Жизнь прожить – не поле перейти

Старшему поколению досталась очень нелегкая судьба. Война, голод, разруха – все пришлось им пережить.

Особенно глубокий след в судьбах людей старшего поколения оставила война.

Война! Как часто, говоря о каких-либо событиях, мы употребляем выражение: « это было до войны» или «это было после войны». Все дело в том, что война прошла через сердца людей нашей Родины. А часто всю последующую жизнь человека повернуло в такое русло, что немногие смогли выбраться из ее бурных и страшных вод.

Многие близкие мне люди прошли страшными дорогами войны, и, к сожалению, не все остались живы.

Мой прадедушка Стороженко Василий Александрович родился в Кубанском тихом хуторе Непиль в январе 1924 года, в семье колхозника. Мать работала в полеводческой бригаде, а отец был заместителем председателя колхоза «Сталин». Работа очень кропотливая, часто приходилось пропадать на поле до поздней ночи, а рано утром – снова на работу.

В семье он был старшим среди детей (их было четверо), поэтому все хлопоты по хозяйству ложились на плечи малолетнего мальчишки. И в огороде, и по дому, и за хозяйством, и за малышом надо присмотреть. А когда была уборка, то его привлекали и к колхозной работе ездовым на лошадях. Очень уж нравилось с ветерком прокатиться на лошадях, наперегонки с ровесниками, такими же мальчишками, как и он. В школе дедушка учился всего 4 года. Затем пришлось забросить учебу, потому что надо было помогать родителям, да и надеть на ноги нечего было. Летом бегали босиком, а зимой на всех были одни «постолы», башмаки из телячьей или свиной кожи. Утром, кто раньше встал, тому и достались постолы. Однажды собаки украли эту драгоценную обувь. Целую неделю всем детям пришлось сидеть на печи, пока отец (мой прапрадедушка) не сшил новые постолы.

Все было бы ничего, но пришел страшный 1941 год. Отца (моего прапрадедушку) забрали на фронт осенью 1941 года, он сражался в рядах конной армии. Погиб на Перекопе 23 ноября 1943 года. После начала войны все взрослые мужчины ушли на фронт, а в колхозе остались женщины да дети. Старшие мальчишки, кому было уже 15-17 лет, выполняли самую тяжелую мужскую работу.

На Кубань немцы пришли в августе 1942 года. Ближайшие хутора и станицы уже были захвачены немцами, а наш хутор и станицу Крымскую обороняла Советская Армия. Немцы рвались на Кавказ, но их сдерживали как могли. Людей не хватало на фронте, и тогда поступил приказ: мобилизовать в Армию ребят 1924-25 годов рождения, то есть тех, кому едва исполнилось 17-18 лет. Среди них был и мой прадедушка.

Призвали его в 154 стрелковую дивизию. В Абинский военкомат пришли пешком, а это 42 км, там всех погрузили в эшелоны и стали ждать отправления. Но тут началась страшная бомбежка, эшелон разбомбило. Кто остался жив, выскочили из вагонов, но было поздно. Станцию захватили немцы.

Всех построили колонной и погнали до станции Крымская в лагерь для военнопленных, откуда им удалось убежать. Было их 7 человек, все одного или ближайших хуторов, то есть хорошо знали друг друга, вместе росли. Шли ночью лесом, скрываясь от немцев. Дошли до окрестностей нашего хутора Непиль и стали решать, что делать дальше. Хотели идти к партизанам, но не знали, где их искать, поэтому решили разойтись по домам.

Пришли, а там уже немцы и румыны. Мать переодела сына в платье дочери, повязала голову платком, лицо вымазала грязью и спрятала его в сарае, где он просидел несколько дней. Но по дворам хутора прошли румыны и стали сгонять молодежь на площадь. Построили всех колонной, куда попали почти все те, с кем прадедушка бежал от немцев, и погнали пешком на Темрюк.

Вечером дошли до окрестностей Темрюка и всех загнали в заброшенную свиноферму. Грязь выше колен, свинячьи вши, сухого места нет, а на улице уже морозы и снег выпал. Одеты были все очень плохо, что было получше, румыны снимали с людей и забирали себе. Вместе с румынами усердствовали украинские добровольцы, которые были еще безжалостнее, чем немцы и румыны.

Продержали их в этой грязи сутки, кормили гнилым мясом лошадей и сырой кукурузой. С Темрюка их погнали на Голубицкую, где колонну разделили на 2 группы. Группу, где был прадедушка со своими товарищами, погнали на переправу, на косу Чушка. Кто не мог идти и падал, тут же пристреливали на месте и сбрасывали на обочину. Вся дорога была устелена трупами. Николай Томач, лучший друг Василия Стороженко (моего прадеда), не мог идти, ноги распухли от голода и холода, поэтому его несли по очереди на плечах. На переправе через Керченский пролив держали сутки, затем погрузили на паром вместе с техникой и лошадьми и начали переправляться на Крым. Наши самолеты летали над баржей, но бомбили мало, потому что знали: там мирные жители и военнопленные. До берега оставалось метра 3-4, когда немцы стали сгонять всех с баржи воду. На улице холод и ветер пронизывает насквозь. Мокры до нитки, их загнали в двухэтажный дом без крыши и окон и оставили там ночевать. На полу была зола, поэтому все старались запрятаться поглубже в нее, чтобы не замерзнуть.

Утром к дому подогнали «телячьи» вагоны и стали загонять в них по 60- 70 человек. Их готовили к отправке в Германию, поэтому каждому на дорогу дали по 2 булки хлеба из опилок и по пачке маргарина, от которых только животы страшно болели. Вагоны закрыли снаружи на крючок, который удалось по дороге открыть. Поезд шел в строну Перекопа очень медленно, поэтому на ходу можно было спрыгнуть. Через некоторое время, когда поезд прошел, собрались вместе 12 человек. Стали думать - куда идти? Никто дорогу не знал, поэтому решили разделиться на группы и идти на четыре стороны. Кому повезет.

Прадедушка Вася со своим другом Николаем пошли наперерез, к центральной дороге, где они встретили старика на телеге. Он им сказал, что немцев в окрестности нет. Сели они на телегу, и привез их старик прямо в комендатуру, к немцам, а сам тут же скрылся.

Немцы не стали отправлять их в лагерь, а определили на работу к местным жителям, которые заставляли выполнять самую тяжелую и грязную работу. Босиком носили сухую траву перекати-поле, из-за чего загнали колючек в подошвы ног столько, что через два дня не могли ходить. Ноги распухли, боль адская! Другой хозяин заставил носить «цибарки» (большие 20-ти литровые ведра) с водой. Надо было по 100 цибарок каждый день принести воды на расстоянии 200-300 метров и полить деревья в саду. Кормили плохо, на целый день горбушка хлеба, кружка кислого молока да зеленый лук. От такого каторжного труда и скудной еды за месяц работы совсем ослабли, еле ноги передвигали.

Затем всех военнопленных погрузили в вагоны и отправили в Запорожье. Они работали на листопрокатном заводе, убирали мусор, грузили оборудование, станки на острове Хортица для отправки в Германию. Немцы чувствовали, что скоро Советская Армия прогонит с нашей земли, поэтому они старались поскорее вывести в Германию прессованный металл и оборудование с заводов. Наши военнопленные все это грузили в вагоны, а у самих душа болит, что добро отдаем захватчикам. Вот и приспособились обманывать немцев. Погрузят в вагон несколько сломанных железок, ломиком подденут рессору, чтобы она опустилась, быстро дверь вагона захлопнули и все - в Германию идет пустой вагон. Дело в том, что охраны много не ставили, с острова не убежишь, у каждого вагона немцы не стояли, вот почему по опущенным рессорам охрана судила о том, полный вагон или нет. Так что в Германию много пустых вагонов ушло!

Так продолжалось до августа 1943 года. Наши войска все ближе стали подходить к Запорожью, и немцы решили перегонять военнопленных Германию. Гнали пешком через Румынию на Польшу. По пути делали остановки, заставляли работать на железной дороге, на заводах. Кормили очень плохо, одежды практически не было, одни лохмотья. Так пешком прошли практически большую часть Польши.

Уже на территории Польши колонна остановилась в лесу на ночлег, всех согнали в овраг, окружили охраной. Люди были голодные, измотанные долгими переходами, поэтому все улеглись прямо на землю спать, кто где мог. А когда проснулись, никого, и охраны не было, лишь слышался шум приближающихся мотоциклов. К ним подъехали советские солдаты на мотоциклах. У военнопленных спросили: «Где немцы? ». Но никто не мог сказать, куда делась охрана. Военнопленные от радости плакали и обнимали своих родных освободителей. Никто не верил, что закончилась страшная каторга, когда за малейшую провинность могли убить, унизить или затравить собаками.

В сопровождении солдат освобожденных привели в 222 запасной полк, в котором собирали военнопленных или тех, кто отставал от своих частей. Повели в баню, выдали чистое белье, накормили. Потом всех начали осматривать врачи. Все были очень истощены. Мой прадедушка при росте 170 см весил всего 37 кг, одни кожа да кости. Когда людей подлечили, откормили, начали распределять по воинским частям и отправлять на фронт.

Василия Александровича зачислили пулеметчиком в 14 стрелковый полк 234 гвардейской дивизии Первого Белорусского фронта, которым командовал дивизии K. Рокоссовский.

Казалось бы, уже все, закончились все муки немецкого плена, он уже среди своих. Но на самом деле получилось не так. Всех, кого освободили из немецкого плена, начали тщательно проверять. Вслед за полком на машине ехала следственная «тройка» особого отдела, которая по очереди вызывала из строя бывших военнопленных, сажала на обочине и устраивала перекрестный допрос. Затем «тройка» садилась в машину и уезжала допрашивать другого человека, а допрошенный пешком догонял свой полк. Прадедушку вызывали три раза и лишь после третьего раза сказали, что он свободен и может спокойно воевать. Тогда же на допросе Василий Александрович узнал, что его отец (мой прапрадед) погиб на Перекопе, а дома все живы.

Вместе с Первым Белорусским фронтом прадедушка прошел всю Польшу и дошел до Берлина. Все это время он был пулеметчиком, когда шли бои на Эльбе, они еще не знали, что на другой стороне реки их союзники, и целый час обстреливали союзников американцев. Потом услышали приказ «Прекратить стрельбу! » - и дали команду всем построиться. Вот здесь и объявили, что война закончилась. Солдаты не выдерживали: кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то стрелял в воздух.

Мост на Эльбу не разрушили, поэтому на обоих концах моста были поставлены посты: советский с одной стороны, американский – с другой. Но солдаты обоих армий ходили свободно по мосту, разговаривали, смеялись, обменивались папиросами. Все были в таком возбужденном состоянии, не хотелось верить, что где-то еще стреляют и убивают. Так продолжалось два дня, затем их полк отправили в Эссен, где они получили приказ грузиться всем вместе с техникой в вагоны и отправляться в Японию. Но поступил новый приказ, и их решили оставить в Германии. Необходимо было вывозить в Союз награбленное гитлеровцами добро. Снова грузили в вагоны станки, оборудование, скот, зерно. И вот именно для сопровождения скота в Союз сформировали отряд из 12 советских солдат и 12 девушек, освобожденных из Германского плена. В этот отряд был зачислен мой прадедушка.

Отряду было необходимо догнать до границы СССР 3 тысячи коров и 3 тысячи баранов. По пути коровы телились, их доили, телят помещали на телеги и везли за стадом. Пока гнали скот до границы, корма хватало. А когда подошли к границе, уже была зима (4 месяца шли), корм закончился, да и подножного взять негде. Деревни стояли пустые и разоренные, скота в них не было, корм заготавливать некому. Начался падеж скота. На нашей территории скот раздавали по списку по колхозам, но животные были так истощены, что некоторых приходилось буквально нести на руках.

Наконец, животных раздали, на склад сдали инвентарь и 15 бочек, по 30 ведер каждая, сливочного масла, которое отряд получал от переработанного молока. Дело в том, что вместе с собой они везли на телеге ручную маслобойку. Все молоко, которое они перерабатывали на сливочное масло. Работа была очень хлопотная. Попробуй, подоить почти 3 тысячи коров, а людей 25 человек. Так что доили коров все, в том числе и солдаты.

После того, как они перегнали скот в Союз, отряд расформировали и начали отпускать домой. Война закончилась! Но не для тех, кто не служил в Армии до войны. Надо было отслужить еще два года. Так прадедушка попал служить в Москву, на военный аэродром, где он обслуживал самолеты.

Домой вернулся только в марте 1947 года. Но дома, как такового, не было, одна полуразвалившаяся хата и запущенное хозяйство. Спать, есть не было на чем, потому что румыны вывезли все при отступлении. Они на свои мажары грузили даже столы и стулья со сломанными ножками. Из одежды тоже ничего не было. Прадедушка долго ходил в гимнастерке и сапогах, в которых вернулся с войны. У его родных тоже ничего не было, перешивали старые вещи, да заплатки ставили. Сестренке мать сшила юбку из парашютного полотна, а младшему брату брюки из солдатской плащ-палатки. Вот уж было радости! Через год после возвращения с фронта, в 1948 году, Василий женился на девушке с красивыми черными косами, которую звали Маруся, с которой совместно прожили 54 года, вырастили троих детей, дождались правнуков.

Но это будет потом, а тогда, в 1947 году, нужно было восстанавливать разрушенное хозяйство. Василий Александрович пошел работать в колхоз, вначале ездовым, потом стал работать трактористом.

Но война продолжала давать знать о себе. Страшно было ходить в лес по дрова, в плавни за камышом – везде были неразорвавшиеся мины и снаряды. Надо было освобождать поля и окрестности от страшного груза. И тогда при районных военкоматах были образованы отряды по разминированию. Мой прадедушка был в минерах с ноября 1949 по осень 1950. За это время они прошли горную часть нашего района вдоль и поперек, чтобы максимально обезопасить нашу территорию. Сколько мин и снарядов было обезврежено! Однако отголоски войны давали о себе знать еще долго. В 1966 году на снаряде в лесу подорвались трое девятиклассников, в 1971 году – шестнадцатилетний парень-тракторист, который выпахал снаряд, в 1980 году – три женщин, когда пололи томаты. И до сих пор земля выбрасывает из своих недр опасный груз.

За всю войну Василий Александрович ни разу не бал ранен. Но для него уже в мирное время война продолжалась. При разминировании его несколько раз контузило, засыпало землей при взрыве снарядов. Поставили метку фашисты – ушные перепонки почти разрушились. Он стал очень плохо слышать. Говорит, что такое впечатление, что ветер свободно продувает голову насквозь. Страшный свист и шум в ушах, особенно когда ветреная погода.

Мой прадедушка прошел пешком от Родной Кубани до Берлина. Вначале этого страшного пути он был униженным и подневольным. Зато в конце пути стал победителем! Я ненавижу войну и в тоже время горжусь моим прадедушкой-победителем и до конца жизни буду помнить его и благодарить за то, что он защитил свою семью от рабства, свою малую родину Кубань и Советский Союз, а значит и Россию.

Прабабушка Мария Александровна Ерёменко на фронте не была, но ей пришлось немало поработать в тылу. Она родилась и выросла в станице Анастасиевской. Когда началась война, ей было всего 13 лет, но детей ее возраста уже привлекли к работе в колхозе, потому что не хватало рабочих рук. В школу не ходили, так как всех учителей забрали на фронт. Подростки работали на поле и грузили зерно на баржи, которые вывозили его подальше от немцев, в глубь страны.

За период оккупации мирным жителям пришлось вытерпеть немало унижений и издевательств со стороны немцев.

В тот день, когда немцы заняли станицу, все работали в поле, убирали хлеб. Налетели самолеты, начали расстреливать с воздуха, и все бросились бежать домой. Бомбить перестали, но их догнали немецкие мотоциклисты, которые стали кричать: «Партизан! ». Все люди собрались вместе, испуганно смотрели на немцев, а они показывали пальцем на мирных жителей и хохотали. Когда пришли домой, там уже хозяйничали немцы: выгоняли из домов жителей, а сами обустраивались.

В доме прабабушки тоже поселились немецкие офицеры, а их семью выселили в сарай, где они и прожили до освобождения станицы.

Когда по улице прогоняли колонны наших военнопленных, все старались посмотреть – нет ли среди них его родных или знакомых. Каждый бросал военнопленным кусок хлеба, картошку, тыкву. Но немцы на месте пристреливали тех людей, кто налету хватал продукты, поэтому мирные жители стали за колоннами военнопленных наблюдать лишь издалека.

Однажды к ним во двор забежал мужчина из военнопленных, но в него немцы выстрелили и решили, что он мертв. Когда колонна прошла, мать прабабушки подошла к нему и увидела, что он жив, но сильно изранен. Его спрятали в сарае для дров, где он находился несколько недель. Он был нерусский, разговаривал на непонятном для всех языке. Его лечили, он выздоровел и ушел. Никто не знал ни его имени, ни национальности.

Другой раз к ним во двор забежали двое мужчин, тоже военнопленные. Но один успел спрятаться в сарае, а второго (молоденького паренька) немцы заметили и затолкали обратно в колонну. Ночью бабушка по огородам отвела военнопленного к своим родственникам на другой край станицы. Там было безопасней, в их доме не жили немцы. Этот мужчина остался жив, после войны присылал письма. Но, к сожалению, прабабушка не помнит его имени и фамилии.

Когда Советская Армия освободила станицу, всех мобилизовали на строительство аэродрома. Наравне со взрослыми работали подростки – мальчики и девочки 14-15 лет. Среди них была и моя прабабушка Маруся. Они строили аэродром, с которого взлетали знаменитые «ночные ведьмы», наводившие ужас на немцев. Днем прилетали бомбить аэродром немецкие самолеты. После того, как они улетали, аэродром снова восстанавливали, и наши девушки-летчицы вновь взлетали на своих маленьких, юрких самолетах бомбить немцев. Летали они, в основном, ночью, вот почему фашисты их так называли – «ночные ведьмы».

В июле 1943 года, уже после освобождения станицы, всех жителей вывезли в станицу Екатериновку, на берег Ейского лимана. Там немцев почти не было, лишь иногда приезжали, потому что она находилась далеко от центральных дорог. Дома и все хозяйство жителей станицы остались целыми и невредимыми, они не знали всех ужасов войны. И горько было слышать от некоторых жителей страшные упреки в адрес эвакуированных, что они приехали на чужой хлеб. Но основная часть местных жителей с пониманием и сочувствием приняла приехавших людей и делилась всем, что у них было: продуктами, одеждой. Почему же всех жителей станицы Анастасиевской выселили, насильно погрузив в машины? Дело в том, что через станицу на Темрюк проходила «Голубая линия». Советская Армия готовилась форсировать Кубань. А где возьмешь в степи бревна для плотов? Только хаты разбирать. А кто даст разрушить свой дом после того, как немцев из станицы выгнали? Вот и решили всех жителей выселить, а их дома, сараи разобрать на плавсредства. Никто не хотел добровольно уезжать, потому что люди уже успели кое-как посадить в огороде картофель( вернее ее очистки), лук, кукурузу. Все надеялись хотя бы что-то вырастить к зиме, чтобы не голодать, как предыдущие зимы. Когда разрешили мирным жителям вернуться обратно в станицу, то они увидели лишь одни руины и перепаханные снарядами огороды. Ни одной хаты, ни одной собаки, ни одной кошки! Пустое место! А надо было где-то жить, чем-то кормить детей. И тогда стали рыть землянки, начали потихоньку обустраиваться.

Чтобы хоть как-то прокормиться, ходили за 30 километров на Ордынский лиман за рыбой. Рыбу там ловили их колхозные рыбаки, а мирные жители (каждый) должны были принести в станицу по 20 килограмм рыбы, за что каждому давали 2 рыбешки. Вот и ходили туда все, кто мог; женщины брали с собой детей постарше, чтобы больше домой принести рыбы. Путь туда и обратно занимал два дня. Ходили группами, потому что были случаи грабежа. Был страшный голод, поэтому семья прабабушки переехала на хутор, поближе к реке Кубань, где с продуктами было лучше.

Бабушка устроилась работать в колхоз учетчицей. Здесь они и познакомились с дедушкой, поженились в 1948 году.

Жизнь была очень тяжелой, но молодой семье сообща построили саманную хату. Мать прадедушки Васи выделила им кровать, которую принесли из немецкого блиндажа, стол, стул, кадушку (деревянную бочку) и ведро. Постели никакой не было, поэтому на кровать стелили солому, покрывали плащ-палаткой и укрывались шинелью.

На работу уходили рано утром, а возвращались, когда солнце начинало садиться за горизонт. А надо было еще успеть домашние дела сделать, поэтому спать ложились очень поздно. Декретные отпуска по уходу за ребенком женщинам не давали. Через месяц после родов женщина выходила на работу в поле, а детей на телеге привозили туда два раза в день, чтобы матери могли покормить их. Зарплату в колхозе не платили, ставили «выхододень», а в конце года рассчитывались урожаем.

Но ежегодно каждый должен был обязательно подписаться на облигацию принудительного госзайма: женщины не менее чем на 500 рублей, а мужчины на 750 рублей. Вот и выходило, что после вычетов получать в конце года было нечего. Долги по госзаймам государство вернуло своим гражданам лишь через 30-40 лет.

Когда дети подросли, чтобы отправить их в школу, приходилось часть урожая со своего огорода продать, а на вырученные деньги купить все необходимое.

Сладости в доме были такой редкостью, что остались в детской памяти на всю жизнь. Прадедушка работал трактористом в МТС, где к Новому году давали детские подарки, поэтому этот праздник в доме был самым любимым. Остальным колхозникам такие подарки не выдавали, поэтому их дети были лишены даже такой радости.

Свет в нашем хуторе появился в начале 60-х годов, и то его подавали от движка. Было очень непривычно светло в комнате после керосиновой лампы.

Клуб в хуторе был в старом амбаре, кинопередвижка приезжала редко. Если же это случалось, то весь хутор от мала до велика был там.

Первый телевизор марки «Старт-3» в нашем хуторе появился в 1962 году. Экран у него был очень маленький, на него приклеивали цветную прозрачную пленку. Телевизор устанавливали на окне, поворачивали в сторону улицы и все желающие жители хутора садились на скамейки или прямо на землю и смотрели фильмы. Зимой скамейки ставили в доме и снова все желающие приходили и допоздна смотрели телевизионные фильмы. Особенно всем запомнился фильм «49 дней в океане», фильм о том, как наших моряков унесло в открытое море, и они вынуждены были съесть все, даже сапоги и гармошку.

Хуторяне жили очень дружно, всегда помогали друг другу. Если кто-то строил себе дом, то весь хутор приходил помогать изготавливать саман – кирпичи из глины и соломы. Саман укладывали на открытом месте, на солнышке, переворачивали на все стороны, чтобы он хорошо просох. Затем его складывали в кучи так, чтобы продувало хорошо ветерком. Он высыхал до такого состояния, что был не хуже камня. Из него и строили себе дома, в которых летом было прохладно, а зимой – тепло.

Если в хуторе играли свадьбы, то приглашали весь хутор. Обычно гуляли три дня. В первый день в центре внимания были молодые – жених и невеста. На второй день одевались «ряжеными», так называемыми «цыганами», шутили, веселились, ходили по хутору и устраивали розыгрыши. Но самым интересным был третий день – «куры». С утра каждая хозяйка (кто участвовал в свадебном веселье) приносила в дом, где играли свадьбу, курицу или петуха. Сообща курятину готовили, а вечером после работы все снова собирались, и начиналась новая свадьба. Но молодыми были уже родители жениха или невесты. Им дарили шуточные подарки, делали пожелания и все это с юмором. Веселье длилось до позднего времени. Пили тогда очень мало и в основном сухое домашнее вино, но веселились от души.

Жизнь хуторян потихоньку налаживалась. В начале 70-х годов в хуторе появились добротные каменные дома, первые мотоциклы и автомобили. Жизнь шла своим чередом. Но то страшное время, которое пришлось пережить нашей Родине, а вместе с ней и ее гражданам, никогда не забывалось и не забудется.

В нашей семье 9 мая – самый большой праздник. В этот день к прадедушке и прабабушке приходят все: дети, внуки, правнуки, родные, знакомые. Прадедушка надевает парадный костюм с орденами и медалями и орденом за Победу над фашистской Германией.

Во дворе под виноградной беседкой ставят большой стол, за которым садятся все, кто хочет быть рядом с дорогими людьми.

В День Победы много цветов и улыбок, но и слез по тем, кто не вернулся с войны, кто погиб.

Хочется поклониться низко всем солдатам и труженикам тыла, которые выполняли на войне и в тылу самую тяжелую работу, но без которых не было бы у нашей Родины и у нас такого радостного и светлого праздника – Дня Победы.

Простые труженики, как мои прадедушка и прабабушка, поднимали нашу страну из руин после войны. И это благодаря им наша страна живет и процветает, пройдя все лишения и невзгоды.

Маркина Дина, студентка 3 курса

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒