ЧАСОВНЯ ЗНАМЕНИЯ БОГОРОДИЦЫ В ДЕРЕВНЕ КОРБА

Следующей на нашем пути будет знаменитая часовня в деревне Корба. Её, наряду с Виговкой, чаще других изображают на различных иллюстрациях и картинах. Она уникальна во многих отношениях, в частности, это единственная часовня «Кижского ожерелья», которая была построена сразу. Остальные строились и перестраивались по несколько раз. Перестройки храмов вообще характерны для Заонежья – даже Покровская церковь Кижского Погоста по некоторым сведениям сначала строилась как обычный шатровый храм и лишь потом, возможно уже в процессе строительства, мастера нашли её достойное завершение – уникальное девятиглавие. Церковь при этом не только сама стала одной из красивейшей на Руси, но и сильно сработала на общий образ Кижского ансамбля – «несравненную сказку куполов» по выражению И.Э. Грабаря.

Пока мы идём к Корбе, можно рассмотреть интересную саму по себе проблему «перестроек». Массовый характер они приняли после окончания Северной войны со Швецией. Заонежье перестало быть порубежьем, его перестали разорять разные захватчики и разбойные шайки. Жизнь под защитой сильного государства наладилась, население стало быстро увеличиваться. Для решения мирских дел потребовались общественные помещения, в качестве которых использовались трапезные часовен. В больших деревнях часовни превращали в церкви путём пристройки к ним алтарей. Постепенно часовни и церкви становились «лицом» и гордостью каждой деревни. В 18 веке в местную моду быстро вошли звонницы, делающие культовые сооружения гораздо значительней и интересней.

На примере перестроек можно подметить несколько родовых чёрточек заонежских зодчих.

С одной стороны, они очень цепко держались за срубы старых часовен, в которых молились их отцы и прадеды, никогда не ломали их, а что-то к ним пристраивали – это труднее во всех отношениях, тем более что нижние, наименее долговечные венцы срубов всё равно приходилось заменять новыми. Видимо, сказывалась традиционная русская «верность» – у нас даже церковный раскол произошёл под знаменем верности старине, а не Реформации, как на Западе.

С другой стороны, заонежане убедительно доказывают, что в зодчестве они смелые экспериментаторы, уверенные в себе творцы. Именно в 17-18 веках здесь появляется большое количество прекрасных церквей и часовен, каждая из которых была уникальной.

Раньше в Заонежье говорили: «Что ни мужик – то плотник». А плотники народ очень своеобразный – результаты их труда стоят у всех на виду по 100 и более лет и обсуждаются всеми желающими. Строитель и его дети-внуки вынуждены слушать похвалу или хулу их творениям.

Когда плотников много, и когда они вольно или невольно соревнуются между собой, то неизбежно появляются Мастера. А Мастер по своей природе дерзок, он не может довольствоваться только тем, что освоил наследие предков, ему надо превзойти их, превзойти вообще всех, и всё известное ему. Заонежанам и здесь крупно повезло – им было известно очень многое – начиная с древних новгородских традиций и кончая современной им Питерской архитектурой. Ни о каком провинциализме и речи быть не может. Это для остальной России Заонежье оставалось медвежьим углом, а сами заонежане с плотницкими артелями ходили по всему северо-западу России, в Москву, в Астрахань и даже в Сибирь, где остались образцы их творчества, и, конечно, в Петербург с его архитектурным великолепием. В то же время, у себя дома, не испытывая давления заказчиков, моды и т.п., они сохраняли свой собственный стиль. Обратите внимание, как заонежане применили петербургские трехарочные балкончики для украшения своих жилых домов – сделали их в одном ключе со своими родными гульбищами, полностью использовали их декоративные возможности, а вот прорубать двери на эти «балкончики» сочли излишним. Вот и перестаёт быть загадкой появление в Заонежье шедевров. А на пустом месте, без устоявшейся Школы и долгого фундаментального образования, без многочисленных грамотных критиков даже потенциально талантливые люди редко поднимаются выше уровня самоучек-скорохватов.

Но нет гладких дорог, и на старуху бывает проруха. У заонежан тоже случались казусы. Если после плавания по ближнему «Кижскому ожерелью» у вас останется время, и вы пойдёте по «Дальнему Заонежью» и «Обонежью», пройдите вдоль западного берега полуострова Заонежье на север – места там удивительно живописные, и теперь уже ненаселённые. Через 35 км направо, на восток, будет пролив в большую Вегорукскую губу. В губе, немного к северу от пролива в леспромхозовском посёлке Ламбасручей есть магазин, там можно пополнить запас продуктов, а при необходимости уехать на автобусе в г. Медвежьегорск, автобус отходит утром в 06ч.

В южном углу залива стоит полуобитаемое село Вегорукский Погост с сохранившейся, хотя и очень плохо, Никольской церковью.

В начале 18 века здесь построили обычную симпатичную часовню с трапезной – сейчас это второе и третье помещения церкви, считая с востока. Молельню покрыли красным тёсом, оживившим её вид, поставили над ней небольшую главку, сохранившуюся доныне, а с запада к трапезной пристроили лёгкое «висячее» крыльце.

Часовня получилась чисто заонежской, достаточно оригинальной и, видимо, нравилась местным жителям. Поэтому, когда в 1763 г. разросшейся деревне для самоутверждения потребовалось что-то более значительное, они не стали её трогать, а возвели рядом могучую колокольню – монументальный восьмерик на низком четверике.

(Последний раз автор был у этой колокольни в 1988 году. Она еще стояла, но заваливалась, и ходили упорные слухи о ее скорой реставрации).

Эта колокольня интересна тем, что такую же конструкцию, пропорции и почти такие же размеры имела Кижская колокольня, предшественница современной, гораздо более стандартной и скучной. Колокольню с часовней соединили лёгкой, тоже «висячей» галереей. Получилось не бесспорное сооружение – подчёркнуто лёгким крыльцу и галерее не удавалось соединить в единое целое слишком разновеликие объёмы часовни и колокольни, но всё же часовня смотрелась и была на уровне местных эстетических требований. В таком виде она простояла более 100 лет. В 1877 г. потребовалось перестроить часовню в церковь. К сожалению, это было уже время упадка заонежского культового зодчества – официальной церкви уже удалось пресечь самодеятельность местных зодчих при возведении храмов. Всюду насильственно насаждались стандарт и «благолепие». Соответственно и перестройку провели по чиновничьим правилам – с востока пристроили типовой пятистенный алтарь, разрушили легкомысленные крыльцо и галерею, на их месте возвели скучные сени, вход прорубили с западной стороны колокольни, растесали все проходы и получили прямую анфиладу помещений длиной аж 31м! Тогда же, или чуть позже, обшили стены церкви тёсом (появилось много лесопилок и тёс стал дёшев), а крыши и главки покрыли жестью. Так и родилась теперешняя церковь.

Видно, долго чесали затылки вегорукские мужики, дивясь на своё творение. Даже в период «упадка» заонежане оставались заонежанами – уважали себя. Потеряв позиции в культовой архитектуре, они в это время бурно развивали гражданскую архитектуру и строили красивейшие на Руси дома. Кроме того, всего в 50км стояли Кижи – мощный и чистейший камертон для всего Заонежья, рядом с которым любая поделка режет глаз.

Заонежанам изобретательности не занимать, и они нашли-таки выход. Если смотреть на церковь со стороны деревни, то видна лишь колокольня – вполне достойный вид. С юга и востока, со стороны леса, на церковь никто и не смотрит. Оставался самый уязвимый, выходящий на воду, и по местным понятиям парадный северный фасад. Коль его скучный вид нельзя было исправить, то мужики решили его вовсе закрыть – между водой и стеной церкви они насадили плотный ряд елей. С воды стала видна только верхняя часть колокольни – гордость деревни.

При осмотре церкви изнутри можно увидеть следы старой драмы – на восточной стене церкви, где по канону висели иконы, сохранились следы выстрела в упор. Стреляли из обычного дробовика и даже не дробью, а бросовым деревенским железом – рублеными горелыми гвоздями. Кто занимался здесь богоборчеством сейчас установить невозможно. Скорее всего это был какой-нибудь местный молодой и не очень уверенный в себе мужик, но свободолюбивый. Таким последним отчаянным способом он выдавливал из себя «раба божьего».

Этот случай трудно приписать заонежским большевикам-комиссарам. На заре советской власти это были умные и грамотные люди, хорошо понимающие значение культуры и преемственности культур для безболезненного развития общества и устойчивости нового строя. Первым Наркомом просвещения (с 1917 г. по 1929 г.) был Анатолий Васильевич Луначарский. А это о многом говорит.

Разрушая до основания мир насилья, они считали, что бездумно разрушать культурное наследие, доставшееся от старого строя, не только не нужно, но и недопустимо.

В марте 1917 г., ещё в период так называемого «двоевластия», в Петрограде в большом количества была распространена большевистская листовка:

В О З З В А Н И Е
Совета рабочих и солдатских депутатов.

Граждане, старые хозяева ушли, после них осталось огромное наследство. Теперь оно принадлежит всему народу.

Граждане, берегите это наследство, берегите картины, статуи, здания – это воплощение духовной силы вашей и предков ваших. Искусство – это то прекрасное, что талантливые люди умели создать даже под гнетом деспотизма и что свидетельствует о красоте, о силе человеческой души.

Граждане, не трогайте ни одного камня, охраняйте памятники, здания, старые вещи, документы – всё это ваша история, ваша гордость. Помните, что все это почва, на которой вырастает ваше новое народное искусство».

В 1918 г. Революционный Исполком Олонецкой губернии, в которую входило Заонежье, едва захватив власть, издал Декрет: «Памятники церковной и гражданской старины, имеющиеся в пределах Олонецкой губ, имеют величайшую ценность... Многие из них представляют результат подлинно народного пролетарского творчества, показывая, как народ наш во времена гонения и гнета из простых и грубых на вид материалов умел создавать истинно правдивые изображения одушевлявших его верований, надежд и светлых воззрений на лучшую будущую жизнь. Посему предписывается всем гражданам Олонецкой губернии беречь, сохранять и заботиться о таковых памятниках старины».

Вернемся к вечному. От Воробьев до Корбы около 4, 5км по судовому ходу. Хорошим ориентиром служит узкая низменная коса на восточном берегу, заросшая частым еловым лесом. Такие непролазные дебри в Заонежье и называют «корбами». Корбой зовется и языческий бог местных лесов – его праздник здесь до недавнего времени отмечали в первое воскресенье июля по старому стилю, конечно, не в церквах.

Немного севернее часовни построена хорошая деревянная пристань, к ней можно пристать на яхтах и моторках. Если лодка резиновая и боится гвоздей, то пристать лучше к самой часовне – она стоит на самом берегу. При сильном навальном ветре на мелкосидящей лодке можно зайти с севера в небольшой залив и пристать к косе с востока.

Если у вас есть время, то автор рискнет рассказать об одном казусе, связанным с Корбой и случившимся со мной лично.

Первый раз Корбинскую часовню я увидел не в натуре, а на картине в Кижском киоске, и сразу понял – это ОНО. Как в известном случае, когда люди находят гриб и начинают спорить – белый это или нет, но когда находят действительно белый, то ни у кого никаких вопросов не возникает.

Картина была куплена, повешена дома на стену и всю зиму находилось перед глазами.

Чем дольше мы на нее смотрели, тем больше поражались удивительному совершенству всех пропорций часовни. Чем глубже копали, тем больше убеждались, что это Настоящее. Правда, нашли один маленький диссонансик, нарушающий мелодию. Спорили. Разобрались – главка над молельней казалась чуть-чуть легковатой. Встал вопрос – что это? Недосмотр Мастера? Вряд ли, при такой квалификации ошибок не делают. Возникло даже подозрение – а не сделал ли Мастер это «чуть-чуть» специально, чтобы сбросить зрителей на грешную землю и таким способом помочь им осознать совершенство всего остального?

В следующем году мы шли через Онего прямо к Корбе. Пришли, увидели. Никаких «неверных мазков», врала картина. Часовня – Гармония в Абсолюте.

Часовня Знамения Богородицы в деревне Корба Вид с Ю-В, лето.

Часовня в д. Корба. Вид с Ю-З, зима. Фото Б.П.Бойцова.

Корбинской часовне, единственной из всего «Кижского ожерелья», повезло – ее видело более миллиона человек, правда, мельком, с борта теплохода и лишь с одного фасада, выходящего на озеро. Появилось расхожее, но очень точное выражение, что она служит «прелюдией к Кижскому ансамблю». Действительно, это произведения одного уровня таланта.

Мастер, в 18 веке построивший часовню, неизвестен. Он был явно один – коллективные, мирские постройки другие. Он явно прошел Кижскую школу – здесь, как и в Кижах, видна привычка ничем не ограничивать подъема планки требований, стремление к абсолюту. Мастер, наверное, долго вынашивал свой замысел, совершенствовал и отшлифовывал его – слишком уж отработаны все детали.

А может это был не старый, а молодой талантливый Мастер? Но после постройки Корбинской часовни местные мужики стали его несколько побаиваться и не давали ему больше подрядов? Других сохранившихся часовен этого стиля в Заонежье нет.

Часовня была не совсем привычной, не совсем заонежской. Автор в течение нескольких лет опрашивал десятки человек, впервые видевших «Корбу» вблизи, и просил дать ей определение несколькими словами. Конечно, невозможно определить Корбу несколькими словами, тем более сразу, но пара слов все же выплыла – «классическая», «строгая». Все остальное в Заонежье, в том числе и часовни, скорее «теплые», человеколюбивые, сделанные людьми и для людей – вспомните Подъельники, даже чеканный Спас Нерукотворный и тот по-человечески трогателен своим сочетанием смелости и малости.

Мастер, строя Корбинскую часовню, тоже делал ее вроде бы для людей, вроде бы Храм божий, куда люди ходят молиться, но по-настоящему он служил лишь своему богу – Красоте. Так и получился несколько иной Храм.

Так или иначе, случайно или нет, но даже родная деревня Корба постепенно «ушла» от часовни. На месте когда-то ближайших к ней домов теперь растут деревья «в руку толщиной» и малина, а деревня стоит в стороне. Как действительно относились местные жители к своей часовне автору достоверно выяснить не удалось. Но бесспорно одно – неординарность ее они хорошо понимали. Она осталась единственной часовней в округе, которую никто никогда не решался перестраивать. (Лишь в начале 20в ее обшили тесом и жестью, которые удалили при реставрации).

Есть еще один момент, в котором Корбинская часовня отличается от всех остальных. Все часовни «Кижского ожерелья» стоят на своих родных местах и интересны не только сами по себе, но и тем, как они вписаны в окружающий ландшафт. В разных местах это делалось по-разному, но всегда удачно, с тонким пониманием природы и ее воздействия на человека, и всегда с глубочайшим к ней уважением.

Корбинская часовня и здесь стоит особняком. Она тоже вроде бы «вписана» в природу, и даже традиционные для заонежских часовен ели растут рядом – они стеной стоят за её северной стеной. Но посмотрите на часовню с воды, с запада, а еще лучше с юго-запада, сравните часовню с елями, и увидите, что Мастер не «вписывал» ее в природу, а негромко, без всякой аффектации состязался с Природой в мастерстве. Какую же уверенность в себе надо иметь для этого. Квалификация Мастера сказалась и в выборе места для часовни – не рядом на взгорке, а в низменной части косы, где ели никогда не смогут вырасти большими и подавить часовню своей массой. Они всегда будут равновелики ей.

К сожалению, теперь редко кому удается попасть внутрь часовни. Внутри она другая – по-настоящему старинная, древняя и неожиданно уютная. Ключ от часовни обычно хранится у одного из местных жителей – «сторожа»

Использованная литература:

1. В.А.Агапитов. «Путешествие в древние КИЖИ».
2. А. Витухновская. «Музей-заповедник «Кижи».
3. И.Костин. «Острова сокровищ».
4. М.И. Мильчик, Ю.С. Ушаков. «Деревянная архитектура русского севера».
5. А.В. Ополовников. «Русское деревянное зодчество».
6. А.В. Ополовников. «Сокровища русского севера».
7. А.В. Ополовников, Е.А. Ополовникова. «Дерево и гармония».
8. А. Ополовников, Г. Островский. «Русь деревянная».
9. В. Орфинский. «Логика красоты».
10. И.П. Тюриков, А.И. Фролов. «Кижи».
11. Ю.С. Ушаков «Деревянное зодчество русского севера».
12. К.В.Чистов. «Ирина Андреевна Федосова».
13. «Кижское восстание 1769-1771. Документы». Научный редактор Я.А. Балагуров.

Составитель путеводителя глубоко благодарит многих других авторов неупомянутых книг и статей о Русском Севере, всех живых и, к сожалению, уже покойных рассказчиков-заонежан, мысли и слова которых собраны в этом путеводителе для Читателей.

 

⇐ Предыдущая12345678

Поделиться: