ЗАПЯТАЯ, ТОЧКА С ЗАПЯТОЙ, ТОЧКА

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 14Следующая ⇒

Отделяющие знаки препинания членят письменный текст на значимые в грамматическом и смысловом отношении части. Близкими по своим значениям, т. е. в функциональном отношении, являются: запятая (отделяющая), точка с запятой, точка. Их различие часто бывает лишь «количественным»: они фиксируют паузы разной степени длительности. Посредством запятой и точки с запятой членятся части внутри одного предложения (однородные члены предложения, части сложного предложения); точка же свидетельствует о законченности мысли. Знаки эти ставятся при перечислении синтаксически равнозначных единиц: членов предложения и частей предложения (запятая и точка с запятой), отдельных предложений (точка).

«Качественная» близость перечисленных знаков легко постигается при сопоставлении примеров, оформленных по-разному: Толпа внезапно рванулась вперед и разъединила нас. В воздух полетели папахи и фуражки. Неистовое «ура» взорвалось около трибуны (К.Паустовский). Ср.: Толпа внезапно рванулась вперед и разъединила нас, в воздух полетели папахи и фуражки, неистовое «ура» взорвалось около трибуны.— Толпа внезапно рванулась вперед и разъединила нас; в воздух полетели папахи и фуражки; неистовое «ура» взорвалось около трибуны.

Общая функциональная значимость этих знаков и вместе с тем различие в обозначаемой ими степени членимости текста дают возможность использовать их в сложных предложениях как определенную градационную систему. Например: По расчищенному месту побежали изгороди, стали скирды и стога, разрастались маленькие дымные юртенки; наконец, точно победное знамя, на холмике из середины поселка выстрелила к небу колокольня (В. Короленко) — в этом бессоюзном сложном предложении четыре синтаксически равнозначные части, однако первые три разделяются запятыми, а четвертая отделяется точкой с запятой; такое расположение знаков дает возможность, во-первых, подчеркнуть большую смысловую спаянность первых трех частей предложения и, во-вторых, оторванность и смысловую самостоятельность чет-

вертой части. Кроме того, постановка этих знаков оправдана и с точки зрения строения предложения: первые три части имеют общий член по расчищенному месту, объединяющий их в единое целое, а в четвертой части есть вводное слово наконец, отнесение которого именно к этой части предложения возможно лишь при наличии точки с запятой, отделяющей впереди стоящую часть текста.

Точка с запятой, в сравнении с запятой, отделяет синтаксически равноправные части, менее тесно связанные по смыслу: Небо тяжело и мрачно, с него неустанно сыпались еле видные глазом капельки дождя; печальную элегию в природе вокруг меня подчеркивали две обломанные и уродливые ветлы и опрокинутая вверх дном лодка у их корней (М. Горький). Этот пример наглядно показывает функциональное различие между запятой и точкой с запятой на стыке сложного предложения: в первом случае (стоит запятая) части тесно связаны по смыслу, они объединены описанием одного и того же предмета; во втором (точка с запятой) — намечается переход к характеристике новых предметов.

В особо осложненных предложениях точки с запятой отделяют части крупные, основные, в то время как запятые сигнализируют о внутреннем членении этих частей. В таком случае точки с запятой помогают четко определить границы основных частей и тем самым выявить структурно наиболее значимые части.

Точки с запятой чаще всего стоят на стыке частей сложного предложения, но они могут, при известной осложненности предложения, употребляться и между однородными членами простого предложения.

Вот примеры постановки точки с запятой на стыке частей сложного предложения: Дед, приподняв на локте голову, смотрел на противоположный берег, залитый солнцем и бедно окаймленный редкими кустами ивняка; из кустов высовывался черный борт парома. Там было скучно и пусто. Серая полоса дороги уходила от реки в глубь степи; она была как-то беспощадно пряма, суха и наводила уныние (М. Горький). При употреблении запятых этот стык не был бы сразу виден, поскольку внутри каждой части уже есть запятые, поставленные на другом основании. Такое употребление точки с запятой в настоящее время наиболее типично.

Более редким случаем является разграничение с помощью этого знака однородных членов предложения. Кстати, как правило, это сказуемые, осложненные различными зависимыми от них членами — дополнениями и обстоятельствами, которые в свою очередь поясняются всевозможными обособленными группами слов. Такие

предложения структурно очень близки к сложным и подчас представляют собой переходные конструкции от простых к сложным: сказуемые здесь либо однородные при общем подлежащем, либо самостоятельно употребленные при опущенных по условиям контекста подлежащих. Вот пример: А перед Челкашом быстро неслись картины прошлого, далекого прошлого, отделенного от настоящего целой стеной из одиннадцати лет босяцкой жизни. Он успел посмотреть себя ребенком, свою деревню, свою мать, краснощекую, пухлую женщину, с добрыми серыми глазами, отца — рыжебородого гиганта с суровым лицом; видел себя женихом и видел жену, черноглазую Анфису, с длинной косой, полную, мягкую, веселую, снова себя, красавцем, гвардейским солдатом; снова отца, уже седого и согнутого работой, и мать, морщинистую, осевшую к земле; посмотрел и картину встречи его деревней, когда он возвратился со службы; видел, как гордился перед всей деревней отец своим Григорием, усатым здоровым солдатом, ловким красавцем... (М. Горький). Логико-смысловая канва этого чрезвычайно распространенного и насыщенного содержанием предложения намечена достаточно четко, и не малая роль в этом принадлежит точке с запятой; картина первая — Григорий-ребенок и все с этим связанное; картина вторая — Григорий-взрослый (жених и солдат); картина третья — мать и отец, уже постаревшие; картина четвертая — встреча Григория деревней после службы; наконец, картина пятая — гордость отца. Все обозначенные куски описания отграничены друг от друга точкой с запятой. Так знак облегчает восприятие мысли, объединяя логически связанные детали.

Одиночная запятая, как и точка с запятой, всегда стоит между синтаксически равнозначными частями текста или равнозначными по синтаксической функции словами: она выполняет отделяющую функцию в сложном предложении или в простом с однородными членами: Вот на дороге у ней стала царственно пышная лилия, и отягченная дождем ее серебряно-бархатная пышная чашечка почему-то так грустно качается (М. Горький); Гаврила послушно приостановился, вытер рукавом рубахи пот с лица и снова опустил весла в воду(М. Горький).

Точка, будучи всегда отделяющим знаком, также стоит между равнозначными синтаксическими единицами — между самостоятельными предложениями: Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелое в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, до верху наполненным конфискованным крыжовником (А. Чехов). Од-

нако в предложениях, вынесенных в заголовок, точка опускается. Это чисто условный прием, дающий возможность избежать излишнего нагромождения знаков: заголовок стоит отдельно от текста, и точка представляется здесь излишней — это предложение не от чего отделять. В тех же случаях, когда в заголовок выносятся два или несколько предложений, они разделяются точками, при этом последняя точка опускается (такие заголовки, как правило, бывают в научной и официально-деловой литературе).

Как уже было сказано, главное различие между запятой, точкой с запятой и точкой в степени длительности паузы, ими фиксируемой. Однако этот вывод правилен лишь в обобщенном смысле. Явное функциональное сходство этих знаков отнюдь не означает их тождества, хотя в отдельных частных проявлениях и оно возможно, например: При виде Андерсена женщины затихли. Их смущал этот худой и элегантный господин с тонким носом. Они считали его заезжим фокусником (К. Паустовский). Ср.: При виде Андерсена женщины затихли; их смущал этот худой и элегантный господин с тонким носом; они считали его заезжим фокусником. — При виде Андерсена женщины затихли, их смущал этот худой и элегантный господин с тонким носом, они считали его заезжим фокусником. При таких вариантах прочтения знаки обнаруживают свое функциональное сходство и различия ощущаются лишь, так сказать, в количественном плане — степени отграничения каждой последующей части текста от предыдущей. Однако такой эксперимент с заменой знаков удается далеко не всегда. Надо полагать, что это не случайно. И в каких-то случаях, по условиям контекста, функциональная равнозначность сохраняется лишь в самом общем плане, а конкретно разные знаки сигнализируют об определенных смысловых взаимоотношениях частей. Проведем небольшой эксперимент — в следующем тексте заменим запятую точкой с запятой: Ленька был маленький, хрупкий, в лохмотьях он казался корявым сучком, отломленным от деда — старого иссохшего дерева, принесенного и выброшенного сюда, на песок, волнами реки (М. Горький). Нас интересуют в данном случае запятые после маленький и хрупкий. Заменим запятую после хрупкий точкой с запятой: Ленька был маленький, хрупкий; в лохмотьях он казался корявым сучком... Качественных изменений в строении предложения и, следователь-

¹ В школьной практике (в частности, в школьных учебниках) точки после заголовков сохраняются для соблюдения строгой последовательности в применении общего правила, что особенно важно на начальном этапе обучения.

но, в его содержании не произошло. Знаки оказались равнозначными, если не принимать во внимание большую степень интонационного разрыва между первой и второй частью бессоюзного сложного предложения. При другом варианте замены знака: Ленька был маленький; хрупкий, в лохмотьях, он казался корявым сучком... происходят уже качественные сдвиги в структуре предложения, знаки оказываются неравнозначными. Действительно, точка с запятой после слова маленький резко оторвала следующую часть предложения и тем самым перераспределила синтаксические связи слов. Прилагательное хрупкий, выполнявшее функцию именной части сказуемого (в однородном ряду маленький, хрупкий), оказалось в функции определения, поскольку потеряло связь со связкой был и стало тяготеть к местоимению он, причем такое изменение привело к тому, что предложное сочетание в лохмотьях (в новом однородном ряду хрупкий, в лохмотьях) оказалось в позиции обособленного члена, подчинившись впереди стоящему прилагательному, его связь с глаголом казался ослабилась за счет усиления связи с местоимением он. Таким образом, взаимозаменяемость запятой и точки с запятой представляется явлением хотя и возможным, но отнюдь не абсолютным, поскольку функции этих знаков при их формальном сходстве заключают в себе и довольно ощутимые различия. Возьмем еще пример: На столе лежали не карты, а фотографические карточки обыкновенного формата (А. Чехов). Такие однородные члены предложения, связанные противительными отношениями, причем словесно обозначенными (не... а), нельзя разделить точкой с запятой. Последняя более подходит для передачи отношений перечисления, т. е. однородности не только синтаксической, позиционной, но и смысловой. Следовательно, точка с запятой — знак более ограниченного употребления, нежели запятая. Можно выявить определенную закономерность: там, где стоит точка с запятой, всегда можно поставить запятую (безусловно, такой знак может быть менее выразительным, но вполне приемлемым), однако далеко не каждая запятая может быть заменена точкой с запятой.

То же относится и к точке: запятая (пусть иногда с натяжкой, с некоторыми неудобствами для восприятия текста) может заменить точку (при объединении нескольких предложений в одно сложное), а вот точка не всегда способна качественно уподобиться запятой. В этом плане она имеет больше сходства с точкой с запятой. Ср. примеры: Нонка уже не пела, а собравшиеся на небе тучи сделали осеннюю ночь еще темней (М. Горький). — Она молча и строго кивнула головой и рукой указала себе на ноги. А мы

смотрели и ничего не понимали (М. Горький). Запятая (первый пример) и точка (второй пример) здесь очень схожи по функции. Однако такая схожесть возможна лишь при наличии столь самостоятельных частей, что они способны преобразоваться в отдельные предложения. В строе простого предложения отношения между однородными членами складываются несколько иначе. В одних случаях трансформация простого предложения с однородными членами и отделение одного или нескольких из них в самостоятельные конструкции вполне допустимы, в других — отношения однородных членов таковы, что не допускают этого. Ср.: Встреч с Павликом она не избегала. Но и не искала их (Д. Еремин); Можно было бы о нем говорить бесконечно. И о его друзьях. И о том, как он меня разыскал (К. Лапин); А разгадать его надо было во что бы то ни стало. И срочно (А. Авдеенко).— Встреч с Павликом она не избегала, но и не искала их; Можно было бы о нем говорить бесконечно, и о его друзьях, и о том, как он меня разыскал; А разгадать его надо было во что бы то ни стало, и срочно. Как видим, такая трансформация предложений вполне возможна, и при смене знаков никаких серьезных смысловых сдвигов не происходит; меняются лишь экспрессивные качества конструкций, связанные с подчеркнуто выделительным характером оторванных членов предложений (после точек) и более ровным, спокойным течением мысли — при запятых. Но в других случаях такой эксперимент явно не удается. Например: Она работала быстро и неумело. Чуть не обварилась кипятком (Д. Гранин). Включению второго сказуемого (обварилась) в состав предложения мешают особые смысловые отношения между двумя сказуемыми-глаголами. Написанные через запятую (Она работала быстро и неумело, чуть не обварилась кипятком), они выстраиваются в единый перечислительный ряд и лишаются причинно-следственных связей, а это противоречит их логико-семантическим взаимоотношениям: Работала неумело, и потому чуть не обварилась кипятком. Значит, в данном случае качественно знаки не равнозначны, так как передают разные смысловые оттенки.

Основное назначение точки — фиксировать конец самостоятельного предложения, причем предложения по цели своей повествовательного, произносимого с постепенно понижающейся интонацией. Точки могут стоять и между отдельными группами слов и отдельными словами, выполняющими функцию присоединительных членов и структурно не образующими законченного предложения.

Такие присоединительные конструкции иначе принято называть парцеллированными (от французского слова parceller — делить на

мелкие части). Парцелляция — явление широко распространенное в современной практике печати, и связано оно со стремлением передать интонации разговорной речи, с выделением наиболее важных моментов в сообщении: Я просто мечтаю написать «Сказку летчика». И хорошо написать. Хорошо потому, что иначе это не имеет смысла (М. Светлов); Я в своем призвании не был уверен и по совету Толика поступил работать. К великому маминому неудовольствию (В. Войнович). Изобилуют парцеллированными конструкциями газетные жанры: заметки, корреспонденции, фельетоны, репортажи. Например: Я подумал тогда, что, быть может, тоже напишу когда-нибудь репортаж о празднике «Юманите» и тоже посвящу его друзьям. Тем, вместе с которыми я прошел этот путь, эти символические двадцать шагов. По тротуарам бульвара Сен-Мишель. По влажному гравию сада Тюильри. По песчаным дорожкам Венсенского леса. По асфальту арбатских переулков, где крутятся и медленно летят рыжие тополиные листья (Неделя. 1970. 5—11 окт.); Как известно, радость редко приходит сама. Ее надо добыть. Чаще всего в борьбе с самим собой (Комс. правда. 1975. 11 июня); Я редко хожу в церковь, а тут захотелось побыть в храме и помолиться. За Юру, за его ребят (АиФ. 2002. № 45).

Интересно отметить, что точки, отделяющие парцеллированные члены, качественно отнюдь не всегда совпадают с запятыми, хотя такая равнозначность им и не чужда. Например, точки и запятые совпадут в таком случае: — Спой, Рая... Нашу. Десятого непромокаемого батальона. Любимую (Ю.Друнина). Ср.: — Спой, Рая... Нашу, десятого непромокаемого батальона, любимую. Такое функциональное сходство знаков возможно, как видим, при наличии равнозначного, перечислительного ряда членов сообщения, равно как и при наличии выделенных членов предложения, как в примере: У Елены беда тут стряслась. Большая (Ф. Панферов). Ср.: У Елены беда тут стряслась, большая. Однако такая замена не всегда удается, поскольку точка, в отличие от запятой, может употребляться не только при перечислении однородных фактов, но и при смысловой зависимости их: при пояснении или противопоставлении, при указании на следствие, причину и т. д. Например: У этого поезда плакать не принято. Штраф (К. Симонов); Прощайте, однако. Пора уезжать из дому. Погода хорошая (А. Чехов); Я утомлен, как балерина после пяти действий и восьми картин. Обеды, письма, на которые

лень отвечать, разговоры и всякая чепуха (А. Чехов). Заменить точки запятыми во всех этих случаях невозможно: при исчезновении значений следствия (У этого поезда плакать не принято, штраф), причины (Пора уезжать из дому, погода хорошая), разъяснения (Я утомлен, как балерина после пяти действий и восьми картин, обеды, письма...)предложения потеряют свою информативную значимость.

Даже в тех случаях, когда замена принципиально возможна, она существенно влияет на стилистические качества текста. Вот пример: Весной, в начале сева, в Быстрянке появился новый парень — шофер Пашка Холманский. Сухой, жилистый, легкий на ногу. С круглыми изжелта-серыми глазами, с прямым тонким носом, рябоватый, с круглой ломаной бровью, не то очень злой, не то красивый. Смахивал на какую-то птицу (В. Шукшин). Замена точек на запятые или на точки с запятой меняет общую тональность отрывка, его ритмическую структуру: на смену живым интонациям разговорной речи, с ее динамичностью, выделительными акцентами и паузами, имитирующими процесс непосредственного говорения, придет ровная повествовательная интонация, сопровождающая заранее продуманную и поэтому сложно оформленную речь.

Итак, мы убедились, что запятая, точка с запятой, точка выстраиваются в функционально объединенный ряд, представляющий собой постепенное восхождение от знака, минимально отделяющего однородные синтаксические единицы друг от друга (запятая), через знак «средней делимости» (точка с запятой) к знаку, фиксирующему членение высшего порядка — отдельные единицы высказывания (точка). При таком максимально обобщенном анализе функций перечисленных знаков мы обнаружили лишь количественные различия в их функции и, следовательно, качественное сходство. Но такое обобщенное сходство отнюдь не означает семантического тождества, об этом свидетельствуют проведенные эксперименты по взаимозаменяемости (или незаменяемости) этих знаков.

МНОГОТОЧИЕ

Многоточие ставится в конце или внутри предложения для отделения друг от друга членов предложения. Но, наряду с этой общей отделительной функцией, многоточие обладает целым рядом конкретных, разнообразных значений, чаще всего связанных с эмоциональной стороной речи, а отчасти и с содержательной.

Многоточие прежде всего знак, передающий недосказанность мысли, недоговоренность, например: — Да, жизнь...— сказал он, помолчав и подбрасывая в огонь новое полено (В. Короленко); Вот, скажем, хоть к этому примеру: еду я ночью, увидел огонь и заезжаю к вам... и сейчас вы мне уважение, самоварчик... (В. Короленко); Он... вы не думайте... Он не вор и не что-нибудь... только... (В. Короленко); — Пожалуйста, к папаше, скорее, — сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением.— Несчастье, о Петре Ильиче... письмо, — всхлипнув, проговорила она (Л. Толстой); — Да вот еще... — начала было Наташа. — Нет, не то. Я никогда не перестаю тебя любить. И больше любить нельзя; а это особенно... Ну да...— он не договорил, потому что встретившийся взгляд их договорил остальное (Л. Толстой).

При помощи многоточия передается прерывистый характер речи, ее затрудненность, вызванная большим эмоциональным напряжением. Это свойственно, естественно, художественной литературе и именно тем частям произведений, где передается речь персонажей.

Многоточие может означать прекращение повествования по воле автора, если это повествование представляется излишним по ходу развития сюжета или художественного образа. Вот пример: Он [Платон Каратаев] уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу.

— Как-то, друг мой любезный, жил я еще дома, — начал он.— Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, а наш дом, слава тебе богу. Сам-сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случись...

И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали в солдаты (Л. Толстой).

Многоточие может передавать и многозначительность сказанного, указывать на контрастность восприятия, другой, тайный смысл, который заключен в высказанных словах. Например: Мимо острова в это самое время тихо проплыл гигантский корабль, такой же, как и тот, на котором приехали лозищане. Распущенный флаг плескался по ветру и, казалось, стлался у ног медной женщины, которая держала над ним свой факел... Матвей смотрел, как европейский корабль тихо расталкивает своею грудью волны, и на глаза его просились слезы... Как недавно еще он с такого же корабля глядел до самого рассве-

та на эту статую, пока на ней угасли огни и лучи солнца начинали золотить ее голову... А Анна тихо спала, склонясь на свой узел... (В. Короленко).

В этом отрывке нет никаких пропусков, и многоточие употреблено здесь как условный знак, позволяющий читателю самому расширить рамки повествования, домыслить детали, вызвать необходимые ассоциации, т. е. в конечном счете продолжить текст уже на основе своего воображения и в соответствии со своим, индивидуальным проникновением в замысел автора, рождая подтекст — либо однозначный, если автор «жестко» руководит развитием сюжета или образа, либо многозначный, если возможны различные линии его осмысления.

Многоточие ставится в начале абзаца, передавая разрыв в повествовании, резкий переход от одной темы к другой. Таким образом намечается пауза, помогающая переключить внимание читающего (часто это переход от рассуждений к конкретным фактам):

Но есть у славы свои каверзные законы. Разница в «размерах» театральной и киноаудитории, триумф «Чапаева» сыграл с актером не одну сердитую шутку. Например, люди несведущие спрашивали в ту пору о Бабочкине: что за самородок, откуда, как удалось ему сразу подняться на вершину искусства? Между тем в героическом комдиве на экране зрители уже тогда встретили «не мальчика, но мужа», одного из ведущих мастеров советского театра.

...1920-й год. Отец, железнодорожный служащий, вручил сыну в дорогу пуд муки, который изъяли на какой-то станции. И вот шинель, сапоги да саквояжик — весь багаж, а шестнадцать лет — вся биография паренька, приехавшего из Саратова в Москву (Правда. 1974. 17 янв.).

Он не помнил, почему они тогда поссорились. Шла кампания, которую Евгений называл «перетягивание каната».

...Евгений лег на землю, на душные душистые иголки, и, подложив ладони под затылок, стал смотреть в небо (В. Токарева).

Близко к этому употребление многоточия и в следующем примере, где разрыв в повествовании обнаруживается при переходе от описания единичного, конкретного факта к событиям последующим, данным уже в их длительности и постоянстве:

Он смотрел на гордую в посадке голову Ольги Николаевны, отягченную узлом волос, отвечал невпопад и вскоре, сославшись на усталость, ушел в отведенную ему комнату.

...И вот потянулись дни, сладостные и тоскливые (М. Шолохов).

Наконец, многоточие может подчеркивать алогизмы, указывать на неожиданность и содержательную неоправданность сочетания каких-либо слов, подчас даже абсурдность таких сочетаний, но абсурдность, оказавшуюся реальностью; факты, противоречащие здравому смыслу. Примеры такого употребления многоточия очень характерны для многих газетных заголовков: Виза... на критику (Правда. 1975. 23 июня); Мост... в «тупике» (Комс. правда. 1975. 26 июня); По Амуру на... такси(Известия. 1975. 4 июля); Акселерация у... семги (Комс. правда. 1975. 12 ноября).

Многоточие может означать и просто пропуски частей текста, отдельных слов, например в общеизвестных выражениях, употребленных в качестве заголовков: Все флаги в гости... (Известия. 1975. 27 июня); В чужом глазу соломинку... (Лит. газ. 1975. 12 ноября); На каждого хитреца... (Комс. правда 1975. 11 ноября); Взялся за гуж...(Комс. правда. 1975. 13 ноября); Не красна изба углами... (Комс. правда. 1975. 14 ноября); в цитатах: «Восторги, возбужденные «Русланом и Людмилою», равно как и необыкновенный успех этой поэмы... гораздо естественнее и понятнее, чем яростные нападки на нее бутырских классиков», — писал В. Г. Белинский; «Содержание всегда бывает соответственно форме, и наоборот...» (В. Белинский); «... " Кавказский пленник" принадлежит к числу тех произведений Пушкина, в которых он является еще учеником, а не мастером поэзии» (В. Белинский).

Пропуск, обозначенный многоточием в заголовке, может восполняться всей заметкой, сообщением: Мы написали в газету... (Известия. 1975. 13 ноября); Гости уступили, но... (Сов. спорт. 1975. 15 ноября); Мой комсорг — это... (Комс. правда. 1975. 15 ноября). Примерно то же при постановке многоточия в препозиции: ...Тем приятнее победа (Сов. спорт. 1975. 13 ноября); «...Замурлычет напевы пунцовые» (Лит. газ. 1975. 12 ноября).

Из этических соображений многоточие ставится на месте пропущенных бранных слов в тексте: Сам ступай, какой тебя... держит? (М. Шолохов).

Многоточие может выступать как составная часть сложного знака — в сочетании с вопросительным и восклицательным знаками. Происходит в таких случаях функциональное объединение двух знаков: Сотня, слушай мою командуй. Рысью марш\.. (М. Шолохов ); По старой памяти играешь на две руки}.. Как это на тебя не кричать?.. А ну, без разговоров\ (М. Шолохов).

Как видим, многоточие — знак достаточно емкий: при общей своей отделяющей функции (между предложениями и частями предложений) он обладает способностью передавать также, подчас

еле уловимые, оттенки значений: с одной стороны, это чисто условный сигнал преднамеренного пропуска частей текста (роль многоточия здесь предельно формальна); с другой — это знак содержательно и эмоционально наполненный — показатель наличия скрытого смысла, подтекста, недосказанности, эмоционального и психологического напряжения, затрудненности и прерывистости речи.

ДВОЕТОЧИЕ

Двоеточие — знак содержательно значимый. Он предупреждает о последующем разъяснении и пояснении. Разъяснительно-пояснительная функция представлена следующими значениями: причинной обусловленности, обоснования, раскрытия содержания, конкретизации общего понятия.

Причинная обусловленность и значение обоснования передаются с помощью двоеточия в бессоюзных сложных предложениях, где именно двоеточие сигнализирует о таких смысловых взаимоотношениях частей предложения. Например: К сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль (Н. Гоголь) (значение причинной обусловленности); Геннадий Иванович никуда не шел: валялся с книгой на диване (В. Маканин) (значение пояснения, обоснования). Раскрытию содержания высказывания, его конкретизации содействует двоеточие в предложении В доме мало-помалу нарушалась тишина: в одном углу где-то скрипнула дверь, послышались по двору чьи-то шаги, на сеновале кто-то чихнул (И. Гончаров). Пояснительно-изъяснительные отношения подчеркиваются в следующих примерах: И думал он: отсель грозить мы будем шведу, здесь будет город заложен назло надменному соседу (А. Пушкин); Варвара прислушалась: донесся шум вечернего поезда (А. Чехов).

При помощи двоеточия конкретизируется общее значение слова: Про себя Данилов сформулировал задачу так: из доктора Белова надо сделать начальника поезда (В. Панова). То же и в сложноподчиненном предложении (редкий случай постановки двоеточия перед подчинительным союзом! ): А родители наши шли сбоку и все кричали одно и то же: чтобы мы за собой следили, чтобы писали письма (В. Войнович). Конкретизация значения общего понятия фиксируется двоеточием в предложениях с обобщающими словами: На залитых лугах островками стали обозначаться самые высокие места: холмики, бугорки, древние татарские могилы (В. Закруткин).

Близка к разъяснительной функция двоеточия в предложениях при комбинации чужой и авторской речи. Двоеточие ставится после вводящих прямую речь слов (глаголов сказал, подумал, возразил, вскрикнул и т. п.): Хозяйка очень часто обращалась к Чичикову со словами: «Вы очень мало взяли». На что Чичиков отвечал всякий раз: «Покорнейше благодарю. Я сыт. Приятный разговор лучше всякого блюда» (Н. Гоголь); перед несобственно-прямой речью: [Глебов] пил кофе, курил в вестибюле и опять ждал, все больше волнуясь и удивляясь: что это со мною, с самой ранней молодости не испытывал ничего подобного (И. Бунин); Леночка позвонила мужу: приезжай срочно — она нажала на слово и сказала в телефонную трубку срочно, хотя с дней тех и посейчас, почти не встречаясь, они находились в вяло текущей ссоре... (В. Маканин).

Наконец, в том же смысловом ключе (разъяснительно-пояснительный тип предложения) строятся двучленные конструкции, очень распространенные в современном газетном заголовке, где двоеточие закрепилось как единственно приемлемый знак. Вот примеры: Адвокат: права и проблемы (Лит. газ. 1970. 7 янв.); Волгоград: ждем вас, следопыты (Комс. правда. 1975. 14 сент.); Хозрасчет: от завода до министерства (Известия. 1977. 11 ноября); Оплата жилья: льготы отменяются} (АиФ. 2002. № 45); Очки: здоровье и стиль (АиФ. 2002. № 45); Инфаркт: фаршированное сердце (АиФ. 2002. № 45). Современные газеты пестрят подобными построениями: они броски, компактны, динамичны и, следовательно, отвечают требованиям газетных жанров. Знак здесь сохраняет свою разъяснительную функцию.

Итак, двоеточие в современном его употреблении можно охарактеризовать как знак, имеющий достаточно конкретное и поэтому в общем-то узкое применение: значения, передаваемые с помощью этого знака, не выходят за пределы пояснительно-разъяснительной функции. Такая однозначная функциональная ориентация знака позволяет четко регламентировать его употребление. Однако именно эта функциональная четкость (что в принципе положительно) подчас может привести к негативным явлениям. Например, при повторении знака в пределах одного предложения: С самого раннего детства мой внутренний мир разделялся надвое: один мир — это все, что мне самому хочется, другой мир, который больше меня, больше того, что мне самому хочется и что для меня выступает как «надо»: надо и надо, а не то, что я сам хочу (М. Пришвин); И увидел Стенька: один казак совсем уж отощал, сидит у костра, бедный, голову свесил: дошел окончательно

(В. Шукшин). Каждое, отдельно взятое двоеточие употреблено здесь в соответствии со своей пояснительно-разъяснительной функцией. Однако в пределах одного предложения эти знаки мешают восприятию, нанизывая пояснения и выстраивая их в однозначный ряд, тогда как пояснения здесь разного плана — общего и частного. И это можно передать с помощью комбинации иных знаков. Ср.: С самого раннего детства мой внутренний мир разделялся надвое: один мир — это все, что мне самому хочется; другой мир, который больше меня, больше того, что мне самому хочется и что для меня выступает как «надо» — надо и надо, а не то, что я сам хочу; И увидел Стенька: один казак совсем уж отощал, сидит у костра, бедный, голову свесил — дошел окончательно.

ТИРЕ

Тире — знак очень емкий по значению. Широта употребления его в современных публикациях свидетельствует об определенной универсализации этого знака. Однако можно все-таки выявить закономерности в его употреблении.

Тире, прежде всего, означает всевозможные пропуски — пропуск связки в сказуемом, пропуск членов предложения в неполных, эллиптических предложениях и предложениях с нулевым сказуемым¹, пропуск противительных союзов. Тире как бы компенсирует эти пропущенные слова, сохраняет принадлежащее им место. Например: Солотча — извилистая, неглубокая река (К. Паустовский)— пропуск связки; А за окнами, за цветными стеклами — свежая цветочная тишина... (Т. Толстая); За шоссе — березовый лесок (И. Бунин) — обозначение нулевого сказуемого; Илюша — к воротам, но из окна послышался голос матери (И.Гончаров) — пропуск сказуемого в эллиптическом предложении; Нина несла кашу, Витя— пустую кастрюльку с ложкой (К. Федин) — пропуск сказуемого в неполном предложении (сказуемое уже упомянуто в контексте); Он считал, что у Бетховена своя «Лунная соната», а у него — своя, и еще неизвестно, которая лучше (В. Каверин) — пропуск подлежащего в неполном предложении; Не с ним — с огнем теперь веду я речь

Эллиптическими предложениями и предложениями с нулевым сказуемым считаются предложения с пропущенным сказуемым, которое не упоминается в контексте, но ясно из ситуации. Это сказуемые-глаголы, обозначающие нахождение предмета в пространстве или разные виды движений, например: За углом — магазин с очень эффектной вывеской: Колобок — с печки, девочка — за ним. Такие пропуски не нуждаются в восстановлении и закономерны при построении данного типа предложений.

(И. Снегова); В историю впишется он [год 1941-й] особо: не тихий, как многие, — грозовой (С. Щипачев); Танцую — не иду (В. Маяковский) — пропуск противительного союза между однородными членами в простом предложении; Лето припасает — зима поедает (пословица) — пропуск противительного союза в сложном предложении. Как видим, особенно характерно такое тире для отрицательно-противительных предложений, как простых, так и сложных: Не небесам чужой отчизны — я песни родине слагал (Н. Некрасов); Не раны, не больное легкое мучило меня — раздражало сознание ненужности (П. Павленко).

Постановка тире на месте пропусков может привести к мысли, что в этой функции тире как знак препинания имеет некоторое сходство с многоточием. Однако пропуски, фиксируемые тире и многоточием, — пропуски разные.

Пропуски, обозначаемые тире, всегда «грамматичны»: фиксируются пропуски не слов вообще, а слов как членов предложения, как структурных элементов предложения (пропуск сказуемого, пропуск второстепенного члена предложения, пропуск связующего элемента — союза — между членами предложения или частями сложного предложения). Многоточие же обозначает пропуски частей текста, которые либо не имеют прямого отношения к основной идее повествования, либо по разным причинам сознательно скрываются автором. В любом случае это пропуски, имеющие отношение к содержательной стороне текста, а не его грамматическому строению.

Вторая функция тире — смысловая: передача значений условия, времени, сравнения, следствия, противопоставления и сопоставления в тех случаях, когда эти значения не выражены лексически, т. е. союзами; в конечном счете это тоже фиксация своеобразных пропусков.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒