Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Глава 19. Вселяющий надежду.



 

 Тем временем. Милан.

Стоял хороший, пасмурный осенней день. В Милане ветер слегка прогуливался по улочкам и площадям, слегка поднимая над головами лёгкий мусор и оставшуюся листву, но основное действо проходило отнюдь не на улицах, где было серо и пасмурно. Основное действо, что приведёт к самым невообразимым последствиям нисколько в самом городе, сколько во всём государстве – великом Рейхе происходило в просторном подвальчике старой книжной лавки.

 Алехандро стоял на импровизированной сценке. Его лицо тонуло в ярком свете, исходившем от старых ламп, подобно тому, как человек тонет в свете ярких софитов, а сами черты лица выглядели сухими и чёрствыми. Сказалось странное влияние тюремной жизни, что до конца сделало его непримиримым радикалом, хотя оно было не столь продолжительным.

 Зал гордо и с вызовом взирал на Алехандро, глаза людей были наполнены глубокой жаждой, что разъедала их души. Эта была древняя жажда, впервые появившаяся у людей ещё во время средневековья, когда люд понял, что они могут получить свободу, что способны принять участие в делах страны, что имеют силу свергнуть тиранов. Это было, когда люди попробовали сладкий, но в, то, же время сильно опьяняющий, вкус госпожи демократии и свободы, принесённый им философами. Но в глазах людей была ещё и иная жажда. Эта жажда, этот голод, они были рождены самой гнетущей обстановкой, что стояла вот уже больше двух недель. Серость и застой – вот как можно было охарактеризовать нынешнюю атмосферу, что угнетающей стеной легла на душу каждого, проминая её своим весом. Люди желали решительных действий, что ознаменуют начало изменений. Их переполняло рвение, которое они желали выплеснуть и заняться реальным делом. Им просто осточертело ожидать чего–то непонятного и вечно обещаемого.

 Давиан кормил людей лишь непонятными и туманными обещаниями, которые каждый раз он произносил с такой помпезностью, что любой оратор позавидует. Единственной победой, которую он до сих пор смаковал, было утверждение некой иерархии, которая до сих пор даже не обговаривалась. И то, он понимал, что это скорей была не победа, а временная примочка, направленная на удовлетворение собственных амбиций. Люди так ждали хоть какого–то действа, хоть чего то, а тут Давиан, накормил их души своей эфемерной иерархией, обманув их грандиозные ожидания.

 И сейчас Алехандро стоял, готов предложить, что–то намного больше иллюзорной иерархии. У юноши были те самые вино и хлеб, которым он мог утолить жажду и голод страждущего народа. В глазах парня появился странный блеск, исходивший из души, а не бывший отражением яркого света. Алехандро был полон рвения и фанатизма, который раскрылся во время недлительного содержания в распределителе.

 Те идеи, которые он хотел высказать и воплотить в жизнь на этом сообществе людей уходили своими корнями в куда древние эпохи, нежели начало двадцать первого века. И эти воззрения на мир он услышал от тюремного народа, что был с ним рядом во время недлительного заключения, людей, которые любили размышлять о мироздании и мнили себя мыслителями свободы. И эти люди рассказали ему о новых и старых идеях свободы, равенства, братства, что своим духом должны были освободить народ от гнёта тоталитарного Рейха.

 Алехандро, прежде чем начать свой «концерт» сделал несколько шагов навстречу толпе, подойдя ближе к краю имитируемой сцены. Подойдя, он театрально сглотнул и начал говорить, наполняя изголодавшиеся души людей нужным хлебом. Его голос был крепок и полон решимости, а пламенность, с которой он говорил, вызывала рвение в самых обремененных серостью душах:

 – Товарищи, друзья, братья! Сегодня, зиждется заря новой эпохи. Эпохи, что мы так долго ждали. Эпохи, что мы так долго алкали своими душами. Слишком долго на нашей земле, нашей родине и отчизне, земле наших отцов и дедов существует тираничный и жестокий режим, помешанный на деспотизме и подавлении наших прав! Режим, который отравляет нашу жизнь и превращает нас в рабов! Режим, что удушает нашу свободу и наши естественные возможности! Режим, что является врагом человечности! И разве подобный режим, где носителями власти является не народ, а кучка политических уродов, монстров и зверей, имеет право на своё существование!? Разве этот режим нормален для человеческого естества?! Разве он является нормальным? Нет, нет и нет! Этот режим должен быть свергнут и уничтожен! Подобный режим не имеет не единого права на своё существование! И нам не следует бояться, братья, ибо за нами правда, справедливость и свобода! И к тому же, мы не одни! Я ощутил всю жестокость и несправедливость нашего режима, хотя я всего лишь критично отозвался о нашем маразматике – Канцлере! Это нормально, что меня отправили в заключение за обычную критику?! Я попал в лапы, в клетку нашего тираничного и деспотичного режима! И в заключении я осознал новые правды и истины, что приемлемы для нашего мира, но о них чуть позже. Мы не одни! В заключении мне некоторые заключённые рассказали о новых слухах и веяниях. Мне рассказывали о повстанцах с полуострова Иберия. Мне рассказывали, что уже долгое время витают слухи о гордом восстании свободных людей, что решили бороться за свои права и свободу. Мне рассказывали о свободолюбивых людях, что попрали нечестивый режим! Мне говорили, что это восстание охватило, чуть ли не пол полуострова. Представляете! Пол полуострова! Мы боимся помыслить об обычном митинге или выступлении, а там люди отбирают себе пол полуострова. Вы же помните, как нам втирали, что на полуострове химическая авария и въезд туда запрещён! Нас убеждали все: СМИ, учителя, друзья, соседи, пропаганда и прочие слуги дьявольского режима. Но это не правда! Там люди всего лишь встали на борьбу с тиранией и жестокостью, что охватила наш мир. Но это не всё. Там далеко, где властвует смерть и радиация, поднялись люди, что решили защищать свою веру. Мне об этом рассказал один из заключённых, который общался с человеком, что общался ещё с одним заключённым, который прибыл из Венеции, что услышал от посланника из Великой Пустоши слова о новой вере и скрытом мятеже. Он рассказал как этот посланник, пользуясь помощью лояльных охранников смог проникнуть сначала на один из грузовиков, что везут продукцию из мануфакториев на склады городов пустоши, а потом оттуда они переправляются в города, и именно так посланник попал в Венецию, что б нести своё праведное слово. В Великой Пустоши из радиационного пепла и смога мануфакториев поднялись люди, слабые телом, но сильные духом! Они поднялись для борьбы за свои права и свободы! Они встали на войну с жесточайшим режимом во имя справедливости! Даже они, заключённые, слабые и обречённые на смерть поднялись на войну с бешеным режимом! А чем мы хуже! Мы дочери и сыновья города, чей свободный дух удалось сломить лишь одним из последних! Мы потомки великих людей, что во время великого шторма хаоса и анархии, что был более двадцати лет назад, смогли построить свободную республику и крепкую власть! Мы дети правителей великого государства и свободной власти. В наших жилах течёт кровь реформаторов и свободолюбивых людей! Мы способны изменить наш мир! Нас не так мало как вы думаете, и вы можете приумножить наше количество, рассказывая о нас своим друзьям и знакомым, обиженным и обделённым режимом, угнетённым и зажатым – всем, кто пострадал от рук прислужников дьявольского режима и чудовища – Канцлера! Но будьте осторожнее, и среди ваших друзей могут найтись сволочи, лояльные режиму кучки тварей. Мы будущее этой земли и за нами её судьба! Мы сокрушим здесь жестокий и кровавый режим этой гниды – Канцлера! За нами придёт новая эпоха и новый мир! Мы прогремим бурей и принесём за собой новое время, новую эпоху! Эпоху равенства! Эпоху прав! Эпоху свободы!

 Зал взревел! Все яростно ликовали и без устали аплодировали до красноты ладоней, причём стоя. Глаза людей были наполнены пламенем фанатизма и самым глубоким рвением. Их голодные души с избытком получили того духовного хлеба, который они так долго жаждали. Неимоверный духовный экстаз поразил эту залу, пройдясь по ней буквально ураганом, выворачивая каждую душу. Оглушающий крик, ликующие агонии и радостные вопли людей были, наверное, слышны даже на улице. Их души, переполнившись этой желанной пищей, возжелали ещё в тот момент, когда впервые пришли. Души переполнившиеся рвения и желания, захотели реальных действий, о которых им сейчас рассказали.

 Алехандро вздёрнул руку вверх, превращая её в длинную устремлённую стрелу, обращённую поверх голов в зале. Он поднял её с неимоверным криком:

 – Слава свободе!

 На что зал ему так же яростно ответил:

 – Либерализму слава!

 Зал был готов. Слова Алехандро настолько раскосили серые и охладевшие души людей, что они, можно сказать, были расплавлены и размягчены, готовясь слиться в единое образование. В зале не было больше людей, была одна большая мешанина и толпа, готовая пойти за своим вождём куда угодно, лишь бы только он приказал. И это состояние народа напомнило Габриелю, который был в толпе ликующих, то, что было во время шествия и празднования фестиваля. Всё то же: фанатизм, ликование и безграничная вера к говорящему… Всё то же. Габриель подумал про себя – «разве это свобода, когда люди бездумно стремятся подражать одному человеку? ». Юноша хоть и стоял в этой толпе, но его переполняло отвращение от происходящего, ибо оно попирало свободу как таковую, вновь подменяя её подражанием.

 Но тут Алехандро уже поднял руку по другому, в знак того что залу необходимо успокоиться и снова начать внимать новым словам. И действительно, гул в зале стал понемногу стихать, предоставляя возможность парню вновь говорить. Алехандро немного прокашлялся от першения и снова обратил свои глаза в зал. Мастер был готов лепить из этого пластилина любые фигурки по собственному усмотрению.

 – Вы долго жаждали действий, братья мои. Вы ждали того дня, когда вы перейдёте к действию. Сегодня, здесь и сейчас мы переходим к немедленным изменениям. Да, нам пора меняться. Я говорил с Давианом. Он мне рассказал, что вы голосовали за введение структуры и иерархии, но не обсудили какой. Так вот, будучи в заключении я познал некоторые основы структуры сообществ. Меня просветили хорошие и умные люди, тоже попавшие в лапы режима. Мне рассказали как можно лучше обустроить наше «братство». А по сему я сейчас на ваш суд, на народный, свободный и демократическое судилище, вынесу свой проект структуры нашего великого «братства».

 Зал замер в ожидании того, что сегодня способно было изменить их «братство» в корне, поставив его на первый шаг к «новой эре».

 – Во–первых, в нашем «братстве» будет свой председатель, этакий президент нашего сообщества, которого мы естественно будем выбирать. Он будет направлять, а не управлять, ибо главным органом управления нашим «братством» будет «Всеобщее собрание», на котором будут собираться все члены, и будут решаться самые основные вопросы. Но по незначительным и неосновным вопросам будет работать наш «Координационный совет». В этот совет люди будут естественно выбираться, и он будет состоять из двадцати человек. Так же все члены данного сообщества, которые не будут входить в «Координационный совет», будут разделены по разным направлениям профессиональной ориентации. Я хочу разделить наше сообщество на несколько групп, ориентированных по специализации. Я хочу ввести такие группы: агитационная, которая будет заниматься агитацией среди наших друзей, что до сих пор находятся в неведении; рабочая группа, что будет исполнителем поручений, связанных с простейшей физической деятельностью; группа писцов будет заниматься написанием новых брошюр, методичек о нашем братстве. – Приостановившись, Алехандро слегка улыбнулся и продолжил. – Я, конечно, понимаю, как это всё нудно и поэтому на этом я думаю можно закончить с определением групп. Если нам ещё что ни будь понадобиться, то мы это обсудим и примем, если на то будет надобность нашего великого «братства». Все выборы, в «координационный «совет, и на должность председателя братства, будут проводиться честные альтернативные выборы. И думаю, что мы можем провести их через несколько дней. Вы, мои братья, согласны?

 Зал взирал на Алехандро. Он не просто разогнал серые тучи в душах людей и насытил их дух. Он вселил в них надежду, он стал действовать. Однако никто не спешил с ответом. Зал перешёптывался, совещался. Было понятно одно: симпатии «братства» неоспоримо были на стороне Алехандро.

 Но не все были так лояльны к новому, только что установившемуся, порядку. Был тот, кто стремился проклясть любые реформы новоиспечённого либерала. Глаза Давиана были переполнены ненавистью к этому человеку. В его глазах читался голод, и зияла великая жажда, но это было желание не того, чего желали другие. Голод Давиана сочетался с такими понятиями как возмездие, ненависть и лишение. Ведь только что, Алехандро вырвал у Давиана столь заветное лидерство. Этот юноша хотел сам предложить свою иерархию, свою организацию братства, более эффективную, как ему казалось. Именно Давиан хотел встать во главе этого братства и повести его за собой, а значит и за своими идеями и мировоззрением. Либерал попрал коммуниста. Но Давиан уже не мог ему чего–либо противопоставить, ибо лояльность братства была вся на стороне Алехандро. И Давиан склонился. Он не стал противопоставлять себя и антогонизировать себя по отношению к Алехандро. Он просто затаился, до того когда наступит удобный момент вырвать лидерство.

 – Братья. – Вдруг снова заговорил Алехандро. – Дайте мне чёткий и вразумительный ответ, достойный свободных людей, а не шептания крыс, которые боятся света.

 – Мы с тобой, брат! – Послышалось из зала, после чего прогремело следующее. – С тобой до конца!

 И так крик за криком всё братство дало чёткий ответ: они с Алехандро. И крик человека в пользу согласия был подобен подтверждению лояльности, нисколько к новому порядку, сколько к самой личности Алехандро. Вскоре весь зал заполонили одобрительные крики, которые превратились в один нескончаемый поток звука. Но тут Алехандро снова вздёрнул руку к верху, призывая зал успокоиться и приготовиться внимать новым словам своего лидера.

 – Выбор сделан, братья. Теперь мы стали на один шаг свободнее к идеалам свободы и равенства.

 Алехандро взирал на этот зал. В его взгляде было непреодолимое чувство радости за творящееся здесь, смешанное с глубоким чувством ревностного фанатизма. Но это радость перемешивалась с чувством ненависти к существующему режиму. Однако в нём была толика ещё одного взгляда. В этом взгляде присутствовали не самые хорошие чувства, которые только могли взыграть в человеке, который отринул от себя свет и тепло Империал Экклесиас: гордыня, нечестивое чувство удовлетворение той властью, что на него легла. В нём разгоралось пламя страстей, готовое его буквально проглотить. Он снова поднял свой взгляд и увидел людей. Но это был уже не дружный народ или сообщество «братьев» по идеям, нет, это была мешанина, вата, готовая пойти хоть в ад за своим лидером и эфемерными ценностями, что так манили неопытного человека свой нечестивой приторностью свободы.

 Алехандро вновь так же яростно и не умоляя фанатизма, заговорил:

 – Братья, я уже говорил, что мы не одни. Я узнал из слов доверенных лиц, что подобных ячеек сопротивления нечестивому режиму ещё три. Я, будучи, попав в заключение, узнал об этих сообществах из уст людей, что были арестованы за «Неуважение к Канцлеру», «Экстремизм» и ещё десяток жалких и деспотических статеек в нашем законе. Эти люди состояли в этих ячейках миланского сопротивления, но не выдали своих братьев, они остались верны идеалам, как верные сыны свободы! Но к делу. Мне рассказали, как с ними связаться, точнее с их представителями и лидерами, что вот уже несколько лет стремятся к свободе. Первая ячейка называется «Ветер миланского освобождения». Она придерживается идеи освобождения нашего славного города от чёрного ига Канцлера. Так же как и мы, она носит идеи демократии и свободы. У них уже есть устоявшийся «Совет свободы», состоящий из пятнадцати человек, которых они ежегодно выбирают. Так же у них есть группы, реализованные по подобному принципу, что и у нас, но только каждой группой руководит «Совет», состоящий из трёх человек. Само их сообщество насчитывает около двухсот человек.

 Народ в зале с благоговением слушал своего нового предводителя, что только что выбрали, будучи под революционным наркотическим экстазом. Людей переполняло душевное тепло от одной мысли, что они не одни борются с режимом и Канцлером. Все ликовали, что у них были братья по идее. В тоже время юноша, на которого были обращены больше двух десятков восторженных взглядов, переполненных почитанием, продолжал свой рассказ о «миланском сопротивлении»:

 – Вторая группа, которую я смог отыскать, оказалась самая старая, а значит и самая развитая и устоявшаяся. Эта группа, это братство, называется «Народная конфедерация». Оно стоит на идеях полного самоуправления и отсутствия контроля со стороны государства, и на многих других идеях, которые для нас запрещали и даже не рассказывали, боясь, что мы ими «заболеем», называя их «противными Рейху». Это братство так же выступает за полное освобождение Милана от тьмы режима.  Из–за слишком большого количества людей это сообщество довольно сильно рассеяно. Оно состоит из сорока разных маленьких групп, которые разбросаны по всему городу, в целях сокрытия от деспотической руки больного Канцлера. И каждая группа возглавляется своим «лидером», который управляет «равным советом группы». Всё основное обсуждается на «Собрании лидеров», которым руководит «Первый лидер», избираемый на год другими «лидерами». У них нет таких групп, как у нас и если нужно решить какую либо проблему, то они обсуждают её на совете и выполняют по мере возможности, ища людей, способных справиться с задачей. Общая численность этого братства около двух тысяч человек.

 Люди в зале были удивлены, услышав эту цифру. Эта информация развеяла мизерную усталость в мыслях, вызванной нудноватым рассказом Алехандро про структуру сообществ. Эти цифры вызвали неподдельную радость в душах, ибо никто даже и подумать не мог, что столько людей в Милане стремятся скинуть оковы рабской жизни и стать свободными, несмотря на полнейший контроль во всех сферах. Пока все восхищались, Алехандро заканчивал своё выступление:

 – И последняя группа, самая молодая, но старше нас, называется «Свободный Милан». Простите, братья мои. – Сокрушённо произнёс Алехандро и так же продолжил. – Но о них я ничего не смог узнать, они оказались слишком закрыты и малоразговорчивы, я только поговорил с их лидером.  – Алехандро мистически замолчал, гордо взирая на толпу, потом воскликнул. – Вот три братства! Братства, что неустанно борются с нечестивым режимом! Братства, что сумели выжить в нашем кошмарном деспотическом кошмаре. Они смогли выжить при неистовом режимном терроре, что скосил в нашем городе уже десятки тысяч людей, лишь за их воззрения на мир. Вы же помните, как подобные братства рассекречивали и вырезали, прям на площадях? Этого больше не будет. Я говорил со всеми лидерами братств. Мы пришли к соглашению: встретиться и создать «Коалицию свободных сил Милана». Но мы договорились встретиться не в Милане, где на нас будет взирать всевидящее око режима, мы согласились встретиться в столице этого кошмара, в одном из заброшенных районов, куда как окозалось не смотрит Канцлер. Завтра.

 Зал был восхищён подобным выступлением, посчитав себя вестниками новой свободы, что придёт и освободит Милан от ига Рейха. Лишь Габриель понимал, что в бесконечном подражании одной идеи и одному человеку они сегодня потеряли истинную свободу, став слугами единой идеологии.

 


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-06-08; Просмотров: 172; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.025 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь