Церковная жизнь требовала развития учения о Церкви, и оно продолжает развиваться - двумя все более расходящимися путями, лишь один из которых - православен.

⇐ ПредыдущаяСтр 16 из 23Следующая ⇒

По своему решает митр. Сергий и вопрос об отношении к фундаментальному Указу 1920 года, - как всегда, умело цепляясь за букву и полностью изгоняя реальное экклезиологическое содержание. В своем письме в Париж к митр. Евлогию от 15/28 окт. 1930 г. он пишет:

" Свой административный разрыв с Патриархией (так теперь стала называться сергиевская канцелярия - Л.Р.) Ваше Высоко-преосвященство хотите обосновать на Указе Св. Патриарха от ноября 1920 г. Но указ этот предусматривает, так сказать, физическую невозможность сношений с Церковным центром, у нас же с Вами, по Вашему собственному признанию, скорее только взаимное непонимание".

Митр. Сергий, разумеется, обходит вопрос о том, что в Указе имеется в виду реальный Церковный центр - таким центром мог бы быть митр. Петр, но с ним действительно нет " физической" связи.

А митр. Сергий?

Митр. Сергий - центр экклезиологически фиктивный, и связь с ним ничего не решает.

Но митр. Сергий уверен, что он и есть Первый Епископ, по крайней мере, " фактический":

" Вы успокаиваете себя (по примеру Карловацкой группы), - продолжает он в письме к митр. Евлогию, - тем, что порывая с теперешним Московским Церковным центром, Вы будто бы не порываете с Русской Церковью. Увы, это уже избитая " лесть" (самообман) всех, не желающих подчиниться неугодному им распоряжению Патриархии и, в то же время, не имеющих смелости открыто учинить раскол (п.ч. они сознают отсутствие достаточных оснований)... Отказав в подчинении Заместителю, Вы окажетесь ослушником и Местоблюстителя и потому напрасно будете прикрываться возношением имени последнего, по примеру других раскольников".

Итак, митр. Сергий упорно загоняет всех в ложную альтернативу: или беспрекословное подчинение его канцелярии, или " раскол". В 1931 г. выходит в свет 1-й номер Журнала Московской Патриархии, и первая статья в нем излагает окончательно сформировавшиеся взгляды митр. Сергия на церковную власть. В основу всего построения кладется ложная интерпретация Чрезвычайного Соборного постановления о Местоблюстительстве. Передачу власти Местоблюстителю Патриархом Тихоном митр. Сергий объясняет так:

" Оставался единственный путь к сохранению этой власти: личным Патриаршим распоряжением указать лицо, которое бы по смерти Патриарха восприняло всю полноту Патриаршей власти для передачи будущему Патриарху... Он имел на то особое поручение от Собора 17-18 гг., предложившего ему такую передачу власти временному носителю в случае, когда не окажется в наличии Собором уполномоченного учреждения".

Здесь опять двусмысленная формулировка: митр. Сергий говорит как якобы об одном и том же - о Чрезвычайном Местоблюстителе, наделенном всей полнотой Патриаршей власти, и о Местоблюстителе обычном - старейшем по хиротонии члене Синода, имеющем очень ограниченные функции по созыву нового Поместного Собора. Митр. Сергий, безусловно, знает об этом различии, но делает вид, что не придает ему значения, рассчитывая при этом на неосведомленность читателей; либо надо предположить, что он кардинально переосмысливает Соборные постановления.

Наконец, митр. Сергий излагает свою печально знаменитую теорию о " двух Первоиерархах":

" По документальным нашим данным, - пишет он, ссылаясь на распоряжение митр. Петра о заместительстве, - Заместитель облечен Патриаршей властью в том же объеме, как и заменяемый им Местоблюститель. Да и существом дела это требуется, иначе не было бы ответственного кормчего у Церковного корабля, и тогда не было бы и цели кому бы то ни было передавать власть".

Здесь идея " единоначалия" выражена в предельно четкой формулировке. По поводу заявлений об ограниченности его прав, он указывает на отсутствие соответствующей оговорки в тексте распоряжения митр. Петра и делает более важное замечание по существу:

" Такой оговорки в документе от 6 декабря нет, да и по существу дела ее не могло быть. Ведь у нас существует постановление Патриарха и Синода от 5/18 мая и 7/20 ноября 1920 г. за N 362, по которому предоставлялось епархиальным архиереям вершить все дела (а не только текущие), когда прекратится административная связь епархии с центром. Какой же был бы смысл нагромождать лишнюю инстанцию - Заместителя, если бы последний не мог ничего делать больше предоставленного каждому епархиальному архиерею".

Здесь происходит очевидное смешение понятий: митр. Сергий сравнивает власть Епископа в своей Епархии, которую он уже имеет по сану, с властью Первоиерарха над всеми другими Епископами в Церкви - а это нечто совсем другое. Единственное, в чем прав митр. Сергий: назначение митрополитом Петром заместителя на случай своего ареста было новшеством, не предусмотренным ни в одном из Соборных и Патриарших положений. После ареста митр. Петра иерархи Русской Церкви должны были переходить на самоуправление, как это было сделано после ареста Патриарха Тихона. Однако страх перед новыми расколами, создаваемыми по инициативе НКВД, вынудил русских епископов держаться за сохранение единоначалия любой ценой. Единственная роль, в которой в этих условиях мог выступать митр. Сергий - это быть уполномоченным митр. Петра, сохраняющим неизменность курса церковной политики и состава иерархии до выяснения дела митр. Петра. Но и в этом качестве он мог быть лишь добровольно признан епископатом или его частью, и никакие его распоряжения не могли иметь принудительной силы. Если митр. Сергий считал такое заместительство бесполезным, то он должен был отказаться от него, призвав русских Епископов к самостоятельному управлению.

Но митр. Сергий развивает идею заместительства в прямо противоположном направлении. На опасность двоевластия, указанную митр. Кириллом, он отвечает решительным " отстранением" митр. Петра от всякого фактического управления: теперь он формулирует это как общий принцип:

" За распоряжения своего Заместителя Местоблюститель ни в какой мере не может быть ответственным, и потому нельзя ожидать или требовать, чтобы Местоблюститель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки Заместителя. Такое вмешательство повело бы только к еще большему расстройству Церковных дел и к анархии, как и всякое двоевластие. Как самостоятельный правитель, Заместитель сам и отвечает за свое правление перед Поместным Собором".

Власть Заместителя, согласно митр. Сергию, была ограничена только одним:

" Ушел Местоблюститель от должности (за смертью, отказом и под.), в тот же момент прекращаются полномочия Заместителя. Само собой понятно, что с возвращением Местоблюстителя к управлению Заместитель перестает управлять".

К 1931 году формирование искусственного церковного центра, новой церковной структуры, во главе с митр. Сергием, было в основном завершено. Напомним главные этапы в становлении этой структуры: провозглашение солидарности с духом революции; " легализация"; изменение состава Епископата; теория Первосвятительской власти; учреждение собственного печатного органа. К этому надо добавить еще один важнейший аспект деятельности нового церковного центра: лжесвидетельство об отсутствии гонений на Церковь - еще одна " плата" за легализацию.

В 1929-30 гг. по всей стране начала разворачиваться новая кампания закрытия храмов и борьбы с религией. По данным советской печати, только в течение 1929 г. по России было закрыто не менее тысячи " молитвенных домов", в основном православных храмов. В период предыдущего гонения, 1922-23гг., насильственное разрушение религии было приостановлено под натиском мирового общественного мнения, прежде всего, западного христианства. Попытка такого сопротивления была предпринята и на этот раз. Инициатором выступил Папа Пий Х1, который в начале 1930 г. обратился с призывом к верующим всего мира о " молитвенном крестовом походе" в защиту гонимой Русской Церкви и религии в целом. Призыв был поддержан Архиепископом Кентерберийским.

" Мы испытываем, - говорилось в папском послании, - глубочайшее волнение при мысли об ужасных и святотатственных преступлениях, которые умножаются и усиливаются с каждым днем и которые направлены как против Господа Бога, так и против душ многочисленного населения России, дорогого нашему сердцу, хотя бы уже из-за величия его страданий.

... Рост такого зверства и безбожия, поощряемый государственной властью, требует всеобщего и торжественого возмещения и ответа".

Через две недели после издания папской энциклики, митр. Сергий под давлением властей был вынужден дать интервью представителям советской печати, с категорическим отрицанием какого-либо гонения на Церковь в СССР. Через несколько дней аналогичное интервью было дано иностранным корреспондентам. Под вынужденным лжесвидетельством поставили свои подписи и все члены сергианского Синода. Это выступление очень затруднило консолидацию западной христианской общественности в борьбе за прекращение антирелигиозных преследований в СССР. В период 1922-23 гг. с подобным лжесвидетельством выступали обновленцы, но их мнение не было авторитетным, поскольку глава Церкви, Патриарх Тихон, не только не отрицал факта гонений, но и сам был его жертвой. Теперь же митр. Сергий рассматривался западными христианами как законный глава Церкви, и несогласие с его позицией выглядело как " вмешательство" во внутренние дела Русской Церкви. За участие в молении о гонимой Русской Церкви митр. Сергий подверг запрещению в священнослужении митрополита Евлогия, возглавлявшего заподноевропейские приходы Русской Церкви. В ответ на это митр. Евлогий со своим церковным управлением обратился в Вселенскому Патриарху Фотию II с просьбой о временном принятии в каноническое общение, на что получил согласие. Один из членов сергианского Синода, архиеп. Филипп (Гумилевский), через некоторе время обратился с письмом к Папе Пию ХI с раскаянием в своем участии в лжесвидетельстве и с благодарностью за поддержку гонимой Русской Церкви. За это арх. Филипп был арестован (в 1933г.) вместе с большой группой католического духовенства.

Никакими компромиссами и уступками предотвратить уничтожение Церкви митр. Сергий не смог. Если к концу 1929 г., согласно данным, приведенным в интервью митр. Сергия, в его подчинении было около 30.000 приходов, то через десять лет их оставалось всего несколько сотен: таков был результат двух " безбожных пятилеток" (так их назвали сами воинствующие атеисты). Между тем искоренить веру из душ русских людей гонителям не удалось. По данным переписи конца 30-х гг., более 2/3 населения заявили себя верующими. Где же молились Богу эти верующие, где собирались для совершения религиозного культа? Подавляющее большинство были просто лишены такой возможности и хранили веру только в своей душе. В то же время это был период усиления сектантства, значительно более приспособленного к выживанию в условиях тотального гонения.

В этот же период открывается одна из самых удивительных и необычных страниц в истории Русской Церкви: существование части Церкви в виде " православных катакомб" - своего рода религиозного подполья. Будущим историкам Церкви еще предстоит подробно прочесть эту страницу. Тайные богослужения в деревнях, городах, лесах, лагерях; бродячие священники( под видом печников, нищих и т.п.); целая сеть нелегальной иерархии; тайные монастыри и духовные старцы - этот уникальный опыт должен стать духовным достоянием всей Церкви. Движение это было неоднородным по своему составу, его отличала неоднозначность политических позиций и многообразие путей духовного подвига и поиска: но тем более этот опыт поучителен и ценен для нас.

Сергианский Синод и его " наследники" неоднократно объявляли " катакомбную Церковь" сектантской и раскольничьей, но все эти обвинения необоснованны: катакомбная Церковь имела надежную каноническую основу - и формировались эти основы в полемике с митр. Сергием.

В июле 1933 г. один иерарх, не указавший своего имени (предпола-гают, что это митр. Иосиф или митр. Кирилл) писал в адрес митр. Сергия:

" Я считаю Вас узурпатором церковной власти и отказываюсь повиноваться административно-церковным распоряжением Вашим и учрежденного Вами Синода.

... Вы являли правильное понимание своих полномочий и полную корректность к своему доверителю, поддерживая с ним деловые отношения. Лишившись возможности таких сношений с окончанием " дела митр. Петра", Вы автоматически становились в положение остальных своих собратий и должны были не новый центр церковного управления утверждать, а сами обратиться и призвать остальных собратий к руководству в церковной жизни Патриаршим Указом 7/20 ноября 1920 г., изданным именно на случай возникновения невозможности сношений с действительным церковным центром и остающимся в составе действующего права Русской Православной Церкви. Если бы по силе сего указа некоторые архипастыри обратились к братскому руководству Вашему, ценя Вашу просвещенность, долголетний опыт и архипастырскую мудрость, то нельзя было бы возражать что-нибудь против такого добровольного объединения. Если бы для удобства сношений и поддержания единообразия епархиальной жизни Вы с объединившимися архипастырями учредили для своей группы нечто вроде Синода, но при этом не претендовали бы на обязательность принимаемых Вами решений для всей Русской Церкви, нельзя было бы возражать и против такого учреждения. Тогда не понадобилось бы Вам обременять свою совесть обильными прещениями и запрещениями. Все, и объединившиеся под братским руководством Вашим, и замедлившие с таким объединением, по-прежнему оставались бы в каноническом и литургическом единении под затрудненным хотя, но отнюдь не утрачивающим своей реальности каноническим главенством своего первоиерарха митр. Петра".

Митрополит Сергий не ответил на этот раз ничего...

Документ, несомненно, дошел до сведения православных архиерев и был положен в основу канонической позиции катакомбной Церкви. Симоволом этой канонической позиции было поминание за литургией только имени митр. Петра как Патриаршего Местоблюстителя, но без поминания митр. Сергия как заместителя. Поэтому в церковном народе за такими церковными группами закрепилось название " непоминающие". На деле поминание митр. Петра выражало категорическую решимость не признавать никакого другого церковного воглавления до нового Собора или до смерти митр. Петра. Как мы уже говорили, эта позиция закрывала путь любому узурпатору церковной власти, но она также закрывала путь к признанию нового законного Местоблюстителя, каковым мог быть только один из двух иерархов: митр. Агафангел и митр. Кирилл. Митр. Агафангел умер, но оставался митр. Кирилл, который из ссылки и особенно во время короткого промежутка между ссылками в 1934 г. занимался энергичной деятельностью по организации Катакомбной Церкви. Если бы церковным сознанием было признано, что с арестом митр. Петра Русская Церковь осталась без Первоиерарха, то митр. Кирилл был бы обязан при первой реальной возможности взять на себя эти полномочия. Но поскольку Церковь продолжала признавать своим Первосвятителем митр. Петра, то митр. Кирилл считал себя не в праве это сделать, дабы не создавать новых церковных нестроений в дополнение к существовавшим. Обладая несравнимо большими правами на сан Первосвятителя и связанную с этим саном власть, митр. Кирилл категорически отказывается от всех уговоров и предложений на этот счет. Так, в январе 1934 г. он пишет одному из своих сторонников (письмо широко разошлось по Катакомбной Церкви):

" Из ответа на мнение некоего о необходимости митр. Кириллу объявить себя Местоблюстителем до времени освобождения митрополита Петра.

Неблагополучие в Русской Православной Церкви видится мне не со стороны содержимого Ею учения, а со стороны управления. Сохранение надлежащего порядка в церковном управлении со смерти Святейшего Патриарха Тихона и до созыва законного Церковного Собора обеспечивалось завещанием Святейшего Патриарха, оставленным в силу особого, ему только данного и никому не передаваемого права назначить себе заместителя. Этим завещанием нормируется управление Русской Церковью до тех пор, пока будет исчерпано до конца его содержание. Несущий обязанности Патриаршего Местоблюстителя иерарх сохраняет свои церковные полномочия до избрания Собором нового Патриарха. При замедлении дела с выбором Патриарха Местоблюститель остается на своем посту до смерти или собственного добровольного от него отречения или устранения по церковному (подч. м. Кирилл - Л.Р.) суду. Он не правомочен назначить себе Заместителя с правами, тождественными его местоблюстительским правам. У него может быть только временный заместитель для текущих дел, действующий по его указаниям. Вот в этом пункте и является погрешность со стороны митрополита Сергия, признающего себя в отсутствие митрополита Петра имеющим все его местоблюстительские права. Его грех в превышении власти, и православный епископат не должен был признавать такую власть и, убедившись, что митр. Сергий правит Церковью без руководства от митр. Петра, должен был управляться по силе Патриаршего Указа 7/20 IХ. 1920г., готовясь дать отчет в своей деятельности митрополиту Петру или Собору. Если до созыва Собора Местоблюститель умирает, то необходимо снова обратиться к Патриаршему завещанию и в правах Местоблюстителя признать одного из остающихся в живых, указанных в Патриаршем завещании иерархов. Если ни одного в живых не окажется, то действие завещания кончилось, и Церковь сама собой переходит на управление по Патриаршему Указу 7/20.IХ.1920г., и общими усилиями епископата осуществляется созыв Собора для выбора Патриарха. Поэтому только после смерти митрополита Петра, или его законного удаления я нахожу для себя не только возможным, но и обязательным активное вмешательство в общее церковное управление Русской Церковью. Дотоле же иерархи, признающие своим Первоиерархом только митрополита Петра, вознося его имя по чину за богослужением, и не признающие законной преемственности Сергиева управления, могут существовать до суда соборного параллельно с признающими; выгнанные из своих епархий, духовно руководя теми единицами, какие признают их своими архипастырями, а невыгнанные руководя духовной жизнью всей епархии, всячески поддерживая взаимную связь и церковное единение.

Для меня лично выступление сейчас представляется невозможным, так как я совершенно не уверен в характере отношений митрополита Петра, чтобы убедиться в подлинности настроений последнего, чтобы решить, как поступить. Во всяком случае быть явочным порядком Заместителем митрополита Петра без его о том распоряжения я не могу, - но если митрополит Петр добровольно откажется от местоблюстительства, то я в силу завещания Святейшего Патриарха и данного ему мною обещания исполню свой долг и приму тяготу местоблюстительства, хотя бы митрополит Петр назначил себе и другого преемника, ибо у него нет права на такое назначение".

Митрополит Сергий, уже не обращая никакого внимания на обличения и деятельность " непоминающих", продолжал укреплять " Московскую Патриархию" - созданный им фиктивный центр церковной власти.

14/27 апреля 1934 г. Синод и присоединившиеся к нему архиереи (всего, вместе с Синодом, 21 епископ) присвоили митр. Сергию титул " Блаженнейшего митрополита Московского и Коломенского". Митр. Петр, занимая Крутицкую кафедру, становился таким образом викарным епископом собственного заместителя.

9/22 июня 1934 г. митр. Сергий и его Синод исполняют требование, на котором власти настаивали еще при Патриархе Тихоне: налагают запрещение в священнослужении на епископов Зарубежной Русской Церкви - т.н. " Карловацкой". Напомним, что, по теории митр. Сергия, наложенное им и его Синодом " запрещение" автоматически делало недействительными все церковные таинства " раскольников" (кроме крещения).

14/27 декабря 1936г. был принят " Акт о переходе прав и обязанностей Местоблюстителя Патриаршего Престола Православной Российской Церкви к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя, Блаженнейшему Митрополиту Московскому и Коломенскому Сергию (Страгородскому), в связи с последовавшей 29.8/11.9 1936г. кончиною в ссылке Митрополита Крутицкого Петра (Полянского)". Вспомним, что писал митр. Сергий в своей статье в " Журнале Московской Патриархии" в 1931 г.: " Ушел Местоблюститель от должности (за смертью, отказом и под.), в тот же момент прекращаются полномочия Заместителя".

Согласно чрезвычайному постановлению Поместного Собора 1917-18 гг. о местоблюстительстве и распоряжению Патриарха Тихона, указывавшему имена избранных им кандидатов на эту должность, - после смерти митр. Петра законным Местоблюстителем, облеченным всей полнотой Патриарших прав, " автоматически" становился митр. Кирилл. Таким образом, с 1936 г. до смерти митр. Кирилла ( по предположениям, наступившей в 1942г.), митр. Сергий носил звание Местоблюстителя " при живом законном Местоблюстителе". Как писал в свое время митр. Сергий в адрес митр. Агафангела, за такое деяние иерарх подлежит даже " извержению из сана".

Мы не знаем, как сам митр. Сергий обошел вопрос о правах митр. Кирилла, но, по-видимому, он счел достаточным основанием для игнорирования этих прав предание митр. Кирилла " суду Архиереев". Некоторое беспокойство, видимо, все же оставалось, т.к. через месяц после провозглашения митр. Сергия Местоблюстителем, в акте от 11/24 янв. 1937 г., Синод " принял к сведению" распоряжение митр. Петра от 5.12.1925 г. на случай своей кончины, в котором, по образцу " завещания" Патриарха Тихона, указывались последовательно: митр. Кирилл, митр. Агафангел, митр. Арсений, митр. Сергий. На документ этот ссылался в своем распоряжении от 25.12/8.1 1926г. и митр. Иосиф. Митр. Петр, конечно, не имел никакого права вводить осужденную Вселенскими Соборами практику передачи Первосвятительских полномочий. Но если даже митр. Петр допустил ошибку, то эта ошибка была достаточно убедительно раскрыта в письмах митр. Кирилла к митр. Сергию. Зная, с какой тщательностью умел митр. Сергий обнаруживать малейшие неточности и промахи в канонической аргументации своих оппонентов, мы не можем допустить мысли, что он " не ведал, что творил". Отсюда с необходимостью вытекает, что сам он не придавал решающего значения своим доказательствам и доводам, но руководствовался какими-то другими соображениями. Намек на это содержится в его известных высказываниях типа: " моя программа - программа Духа Святого"; " я действую по требованию каждого дня"; " вопрос в том, кто кого перехитрит: Тучков меня или я - Тучкова" и т.п. Но вникать в " психологию" митр. Сергия у нас нет необходимости; как сказано о различении пророков истинных от ложных: " по плодам их познаете их".

Вопрос же о плодах остается по крайней мере спорным. Мы полагаем, что никакой реальной пользы для легальной Церкви, никакого хотя бы замедления процесса ее разрушения митр. Сергий своими неканоническими действиями не принес. Но в то же время несомненно, что его действия нанесли огромный ущерб нелегальной Катакомбной Церкви, оторвав от нее значительную часть пастырей и особенно паствы: эта Церковь могла быть во много раз сильнее и многочисленней, если бы не существовало фиктивного сергианского центра церковной власти. И к моменту, когда советское государство было вынуждено обратиться к восстановлению Церкви, ее иерархический состав и духовная традиция могли быть совсем иными. На это также иногда приводится довод, что такую Церковь Сталин восстанавливать бы не стал, но обратился бы с этой целью, например, к обновленцам, несмотря на их непопулярность в народе. Все это говорит лишь о том, что судьбы Церкви ( и мира) решаются в конечном счете не нашим умом, но Божьим Промыслом: канонические правила Церкви указывают направление нашей активности и одновременно ставят ей пределы. Митр.Сергий дерзновенно эти пределы преступил, и с этой точки зрения можно выразить общее убеждение, что, затруднив проявление воли Божией в судьбах Церкви, митр. Сергий принес Церкви значительный вред. И этот вывод не зависит от наших предположений о том, как развивались бы события, если бы митр. Сергий не пошел на столь грубое нарушение церковной правды.

Иерархическая структура нынешней Русской Церкви и доминирующие в ней типы духовности - выросли из семян, посаженных митр. Сергием. Церковь начала восстанавливаться во время войны; по личному решению И.В.Сталина возродился и ее иерархический костяк. 8 сент.(н.с.) 1943 г. 19 архиереев избрали митр. Сергия Патриархом, а 15 мая 1944 г., в связи с его кончиной, Синод принял к сведению его " завещательное распоряжение" о Местоблюстительстве митр. Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского).

Янв. - 2 февр. 1945 г. состоялся Поместный Собор, в котором участвовали 45 архиереев и 126 представителей клира и мирян и присутствовали в качестве гостей Патриархи Александрийский, Антиохийский и Грузинский, представители Константинопольского Престола и других Поместных Церквей. Собор единогласно избрал митр. Алексия Патриархом Московским и всея Руси. Известно, что перед Собором архиеп. Лука (Войно-Ясенецкий) высказывался за избрание Патриарха путем жребия из нескольких кандидатов, по образцу Поместного Собора 1917-18 гг. Однако это предложение даже не рассматривалось, и Патриарх Алексий избирался путем открытого голосования.

Перед " непоминающими" встал трудный вопрос: с избранием Патриарха Алексия отпадало прежнее каноническое основание для самостоятельного управления - узурпация Первосвятительской власти митр. Сергием; но в то же время вся практика митр. Сергия и в отношениях с государством, и во внутрицерковных делах была продолжена Патриархом Алексием. В этой ситуации часть Катакомбной Церкви осталась на прежних позициях, другая ее часть признала законность Патриарха Алексия и подчинилась его власти.

Против каноничности Московской Патриархии могли быть выдвинуты следующие возражения:

1. Собор 1945 г. состоял из архиереев, не самостоятельных в своих решениях, но целиком зависящих от государственной власти. Поэтому сам Собор и все его постановления недействительны.

Собор 1945г. созван узурпаторами церковной власти, каковыми являлись все члены Синода при митр. Сергии, и в первую очередь митр. Алексий (Симанский), принявший Местоблюстительскую власть от узурпатора, и к тому же незаконным способом - по завещанию. При этом, конечно, предполагается, что Собор 1943 г., по той же причине, недействителен.

3. Из нескольких занимавших принципиально различные позиции иерархических групп Русской Церкви: " сергиан", " непоминающих", " парижан", " американцев", " карловчан" (приводим условные, но общепринятые в то время наименования) - на Соборе 1945 г. была представлена лишь одна группа, " сергианская". Численность ее не имеет значения, как величина весьма непостоянная, определяемая внешними факторами: так, в 1940 г. было лишь четыре правящих сергианских епископа, в 1943 г. - 19, в 1945 г. - 49.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒