Февраля 1943 г., Алма-Ата. H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

Февраля 1943 г., Алма-Ата

Алма-Ата, 27 фев. 1943

 

Дорогой Nicolas-Jacob.

Вот уже 3-я неделя, как мы в «Отце яблок», пытаясь вновь приноровиться к его климатическим придурям¹. Впрочем, бывают и улыбки, а именно от полудня до трех, когда солнышко греет, журчат ручьи и пахнет весною, словом, в те моменты, когда Вы нам завидуете. Но солнце юркнет за облака, воздух сразу станет резким и начнутся всякие выходки природы.

В смысле работы я пока сделал меньше, чем рассчитывал, так как вмешалось выключение электричества, и по вечерам я вынужден был закрыть мою лавочку, завидуя тем, у которых сняты электрические лимиты. Не помню, успел ли я Вам сказать, что незадолго до отъезда из Москвы меня все-таки уговорили перекроить финал «Войны и мира», сделав его, как это полагается, более апофеозным. Я сначала упирался, но потом мне пришла в голову мысль написать хор, поющий быстро на фоне банды, излагающей уже известный раньше материал, но в новом качестве; а затем хор начинает петь широко, банда продолжает свое, а быстрое движение переходит от хора в оркестр, играющий без медных. В общем, вся эта затея как будто вышла, хотя и удлинила финал минуты на 2, на 3.

В остальном мы живем здесь тихо и приятно, но (или, если хотите, и) вдалеке от музыки и музыкантов: самый крупный, с которым мне приходится встречаться, это Крюков (H. H.), a самая яркая новинка — «Суворов»², на которую никак не могу заставить себя пойти. Так что будьте благотворителем и напишите, что творится в музыкальном мире.

Крепко обнимаю Вас, целую обе ручки сестрице. Мирочка шлет привет Вам обоим.

 

Ваш С. Пркфв

<стр. 465>

 

H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

Марта 1943 г., Москва

Дорогой Сергей Сергеевич.

Посылаю телеграмму Гаука.

Еще раз поздравляю адски горячо. Самое главное — пробита брешь в заговоре молчания и незамечания. В остальном есть небольшая наша вина: мы упустили Рихтера (он где-то в далекой поездке) и для высокого начальства Вашу сонату играл Вальтер!¹ Это, наверно, было типичное «не то». Обнимаю Вас. Скоро напишу письмо в ответ на Ваше с разными сообщениями о московской музыкальной жизни, которая пока, впрочем, довольно жалка. 21-го бетховенцы немного наспех сыграли 8-й квартет², который произвел некоторое впечатление. Та часть, которая не нравилась Вам (Adagio), несмотря на «крайнюю выразительность», не понравилась и мне самому; оказывается, я в ней не узнал самого себя. Это довольно красиво, но «не мое».

Сердечный привет Мире Александровне. Зачем Вы выбросили в Московской картине «В[ойны] и мира» песенки французов? Это для «оперы» очень было необходимое пятно. Я ругаюсь с Шлифштейном по этому поводу³.

Ваш Н. Мясковский

Обнимаю Вас.

23/1II 1943

Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

Марта 1943 г., Москва

24 марта 1943 г.

 

Дорогой Сергей Сергеевич, сегодня отправил Вам заказное письмо с поздравительной телеграммой от Гаука, который, видно, вообразил, что Вы в Москве. Я очень рад, что дело с премиями кончилось в какой-то мере благополучно: важно было растопить лед, кажется, он тронулся. Я не особенно доволен работой нашего Комитета, мы кое-что скомкали, и получилось так, что Вашу сонату пленум Комитета не слышал, иначе она имела бы другой резонанс, а в высоких инстанциях ее играл не Рихтер, а Вальтер [...]. Ну, да я доволен и тем, что есть. Славянский квартет Висс[ариона] Шебалина¹, конечно, очень удачное (особенно для него) сочинение — колоритное, эмоциональное, но, в сущности, простоватое и много меньше Вашей сонаты. Здешняя музыкальная жизнь все еще как-то не наладилась, но ожидается кое-какое оживление. Приехал Госоркестр с Рахлиным во главе. Было уже два его концерт оба не слишком хорошие. 7-ю Шостаковича он играл недурно², но не больше. Дальше пошел, конечно, Чайковский. [...].. Но планы строятся

<стр. 466>

объемные, быть может, что-нибудь в них и просочится хорошее. 31 марта Рахлин с Юдиной, кажется, играют Ваш 2-й концерт³. С апреля и ежемесячно Союз устраивает симфонические концерты, где будут играться новинки. В первом — 4-я симфония Желобинского⁴, во втором — 3-я симфония Голубева⁵ и отрывки из «Войны и мира» (?), в третьем — 3-я симфония Шебалина⁶, кроме того, разные мелочи. Меня собираются терзать 17-й симфонией (Кондрашин) ⁷, 6-й симфонией (Рахлин) и, быть может, 23-й (Кабардинской — тоже Рахлин). Пока это все, что я знаю. Кантата моя⁸, видимо, никого особенно не интересует, да и я ее не слишком подталкиваю. Так как мой 8-й квартет (исполнявшийся бетховенцами на днях) ⁹ очень понравился, то его собираются повторить в апреле вместе с Вашим 2-м ¹⁰. Последнее меня сильно интересует, так как до сих пор я его не слышал. Сейчас у меня с Шлифштейном назревает беседа по поводу «Войны и мира». Я смотрел «Бородинскую» сцену— мне все понравилось, но сокращать «Пьера» я бы не хотел. «Московская» сцена меня меньше удовлетворила. Вы так урезали Рамбаля и Бонэ, что они стали совсем лишние. Я считаю, что нельзя было выбрасывать песенок ихних, и буду с Шлифшт[ейном] из-за этого ссориться. Вообще, вся эта картина получилась какая-то пассант’ная *. Других переделанных картин еще не видел. Живем мы в Москве, в общем, по-прежнему (как при Вас), суетливо и как-то бесплодно: я до сих пор ничего не могу начать толком. Начну и сейчас же бросаю, так все получается плоско и неинтересно. Очень много времени истратил на заседания Сталинского комитета, а теперь Союз, Музгиз, Комитет искусств и консерватория берут уйму времени. Мечтаю, куда бы то ни было уехать. Приедете Вы на получение диплома?¹¹ Очень бы хотелось повидаться. Сердечный привет от нас обоих Мире Александровне. Обнимаю Вас крепко.

 

Ваш Н. Мясковский

⇐ Предыдущая143144145146147148149150151152Следующая ⇒

Поделиться: