Возношение за богослужением Моего имени, как Патриаршего Местоблюстителя, остается обязательным.

⇐ ПредыдущаяСтр 10 из 23Следующая ⇒

Временное управление Московской епархией поручаю Совету Преосвященных Московских викариев, а именно: под председательством епископа Дмитровского Серафима (Звездинского), епископу Серпуховскому Алексию (Готовцеву), епископу Клинскому Гавриилу (Красновскому) и епископу Бронницкому Иоанну (Василевскому).

Патриарший Местоблюститель Митрополит Крутицкий, смиренный Петр (Полянский)".

Итак, " Заместителем Местоблюстителя" стал митр. Сергий (Страгородский)... Трудно было тогда предполагать, какую исключительную роль сыграет это распоряжение митр.Петра в дальнейшей истории Русской Церкви.

Сравнивая это документ с аналогичным распоряжением Патриарха Тихона перед арестом в 1922 году, мы можем видеть существенные различия. Патриарх Тихон передавал митр. Агафангелу всю полноту первосвятительской власти, без всяких оговорок о возношении имени, на основании чрезвычайного постановления Собора. Очевидно, имелось в виду, что в случае принятия митр. Агафангелом обязанностей Первоиерарха его имя и будет возноситься за богослу-жением. Но в тот тяжкий период 1922-23 гг., когда Патриарх Тихон был под арестом, когда митр. Агафангел принять управление Церковью не смог, а натиск обновленцев был стремительным и успешным, для мно-гих православных " автокефалистов" основным символом единения стало возношение имени Патриарха Тихона на великом входе за литур-гией. Этот богослужебный символ, введенный Поместным Собором через три месяца после избрания Патриарха, был наиболее наглядным и близким для церковного народа выражением своей духовной верности Патриарху Тихону.

В принципе трудно возразить против такого символического выражения верности находящемуся в ссылке или под арестом Первоиерарху, но в этом была и опасность. Отделение литургического поминания Первоиерарха от того реального управления Церковью, в котором заключается сущность Первосвятительского сана, могло породить в сознании верующих иллюзию, что сан Первоиерарха и связан прежде всего с самим литургическим действием, вплоть до того, что поминание его необходимо для совершения таинства. При этом забывалось фундаментальное положение церковных канонов, что для совершения таинства достаточно возношения имени правящего Епископа. Хуже того, мог возникнуть взгляд, что харизматическая природа Первосвятительского сана исчерпывается этим литургическим проявлением, тогда как фактическое управление Церковью есть обычное человеческое дело - сопровождаемое или не сопровождаемое Божественной благодатью, в зависимости от личной духовности Первоиерарха, как это бывает и во всех остальных человеческих делах. В дальнейшем эта ошибка со всей силой проявилась в церковной практике, и ее возможность уже заложена в распоряжении митр. Петра, разделяющем мистический аспект Первосвятительского сана от фактического управления Церковью.

Оговорив необходимость возношения своего имени, митр.Петр не оговаривает объема полномочий Заместителя, так что по прямому тексту документа можно было предположить, что передается вся полнота власти Местоблюстителя, равная, согласно Чрезвычайному постановлению Собора, власти Патриарха. Между тем на такую передачу власти митр. Петр полномочий не имел, и если бы даже попытался это сделать, такой акт был бы канонически бездейственным, и никакими постановлениями митрополита Петра никто в Церкви не мог стать Первоиерархом, кроме лиц, поименованных в распоряжении Патриарха Тихона.

Хотя митр. Петр впоследствии пояснил, что он имел в виду лишь весьма ограниченные полномочия своих заместителей по ведению текущих дел - однако и такое заместительство было нововведением, не предусмотренным никакими предыдущими церковными установле-ниями. Если строго следовать принципам, установленным Собором и Патриархом, то с арестом митр. Петра вступал в действие Указ от 7/20 ноября 1920г. о самоуправлении епархий; вопрос же о возношении имени митр.Петра или только своего Архиерея принципиального значения не имел. Единственная форма организации, предусмотренная этим Указом, - добровольное объединение Епархий вокруг какого-либо временного церковного управления. В таком качестве добровольно признаваемого центра мог выступать и Заместитель, назначенный (лучше сказать - рекомендованный) митрополитом Петром. Между тем о какой-либо " добровольности" подчинения Заместителю в распоряжении митр. Петра не говорилось. Дальнейший ход церковной жизни показал, что введенная митр.Петром неканоническая практика " заместительства" породила много бедствий, соблазнов и недоразумений. Конечно, сам митр. Петр, вводя эту ошибочную практику, руководствовался только интересами Церкви и в тех случаях, когда получал малейшую возможность, старался ослабить негативные последствия этой практики. Но ведь ошибкой могли теперь воспользоваться и деятели совсем иного духа, чем митр.Петр! Все та же рожденная и закрепившаяся в синодальный период привычка смотреть на церковное управление как на дело чисто человеческое, административно-бюрократическое, связанное по преимуществу с государственной политикой, - создавала грозную опасность возникновения новых, неканонических, а следовательно, нехаризматических центров церковного управления.

Вторым, после обновленческого ВЦУ, таким фальшивым центром стал григорианский ВВЦС, третьим - митрополит Сергий, в качестве заместителя Патриаршего Местоблюстителя присвоивший себе всю полноту Первосвятительской власти.

Григориане по отношению к митр. Петру повторили, под руководством того же Е.А.Тучкова, почти такой же маневр, как обновленцы с Патриархом Тихоном, но с исправлением некоторых наиболее грубых ошибок обновленцев. 9/22 декабря 1925 г. в Донском монастыре собралось 10 епископов, объявивших себя Временным Высшим Церковным Советом (ВВЦС), который должен стать " временным органом церковного управления Российской Православной Церкви", при этом оставаясь " в каноническом и молитвенном общении с Патриаршим Местоблюстителем". Итак, в отличие от обновленцев, орган - временный, сохраняющий духовную связь с заключенным Главой Церкви, и - никакого " женатого епископата" и прочих обновленческих нововведений. Более того, согласно упомянутому Указу от 1920 г., было бы невозможно канонически возразить против того, чтобы 10 григорианских епископов управляли совместно своими 10-ю епархиями, под руководством наиболее авторитетных иерархов из своей среды.

Григориане, однако, создали новое Высшее Церковное Управление всей Русской Церкви ( хотя и " временное" ), вместо того реального возглавления, которое мог осуществлять лишь один из названных Патриархом Тихоном Местоблюстителей. Такое действие григориан не может быть расценено иначе, как узурпация Первосвятительской власти, тогда как одна из главных целей Указа 1920 г. - предотвращение подобной узурпации. В позиции григориан была эффективно использована экклезиологическая ошибка, намеченная уже в распоряжении митр. Петра - разделение мистического и фактического аспектов власти Первоиерарха. Мистический аспект, которому такое большое значение придавали рядовые верующие, мало беспокоил григориан и тем более А.Е.Тучкова - они готовы были управлять хотя бы и от имени митр.Петра, лишь бы сам митр. Петр не имел возможности реально вмешиваться в церковные дела. Такая подмена была бы невозможна при ясном сознании единства двух аспектов Первосвятительской власти: кто имеет Первосвятительскую харизму, тот имеет и власть управления Церковью - и никто другой!

Узурпаторские цели ВВЦС стали вполне очевидными, после того как его членам обманным путем удалось добиться от митр.Петра (при свидании в тюрьме ГПУ) резолюции о передаче временного управления коллегии из трех архиереев, в числе которых был назван арх. Григорий (Яцковский) - глава ВВЦС. Продолжая развивать идею заместительства, митр.Петр полагал безразличным, будет ли поручено временное ведение текущих дел единоличному заместителю или архиерейской коллегии. Но на этот раз митр. Петр сформулировал свое поручение более четко, оговорив, что коллегия является " выразительницей Наших, как Патриаршего Местоблюстителя, полномочий по всем вопросам, кроме вопросов принципиальных и общецерковных, проведение которых в жизнь допустимо лишь с Нашего благословения", причем и такие полномочия вручались лишь " временно, до выяснения Нашего дела". Чем бы ни руководствовался митр. Петр, совершенно ясно, что после такой резолюции полномочия предыдущего заместителя - митр.Сергия ( и без того ограниченные, как видно из пояснений митр. Петра, относящихся к любому заместительству) - теряли какое бы то ни было формальное основание.

Однако, как немедленно выяснилось, отказываться от своей власти митр. Сергий не собирался. Резолюции митр. Петра он не подчинился, выдвинув три возражения: 1) григориане добыли ее обманным путем; 2) другие, кроме арх. Григория, назначенные митр.Петром члены коллегии фактически приступить к управлению не могут; 3) митр. Петр не имеет права подменять единоличное управление коллегиальным.

В этом рассуждении уже начинают проявляться специфические черты концепции митр. Сергия о природе церковной власти. Если митр. Сергий был прав, обвиняя григориан в получении резолюции обманным путем и вообще подвергая тем самым сомнению правомочность попыток управления церковными делами из места заключения, то его соображения по поводу " коллегиальности" управления относятся совершенно к другому кругу представлений. Если говорить по существу, то единоличное управление митр. Петр не отменил (может быть, и ошибочно), но оставил его за собой; по поводу же структуры " временного заместительства" никаких церковных определений не было, т.к. эта форма управления вообще не предусматривалась. Митр. Сергий, однако, начинает уже развивать идею о том, что заместительство предполагает передачу всей полноты " фактической" власти - ибо, действительно, на основании какого принципа можно " раздробить" Первосвятительскую власть на части, а церковные дела разделить на " существенные" и " несущественные"? При таком подходе становилось бы оправданным и обвинение митр. Сергия против митр. Петра о замене " единоличного" возглавления " коллегиальным". Однако ложна сама идея митр. Сергия, подменяющего вопрос об онтологии Первосвятительской власти, определяемой ее происхождением (соборное избрание) - вопросом о ее внешнем образе (" единоличная" или " коллегиальная" ). Тем самым образ власти отрывался от ее сущности, превращаясь лишь в формальный принцип.

Не будем здесь рассматривать сложный ход борьбы митр. Сергия с григорианским ВВЦС: ясно лишь одно - в этой борьбе как ВВЦС, так и митр. Сергий намного превысили свои полномочия. В конечном счете митр. Сергию удалось практически нейтрализовать влияние ВВЦС на русский епископат и сильно укрепить на этом деле свой личный авторитет. Можно было бы только приветствовать этот успех, если бы митр. Сергий ограничился разъяснением ошибок митр. Петра и незаконности притязаний григориан; однако он сам при этом начал вводить в церковную жизнь принципы, имевшие гибельные последствия. Эти принципы сводились к следующиму:

1. Применение канонического понятия " Первый Епископ" к иерарху, тем или иным путем сосредоточившему в своих руках фактическое управление церковными делами ( например, по " преемству" власти).

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒