Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Я мировая. Неуправляемая и бессмысленная



Запад, уничтоживший СССР методами идеологической и психологической диверсии, перед которой оказались бессильны даже руководители полу-мира, почему этот Запад теперь должен делать ставку на военную войну?

Его войска размещены в каждом супермаркете, в каждом банкомате и в головах потребителей.

Элиты ряда крупных стран на периферии Мира Эгоизма, не желающие довольствоваться ролью статистов, оказались в назревающем конфликте в невыгодном положении. Сам же этот конфликт может, и со временем обязательно будет назван Третьей Мировой Неуправляемой и Бессмысленной Войной. Если только не будут обнаружены смыслы и способы Победы.

 

Бессмысленной эту войну делает пока (! ) то обстоятельство, что конкурирующие в нем стороны эксплуатируют одну и ту же экономическую модель. А именно, обменивают вмененные в сознание людей ценности, играющие роль «денег», то есть не золото или серебро, не раковины каури, а цифровые файлы, на такие же вмененные людям «потребительские» ценности, - не те, в которых некие абстрактные и «всегда бывшие» Homo Sapiens нуждаются от века, а то, что конкретным, выращенным для целей данной экономической модели людям, вменили в качестве их «желаний».

В первом приближении такое экономическое поведение напоминает уверенность наркомана в том, что ему нужна «доза».

Во втором приближении без спроса на «дозы» желаний рухнет цивилизация желаний.

Глобальное управление.

Соперничают две группы. Одна из них, господствующая, создает только цифровые файлы денег и желаний, другая же наполняет эти файлы разнообразной материей и трудом, довольствуясь лишь крошечными дозами счастья.

Статистика поможет понять соотношение сил. В первой группе 4 % населения мира потребляют 40 % мирового производства товаров и услуг. Вторая включает в себя 15 % населения, производящего 30 % этих товаров и услуг.

Но система одна на всех, и потому победа в этой войне означает победу самой системы, не справедливой и не имеющей отношения к реальности.

Принципиально важно то, что все потенциальные участники Бессмысленной войны являются рабами Системы. Оставлю ее пока без названия, ограничившись описанием основного феноменологического свойства, предложенным мной выше.

 

Неуправляемым будущий конфликт делают другие искажения, вносимые Системой Х в сферу духовных ценностей.

Реальным «золотом» духа является любовь, различные виды любви. К женщине, детям, друзьям, родине, богу или даже обожание правителя – все это манифестации реальной человеческой потребности в объединении. Но

наркоман любит только «дозу».

А поскольку глобальное управление не производит ничего, кроме этих «доз», будь то в виртуально-денежной или виртуально-вещной форме, то оно не ищет любви. Необходимая для военных действий мобилизация человеческих ресурсов осуществляется через продажу ментальных продуктов ненависти. Главным образом, к тем, кто подписался на другой ментальный продукт, или аналогичный, – но производства другой фирмы. Война является имманентным свойством системы, вращающейся вокруг виртуального потребления таких продуктов. Любовь не производится, эмоциональный голод удовлетворяется ненавистью, ненависть ведет – ну, да, к Темной Стороне. Куда же еще?

Идея торгового обмена реальными ресурсами исчерпала себя и подменяется игрой с нулевой суммой между валютными блоками. Самосознание личности – это главное достижение эпохи Модерна, покоившееся на, казалось, незыблемом фундаменте шедевров писательского реализма и философского идеализма, ныне отвергнуто в пользу животных рефлексов толпы, управляемой сигналами центров психологической войны, количество которых все множится.

 

Человечество напоминает собаку Павлова, вот только где сам… Павлов?

Мы на пороге глобальной войны, которая будет вестись одновременно в кредитно-финансовой, ментальной и военной сферах. Войны, в которой изначально неясен ее смысл. В которой военные решения будут принимать все участники глобальной цифровой сети и – никто, поскольку Сеть это Никто.

Ее прообраз уже воплощен в компьютерной стратегии Total War™, с той лишь разницей, что из реальной Total War™ не будет выхода, поскольку эта реальная игра есть твое и ничье глобальное сознание, а в нем нет переключателей. Поскольку твой противник – ты сам.

Ты можешь поначалу принимать все в шутку, но втянувшись, начинаешь ненавидеть нарисованных человечков, нападающих на твои нарисованные города. Поскольку смысл игры состоит в самой игре, управлять ею невозможно. Управление компьютерной игрой представляет собой лишь переход на новые уровни мастерства той же игры, а когда они будут исчерпаны, также возможность покупки новой версии.

Реальная Неуправляемая война на местности будет вестись до последнего игрока. Когда будет исчерпан и этот ресурс, возможно, роботизированные военные системы найдут способ перейти на следующий уровень уже без нас.

 

Российское руководство, судя по той настойчивой осторожности, с которой оно выверяет свои шаги на международной арене, осознает, что «предотвращенная схватка – это выигранная схватка». Это понимание заслуживает уважения. Российское общество – как ни стараются манипуляторы сознанием – не полностью заражено ненавистью. Акция «Бессмертный Полк», собравшая миллионы участников, была манифестацией любви. То, что люди в России сохраняют способность любить, также заслуживает уважения.

Но мы живем в открытом мире. Как долго еще Россия сможет удерживать ее поле влияния от необходимостей, навязываемых этим миром?

Мы уже ясно видим, что в этом мире что-то не так, очень давно и глубоко не так, как надо. Оборона не заменит наступления, рано или поздно придется предложить этому миру лекарство.

Предыстория болезни занимает уже несколько столетий. Мы же попытаемся втиснуть диагноз в относительно короткий текст.

От статуса к контракту.

Современное общество невозможно описать без понимания того, чем оно было до «современности».

Началом современности было слово, а именно «stato» Макиавелли, явленное читающей публике в «Государе» в 1532 г. Stato – это государственный аппарат министров, чиновников, советников, прочих должностных лиц, все то, что в современном языке называется центральной администрацией. Государь не должен допускать того, чтобы политическая власть в стране находилась еще в чьих-то руках; он обязан концентрировать ее всю только у себя. Если слово появилось в середине XVI в., могло ли до появления слова уже быть то, что оно обозначает? Государство?

Его и не было. До введения stato во Франции век спустя, «гугеноты чувствовали себя хозяевами в государстве наравне с Вашим Величеством, вельможи вели себя так, словно не были подданными Вашего Величества, а наиболее могущественные губернаторы – так, будто являлись самовластными правителями у себя в провинциях». Получается, Франция была, но не как «государство», а как что-то иное.

Как же она могла оставаться целым, Францией, считаться королевством, причем, одним из ведущих в Европе?

 

Теория Фердинанда Тённиса рассматривает два типа мироустройства:

Gemeinschaft до эпохи Модерна, и Gesellschaft – после, в современную эпоху.

В переводе на русский язык: община и общество. Содержание этих понятий описано у самого Тённиса и еще во множестве других работ, включая мои

лекции. Ради экономии времени, обращу внимание лишь на суть дела.

Общины и общества применяют две принципиально различные системы социальных измерений.

Общины – статусную систему. Общества – контрактную.

Например, статусная система измеряет труд в днях. Это хорошо известная из российской истории барщина. Или советская система трудодней. Сколько на самом деле усилий затрачено в ходе трудового дня, и к каким количественным результатам это привело – Бог весть! У справного работника будет один результат, у нерадивого – другой. Но общину как целостность это не интересует, поскольку труд ее участников обеспечивает некие фиксированные – тем же статусом! – коллективные потребности. Например, чтобы всем нам, справным и нерадивым, вместе пережить зиму. Если не хватает – на глаз, тогда «всем миром навалимся», и как-то переживем.

Контрактная система, с другой стороны, равнялась бы оброку. Оброк – это

некое количество (денег, продуктов), предназначенных для индивидуального пользования, паек, который можно забрать с собой. А вот статус с собой не заберешь.

Переход на количественную систему измерений говорит о том, что участники процесса нацелены в нем на удовлетворение индивидуальных желаний. За рамками контракта весь табачок врозь.

В статусной системе нет ничего личного – барское и крестьянское имеют смысл лишь как роли общественного спектакля, повторяющегося изо дня в день, разыгрывающегося на одной и той же сцене, перед одной и той же зрительской аудиторией, совпадающей с составом актеров.

Если же в таком спектакле появлялся новый человек, это становилось сюжетом литературного шедевра. Например, «Возвращение Мартена Герра» такую именно коллизию и описывает.

В дыму Тридцатилетней войны круг задач, стоявших перед общиной, существенно расширился, ее управленческая система рушилась под напором прибывавших с полей Фландрии искалеченных Мартенов Герров. Перевод Gesellschaft как общества маскирует суть новой системы, где исчезает непосредственное чувство природной близости, где каждый атомарный элемент оказывается чужаком другому элементу, где каждый божий день разыгрывается новое представление и репертуар на завтра не известен даже режиссеру и где базовым принципом рациональной рефлексии становится количественное измерение личного пайка.

 

Рефлектирующей разумной стороной гезельшафт является Stato. И только оно. Государство придумывает сами контракты и социальные роли, вмененные их носителям. «Предприниматель», «налогоплательщик», «военнообязанный», «гражданин», «избиратель» - все это искусственные социальные роли, придуманные для целей государства, в противовес всему тому, в чем государство не нуждается и что оно не способно измерить: «толковая жена», «заводила», «справный хозяин», «бывалый солдат», «умный ученик», «недоросль». С точки зрения государства, таких качественных характеристик не бывает, поскольку само оно способно оперировать только количественными. Налогоплательщик А заплатил 100 налога, Б – 200, В – ничего не заплатил. Вот и вся разница. Создал ли А что-то разумное, доброе и вечное, или это сделал В – системе не ведомо.

Конечно, пройдут века, прежде чем либеральные государства доведут систему до полного абсурда: не папа и мама, а родители мужского и женского пола. Однако абсурдность гезельшафт проявилась уже при его рождении двояким образом.

Во-первых, система резко снизила сложность социального анализа. Стихия человеческого природного леса, при всем при том, что она была бездумной, методом проб и ошибок производила более точные и тонкие вычисления.

Например, в разных регионах Франции одна и та же пинта пива наполнялась

по-разному: от 0, 93 до 3, 33 л. Это наполнение зависело от количества

производителей, популярности напитка, местной культуры, качества воды, доступности привоза и еще сотен причин, о которых мы не знаем. Лес это мог вычислить так, как удобно человеку, живущему в данном месте. Каким образом? – Мы не знаем, как. Нет такой математики.

Но для целей налогообложения такое положение крайне неудобно, если налог начисляется на пинту. Соответственно, налог может оказаться слишком высоким, чтобы кто-то продолжал производить божественное и уникальное сен-ан-монтаньское, и слишком низким для ширпотреба, которого и так много. Сотни форм человеческой культуры исчезли под напором унификации. В старом Брюгге проживало около 2000 профессиональных кружевниц, но было известно в том же месте примерно 400 стилей кружевного искусства. Значит, все эти школы были очень узкими, уникальными даже для столицы фландрских кружевов, расходившихся по всей Европе. Разорить одну-две семьи налогами, означало лишиться одной из вековых традиций навсегда.

Именно это и случилось с очень многими вековыми традициями.

 

Во-вторых, контракт может быть абсолютно произвольным. Описавший эту систему Тённис – старейший профессор своего университета, не просто чистокровный немец, но и гордость немецкой науки, изгнанный из нее нацистами, был одним из первых, кто не вписался… в условия их нового контрактного государства. За ним последовали еще очень многие уникальные умы.

Но государство Модерна точно так же «регулировало» абсолютно все прочие отношения доставшегося ему общинного леса, размахивая топором как лесоруб на делянке.

В итоге в лесу наступила тишина, а сам он превратился в лесопитомник. Говорить о человеке можно теперь с долей условности, примерно так, как мы говорим о генно-модифицированных организмах, что они «тоже» организмы.


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-03-25; Просмотров: 717; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.028 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь