ВЗГЛЯДЫ НА ЯЗЫКОВОЙ ЗНАК Ф.Ф. ФОРТУНАТОВА И ЕГО ШКОЛЫ

Язык как знаковую систему рассматривал выдающийся русский языковед, глава Московской лингвистической школы Филипп Федо­рович Фортунатов (1848—1914), а также другие представители этой

школы. В его понимании «язык представляет... совокупность знаков главным образом для мысли и выражения мысли в речи, а кроме того, в языке существуют также и знаки для выражения чувствований» (5, с. 111).

Язык, по Фортунатову, включает разного рода знаки. Прежде всего выделяются знаки с материальным, или реальным, значением, приме­ром которых служит слово. Рядом с этими знаками существуют знаки с формальным значением, которые, употребляясь совместно со знака­ми, имеющими материальное значение, видоизменяют последнее (ср. разного рода аффиксы). В результате соединения знаков с материаль­ным и формальным значениями образуются знаки языка, которые заключают в себе так называемые формы (например, рук -а, рук-е, рук-и и т. п.).

Знаками выступают не только слова и аффиксы, но и произносимые в процессе речи изменения в тоне, интонации произносимых знаков языка. Такие изменения тона, интонации (ср.: вопросительная, воск­лицательная, повелительная интонации), с которыми изменяются зна­чения языковых знаков и которые носят социальный характер, Фортунатов называет знаками речи.

Знаки чувствований существуют в единстве со знаками мысли, взаимодействуя друг с другом в речи. К таким знакам принадлежат слова-междометия (ах! ой! Боже! 'и т. п.). Слова-междометия, представ­ляющие собой определенные звуки или комплексы звуков, служат как знаками для обозначения чувствований, так и употребляются как невольное выражение этих чувствований.

Знаками для нашего мышления являются не только названные выше слова и связанные с ними элементы (аффиксы, интонации), материалом для которых служат звуки, но и язык жестов, мимика, существующие рядом с языком слов. Предметом изучения языковеде­ния является язык слов, который по своей природе более совершенен, по сравнению с жестами и мимикой. Но, как замечает Фортунатов, «чтобы понять физические и духовные условия, делающие возможным появление языка, необходимо принимать во внимание и другие выра­жения мыслей и чувствований в наших движениях» (5, с. 125).

По мнению Фортунатова, существенным признаком языковых единиц (слов, аффиксов и др.), доказывающим, что они служат в системе языка именно знаками, является то, что в процессе мысли и речи мы думаем не о данных единицах как звуках и звуковых комп­лексах, а о других «духовных явлениях», ассоциирующихся с ними (и представлениях о них) по смежности, сходству и т. д. Представления о звуках и звуковых комплексах — это также духовные явления. Свя­занные между собой, ассоциирующиеся по смежности и сходству различного рода духовные явления способны воспроизводить друг друга.

Важной характеристикой языка ученый считает то, что язык не элько отражает действительность, т. е. то, что «дается для мышления», ю вносит и свое в процесс мышления. Не только язык зависит от мышления, но и мышление зависит от языка. Язык вносит в воспри­нимаемую и отражаемую действительность свое членение. Язык спо­собствует отдельному, относительно самостоятельному отражению, пониманию и познанию качеств, свойств, признаков предметов и тлений, тогда как эти качества, свойства, признаки мы воспринимаем представляем в единстве, неразрывно с предметом или явлением, [зык как система знаков способствует анализу и синтезу в познании действительности. Более того, языковые знаки позволяют отразить и юнять такие явления действительности, которые по физическим фичинам не могут быть восприняты и воспроизведены.

Таким образом, Фортунатов и его ученики, как и Потебня, под­черкивали исключительную важность для жизни человека языка как шаковой системы. Прежде всего они видели важность в том, что язык делает доступными для отражения и познания такие явления действи­тельности, какие без знака не были бы доступны вообще. В практике деловека, в общении знак позволяет оперировать предметами в «сня-гом» виде: мы оперируем знаками, обозначаемыми ими значениями (понятиями о соответствующих предметах, их отношениях и т. д.) как бы самими предметами. Знак выступает заместителем класса предметов или явлений, которым мы свободно орудуем в своей речи, в своих мыслительных операциях, в то время как в непосредственном воспри­ятии нам даны конкретные предметы. Отсюда огромное познаватель­ное значение языковых знаков.

Ученик Фортунатова, В.К. Поржезинский, подчеркивая эту сторону знака, писал: «Нетрудно понять, какое огромное значение имеет язык слов для умственного развития человечества. Представления звуковой стороны слов являются для нас удобопроизводимыми знаками таких предметов мысли, которые принадлежат к категориям духовных явле­ний, с трудом или вовсе не воспроизводимых по физическим причи­нам...» (6, с. 13).

Идеи Потебни и Фортунатова и их последователей оказали силь­нейшее влияние на отечественное языкознание и продолжают оказы­вать на современную науку.

Формирование различных концепций знака и самой науки о знаках — семиотики, или семиологии, относится к концу XIX — на­чалу XX в. и связано с рядом зарубежных ученых. Существенную роль в истории науки о знаках, и в частности в развитии представлений о языке как знаковой системе, занимающей особое место среди других знаковых систем, сыграли концепции Ч. Пирса, Г. Фреге, Ф. Соссюра и др. Ниже кратко изложим их понимание знака вообще, и языкового в особенности.

УЧЕНИЕ О ЗНАКАХ Ч. ПИРСА

В отечественной литературе Чарлз Сандерс Пирс (1839—1914) более известен как один из основателей философского направления прагма­тизма. Однако он, кроме того, является одним из родоначальников общей теории знаков, которая оказала и продолжает оказывать сильное влияние на современные знаковые концепции.

В своей концепции знака Ч. Пирс выделяет знаковые от­ношения и знаковый процесс. Это две основополага­ющие категории в теории знака Ч. Пирса.

Знаковые отношения представляют собой несколько уточненную известную триаду, которую — в другом истолковании, — как мы убеди­лись, находим еще у древних греков. Триадическая природа знака означает: а) наличие прежде всего какой-либо вещи, выступающей как знак; б) чтобы эта вещь была знаком, она должна «репрезентировать нечто другое, называемое ее объектом» (7, с. 179); в) всякий знак необходимо предполагает его интерпретацию какой-либо мыслью, для которой он является знаком. Ч. Пирс высказал свое понимание знака в следующей формуле: «Знак есть некоторое А, обозначающее некото­рый факт или объект В для некоторой интерпретирующей мысли С» (7, с. 179). В схематически представленном семиотическом треуголь­нике особую роль играет интерпретирующая мысль.

Различный характер знакового отношения между компонентами триады позволяет Ч. Пирсу выделить три основных типа знаков.

Знаком определенной вещи может служить другой предмет в силу своего сходства с нею. Именно поэтому знак может представлять обозначаемую вещь. Этот вид знаков, как видим, отражает непосред­ственные отношения и связь между А и В. Это так называемые иконические знаки. Виды таких знаков, наблюдаемых в обществе, весьма разнообразны. «Знак, — писал Ч. Пирс, — может слу­жить знаком просто потому, что ему случилось быть похожим на свой объект» (7, с. 184). Примером иконических знаков являются географи­ческие карты, диаграммы, чертежи, различные схемы и др. Икониче-ский знак — это как бы модель, изучение которой раскрывает свойства объекта. Иконический знак не только обозначает свой объект, но и непосредственно отражает его. Поэтому иконическим знаком высту­пает и идеальное отражение объекта в сознании человека, т. е. мысль об этом объекте. «Любая вещь, — писал Ч. Пирс, — будь то качество, существующая вещь или закон, есть иконический знак любой вещи в той мере, в какой он подобен этой вещи и употребляется как ее знак» (7, с. 184).

Индексом называется знак, находящийся в непосредственной связи со своим единственным объектом. Индекс как знак становится таковым в силу того, что объект реально воздействует на него. Он не требует сходства со своим объектом (во всяком случае не всегда и

тачительного): ср. след ноги, стекло с отверстием от пули, нарисо-шный указательный палец, показывающий направление движения и По Пирсу, функцию знаков-индексов могут выполнять некото­рые местоимения (этот, тот), частицы (вот), наречия (здесь, теперь) и др.

Подлинным знаком, считает Ч. Пирс, является символ, потому что «осуществляет свою функцию независимо от какого-либо сходства или аналогии со своим объектом и равным образом независимо от какой-либо фактической связи с ним, но единственно и просто потому, что он интерпретируется как репрезентамен» (7, с. 196), т. е. как представитель обозначаемого. Связь между символом и объектом совершенно условная. Естественные свойства символа не предполага­ют никакой связи с объектом, поэтому важнейшим условием функци­онирования символа как знака является интерпретирующая мысль (интерпретанта). «Символ есть знак, — замечает Ч. Пирс, — который утратил бы свойства, делающие его знаком, если бы не было интерп-ретанты» (7, с. 196). Символы становятся знаком в силу инстинкта, привычки, соглашения и т. д. Типичным символом, по Ч. Пирсу, является слово, предложение, математические знаки. Символ сущест­венно отличается от иконического и индексального знаков по характеру отношений с членами триады. Символ не имеет сходства со своим объектом и не находится с ним в какой-либо естественной или физической (причинной) связи. Символ выступает знаком только потому, что интерпретируется как знак данного объекта.

Важной категорией концепции знака Ч. Пирса является знако­вый процесс. По Ч. Пирсу, это непрерывный, в сущности, бесконечный процесс. Знак потому является знаком, что может быть интерпретирован в другом знаке; интерпретирующая мысль является также знаком, который может, в свою очередь, интерпретироваться новым знаком — и так до бесконечности. «Значение знака, — пишет Ч. Пирс, — есть знак, в который он должен быть переведен» (7, с. 230). Для Ч. Пирса мысль имеет природу иконического знака, отражающего объект. Но и сам объект имеет природу знака, поскольку только при таком условии он может воздействовать на знак.

Теория Ч. Пирса содержит некоторые верные положения, прежде всего касающиеся классификации знаков, знаковых отношений, ха­рактеристик различных типов знаков. Идеи Ч. Пирса получили рас­пространение в общей семантике и в частных ее направлениях. Однако философские и методологические основания концепции Ч. Пирса вызывают замечания.

1. Совершенно бездоказательным является положение Пирса о знаковой природе самих объектов. Он также утверждает, что мысль, понятие суть знаки; иными словами, наше мышление имеет знаковую природу. Это суждение противоречит многим представлениям о харак-

тере нашего мышления и отражаемой им действительности и остается так же бездоказательным.

2. Согласно теории Пирса, основополагающим свойством знака
является его способность интерпретироваться другими знаками; зна­
ковый процесс — это, по Пирсу, бесконечный процесс. Однако в этом
основополагающем суждении Пирса все поставлено на голову. Интер­
претация знака другим знаком не есть имманентное, внутреннее
свойство знака как такового, оно обусловлено богатством, бесконеч­
ностью обозначаемого предмета, явления действительности и способ­
ностью нашего мышления и познания отражать это богатство и
бесконечность. Возможность обозначения Пушкина множеством наи­
менований-знаков (создатель национального русского литературного
языка, автор «Евгения Онегина», автор «Полтавы» и т. д.) обусловлена
не собственно знаком «Пушкин» (людей с такой фамилией много), а
признаками самого поэта. И так в любом другом случае. У Ч. Пирса
роль знака гипертрофирована. Сам знак, его материальная сторона, —
не более чем ярлык, содержание же знака зависит от отражаемого и
обозначаемого объекта.

3. Если новое знание, по Пирсу, достигается путем интерпретиро­
вания знаков с помощью самих же знаков, то напрашивается парадок­
сальный вывод, что все наше знание, в том числе и будущее, как бы
атомарно растворено в функционирующих знаках и что эмпириче­
ское исследование само по себе не несет нового знания. По этому
поводу исследователь творчества Ч. Пирса Ю.К. Мельвиль пишет:
«Соотношение знака с внеязыковой действительностью исключено
из семиотического процесса. Между тем только с учетом этого
соотношения можно говорить о значении как гносеологической
категории» (7, с. 237).

УЧЕНИЕ О ЗНАКАХ Г. ФРЕГЕ

Продуктивную концепцию знака естественного и формальных языков предложил Готтлоб Фреге (1848—1925), немецкий логик и математик, один из основателей математической логики и семиотики. Свою теорию знаков, или имен, Г. Фреге обосновал на примере конкретных названий естественного языка, распространив ее затем на абстрактные названия и символику формальных языков. Цель тео­рии — вскрыть единые логические и семиотические основания знако­вых систем: естественного и формальных языков, прежде всего математики и логики. Знак, или имя, Г. Фреге понимает расширитель­но; это может быть слово, выражение, символ, которые являются названием реально существующего предмета. Сам предмет в теории Г. Фреге выступает значением имени. Поэтому знак представляет собой собственное имя предмета.

Языковой знак, или имя, представляет собой сложную структуру. В имени Г. Фреге выделяет следующие компоненты. 1. Значение, под которым, как говорилось выше, Г. Фреге понимает собственно предмет, обозначаемый именем. 2. Смысл имени, т. е. способ, каким представ­ляется и обозначается предмет в самом имени; смысл отражает способ представления обозначаемого данным знаком (8, с. 181—210; 9, с. 17). Имена, обозначающие один и тот же предмет, т. е. имеющие одно и то же значение, могут выражать разные смыслы (ср.: «Утренняя звез­да» = «Вечерняя звезда» = Венера; Вальтер Скотт = автор «Веверлея» и т. п.). Смысл — важнейшая категория знаковой теории Г. Фреге; последняя больше известна как «теория смыслов». 3. В определенных условиях имя выражает понятие, которое, по Фреге, имеет предика­тивную природу, т. е. выражает квалификацию обозначаемого (ср.: «Этолошадь», «Это дерево — ясень» и т. п.). 4. Наконец, с именем может ассоциироваться представление об обозначаемом предмете, которое, хотя и субъективно, индивидуально, но не лишено основных признаков обозначаемого.

Имена могут быть трех категорий, обозначающие: а) реальные предметы; б) понятия; в) функции (отношения). Если в естественном языке знаки, выражающие эти категории, не различаются, то в языке науки, в частности в формальном языке логики, различие этих кате­горий в знаках необходимо.

Отношение между именем (= знаком), значением и смыслом Фреге резюмирует следующим образом: знаку соответствует определенный смысл; последнему, в свою очередь, — определенное значение; в то время как значению принадлежит не обязательно один знак и, следо­вательно, не обязательно один смысл.

В противоположность Ч. Пирсу, Г. Фреге весьма осторожно оце­нивает роль знаков в познании, особенно знаков, лишенных строения, т. е. не мотивирующих обозначаемое, символов (10, с. 92). Обозначение вещи некоторым знаком, замечал он, не дает нам, разумеется, знания о самой этой вещи. Однако сложные имена, имеющие строение, отражающие наш подход и способ обозначения предмета, мотивиру­ющие наименования, несут определенное действительное знание о предмете.

Теория смыслов Фреге позволяет непротиворечиво объяснить ха­рактер так называемых «пустых имен», т. е. таких наименований, которые понятны, но которые не обозначают реально существующих предметов (ср.: «нынешний король Франции», «самое удаленное от Земли тело», «ведьма» и т. п.). Согласно теории Фреге, такие имена имеют смысл, но лишены значения. К таким именам Фреге относит имена персонажей художественных произведений («Дон-Кихот», «Евгений Онегин» и т. п.). Подобные имена не чужды и науке (ср.: «флогистон», «эфир», «Атлантида» и др.).

Теория Г. Фреге дает возможность подвергнуть семиотическому

Означаемое (понятие)

Означающее (аку­стический образ)

Рис. 4

анализу не только «пустые имена», но и такие названия, которые искажают действительное отношение смысла и значения, т. е. выражающие заблужде­ния или намеренную ложь. Таких имен немало, например, в политическом словаре любого языка. Авторы, вводя­щие такие имена, либо недостаточно представляют себе значение (предмет), либо имеют целью намеренно ограни­чить понимание обозначаемого пред­мета или лица (= значения) уровнем вводимого данным именем смысла,

т. е. представлять действительный предмет или лицо так, как они заданы в смысле имени (ср.: «враг народа» — о репрессированных людях в годы большевистского правления; «великий зодчий коммунизма», «полководец всех времен и народов», «корифей науки», «отец народов» — о Сталине и т. п.).

Анализ выражения именами истины или лжи становится одной из актуальных задач в современном языкознании.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Alma mater. Вестник высшей школы
2. D. ВЕДОМСТВО ТОВАРНЫХ ЗНАКОВ
3. D. Правоспособность иностранцев. - Ограничения в отношении землевладения. - Двоякий смысл своего и чужого в немецкой терминологии. - Приобретение прав гражданства русскими подданными в Финляндии
4. G. РЕГИСТРАЦИЯ ТОВАРНЫХ ЗНАКОВ
5. I. Наименование создаваемого общества с ограниченной ответственностью и его последующая защита
6. I. ПРАВА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ РЕГИСТРАЦИИ ТОВАРНЫХ ЗНАКОВ
7. I. ПРОТОКОЛ К МАДРИДСКОМУ СОГЛАШЕНИЮ О МЕЖДУНАРОДНОЙ РЕГИСТРАЦИИ ЗНАКОВ («МАДРИДСКИЙ ПРОТОКОЛ»)
8. I. Прочитайте исторические документы №1–4 и охарактеризуйте взгляды Петра I на некоторые государственные проблемы.
9. I. Ультразвук. Его виды. Источники ультразвука.
10. I. Характер отбора, лежавшего в основе дивергенции
11. II. Вычленение первого и последнего звука из слова
12. II. Однородные члены предложения могут отделяться от обобщающего слова знаком тире (вместо обычного в таком случае двоеточия), если они выполняют функцию приложения со значением уточнения.