Он и администратор, и директор, и друг Михал Михалыча, и его советник, сопровождающий его во всех поездках, участвующий во всех делах Жванецкого, он всегда и везде рядом с ним.

Как-то раз мы с Олегом посидели, выпили, перешли на “ты” и с тех пор и до этих находимся в хороших отношениях.

У меня сложилось впечатление, что у Олега Леонидовича на личную жизнь не хватает времени. Он до глубокого вечера находится в

Театре, отвечает на десятки и десятки звонков, звонит сам, договаривается, отказывает, уточняет, сообщает и т.д. и т.п.

Всё это - повторяю – до глубокого вечера каждый день.

Так что если у кого появится желание пообщаться с Олегом до 22 часов – дело гиблое, я на себе это неоднократно проверял. Зачастую сидел напротив него за столом, только телефонное затишье – успеваю что-либо спросить, но ответ могу получить не раньше чем через час: звонок – Олег разговаривает, идёт к Михал Михалычу, возвращается, звонит сам, даёт отбой, смотрит на меня, вспоминая вопрос, снова звонок...

Сначала я сделал заголовок к главе “Magazine Жванецкого”, но подумав, пришёл к выводу, что на главу не потянет – мне нечего о нём писать, поскольку никакого участия в нём не принимал. Так что я просто констатирую, что к 1991 году относится выпуск первого номера иронического журнала Жванецкого “Magazine”. Впоследствие написание журнала стало русским – “Магазин”. На моём экземпляре первого выпуска Михал Михалыч написал: “Александр Анисимович! Будьте счастливы! Ваш Жванецкий. 11.VIII.91 г.”

Меня могут упрекнуть в частом цитировании дарственных надписей Жванецкого. Но я решил написать подробную насколько можно книгу, в которой очень и очень помогают датированные надписи. Я так и иду в своём повествовании от надписи с датой до надписи с датой: они помогают вспомнить какие-то моменты, детали, уже ушедшие из памяти. В противном случае давно бы уже сказал: да ну тебя с твоей книгой – писать нечего, да и не помню ничего.

Вот опять же удостоверение в том, что с 13 января 1992 по 25 января 1992 года я в Москве повышал свою квалификацию. По приезде позвонил Михал Михалычу. Венера ответила, что он в отъезде, что Виктор Ильченко плохо себя чувствует. Позвонил через неделю снова, Венера: “Ильченко умер. Михал Михалыч завтра приедет”.

Звоню на следующий день, Жванецкий: “Саша, пишу об Ильченко. Встретиться не могу. Приходи 24 января на похороны”.

Не помню названия кладбища, на котором хоронили Ильченко. Запомнилось, что очень долго ехали от Театра эстрады.

Михал Михалыч был всё время рядом с Битовым.

 

После похорон Олег Сташкевич подошёл ко мне: “Саша, сейчас едем на поминки в Театр”.

Так я простился с Виктором Ильченко.

 

К А К  Н А Д У Х У

 

Money, money, money, money.

Эта глава рано или поздно должна была быть написана. Вся эта история началась с того, что, позвонив Михал Михалычу, я предложил ему напечатать его произведения. На его слова, мол, ему это предлагали за деньги, ответил, что – никаких денег. И, пообещав друг другу деньги в это дело не вмешивать, мы слово своё держали.

Правда, Михал Михалыч сдерживался с трудом и мог слово нарушить. Я уже писал о встрече в Ленинграде, когда Михал Михалыч предлагал мне деньги.

Но в случае с “Моей Одессой” я выступал в качестве составителя, поэтому гонорар уже полагался.

Стоит сказать, что были люди, которые, узнав род моего увлечения, тут же интересовались, что я с этого имею. Я отвечал, что Жванецкий мне ничем не обязан, так как инициатива исходила от меня и договорённость была соответствующая.

Между тем, Михал Михалыч стал нарушать слово, данное нами друг другу. Однажды он сказал: “Саша, последние два года у меня часто брали интервью. Иногда при этом у меня были интересные мысли. Не хотелось бы, чтобы они пропали. Расшифруй их и

 

напечатай”. После чего Олег Леонидович дал мне достаточно много аудио и видеоматериалов.

Сразу скажу: это была серьёзная работа. Я расшифровал 23 интервью за 1995 год (том 23, 320 стр.) и 12 интервью за 1996 год (том 24, 200 стр). Интервью были разного качества: от высококлассного звучания, записанные на ТВ или радио до едва прослушиваемых, записанных где-нибудь в коридоре после концерта. Были ещё пресс-конференции, на которых я возненавидел женщин-журналистов, поскольку вопросы они задают своими слабенькими голосками, не усиленные микрофонами, да ещё находясь где-нибудь в задних рядах. Поэтому рядовым делом было прослушивание подобных интервью до 5-6 раз. Расшифровав, перепечатывал на машинке в качестве чернового варианта, а потом уже – набело.

Работал усиленно. Не мудрено, что однажды при работе на машинке (компьютера у меня тогда не было, а клавиатура тугая и пробить надо было семь экземпляров, поэтому колотил от души) из-под ногтя побежала кровь. Сплошной Хичкок. Пришлось колотить другим пальцем.

Но кровью я не изошёл и работу закончил. Михал Михалыч сказал, что поскольку он заказал, то соответственно и плата.

Он также заказывал мне подобрать и напечатать произведения для репертуара Театра.

Дважды я приезжал в Москву для подготовки четырёхтомника (подробно об этом ниже).

Особенно не напрягаясь могу вспомнить ещё 3-4 подобных случая.

 

 

А приезд Михал Михалыча в Тагил в 1998 году напрямую был связан с финансовой помощью мне.

Деньги Жванецкого – это святое. И тратились они только в самых крайних случаях.

Конец 90-х годов характерен отсутствием денег. Их вообще не платили. А в 1997 году у Танюшки был юбилей, до этого выдавали замуж старшую дочь. Только в таких серьёзных случаях они и тратились.

Однажды Инга Семёновна Пашкова прислала мне видеозапись интервью, которое у неё брало Одесское телевидение. На нём журналист спросил Ингу Семёновну, кем она является для Жванецкого. Она ответила: литературный секретарь. После этого тематика вопросов была одна: сколько Михал Михалыч ей за это платит? Меня удивила эта настойчивость, поскольку про меня в связи с работой над книгами, писали и москвичи, и свердловчане, и тагильчане, но подобного вопроса не задавали ни разу. Или мне повезло с журналистами, или одесские журналисты настолько бесцеремонны и меркантильны, что этот вопрос для них наиглавнейший.

Тем не менее, Инга Семёновна ответа не дала, и я последую её примеру, тем более, что точную сумму не помню. Скажу только, что финансовая помощь Михал Михалыча позволила мне смотреть в будущее более просветлённым взором.

 

Ш Е С Т Ь Д Е С Я Т

 

Что такое шестьдесят?

Испуг в её глазах. Всё остальное – то же.

М.Жванецкий

 

Ну вот мы и проговорили до 1994 года.

В начале февраля (сужу опять же по дарственным на 5 выпуске “Магазина” “Сашеньке Сысоеву на память и дружбу. Жванецкий. 4.II.94 г.” и на 6 выпуске “Магазина” “Саша Сысоев! Жду в Москве 6.III.94 г. Жванецкий. 4.II.94 г.”) я привёз в Москву 19 и 20 тома. Михал Михалыч пригласил меня в свою новую квартиру на Лесной.

Пришёл, звоню, дверь открывается. Я смотрел вниз и увидел ноги, подымаю глаза – всё ноги, ноги. Это я впервые увидел Наташу – жену Жванецкого. Красавица.

Михал Михалыч показал мне квартиру, состоящую из большого холла, кабинета, столовой и спальни. Прошли на кухню. Наташа приготовила завтрак, сели за стол. Михал Михалыч: “Саша, выпьешь? ” – “Если только с вами”. Что-то выпили, потом ещё. Михал Михалыч спросил меня, собираюсь ли я приехать на его юбилей? А как же, если буду приглашён. Михал Михалыч звонит Сташкевичу: “Олег, вот у меня сидит Сысоев. Ты приготовил для него пригласительный? (После паузы.) Вот за что я тебя и ценю – сам всё решаешь как надо”. Кладёт трубку: “Приезжай, Саша, 6 марта. Народу будет немного, человек 100-150 – все свои. Олег позже сообщит, где остановиться и куда придти”.

 

Посидели ещё с полчаса, выпивая. Михал Михалыч перед моим уходом скажет Наташе: “Сысоев – единственный человек, с которым я напиваюсь с утра”.

Приезжаю домой, с порога говорю Танюшке: “Готовься к юбилею Жванецкого”. – “Ой, что же я надену? ” Вот они – женщины – одни глупости у них на уме. Меня же беспокоило не то, что я надену (всё равно костюм единственный), а что подарю Михал Михалычу.

Ясно было, что это должно быть оригинальным, но что? Чем можно удивить Жванецкого? Мой двоюродный брат – Женя Чуба – занимался камнями. Камень – символ Урала. Ну и что дальше? Попросил у Жени друзу горного хрусталя, но она у него единственная. Вот он мне и предложил: давай, мы с товарищем сделаем перстень с камнем. Ура!

– Что от меня требуется?

– Пару серебряных полтинников. – У меня как раз были такие 24-го года выпуска.

– А за работу?

– Ничего. Разве что Михал Михалыч подарит по книге.     

Замечательно!

Я уже было успокоился, но кто-то мне подсказал: иди к Комратову, неужели комбинат не сделает такой подарок, который не найдёшь ни в магазине, ни в музее. А я как-то был в цехе стекла, который открылся на комбинате. Действительно, делали там такое, что Гусю-Хрустальному и не снилось.

Позвонив ему несколько раз в кабинет и не застав, позвонил ему домой: “Юрий Сергеевич, Сысоев беспокоит. У меня такое дело: приглашён на юбилей Жванецкого, а подарить нечего. Может, в

 

цехе стекла что-то сделают? ” – “Александр Анисимович, у тебя есть фотография Жванецкого? ” – “Конечно.” – “Принеси моему помощнику. Её скопируют на поднос. Мы подобное уже делали. Хорошо получается”.

На следующий день я предстал перед помощником, передал ему фотографию, а через неделю он позвонил, чтобы я забрал поднос. Да, так и было – замечательный подарок: поднос, с которого улыбался сам юбиляр.

Теперь можно было смело ехать. К тому времени и Женя с товарищем закончили перстень. Он был серебряный с полудрагоценным камнем и витиеватой монограммой МЖМ. Жаль, что я это не сфотографировал, иначе бы и вы увидели.

Созвонился со Сташкевичем. Он сказал, что проживать будем в гостинице “Пекин”, что там же получим приглашение на 6 марта в 18.00. во Дворце Молодёжи.

Танюшка к тому времени сшила себе платье. Поехали.

В Москве, как и договаривались, кинули якорь в “Пекине”, созвонился с Михал Михалычем, поздравил его. Вечером 6 марта пошли во Дворец Молодёжи.

Безусловно, подобный юбилей нам был в диковинку и по количеству приглашённых и по их положению. У входа проверяются пригласительные билеты. В раздевалке и позже наверху увидел много знакомых людей, знакомых односторонне: я их видел по телевизору, они меня – нет: А.Яковлев, А.В.Козырев, Ю.М.Лужков, Сидоров Е.Ю. (министр культуры), Г.Горин, Б.Окуджава, Ю.Ким, С.Юрский, З.Гердт, А.Градский, Р.Карцев, М.Задорнов, В.Шендерович, А.Битов, Г.Явлинский, Р.Быков,

 

 

А.Ширвиндт, Красавченко С.Н. (первый заместитель администрации Президента России).

После раздевалки поднимаемся по долгой лестнице, в конце которой стоял сам юбиляр, вокруг которого видеокамеры и, естественно, народ.

 Поздравили Михал Михалыча, подарили поднос и перстень. Жванецкий (примеряя перстень на палец):

– Саша, он мне великоват.

– Михал Михалыч, я консультировался, мне сказали, что это дело поправимо – достаточно приехать к нам.

– А какой это камень?

Я спрашивал у Жени название камня – оно оказалось довольно мудрёное. Поэтому Женя посоветовал мне ответить, если Михал Михалыч заинтересуется, – полудрагоценный. Что я и сделал.

Дошла очередь до подноса. Михал Михалыч осмотрел его, поднял над головой и, обращаясь к камерам и присутствующим, сказал: “Смотрите, что мне Сысоев подарил! ”

Праздник начался. На подиуме стояло две двери с буквами “М” и “Ж”. Естественно, Михал Михалыч вышел из двери с буквой “Ж”.

Привожу пару газетных откликов на это событие.

 

ВЛАСТЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ

“Жду Вас в молодости, в Одесском порту.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: