". Рабовладельческое общество становится античным, феодальное - средневековым, буржуазное - " современным" и т.д. Очевидно, что такое новшество мало что дает науке" *(344).

Не многое дают науке и попытки механического соединения цивилизационного подхода с формационным*(345). Они возникли в отечественной литературе в конце 80 - начале 90-х годов, в период демократического бума в нашей стране, когда в теории и практике общественно-политической и государственно-правовой жизни исподволь ставилась революционная задача избавления от всего прошлого и уже в силу только одного этого создания или перенятия у западных соседей взамен " старого" чего-либо доселе слабо распространенного у нас, а значит - " нового".

Сказанное вовсе не означает отрицания какой бы то ни было методологической роли и значения в процессе типологии государств и правовых систем цивилизационного подхода. Больше того, это не означает также противопоставления формационного и цивилизационного подходов.

Несомненно, прав B.C. Барулин, когда утверждает, что цивилизационный подход не следует противопоставлять формационному. Мы полагаем, писал он, что трактовка формации К. Марксом по существу не является альтернативой цивилизационному подходу. Можно, конечно, спорить, какой подход должен быть базовым, а какой - его развитием, частным случаем. По нашему мнению, формационный подход основополагающий. Но суть дела не в этом, а в их взаимной дополняемости*(346).

Аналогичной позиции придерживаются и некоторые другие авторы, полагающие, что " сосуществование различных формаций и цивилизаций в одном синхронном срезе, их параллельное и пересекающееся развитие - неотъемлемая черта всемирно-исторического процесса" *(347).

С подобной постановкой вопроса можно согласиться, однако при непременном условии, что цивилизационный, весьма далекий от обстоятельной, глубокой разработки подход отнюдь не подменяет многие годы довольно продуктивно использовавшийся формационный подход, а, наоборот, творчески его дополняет и развивает. При условии также, что использование того и другого подходов в качестве критерия типологии государств и правовых систем не закрывает путь к поиску и раскрытию других, аналогичных им или иных критериев.

Последнее особенно важно в настоящий, переходный для многих государств период, когда они совершают " эволюционно-революционный" путь развития от одной формации и соответствующего ей типа государства и права к другой. Это происходит весьма наглядно и объективно, независимо от того, осознается ли данный процесс общественным мнением и временно стоящими у государственного руля политическими деятелями, воспринимается он ими или, наоборот, отвергается*(348).

8. В настоящее время для глубокого и всестороннего понимания процессов, происходящих в мире, весьма важно, как представляется, не замыкаться в ограниченном кругу пусть даже самых проверенных и оправдавших себя подходов и идей, а идти дальше, открывая и закрепляя новые критерии типологии государств и правовых систем и подходы к ним.

В этом плане довольно заманчивой по своей перспективности, хотя и не бесспорной, является попытка новой трактовки и совершенствования учения об общественно-экономической формации, используемой в качестве критерия типологии государств и правовых систем. Такая попытка предпринималась отечественным исследователем В.Л. Иноземцевым в работе " К теории постэкономической общественной формации". Автор предлагает расширить традиционное представление об общественно-экономической формации и исходя из этого изменить, соответственно, устоявшуюся типологию государств и правовых систем.

По его мнению, подтвержденному ссылкой на работы К. Маркса как основателя формационной концепции, следует различать не пять общественно-экономических формаций, как это широко практикуется, а всего лишь три. А именно - первичную, или архаическую, формацию, охватывающую весь первобытнообщинный строй и названную автором общественной формацией; вторичную, или экономическую, формацию, к которой относятся все общества, основанные на эксплуатации; и наконец, третичную, или постэкономическую, формацию, становление которой наблюдается ныне.

Согласно убеждению автора логика Марксова исследования, " блестяще подтвержденная" на примере перехода человечества от первичной общественной формации ко вторичной, показывает, что единственно возможным вариантом описания современной нам исторической эпохи является рассмотрение ее в качестве периода становления основ третичной общественной формации. Причем процесс такого становления выступает оборотной стороной процесса постепенного, эволюционного преодоления черт предшествующей экономической общественной формации*(349).

Данная постановка вопроса, как и сама попытка совершенствования формационного подхода к рассмотрению процесса развития общества, а вместе с ним государства и права, несомненно, заслуживает определенного внимания и поддержки. За исключением, разумеется, ряда весьма категоричных, не в меру прямолинейных утверждений и формулировок, не допускающих иных взглядов и суждений. Имеются в виду такие утверждения, как, например, " единственно возможный вариант" описания современной нам эпохи (их всегда несколько, в зависимости от рассматриваемых сторон). Или рассуждения относительно того, что постэкономическая общественная формация - это " последняя ступень общественного бытия человеческих существ". За ее пределами начинается историческая эпоха, на протяжении которой " человечество выходит за рамки социальности" и относительно которой любые футурологические прогнозы не представляются возможными*(350).

Эти и подобные утверждения и формулировки невольно ассоциируются с бытовавшими в отечественной и зарубежной марксистской литературе положениями о коммунистической общественно-экономической формации и самом коммунизме как о высшей, а следовательно, не только единственной в своем роде, но и последней фазе развития человеческого сообщества и социализма. Эти положения подверглись, как известно, вполне справедливой и обоснованной критике ввиду их иллюзорности и утопичности.

Сказанное отнюдь не отрицает, а, напротив, предполагает широкое использование не только старых, традиционных, но и новых трактовок формационного критерия в процессе типологии государств и правовых систем, как, впрочем, и других научно обоснованных критериев. Важным условием при этом является их обоснованность и определенность

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: