Мы до сих пор не прерывали и не прерываем нашего молитвенного общения с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским).

Никакого раскола мы не желаем учинять и не учиняем.

Никаких новшеств в церковной жизни нашей епархии не вводили и не вводим.

Принципиально власть Вашу, как Заместителя, не отрицаем.

Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте исполнять не могли и не можем (курсив наш - Л.Р.).

6. Всех, обращающихся к нам иноепархиальных епископов и мирян с просьбой возглавить их и принять в молитвенное и каноническое общение, мы не отторгали и не отторгаем от единства церковного и, внося мир, направляем их непосредственно к Вашему Высокопреосвященству и Синоду, предварительно, насколько возможно, успокоив их смущенную религиозную совесть.

Да послужат эти наши разъяснения, при помощи Божией, ко благу и миру церковному".

Письмо подписали митр. Агафангел, арх. Варлаам и еп. Евгений (арх. Серафим в это время находился в ссылке в одном из монастырей Могилевской епархии, откуда продолжал свои обличения, обвиняя митр.Сергия в тяжком грехе " увлечения малодушных и немощных братий наших в новообновленчество" ).

Хотя митр. Сергий прекрасно понимал, что вся его практика административного насилия подрывается позицией митр. Агафангела (" пятый же пункт заявления и совершенно отнимает надежду на устранение произведенного соблазна", - говорится в пост. Синода от 17/30 мая), однако он в расчете на обещанную пассивность и почтенный возраст митр.Агафангела, предпочел сделать вид, что примирение достигнуто, и объявил об этом всей Церкви. Расчет вполне оправдался: митр. Агафангел, не предприняв более никаких новых действий, через полгода умер ( в г. Кинешме, в возрасте 74 лет), а версия о его " примирении" с митр. Сергием бытует и поныне...

В качестве доказательства принятия митр. Агафангелом точки зрения митр. Сергия, архим. Иоанн (Снычев) приводит ответ митр. Агафангела на запрос одного протоиерея (из г. Майкопа):

" Правда ли что соединились канонически Митрополитом Сергием".

" Верно. Митрополит Агафангел".

Между тем совершенно ясно, что ни о каком изменении позиции митр. Агафангела это не свидетельствует, т.к. в документе от 27.4/10.5 он именно и утверждает, что находится в молитвенном и каноническом общении с митр. Сергием, принципиально власть его признает, обращающихся к нему иноепархиальных клириков направляет к митр. Сергию, предварительно успокоив их совесть.

Митр. Агафангел совершает ошибку, принципиально признавая власть митр. Сергия как главы церковного управления, - но эта ошибка придает еще большую значимость его главному утверждению: " распоряжения, смущающие религиозную совесть и нарушающие каноны, исполнять не можем". Это утверждение принимает характер нормы церковной жизни, даже и при законном Первоиерархе. Действительно, если отношение к церковной власти мыслится так, что имеется в виду необходимость выполнения любых ее распоряжений, включая и такие, которые противоречат религиозной совести и нарушают каноны, то такое понимание явно вскрывает какое-то грубое искажение самых первооснов представления о Церкви. И в деле преодоления этого искажения выдающуюся роль сыграл митр.Агафангел, словом и делом утверждавший начала церковного братолюбия и церковной свободы.

Вглядываясь в благостный духовный облик этого сподвижника Патриарха Тихона, мы невольно вспоминаем другого русского иерарха, который в те же годы вел ту же борьбу за церковную свободу - в других условиях, но против того же косного духа административного насилия и вовлеченности Церкви в мирскую политику, против того духа, который не один митр. Сергий унаследовал от прошедшей эпохи. И подводя итог духовному подвигу митр. Агафангела, напомним слова о церковной свободе, которыми подвел итог своему жизненному пути митр. Евлогий (Георгиевский):

" В рамках церковных догматов и канонов свобода Церкви есть основная стихия, голос Божий, звучащий в ней: можно ли его связывать, заглушать? Внешняя связанность и подавление этого голоса ведет к духовному рабству. В церковной жизни появляется боязнь свободы слова, мысли, духовного творчества, наблюдается уклон к фарисейскому законничеству, к культу формы и буквы, - все это признаки увядшей церковной свободы, рабства, а Церковь Христова существо полное жизни, вечно юное, цветущее, плодоносящее... С глубоким благоговением преклоняюсь пред величайшим духоносным апостолом христианской свободы - св. апостолом Павлом и радуюсь, что наше святое православие соблюло в неповрежденном виде этот дар.

...Самая упорная борьба всей моей жизни была за свободу Церкви. Светлая, дорогая душе моей идея... Я боролся за нее со всеми, кто хотел наложить на нее руку, не отступая перед тем, откуда угроза надвигалась, справа или слева, от чужих или своих; и так же независимо, справа или слева, готов был принимать сторонников и соратников в стан борцов за Церковь.

... Вне церковной свободы нет ни живой церковной жизни, ни доброго пастырства. Я хотел бы, чтобы слова о Христовой Свободе запали в сердца моих духовных детей, и чтобы они блюли и защищали ее от посягательств, с какой бы стороны угроза ни надвигалась, памятуя крепко, что духовная свобода - великая святыня св. Церкви (" Путь моей жизни", стр. 651-657).

* * *


	Содержание

Различное переживание и понимание природы Церкви, с предельной остротой выразившееся в каноническом споре двух выдающихся иерархов - митр.Сергия, с одной стороны, и митр. Кирилла, с другой, - явилось выражением двух церковных течений, двух традиций, и поныне создающих самое глубокое разномыслие в Русской Церкви, подобное спору между " иосифлянами" и " нестяжателями" в начале ХVI века. Выбор между этими двумя традициями вынуждены совершать и русские православные верующие за рубежом.

По-видимому, приходит время, когда становится необходимым продолжить великий спор, в атмосфере терпимости и церковного братолюбия - однако не жертвуя церковной правдой. Цель состоит в достижении православного понимания природы Церкви, неразрывного с осуществлением православных форм церковной жизни.

Такой спор может быть плодотворным лишь при отказе от распространенного заблуждения, что единомыслие по всем нерешенным, но важным вопросам есть обязательное условие церковной любви. Напротив, любовь предшествует единомыслию и рождает его, но рождает в муках. Братолюбие при отсутствии единомыслия есть, несомненно, тяжелый крест, но отказ от него означает отказ от надежды на достижение единства и полноты Церкви. Весь трагический опыт Русской Церкви убеждает в том, что именно измена духу братолюбия явилась глубинной причиной ее нынешнего бедственного положения...

Голос митрополита Кирилла - первого из названных Патриархом Тихоном Местоблюстителей, самого авторитетного (как показал опрос 1926г.)иерарха в Русской Церкви, раздался позже других. 2/15 мая 1929 г. он пишет митр. Сергию из Туруханской ссылки:

" До тех пор, пока митр. Сергий (фамилии в дальнейшем для сокращения опускаем - Л.Р.) не уничтожит учрежденного им Синода, ни одно из его административно-церковных распоряжений, издаваемых с участием так наз. Патр. Синода, я не могу признавать для себя обязательным к исполнению".

Этот аргумент о " превышении власти" был еще недостаточен для столь категорических выводов, что и доказал ответ митр. Сергия. Глубоко православное переживание природы церковной власти привело митр. Кирилла к точным каноническим действиям, хотя полное обоснование этих действий он нашел несколько позже. В том послании, которое мы цитируем, митр. Кирилл продолжает развивать идеи митр. Иосифа и митр.Агафангела:

" Я глубоко скорблю, - пишет митр. Кирилл, - что среди единомысленных митр. Сергию архипастырей, в нарушение братской любви, уже применяется по отношению к несогласным и обличающим их неправоту кличка отщепенцев, раскольников. Ни от чего святого и подлинно церковного я не отделяюсь (курсив здесь и далее везде наш - Л.Р.); страшусь только приступать и прилепляться к тому, что признаю греховным по самому происхождению...".

В другом письме, имевшем хождение среди церковного народа и духовенства приблизительно в это же время (1929г.), митр. Кирилл высказывает важные мысли о реальном содержании понятия " церковная дисциплина":

" Церковная дисциплина способна сохранять свою действенность лишь до тех пор, пока является действительным отражением иерархической совести Соборной Церкви; заменить же собою эту совесть дисциплина никогда не может. Лишь только она предъявит свои требования не в силу указаний этой совести, а по побуждениям, чуждым Церкви, неискренним, как индивидуальная иерархическая совесть непременно станет на стороне соборно-иерархического принципа бытия Церкви, который вовсе не одно и то же с внешним единением во что бы то ни стало. Тогда расшатанность церковной дисциплины становится неизбежной, как следствие греха. Выход же из греха может быть один - покаяние и достойные его плоды...".

Если отдельные горячие головы из противников митр.Сергия в пылу полемики допускали в первое время высказывание хулы на таинства, то ответом была та же хула на таинства церковные, но хула продуманная, ответственная, закрепленная официальным постановлением. 24.7/6.8 1929 г. митр. Сергий со своим Синодом принимают это позорной памяти постановление об отношении к священнодействиям, совершаемым теми, кого он называет " раскольничьим клиром", приравняв всех несогласных с действиями митр. Сергия к обновленцам и григорианам. Постановление гласило:

" Таинства, совершенные в отделении от единства церковного... последователями быв. Ленинградского митр. Иосифа (Петровых), быв. Гдовского епископа Димитрия (Любимова), быв. Уразовского епископа Алексия (Буй), как тоже находящихся в состоянии запрещения, также недействительны, и обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Св. Миропомазания; браки, заключенные в расколе, также навершать церковным благословением и чтением заключительной в чине венчания молитвы " Отец, Сын и Св.Дух".

...Умерших в обновленчестве и в указанных расколах не следует хотя бы и по усиленной просьбе родственников отпевать, как и не следует совершать по их и заупокойную литургию. Разрешать только проводы на кладбище с пением " Святый Боже"...".

Логика насилия довела митр. Сергия до этого крайнего способа воздействия на психологию церковного народа: тех, кто думает иначе, чем митр. Сергий, - перевенчивать, перемазывать, не отпевать... Временное разномыслие закреплялось этими действиями как непримиримая вражда. Из всех церковных преступлений митр. Сергия эта хула на благодать - несомненно, преступление самое тяжкое. За церковное инакомыслие (и не в вопросах веры - а в вопросах церковной политики! ) митр. Сергий пытался лишить человека не жизни и свободы, но, с точки зрения верующего, гораздо большего: он отлучал его от Самого Источника Вечной Жизни. И хотя " отлучение" это, несомненно, оставалось только на бумаге, но это не уменьшает тяжкого греха митр. Сергия, возомнившего, что Божественная Благодать подчиняется его канцелярским указам, принятым к тому же во исполнение велений НКВД!

С возмущением и скорбью пишет об этом митр. Кирилл в своем втором письме к митр.Сергию от 28.10(10.11) - 30.10(12.11) 1929 г.:

" О хулах этих я узнаю впервые от Вас; о единственно же возможном для меня отношении к ним Вы можете судить хотя бы по тому ужасу, с каким " отталкивал я от себя мысль о безблагодатности совершаемых сергианами священнодействий и таинств" (митр. Кирилл цитирует здесь свое 1-е письмо - Л.Р.). Вы сами отмечаете этот мой ужас и, приобщая после сего и меня к таким хульникам, говорите просто неправду. Если хулы такие действительно кем-нибудь произносятся, то они плод личного темперамента говорящих, плод - скажу Вашими словами - " беспросветной темноты одних и потери духовного равновесия другими". И как горько, Владыко, что потерю духовного равновесия обнаруживаете и Вы в равную меру. Для своей христианской любви, имеющей по Вашему сознанию " некоторую смелость верить, что грозное изречение Господа (Мф. Х11, 31) (" всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам" - Л.Р.) не будет применяться к этим несчастным со всею строгостью", Вы, однако, не осмеливаетесь найти более любовный способ воздействовать на них, как постановление Вашего Синода от 24.7. (6 августа) 1929 г. за N 1864, воспрещающее, несмотря ни на какие просьбы, отпевать умерших в отчуждении от Вашего церковного управления. Не говоря уже о перемазывании крещенных, тем же Св. Миром помазанных, каким намазуют и послушные Вам священники, - или о перевенчивании венчанных. В апреле Вы в заботе о заблудших хлопочете о снятии клятв Собора 1667 г., а в августе - вызванный Вашей деятельностью, не для всех еще ясный спор церковный закрепляете как непримиримую церковную вражду".

Далее митр. Кирилл выражает самую суть противопоставления двух пониманий природы Церкви, сущности церковного единства и происхождения церковной власти:

" Отрицательное отношение к Вашей деятельности по управлению церковному Вы с Синодом воспринимаете как отрицание самой Церкви, Ее таинств и всей Ее святыни. Поэтому же Вас так изумляет, что воздерживаясь от совершения с Вами литургии, я не считаю, однако, ни себя, ни Вас стоящими вне Церкви. " Для церковного мышления такая теория совершенно неприемлема, - заявляете Вы, - это попытка сохранить лед на горячей плите". Если в данном случае есть с моей стороны попытка, то не к сохранению льда на горячей плите, а к тому, чтобы растопить лед диалектически-книжнического пользования канонами и сохранить святыню духа. Я воздерживаюсь литургисать с Вами не потому, что тайна Тела и Крови Христовых будто бы не совершится при нашем совместном служении, но потому, что приобщение от чаши Господней обоим нам будет в суд и осуждение, так как наше внутренее настроение смущаемое неодинаковым пониманием своих церковных взаимоотношений, отнимет возможность в полном спокойствии духа приносить милость мира, жертву хваления".

Митр. Кирилл решительно восстает против того формально-законнического пользования канонами, которым постоянно злоупотребляет митр. Сергий:

" Не злоупотребляйте, Владыко, буквой канонических норм, чтобы от свв. канонов не остались у нас просто каноны. Церковная жизнь в последние годы слагается не по буквальному смыслу канонов. Самый переход патриарших прав и обязанностей к митр. Петру совершился в небывалом и неведомом для канонов порядке, но церковное сознание восприняло этот небывалый порядок как средство сохранения целости патриаршего строя, считая последний главным обеспечением нашего православного бытия...".

Все еще употребляя неточное выражение " единоличная преемственная власть", митр. Кирилл в этом письме отчетливо выражает идею харизматичности Первосвятительской власти:

" Становясь на Вашу точку зрения равенства Ваших прав с правами митр. Петра, мы, при наличии подобных актов (речь здесь идет о действиях митр. Петра из заключения), имели бы одновременно два возглавления нашей Церкви: митр. Петра и Вас. Но этого в Церкви быть не может и Ваши права в ней только отражение прав митр. Петра и самостоятельного светолучения не имеют. Принятие же Вами своих полномочий от митр. Петра без восприятия их Церковью в том порядке, как совершилось восприятие прав самого митр. Петра, т.е. без утверждения епископатом, ставит Вас перед Церковью в положение только уполномоченного митр. Петра, для обеспечения на время его отсутствия сохранности принятого им курса церковного управления, но не в положение заменяющего главу Церкви или " первого епископа страны"...".

Образ " светолучения" Первосвятительской власти служит здесь замечательным выражением православного представления о харизматической, благодатной природе Первосвятительства. Напомним, что и само учение о Божественных Энергиях, утвержденное на " паламитских" соборах ХIV в., опиралось, наряду с многовековым опытом исихастов, также на Евангельский образ Фаворского Света. Именно против признания Божественной, нетварной природы этого Света выступали противники св. Григория Паламы. Этот Свет стяжали подвижники в " умном делании"; этот же образ " светолучения" не случайно возникает у митр. Кирилла. Для полного разгрома современного " Варлаама" - митр. Сергия - оставалось необходимым сделать последний шаг - четко выяснить канонические условия, без которых церковная власть этого " светолучения" иметь не может. Но пока этот шаг не сделан, митр. Сергий еще имеет возможность защищаться, опираясь на изначально ложную идею Заместительства как преемства единоличной власти.

" Не ограничивает моих полномочий, - отвечал митр. Сергий в письме митр. Кириллу от 20.12/2.1 1930 г., - и то обстоятельство, что получил я их не непосредственно от Св.Патриарха, а от Местоблюстителя...

Смысл единоличного заместительства в том и состоит, что патриаршая власть всегда остается в Церкви налицо во всем объеме, хотя бы она в данных руках была лишь на очень короткое время и хотя бы до этих рук дошла через много промежуточных ступеней".

Здесь с такой же четкостью, как и его оппонент, митр. Сергий выразил противоположное, чисто бюрократическое понимание церковной власти. Ясно, что " неизменно сохраняться в полном объеме" могут только полномочия чисто человеческого характера, принятые в соответствии со взаимными обязательствами. Говорить о " сохранении в полном объеме" Божественной Энергии было бы невозможно, т.к. при неправильных действиях даже и Патриарха Божественная Благодать сопровождать эти действия не будет: наличие сана Первоиерарха открывает возможность для действия церквеустроительной благодати, но не гарантирует ее. Сравнивая с другим видом харизмы - тайносовершительной, подчеркнем, что при существенном нарушении порядка действий во время совершения таинства, оно может просто не осуществиться. Но в этом случае основные действия священника - определенные и раз навсегда заданные, чего нельзя сказать о действиях Первосвятительских по устроению Церкви. Это очень усложняет вопрос.

Вскоре после цитированного выше письма, митр. Сергий с Синодом, не получив " покаянного" ответа от митр. Кирилла, принимают постановление о предании его архиерейскому суду и увольнении от управления епархией: на запрещение в священнослужении, так же как и в случае с митр. Агафангелом, митр.Сергий не осмеливается.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒