Дневники после Марии Магдалины

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 6Следующая ⇒

Нижеследующие дневниковые записи были сделаны в течение года, с того момента как мы получили «Манускрипт» и до его публикации. Мы чувствовали, что они будут здесь уместны, ведь они показывают процесс, происходящий в нашей жизни благодаря этим материалам и нашему обязательству жить в правде. Я вас предупреждаю! Это далеко не всегда красиво. Но это правда. Этот дневник описывает происходящее со мной в то время, как я живу, стараясь следовать этому учению.

Когда Магдалина заканчивала диктовать «Манускрипт» на прекрасном островке Оудиш, я перенесла мучительный процесс, и нам показалось, что этим важно поделиться, чтобы показать, что не всегда блаженство приходит первым.

Сначала мужчина и женщина сходятся вместе, и из их любви рождается дитя. В Священном Союзе всегда происходит процесс творения, всегда возникает третья энергия, а роды бывают болезненными. Но всегда есть и награда; возникает новая жизнь (это может быть ребенок, а может быть и энергия). В нашем случае, на свет появилась наша работа. Боюсь, что любовь всегда такова. Это процесс, как и вся жизнь, а вы знаете, что сказала Пэм – важен именно процесс.

Кстати, Том не видел, что я писала в своей истории, пока все не было закончено, и тогда я прочла ему ее. Когда я читала ему первую часть, о том, как я увидела лицо мальчика в автобусе, он наклонил голову и прервал меня, сказав, что, когда он был ребенком восьми или девяти лет, его семья путешествовала на автобусе по Виргинии, по шоссе №1, и он увидел маленькую девочку в машине. Они смотрели друг на друга все время, пока машина и автобус ехали рядом, и он никогда потом ее не забывал. Это кажется маловероятным, но я верю в такие совпадения.

Помеха Для Полета

Первая дневниковая запись

Декабрь 2000 года, остров Оудиш

Буря продолжалась пять дней, а может и неделю. Моя буря продолжалась 14 дней, а может и дольше. Погрузившись в паранойю, я задавалась вопросом, не может ли быть, что внешняя буря была вызвана кипением и брожением, копившимися в моих собственных влажных глубинах.

Во внешнем мире море кидалось на маленький островок с силой, сходной с моим внутренним кипением. Ураганы и шторма бывают ужасны, но у них есть начало, середина и конец. Эта буря налетела, стала метаться и осталась; она и сейчас дует мне в спину, пока я пишу.

Поначалу она была ужаснее по ночам, и днем еще можно было как-то справляться. На полдороги она стала постоянной, и в нашем доме со стенами из известняка не было ни одного места, где мы могли бы укрыться от ее завываний. Мы подоткнули под дверь полотенца, чтобы прекратить скрежет металла и дерева по известняку, сходный с царапанием ногтями по грифельной доске. Но ветер все равно находил довольно щелей и вертелся в спальне, резонируя в трубах ванной и создавая звук, похожий на неописуемое пение баньши. Мы спрятались на первом этаже, в запасной спальне, и ветру пришлось поискать, прежде чем он нашел нас там. В Марсалфорне он в ярости разнес волнорезы и стал кидаться огромными валунами через улицу, целясь по домам на берегу, как в сумасшедшем кегельбане. Улицы были настолько завалены булыжником и мусором, что проехать стало невозможно. Между Заббатом и Марсалфорном, у дороги, идущей по берегу моря, волны вздымались так высоко, что казались бирюзовыми на самой верхушке, когда превращались в пену, колотя по каменистому пляжу, а потом волоча булыжники и гальку в глубины, из которых они только что были извергнуты. Я никогда не видела волн, освещенных таким бирюзовым сиянием, и надеюсь никогда не забыть ни этого цвета, ни его причин, ни звука тысяч камней, которые волокло на берег, а потом обратно в море, с каждым ударом бирюзы.

В глубине души я сомневаюсь, что пришло время для публикации этих материалов. Я имею в виду, что у всех нас есть маленькие трещинки, залепленные замазкой, заштукатуренные, покрашенные красивым и приятным обществу цветом, покрытые половичка? ми, чтобы никто не мог заметить даже намека на то, что у нас не все идеально.

Произошел простой и невинный случай, но он проник в фундамент моего существа, нашел подходящую трещинку и начал процесс разрушения всего, что я (как мне казалось) знала, всего, во что я верила. Он разрастался до тех пор, пока все мое внимание не оказалось отданным болезненному копанию и изучению аспектов этой малюсенькой трещинки. Я пишу это не для того, чтобы сообщить вам детали этого очень личного происшествия, а для того, чтобы показать, как может происходить этот процесс, и чтобы не вышло так, что я разрушила фундамент своего существа только для себя самой.

Чего вы боитесь? Оно придет к вашей двери, если вы выберете путь Инициатов.

Я боялась предательства, я боялась быть брошенной. Я была в одном из самых безопасных мест на земле, в окружении людей, которые любят и ценят меня, но мои страхи все равно нашли меня.

Это не был страх перед ветром. Я просто восприняла его буйство как зеркало. И я, конечно, не утверждаю, что я создала этот шторм. Я просто спокойно отмечаю отражение его ярости. И я знаю, что ему, как и моей внутренней буре, настанет конец. Вопрос – что вызвало бурю? Отметил ли барометр перепад давления? Могу ли я определить, что изменилось в давлении окружающего мира и дало моей буре, моему внутреннему шторму, шанс показать себя, чтобы потом улечься и позволить мне вернуться к блаженному состоянию наших взаимоотношений?

Произошел совсем неприметный случай, но он нес в себе послание для меня, и оно прозвучало громче, чем должно было. Почему так вышло? Магдалина как раз передала нам информацию о том, как важно, чтобы пол женщины был прочным и безопасным, как ей необходимо знать, что ее любят и что она защищена. И я упивалась этой информацией, зная, каким сладким и ясным будет это сообщение для усталых ушей современных женщин. Я знала, что нам необходимо ощущать себя в безопасности, чтобы полностью расцвести. Мак выглядит совсем не так, если ветер колотит его о камни. Но поглядите на высокие маки, выросшие в поле, рядом с другими маками, под защитой других стеблей, без опаски глядя в лицо солнцу, при необходимом количестве влаги, света и тьмы. В такой среде мак полностью раскрывает свой потенциал.

Кто из нас получает довольно защиты и чувствует себя в безопасности настолько, чтобы полностью раскрыть свой потенциал?

В детстве мне сказали, что мне на долю выпадет все, что может пережить человек, чтобы, когда я начну говорить, мои слова исходили из опыта и были достаточно ценными. Было странно услышать это в пять лет, сидя в развилке груши. И я никогда этого не забывала.

Так что, когда я говорю о том, что вы не можете развиваться под давлением насилия, эти слова исходят из ужасного опыта. Я провела пять лет с очень агрессивным человеком. Сначала насилие проявлялось постепенно; в противном случае я бы никогда не оказалась в подобной ситуации (по крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить). И сначала оно было по большей части словесным. Потом он начал систематически отрезать меня от друзей и подруг, хотя я не заметила в этом никакой опасности. Потом, когда я меньше всего этого ожидала, без всякой связи с каким-то спором или ссорой, он бил меня; часто я просто не могла поверить в то, что это произошло. Это унижает, деморализует, парализует; это почти свело меня с ума. Это гораздо больше, чем бесчестье. Слово «бесчестье» не описывает и сотой доли стыда и деградации, к которым приводит насилие.

Я изучала все аспекты каждого движения, которое я сделала перед тем, как получила удар. Что я сказала? Что я сделала? Я ничего не сделала. Неужели это мне приснилось? Мне было слишком стыдно, чтобы рассказать кому-то о том, что происходит. Я была слишком высокоразвитой, чтобы позволить подобное поведение, да к тому же (спасибо религии за эту идею) я наверняка была в чем-то виновата. В конце концов, мы же такие злобные существа, наполненные скверной и сотворенные в грехе и позоре.

Но эта ужасная связь кончилась, и я осталась жива. Между мной и теми событиями лежит много лет и много работы.

И вот теперь у меня самые поразительные, мощные, любящие и основанные на уважении отношения, о которых я когда-либо читала, не говоря уже о том, чтобы испытать их самой, а я чувствую себя напуганной, ничего не стоящей, ревнующей без причин, и вся моя неуверенность в себе переселилась в мою голову, преследуя меня и загоняя до изнеможения. И все из-за одного малюсенького происшествия.

Я должна была бы сказать вам, что «ничего не произошло». Никто ничего со мной не сделал. Просто у Тома была переписка по электронной почте, а я взяла это и начала экстраполировать. Я выварила это, препарировала, заново собрала, заострила, преподнесла всем голосам в моей голове и опубликовала свой доклад.

Я была ранена; возможно, смертельно.

«Но я смогу с этим справиться. Я Инициатка. Я живу фантастической жизнью», – логично говорила я.

Так что я попыталась положить маленький, почти незаметный половичок на эту ничего не значащую трещинку в линолеуме.

И тут Магдалина сказала: «Следующий уровень знаний связан с эмоциональной настройкой женщины-Посвященной, потому что ее восприимчивость зависит от эмоционального состояния. Это часть ее природы, и она не может быть обойдена, если вы хотите, чтобы эти техники были эффективны».

И она продолжила, как будто этого было мало.

«Женщине-Посвященной необходимо ощущение безопасности и любви, или, по меньшей мере, уважения. Когда оно есть, что-то внутри ее существа расслабляется и позволяет алхимии произойти. Алхимический процесс происходит при соединении Ка мужчины-Посвященного и Ка женщины-Посвященной. Когда они занимаются любовью, их тела Ка взаимодействуют, и это помогает женщине открыть свой Магнитный Пол».

Я замерла, а она продолжала говорить.

«Этот странный термин происходит из языка, используемого в Храмах Изиды. Пол – это основание, на котором человек стоит. Когда мы хотим, чтобы что-то прочно стояло, мы ставим это на пол. Словом «пол» в Храмах обозначали самый необходимый элемент. Так что когда я говорю «Магнитный Пол женщины», я имею в виду фундаментальный элемент, без которого никак не обойтись».

Легкий бриз превратился в ураган, море вспенилось, и мой половичок унесло порывом ветра.

Нечто более сильное, чем моя застенчивость, сорвало паркет, чтобы рассмотреть эту маленькую трещинку. Там, куда я хочу идти, нет места слабости, трещинам и страхам. Я знала, что в этом простом коротком тексте, переданном с такой мощью и ясностью, скрыты тайны веков. Я говорю «тайны», хотя любая женщина, прочтя «Манускрипт», скажет, что знала все это. Но нас так долго стыдили и заставляли молчать, что мы давно перестали доверять своему внутреннему знанию.

Изида и Метатрон подняли Магдалину с того ложа в душе, которое она делила со своим Возлюбленным, Йешуа, и попросили пойти и рассказать нам свою историю. А я постелила половичок, чтобы приветствовать ее. У меня есть только два обязательства. Одно – жить в правде с Томом, а второе – рассмотреть все свои неоконченные дела. Я призываю их к себе уже почти два десятка лет. Мне просто в голову не приходило, что у меня может быть столько неоконченных дел.

Бунт феминистки

Вторая дневниковая запись

Декабрь 2000 года, остров Оудиш

Этот материал был передан между Днем Благодарения и Рождеством 2000 года. Мария Магдалина впервые явилась нам однажды вечером, в Цюрихе, в маленьком отеле в старом городе. Она продолжала свои диктовки, пока мы пересекали Средиземное море, изучали землю Сицилии и наконец устроились жить на Оудише, меньшем из островов Мальты. Магдалина завершила работу, лично отредактировав свой текст слово за словом, вскоре после завершения описанного выше шторма, как раз перед Рождеством 2000 года.

Она выбирала каждое слово, прежде чем передать его через Тома, и говорила с такой мощью и ясностью, какой я раньше не видела ни у одного человека или духа. Она не выражала ни злости, ни сожалений, ни каких-либо других эмоций на всем протяжении диктовок, за одним исключением. Когда она говорила о своей любви к Йешуа как к мужчине, ее сердце трепетало. И я плакала каждый раз, когда она говорила, как сложно было принять роль Инициатки, к которой ее тщательно готовили, и все же оставаться женщиной, влюбленной в мужчину, ведь этому не может научить никто.

А он был мужчиной со своей миссией!

Сколько таких нам известно?

И то, что он должен был сделать, было важнее его любви к ней!

Сколько таких нам известно?

А в пересказе его вспоминают как Христа, Спасителя, Единственного Сына Божьего; а ее вспоминают как шлюху, хотя это она наполняла его силой!

Сколько таких нам известно?

И она, как неистощимый источник энергии, дала ему силу сделать то, ради чего он пришел сюда. И он сделал это, а потом ушел?

Моя маленькая трещинка раскололась в эпицентре, и к Рождеству раскол стал заметен всем, кто подходил близко.

Притворство Ба

Тертья дневниковая запись

Декабрь 2000 года, остров Оудиш

Декабрь продолжал завывать над безлесыми равнинами Оудиша, и холоден был не только воздух. Меня все еще преследовало ничего не значащее происшествие с электронной почтой. Это была простая и невинная переписка Тома со старой знакомой – но у этой знакомой были планы на Тома, и они включали нечто большее, чем простую дружбу. Она сильно задела меня и чуть не стоила нам наших отношений. Я не могла понять, почему она все еще появляется в нашей жизни, если предыдущий опыт вызвал такое глубокое страдание.

Священный Союз (как я хочу его видеть, как я считаю должным в нем жить) – это самый важный из происходящих в жизни процессов. Проверьте это логически! Если я – Бог, и мой партнер – Бог, то никакой бог вне нас (никакие практики, никакое поклонение, никакое существо, вообще ничто) не может требовать большей преданности, чем наша любовь. Священный Союз должен быть в сердце нашей жизни днем и ночью, он всегда важнее всего. Он должен существовать в полной правде. Нельзя заметать пыль под ковер. Нельзя прикрывать маленькие недостатки половичками. Если не считать его самым ценным и священным переживанием, он зачахнет и поддастся тенденции всех остальных отношений. Это правда, которую я храню в своем сердце. И с этой правдой не мог справиться ни один из известных мне мужчин, ни один из них не смог оставаться ей верен – и вот я снова пришла в точку истины. Я чувствовала себя ревнивой обиженной женщиной, не имеющей сострадания баньши. Я чувствовала, что даже выгляжу так. На самом деле я не думала, что происходит именно это, но моя уверенность в себе так низка, что я не поверила своей интуиции. Но если все не так, если Том и правда любит меня, зачем он общается с этой женщиной? Если он знает, что общение с ней заденет меня, то зачем продолжает с ней общаться?

Возможно, мне лучше уйти.

Со мной невозможно жить. Моя цена слишком высока. Я требую слишком многого. Я не делаю поблажек. После того, что я пережила, я больше не могу делать поблажек. Но кто на этой Земле сможет удовлетворить запросы немилосердно требовательной женщины, носящейся с картиной взаимоотношений, раскрашенной цветами из другого мира? И я уже не могу найти старых «цензоров» для своих мыслей и слов; уловки южанки покинули меня, и я могу говорить только то, что думаю. Богиня, помоги мне!

Возможно, мне лучше уйти.

Говорят, что именно на Оудише Одиссей семь лет провел в плену у нимфы Калипсо. Я здесь в плену. Мне некуда идти. Этот остров усеян полями и католическими церквями и населен самыми милыми и честными людьми, каких только можно где-либо найти, но побег отсюда невозможен. Я поймана здесь в своем урагане.

Возможно, мне лучше уйти. То? му это не нужно после всего, что он пережил. Ему нужен покой, а не мегера. А я мегера. Но я права. Я правая мегера! Вздох.

Ты хочешь быть права? Или ты хочешь быть счастлива? Но какую цену нужно заплатить за счастье?

Мы пошли на прогулку – на длинную прогулку. Настало время правды.

На Оудише у каждого фермера есть малюсенькое поле, может быть, акр, а может и пол-акра. Каждое из них достойно «огорожено» странными каменными стенами, насыпанными вручную, к которым поколение за поколением прибавляет постоянно поднимающиеся на поверхность полей булыжники. Так что ландшафт раскроен каменными стенами, как швами на лоскутном одеяле земли.

Я похожа на чайник, кажущийся спокойным и пассивным. Раньше, если что-то происходило (например, переписка по электронной почте), я начинала потихоньку закипать, и проходили годы, прежде чем пар вырывался наружу. Теперь я закипаю мгновенно и продолжаю кипеть. Я могу беспрестанно нудеть о чем-то, кажущемся слегка не на месте. Я не хочу этого делать, но не могу это изменить. Я не вижу других измерений, но не пропускаю обмен энергиями на этом плане. Наверное, я слишком много лет занималась политикой. Я не пропускаю почти ничего, что происходит вокруг меня на энергетическом уровне, и я заметила разницу в общении между мной и Томом с того момента, как я зацепилась за эту переписку. Он отдалялся от темной, влажной и опасной пропасти женского начала. Ее цена в эти дни была довольно высока. Она требовала полной преданности и полной правды, чего он, в свою очередь, требовал и от меня.

Мы начали говорить обо всем этом.

Я думала, что умру. Мне пришлось признать, что я ревновала к электронной почте. Я чувствовала, что меня не уважают. Я чувствовала, что меня задела электронная почта, что меня бросили ради электронной почты. Я думала, что умру. Когда вы «вскрываете» саму себя перед другим человеком и говорите о своих страхах, о своей ревности, о своих странностях, о том, что у вас непрочный пол – вы просто уверены, что он с этим не справится. Вы знаете, что ваши «заморочки» слишком уродливы, слишком жестко ограничены, чтобы кто-то мог их переварить. Кроме того, ваши заморочки наверняка воняют похуже тухлой рыбы! Никто на свете не может полюбить вас, узнав вашу правду.

Я боялась, что это выглядит, как будто я ограничиваю Тома, а по какой-то причине я не могу вынести мысли, что кто-то когда-то снова будет ограничивать Тома Кениона. Я отказалась быть такой, как люди, окружившие Тома после смерти Пэм и заявлявшие свои права на то, чтобы ограничить его!

Но Том не видит чужие планы так, как я. Он видит Божество, и Духов, и Существа из других измерений; он говорит с ними так, как я говорю с официанткой в ресторане. Я вижу чужие планы и политику, и мои провидческие способности распространяются только на окружающих меня людей. Я слышу то, чего они не говорят, и вижу то, что, по их мнению, скрыто от всех вокруг. Я вижу их настоящие мотивы, и я проклята тем, что схожу с ума от моих никем не оцененных способностей. Я видела смысл между строк послания, между слов письма... не того, которое Том отправил, а того, которое получил.

В тот день мы гуляли много часов, по полям и через стены, до самых Скал Дуэйры, головокружительной отвесной стены из известняка, вздымающейся на сотни футов над Средиземным морем. Я знала, что Том думает, как приятно было бы жить одному. Я думала, как приятно было бы жить одной. Это была работа!

Но наша любовь такая интенсивная! У меня от него дух захватывает!

Мы говорили об этом снова, и снова, и снова, и снова, и снова, и снова, и снова. Устав от ходьбы и разговора, мы повернули обратно. Возможно, нам пора расстаться.

И тут я заметила что-то, лежавшее на земле рядом с моей ногой. Это был кусок резной керамики, почти засыпанный песком. На нем был какой-то рисунок, вроде петроглифа. Мы с Томом остановились, чтобы посмотреть на это сокровище. Я наклонилась и стала выкапывать его камушком, и он поддался на мое давление. Мы нашли древний символ одного из многочисленных Храмов Богини, усеивавших остров; возможно, это было послание о том месте, где мы застряли – любить или расстаться.

Мы чуть не рухнули на землю от смеха, когда стряхнули с него песок и обнаружили, что это не древний амулет и не кусок керамики, а покрышка от педали сцепления, брошенная в песке десятки лет назад. Наш древний осколок керамики был чьей-то покрышкой от педали сцепления!

Мы приняли это за великий знак и «поставили на нейтраль». Каждый из нас высказал свою правду. Мы стояли в лучах этого долгого дня; мы просто остановились. Мы пошли домой, просто держась друг за друга. Говоря по правде (абсолютной правде), никто никогда не заставлял мое сердце биться так, как Том Кенион. И он научится видеть чужие планы, а я научусь видеть другие измерения. Но если я никогда не увижу другие измерения – ничего страшного. У меня есть Том, который скажет мне правду о том, что там происходит. А если он никогда не увидит планы окружающих его людей – ничего страшного, у него есть я. И коль скоро он ценит мой дар и прислушивается ко мне, а я ценю его дар и прислушиваюсь к нему, у нас двоих будет целостное общее ви? дение. Магдалина была права – необходимо, по крайней мере, ценить друг друга.

Преследователи

Четвертая дневниковая запись

Июль 2001 года, остров Парос, архипелаг Киклады, Греция

Меня многое преследует, и я задумываюсь о том, стоит ли давать этот материал миру в целом. Ответственность за издание такой информации так сильно давила на меня этой ночью, что сон не даровал мне своего покоя, и я оказалась за маленьким столом в нашей кухоньке, с палм-топом в руке, вызывая на бой всех москитов Киклад. Они маленькие, но очень хищные; они не жужжат и смертельно опасны в своем молчании. Их наверняка можно включить в список тех мелочей, которые умеют проявить себя.

Сознание Магдалины проявляется на земном плане, когда мы понимаем правду эмоций и физическую природу страсти и приветствуем возвращение женского принципа. Вы на своем пути можете столкнуться с некоторыми из многих лиц и голосов, утверждающих, что они говорят за Магдалину или даже «являются» ею.

Эти разные Магдалины рассказывают разные истории.

Некоторые глубоко уважаемые мной ченнеллеры получили историю, утверждающую, что она и Йешуа жили вместе, как супруги, но не имели детей. Другим сказали, что у них было много детей. Некоторые говорят, что Йешуа умер на кресте, и Магдалина продолжала нести учение в одиночестве. Другие говорят, что он не умирал на кресте, а жил с ней еще много лет, и распятие было просто трюком, давшим ему свободу, настоящим очковтирательством.

Кое-кто говорит, что он умер в Масаде, во время осады крепости. Другие говорят, что его могила находится в Индии. Новая версия говорит, что он похоронен на юге Франции, в Пиренеях. Некоторые данные ченнеллерами версии истории Магдалины утверждают, что она жила и преподавала в своей собственной школе мистерий на юге Франции, и именно там погребены ее останки. Другие говорят, что она упокоилась в Англии. Третьи утверждают, что не было человека по имени Иисус Христос, и что этот образ – смешение многих учителей того времени, отредактированных и слепленных вместе исключительно ради создания новой религии для успокоения масс под властью Рима.

Меня не беспокоят такие несовпадения, хотя, надо признаться, все было бы гораздо проще, если бы все они говорили одно и то же. Но все они говорят одно и то же о самых важных вещах – что этот Йешуа и эта Магдалина были супругами, и что церковь умышленно неверно перевела слово «шлюха», чтобы скинуть Магдалину со счетов, чтобы опозорить все женское начало этим клеймом, чтобы укрепить патриархат и дискредитировать страсть, чтобы, как говорит Магдалина, никто случайно не наткнулся на великие истины, скрытые в любви и страсти.

Для меня важно, что в «Манускрипте» заметна мощь ее слов и ощутима трансцендентная любовь, которую она вечно испытывает к своему Возлюбленному, Йешуа.

К тому же, данные ей практики создают поразительные перемены. В этом сомневаться не приходится.

Отстраняясь от восторга, вызванного ощущением мощного присутствия Магдалины, когда я слушала ее историю (часто обливаясь слезами) при передаче этого материала, я только теперь, несколько месяцев спустя, становлюсь способной делать то, что я делаю лучше всего. Я становлюсь адвокатом дьявола, сомневаясь в этом материале и необходимости издавать его в наши дни.

Она выбирала каждое слово с такой точностью. Она вернулась, чтобы рассказать свою историю и исправить несправедливость. Больше всего ей нужно было прояснить неверную информацию, ложь, которую насаждала церковь. Йешуа использовал язык, значение которого понимали лишь немногие, и который, будучи вырван из контекста, был использован в поддержку чего-то, противоречащего истинному смыслу его слов.

Простое общение, сидя с Мастером за стаканом вина и куском хлеба, превратили из того, что ему нравилось делать с людьми, в пожирание его плоти и распивание его крови. И церковь называет других язычниками?

И как мы можем избежать повторения этого? Как мы можем выбрать язык и сопровождающие комментарии, которые нельзя будет со временем использовать для искажения настоящего смысла этого текста? Способны ли люди понять и выбрать божественный Священный Союз? Или они решат, что это отличная инструкция для того, как использовать секс для обретения власти?

А как насчет роли Магдалины в свете феминизма? Не была ли она просто еще одной женщиной, отдавшей свою силу мужчине? В данном случае, она буквально отдала свою силу мужчине. Кто бы сделал то, что сделал он, без ее помощи?

Если вы думаете, что это инструкция для секса или история женщины, отдавшей свою силу мужчине, вы пропустили самую суть и не раскроете свой потенциал.

Это история того, что Мария Магдалина назвала Священным Союзом: внутренней алхимии, возможной в безопасности и взаимной отдаче Священной Свадьбы.

Мы были максимально разборчивы, выбирая слова, учитывая их долгосрочный смысл. Мы старались не использовать термины и жаргон, используемый в некоторых школах метафизики, надеясь, что они не будут поняты превратно, по крайней мере, при нашей жизни. Больше мы не можем сделать ничего, только создавать намерение правды и просветления.

Размышления

Пятая дневниковая запись

Декабрь 2001 года, остров Оркас

Прошел год после того, как Магдалина дала нам этот «Манускрипт». Она передала его за два месяца. За два месяца она рассказала все, чем хотела поделиться из своей личной истории и своей жизни как Инициатки Храмов Изиды. В этой маленькой книжечке чудесно подобранных слов она также обучает всему, чему можно обучить, чем можно поделиться с теми, кто готов услышать эту красоту. Она дала нам некоторые из самых священных тайн Храмов Изиды и секретов экстаза, которые были у нас украдены. У меня ушел год на то, чтобы усвоить это и добавить то, что меня просили добавить; и я смиренно сделала это. Я работала с ее энергией в разных ситуациях, в одиночестве и с другими людьми, и я постоянно испытываю и буду испытывать глубочайшую благодарность за ее поразительную красоту, ее любовь, ее гений и ее мощь.

Я не знаю, что происходит с нами, с людьми. Мы рождаемся со всем, что нам может понадобиться в жизни. Мы рождаемся красивыми и гениальными. Мы рождаемся от Бога и полностью пропитанными Богом. Мы и есть Бог. Не существует Бога вне нас. Это не значит, что я лучше кого-то другого. Этот другой – тоже Бог! Вот в чем волшебство. Мы все являемся Богом. Мы все священны. Мы смотрим вокруг и видим достаточно земли и достаточно работающих людей, чтобы быть способными ощутить всех на этой планете. Мы видим достаточно изобилия, чтобы позаботиться обо всех на Земле, обо всех зверях и всех тварях. И мы клянемся, что, когда вырастем, мы все изменим. А потом что-то происходит.

Мне повезло. Я росла в самых странных обстоятельствах, вдали от всех обычных влияний (кроме тех случаев, когда люди говорили мне одно, а я, учась у природы, воспринимала другое). Хотя люди говорили мне, что надо делать, у меня был противовес – природа, а она глубже, чем любой из известных мне людей. И я не могла увидеть «грех», в котором мы все якобы рождаемся. Я видела красоту, несмотря на то, что мне говорили окружающие. Я видела красоту в любви, возможной между людьми, и я не могла себе представить, что такая красота может быть злом!

А потом я отправилась в мир и страдала. И мое врожденное желание давать было встречено желанием брать многих из окружавших меня людей.

И вся боль, и ханжество, и шовинизм, и осуждение, с которыми я росла, были вызваны верой в Иисуса Христа! Я не ощущала красоты, исходящей от любви, которую люди якобы испытывали к этому Существу. Потом я стала расти в своей духовности и поняла, что он был Великим Мастером-Учителем, одним из многих, которые благословили этот мир своим присутствием, но он стал Великим Мастером, чье имя использовалось властями для создания религии. По иронии судьбы, Магдалина сказала: «...поразились тому, что Мастер помогает такой женщине». А поскольку я так воспринимаю христианство, какова же ирония судьбы в том, что этот материал был передан «такой женщине, как я»?

Страх полета возвращается

Завершающая дневниковая запись

31 декабря 2001 года, остров Оркас

Как раз когда книга проходила последнюю редакцию, мы с Томом столкнулись с еще одной «Помехой Для Полета», а поскольку она создала такие перемены и принесла нам такое глубокое понимание, мы решили, что обязаны поделиться ей. Вы должны понимать, что, когда вы вступаете в Священный Союз, под прекрасными розами могут скрываться острые шипы. Вы должны понимать, что мы каждый день работаем над этим. Мы живем в алхимическом горниле. Чем больше я понимаю и переживаю то, что Магдалина подразумевает под настоящим Священным Союзом, чем больше я в этом живу, тем больше меня поражает процесс, и тем большее уважение я испытываю к тем, кто смеет войти в эти катакомбы.

Случилась одна мелочь. Снова. Не произошло ничего такого. Но это произошло. Это было похоже на то небольшое переживание, которое заставило нас погулять по Оудишу, когда моя внутренняя буря оказалась сильнее внешнего шторма. Но когда один из партнеров делает что-то, что вредит другому, сознательно или нет, на это надо обратить внимание. Если это не вынести на свет и не рассмотреть, в конце концов это очернит врата любви – или через атрофию, или через революцию. Когда исчезает страховочная сеть безопасности, алхимия прекращается.

Том пригласил в свою жизнь человека, который, как я чувствовала, был для него опасен; он сделал это, не посоветовавшись со мной, не дав мне шанса предупредить его о потенциальной опасности, которую я «видела» в подобной встрече. Мое проклятие – умение видеть махинации окружающих, даже людей на улице.

Я вижу чужие планы. Том видит Божество. Вздох. Я считаю, что его ви? дение – дар. Я слишком часто думаю, что мое ви? дение – тяжкое бремя.

Когда он сказал мне об этом приглашении, мои внутренности свело. Мой желудок провалился в подвал, а сердце убежало за дверь. Я застелила постель, оделась, упаковала свои эмоции в чемодан и ушла. Я вернулась примерно на сорок лет назад, в свое детство. И поначалу я ничего не сказала. Я и правда попыталась подавить свои чувства. Я боялась, что они взорвутся.

Я решила, что мой разговор об этой конкретной Помехе Для Полета поначалу не будет высоко оценен. В конце концов, разве мы не поговорили об этом на Оудише? Так что я с тяжелым сердцем села и начала рассказывать о том, что стало происходить со мной из-за этого простого, но болезненного для меня действия.

Том просто пригласил в наши отношения кого-то, кого я расценивала как «потенциальную опасность». Это было невинное действие, и вряд ли кто-нибудь мог оценить человека, о котором шла речь, как опасного. Намерения были самыми добрыми. Но я «видела», что приглашение этого человека в нашу жизнь потенциально открывало порталы, через которые могли бы проникнуть и другие сущности. Магдалина в свое время называла эти сущности демонами.

Так что же это значит? Действовала ли я просто как ревнивая женщина? Или я была настолько чувствительна, что воспринимала даже тех, что был неосознанно опасен? Или я так цеплялась за власть, что не могла допустить в нашу жизнь никого, кто не соответствовал моим стандартам?

Мои увертюры на эту тему вызвали как раз ту реакцию, которую я и ожидала, и я начала паковать свои эмоции, готовясь захлопнуть дверь своего сердца. Том сделал то, что делает Том – он впал в оцепенение. И вот те магниты, которые, как правило, тянут нас друг к другу, перевернулись, а видели ли вы, что делают перевернутые магниты, когда их пытаются прижать друг к другу? Они отталкивают друг друга. Очень сложно говорить от всего сердца, когда тебя отталкивают, и когда ты знаешь, что отталкиваешь своего партнера.

Я села и поговорила с ним о том, что, по-моему, создало это действие, и как я почувствовала, что меня не уважают, когда он не поговорил со мной, прежде чем открыть дверь конюшни и выпустить наружу этого коня.

Он был шокирован моей реакцией. Естественно! Наверное, сначала я снова стала похожа на безумную. (Прошу заметить: я думала, что я права. Другими словами, я знала, что не сошла с ума, но опасалась, что он примет меня за дурочку. Я даже знала, что я права, по крайней мере, для меня, но я знала и другую великую истину... ты хочешь быть права, или ты хочешь быть счастлива? )

Я не могу описать, насколько жизнь в полной правде кажется опасной нашему сознанию. Когда вы начинаете говорить, вам и правда кажется, что вы сейчас умрете. В правде есть что-то ужасно страшное; в полной правде, не в чистенькой хорошенькой правде, а в правде, лежащей глубже всего остального, в правде, которую мы от всех скрываем.

И очень просто оставить все это и не говорить свою правду, не мутить воду. Я могла бы просто расслабиться и отпустить. Если бы я не заговорила на эту тему, у нас все было бы прекрасно – на поверхности. Но я знала, что так мы очутимся там же, где все другие пары на этой планете – вместе, но не по-настоящему, когда оба партнера зависят от того, что другой отказывается видеть правду. Вы можете думать, что так сильно любите другого и никогда не указываете на его или ее заморочки, потому что ему или ей это будет слишком больно. Но я скажу вам, что на самом деле больно – не указывать другому на его или ее заморочки. Это убивает, создает болезни и подчинение отсутствию роста и разочарованию.

В глубине души я знаю, что все эти мелочи, эти мелкие раздражители, эти пустячки, эти маленькие правдочки (когда ими не делятся в Священном Союзе) строят кирпичные стены, через которые в конце концов уже будет не перебраться. Если вы не делитесь своей правдой, то однажды утром проснетесь и поймете, что делите свою комнату с чужаком. Прочтите мою историю еще раз. Я ходила по этой тропке, и она не ведет к Священному Союзу.

Я хотела бы сказать вам, что мы нашли ответ сами, без посторонней помощи. Но на самом деле мы просили о помощи. Я сходила с ума; меня преследовал мой собственный образ как пугливой и ревнивой женщины. Я только что написала все это, признаваясь в своих страхах, а они появились снова! А я-то думала, что мы все это преодолели!

По правде сказать, в моем фундаменте была еще одна маленькая трещинка, и она заставила меня бояться за свою безопасность и за безопасность Тома.

Так что я заговорила с Томом о своих опасениях, и «наши магниты развернулись», как мы это называем, и обычно такое сильное взаимное притяжение стало нас отталкивать, и мы закрылись в своих опасениях. Я чувствовала себя задетой. Он был раздражен.

Мы отключились от всего и попросили о помощи. Возможность трансформации через взаимоотношения – это самый святой и уважаемый аспект жизни для каждого из нас. Каждый из нас выбрал это, и мы согласились продолжать выбирать взаимоотношения. Но мы застряли, и нам нужна была помощь.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒