Глава 15. Восхождение на шпиль.

 

 В это же время. В оплоте мятежников Великой Пустоши.

 – Тяжёлый пулемёт! Уничтожьте расчёт! Живо!

 – Так точно, брат–лейтенант.

 Через пару секунд раздался звук грохочущего автоматного залпа и люди, нёсшие станковый пулемёт, были обращены масс–реактивными патронами в куски разорванного мяса.

 Бой длился уже больше пятнадцати минут. Солдаты из полк–ордена максимально постарались укрепить сторону, со стороны которой было наступление. Они перетащили мешки с песком, создавая массивную баррикаду. Деревянная самодельная башенка имела крышу и довольно высокие стенки. На деревянном башенном укреплении разместился Командор, со своей винтовкой. Пулемёт был перетащен и закреплён среди мешков с песком. Дальше по канализации, где было раздвоение ветви на два коридора, были установлены растяжки и несколько кассетных мин, которые всегда носили с собой солдаты.

 Первый взрыв растяжки оповестил о том, что враг уже почти к ним подошёл. Когда появились солдаты элитной еретической роты, по их виду  стало понятно, что это уже не типичные бойцы еретиков. Своими возможностями они превосходили даже многих солдат из армии Рейха. Прозвучало всего несколько взрывов растяжек, а остальные взрывные устройства отступники сумели обезвредить.

  Солдаты из роты не наступали толпой, они имели свой выверенный строй. Когда же прозвучал грохот автоматов из полк–ордена, скосивший несколько солдат – отступников, то еретики не стали безумно наступать на укрепления, будучи в праведном гневе. Они спокойно и умело сумели отступить, укрывшись за углом развилки, который был в тридцати метрах от укреплений.

 Экипировка элитной роты была отличительно от всей экипировки еретиков, что раньше встречалась. Шлем был как у спецслужб, со стеклянным забралом, но он был сильно и извращённо преображён. На чёрном шлеме имелись отметины, в виде выгравированных, по–видимому, священных текстов. Под шлемом были надеты самые обычные противогазы. Экипировка торса была представлена чёрным пластинчатым нагрудником из крепкой стали, с несколькими завитками из бумаги на которых были накрапаны какие–то символы. Стальная пластина была надета поверх крепкой военной куртки, чёрного цвета. На ногах были грубые военные штаны тёмного цвета, которые уходили под низкие берцы, заканчивающиеся в пяти сантиметрах от щиколотки. На руках были длинные чёрные перчатки, которые одевались поверх рукав куртки, местами тканевые, местами кожаные, со стальными укреплениями.

 Солдаты еретической роты умело держались за углом развилки. Иногда некоторые отступники, решившие попытать удачу, выбегали, что бы установить тяжёлый пулемёт на треногу и расстрелять укрепления. Но каждая такая попытка заканчивалась неудачей и потерями, со стороны еретиков. Но всё равно. Этот бой мог длиться ещё часами. Со стороны элитной роты погибло не больше двух с половиной десятков, из сотни наступавших. Но темп боя был слишком медленен. Рота отступников сильно задерживала солдат из полк–ордена, требовалось кардинальное решение, которое никак не приходило. Оставался один вариант – быть в укрытии и отстреливать предателей до последнего.

 Но вдруг неожиданно, развеяв унылый темп боя, кто–то из отступников, с гранатомётом в руках решил попытать удачу. Парень выбежал на линию огня, прицелился…. Командор сумел заметить этого смельчака. Он мгновенно приложился к винтовке, взглянул глазом через стекло визора маски–противогаза в прицел оружия и спустил курок. Винтовка издала короткий стрекочущий залп, после чего из дула подался лёгкий дымок. Две пули масс–реактивного действия мгновенно достигли еретика и сразили его, но он всё, же сумел нажать на спусковой крючок. Только снаряд, еретиком выпущенный, из–за жуткого ранения, был отправлен по неправленому пути. Он пролетел над головами бойцов из полк–ордена, улетая дальше по трубе канализации, оставляя после себя шлейф дыма и ревущий звук.

 Отступник упал в воду, выронив гранатомет, но только он не умер. Парень кричал и бился руками об воду, пытаясь подняться из воды, чтоб не захлебнуться. Его агония пронеслась по канализации громче, чем звуки выстрелов. Вода рядом с ним стала окрашиваться в багровый цвет. Грязная от нечистот и смердящая вода стала омывать его разворошенное бедро на правой стороне, почти оторвав ногу, просачиваясь в организм. Заражения было не избежать. Отступник был обречён на медленную смерть.

 Но тут его решил спасти один человек. Он выбежал из–за стены и под плотным обстрелом молнией ринулся к умирающему и неудачливому парню. Отступники из роты выбежали из–за угла и прикрыли огнём из автоматов и телами этого человека. Их автоматы загрохотали, посылая очереди в солдат из полк–ордена, тем самым прижимая их к укрытию. Но и солдаты из полк–ордена ответили очередями. Вражеские пули вязли в мешках с песком как усовершенствованные АК –899 загрохотали. Масс–реактивные пули разом скосили несколько отступников, оставляя после них лишь изуродованные тела, которые с грохотом падали в воду.

 Командор снова приложился к винтовке. За доли секунды он смог разглядеть лицо героя. Оно было белым, зрелым, но не старческим, с небольшой седой бородкой, глаза были карие. Головной убор был приукрашен несколькими вороньими перьями. Эстебано тщательно прицелился. Гул боя, крики отступников, грохот очередей: всё смешалось в один монотонный вой. Время представилось длинным коридором, уходящим в бесконечность. Командор услышал как несколько пуль отрикошетили от башни, почти рядом с ним. Его заметили. Эстебано мягко нажал на курок. Он почувствовал, как отдача отдаёт в плечо и как тело повинуется отдаче и грудь отводится назад. Дуло вспыхнуло небольшим огоньком, выплёвывая пули. Стрекочущий звук ознаменовал начало полёта пуль. Через несколько секунд пули достигли своей цели. Страшные пули попали в нагрудник. Заряды вспороли нагрудник и перепахали грудь, отрывая и смешивая плоть и металл. Отступник несколько секунд стоял, после чего его колени подломились, и он с глухим плеском упал на живот.

 Еретики тут же обратили внимание на это. Они не были изумлены, а если и были, то не подали признаков. Враги так же молниеносно укрылись за углом, из–за которого и появились. Наступила напряжённая тишина, сменившая звуки интенсивного боя.

 В воде валялось несколько десятков трупов из роты, источая кровь в грязную воду, делая её ещё омерзительней. Трубы канализации были запачканы кровью. В воздухе витал запах смрада воды и запах оружейного пороха. Наступившую тишину прервал звук перезаряжаемого оружия.

 – У меня осталось два магазина. – Прозвучал голос, после чего последовал другой – У меня один.

 Все обменялись информацией о состоянии вооружения.

 – Командор Эстебано, как у тебя обстоят дела?

 – Всё в порядке, брат–лейтенант Тит. У меня вопрос: что дальше?

 – Не знаю.

 После его слов из–за угла, где прятались еретики, вылетели два блестящих цилиндрических предмета. Они упали в воду и зашипели. От места, где они упали, повалил густой дым. Через несколько секунд этот участок канализации был заполнен беспросветным, плотным дымом, через которого не было, что–либо видно. Бойцы в беспокойстве направили автоматы в сторону непроглядной мглы. Настала напрягающая и таинственная тишина.

 – Что это? – Послышался вопрос от Командора.

 На вопрос тут же последовал ответ:

 – Подожди. Ответил Тит, после чего приказал. – Бойцы, переведите визоры на масках на тепловой режим.

 Солдаты из полк–ордена стали крутить стёкла визоров, переключая их на нужный режим. Как только это было сделано, они подняли головы и заглянули во мглу.

 Прошло ещё несколько секунд, прежде чем визоры смогли настроиться и дать чёткое изображение. Как только изображение стало чётким, тишину разорвал доклад и автоматные очереди.

 – Вижу множественные тепловые сигнатуры! – Прозвучал голос одного из бойцов.

 Автоматы разорвали грохотом тишину. Со стороны мглы послышался крик агонии и ответом прозвучали выстрелы мелкокалиберного оружия. Мешки снова брызнули песком. Командор из своей винтовки стал искать цели во мгле, но найти не мог. Его маска была оборудована старыми визорами, которые служили только для увеличения изображения.

 Эта перестрелка не была долгой. Она длилась не больше минуты, переходя в отчаянную рукопашную.

 Из мглы стали появляться бойцы еретической роты. У них в руках уже не было автоматов, ибо они висели за спиной. Еретики стали выходить хаотично, без какого либо строя. Каждый нёс с собой большой тесак, занесённый для атаки.

 И тогда они взревели, подобно диким зверям. Их дикий рёв пронёсся по всей канализации, отдаваясь эхом в глуби её. Бойцы из полк–ордена тут же стали отходить от своих песчаных укреплений, продолжая отстреливаться. Дикий рёв отступников смешался с криками агоний их павших или раненых собратьев. Автоматные очереди продолжали косить отступников, но те не перестали неумолимо напирать, оставляя раненых и убитых позади.

 И тут в бой вступил Карамазов. Всю перестрелку он оставался бездейственным, ибо на линии непроницаемого огня много клинком не на махаешь. Он выдернул из ножен свой блестящий меч и ринулся в бой. Он первым вступил в бой с отступниками, скашивая их в прекрасном боевом танце, даря им «очищение души».

 Как только солдаты роты молниеносно преодолели укрепления, то солдаты полк–ордена опустили автоматы и обнажили свои ножи, размером от ладони до локтя взрослого человека, висевшие за пазухой и присоединились в рукопашной к инквизитору.

 Командор в это время стал отстреливать из винтовки наступающих отступников. Он приложился к своему оружию и стал действовать. Каждый его стрекочущий залп косил того или иного отступника, оставляя разбитое тело лежать в смердящей жидкости и источать кровь в воду, делая её ещё омерзительнее.

 Эстебано достал гранату и метнул её в конец толпы наступающих отступников. Прозвучал пронзительный взрыв. Граната взорвалась, поднимая в воздух смердящую жидкость и кося солдат из элитной роты, убив не больше пяти отступников. Тем временем солдаты из полк–ордена и отступники сцепились в рукопашной. До укреплений добралось двадцать четыре отступника из элитной роты. «Ангелы Пустоши», как и все воины из полк–ордена, были непревзойденными мастерами боя. Хоть они были обучены не только для убийства, но и в сфере боя им не было равных.

 Командор всё ещё держал винтовку на взводе, но не стрелял. Его заворожил бой, который разразился. «Нет, это не бой – танец» – подумал про себя Эстебано. И в действительности, воины двигались с некой боевой грацией, ловко уворачеваясь от ударов и нанося свои. Их ножи стали сверкать, достигая своих целей и неся жуткую, но в тоже время красивую смерть.

 Но лучше всех «танцевал» Карамазов. Его сверкающий клинок разил врага за врагом, не давая им даже шанса коснуться своим тесаком его брони. Но тут из вала мешков с песком появился один отступник. Он не нёс клинка, в его руках покоилось большое, уродливое гротескное ружьё. Три больших длинных ствола опускались почти до стоп.

 Отступник широким поворотом головы осмотрел поле боя и заметил инквизитора, а тот в свою очередь заметил еретика.

 Карамазов стал подбираться к нему сквозь бой, надеясь на крепость собственной брони. Еретик взвёл ружье и, смеясь, спустил курок. Оглушающий залп пронёсся по канализации, а инквизитор и отступник пропали в облаке густого дыма, заполонившим чуть ли не всё место боя.

 Когда дым рассеялся, глазу Командора предстала ужасная картина. На правом колене опираясь на свой меч, стоял Карамазов. Левой рукой он придерживал разбитую грудь. Его доспех пробило в нескольких местах, а из трещин в воду капала алая кровь.

 Эстебано в ярости взвёл винтовку, но тут он услышал плюхающийся звук под башней. Он заглянул под неё. Оттуда всплыл круглый предмет болотного цвета. А на том месте, где должна быть чека, её не было. Командор понял, что это самодельная граната. Он отошёл от края башни к другой стороне. Раздался мощный взрыв. Опоры башни подломились. Послышался хруст и скрежет опор. Башня стала крениться и падать. Сооружение упало с грохотом, разбрызгав воду вокруг себя. Когда башня упала на Командора, то его накрыло самодельной деревянной крышей строения, сильно приложив его по голове. Больший урон и силу удара приняла на себя каска, причём сильно деформировавшись.

 Когда грохот падения стих Командор сумел выбраться из–под обломков. Он тяжело, прерывисто дыша и кряхтя, пополз от места крушения, подняв голову верх, как собака при плавании, чтоб не захлебнуться. Всё плыло перед глазами, тело истошно болело и ныло. Руки и ноги не слушались. Командор увидел пляшущих в смертельном танце солдат. Эстебано потянулся в их сторону рукой, но тут тело стало обмягчать и наливаться свинцом, постепенно слабея. Командор упал ниц в смердящую жидкость, которая была высотой в чуть меньше двадцати сантиметров. Его экипировка была менее совершенна, чем у воинов из полк–ордена. Она не была абсолютно герметична. У него не было маленького встроенного баллончика с дыхательной смесью. Его броня была менее крепкая, чем у других бойцов. Смердящая бурая жидкость, смешение нечистот, крови и воды, стала просачиваться через одежду и трещины в маске и каске. Последнее, что попытался сделать Командор – это перевернуться на спину, что б выступающая из воды часть противогаза смогла втягивать воздух. Он стал жадно поглощать воздух, но вода всё активнее просачивалась под маску, заполняя её. Командор стал терять сознание. Последнее, перед тем как окончательно отключится, он почувствовал, как его подхватили и куда–то потащили. Парень провалился во тьму.

 Спустя пятнадцать минут сознание стало возвращаться. Командор очнулся от резкого запаха аммиака. Он резко открыл глаза и увидел перед лицом ватку, промочённую жутко пахнущим раствором. Парень резко рванулся вперёд, но крепкая рука удержала его. Парень успокоился и улёгся на мешки с песком. Следующим запахом, который ударил своей «свежестью» это был запах нечистот и жуткий смрад. Тут командор понял, что находится без маски, противогаза и каски. Он затылком почувствовал мешковину. Грудная клетка жутко болела, но ещё сильнее боль раздавалась в голове.

 – Как ты, Эстебано? – Послышался вопрос Флоренция, на который тут же последовал ответ:

 – Я? В порядке. Голова… болит… и грудь… Спина. – Сказал Командор, отделяя слова, в промежутках тяжело дыша. В каждом слове чувствовалась нестерпимая боль.

 – Это неудивительно. Если бы не каска и маска, то тебе проломило бы голову кусками крыши башни. А броня защитила тебя от падения.

 – Как… обстановка? – Скоротечно спросил Командор, снова отделяя слова.

 – Всё в порядке. Все противники убиты. Но одного мы сумели взять живим. Да, так же у нас с патронами проблема и ресурс нашей амуниции подходит к концу. У многих уже пластины начинают мяться. А защитная ткань рваться.

 Эстебано сквозь боль тяжело спросил:

 – Что… с инквизитором?

 – Со мной всё в порядке. – Послышался ответ слабым голосом.

 Командор кинул взгляд в сторону голоса. Он увидел, как перебинтованный Карамазов стоял, сгорбившись, придерживая грудную клетку, оперившись на свой меч. Многие бинты на его теле были алыми от пропитавшей их крови, а в воде возле него плавало несколько шприцов предназначенных для обезболивающего раствора.

 – Тебе бы в больницу. – Попытавшись исказить губы в улыбке, попытался пошутить Эстебано.

 – Ты тоже прекрасно выглядишь. – Отшутился Карамазов, и тут же через его губы потекла струйка крови, которую он мгновенно утёр.

 Командор стал ощупывать грудную клетку, но наткнулся на одно странное открытие. Он тут же спросил:

 – А где моя амуниция?

 – Каска сильно деформировалась, маска с противогазом треснула, бронежилет мы сняли. – Ответил ему Тит.

 Командор попытался дотронуться до головы, где напряжение было сильнее всего. Но при прикосновении по голове пробежала жуткая боль. Эстебано рефлекторно оторвал руку и слабо вскрикнул.

 – О, отступник стал приходить в себя! – Воскликнул Флоренций и скоротечно добавил, протянув предметы. – Вот держи. Обезболивающее и респиратор. Тут трудно без него дышать. Давай приходи в себя и присоединяйся к нам. – Сказал Флоренций, положив рядом со Эстебаноом маленький шприц и респиратор, и отошёл в сторону очнувшегося отступника.

 Отступник тяжело очнулся. Он был в полулежащем положении, сидящий спиной к стене канализации. Еретик сидел по левую сторону от Командора. Его голова болела, а руки были связаны. Предатель попытался пошевелить руками, но не смог. После чего он стал активно ёрзать и кряхтеть, пытаясь освободить руки. Но не мог.

 – Не советую тебе этого делать.

 – А то, что? – С вызовом спросил отступник, причём сразу дерзко добавил. – Убьёшь?

 – Нет, но мучения твои могут быть бесконечно долгими, ты понимаешь?

 – Ты можешь меня мучить! Ты можешь меня убить! Но я не дам тебе того, что ты попросишь! Никогда!

 Брат–лейтенант схватил отступника за шиворот и стал орать на него:

 – Послушай меня, предатель! Если ты не скажешь, как пройти шпиля, то я обещаю, последние часы твоей жизни окажутся довольно болезненными!

 – Тихо… брат–лейтенант. Почему мы пока… говорим. Давай… переходить к делу. – Кряхтя и прерываясь, сказал подошедший Карамазов, покачиваясь из стороны в сторону.

 – Подожди, как ты будешь в таком состоянии проводить допрос? Ты еле оружие держишь. – Положив руку на плечо, сказал его побратим.

 – Если его будешь допрашивать ты… – Внезапно оборвался на кашель инквизитор. Но потом, посмотрев на ладонь, которая была вся в крови, он тяжко сказал. – Только не убей его.

 Вид Командора был весьма потрёпанным и измотанным. Он, слегка покачиваясь, приближался к отступнику, держа при этом свой нож. Подойдя, он присел на корточки, что б оказаться на одном уровне с еретиком. Потом он взял его связанные руки, которые были перед еретиком, освободил от перчатки одну. Затем он поднёс к ней нож и резко рванул его вперёд, и лезвие клинка вошло глубоко под ноготь. Отступник взревел жутким криком.  Командор стал вертеть своим клинком, выворачивая его как угодно. В воду закапала кровь, и упал ноготь.

 – Крайне опрометчиво было пойти в рукопашную атаку, не находишь? – С холодным спокойствием, но в тоже время явно издеваясь, спросил Командор. Отступник, прерываясь на словах и отделяя их порой ответил:

 – Это…это месть…наша. За капитана. Вы ранили…ранили его…сына. Он понёсся его спасать… а вы…ты скотина…ты убил его…ты на башне там…

 – Ты прав. А теперь ты мне скажешь, как пройти к шпилю.

 Сказал Командор, всё сильнее погружая нож. Крик отступника раздался по всей канализации.

 – Да…уберу…уберегут… меня боги… защ…защитят от мысли..предательской. – Сквозь боль фанатично твердил еретик.

 – Ты ещё надеешься в своих богов. Тогда ответь мне на несколько вопросов: почему мы здесь, а ваша «божественная гвардия убита»? Почему из прохода, где и сидели ваши «боги», вам на помощь никто не пришёл?

 Командор продолжил рассказывать все подробности того места, где были те сами «боги». Он рассказал всё до мелочей. Пока он рассказывал, в глазах отступника тускнело. Его лицо стало не выразительно, а глаза потеряли цвет фанатизма.

 – Ты теперь понимаешь, что ваши «боги» мертвы и кем они были? Что они не были богами. Лишь обычные крашеные недолюди. Ты понимаешь это?! – Уже не сдерживая себя, кричал Эстебано.

 – Ты лжёшь. – Поникши, сказал отступник.

 – Мне не зачем тебе врать. Я тебе обещаю, если ты расскажешь, то я тебя отпущу, хорошо?

 – Если ты меня отпустишь, то я тебя убью.

 – Можешь попытаться. Так ты нам расскажешь?

 Отступник поднял голову. Враг перестал быть похож на бездумного фанатика, он теперь был похож на человека потерявшего всё и лишённого смысла жизни. Еретик поднял искалеченные руки и указал на право, в сторону, откуда они пришли и стал говорить.

 – Пройдёте туда, до развилки, повернёте направо и будите идти прямо. Так примерно вы дойдёте до распутья. Перед вами будет три пути. Вы повернёте налево и через пятьдесят метров дойдёте до огромной массивной железной двери. За ней будет старая лаборатория. Оттуда и начинается шпиль.

 – Молодец, можешь, когда захочешь. Я обещал тебе свободу, я тебе её дам.

 Командор махнул ножом по верёвкам и тут же разорванные путы упали в воду.

 – Ты ещё хотел убить меня, так ведь?

 Командор вынул из кобуры пистолет и вложил в израненную руку отступника. В глазах еретика вспыхнуло удивление от неожиданного поступка. Но ненадолго. Эстебано мгновенно возвёл руку для удара и возле шеи еретика сверкнул нож. Кровь брызнула из раны, обливая всю одежду и стекая в воду. Но рана не была такой глубокой, поэтому кровь текла струйкой. Артерия была задета лишь слегка. Отступник попытался зажать руками рану, но Командор сначала выхватил пистолет из его рук, а потом ударил ножом по кистям еретика, в месте, где сухожилия. Сначала по одной, потом по другой. Мятежник был обречён на мучительную смерть.

 – Вы всего лишь рабы собственных идей! И из–за вашего слепого рабства я потерял дорогих мне людей! Вы ответите! За всё! Подыхай, тварь! – В глубокой слепой ярости и злобе, абсолютно затуманившей его рассудок, кричал Командор.

 После чего Эстебано ударил ножом снова по шее, сделав рану ещё шире, позволив литься крови ещё обильней, залив всего еретика. Через несколько мгновений отступник умер.

 «Ангелы Пустоши» стояли в ошеломлении от увиденной картины. Им не каждый день выдавалось увидеть обезумевшего Командора, который расправился с отступником похлеще, чем это мог сделать инквизитор. Солдаты лишь изредка переглядывались.

 – Что мы встали? Нам дали маршрут. Я думаю можно продвигаться дальше. – Холодно сказал Командор.

 – Эстебано, твои эмоции... у тебя слишком частые перепады. – Беспокойным и тяжёлым голосом сказал Карамазов.

 – Брат, идём дальше. – Прорычал Командор.

Он спрятал нож в ножны и достал пистолет. Винтовка осталась погребена под руинами башни. Парень повернулся в указанную еретиком сторону и пошёл. За ним пошли и остальные солдаты из полк–ордена.

 Они перешли на лёгкий и небыстрый бег. И даже раненый Карамазов, хромая пытался бежать. Заданное расстояние они довольно быстро преодолели, оказавшись на месте уже через десять минут. Они столпились за углом. Брат–лейтенант выгляну из–за угла. В поле обзора попала массивная железная верь и длинный коридор к ней с небольшим ответвлением.

 Флоренций снова спрятался за угол. Он повернулся и обратился к своим солдатам:

 – Я знаю эту часть шпиля и у меня есть идея. Там впереди есть небольшое ответвление. На картах сказано, что оно ведёт под кухню. Где стояли умывальники для продуктов. Я предлагаю пройти туда и взорвать пол кухни. А оттуда у нас появляется больше шансов пройти живыми. Наверняка за этой дверью нас встретят ураганным огнём, а прорыв со стороны кухни никто не ожидает.

 Никто не стал возражать против плана Тита Флоренция, но тут произошло вполне ожидаемое. Послышался всплеск воды. Все обернулись и увидели упавшего на оба колена Карамазова. Он обеими руками держался за грудь, по его перчаткам обильно текла кровь. Меч и пистолет упали в воду. Изо рта инквизитора текла струйка крови.

 – Что случилось?! – Отчаянно вопросил Командор.

 – Кровотечение. – Бесстрастно ответил Флоренций, после чего указав на троих бойцов, отдал приказы. – Окажите ему помощь и вынесете инквизитора отсюда.

 Трое бойцов из полк–ордена моментально подбежали к погибающему Верховному Инквизитору. Один из них подобрал его пистолет и меч.

 – Нам нужно возвращаться к штурму. – Несколько без эмоций отчеканил брат–лейтенант.

 Командор в ответ лишь кивнул, беспокойно смотря на Карамазова, которого уносили вдаль.

 Они мельком просочились в ответвление и, пройдя несколько десятков метров, оказались под нужным местом. Потолок ответвления оказался довольно низкий, около двух метров над землёй. Закрепив последнюю дистанционную взрывчатку, они отошли на необходимое расстояние. Тит нажал кнопку активации. Прогремел оглушительный взрыв, обрушивший пол кухни. Воздух наполнился каменной пылью.

 – Бегом, бегом, бегом! – Прокричал брат–лейтенант.

 Все солдаты быстро поднялись в пролом. Помогая друг другу. И пред ними предстала столовая, а они были в её кухне. Столовая и кухня были отделены серой стенкой, поэтому всё увидеть не удавалось. Помещение была похожа на заводскую харчевню, только всё было заброшено. Такая просторная и огромная. Но только вся серая и разбитая временем. На кухне была обстановка заброшенности. Раскиданные вещи, заржавевшие кастрюли, погнутые столовые приборы говорили о долгой заброшенности. Тит в углу увидел кухонный лифт.

Послышался звук топота и криков приказов со стороны входа в столовую. Он взял за плечо Командора и повёл его к лифту.

 – На схемах сказано, что этот лифт вёл на вершину шпиля в кабинет главы корпорации. Ему по тому лифту доставляли роскошные обеды, поэтому лифт такой большой. Эхон пророк наверняка в кабинете главы. И ты поднимешься к нему. Мы останемся здесь, и задержим отступников, и возможности попытаемся прорваться к тебе.

 Командор в ответ лишь холодно и чётко кивнул, после чего забрался в лифт. Брат–лейтенант активировал механизмы, и лифт поехал вверх. Послышались звуки стрельбы в столовой, и эти грохоты выстрелов уходили вдаль, переставали быть слышимыми.

 Лифт, издавая жуткий скрёжет, медленно поднимался вверх. Старые механизмы были очень ненадёжными. Командор молился, что б лифт не сорвался. Шахта была вся в пыли и паутине, которая попадалась на пути. Эстебано всячески отряхивался от всего возможного мусора и грязи, которые постоянно цеплялись за одежду и волосы.

 Место выхода из лифта закрывали вбитые доски. Командор выбил их ногами и аккуратно вылез наружу, в кабинет. Перед ним предстало большое разрушенное, но прибранное помещение. Здесь был старый и порванный диван, несколько поломанных и гнутых стульев. Так же здесь была стойка, за которой предположительно сидела секретарша. Впереди был балкон, из прохода к которому доносились звуки ожесточённого боя. Кабинет был двухкомнатный. Он хотел пройти во вторую комнату, но тут его позвал голос:

 – Не туда. Я здесь.

 Командор обернулся. Он увидел перед собой старика. Его длинные седые волосы ложились на плечи, морщинистое лицо имело широкую челюсть. Черты лица имели треугольную форму. Глаза были широкими и синими. Губы были тонкие. Он был одет в брюки и заправленную в них бежевую, с синей клеткой, рубашку, а так же на ногах были старые, потёртые ботинки чёрного цвета на шнурках. Он стоял, оперившись на трость. Его голос был тихим, а вид изнеможенным и усталым.

 Старик задал короткий вопрос. В его голосе хорошо прослеживался немецкий акцент.

 – Ты же пришёл, что б меня убить? – Без страха спросил старик.

 – Ты Эхон пророк?

 – Я Ёханс Браун. И да, моё второе имя – Эхон пророк.

 – Тогда я пришёл не убить тебя, а отомстить. – Гневно ответил Командор.

 Эстебано уже не считал целесообразным брать в плен учёного. Им повелевала только жажда мести, которою он так и не мог утолить. А оправдание своим действиям он найдёт.

 – Цель твоей мести убить меня?

 – Ну да.

 – А позволь поинтересоваться: почему ты пришёл убить меня?

 – Хорошо. На одном из мануфакториев, куда проникла твоя ересь, была одна моя знакомая. Той знакомой, я обязан жизнью. Твои же собратья по ереси, из–за того, что она не захотела становиться еретиком, довели её до предсмертного состояния. Они избивали её, пытали и довели организм её до истощения. Вот я и пришёл… отрубить голову змее. – Со злобой прорычал Командор.

 Глаза старика расширились от удивления, а голос задрожал:

 – Не может быть. Ты не знаешь моего учения. Я всегда проповедовал мир. Нет насилию, а доброту и любовь. Мне мои помощники рассказывали, что всё хорошо. Что на Мануфакториях всё проходит миром. – С глубочайшим удивлением и оправданием сказал старик.

 – Но как твои люди довели её до такого состояния.

 – Я…я не знаю. Меня заверяли мои помощники, что всё хорошо. – Не меняя тона, продолжал старик.

 – Похоже, ты потерял контроль над своей паствой. – Всё так же грозно говорил Эстебано.

 – Я немощный старик. Я не выхожу из этого шпиля. Я всего лишь отсюда проповедую мир и любовь. Все известия приносят мне мои помощники. Они же и несут моё слово далеко отсюда.

 Командор с сожалением сказал:

 – Да, ты потерял контроль. Твои помощники обманули тебя. И кстати, если ты проповедуешь любовь и мир, то почему твои войны бьются с небывалым остервенением?

 – Они бьются за мир и богов.

 – Богов… я всё знаю, про «богов». Что скажешь?

 – Я хочу рассказать тебе всё. – Дрожащим голосом начал Эхон. – Это был жуткий день. После ядерного взрыва мы были вне лаборатории. Я с группой учёных был в подвалах шпиля, прячась от взрыва. Когда ад кончился, мы поднялись наверх. Город был разрушен от ударной волны. Я нашёл свой дом. Он был уничтожен. Моя семья умерла. Мои дети умерли. Я был в отчаянии.  Мне не было утешения. Моё сердце тогда охватил инсульт. Что б как то уняться я решил спуститься в лабораторию. Мы думали, что все наши эксперименты неудачны. Но мы ошибались. Хоть я и не мог продолжать работу, но мои коллеги мне помогли. Они мне рассказали, что выжило четыре ребёнка. Их показатели были стабильны и они активно росли. – После этих слов старик улыбнулся и продолжил. – И тогда я решил сделать их своими детьми. Я понял, что это был знак свыше. Они стали моими детьми взамен умерших. Учёные–коллеги были со мной согласны: эти дети не должны будут использованы во зло. Они пережили своё мученическое рождение, они явились ко мне в блеске своего совершенства. Да, они были совершенны. Эти дети были достойны называться богами. Не меньше. В этих генетических творениях я нашёл не только богов, главное – я нашёл в них детей. Кстати, они должны прийти с минуты на минуту. Давай их здесь подождём, хорошо?

 Командор стоял и смотрел на улыбающегося старика. Вдруг в его душе, что–то порвалось, и парень почувствовал себя жутко мерзко. Ему стало невыносимо тошно. Он почувствовал схожим с теми фанатичными отступниками, что были одержимыми одной идей. Но ещё сильнее его вгоняло в отчаяние эта ситуация. Бедного старика обманывали и держали в неведении целые годы. Больше десятилетия росла эта ложь.

 Он не мог подобрать нужных слов для старика, но все, же попытался объясниться.

 – Ёханс, мы…тогда… тяжело сказать.

 – Ты говори, успокойся. – Добро и ласково сказал старик.

 И Командор рассказал всё Ёхансу. Он рассказал про долгий обман и бесконечную ложь. Командор не утаил и про наглых и жадных коллег, что воспользовались слабостью старика и использовали его слепую любовь для удовлетворения своей похоти и гордыни, создав новую религию. Он поведал старику, что его «детей» никогда не было, что они всего лишь плод наглой и жестокой лжи. Эстебано рассказал, кем являлись его «дети».

 Старик полностью поник. С его губ развеялась улыбка, а на лице установилась маска мрака и горя.

 – Ты…ты врёшь. – Слабо и тяжело выдавил из себя Эхон.

 – Ёханс, ты видел, как обрушается здание и уходит вглубь?

 – Мне докладывали о здании, которое ушло под землю.

 – Это было под тем местом, где были твои лже–дети. Они мертвы. Я не вру. Мы убили их. – С тяжким грузом на душе твердил Эстебано.

 Глаза старика остекленели. Он замер в одной позе, глядя на Командора.

 Эстебано почувствовал себя ещё омерзительней. Старик внезапно выронил свою трость. Её падение раздалось глухим звуком. Эхон внезапно упал на колени и приложил руки к лицо. Ёханс зарыдал. Командор увидел, как по щекам потекли слезы, и услышал слабый вой.

 Командору хотелось развернуться, уйти и скрыться, забыть всё это, но он не мог. Парню понял, что он не там искал врага. Тот, кому он хотел отомстить, он уже отомстил. Сначала у мануфактория, полосонув его, а потом и в той пещере, убив тех сластотерпцев.

 Тем временем старик сумел подняться с колен. Он, держась за сердце, заковылял по направлению к балкону, удерживаясь за стены, не замечая Командора.

 Эстебано медленно, крадучись пошёл за ним, смотря, что будет делать старик.

 Балкон был сделан из белого бетона, без крыши. На полу балкона стоял высокий микрофон. Старик подошёл к аппарату. Он слегка постучал по нему, убедившись, что он работает. Потом он подошёл ещё ближе к нему и заговорил:

 – Мои братья, говорит Эхон пророк. Наши боги мертвы. Они всегда были мёртвыми. Всё ваше сопротивление теперь тщетно, можете бросать оружие и бежать. Прощайте.

 После чего Ёханс подошёл к краю балкона. Он резко подался вперёд, смещая центр тяжести вперёд. И через секунду Эхон скрылся за краем, оставив балкон пустым. Командор сам подошёл к краю балкона.

 Внизу Командор увидел огромную развороченную боем дорогу. На этой дороге в кровавом противостоянии сошлись сотни бойцов. Эти бойцы были готовы убить друг друга за свои истины. Секунду назад здесь ещё гремел бой. Теперь здесь стояла тишь. Внизу на ступенях шпиля валялось тело Пророка, возле которого копошились его сторонники. Когда они осмотрели и убедились в смерти своего лидера, произошло самое логичное событие: они впали в ступор. Они не знали, что делать. И этим замешательством воспользовались солдаты Рейха. Они перешли в кровавое наступление, жестоко подавляя всяческое сопротивление. Их яростный и радостный клич раздался подобно призыву к кровавому правосудию. Они ринулись в атаку. Противостояние было сломлено.

 Командор ушёл с балкона. Ком подошёл к горлу. Ему было жутко тошно. На душе стало невыносимо мерзко.

….

Шесть часов вечера. К западу от города.

 Сзади Антония стояли два бронетранспортёра из полк–ордена. В БТР уже сидели десять бойцов, готовых вернуться на собственный аванпост. Они ждали только одного человека.

 Командор стоял на фоне алого заката, всматриваясь в город. Он был в своей любимой манере: смотреть на что–то и выискивать там нечто. Это было подобно тому, как рыбак в реке высматривает рыбу или ювелир ищет изъян или достоинство в драгоценном камне. Он стоял, сложа руки на груди.

 На нём была сухая одноцветная чёрная одежда: футболка, штаны и берцы. Он был подобен смольному ворону на фоне кровавого заката, а растрёпанные тёмные волосы только утверждали этот образ. Холодный ветер, наполненный радиоактивной пылью, ласкал его лицо и трепал футболку.

 Антоний от нетерпения уже решил подойти к Эстебаноу.

 – Господин Командор.

 – Да, теневик?

 – Все только вас ждут.

 – Я понимаю, сейчас приду. И вы нашли тех людей, о которых мне рассказал Цирус?

 – Друга Габриеля и его мать?

 – Да, их самых.

 – Да, нашли. Они завтра отправляются на мануфакторий.

 – Молодцы. А теперь реализуйте для них два помилования от Верховного Отца. Не зря же он дал их.

 – Но…

 – Я не спрашиваю тебя о всех проблемах с этой министерской фантасмагорией, просто сделай это от имени церкви и Верховного Отца, что б заткнуть их возражения. Сделайте всё, что б восстановить их доброе имя. Мне плевать, что вы предпримете при этом: шантаж, подкуп, угрозы. Просто сделай это. – В гневном тоне сказал Эстебано, после чего смягчив его, добавил. – Потом сможешь неделю отдохнуть.

 – Да, господин Командор. – Покорно ответил Антоний и тут же сказал. – И ещё: Критарх–майор, главное здешнее инспекторское отделение, двенадцать министерств и губернатор запрашивают отчёт о произошедшем в шпиле.

 – Хм, а это признак того, что надо валить отсюда. – С недовольством кинул парень. – Да, возвращаемся в Милан.

 – Вот и славно.

 – Подожди Антоний. – Резко воскликнул Командор и тут же спросил. – Что с Карамазовым?

 – Он в тяжёлом состоянии. Когда его вытащили из канализации и донесли до медицинского пункта, он был на грани смерти. Сейчас он в глубокой коме.

 Проклятье! – Яростно крикнул, подняв лицо к небу Эстебано, после чего упав от бессилия на колени обратился к теневику. – Скажи остальным, что я сейчас приду.

 – Да, господин Командор. – Безрадостно сказал Антоний и, развернувшись, ушёл по направлению к двум БТР.

 А в это время в кармане Командора раздался звук телефонного звонка. Командор достал его, провёл пальцем по экрану и приложил его к уху.

 – Эстебано, это главврач. У меня плохая новость: Сцилла умерла. Инсульт. У неё…

 Командор тягостно прервал врача:

 – Стой, не рассказывай мне об этом. – Подавив слезу, сглотнув, продолжил. – Помнишь, я тебе перед своим отбытием дал деньги?

 – Да, а что?

 – Я тебя сердечно прошу, устрой на них достойные похороны Сцилле. Пусть её тело покоится на городском кладбище, а её душу отпоют в храме. Я не хочу, что б её тело было саженно и развеяно над Великой Пустошью, и в придачу заклеймили еретиком. А если что останется с денег, то можешь оставить себе. – Горестно и печально вопросил Командор.

 – Хорошо, я сделаю, как вы просите. Клянусь Канцлером и Рейхом я устрою ей достойное погребение. Вы можете не беспокоиться.

 Эстебано отключил связь и положил телефон обратно в карман. Его лик стал, печален и сер, а по щеке пробежала скупая слеза. Цвет его лица стал подобен цвету радиоактивной пыли и песка в Великой Пустоши.

Командор развернулся и направился к БТР.

 Он уже подходил к БТР как над головами раздался вой. Это были реактивные бомбардировщики. И их было много. Они заходили для атаки. Мёртвый город утопал в алом закате. Он купался в его лучах, отражаясь на фоне заката чёрными зданиями. Но вот бомбардировщики сбросили свои бомбы, и город искупался в напалме. Безжизненный город утонул в массивах огня, теряя всякий шанс на своё мятежное возрождение.

 На фоне уезжающих машин город вспыхнул ярче заката.

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: