Транспорт, граница, помощник

 

Мы вступаем вместе с героем в иномирье. Мы уже увидели, что есть несколько разных иномирий. И пытаясь пересечь порог иномирья первый вопрос, который возникает при пересечении: где же находится граница между нашим миром и иномирьем. Логично исходить из того, что этот порог и есть порог его собственного дома, поскольку весь дальнейший путь героя связан с выбором иномирья. Иномирий есть несколько и сам выбор того или иного квеста, того или иного средства передвижения, обусловлен тем, в какое из иномирий отправляется герой. Герой может спускаться в чрево кита, в подземный мир, в пещеру, может идти в лес, может переплывать, может умирать и воскресать. Выбор средства передвижения: лодка, пешком или на коне, на чудесном животном или чудесный полёт. Поскольку мы имеем дело со сказками ИЕ народов или народов, которые в той или иной степени испытали на себе ИЕ влияние, то лошадь для сказки не только ИЕ атрибут, но и удобство. Герой, хотя он и может быть обозначен как бедный человек, сын бедных родителей, но у него есть конь, а конь для того времени показатель богатства. Так в восточнославянском контексте, князь (конязь или кънязь) – единственный, кто вступает в бой на коне, остальные – пешими. Да кони использовались в хозяйственных целях и простыми крестьянами, но для боя и для сказки конь – атрибут высокого происхождения, только человек благородного происхождения имеет право сражаться на коне. Остальные – пешим строем. Этот момент перемещения героя на коне уже указывает на его непростое происхождение. Хотя в сказках он может быть обозначен как бедняк, но у него есть право ездить на коне верхом. Есть зависимость между тем в какое иномирье идёт герой и тем, какое транспортное средство он для этого использует. В лес – чудесное животное (кроме коня?), это личный или родовой тотем, помощник, пришедший из иномирья, часто он приобретается в лесу за какие-то заслуги. Чудесным помощником может быть и чудесный конь. У героя есть возможность использовать и обычного коня и чудесного. Чудесный конь обладает свойствами, которые можно обозначить как чисто поэтические метафоры, скорость, способность перепрыгивать с вершину одной горы на вершину другой. Но у него есть и особые свойства, он может быть говорящий, он умеет давать полезные советы и прийти на помощь.

Странно, но сам путь в иномирье, хотя он важен для любой сказки, не прописан у Проппа самостоятельным элементом. Хотя именно здесь появляется существенная вариативность, связанная с тем в какое именно иномирье отправляется герой. Это вопрос о локализации иномирья. Каким образом туда можно попасть. Можно попасть верхом, путь этот для культур в которых есть верховой транспорт и передвижение на коне неудивителен, но конь дорог, тем не менее герой, каким бы бедным он не описывался может себе позволить ехать на коне, а если конь ему не по карману, из иномирья к нему придёт чудесный конь, лучше земного. Конь – показатель достатка и уровня благополучия и благородства происхождения. Крестьянин конечно тоже мог владеть конём, но он скорее запряжёт его в телегу. Конязь – единственный кто может ехать на коне. Раз в сказке появляется конь – всегда можно предполагать, что сказка имеет отношение к королевскому циклу.

Герой может отправиться пешком и в сказках об инициации мага или магини герой / героиня (Финист Ясный Сокол) отправляется пешком, более того есть сказки в которых пеший путь чётко педалируется и герой / героиня получает одну или три пары железных сапог и он / она не сможет прийти к цели раньше, нежели стопчет эти сапоги. В Финисте есть странный для русских сказок образ юноши превращающегося в птицу, который более свойственен турецким сказках, где он связан с особенностями жизни в гареме. Пешеходность перемещения героя может специально подчёркиваться. Это особенно интересно именно при сравнении с сюжетами, в которых герой садится на коня. В сказках типа трёх братьев даже если они обозначены как бедные крестьяне, подчёркивается, что три брата получают по лошади. Они такие простые крестьяне, что у них в хозяйстве есть три лошади. Да, младший получает самую худую лошадь, но тем не менее у них была возможность иметь как минимум трёх коней, которых дали братьям для участвия в королевском испытании. Есть ещё и промежуточный вариант – на ослах и коровах, кроме исключительных случаев никто не передвигался. У Василисы Премудрой обозначено, что она должна приехать особым инаковым способом. На осла не садятся, хотя на Балканах он вполне обычное средство передвижение. Есть он и в легендах об Иисусе (бегство в Египет и вход в Иерусалим). Но в Восточной Европе он не проявляется кроме как в сказках построенных вокруг библейских мотивов.

Сказки в которых встречается ездовой волк или ездовой лис развиваются по типу нагваля, а сам герой ведёт себя как вьетнамский космонавт и совершает множество ошибок и попадает в неприятности, из которых его выручает волк / лис. Индоевропейские народы в принципе путали волка и лиса, что довольно показательно для определения ИЕ прародины. Тот же корень, который в одних языках обозначают волка – латин. lupus, u греч. lykos в славянских языках дал лиса. В степи обитали львы, а лисы и волки в степную зону не заходили, но по мере исчезновения льва лис принял на себя львиные характеристики в силу солярного цвета шкуры, напоминающего о красных богах. ИЕ не знали чётко как выглядит волк и лис, более того они могли думать, что это самец и самка одного вида, как в античности считали, что пантера и гепард это представители одного вида. Тот факт, что их путали – это животное, которое живёт где-то за границами ареала, о его существовании знали, но встречали крайне редко. Волк – серый, серебристый, лунный, лис – рыжий, солнечный. Лис заменил льва как солнечного существа. И тут важен мотив рыжины, о котором мы говорили и в контексте кицунэ. Чудесные свойства существ неандертальско кроманьонского пограничья переходят на более мелких животных. При этом интересно, что на азиатском ареале нет тигриц оборотней, а есть лисицы. Эта линия будет встречаться в животных сказках и прежде всего в «Романе о Лисе». Лис / волк выполняют роль нагваля. Мы часто встречаем идентичный сюжет в двух сказках, в одной из которых герой садится на волка, в другой – на лиса. А всё развитие сюжета аналогично. Взаимозаменяемость «транспорта» прослеживается как минимум на украинском ареале. Русские предпочитают ездить на волке. Почему не ездят на лисе? Лиса для русских женского рода, а нагваль должен быть одного пола со своим владельцем. Возможно и из-за соотношения лунного и солнечного животных. Волк – мужской, лунный, а у славян месяц – мужского рода, тогда как солнце – соответственно женского. Это нагваль в классическом африканском варианте. Волк живёт в лесу, но приходит к герою по первому зову и он отвозит героя в нужное место, там герой наделал ошибок, не прошёл квест, нарушил совет волка (например не прикасаться к листьям дерева, когда рвал яблоки), героя убивают или садят в темницу и волк его выручает, а иногда – сам всё делает за героя. Волк спасает героя и в иномирье и в нашем мире, он может принести живую и мёртвую воду для оживления, если героя убили в нашем мире. Волк может уличить в обмане ложного короля и таким образом даровать корону герою, как королю истинному. У ложного короля этого нагваля нет, что в том числе указывает и на то, что эти сказки не могут служить описанием инициации простолюдинов. Если лис и волк – пара, то эта пара хорошо укладывается и на пару истинный король – ложный король. Тогда истинным королём должен быть лис, ложным – волк или наоборот и есть разные варианты прочтения, поскольку второй король он может представляться королём второй фратрии, королём иномирья.

Есть варианты с двумя нагвалями – конём и собакой. В одну и ту же ночь рождаются три живых существа: у царицы – герой, на конюшне – жеребёнок, на псарне – щенок, они становятся помощниками героя. Фактически они рождаются в один и тот же момент с героем. Связь героя с нагвалями подчёркнута одновременностью рождения. Это не просто связь с видом животных, а с конкретными животными. Это классический африканский нагуализм, связь с животными, родившимися в тот же момент, что и сам человек. Другой вариант: у служанки королевы тоже рождается сын в ту же самую ночь. И именно он и становится королём, а сын царицы оказывается ложным. Бастардистская сказка. Тут есть вопросы крови и мотивами истинного короля. По логике сказки, если сын служанки становится королём, значит, у него больше прав на престол, в нём больше королевской крови, нежели в законном наследнике, в сыне царицы. Значит, он бастард короля. Они зачаты в одну ночь. В принципе они могут оба сына одного короля, но служанка – это линия мажордомов, у которых королевская кровь скапливалась в течении нескольких поколений. Жёны мажордомов тоже уже были королевской крови. Так и произошёл переход власти от истинных королей к мажордомам, но рассказанный иначе. Это не французское заимствование, а особенность наследования крови. И мы не удивляемся тому, что Диана Спенсер намного более истинная королева, чем плюгавенький принц Чарлз.

Есть вариант пограничный между королём и нагвалем – Сивка Бурка, чудесный конь, живущий в иномирье, но приходящий к герою по первому требованию. Описывается ритуал нагваля, призывание коня. Вопрос в том, откуда приходит этот конь – то ли из иномирья или он как чистый нагваль живёт в дикой природе, в Степи, рядом с человеком, пасётся на лугах и в лесах и приходит оттуда. Диких лошадей было много после ИЕ инвазии. Сивка Бурка. Он бурый, берый (медвежий) или даже BeR как граница, как свойство иномирности. Сивый – серый. Лунно солнечная природа и пара волк / лиса. Серобурый, лунносолнечный конь. Вторая линия – «липовый» конь, конь на котором едет младший из трёх братьев липовый[69]. Он подчёркнуто плох, дохлая кляча и братья говорят герою: «ну куда ты на такой кляче едешь свататься к королевской дочери». Дальше либо сам конь по пересечению границы иномирья становится красавцем либо же происходит более сложный ход и герой после расставания с братьями (на развилке или он отстаёт от них или они забывают его на привале) отпускает этого коня и призывает нового, чудесного коня и получает новые одежды, фактически по пересечению порога между нашим миром и иномирья или даже границы между иномирьями, герой получает нового коня и новый облик. Смена облика всегда значима и всегда знакова. И при встрече с братьями они его не узнают. Герой меняет облик и может остаться неузнанным не только по возвращению из иномирья, но и по пути на квест. Когда герой едучи на квест проносится мимо братьев, они почтительно сходят с дороги, пропуская его, что уже означает, что они признали его превосходство над ними, они признают его право на трон, герой показал себя в истинном своём королевском облике и уже этим он имеет право на трон во всяком случае перед ними.

Герой может плыть на лодке, корабле, причём на славянском ареале, за исключением новгородского цикла, герой в силу особенностей расселения славян, сначала идёт или едет на коне, а потом пересекает реку / океан. Корабль чаще проявляется в балладе об инцесте, в завязке которой есть кража брата с берега реки. В каком-то смысле рифмуются сказки о похищении брата на берегу реки, в которой его сестра идёт к Бабе Яге и вызволяет брата с балладами об инцесте, в которых брата украли, а потом он возвращается с теми же людьми в брачной экспедиции и прямой аналогией на соломонаров, которые забирают своих детей.

Из-за наложения нескольких иномирий возникает вопрос о том, где пролегает граница между нашим миром и иномирьем. Есть естественная граница – порог дома / околица селения / ворота замка или города. В этой логике – всё вокруг иномирье, которое характерно для лесного народа. В этом иномирье происходят первые трансформации героя, здесь он может получить чудесного помощника (если он не получен героем при рождении), нагваля, переменить свой облик. В лесном иномирье может произойти рассредоточение братьев. При том, что они братья между собой, а, значит, имеют примерно равные способности и права на вход в иномирье, может быть так, что только младший может увидеть портал или даже только он может войти в него. Двигаясь по лесу герой подходит к порталу. В ряде сказок подчёркивается, что иномирье расположено настолько далеко, что туда нужно идти 3-7 лет. Это прямой путь, а не блуждание на одном месте, как в случае с Исходом.

Важно описание портала и его проходимости. Интересен сказочный мотив камня, на котором написано «направо пойдёшь, прямо пойдёшь тебе самому несдобровать». Сам образ камня. Это менгир, стоящий посреди поля или на развилке трёх путей. Это мотив трёхтелой каменной богини. Это каменная баба. Баба Яга. Мы встречаем Баба Руга (красная баба) в Пеперуде. Камень является стражем перехода, охраняющим границу. В европейских сказках – секс со старухой, которая превращается на утро в прекрасную девушку. Мотив земли как старухи при неумелом хозяине и пышущей здоровьем и витальностью при умелом и мотив ритуальной вспашки земли королём. Есть три пути. Герои подходят к этой точке раздельно, но сама последовательность обязательна: старший выбирает правую дорогу, средний – среднюю, младший – левую, сердечную. Этот менгир является границей с иномирьем. Мы прошли лесное, богатое духами иномирье, где можно было получить помощника и вошли в более глубокое иномирье.

Граница может быть чем-то абстрактным, как лес, таков например зачарованный лес в галицких сказках. Этот портал открывается для того, кто способен войти, для всех остальных вход в него закрыт и невидим. Есть естественная граница – берег реки, моря. Чудесная гора, которая неприступна в течении всего дня и только на один час в день или даже на час в году она опускается и на неё можно взобраться. Это или рассветный час или полдень. Это отсылает к купальским мотивам и восходу солнца в летнее солнцестояние. В европейских сказках преградой может быть море, река, брод, перевоз, мост. Это переход в то иномирье, которое связано со смертью и страной предков. Он есть и в «Калевале»: воды отделяют Калевалу от Похъёлы. В «Калевале» соединяются два мотива иномирья: злое и брачное. Это переплывание вод смерти, страна за апэ самбыте, водами забвения. Мотив видимости и невидимости для своих и чужим. Для героя полукровки, несущего в себе кровь иномирцев, граница и портал видимы, он знает когда, в какое время подойти к порталу, он может увидеть вход / выход, тропинку в зачарованном лесу. Из трёх братьев только один может увидеть нужную тропинку ведущую в лес, а затем ту, которая выведет из него. В западноукраинских сказках Зачарованный лес обладает характеристиками иновременья, в нём время течёт несколько по другому. Это охотничий рай, где полно добычи, это мечта охотника из Баллады о погибшем охотнике. В этом лесу нет женщин и эротический момент в этих сказках непроявлен, но он очень напоминает остров женщин именно тем, что это рай существующий вне времени. Братья могут находится там долго, им кажется, что пробыли там неделю, а на земле прошёл год. Границу пересечь может не каждый, чаще всего – только избранный. Магглы или маггловатые – только в сопровождении мага. Братья могут попасть в зачарованный лес только с помощью младшего брата, у них много добычи, но выйти без его помощи не могут. Интересно, что и два других брата героя, не могут получить помощника в лесу, они или отказывают в просьбе, тому кто к ним обратился в пути или просто не замечают чего-то, что заметит герой и получит за это помощника (птенцов вывалившихся из гнезда). Это также указывает на то, что сказка не может служить для инициации всех людей, а только избранных, у кого таки есть свой нагваль. Сходная проблема видимости / невидимости есть и в Акеде, сцене жертвоприношения Ицхака, когда Авраам и Ицхак видели огонь на горе Мории (Мерон), а пошедшие с ними слуги – нет.

Первый портал – портал лесного иномирья проходим практически для всех. И там много событий. Герой по какой-то причине идёт в лес или проходит через него и там его уже ждут какие-то чудесные события. Это ещё начиная с чудесного зачатия. Также в лесу сказка «Морозко», которая демонстрирует показательные различия между своими (иномирцами) и чужими (магглами). Портал может быть открытым, но при этом вход в него может быть доступен лишь посвящённым. Может быть вход без охраны. Может быть гора, которая поднимается и опускается сама по себе и на входе нет стража и войти может любой, кто знает когда она опустится. Но чаще всего портал охраняет страж и чаще всего он одного пола с героем, он спрашивает «что будем делать – биться или мириться». Опять таки похоже на испытание принадлежности к иномирью: свой со своим биться не будет, а вот если пришёл чужак, ему здесь всё неприятно и соответственно он выберет бой. Страж женского пола для героя – Баба Яга. Важно, что сторжка Бабы Яги выполняет функцию пограничья. Это здание на границе, но уже внутри иномирья. Оттуда ещё можно выйти назад, но герой движется дальше. Баба Яга показывает своё отношение к герою и она расспрашивает его, а он ей «А разве так гостей встречают?». Гость как ghost и пришелец из иномирья. Поскольку она из иномирья, то он – ghost из того мира, который для неё – иномирье. В этом варианте она выступает доброй богиней и соблазнительницей. Банька и постель имеют совершенно чёткие указания на секс. И только после того как он с ней переспал – она стала давать ему добрые советы. Соответственно в сказках, в которых идёт не герой, а героиня, тут уже две женщины и поскольку переспать они не могут, она выступает как противник героини. В случае если речь идёт о бое – герой побеждает противника. Это может быть и агон, но у восточных славян это скорее бой, поскольку есть исторический опыт войн с татарами и турками. Поэтому агона почти нет, как у финнов, которые могут соревноваться в игре на кантеле и пении заклинаний рун. Бой не до смерти, а чтобы показать силу и после того как страж увидел силу героя он признаёт себя побеждённым и начинает помогать герою. Фактически устанавливаются отношения вассалитета: два носителя чудесных способностей померялись маной друг с другом, тот у кого этой маны меньше признал себя проигравшим и становится вассалом большей силы. Меньшая мана служит большей, а поскольку иномирец лучше разбирается в местных обычаях, он может помочь, послать за нужным предметом.

Страж перехода тоже строительная жертва, но с той стороны, со стороны иномирья. Особенно, если иномирье устроено по аналогии с нашим миром, фактически – как другое царство или другая фратрия (если речь идёт о брачных мотивах). В нём есть такой же Енисей, такой же город и такая же Стена, отделяющая их мир от их иномирий. А поскольку страж перехода замурован в Стене с той стороны, он не может перемещаться, не может сопровождать героя. Очень многие такие стражи не могут уходить со Стены, даже если это дедок, который сопровождает героя в его пути по лесу, то их совместный путь достаточно непродолжительный и дедок должен рассказать герою куда именно ему нужно идти или дать какой-то артефакт, а затем раствориться в воздухе. Этот дедок может бродить по лесу в пределах одного двух дневных переходов, но он всё равно привязан к этому лесу. Этот страж может дать совет, артефакт, но чаще всего он посылает к другому помощнику. Тут часто встречается утроение сходных локаций, страж может развести руками и сказать «ой, я не знаю, сходи-ка ты к моему среднему брату», а тот пошлёт к старшему. Старший либо сам даёт этот предмет или выполнить просьбу героя или собрать советников, чаще всего птиц. Старший из братьев сам может и не знать / не мочь сделать это. Это ещё более показательно в сказках, в которых герой обращается за помощью к небесной триаде – Месяцу, Солнцу и Ветру. Старший просит совета у птиц (Один и его вороны?). Старший – или Солнце или Ветер. Но знает только старший из орлов, а не ворон. Даже Солнце, Месяц и Ветер не знают точно и привязаны точно и они выполняют функцию хранителей, стражей своего места. Они – ирим или шомерим, но более высокого уровня. Они не могут сдвинуться и пойти с героем, чтобы помочь ему. Они могут только дать совет и ездовое животное, того же орла или волка. Это важно для понимания функции стражей.

Есть вариант, в котором путь может занимать неделю. Герой приходит к старику, который зовётся понедельник, но он посылает не ко вторнику, а сразу к пятнице или к субботе, а тот уже – сразу к воскресенью. По этому тексту мы можем утверждать, что путь героя или даже инициационный королевский ритуал мог продолжаться неделю и представлял собой прохождение 7 королей иномирья и 7 локаций, но в сказке сохранились лишь три основные, поскольку шаблон утроения оказался сильнее реального ритуала, который со временем забылся. 7 локаций наводят на ассоциацию с 7 порталами царства мёртвых, через которые последовательно проходит Иштар. Т.е. прохождение каждого из этих порталов может занимать день. Семь же дней пути Иштар наводят на прямую ассоциацию с 7 днями Хануки, как временем между 25 тевета и 2/3 кислева. В результате рождается новое Солнце, Таммуз. Второй ход, который здесь напрашивается связан с играми обмена, в которых герой для того, чтобы получить желаемый предмет должен принести что-то взамен и таких стадий тоже может быть от 3 до 7.

Прибытие героя в иномирье и любовь с женщиной из иномирья монтируется на балладу об инцесте, рассказанную с другой стороны. В балладе героя выкрадывают иномирцы и воспитывают его как иномирца и он однажды приходит в наш мир и спит со своей сестрой, с которой иномирцы их разлучили в детстве. Здесь же герой, зачатый при помощи иномирья придя в иномирье спит с какой-то своей родственницей (как мы помним, в герое течёт кровь иномирья и он видит в иномирцах близкую или дальнюю родню). Это как бы одна и та же история пересказанная со стороны иномирья. Для иномирца визит нашего героя и его связь с их женщиной выглядит как баллада об инцесте. Появляется некто и неизвестно откуда, но он свой и на основании этого она ему помогает. По сути вопросы которые задаёт Баба Яга до и после баньки и постели эквивалентны процессу опознания брата сестрой в балладе об инцесте. При этом инцест в мегалитическом и афразийском мире был особенностью чудесных людей (фараоны, Авраам и Сара).

Волшебный транспорт. В том мире, в котором герою выдают волшебный транспорт, он не может или не должен передвигаться самостоятельно, его везут в то иномирье как вьетнамского космонавта или на экскурсию в рассказе Бредбери «И грянул гром». В этих сказках герой пассивен, он не может ступать с тропы и обязан двигаться только по ней. Может быть ему нельзя наступать на землю иномирья. Он полностью зависим, ему нужно только прийти в это место и сделать то, что ему скажет волшебный говорящий транспорт, а если он нарушит запрет и даже погибнет, то транспорт всё сделает за него, а при необходимости – даже оживит. Волшебный транспорт можно рассматривать и как прямой нагваль, он обитает в лесу, в том иномирье, из которого родом и сам герой, но даже в том иномирье и герой не может ступать на землю или заходить на какую-то территорию, но и сам нагваль не может ступать куда-то, транспорт подвозит героя к горе или другой локации, даёт советы, а дальше идти не может и герой должен идти сам.

Пассивность героя сказки с волшебным помощником оказывается весьма продуктивным в религии, где человек изначально пассивен и сам ничего не может сделать, а он должен надеяться только на помощь Бога или богов. Наивысшее своё развитие мотив получает в христианстве, где Иисус позиционируется именно как волшебный помощник верующего. Он встречается и в религиозной сказке. Второй ход связанный с волшебным помощником оказывается полезен для театра, где оно становится приёмом «деус экс махина», когда приходит неожиданное разрешение проблемы приходит в тот момент, когда всё против героя. Вмешательство волшебного помощника важно в финальной части сказки, когда действие происходит уже не в иномирье, а в нашем мире, при изобличении ложного короля, правившего перед тем и избрании героя новым королём. Тогда героя узнают и воздают ему почести. И в этом есть связь с 19-тилетним циклом: 7 лет ложного короля и 12 лет короля истинного. В религии позиция человека практически аналогична тому самому вьетнамскому космонавту: можно ничего не делать и Бог мне поможет[70].

Дальнейший путь – то ли свободный поиск то ли перемещение к следующей локации. Свободный поиск встречается реже, он свободен и для слушателя и для рассказчика, поскольку появляется вариативность во второстепенных персонажах и событиях с ними связанных. Тут может быть много дополнительных элементов. Герой либо знает куда именно он идёт, у него есть если не карта иномирья, то хотя бы представление куда и к кому прийти и чего у них спросить. Герой достаточно осведомлён об иномирье, чтобы ходить там, попасть в нужное место или же самому в течении пути найти требуемый артефакт или локацию. Для победы герою нужен чудесный артефакт. Несвободный путь героя – на транспортном средстве, с которого он наблюдает за мелькающей мимо него картинкой. Игры обмена и обмана – скорее свободный путь. Присоединяются игры обмена: «я тебе дам X, если ты принесёшь Y», за Y его владелец хочет получить Z и т.д., количество элементов может быть велико, но чаще всего ограничивается тремя. В сказках, в которых герой проваливает кражу первого артефакта, его владелец предлагает герою принести в обмен другой артефакт, там герой проваливает и кражу второго. Третьим обменным артефактом становится принцесса, тогда везущий героя волк помогает выкрасть принцессу, а при обмене сам превращается в принцессу и таким образом обманывает короля второй локации и невеста достаётся герою дополнительным бонусом. Да, здесь несколько смущает то, что чудесная невеста становится артефактом, но можно вспомнить Рахель, как чудесную жену, практически бессловесную и безвольную (кроме эпизода с терафим) и коронацию как обручение и кольцо как артефакт дающий королю и право на власть над землёй и на брак со жрицей местности. Игры обмена – длительная цепочка, которая может быть самостоятельной сказкой, скорее всего трикстериальной.

Игры обмана – также трикстериальны. Герой встречает братьев, которые не могут разделить наследство, состоящее из волшебных артефактов. Они магглы, не знают как обращаться с этими предметами. Опять таки глупость персонажей отражает представления неандертальцев о кроманьонцах. Они вроде бы иномирцы, но не могут понять, что делать с артефактами. Важно, что иномирцы признают в герое короля, т.е. человека, который может их судить. Они признают свою власть над ним. Герой обманывает их и забирает их предметы, чаще всего не возвращает, а оставляет за собой. Часто среди этих предметов оказываются шапка невидимка и сапоги скороходы, позволяющая герою скрыться или убежать от их прежних владельцев. Этот элемент в волшебной сказке искусственен, потому что отношение к иномирцам другое, нежели в основном тексте сказки и герой по отношению к иномирцам выступает в роли трикстера, хотя обычно иномирец трикстериален по отношению к нашему миру. В играх обмана у героя есть три фундаменальных права, характеризующих его как будущего короля: 1) право судить не только наш мир, но и иномирцев; 2) право пользоваться этими артефактами, в т.ч. и против их прежних законных владельцев; 3) право владеть ими и даже оставить их за собой. По одной из таких сюжетных линий герой проходит мимо двух братьев, которые пытаются разделить между собой наследство отца – шапка невидимка и меч или сапоги скороходы. Но чаще всего это вспомогательный артефакт, а не оружие. Герой предлагает им посоревноваться в беге, опять таки не бой между братьями, а агон, соревнование в беге важно в королевских ритуалах, оно сохранилось и в олимпиадах древности. Пока они бегут, герой надевает шапку невидимку и исчезает. Иногда герой возвращает эти предметы, поскольку они должны храниться в иномирье, а в нашем мире они могут оказаться опасны.

Игры обмена часто характерны для сказок восстановления равновесия, чаще всего – при поиске целебного средства, но к ним часто присоединяется и брачная сказка, когда третьим заданием является принцесса. Это их временная и культурная ниша.

Связь игр обмена и обмана с возмещением равновесия может указывать на их переднеазиатско дунайское, а значит и неандертальское происхождение, поскольку она отсылает к мотивам глупых девов людоедов.

 

Артефакт

 

Волшебный артефакт – тот предмет, с помощью которого (и часто – только с помощью него) герой может победить противника. Важно откуда приходит этот предмет, он может быть предметом из иномирья, полученным в дар (наряды Золушки приходящие из орешков) или по обмену, обману. Предметы, которые могут позвать нагваль или другого чудесного помощника. Герой может получить предмет в нашем мире или в самом начале пути как и волшебного помощника. Также и в иномирье. Отдельная линия, когда герой перед походом или уже получив квест, идёт к кузнецу и просит выковать ему чудесное оружие. Если герой получает чудесное оружие извне, то у него есть право этим оружием пользовать и право судить и карать, в т.ч. и в поединке. Но это оружие – не его, он имеет временное право только пользоваться им для достижения какой-то конкретной цели и он должен вернуть его туда откуда / тому у кого он его взял. Сдать на хранение, как меч Артура, который выбрасывается в море. Но возвращать нужно не только оружие, но и другие предметы. Очень смущает процесс поисков артефакта в иномирье: давайте поставим себя на место иномирца и посмотрим на это его глазами. К нам из иномирья проникает нечто, непонятное. Цели у него либо непонятные, либо откровенно злые – убить нашего короля / героя либо найти артефакт, который может его убить, либо отобрать у нас артефакт, который мы потом и кровью отвоевали у них. Понятно, что у иномирца есть родня, помогающая ему, но как мы это всё терпим, он ходит по нашему миру и причиняет вред. И тут вспоминаются сказки о краже артефакта, иномирец долго пребывает у нас в поисках артефакта, который из их иномирья был увезён нашими героями. Это не очень понятно с точки зрения внутренней логики сказки – почему ему не оказывают противодействия.

В тех вариантах, когда артефакт создаётся в течении сказки есть два развития сюжета: герой должен сделать артефакт самостоятельно это: (1) крестраж, который наиболее активен в сказках, в которых герой гибнет перед битвой и по крестражу можно узнать, что герой попал в беду или погиб и его нужно спасать или оживлять; и (2) герой должен обратиться за помощью к кузнецу, который создаст артефакт для героя. В этом варианте есть инициационный момент, но трудно сказать он исключительно королевский или может быть и в инициации простолюдинов. И соответственно выход на крестраж, который герой делает перед битвой, в которой он должен погибнуть. Если меч делают специально под героя, это его личный артефакт и он полностью может им распоряжаться, его должны положить в могилу, если это полный эпос со всеми эпизодами. Это особый меч, он может стать и причиной гибели героя, как меч Калевипоэга, приведший к повреждению ног. Меч, которым можно пользоваться – Артур вытащивший меч из камня. Это полная символика соития (камень + меч), вытаскивание – глобальная война и приход истинного короля. Но если рассматривать в контексте мегалитического ритуала, это каменная гробница, закрываемая каменной же фаллической пробкой, которая затем трансформируется в меч. Открытие гробницы – рождение или приход нового короля. У Стругацких чудесные дети знают как пользоваться волшебными игрушками, а обычные дети не знали. Также и с волшебным мечом. В артуровском цикле подчёркивается, что как только Артур подошёл к камню – меч сам выпрыгнул из камня в его руки. Герою достаточно подойти к нужному камню, право владеть у него есть по праву рождения. Сам меч подтверждает право героя им пользоваться. Если меч изготавливают герою, то появляется фигура кузнеца, как мага. Кузнец – колдовская профессия, связанная со множеством мифоритуальных запретов, профессия объединяющая в себе огненную и водную стихии. Много обязательных ритуалов. Фамилия во многих языках самая часто встречающаяся, поскольку это принадлежность к избранной касте, к роду особых людей, считающаяся очень почётной. Кузнец достаточно хитёр и даже трикстериален. Он не совсем свой для героя, он в большей степени иномирец, чем даже сам герой. Он испытывает героя. При этом он второстепенен, он появился в сюжете, сделал своё дело и ушёл из сюжета. Кузнец для логики рассказчика всё равно чужак.

Артефакт героя. Герой либо сам изготавливает сам или получает его. Отдельная линия – изготовление оружия на заказ. Или делает крестраж. Все варианты получения артефакта распадаются веером: 1) получение его в начале сказки или с рождения / по факту рождения, это может быть фамильная ценность, передающаяся по наследству, дар при рождении или инициации / крещении; 2) при принятии квеста, от матери, родственников по эту сторону границы; 3) в пути, в лесном иномирье, перед входом в портал, ведущий в более глубокие иномирья, здесь есть вариант – собственная инициатива (защита птичек) и случайный прохожий или встреченный путник (в этом случае артефакт ему принадлежит по праву); 4) игры обмена и 5) игры обмана, Два последних варианта – вставные новеллы.

Поиски артефакта в иномирье, как и поиски нагваля больше других сказочных элементов похожи на инициацию для всех. Поэтому эти два вида поисков переплетаются между собой и связаны с крестражем и амулетом.

Отдельно упомянем артефакт, который может призвать чудесное животное (транспорт, нагваля) или волшебного помощника, в этом случае это двое из ларца, которые могут помочь в выполнении любого невыполнимого задания. Промежуточный вариант – герой в пути получает двух волшебных помощников, предназначенных для выполнения квеста, но обладающих особой узкой специализацией необходимой только для этого квеста – Объедала и Обпивала в сказках, где герою предстоит соревноваться в количестве съеденного с великанами. Близки к этому и спутники Котигорошка – Вернидуб и Вернигора, которые тоже выполняют специфичные функции. Артефакт сам по себе бесполезен, но он может призвать того, кто это может сделать за тебя. В какой-то мере это отсылает к ушебти, египетским фигуркам, которые должны работать в загробном мире на полях Иалу. Через них можно перебросить мостик и к Голему.

Отдельные артефакты. Призывание чудесного животного. В «Трёх орешках для Золушки» героиня получает из иномирья / посмертия чудесные дары и тут играет символика орешника, как дерева мёртвых на балканско дунайском ареале.

Архетипичные артефакты благоденствия, их поиски, кража или борьба за них могут быть самостоятельной сказкой: переднеазиатско дунайский артефакт чудесная мельничка и Сампо, Скатерть самобранка у русских. В балтских и финнских сказках мельничка сцеплен с эпизодом, который кажется историчным. О чём бы сказка о мельничке не рассказывалась она заканчивается тем, что мельничка утонула и море от этого стало солёным. Сюда добавляется мотив того, что мельничку забирает богач, чужой, маггл, который не знает как обращаться с этим чудесным предметом, он забывает волшебное слово как остановить. Плывёт в море, захотелось соли. Сказал мельничке: «мели соль», а как остановить не знает. И лодка утонула от количества соли и море от этого стало солёным. Тут есть и мотив проклятого сокровища. Этот чужой – маггл или наученный маг, он что-то знает, но не понимает как остановить. Падение Сампо в море. Мотив историчен. Если бы речь шла о волшебной палочке, восходящей к жезлу магов, известному и по археологическим и по этнографическим источникам у самых разных народов. Но мельничка – стадиальный предмет, появление которого относится к неолиту, а если судить по описаниям сияющего на солнце Сампо – к энеолиту / бронзе (т. наз. «северный неолит»). Это предмет развитого производящего хозяйства. Мы можем его датировать с погрешностью плюс минус эпоха. Балтийское море было пресноводным озером, образовавшимся в результате таяния ледника. Постепенно в районе шведских озёр появилась водная перемычка и озером стало слабосолёным морем. Появление производящего хозяйства на берегах Балтики совпадает с активным процессом осолонения моря. И мельничка может служить индикатором этого. Падение метеорита = над Балтийским морем Сампо и раскалывается как метеорит. Сампо не обозначена как мельничка для соли, но оно тонет в Балтике как мельничка.

Проклятое сокровище. Эти артефакты благоденствия пришедшие из иномирья оказываются опасными или вредными для нашего мира. В нашем мире он не может существовать и такой предмет должен или вернуться в иномирье или здесь он будет сломан, уничтожен. Отсюда возникает мостик на мотив проклятого сокровища и проклятого артефакта. Самое известное проклятое сокровище – «Властелин колец», вокруг этого проклятого артефакта построен весь сюжет, кольцо настолько иномирное, что его нужно бросить в жерло вулкана, иначе все будет плохо. И это кольцо по сути является крестражем. Мотив очень активен в МЛП, особенно в 18-19 вв., когда была эпидемия кладоискательства, не с археологическими целями, а потому что было холодно, голодно. Лазили по руинам, могли найти захоронения умерших от чумы, гигиены никакой, дейстительно могли умереть от кладов. Самое известное проклятое сокровище современности – гробница Тутанхамона. Найти чудесный артефакт / сокровище в земле можно найти только если кто-то ранее его туда положил. Это должны быть более древние культуры, чьи бытовые (украшения) или военные (боевые топоры) артефакты воспринимались следующими поколениями как сокровища божественного происхождения. По своей сути это сказка о магглах, которые либо совсем не умеют пользоваться артефактами и что с ними делать либо где-то краем ухом подслушали то, что им напел Цеперович, как опять таки в сказке о мельничке: человек укравший её знает, как её запустить, но не знает как остановить. Артефакт должен приносить благоденствие всем, а не только его владельцу, поэтому меч Артура нужно выбросить в море.

В большом эпосе, заканчивающимся смертью героя как раз проклятое сокровище и приводит к смерти героя. Герой был непобедимым. Дальше развилка: герой уже не торт, он ослабел, поизносился в битвах с физической и метафизической нечистью и дальше не может исполнять свои обязанности героя и хранителя этой земли или герой совершает нечестивый поступок, в нём срабатывает гордыня (сюда монтируется сюжет «всегда найдётся тот кто сильнее тебя») или проигрывает состязание (Амирани). По «Амираниани» герой бросает вызов Богу, тот присылает вместо себя Иисуса и Иисус выигрывает у Амирани соревнование по метанию камней. Мотив также отсылает к падению метеорита. Но сюжет явно дохристианский и сколько я знаю этот сюжет, у меня всегда возникал вопрос: а кому бросал вызов Амирани в дохристианское время? Обычно считается, что богу охоты, но грузинского бога охоты заменил не Иисус и не Бог-Отец, а святой Георгий. Поэтому похоже, что изначальный сюжет быть по типу Золотой ветви, т.е. приходит претендент, который способен победить прежнего хранителя ветви / носителя титула героя. Герой слабеет. Пока он был в силах, он в качестве царя и героя осаживал всех юных претендентов, потом в какой-то момент он возгордился, или постарел и ослабел или от него отошла святость.

Золотая ветвь. Стать хранителем Золотой ветви очень просто: нужно прийти и убить текущего её хранителя. Но ты остаётся её хранителем до тех пор, пока не появится следующий из претендентов, который придёт и убьёт тебя.

По способу действия, гибель героя не равна подвигам героя. Герой совершил много подвигов таким-то путём, а тут он сталкивается с другим неподъёмным заданием. И это подчёркивает, что иномирье не равно посмертию, хотя их характеристики и свойства переплетаются.

История о гибели героя – баллада о погибшем охотнике, в ней есть цикличность и обречённость героя, которая наступает после свадьбы героя с земной женщиной, но в ней нет артефакта. Функцию проклятого артефакта выполняет его же оружие или другое его снаряжение, осквернённое прикосновением земной (приёмной) матери и/или земной жены. Прикосновение земного / нечистого человека приводит к гибели героя. Здесь опять таки просматривается в неявном виде противопоставление лесных чудесных людей, к которым относится и герой и богиня охоты Дали и ритуально нечистых простых людей. Баллада о погибшем охотнике отражает тот архаический слой мотива погибшего героя, в котором ещё нет проклятого артефакта (их ещё не зарыли в землю), а его функцию выполняет его же артефакт, осквернённый прикосновением. Раз она из магглов, из обычных людей, а снаряжение охотника относится к миру богини Дали, лесному, магическому иномирью. Гибель из-за женщины наводит на мотив гибели ветренного Месяца от жены Солнца у скандинавов. Месяц изменял ей со звёздами и зорями и она расколола его молотом то ли на 28, то ли на 40 частей (дней месяца или как Осириса?). И это хорошо монтируется со сказками о конце короля или конце мага.

Маги умирают долго и тяжело, маги обычно рамсы знают, знают своё место и к старости они обычно не переходят дозволенных границ, у них уже есть жизненный опыт, как различными фокусами страдают как раз молодые маги, у которых сильны эмоции и желания. У старых магов есть понимание собственных сил и собственных возможностей. И если маг гибнет, он обычно гибнет в битве с нечистью. Он уже настолько ослабел, что не может с ней справиться. И он проигрывает последнюю свою битву именно потому, что он уже истратил все свои силы и не смог восполниться. У истинного короля этого нет. Он идёт не к умным, а к красивым, он носитель маны или шхины, на нём есть некоторое божественное присутствие, лучезарность, иномирность. Это можно описать по разному, это некая иномирность. Но раз «gott mit uns», раз он носитель этой силы и эта сила делает его королём и эта сила делает всё за него, ему достаточно прийти, как Гильгамешу. А кроме того истинный король лишён собственной воли, он должен оплодотворять землю, он должен благословлять, нести благоденствие и благополучие, он должен воевать, освящать землю и войско своим присутствием. Но это его долг. И последняя битва короля связана с мотивом гибели и погребения. В эпосе и героической сказке у героя и / или истинного короля никогда нет достойных преемников. И именно его душа должна вселяться в его исторических преемников.

Следующий за этим мотив – Король под горой, смертельно раненный в последей битве герой добровольно уходит в гробницу[71], продолжает в ней жить, выходить из неё и помогать живым своим потомкам. В сказках есть дополнительный чисто сказочный элемент, объясняющий такой добровольный уход, мол, герой настолько гигантских размеров, что если бы он умер сам, то никто не смог бы его довести до гробницы / кладбища, хотя в сказках рассказывается, что его смертельно раненного везут на подводе и он говорит с соплеменниками и с этим путём могут быть связаны и какие-то этиологические мифы, например, эта ложбина между горами – след от колеса, оставленного ещё живым героем. Герой продолжает жить в этой гробнице и в случае нападения он выскакивает на своём чудесном коне и убивает врагов.

Мотив Сосруко, враги. Это рассказывают в больше как нравоучительная сказка, что в один день герой выскочил из гробницы на зов мальчика, решившего позвать его то ли из любопытства, то ли потому что давно не было войн и он не верил в древнюю легенду. Мальчик подошёл к гробнице, произнёс волшебное слово, Сосруко выскочил из гробницы при этом почему-то не узнал своих потомков. Когда он понял, что он наделал он вернулся в гробницу и больше никогда не выходил из неё на зов. Если выбросить из этой сказки весь нравоучительный аспект, то здесь важен момент неузнавания. Сосруко – из чудесных, красных людей, которые жили здесь когда-то, потом их кровь смешалась, изменился антропологический тип и он уже не понимает, что это его потомки, Сосруко убивает их, потому что они выглядят точно также как выглядели враги при его жизни. И его потомки настолько смешались с захватчиками, что герой не может опознать своих.

Мотив проклятого артефакта появляется не тогда, когда люди научились создавать артефакты, а когда люди сначала создали артефакты, захоронили их в землю или оставили на поселениях, а затем на эту землю пришли совсем новые люди, по уровню техники намного примитивнее прежних и стали отрывать сокровища своих предшественникам, сокровища, которые им не принадлежат ни генетически, ни исторически и они не умеют с ними обращаться. Между старыми и новыми людьми нужен генетический, культурный и поколенческий разрыв. Они уже не знают, что это за артефакты и как ими пользоваться в реальной жизни. Что-то что выходит из земли при пахоте или находится в руинах. Были народы неолита – бронзы создавашие артефакты, потом приходят племена РЖВ, они просты и примитивны, но древние, которые они находят считают чудесными.

На проклятом сокровище построено много произведений эпохи романтизма. Но мотив древнее. В чистом виде мотив проклятого сокровища и гибели героя мы видим в Беовульфе, герой побеждает дракона, получает это сокровище, но умирает. Т.е. Беовульф по сути становится следующим хранителем сокровища, как и в ритуале Золотой ветви. Поединок определяет следующего хранителя сокровища. И сюда идеально монтируется восточная легенда о том, что победитель дракона сам становится драконом. Подобные мотивы есть и у хронологически (и, возможно, стадиально) более древних античных мифов. Владение Золотым Руном приносит неприятности его владельцам. Пока оно висело в священной роще от него было меньше хлопот, но тут пришли аргонавты. Царь колхов гибнет пытаясь догнать собственную дочь, потом Руно приносит множество несчастий самой Медее. Эталонный артефакт приносящий зло – голова Медусы. Такие артефакты лучше вернуть там где взял.

Параллелизм между артефактом и волшебным помощником. Помощник может дать артефакт либо добровольно, признав за героем право на использование или владение артефактом (у героя может быть право родства) или же он признаёт героя равным себе или более сильным в результате поединка или агона (даже если это поединок – это бой не на смерть, а на жизнь, померяться силушкой богатырской[72], в этом случае дар вынужденный) или случайное владение (нашёл валяющийся на дороге никому не нужный меч кладенец) или искал одно, а получил другое или случайный помощник (как птицы), или игры обмана или выиграл в карты / кости или разделил как считал нужным (забрал себе). Тут интересна шапка невидимка, как атрибут иномирности. Её смысл не в том, что она не делает человека невидимым в физическом смысле, а она как бы отводит взгляды, его не замечают, смотрят в другую сторону. Его может увидеть такой же иномирец или маг / герой равный ему по силам. Простой человек будет смотреть и не не увидит его. И здесь срабатывает и мотив невидимости иномирца для людей нашего мира, увидеть его может только тот, кто сам иномирец, кто сам обладает соответствующими способностями. Это очень хорошо играет в связке с тем, что тропинку в зачарованный лес или из него может увидеть только герой. В «Калевале» это проявляется в тех эпизодах, когда второстепенный герой не видит чего-то, но в эпизоде погони Лоухи (владычицы Похъёлы) за украденной у неё Сампо даже главный герой не видит погони иномирки. Раз герой не видит – значит его внутреннее зрение истончилось, он утратил способность видеть иномирье и взаимодействовать с ним. И в «Акеде» огонь на горе Мориа (Мерон) видят только Авраам и Ицхак, остальные не видят.

Случайное получение способности, как в «Златовласке», герой случайно попробовал чудесную рыбу, дающую знание языков птиц и зверей. Почти украл. Но у него есть на это право по логике сказки. И у него больше прав, чем у самого короля. Он повар или слуга при короле. Он настолько красив и прекрасен, что король должен приказать казнить его но не может этого сделать. Попробовав это блюдо герой становится равен королю. Но он моложе и он должен быть следующим королём. У него те же способности. Король даёт ему задание, которое невыполнимо иначе, чем с использованием чудесных способностей. Он добывает Златовласку, вроде бы как для короля, но женится на ней сам и сам становится королём. Случайность обладания артефактом или использования его в сказке никогда не бывает случайной. У героя всегда есть право на его пользование. Король хочет его убить, но не за его красоту, а за то, что он сравнялся с королём в чудесной способности, а король должен быть один и этот же мотив проигрывается и в Кохаве / Белоснежке, когда королева хочет уничтожить соперницу за то, что она прекраснее её. Поэтому король даёт ему задание невыполнимое иначе, чем при помощи иномирья, которое является и испытанием для претендента.

Сюда же монтируется и прекрасный Ганимед, которого боги вознесли на небо. Ганимед представляет собой то промежуточное состояние мифа, которое позднее будет использовано христианством в вознесении.

Если присоединяется длительный сюжет поисков артефакта в иномирье, она странная если рассказывать её с той стороны границы, мол, иномирец ищет у нас артефакт, его действия приведут к гибели нашего же короля и мы ему позволяем. Но хочется сказать, что сказка о поиске артефакта – отдельная, это инициационная сказка короля, он должен найти и принести артефакт, вплоть до «то чаво на белом свете ваапче не может быть», но Федот Стрелец вторичен, поэтому он не становится королём, а просто опускает короля и ему этого достаточно.

И через Златовласку можно выйти собственно чудесные качества героя, насколько они свойственны ему. Что является наиболее важными особенностями героя – его суперспособностью и недостатком. Ряд свойств он приобретает с рождения. В восточнославянском героическом эпосе он силушки неимоверной, но этот ход вынужденный, поскольку исторический опыт таков, что герою нужно быть воином. В тех исторических условиях, в которых складывались былины герою нужна именно такая сверхспособность, чтобы подчеркнуть его принадлежность к иномирью. Он должен быть физически сильным. Но чаще всего в волшебной сказке – это лепота, красота героя, он обладает неземной красотой, особенной внешностью и все сразу понимают, что он исключительный герой. И от него исходят тепло, добро и все те позитивные качества, которые мы отмечали в контексте рахманов. Недостаток должен быть анатомический – повреждение ног или отметина (родинка) на них. А в дальнейшем сверхспособности героя смыкаются с теми способностями, которые ему даёт артефакт. Его он может получить при рождении, или сразу после рождения. Первейшая способность – способность к коммуникации с иномирьем. Он видит иномирцев и признаёт своими – помощь иномирцу заточённому в сарае. Способность можно получить и случайно.

Почему мы связываем способности с артефактом – способность может быть приобретена именно при помощи артефакта. Съел рыбу – получил. Также срабатывает и съедание рыбы или яблоко при рождении героя. Два основных мотива. Артефакта больше нет. Уничтожение. Если артефакт не уничтожим в наших земных условиях – этот артефакт после использования нужно выбросить, иначе он будет вредить. У героя есть право использования, в отличие от врождённой или благоприобретённой способности.

История Бреса и Нуаду. Повреждение тела. Два противоположных момента. Недостаток – герой не может стать королём потому что у него повреждено тело и кузнец Дагда (опять таки кузнец!) в течении 7 лет создаёт ему серебряную руку и после этого Нуаду становится полноправным королём. Замещение тела. В Средиземноморье этот мотив связан с повреждением нет. Повреждение плеча есть в сцене жертвоприношения и возрождения сына Ликаона и собранного затем по частям, за исключением того кусочка, который съела Деметра.

Случайность. Герой может узнать тайну случайно, как имя Румпельштитхена. Он настолько уверен, что все знающие его язык умерли, что он может напевать себе под нос песенку с его именем и его никто не поймёт, но нашлась чудесная девочка, потомок старых людей, которая его услышала и поняла его речь и смогла воспользоваться им. Та же случайность есть и в Златовласке, здесь она становится причиной того, что героя послали на задание. Во дворец влетели две птицы, которые боролись за волос Златовласки, они разговаривая между собой во время драки рассказали тайну Златовласки. И по сути этот поединок двух птиц предшествовал поединку старого короля и юного героя за корону / Златовласку. Из этого разговора узнали и король и виночерпий. По средневековому праву виночерпий обязан пробовать все блюда, предназначенные для короля, он должен быть одной генетики или даже одной крови с королём. Не только на отраву. Мы помним, что у королей особая генетика, им нельзя бобовые (бобовая желтуха). Это есть в мотиве бобового короля, это африканская генетика, связанная с сопротивляемостью организма малярии. Организм виночерпия генетически должен быть в значительной мере быть похож на организм короля, они должны быть в прямом родстве. Он своего рода двойник короля. Право есть из блюда короля. Он обязан это делать. Он уже принадлежит к королевскому роду. Поэтому это не рэндом, услышать что-то может только тот, кто способен, кто достоин, кто знает этот язык. И это ещё раз отсылает нас к соотношению между аудиторией сказки и её адресатом.

Получение артефакта в сказках часто сцеплено с получением совета как им пользоваться или что-то не делать. Помощник или какой-то второстепенный персонаж говорит: «Знаешь, я не могу тебе помочь, но я тебе могу дать совет», как в грузинском анекдоте.

Тбилисец хотел купить на свадьбу сына барана. Он пошел к своему другу, пасшему отару овец в колхозе и попросил продать ему барана. Тот ответил: «Я тэбэ не дам барана, я тэбэ дам совет. Пойди к моему брату, вот на той горе. Он тэбэ поможэт!». Пошел горожанин к его брату. Тот сказал: «Я тэбэ не дам барана, я тэбэ дам совет. Пойди к моему старшему брату, вон там в низине. Он тэбэ поможэт!». Пошел он к третьему брату, а тот ему говорит: «Я тэбэ не дам барана, я тэбэ дам совет!». «Вах! - вскричал тбилисец. - Мне не надо совет, мнэ надо барана!» «А у нас что? – спросил старший из братьев, - у нас Страна Советов или страна баранов?».

Этот анекдот хорошо повторяет парадигматику волшебной сказки. Но он превращается в анекдот на том третьем персонаже, который должен дать искомый предмет или объяснить, где он находится. Парадигматичность сюжета. В поисках артефакта или совета где взять этот артефакт герой проходит некий путь, три локации. Это восходит к трёхтелой богине. К трём подгоняется и семиричная структура дней недели. Но в спуске Иштар их 7. С другой стороны есть устойчивая пара Солнце и Луна, к ним для создания троичности добавляют ещё Ветер. Это есть и в восточнославянских и в кавказских сказках. Могут быть три ступени в играх обмена. Ритуализация. А затем возвращается по цепочке. Это самостоятельная сказка. Когда же это примонтировано в волшебную сказку. Это троекратное повторение ритуальной формулы. Троекратное действие обладает особым магическим свойством, на йом кипур нужно трижды просить прощения, если не простили и на третий раз – грех переходит на того человека. Эта же троичность есть в повторении заклинаний и культовых формул. Три ночи после полнолуния, на третью ночь – 17-й лунный день ущерб Луны становится видимым, это смерть Таммуза. Три дня Гекаты в которые происходит действие. Троекратность действия как обращение к трёхтелой богине: подходя к такой статуе молящий должен просить желаемого, обращаясь к каждому из ликов по отдельности.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: