Истина, относительная и объективная

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 9Следующая ⇒

Польский писатель не понял того, что в философии называют диалектикой относительной и объективной истины, диалектикой сущности и явления. И в самом деле, Лем ставит вопрос: «Что является целью науки? Познание “сущности” явлений? Но как можно узнать, что мы ее уже познали? » (гл. V). А ответ, который он дает, весьма грустен: «Наука сама толком не знает, чем же являются ее теории» (гл. VII).

Увы, знает! Нам придется в этой связи терпеливо повторить некоторые прописные истины.

Законченное познание «сущности» возможно лишь для сравнительно простых объектов. Для объектов сложных познание их «сущности» всегда относительно. Оно дает знание, т.е. объективную истину, но знание относительное – т.е. относительную истину. Оно движется от «внешних» закономерностей к новым, более глубоким, к «сущностям второго порядка», как говорил В. И. Ленин. И именно в этом смысле Конструктору следует «обойтись без вопросов», точнее без поиска «окончательных ответов», ответов, исчерпывающих «сущность».

Миграция ошибки

Связь между научным объяснением и практическим использованием явлений природы Лем преподносит с аналогичными «огрехами». Он пишет: «Желание получить “объясняющую” теорию понятно, но овладеть явлением... важнее, чем понимать его сущность» (гл. VII). Мысль о том, что овладеть явлением можно без понимания его сути, что овладение имеет приоритет перед пониманием, эту мысль Лем повторяет снова и снова.

Например, относительно значения он говорит, что надо «понять не что такое значение, а как его сделать (воспроизвести)».

Такая точка зрения фактически ошибочна. Позицию Лема мы можем лишь сравнить с позицией некой мисс из американского анекдота.

Один бизнесмен пригласил свою знакомую в ресторан. Сидя за столиком, он стал ей жаловаться: «Дорогая, как мне хотелось бы следить за развитием наук. Но я так занят делами, что не могу себе этого позволить. Вот, например, электричество, – я совсем не знаю, как оно “работает”! » – «О, – ответила мисс, улыбаясь, – это очень просто! Вы поворачиваете выключатель, и оно “работает”! »

Дальнейшая критика

Помимо чисто фактической несостоятельности этих взглядов Лема, они несостоятельны и философски. Ведь теория и практика находятся в единстве. Наука развивается на основе практики, а практика включает в себя науку. Практическое овладение миром неотделимо от его теоретического объяснения. Вспомним Хевисайда. Конечно, «успеха» можно достичь, и не понимая «пищеварения». Но не стоит возводить это в норму, в желанный идеал, как это делает Лем. Чем выше теория, тем легче практике. Это трюизм. Что же касается философского понимания мира, то его роль проявляется не столько в конкретных исследованиях, сколько в эволюции науки «в большом». Вопрос об «онтологическом статусе» научных теорий так или иначе подлежит здесь решению.

Критерии истинности

Выясним наконец, как смотрит Лем на критерии истинности научных теорий. Здесь его взгляды также не страдают излишней последовательностью. В целом он принимает критерий практики, но порой склоняется к прагматизму – прагматизму уже в философском смысле. Так Лем, например, пишет: «Следовательно, он [т.е. конструктор – ред. ] – прагматик, и истинное значит для него то же самое, что и полезное» (гл. V).

Однако нельзя же принимать всерьез этот критерий истинности, предложенный прагматизмом.[169]

Можно лишь улыбнуться вместе с Расселом. Вот его «улыбка»: если спросить у обыкновенного человека, пил ли он утром кофе, то он постарается это припомнить. Прагматист же попросит «времени на два эксперимента». Сначала он уверит себя в том, что он пил кофе, а затем – в том, что он кофе не пил, и взвесит последствия в каждом из этих случаев. Ответ может быть трех типов: «да», «нет» и «я не знаю», в зависимости от того, «чья польза перевесит»! А ведь Рассел отнюдь не склоняется к диалектическому материализму!

Лем и философы

В «Сумме» есть много упоминаний о различных философских течениях, в частности о современной буржуазной философии. По книге рассеяно множество критических замечаний. Лем с иронией говорит о феноменологии Э. Гуссерля и о текстах М. Хайдеггера, одного из основателей экзистенциализма. Он критически относится и к попыткам М. Таубе опереться в подходе к понятию значения на объективно-идеалистическую философию английского логика и философа А. Н. Уайтхеда. Лем отмечает, что неубедительны и бихевиористские попытки истолковывать психику и решать проблему значения. С этой проблемой не могут управиться и направления логического позитивизма (неопозитивизма) – логический эмпиризм и «физикализм». Лем отмечает, что многовековая дискуссия о природе научного обобщения, восходящая к номинализму и реализму, не увенчалась успехом. Он указывает, наконец, на неудовлетворительность позиции конвенционализма – так называемого «радикального конвенционализма» философов и логиков польской школы.

Позиция или поза?

Критика критикой, но противостоит ли этим взглядам четкая философская позиция самого автора? Увы, нет! Манера изложения заставляет думать, будто «от имени науки» с наибольшим правом могут выступать неопозитивисты. Это скорее поза, чем позиция, а позу можно менять, но тогда различия в критикуемых позициях смазываются!

Лем затрагивает такие направления в основаниях математики, как «интуиционизм» (Э. Л. Я. Брауэр, Г. Вейль), «формализм» (Д. Гильберт) и «конструктивизм» (А. А. Марков). Однако он забывает, что исторически интуиционизм был связан с различными вариантами субъективистских теорий познания, а конструктивное направление – с диалектическим материализмом. При оценке всех этих направлений следует четко отделять сами конкретные исследования по логике, метаматематике (теории доказательства), логической семантике и т.д. от философии, на них произраставшей (логический позитивизм и пр.).

Фазы цивилизации. Умозрительные эксперименты Лема

Перейдем теперь к рассмотрению некоторых идей из второй половины книги. Частично о них уже шла речь. Здесь полезно еще раз напомнить, что Лем рисует весьма далекое будущее. Развитие нашей цивилизации он делит на три фазы.

Первая заканчивается сейчас, в эпоху электричества, и тут же начинается вторая. В этой фазе энергетика достигнет высвобождения в двигателях мощностей, сравнимых по масштабу с явлениями природы, и кибернетика будет конструировать все более сложные «системы». Третья фаза – фаза автоэволюции вида Homo sapiens. Ко второй фазе Лем относит значительную часть своих фантастико-гипотетических построений.

Займемся сначала ею... и тут же на нас сыплются слова: имитология, фантомология, пантокреатика, цереброматика, телетаксия и еще, и еще, и еще...

Ахти нам, да где ж словарь?!

«Имитология» – от латинского слова imitatio – подражание. Фантомология – от французского fantom – призрак, видение. (Отсюда Фантомас! )

Пантокреатика – греко-латинский гибрид: пантоз – весь, всякий; creatio – создание, созидание. (Сказать бы короче «панкреатика» – но, увы, панкреатит – воспаление поджелудочной железы! )

Эти слова звучат зазывно, как названья далеких, еще неоткрытых стран. Кажется, будто ты – юнга на каравелле, которую ведет Колумб! Каскара саграда!

Имитология охватывает все материальные процессы и явления как естественные (звезда, извержение вулкана), так и «неестественные» (атомный реактор, цивилизация). «Совершенный имитолог, – пишет Лем, – это тот, кто сумеет воспроизвести любое явление Природы или же явление, какого Природа, правда, спонтанно не создает, но создание которого является реальной возможностью» (гл. V).

Имитология плавно переходит в фантомологию – более позднюю фазу пантокреатики. Фантомология охватывает уже создание процессов, все более отличных от естественных – «вплоть до совершенно невозможных, т.е. таких, которые ни при каких обстоятельствах произойти не могут, ибо они противоречат законам природы» (гл. V).

Начинается она с фантоматики. Это нечто вроде кинематографа, только с обратной связью. Здесь ты и зритель, и сам себе актер, а иллюзия, тобой создаваемая и переживаемая, совершенна!

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒