Января 1928 г., Москва. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я- МЯСКОВСКОМУ. Марта 1928 г., Париж

Января 1928 г., Москва

30/I 1928. Москва

 

Дорогой Сергей Сергеевич, как меня обрадовало Ваше письмо, и как оно вовремя пришло! Только вчера я, наконец, почувствовал себя до известной степени человеком «an und für sich»*, а то — будто каторжник с ядром на ноге. 4 месяца я не знал буквально ни сна, ни отдыха из-за этих симфоний, корректур и т. п. Интересующую Вас симфонию мою, сиречь 10-ю, я кончил вчера, то есть не только оркестровку, но и переписку набело; вышла маленькая одночастная пьеса в 102 страницы, но полная оглушительного рева 4 труб, 8 валторн и т.н. Те, кто видели, нашли оркестровку удачной и прозрачной, несмотря на нагромождение контрапунктов и большой оркестровый массив. Конечно, играна она быть не могла еще. Откровенно говорю, что в Персимфансе меня влечет только их «индивидуальная» первоклассность, так как мне просто интересно многое проверить, что в оркестре чуть более слабом, быть может, не удастся, хотя бы, например, тема фуги в Presto tempestoso:

которую играет все дерево в 3 этажа; да и многое другое. Конечно, сыграют это они в концерте плохо, ибо с каждым днем играют хуже и хуже, но оркестровую поверку они мне дадут. Кроме всего этого я кончил все корректуры двух симфоний, собственноручно исправил партии 9-й симфонии, которая 15 февраля пойдет у Малько в Ленинграде¹, и, кажется, обещает быть очень миленькой. Из-за всех этих дел Я также гнусно запустил всю свою корреспонденцию. О том, что Вы не приедете к нам, у меня все время было какое-то предчувствие. Держановский, как это ни странно, Вас не ругает! «Игрок», по моим сведениям, в этом сезоне не пойдет, так как отсутствие всего материала не дает работать ни в театре, ни — главное — Мейерхольду. Что «Игрок» не пойдет теперь — это, конечно, жаль, но мне приятнее, так как я едва ли смогу дважды поехать в Ленинград, так как все свои свободные-деньги должен откладывать «под квартиру», которую собираюсь строить², а это мне в один год будет стоить больше трех тысяч, то есть примерно 3-х симфоний. Я даже запродал переработанную 1-ю — до чего пал.

* сам по себе (нем.).

<стр. 270>

Что Вы называете: «ничего не вышло нового» из Ваших сочинений. А сюита из «Апельсинов» (карманная партитура)? А клавир квинтета? Неужели все это еще не вышло?! Досадно. Я очень всего этого жду. Между прочим, что «Стальной скок», — вы его уже обещали своему издательству? Вы не помните разговора с Юровским, где Вы эту партитуру предлагали нам? Юровский только боится Вам напоминать об этом, помня Вашу с ним суровость, но очень мечтает до сих пор, что Вы еще положите гнев на милость и дадите Музыкальному сектору эту вещь. Что Вы на мой запрос скажете? Я думаю, что эти мои вопросы могли бы служить даже как официальный запрос.

Что надо? Клавир, партитуру, голоса? Сколько там страниц? Я думаю, мы бы скоро справились, причем все первые корректуры сделал бы я и еще кто-нибудь из моих друзей. Надеюсь, лучше, чем «Семеро их»!

Я, кстати, очень рад, что Вы собираетесь ко мне подлизываться, значит я смогу рассчитывать, что Вы мне распорядитесь послать следующие вещи: клавир Concertino Стравинского³ (это издание Ганзена), потом его же новую вещь, которую Вы так смачно и жестоко описали, и, о ужас, 3-й квартет Дариуса Мийо! ⁴ Последний мне нужен, конечно, только для коллекции. Так как Дукельский Вам нравится, то я надеюсь, что и до меня он дойдет; пока меня в нем раздражают наивные модничанья, но какой-то свой художественный тон у него несомненно есть, а этого слишком достаточно, чтобы развиться, отбросив кое-какую шелуху.

О Москве писать пока нечего. Кроме Персимфанса концертов интересных нет. Сердечный привет Лине Ивановне — непременно!

 

Любящий Вас Н. Мясковский

С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я- МЯСКОВСКОМУ

Марта 1928 г., Париж

5, Avenue Frémiet, Paris XVI.

17 марта 1928 года

Дорогой Николай Яковлевич.

В общем мы можем пожать друг другу руки: Вы — с высоты двух симфоний, а я — с высоты «Игрока» (730 страниц партитуры плюс клавир). Как прошла Девятая в Ленинграде и шла ли Десятая в Москве?¹ Моя поездка в Россию все еще качается в воздухе: Акопера телеграфирует, что постановка решена, а контракт не присылает. Если же «Игрок» весною не пойдет, то я не уверен, приедем ли мы, хотя и очень хочется. Одним словом, в ближайшие две недели это должно так или иначе решиться.

Вы меня очень смутили вопросом о том, помню ли я о моем разговоре с Юровским на предмет издания «Стального скока» в Музсекторе². Дорогой мой, хоть убейте, не помню! Или же я сказал что-нибудь очень туманное, что было истолковано Юровским в сильно пре-

<стр. 271>

увеличенном виде. «Стальной скок» еще прошлым летом уступлен издательству Кусевицкого, и они в ближайшее время приступают к гравировке клавира, который я сейчас спешно доперекладываю. Очень прошу Вас передать об этом Юровскому в возможно более мягкой и изысканной форме, ибо он был чрезвычайно корректен с переводом моих гонораров, и я не хочу, чтобы мне был сделан упрек в каких-нибудь недобрых чувствах.

Концертино Стравинского Вы, вероятно, уже получили. Про 3-й квартет Мийо в музыкальных лавках ничего не слыхали. Как только встречу самого гениального композитора, почтительнейше наведу у него справки. «Аполлона Мусагета» Стравинского начинают на днях гравировать, дабы он вышел к премьере, — прошу считать этот клавир за мною. Несколько актов «Огненного ангела» высылаю Вам на адрес Музсектора, на Ваше имя, дабы у цензуры не было никаких сомнений в благонадежности посылаемого.

Получил письмо от Беляева, захлебывающегося своим московским восхождением. Его стараниями «Игрок» принят к постановке в Большом театре в 1930 году³. Это извещение прямо восхитительно! Впрочем, во время моего пребывания в Москве, Беляев был крайне галантен, и я ему напишу в ближайшие дни. Обнимите Держанулю. В своем последнем письме он так натопотал на меня ногами и запугал меня выражениями, вроде «этого я в век вам не забуду», что я боюсь ему писать. Материал моей второй симфонии, вероятно, уже поступил в руки Персимфанса, и если я не приеду в апреле, то справятся ли они с нею?

Мне очень нравится, что Вы строите себе квартиру. Где? Когда будет готова? Сколько комнат? Будет ли Валентина Яковлевна жить с Вами? У меня до сих пор остались приятные воспоминания от исполнения Вашей Первой симфонии в Павловске в 1914 году⁴, а потому я рад, что постройка квартиры заставила Вас вытащить ее из праха.

Крепко обнимаю Вас. Лина Ивановна шлет самый сердечным привет.

 

Ваш С. Пркфв

⇐ Предыдущая66676869707172737475Следующая ⇒

Поделиться: