Как пишется теоретическая глава?

– Никто ведь ничего не понимает,

но каждый делает вид, что понимает все. –

Тут она критически взглянула на Петропавла. –

Вам трудно сделать вид, что ли?

Е. В. Клюев. «Между двух стульев»

Существующие нормы научной деятельности предполагают, что, прежде чем заявлять о своем желании сделать вклад в науку, автор должен продемонстрировать знание того, что было известно еще до него. Наиболее прямой способ демонстрации этого – полный литературный обзор в избранной предметной области «своей» науки, а также в смежных областях других наук. Выполнение этой сложной и серьезной задачи невозможно без умения ориентироваться в огромном море современной научной информации, без умения работать с научной литературой. Хорошим пособием для этих целей может послужить книга Ю. Эхо «Письменные работы в ВУЗах» [1997, с. 23–50].

Собранные литературные материалы могут быть скомпонованы по хронологическому принципу, описывая этапы исследования проблемы отечественными и зарубежными авторами. Однако логическое построение предпочтительнее. Тогда структура текста может быть примерно такой [Куликов, 1994, с. 11]:

1. Феноменологическое описание предмета изучения: область проявлений, их частота, временные параметры или признаки интенсивности и другие качественные характеристики.

2. Место изучаемого явления среди других, т.е. его взаимосвязи и взаимовлияния, а также факторы, его обусловливающие.

3. Рассмотрение с опорой на избранный методологический подход. Выделяемая структура явления.

4. Сущность, природа явления. Имеющиеся в литературе определения данного явления; разнообразие в его понимании.

5. Закономерности, которым подчиняется явление.

6. Прикладное использование явления (свойства или функции).

Обнаруженные вами в ходе такого анализа малоизученные вопросы, противоречивость теоретических представлений различных авторов, противоречия в имеющихся эмпирических данных и т.п. создают предпосылки для формулирования научной проблемы и для обоснования целей эмпирического исследования.

Правила цитирования:

1. Текст цитаты заключается в кавычки и приводится в той грамматической форме, в какой он дан в источнике, с сохранением особенностей авторского написания. Обязательно указание номеров страниц в источнике.

2. Цитирование должно быть полным, без произвольного сокращения цитируемого фрагмента и без искажения смысла. Пропуск второстепенных слов обозначается многоточием. Если вы, приводя цитату, выделяете в ней какие–то слова, важные для вашего текста, то после выделения вы сообщаете в скобках об этом вмешательстве: (курсив мой. – И. И.), (подчеркнуто мною. – К. Л.), (разрядка наша. –М. Э., Е. Г.). Инициалы при этом означают первую букву вашего имени и первую букву вашей фамилии.

3. Оптимальное количество цитат в тексте – не более двух на странице.

Каждая цитата должна сопровождаться ссылкой на источник, библиографическое описание которого приводится в соответствии с требованиями библиографических стандартов. В современной научной литературе используются три варианта:

♦ Библиографический указатель в конце работы (список литературы) оформляется как нумерованный список источников по алфавиту фамилий авторов. После приведенной в тексте цитаты в квадратных скобках указывается номер цитируемого источника в данном списке и через точку с запятой – номер страницы. Например: [14; 236].

♦ Список литературы составляется по тому же алфавитному принципу, но не нумеруется. Он включает также названия сборников, желательно с указанием, под чьей редакцией вышло издание. После цитаты в тексте в круглых скобках указывается фамилия автора, год издания цитируемой работы и номер страницы. Например: (Карвасарский, 1978, с. 175). В случае когда в вашем списке приводятся работы разных авторов с одинаковыми фамилиями, приводится фамилия с инициалами: (Фрейд 3., 1921, с. 18). Если в одном году вышло несколько работ одного автора, то они помечаются строчными буквами: 2001 а, 2001 б, в порядке их алфавитного следования в списке.

♦ Наличие сноски внизу страницы с указанием полных библиографических данных литературного источника и страницы.

Последний вариант в основном применяется в научно–популярных изданиях. Для дипломной работы предпочтителен один из первых двух вариантов, но один и тот же на протяжении всего текста.

Что включает в себя эмпирическая глава?

Эмпирическая глава вашего текста представляет собой отчет о проделанной работе по сбору и анализу эмпирических данных. Структура этой главы может содержать четыре параграфа (но не менее):

1. Программа эмпирического исследования.

2. Результаты.

3. Обсуждение результатов.

4. Выводы.

Программа эмпирического исследования

В программе эмпирического исследования уточняются его цель и задачи, производится «перевод» теоретических понятий, в которых обозначена проблема, в конкретные исследовательские переменные. Часто этот процесс называют операционализацией. Он включает обоснование методик.

Характеризуется выбор базы исследования (место и условия проведения исследования, контингент и число испытуемых, их социальные и психологические характеристики, наличие экспериментальной и контрольной групп и т.д.). Обосновывается связь методов и методик (как «техник» сбора эмпирических данных).

Подробно описываются этапы и процедуры исследования. Упоминаются все обстоятельства, могущие предположительно повлиять на полученные данные. Это необходимо для того, чтобы, опираясь на Ваше описание, любой желающий смог бы в точности повторить его и, следовательно, прийти к тем же результатам.

Указываются способы обработки первичных данных. Количественная обработка данных предполагает обоснование в выборе математической статистики.

Большие, сложные таблицы и таблицы, содержащие промежуточные данные вычислений, лучше поместить в «Приложения».

Результаты и их обсуждение

Обсуждение полученных данных начинается с их описания. Описание должно быть предельно строгим, т.е. содержать в себе только факты с их качественными (есть – нет) или количественными характеристиками (сколько, как часто и пр.). Наиболее удобный вид их представления – таблицы, каждая из которых должна иметь свой номер и название. Частные данные, а также промежуточные расчеты приводятся в «Приложениях». Кроме того, в них помещаются образцы методического инструментария (опросные листы, исследовательские протоколы), иллюстративные материалы и т.п.

Кроме табличной формы представления количественных данных вы можете использовать также: а) диаграммы; б) графики для представления характера функциональной зависимости между величинами (переменными); в) корреляционные плеяды для отображения корреляционных связей между выделенными параметрами и т.д.

Подписи ко всем нетекстовым вставкам (рисунки, графики, схемы и т.п.) помещаются внизу, т.е. под ними, и содержат не только название, но и необходимые пояснения, например расшифровку условных обозначений.

В разделе «Результаты» помещаются все варианты анализа до теоретической их интерпретации, приводится собственно анализ полученных данных. В «Обсуждении результатов» следует раскрытие значения полученных фактов с точки зрения теории. Ваши размышления о том, что могли бы означать полученные данные для решения поставленной проблемы, включают теперь научные понятия и категории, а также сопоставление выявленных закономерностей с представленными в литературе данными подходами.

Выводы

Выводы являются наиболее важной частью работы. Они подводят итог вашего эмпирического исследования, показывая, насколько вы способны обобщить полученные результаты, обосновать свои обобщения с позиций избранной теоретической концепции, связать их с уже имеющимися аналогичными результатами других исследователей. Общее число выводов не должно превышать 5–7. Они должны, во–первых, соответствовать поставленным задачам, а во–вторых, отражать результаты проверки первоначально высказанных гипотез.

В случае прикладного характера исследования выводы дополняются практическими рекомендациями, они должны быть адресными (т.е. предназначаться конкретным специалистам в той или иной области общественной практики).

И что же в заключении?

Я бы мог еще многое добавить к сказанному,

но добавить к сказанному абсолютно нечего.

Е. В. Клюев. «Между двух стульев»

Заключение должно содержать общую оценку результатов проделанной работы, ее теоретической и эмпирической частей. По своему содержанию заключение обычно «симметрично» введению, т.е. в нем автор еще раз как бы напоминает смысл и содержание выполненной работы, определяет ее место среди других направлений психологических исследований и психологической практики. В нем намечаются пути и цели дальнейших исследований и подчеркиваются практические рекомендации.

Список использованной литературы

При составлении списка использованной литературы следует придерживаться библиографических норм описания (образцы см. ниже).

В любом случае (нумерованный список или нет) источники располагаются по алфавиту фамилий авторов, а при их отсутствии – по названию книги. Фамилии и инициалы редакторов научных сборников отделяются от названия одной косой чертой. Если приводится статья из журнала или сборника, то название журнала (сборника) обязательно приводится после двух косых черт.

Сначала приводятся работы, опубликованные на русском языке, затем – на иностранных языках. Список литературы в дипломной работе обычно включает не менее 25 наименований.

Кроме печатных публикаций в список литературы могут быть включены и рукописи, в том числе дипломные и диссертационные работы. На все помещенные в список литературы источники должны быть ссылки в тексте.

Образцы библиографического описания литературы:

1. Книга под фамилией автора.

2. Книга под заглавием.

3. Статья из журнала.

4. Статья из сборника.

5. Произведение из собрания сочинений.

6. Автореферат диссертации.

Примеры

1. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975.304с.

2. Психологические механизмы целеобразования/Под ред. О. К. Тихомирова. М.: Наука, 1997. 231 с.

3. Корнилова Т. В. О проблеме переструктурирования базовых курсов по психологии (на примере «Введения в психологический эксперимент»)//Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 1. С. 6–12.

4. Фестингер Л. Введение в теорию диссонанса//Современная зарубежная социальная психология: Тексты. М., 1984. С. 97–110.

5. Выготский Л. С. Проблема возраста//Собр. соч.: В 6 т. М., 1984. Т. 4: Детская психология. С. 248–265.

6. Гозман Л. Я. Теоретические предпосылки и методы эмпирического исследования межличностной аттракции: " Автореф. дис.... канд. психол. наук. Л., 1983. 21 с.

Что еще полезно знать?

Полезно напомнить о том, что ваша дипломная работа оценивается Государственной аттестационной комиссией (ГАК) в ходе ее защиты. Обратимся к «Требованиям, предъявляемым к подготовке выпускных работ...» [1975].

«10.1. Законченная выпускная работа подписывается студентом и представляется руководителю. После просмотра и одобрения выпускной работы руководитель подписывает ее и вместе со своим письменным отзывом представляет заведующему кафедрой. В отзыве должна быть дана подробная характеристика проделанной студентом работы. Заведующий кафедрой на основании этих материалов решает вопрос о допуске студента к защите, делая об этом соответствующую запись на выпускной работе. В случае если заведующий кафедрой не считает возможным допустить студента к защите выпускной работе, этот вопрос рассматривается на заседании кафедры с участием руководителя.

10.2. Выпускные квалификационные работы направляются на рецензию. Рецензент дает подробный анализ выпускной работы и рекомендует соответствующую оценку. Декан факультета знакомит с рецензией заведующего выпускающей кафедры и студента, выполнявшего выпускную работу, и направляет выпускную работу с рецензией в Государственную аттестационную комиссию для защиты.

10.3. Защита выпускных квалификационных работ проводится на открытых заседаниях экзаменационной комиссии (т.е. на них могут присутствовать все желающие). Для сообщения содержания выпускной работы студенту предоставляется не более 20 мин. Решение (об оценке) ГАК принимается на закрытом заседании простым большинством голосов, которое вносится в протокол».

А теперь рассмотрим подробнее саму процедуру защиты.

Очередность защиты выпускных работ определяется накануне на заседании ГАК, на нем же проверяется наличие всех необходимых документов: правильно оформленный текст дипломной работы, отзыв научного руководителя, рецензия.

После предоставления слова студент делает устное сообщение о содержании своей работы в течение 15–20 мин. Очень благоприятное впечатление на членов комиссии производит громкая, четкая и краткая речь, использование наглядных демонстрационных материалов.

Устное сообщение должно отражать смысл работы, поскольку именно оно, как ответы на вопросы членов комиссии или других присутствующих на заседании, и будет подвергаться оценке в первую очередь. Оптимально содержание выступления включает «Введение» письменного текста, основные итоги теоретического обзора, характеристику базы исследования, его процедуры, главные результаты и выводы.

После устного выступления студента председатель комиссии предлагает присутствующим задать вопросы.

Отвечайте четко, кратко и с достоинством! Вответе придерживайтесь только сути вопроса, не отклоняйтесь в детали.

♦ После ответов на вопросы слово предоставляется руководителю дипломной работы, который характеризует студента, а не саму работу.

♦ После руководителя выступает рецензент, характеризуя теперь уже саму работу, высказывает свои замечания (обязательные по процедуре) и рекомендует оценку. Тщательно продумайте свои ответы на замечания рецензента.

♦ Вам предоставляется слово для ответа на замечания рецензента. Здесь рекомендации те же самые, что и при ответе на вопросы.

♦ Председатель предлагает желающим высказать свое мнение о защищаемой работе.

♦ Вам предоставляется заключительное слово. В нем обычно звучат слова Вашей благодарности в адрес тех лиц, которые помогли Вам состояться как специалисту в ходе выполнения выпускной работы.

На этом процедура защиты Вашей дипломной работы заканчивается, и Вы ожидаете решения комиссии, следующего в самом конце, т.е. после завершения всех выступлений. После принятия решения об оценках (и присвоении квалификации) комиссия сообщает его вернувшимся в помещение студентам и сочувствующей им публике.

Вот теперь Вы можете облегченно вздохнуть. Дело сделано! Вы стали дипломированным специалистом–психологом!

§ 49 Об эксперименте в школе К. Левина*

* Выступление Б. В. Зейгарник перед преподавателями факультета психологии, опубликованное в журнале «Вестник МГУ» (Сер. 14. Психология. 1987. № 3).

Почему возникла мысль провести беседу о системе экспериментов школы К. Левина? Не потому, чтобы раскрыть их содержание, – вы его знаете, а потому, что они дают повод еще раз подумать о природе самого эксперимента в психологии. Иначе говоря, в данном сообщении хочется сделать объектом анализа природу самого эксперимента как инструмента научного анализа, как объективного способа доказательства теории.

Этот вопрос не так уж прост. Не случайно говорят о корректности или некорректности экспериментальных приемов, корректности интерпретации, о границах формализации результатов эксперимента и т.п. Заострим вопрос: 1) едина ли природа самого эксперимента – например эксперимента, направленного на исследование какого–либо частного вопроса (быстроты реакции, изменения работоспособности, изменения методики), или эксперимента, направленного на исследование состояний человека, его личностно–мотивационной сферы (я не говорю о методиках; по существу, можно опосредованно анализировать личность с помощью всех методик); 2) является ли экспериментальное исследование только способом, инструментом или ситуацией, обладающей своей особой структурой, в которой разворачивается тот феномен, который мы хотим исследовать?

Начнем с того, что для представителей разных школ эксперимент выполнял разные функции. Для бихевиористов эксперимент должен был выявить реакцию на стимул; наоборот, для И. П. Павлова эксперимент должен был выявить роль подкрепления. Для представителей других школ эксперимент выступал в роли инструмента, позволяющего анализировать какой–нибудь объект исследования. Так, для гештальт–психологов эксперимент был направлен на доказательство того, что субъектом усваивается всегда нечто целостное и что сам процесс усвоения представляет собой целостность. Гештальтпсихологам нужно было доказать, что не только структура любого объекта, явления есть нечто целостное, но и что само усвоение есть тоже целостный процесс – инсайт. Как говорил М. Вертгеймер, «что снаружи, то и внутри».

Представители вюрцбургской школы ранее ввели понятие детерминирующей тенденции. Исходящая из цели детерминирующая тенденция определяет направленность мыслительной стратегии. И здесь эксперимент выступает как способ, доказывающий что–то в объекте, то есть эксперимент является орудием доказательства.

Возьмем другую линию психологии, которая изучала проблему развития, онтогенеза. Например, эксперименты Ж. Пиаже. Речь шла о том, что процессы развития ребенка, его речь меняются в связи с возрастными особенностями, что речь его эгоцентрична и т.п. Эксперимент показал, что ребенок не может усвоить изменения условий, –феномен Пиаже; эксперимент выступал опять как способ (вспомним знаменитые опыты с водой в бутылке разного объема).

Даже у Л. С. Выготского и П. Я. Гальперина, которые поставили кардинальный вопрос об онтогенетическом развитии психики, об обучаемости, эксперимент должен был доказать возможность этих положений, наличия зоны ближайшего развития, формирования новых качеств.

Иными словами, эксперимент выступал как инструмент, способ логически строгого доказательства. А можно поставить вопрос о том, что сам эксперимент должен выступать как объект исследования, как проблемная ситуация. Обычно когда психологи говорят о проблемной ситуации, то это относится к объекту, к задаче, которую решают испытуемые (например, задачи Дункера), но не к эксперименту. Иначе говоря, новая постановка вопроса сводится к предположению, что эксперимент сам представляет не просто способ изучения какой–то реальности, а порождение определенного реального жизненного пласта.

Именно в экспериментах Левина эксперимент превратился из способа доказательства в ситуацию, в особого рода деятельность. Не останавливаясь на отдельных приемах (они хорошо известны), следует отметить, что именно у Левина построение системы методических приемов способно было вызвать особую реальность, которая, говоря словами Ж. Политцера, являлась «требованием от первого лица». Поэтому, несмотря на несостоятельность методологии Левина, его методические приемы в тех или иных вариациях используются до сих пор. Невольно вспоминаются слова К. Маркса о диалектике Гегеля, что ее надо поставить с головы на ноги, но диалектика жива. И у Левина многое надо поставить с головы на ноги, но жизненность его экспериментов остается.

О несостоятельности левиновской методологии писал Выготский и другие: это неучет динамики (реальности) сознания (в терминологии Левина и Выготского – это неучет соотношения интеллекта и аффекта, т.е. соотношения личности и сознания), приверженность к гомеостазу, физический редукционизм, неучет содержательной стороны целей, мотивов и т.п. – все эти родимые пятна гештальтпсихо–логии остались у Левина. Но так же, как живучи принципы диалектики Гегеля, живучим остается ядро экспериментов Левина: порождение в эксперименте жизненного отрезка, формирование некого пласта жизни с целью построения особой структуры экспериментального доказательства.

Когда Карстен проводила свои исследования на пресыщение [Зейгарник, 1981], учитывалось не только количество вариаций и время их наступления, важно было выявить сам механизм появления пресыщения, уловить те факторы, при которых пресыщение наступало или не наступало. И Карстен сумела это сделать: пресыщение не наступало тогда, когда испытуемый ставил собственную цель утомить экспериментатора (кто кого), то есть когда он ставил экспериментатора в позицию испытуемого. В этой перевернутой ситуации экспериментатор мог принять вызов испытуемого, делая вид, что он устал (экспериментатор зевал, потирал глаза, стонал), тогда пресыщение не наступало. Но экспериментатор мог занять другую позицию – принять роль заинтересованного: он «внимательно» наблюдал за действиями испытуемого, якобы «усердно» записывал, то есть ставил испытуемого «на место». Заинтересованность экспериментатора не освобождала испытуемого от занудной задачи, и признаки истощаемости у него усиливались. Подобное могло происходить в ситуации уровня притязания – экспериментатор мог так построить ситуацию, что расхождение идеальной и реальной целей становилось столь значительным, что уровень притязания и уровень ожидания не формировались.

Или опыты Т. Дембо. Ну что, казалось бы, из того, что вы не смогли найти третье (то есть мнимое) решение. Напомню, что ее испытуемыми были взрослые: студенты, доценты. Выступая в качестве испытуемых, волновались и Лурия, и Дункер, и Хейдер (исключение составил один Вертгеймер); все они не только злились на Дембо во время эксперимента; многие признавались, что, когда встречали ее в следующие дни около института, они переходили на другую сторону улицы.

Ситуация эксперимента требовала в школе Левина не только выполнения задания, предложенного экспериментатором. В эксперименте у него происходило формирование определенной жизненной ситуации, своеобразного «драматического сигмента», по выражению Политцера. Не просто формировалось отношение экспериментатор – испытуемый, не просто осуществлялось принятие цели и искались пути решения задачи, – в его эксперименте возникали реальные эмоции, реальные реакции, реальное поведение, возникал какой–то реальный пласт жизни со всеми своими нюансами.

Ситуация эксперимента затрагивала в той или иной форме и самооценку, и критичность, и механизмы саморегуляции человека, причем выступало все это не как следствие, интерпретации, не на основе анализа безусловно обоснованного метода, а столь же реально, как в жизни. Все то, о чем пишут представители других школ: ненаправляемость поведения (К. Роджерс), оживление прошлых ассоциаций, грезы, мечты, ирреальный план при замещении (как у 3. Фрейда), – все это происходило в экспериментах школы К. Левина.

То, что Левин называл «полем», «психологическим пространством», было реальным отрезком жизни, в котором выявляется личность. Один студент мог есть, танцевать в ситуации, когда записывали характер его движений и поведения. А другой – нет. Это не ответ на опросник, где один хочет отвечать, а другой – нет, один «знает», как отвечать, а другой – нет. Это не идентификация с героем: сам испытуемый становился героем и вовлекал экспериментатора. Хочу быть правильно понятой – речь идет не о критике других методов. Левин строил свой метод на основе жизненных ситуаций. (Приведем примеры: правонарушители, девочка Ганна не может сесть на камень, официант забывает заказ.) Важно вот что: использовались не эти феномены сами по себе, Левин шел от них к своей теории. Из–за того, что испытуемые включались в жизненную ситуацию, самонаблюдение испытуемых, к которому прибегал Левин, шло в ином ракурсе. Это не просто ответ на вопрос теста–опросника, а ответ одного человека другому в определенной ситуации. Последнее следует подчеркнуть. Это не опрос по определенному, раз и навсегда заданному тесту; иногда сам испытуемый начинал спрашивать. Это совместная работа и общение испытуемого и экспериментатора.

Говоря о системе методов Левина, нельзя обойти вопрос о формализации. Левин был одним из первых, кто привнес ее в анализ психической деятельности (если в берлинский период его работы она носит еще не столь ярко выраженный характер, то в американский – становится основным методом его научных изысканий). Все изученное в работах его школы (уровень притязаний, пресыщение, замещающее действие, прерванное действие, его положение о временной перспективе, о целеполагании) было осуществлено в берлинский период его деятельности. В США Левин пытался формализовать социальные явления, когда стал заведующим Центром групповой динамики. По существу, в США он ничего нового не создал. Когда я говорю о его школе, я имею в виду берлинский период [Зейгарник, 1981].

По существу, судьба школы Левина напоминает судьбу реактологической школы В. М. Бехтерева, поставившего своей целью изгнание психики, а экспериментальные труды его школы оказались, по сути дела, не чем иным, как анализом именно психических процессов. Левин формализовал описание эксперимента, но жизненными остались работы его берлинского периода, а не его формализм. Все сказанное нужно было для того, чтобы показать, что исследование Левином личности нацеливает на то, чтобы эксперимент заключался не в установлении какой–либо черты, особенностей восприятия, а в создании экспериментальной ситуации как взаимодействия, как общения между испытуемым и экспериментатором. Главное, чтобы он был построен так, чтобы реализовались особенности личности испытуемого, его саморегуляции, критичности, самооценки, умения или неумения вступать в контакт с другими.

По сути дела, такова ситуация патопсихологического эксперимента. Мы можем решать такие серьезные задачи практики, как экспертиза, если сам эксперимент является сформированной жизненной ситуацией. Это происходит по многим причинам – сам вызов к психологу означает для больного ситуацию экспертизы: ситуацию значимости, когда один хочет показать, что он не болен, другой хочет показать, что он очень болен, у одного спонтанно вызываются компенсаторно–защитные механизмы, у другого их надо сформировать.

Поэтому всегда имеет место опосредованный анализ, пиктограмма направлена на изучение памяти, а изучается содержание ассоциаций, связей; ТАТ – как бы на восприятие, понимание, а в действительности наблюдаются особенности отношений, личностные особенности и т.п.

Поставим несколько вопросов.

1. Мы, патопсихологи, говорим, что нельзя, пользуясь одной методикой, изучить психическую деятельность человека, а нужен их комплекс; а ведь Карстен, Дембо, Малер работали одной методикой и создавали этот самый пласт жизни, одной методикой они умели превратить эксперимент в ситуацию. Отвечаю: в школе Левина ставили научные задачи, но они были глобальными. И решались они по совокупности: не одними только Карстен, Дембо или Хоппе – вся система их опытов подтверждала общую гипотезу. Каждое исследование при этом, доказывая что–то одно, ставило новые вопросы. Для этих исследований были важны и отрицательные данные. Например, то, что ряд испытуемых не запомнил незавершенные действия, то, что у многих не наступало замещение, не сводилось для Левина к констатации того, что из 100 человек адекватно поступили 80%, а 20% не завершили, не воспроизвели. Из этого результата возникал новый вопрос: почему не завершили, почему не наступило замещение? И строился новый опыт, давалась новая инструкция, экспериментатор иначе исполнял свою роль.

Таким образом, здесь не было оперирования одной методикой –здесь непрерывно менялся смысл эксперимента. Ведь Карстен не искала методики для пресыщения. Перед ней стояла задача: если «иссякнет напряжение», то означает ли это, что испытуемый не в состоянии работать; и тут же в ответ на этот вопрос возникает новый феномен –пресыщение. Но как сделать, чтобы оно не наступило? Ответ: выработать иную позицию.

И в патопсихологическом эксперименте мы все время меняем стратегию. Но мы не удовлетворяемся этим и сопоставляем полученные данные с историей жизни больного – это уже специфика нашего эксперимента. Приведу один пример: Е.Т. Соколова и Л. В. Петренко, изучавшие нарушения восприятия и памяти у больных разного генеза, меняли инструкцию, якобы исследуя воображение, память, интеллектуальные особенности. В зависимости от содержания инструкции менялись гипотезы испытуемого, количество воспроизведенных слов и т.п.

2. Никто из учеников Левина (Карстен, Хоппе, Биренбаум) не считал, что своими методиками они высвечивают, как рентгеном, всю личность. Они отвечали на теоретические вопросы (пусть редукционистски поставленные), а сведения о личности, ее критичности, регуляции они получали, формируя жизненную ситуацию. И в этой ситуации проявлялись особенности личности. Никому не приходило в голову, что надо создать какой–то особый метод, надо было поставить проблему, а метод находился.

Хочу быть правильно понятой, методы, методики надо знать, но главное – это знать, что ты ищешь, искать механизмы того или иного действия, знать, что изменение условий меняет и поведение, реакцию. В качестве примера приведем данные дипломной работы Кантор. Она применяла для изучения личности подростков–психопатов метод Розенцвейга, который направлен, как известно, на выявление интра – и экстрапунитивных реакций, то есть приписывание ответственности за свои поступки себе или внешним обстоятельствам. И вот что у Кантор получилось: испытуемые–подростки, поступившие в психиатрическую больницу в результате своего жестокого антисоциального поведения (они избивали своих бабушек, младших сестренок и т.д.), в этом эксперименте отвечали правильно («Отдам конфету сестре»; «Извини, я не знал, что мама спит»; «Не буду стучать» и т.д.). Следовательно, изменения условий (подростки воспринимали ситуацию как экспертную по отношению к себе) вызывали иные, не жизненные, ответы.

Итак, патопсихологический эксперимент адекватен только в том случае, если в нем воспроизводится, организуется «пласт реальной жизни», формируется реальная жизненная ситуация. Решая вопросы практики, об этом не следует забывать.

Контрольные вопросы

1. В чем заключаются особенности построения экспериментальных ситуаций в исследованиях школы К. Левина?

2. Как соотносятся гипотезы со способами их эмпирической проверки и с теорией К. Левина?

3. Как понимается взаимодействие с экспериментатором в качестве условия создания психологического пространства?

4. В чем состоят особенности динамических законов и их проявления в схемах экспериментирования, разработанных К. Левиным?

Удачи Вам на этом трудном, но необходимом пути!

Литература: 2; 17; 37; 49; 72; 73.

ЛИТЕРАТУРА

1. Анастази А. Психологическое тестирование. Т. 2. М., 1982.

2. Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1999.

3. Арестова О. Н., Бабанин Л. Н., Войскунский А. Е. Специфика психологических методов в условиях использования компьютера. М., 1995.

4. Артемьева Е. Ю., Мартынов Е. М. Вероятностные методы в психологии. М., 1975.

5. Баскакова И. Л. Некоторые возможности обработки экспериментальных данных устойчивости внимания по методу корректурной пробы//Вопр. психологии. 1968. № 3. С. 161–167.

6. Басов М. Я. Избранные психологические произведения. М., 1975.

7. Бейн Э. С. К вопросу о константности воспринимаемой величины//Исследования по психологии восприятия. М.; Л., 1948. С. 167–200.

8. Болтунов А. П. Педагогическая характеристика ребенка. М.; Л., 1926.

9. Бороздина Л. В. Исследования уровня притязаний. М., 1985.

10. Брунер Дж. Психология познания. М., 1977.

11. Бутенко И. А. Анкетный опрос как общение социолога с респондентами. М., 1989.

12. Волков Н. Н. О константности восприятия величины и формы//Исследования по психологии восприятия. М.; Л., 1948. С. 201–256.

13. Вудвортс Р. Экспериментальная психология. М., 1950.

14. Выготский Л. С., Сахаров Л. С. Исследование образования понятий: методика двойной стимуляции//Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления/Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер, В. В. Петухова. М., 1981. С. 194– 203.

15. Выготский Л. С. Мышление и речь//Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. Т. 2.

16. Выготский Л. С. История развития высших психических функций//Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. Т. 3.

17. Гальперин П. Я. О методе поэтапного формирования умственных действий// Хрестоматия по возрастной и педагогической психологии/Под ред. И. И. Ильясова, В.Я. Ляудис. М., 1981.

18. Гласс Дж., Стенли Дж. Статистические методы в педагогике и психологии. М., 1976.

19. Горбов Ф. Д. О помехоустойчивости оператора//Инженерная психология. М., 1964. С. 340–357.

20. Готтсданкер Р. Основы психологического эксперимента. М., 1982.

21. Дернер Д. Логика неудач. М., 1997.

22. Зейгарник Б. В. Личность и патология деятельности. М., 1971.

23. Зейгарник Б. В. Теория личности К. Левина. М., 1981.

24. Зейгарник Б. В. Патопсихология. М., 1986.

25. Зейгарник Б. В. Об эксперименте в школе К. Левина//Методы исследования в психологии: квазиэксперимент. М., 1998. С. 276–283.

26. Изучение мотивации поведения детей и подростков/Под ред. Л. И. Божович, Л. А. Благонадежиной. М., 1972.

27. Клаус Г. Введение в дифференциальную психологию учения. М., 1987.

28. Кожуховская И. И. Нарушение критичности у психических больных. М., 1985.

29. Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М., 1979.

30. Корнилова Т. В. Мышление, опосредствованное данными ЭВМ//Вопр. психологии. 1986. № 6. С. 123–129.

31. Корнилова Т. В. Психологический эксперимент. Общий практикум. М., 1987.

32. Корнилова Т. В. Познавательная активность при решении дискурсивной задачи в компьютеризированном эксперименте//Вопр. психологии. 1990. № 5. С. 141–143.

33. Корнилова Т. В. Экспериментальная психология. М., 2002.

34. Корнилова Т. В., Григоренко Е. Л., Кузнецова О. Г. Познавательная активность и индивидуально–стилевые особенности интеллектуальной деятельности// Вести. Моск. ун–та. Сер. 14. Психология. 1991. № 1. С. 16–26.

35. Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., Григоренко Е. Л. Факторы социального и психологического неблагополучия подростков в показателях методик стандартизованного интервью и листов наблюдения//Вопр. психологии. 2001. № 1. С. 107–122.

36. Корнилова Т. В., Тихомиров О. К. Принятие интеллектуальных решений в диалоге с компьютером. М., 1990.

37. Куликов Л. В. Психологическое исследование: методические рекомендации по проведению. СПб., 1997.

38. Кэмпбелл Д. Модели экспериментов в социальной психологии и прикладных исследованиях. М., 1980.

39. Ларичев О. И. Принятие решения. М., 1987.

40. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1981.

41. Леонтьев А. Н. Опыт экспериментального исследования мышления//Доклады на совещании по психологии. М., 1954.

42. Лурия А. Р. Высшие корковые функции человека. М., 1969.

43. Методы психологических исследований: квазиэксперимент/Под ред. Т. В. Корниловой. М., 1998.

44. Методы социальной психологии/Под ред. Е. И. Кузьминой. Л., 1977.

45. Методы социально–психологических исследований. М., 1975.

46. Мясищев В.Н. Психология отношений/Под ред. А. А. Бодалева. Воронеж, 1995.

47. Неймарк М. С. Психологический анализ эмоциональных реакций школьников на трудности в работе//Вопросы психологии личности школьника. М., 1961.

48. Николаева В. В., Соколова Е. Т., Спиваковская А. С. Спецпрактикум по патопсихологии. М., 1979.

49. Отчет о научно–исследовательской работе. Общие требования и правила оформления. ГОСТ 19600–74. М., 1974.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 26 27 28 29 3031