ИВАН ГРОЗНЫЙ: АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВЗГЛЯД

ИВАН ГРОЗНЫЙ: АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВЗГЛЯД

Клепиков Иван Александрович

Москва, 1918 год

Предисловие

Пожалуй, ни об одном правителе не было и нет столько споров, как об Иване Васильевиче Грозном. Разве что о Петре Первом и Сталине. Точки зрения на эту личность разнятся от крайне отрицательных до крайне положительных.

Начиная наш труд, мы кратко освятим три основных подхода в историографии к личности царя Ивана.

Первый подход – подход еще Николая Михайловича Карамзина. Карамзин, создавая свой труд, пришел к выводу, что первая половина правления Ивана Грозного была блестящей, вторая же – ужасной. Он не находит прямого объяснения этой перемене в политике Ивана Грозного, объясняя ее «помутнением разума», смертью Анастасии Романовой, второй женитьбой царя, появлением недобросовестных советников и так далее. Карамзин, конечно же, еще не историк – он блестящий литератор и собиратель летописей, умеющий рассказать красиво и художественно русскую историю, но не ученый, как таковой. Однако Карамзин дал начало устоявшемуся мнению об Иване Грозном, как тиране.

Иной подход был у Сергея Михайловича Соловьева – подход взвешенный. Историк избегал резких оценок, старался найти объяснение тому или иному факту и подходил к личности Ивана Грозного непредвзято. Этим был начат второй подход – подход осторожный, двоякий, подразумевавший отношение к Ивану Грозному, как к интересному деятелю, но далеко не безупречному.

Третий подход – подход Константина Николаевича Бестужева-Рюмина, Иван Грозный характеризуется как блестящий правитель, полководец и реформатор.

Адептами первого подхода были Василий Осипович Ключевский и Николай Иванович Костомаров – два крупных историка, которые, безусловно, для широкого круга людей известнее, чем Бестужев-Рюмин (с которым полемизирует Костомаров) или Виппер. Впрочем, для Ключевского был характерен вообще негативный взгляд на московскую династию. Он осуждал политику практически всех московских князей, а политику Ивана Грозного вовсе считал необъяснимой и странной. Костомаров шел еще дальше, чем Карамзин – он отрицал всякие таланты в Иване Грозном, даже литературные, и отзывается о нем с презрением. Все достижения эпохи он относил на счет «Избранной рады», считая Ивана Грозного человеком крайне зависимым.

Адептом второго подхода стал прежде всего Сергей Федорович Платонов, который, не отрицая перегибов Ивана Грозного, в целом признавал его деятельность вполне разумной.

Адептом третьего подхода стал историк Роберт Юрьевич Виппер.

В советский период отношение к Ивану Грозному зависело от официальной точки зрения. При Сталине появилось мнение, что опричнина была прогрессивной формой по сравнению с феодализмом. Переходом к дворянскому землевладению. Яркими адептами Грозного, как борца с феодальной знатью, стали Даниил Натанович Альшиц и Степан Борисович Веселовский. Далее мнения стали меняться – Владимир Борисович Кобрин относился к Ивану Грозному резко отрицательно, Александр Александрович Зимин – резко положительно, Руслан Григорьевич Скрынников занимал промежуточную позицию.

Спор этот продолжается и сейчас. Мы в своем труде попытаемся найти объяснение поступкам Ивана Грозного и приоткрыть правду: а кем же все-таки был этот загадочный правитель Руси?

Глава шестая: Дилемма

Русь в те времена напоминала осажденный лагерь. С востока постоянно нападали казанцы, с юга почти каждый год жаловали крымчане, то маленькими летучими отрядами, то огромной ордой. На западе была Литва, постоянно мечтавшая о возвращении потерянных земель. Она все усиливалась, создавалось войско нового образца, замечательная гусарская конница, лучшая в Европе, тяжелая конница, тяжелая пехота. С севера была Швеция, которая тоже создавала армию нового образца, хотя и использовавшая активно наемников. Наконец, Ливонский орден, который мешал выходу русских к морю.

Русские находили управу на каждого врага. Нам надо будет сделать некоторый экскурс во внешнеполитическое положение того времени. Литовцы при Василии Третьем могли победить нас в поле, но при осаде городов они сталкивались с непревзойденным умением русских к обороне. На Западе больше планировалась пассивная оборона крепостей – ставка делалась на богатство запасов, крепость стен и мощь оборонной артиллерии. Осажденные отсиживались в крепости и дожидались подмоги или момента, когда осаждающие просто истощат силы в штурмах. Русские, как и татары, воевали иначе. Ставка делалась не на крепость стен – по этому показателю мы безусловно проигрывали Западу. Ставка делалась на активную оборону. Была даже специальная должность «вылазного воеводы». Русские делали ставку на грамотное использование артиллерии, и после каждого штурма – на молниеносную вылазку, как раз в тот момент, когда враг устал после боя и не готов к отражению удара. А иногда вылазки производились по утрам, или ночью. Такая тактика была куда опаснее и куда действеннее. Требовалось нанести удар быстрый, максимально эффективный, и успеть уйти вовремя обратно, так как подразумевалось, что враг превосходит в несколько раз русское войско. А, кроме того, русские всегда отличались особой непритязательностью, могли подолгу голодать и питаться даже травой, о чем говорил и Ченслер, и Герберштейн, и по этой причине даже маленькие крепости оказывали ожесточенное сопротивление.

Первое такое сопротивление было под Опочкой, где лучшие из лучших – Радзивилл по прозвищу «Победитель» и Константин Острожский, недавно разбившие наших под Оршей, не смогли справиться с маленькой крепостенкой. Вовремя подошедшие войска Лопаты-Телепнева-Оболенского и упоминавшегося Ляцкого с трех сторон нанесли удар по войску литовцев и заставили их бежать. Острожский с тех пор называл Опочку «проклятой деревней».

В малолетство Грозного литовцы снова решили воспользоваться моментом, как им казалось, ослабления Руси. Их войско осадило Себеж. Командующий, полководец князь Засекин-Пестрый, мигом оценил ситуацию. Литовцы вовсе не ждали никакого контрудара из крепости от небольшого гарнизона и расположились, имея за спиной озеро, покрытое тонким льдом. Они довольно беспорядочно стреляли, надеясь решить дело быстро, и потом предприняли такой же беспорядочный штурм. После его отражения Засекин, не долго думая, совершил могучую вылазку всеми силами и попросту отбросил литовцев на лед, который под ними подломился, и в итоге повторилась ситуация ледового побоища, только с еще большими потерями, чем тогда. К сожалению, столь талантливый полководец погиб в следующем году в случайной стычке совсем на другом фронте – с луговой Черемисой.

Новый поход, где командовал все тот же «победитель» Радзивилл (еще именуемый Геркулесом). На сей раз удалось взять город Стародуб, где литовцы отличились редкостными зверствами. Однако снова русские прекрасно оборонялись, гарнизон под начальством Федора Телепнева-Оболенского отбил все приступы, литовцам пришлось делать подкоп, а затем, когда стены пали, они ворвались в город, были отбиты с огромными потерями, а на вылазке Федор Телепнев-Оболенский прорвался до самого их лагеря, но Радзивилл все-таки смог его отрезать от города и взять в плен. Такая Пиррова победа полностью истощила их войско, и они согласились на мир, возвратив нам развалины Стародуба.

После этой «победы» литовцы надолго нас оставили в покое. Русские показали, что крепости они оборонять умеют, а в связи с реформами Ивана Грозного наше войско здорово прибавило и в действиях в поле. Литва перестала считаться опасным противником, переживая некоторый упадок.

Шведы с нами воевали гораздо реже, и здесь обычно мы были в роли атакующих. Все держалось на двух крепостях – Выборг и Орешек. Мы не могли никак взять Выборг, они – Орешек. При Иване Грозном небольшой поход князя Щенятева показал, что Швеция нам не соперник – Щенятев без труда разгромил их войско, и шведы были рады скорее заключить мир.

Ливония переживала период полного упадка. Последний всплеск был связан с именем Плеттенберга, который с переменным успехом, но все же воевал против Щени и Василия Немого-Шуйского. На тот момент Ливония была уже слаба, как никогда.

С Казанью Грозный покончил, покорил Астрахань, на этом восточная угроза была ликвидирована. Русь ранее оборонялась – пришел период снова расширяться. Войско постоянно одерживало победы. Аппетит приходил во время еды. Надо было выбирать – Крым или Ливония?

Точки зрения разделились. Крым, с одной стороны, был источником постоянной опасности. Вечные набеги и крупные нашествия парализовали наше движение на юг, к черноземным землям, мешали торговле. Приходилось держать огромную армию для обороны от Крыма. Была даже разработана тактика отражения нашествий. Крымчане стремились либо обойти наше войско, не вступая в прямое столкновение, перейти Оку, и, прорвавшись за нее, начать беспрепятственно грабить центр Руси, где было основное богатство. Либо же пытались быстро захватить какой-нибудь пограничный город и поживиться там.

От русских полководцев требовалась высокая степень оперативности. Гарнизоны крепостей должны были отбить несколько штурмов, пока не подойдет основное войско. Эти штурмы обычно были очень яростные, но, как мы помним, русские прекрасно умели оборонять крепости. Бои со степняками дали нам оборону Болхова, Тулы, Рязани, и о каждом этом эпизоде можно написать большую статью. Ни разу татарам так и не удалось взять наши пограничные города. От главного командования требовалась оперативность и быстрота реагирования – либо быстро подойти с войском и заставить врага снять осаду крепости, либо не дать перейти Оку, в зависимости от действий крымчан. С этим справлялись. Активно работала разведка, сеть которой создавали Бельские, Воротынские и Мстиславские, мы всегда знали о движениях врага. Первым всегда вступал в бой небольшой летучий отряд, который сковывал врага боем (как раз таким отрядом командовал Турунтай Пронский), и в это время подходили основные силы. Генерального сражения крымчане избегали больше, чем черт ладана. При появлении наших сил они сразу уходили. Задачей воевод оставалось преследование и отбитие награбленного, для чего тоже подходили небольшие отряды, громившие арьергардные отряды отступавших.

Такие действия прекрасно получались у Владимира Воротынского, Мстиславского и Бельского, но Михаил Воротынский, справедливости ради, не отличался оперативностью, сила его, как полководца, была в другом. Вместе с тем, эти боевые действия дали ряд талантливых командиров, умевших действовать малыми силами в отрыве от основных сил, и ряд талантливых оборонщиков крепостей.

Хотя борьба с Крымом была успешна, он все же держал нас в постоянном напряжении. Но в конце пятидесятых он стал испытывать кризис. Весьма кратковременный. И вот тут Адашев и другие члены «рады» стали советовать Ивану Грозному раз и навсегда покончить со степняцкой угрозой.

Возражений было немало: Крым представлялся весьма далекой целью, до которой и добраться было нелегко, это все-таки была не Казань. Крым был естественной крепостью, но, с другой стороны, в самом Крыму не было таких укреплений, как в Казани. Большое войско послать представлялось весьма сложным делом. Даже если Крым был бы захвачен, удержать его было бы крайне сложно. Слишком велики были расстояния от центра. Захват Крыма был невыгоден и политически: пришлось бы иметь дело с Османской Империей. Кроме того, крымчане нападали на Русь, но они нападали и на Литву, ослабляя и ее также. Все это явно перевешивало плюсы его завоевания.

Иван Грозный нацелился на Ливонию. Ливония представлялась целью легкой, а вместе с ней был выход к морю, на новые торговые пути, открывалась возможность строительства флота и развития торговли. Швеция не казалась соперником опасным – ее мощь только создавалась в те времена, легкая победа Щенятева только укрепляла в том мнении, что Швеция большого сопротивления не окажет. Польша также казалась слабой, и Иван надеялся быстро захватить Ливонию, а затем начать постепенный захват старорусских земель, находившихся под Польшей. К тому же, никто не рассчитывал воевать сразу против Ливонии, Швеции и Польши. Отношения Швеции с Польшей были, мягко говоря, далеки от идеала, и вряд ли они бы смогли договориться.

В итоге Иван Грозный сделал выбор в пользу Ливонии. Адашев его продолжал отговаривать, и допустил главную свою ошибку. Иван уже и так перестал ему доверять, но теперь раздражение накопилось. Адашев, дабы показать, как легко завоевать Крым, уговорил царя сделать две экспедиции. Первую возглавил Ржевский, с малым отрядом он добрался до Крыма и произвел полное опустошение Крымских земель. Затем Данила Адашев, брат Алексея, совершил свой поход, также с небольшим отрядом, полностью опустошил весь Крым и наголову разгромил крымское войско. Крым и вправду выглядел совершенно беззащитным даже перед небольшими отрядами московского войска, которое успешно на ладьях добиралось до него.

Иван Грозный, однако, выбор не поменял. Он начал Ливонскую войну. Войну за выход к морю.

Заключение

...Людей той эпохи не втиснуть в общие рамки. Они слишком масштабны для этого, слишком сложны, слишком сильно в них сплетается добро и зло. Вчерашний герой становился предателем, вчерашний предатель – героем. Ченслер, да и другие иностранцы, удивлялись русской смелости, неприхотливости, тому, что воеводы всегда желают быть на войне, а главное наказание – это запрет им воевать за царя. И тут же отмечают русскую жестокость и лихоимство.

...Вот перед нами встает фигура Басманова... Колоритный, смелый полководец, с горсткой войска сражающийся против полчищ Девлет-Гирея – и побеждающий, когда победа невозможна! А вот он же – жестокий, расчетливый убийца своих политических противников. И снова он – ужасающийся тому, что совершил, пытающийся спасти несчастный Новгород, хотя и понимающий, чем это может закончиться для него...

...Вот всемогущий магнат – Воротынский, богатейший человек страны, как рядовой воин, бьется с татарами под Казанью, изранен, но бой не покидает. Вот он же – бездействует, пока хан громит русские земли, но не трогает его собственные. А вот он под Молодью спасает Русь и Грозного, разгромив втрое большее войско Девлет-Гирея...

...Вот князь Курбский, самый смелый витязь, герой Казани, постоянно удачливый и победоносный... А вот он же, предатель, ведущий на Русь иноземные полки...

...Сколько таких двойственных личностей мы видим в то непростое время! Иван Турунтай-Пронский, Темкины-Ростовские, Малюта Скуратов, Палецкие, Щенятев, Телепнев-Оболенский, Шуйские (в их числе и герой обороны Пскова), Мстиславские... А сколько их увидим в смуту! Понятия «добро и зло» в этих людях сплетаются накрепко. Они способны сражаться против полчищ врага, строят новые города, колонизируют новые земли, способны на самопожертвование и верность долгу, и в то же время – на жестокость, интриги, предательство. В одном их не упрекнешь – в мелочности. Это люди крупные, масштабные, великие и в зле, и в добре.

Таким же был и Иван Грозный. К этой личности с одной меркой не подойдешь. «Тиран или святой», «реформатор или мракобес», «талант или бездарь», «храбрец или трус»... историки спорят...

А мы видим, что в нем сплеталось и то, и другое. Он мог быть милостивым – когда Семена Ростовского приговорили к казне бояре, он помиловал изменника. Помиловал и многих других, возможно, заслуживших казни и опалы. И в то же время мог быть жестоким до крайности. Даже если отбросить сочинения Курбского, Штадена, Шлихтинга и ряда других, все же синодики, скупой, но страшный документ, содержащие писанные его рукой свидетельства об «отделанных тысяча сто девять людей в Новугороде и окрестностях, имя же им, Господи, Ты веси», являются страшным свидетельством против него, оставленным им самим.

Иван Грозный издавал новые законы, строил новые города, вводил новые технические новинки, создавал систему пограничной службы – и рушил все это, земля истощалась, обслуживая опричнину, создавалась путаница в управлении. Иван Грозный одерживал блестящие победы, которые вошли в историю Руси, и терпел страшные поражения.

Иван Грозный был отличным кадровиком, умевшим угадывать, где какой человек находится на своем месте. Буйсновов-Ростовский, Хворостинин, Пронский-Шемякин, Воротынский, Иван Шуйский, Засекин – вот только главные его кадровые попадания. Не говоря уже о таких личностях, как Адашев и другие члены «Избранной рады». И в то же время его кадровые ошибки предопределили сожжение Москвы, поражение под Венденом, взятие Полоцка.

Итак, закончив рассказ об Иване Грозном, мы просто скажем: это был великий человек, совмещавший в себе как качества великого правителя, так и тирана. И его деятельность имела как огромные плюсы для страны, так и огромные минусы.

КОНЕЦ

Оглавление.

Предисловие стр. 2

Глава Первая: Хронология казней стр. 3

Глава Вторая: Знатность или личные заслуги? стр. 3

Глава Третья: «Революция» Ивана Грозного стр. 6

Глава Четвертая: Первый удар грома стр. 8

Глава Пятая: Предательство или смена сеньора? стр. 9

Глава Шестая: Дилемма стр. 11

Глава Седьмая: Конец эры «избранной рады». Личность Басманова. Первые казни стр. 14

Глава Восьмая: Феномен опричнины. Две столицы, два войска, два правительства. стр. 15

Глава Девятая: Опричный террор стр. 19

Глава Десятая: Митрополит Филипп стр. 22

Глава Одиннадцатая: Новгородский погром стр. 24

Глава Двенадцатая: Падение Басманова стр. 26

Глава Тринадцатая: экзамен для опричного войска стр. 27

Глава Четырнадцатая: Личность Воротынского стр. 30

Глава Пятнадцатая: завершение правления Ивана Грозного. Успехи и неудачи стр. 32

Заключение стр. 36