Референциально – ролевая и номинативная грамматика.

 

Роберт Ван Валин, автор референциально-ролевой грамматики, предназначенной для описания америндских языков, но претендующей и на универсальную эффектив­ность, вводит разделение двух ярусов. Один ярус образует кон­тинуум тематических отношений «агенс», «эффектор», «экспериенцер», «место», «тема», «пациенс». Пациенс подвергается радикальному изменению состояния. Под темой понимается уча­стник, который, как пациент, подвергается воздействию, но не меняет своего состояния (например, перемещается). Под местом имеются в виду источник, путь, цель, реципиент и пр. Термином эффектор именуются либо инструмент, либо сила, но ни в одном, ни в другом случае не предполагается волевое начало. Агенс же обязательно им обладает. Во втором ярусе различаются макроро­ли «АКТОР» и «ПРЕТЕРПЕВАЮЩИЙ / UNDERGOER». Глав­ным претендентом на макророль «АКТОР» является агенс, затем в порядке очерёдности эффектор, экспериенцер, место, иногда тема. В очереди на макророль «ПРЕТЕРПЕВАЮЩЕГО» стоят пациенс, тема, место, экспериенцер, подчас эффектор. Выбор ро­лей предписывается логической структурой глагола.

Как сам синтаксический предикат, так и каждая из семанти­ческих ролей синтаксических актантов в принципе кодируются определёнными, стандартными для данного языка формальными показателями.

Если в представлениях единичных семантических конфигу­раций опустить указания на конкретных участников соответст­вующих ситуаций и не конкретизировать отношения (или свойст­ва), то мы получим абстрактное представление для класса семан­тических конфигураций, например: " Отношение, возникающее в процессе передачи собственности + Объектив + Бенефактив + Агентов". Такие структурные схемы представляют собой конст­руктивно-семантические инварианты, о которых можно говорить, что они являются фактами не только речи, но и языка.

Инвариантный характер таких пропозициональных схем подтверждается, в частности, возможностями построения пери­фраз, не нарушающих инвариантного характера пропозиций. Ср.: Отец оставил сыну в наследство дом — Дом перешёл / остался сыну в наследство от отца — Сын унаследовал / получил в на­следство дом от отца.

Между семантемами и синтаксемами не всегда имеет место одно-однозначное отношение. Так, в позиции синтаксического актанта может появиться и предикатное, или пропозициональное, имя (Он размышлял о проблемах семантического синтаксиса. Размышления прервал приход друга).

При описании посредством предложения или же текста сложных денотативных ситуаций элементарные пропозиции мо­гут соединяться в семантические блоки, в соответствие которым ставятся блоки пропозиций. В синтаксических блоках образую­щие их элементарные конструкции могут просто присоединяться одна к другой или включаться (иногда после определённых трансформаций, в частности прономинализации, номинализации и т.д.) одна в другую (включающая синтаксическая конструкция выступает как матричная). Аналогично (путём соединения эле­ментарных пропозиций в сложную пропозицию и менее сложных пропозиций в ещё более сложную) строится пропозициональная структура текста (его макроструктура). Например:

Пришёл Максим. Он (Максим) принёс компакт-диск.

Пришёл Максим. Его приход (= то, что он пришёл) всех об­радовал.

Пришёл Максим. Мы его ждали. Он принёс взятый у меня накануне компакт-диск.

Связанные в одном тексте предложения должны отвечать принципу релевантности, т.е. относиться к одной и той описы ваемой ситуации, к одному положению дел, к теме (содержанию) данного текста. Тема текста может быть репрезентирована одной элементарной пропозицией. Так, всё содержание новеллы, рас­сказывающей о том, как Пушкин познакомился с Натальей Гон­чаровой, как он ухаживал за ней, как делал предложение, как он приводил в порядок свои хозяйственные дела, чтобы изыскать средства для содержания семьи, как проходила свадьба и как ста­ла складываться в самом начале его семейная жизнь, можно све­сти к пропозиции Пушкин женится на Наталье Гончаровой (в результате номинализации та же пропозиция выступает сле­дующим образом: Женитьба Пушкина на Наталье Гончаровой). Номинализации пропозиций часто используются в качестве заго­ловков текстов.

Некоторые семантические конфигурации или их отдельные элементы могут не найти соответствия в синтаксической струк­туре, т.е. остаться не выраженными, скрытыми, имплицитными, что, однако, не всегда препятствует пониманию (так, например, при восприятии высказывания Даже он не смог перевести этот текст мы можем достаточно легко восстановить так называемую пресуппозицию 'Я не ожидал этого'; осознание пресуппозиций как раз и позволяет лучше понимать воспринятое высказывание).

Итак, семантическая конфигурация (пропозиция) моделиру­ет внеязыковую (денотативную) ситуацию в основных её элемен­тах и отношениях. Синтаксическая структура языка располагает набором конструктивных возможностей для номинации фактов действительности и сведения необозримого множества конкрет­ных элементарных ситуаций к относительно небольшому числу их схем. Такие схемы препозитивной номинации заложены в са­мой природе предложения. Воспроизводимы не схемы распро­странённых и усложнённых предложений, а схемы элементарных синтаксико-семантических конструкций и правила их развёрты­вания и преобразования при конструировании предложений. На этом и основана трактовка предложения как ведущей единицы синтаксической (конструктивной) номинации. При развёртыва­нии текста происходит сцепление пропозициональных структур отдельных предложений в пропозициональную структуру текста (макроструктуру).

При исследовании предложения в номинативном (или собст­венно семантическом) аспекте устанавливается соответствие меж­ду структурой репрезентируемой ситуации и структурой предло­жения. Этот аспект предложения долгое время оставался в тени, так как в традиционном синтаксисе прежде всего (начиная с Пла­тона и Аристотеля) соотносилось строение предложения (грамма­тические субъект и предикат, иначе — подлежащее и сказуемое) и логического суждения (логические субъект и предикат), а впослед­ствии стали также сопоставляться строение предложения (подле­жащее и сказуемое) и структура передаваемого в нём сообщения (тема и рема — коммуникативные субъект и предикат).

Номинативный (пропозитивный) план предложения оказался в центре особого внимания исследователей с конца 60-х гг. 20 в. в связи с запросами со стороны представителей дисциплин, зани­мающихся автоматической обработкой текста и порождением ре­чи человеком. Это отразилось в появлении в лингвистике ряда теоретических моделей, исходящих из приоритетной роли глаго­ла (предиката) в развёртывании предложения. Предикатному компоненту была отведена роль верхнего узла (вершины, корня) в графическом представлении предложения в виде дерева порож­дения. На первый план были выдвинуты идеи валентностного анализа, синтаксиса зависимостей, семантической роли, глубин­ной (или смысловой) структуры и т.п. Таковы теории Л. Теньера (актантный синтаксис), А.А. Холодовича (валентностный синтак­сис), С.Д. Кацнельсона (структура " предикат + предикандумы" ), Ч. Филлмора (падежная грамматика), И.П. Сусова (реляционная структура с релятором и релятами, аналог пропозиции с её пре­дикатом и актантами), В.В. Богданова (структура " предикат + ак­танты" ).

В то же время лингвистика использовала и достижения так называемой реляционной логики, которая в структуре пропози­ции выделяет предикат (предикатную функцию, функтор), под­чиняя ему аргументы (предметные переменные, термы, актанты). Многие языковеды впоследствии взяли на вооружение разрабо­танное в логике понятие пропозиции как семантического инвари­анта, лежащего в основе исходного предложения и его трансфор-мов (ср.: Студенты сдают экзамен. — Сдают ли студенты эк-замен? — Если бы студенты сдавали экзамен... - Сдача экзамена студентами). В психолингвистике было подтверждено, что в основе работы механизма порождения высказывания лежит именно предикатно-актантная схема.

Внимание к номинативному аспекту предложения, к его предикатно-актантной (или, в иной терминологии, пропозицио­нальной) структуре позволило по-новому подойти и к проблеме членов предложения.

Во-первых, выдвижение на роль конструктивного ядра (вершины) предложения глагола как слова, обладающего наи­большими валентностными потенциями, означает необходимость рассматривать подлежащее как член предложения, подчинённый сказуемому и равный по своему иерархическому статусу допол­нениям (Л. Теньер).

Во-вторых, рядом с понятием главных членов предложения (подлежащее и сказуемое), наличие которых не всегда достаточ­но для выделения конструктивного минимума предложения, так как не обеспечивает его завершённости, можно постулировать понятие необходимых членов предложения (подлежащее, сказуе­мое и дополнение). Кстати, синтаксическая типология обычно оперирует этой трёхчленной схемой.

В-третьих, иерархические отношения между членами пред­ложения можно представить следующим образом. Вершину об­разует сказуемое. Ему подчинены подлежащее и дополнение (или дополнения), входящие вместе со сказуемым в конструк­тивный минимум предложения. Обстоятельства относятся к периферии, а определение по существу является не членом предложения, а лишь частью члена предложения. Их объединя­ет наличие у них предикатного статуса (в их позициях выступа­ют, как правило, предикатные слова, т.е. носители предикатных семантем), поэтому определения и многие обстоятельства не­редко трактуются как предикаты второго порядка. Они реали­зуют включённые пропозиции. Обстоятельства места, в позиции которых обычно выступают предметные слова, т.е. носители непредикатных семантем, фактически близки к дополнениям. И поэтому они, как правило, включаются в конструктивный ми­нимум предложения.

Актуализационный план предложения

Рассмотренная в предыдущем разделе пропозициональная структура предложения служит не только способом кодирования языковыми средствами информации о конкретных положениях дел в действительности, но и способом начального упорядочения этой информации. Этому служат инвариантные конструктивные схемы с позициями для синтаксического предиката и синтаксиче­ских актантов. Смысловая и структурная информация на этом этапе как бы сгущается вокруг предиката.

Предикационная структура, включающая отношения субъ­ект ↔ предикат и отношения субъект ↔ объекты, предполагает очередной этап упорядочения смысловой информации, на кото­ром одному из ряда актантов данной пропозиции приписывается роль первого, ведущего, а именно функция подлежащего (субъ­екта), а за другими актантами закрепляются функции дополнений (объектов). Соединение подлежащего со сказуемым создаёт пре­дикативную основу предложения, обеспечивающую возможность соотнести предложение в целом с тем или иным фактом действи­тельности, который локализуется во времени и пространстве. Информационное сгущение имеет теперь своим центром субъ-ектно-предикатную (или же субъектно-предикатно-объектную) основу.

Каждый язык располагает своими формальными возможно­стями для маркировки членов предложения: предиката, субъекта и объекта (или объектов). Уже в отношении субъект ↔ предикат или же субъект ↔ предикат ↔ объект(ы) задаётся некая смысло­вая перспектива и содержатся предпосылки для линейного раз­вёртывания (линеаризации) предложения.

На следующем этапе формирования предложения осуществ­ляется его актуализация, т.е. дальнейшая привязка к описывае­мому в нём факту действительности и к речевой ситуации, в ко­торой осуществляется соответствующий акт высказывания (рече­вой акт, коммуникативный акт). Происходит дальнейшее упорядочение предназначенной для передачи смысловой инфор­мации. Вопрос о том, как маркируется привязка высказывания к коммуникативно-прагматическому контексту, будет рассмотрен в следующем разделе.

В данном же разделе речь пойдёт о том, какую роль в упоря­дочении смысловой информации играют такие её звенья, кото­рым могут быть приписаны статусы данного, определённого, темы, а также топика, фокуса контраста и фокуса эмпатии. Эти явления в литературе часто смешиваются, и здесь предлага­ется один из возможных подходов (с использованием некоторых идей У.Л. Чейфа).

Предложение в принципе редко выступает обособленно. Лингвиста в первую очередь интересуют предложения, в мини­мальной степени зависящие от вербального контекста и комму­никативной ситуации. Затем, естественно, его внимание обраща­ется на те явления, которые обусловлены включением предложе­ния в конситуацию (вербальный контекст + речевая ситуация).

Предикационная структура, включающая отношения субъ­ект ↔ предикат и отношения субъект ↔ объекты, предполагает очередной этап упорядочения смысловой информации, на кото­ром одному из ряда актантов данной пропозиции приписывается роль первого, ведущего, а именно функция подлежащего (субъ­екта), а за другими актантами закрепляются функции дополнений (объектов). Соединение подлежащего со сказуемым создаёт пре­дикативную основу предложения, обеспечивающую возможность соотнести предложение в целом с тем или иным фактом действи­тельности, который локализуется во времени и пространстве. Информационное сгущение имеет теперь своим центром субъ-ектно-предикатную (или же субъектно-предикатно-объектную) основу.

Каждый язык располагает своими формальными возможно­стями для маркировки членов предложения: предиката, субъекта и объекта (или объектов). Уже в отношении субъект ↔ предикат или же субъект ↔ предикат ↔ объект(ы) задаётся некая смысло­вая перспектива и содержатся предпосылки для линейного раз­вёртывания (линеаризации) предложения.

На следующем этапе формирования предложения осуществ­ляется его актуализация, т.е. дальнейшая привязка к описывае­мому в нём факту действительности и к речевой ситуации, в ко­торой осуществляется соответствующий акт высказывания (речевой акт, коммуникативный акт). Происходит дальнейшее упорядочение предназначенной для передачи смысловой инфор­мации. Вопрос о том, как маркируется привязка высказывания к коммуникативно-прагматическому контексту, будет рассмотрен в следующем разделе.

В данном же разделе речь пойдёт о том, какую роль в упоря­дочении смысловой информации играют такие её звенья, кото­рым могут быть приписаны статусы данного, определённого, темы, а также топика, фокуса контраста и фокуса эмпатии. Эти явления в литературе часто смешиваются, и здесь предлага­ется один из возможных подходов (с использованием некоторых идей У.Л. Чейфа).

Предложение в принципе редко выступает обособленно. Лингвиста в первую очередь интересуют предложения, в мини­мальной степени зависящие от вербального контекста и комму­никативной ситуации. Затем, естественно, его внимание обраща­ется на те явления, которые обусловлены включением предложе­ния в конситуацию (вербальный контекст + речевая ситуация). Можно соответственно различать основной (конситуативно не­обусловленный) и специфические (конситуативно обусловлен­ные) варианты предложения.

Конситуативная обусловленность проявляется прежде все­го в том, что предложение не только и не столько конструктив­но, сколько своим лексическим составом показывает свою при­вязку к определённому информационному комплексу. Так, о предложении Студентам предстоит трудный экзамен по вве­дению в теоретическое языкознание, можно сказать, что оно отнесено к информационной сфере < УНИВЕРСИТЕТ> или к более широкой информационной сфере < ОБРАЗОВАНИЕ>. Ес­ли при разговоре об университете вставить высказывание типа Белоруссия граничит с Польшей, то его можно будет квалифи­цировать как неуместное, как несущественное (нерелевантное) для данного разговора. Первое же высказывание будет признано релевантным (оно относится к существу разговора об универси­тетской жизни).

Таким образом, нормально присущее предложению как ре­чевой единице предметно-ситуативное свойство можно имено­вать РЕЛЕВАНТНОСТЬЮ. Именно релевантность данного предложения позволяет включить его пропозициональную структуру в пропозициональную структуру (смысловую макро­структуру) текста. С опорой на понятие релевантности предло­жения можно уточнить содержание ряда понятий, относящихся к речевой актуализации предложения.

ДАННОЕ, выступая как компонент конситуативно обуслов­ленного релевантного предложения, соотносимо с тем элементом конситуации, который представляется уже известным, присутст­вующим и в сознании говорящего, и (по его убеждению) в созна­нии слушателя, не требующим особых пояснений. Высказывание строится с тем, чтобы сообщить о данном что-то НОВОЕ, чтобы внести какие-то изменения в сознание слушателя. Выражению данного могут служить любые слова или словосочетания, кото­рые называют факт, предмет, лицо, действие, признак и т.п., уже упомянутые в предтексте или подсказываемые конситуацией. Ср. (здесь подчёркнуты конституенты, именующие данное):

Он поступил в университет. Университет оказался для него совершенно новым миром. Впечатления переполняли его душу.

Летом многие мои одноклассники поступили в универси­тет. Поступила Наталия. Поступила Вера. Поступил также Афанасий.

Я прочёл интересный роман Умберто Эко «Имя розы». Я загрузил его по Интернету из электронной библиотеки Мак­сима Мошкова.

Прошла неделя, и между ними завязалась переписка. Почто­вая контора учреждена была в дупле старого дуба. (Пушкин)

(Я говорю своему собеседнику, обратившему внимание на книгу, лежащую на моём столе): Я купил её_ вчера.

Обычно данное не выделяется особо в интонационном пла­не, в то время как новое может (но не всегда) маркироваться вы­соким тоном и сильным ударением.

ОПРЕДЕЛЁННОЕ выступает как компонент релевантного предложения. Оно соотносимо с каким-то классом предметов, о котором имеет представление мой адресат и в котором он, благо­даря его наименованию в соответствующей форме в моём выска­зывании, может выделить и опознать (идентифицировать) именно тот предмет, который я имею в виду, т.е. установить определён­ную референцию (соотнесённость) данного имени к данному ин­дивидуальному предмету. Определённое противостоит НЕОПРЕДЕЛЁННОМУ, т.е. чему-то, что ещё не идентифицировано. Я строю высказывание, стремясь помочь моему адресату среди множества предметов вообще и предметов данного класса найти и идентифицировать тот, о котором я собираюсь говорить. В ряде языков определённость предмета, называемого существитель­ным, выражается определённым артиклем:

англ.: Вы спрашиваете дома кого-либо из членов семьи: Did you feed the dog? 'Ты накормил(а) собаку? ' (если у Вас одна соба­ка, то её идентифицированность не вызывает сомнений).

Определённый референт обычно бывает данным, но может быть и новым: Вчера утром я разговаривал с нашим плотником. Он согласился принять мои заказ, а неопределённый референт, как правило, оказывается новым.

Понятие ТЕМА очень часто соотносится с понятиями под­лежащего (грамматического субъекта) и логического субъекта. Сочетание темы и противостоящей ей РЕМЫ образует своеоб разный аналог предикативной (субъектно-предикатной) структу­ре, и тогда понятие ремы подменяют понятием предикации. Под темой обычно имеется в виду предмет, о котором делается выска­зывание. Но так же определялось уже в античную пору подлежа­щее (субъект). О сказуемом же (предикате) говорилось, что оно является высказыванием о подлежащем.

Тот же смысл часто вкладывается в пару взаимосвязанных понятий ТОПИК (topic) и КОММЕНТАРИИ (comment), широко употребляемых в англосаксонской лингвистической литературе. Но целесообразно сразу же оговорить, что понятия темы и топика теперь часто разводятся и под топиком понимается некая иная сущность, о которой речь пойдёт несколько позже.

Тема нередко совпадает с подлежащим, но предметом сооб­щения может быть референт любого другого конституента пред­ложения. Ср.: Антон //приезжает из Германии в воскресенье.— Из Германии //Антон приезжает в воскресенье. — В воскресенье // Антон приезжает из Германии. Темой может оказаться и ска­зуемое: Приезжает II Антон из Германии в воскресенье.

Для темы обычно начальное место в предложении. Поэтому для установления темы можно воспользоваться тестом на темати-зацию (или топикализацию), в процессе которого проверяется способность того или иного компонента занять первое место в предложении (без мены интонационного контура, с сохранением нейтрального характера высказывания — без эмфазы, без экс­прессивной окраски). Идентификация ремы производится по­средством вопросно-ответного теста. Ремой является то, что слу­жит ответу на вопрос: Что сообщается об Антоне?, Что проис­ходит в воскресенье?

Тема часто совпадает с данным. Данное и тема, во взаимо­действии друг с другом, приводят в действие механизмы линеа­ризации предложения (т.е. его развёртывания в цепь, линейную последовательность конституентов) и синтагматического члене­ния предложения / фразы (разбиения последовательности на эле­ментарные речевые интонационно-смысловые единицы; обычно границы фонологических синтагм обозначаются двумя правыми наклонными скобками //). И новое, и рема могут выделяться не только паузами, но и более высоким тоном (tone, accent) и более сильным ударением (stress).

Тема часто совмещается с определённым компонентом вы­сказывания.

Возможно опущение компонента, выражающего тему. До­пускается существование коммуникативно нечленимых (т.е., по сути дела, рематических) высказываний: Светает; Морозит; Стояла ночь; Началась война.

Что касается понятия ТОПИК, то оно нередко соотносится с пропозициональной структурой. Топик ограничивает в отноше­нии своего референта применение главной предикации некоторой определённой областью. Он устанавливает пространственные, временные и личностные рамки, в пределах которых верна глав­ная предикация. Чтобы не пытаться приводить примеры из китайского языка, которым мы всё равно не владеем, попробуем привести пример из английского:

Yesterday I went to the dentist: 'Вчера я ходил к зубному врачу'; In Dwinelle Hall people are always getting lost 'В Двинелл-Холле легко заблудиться'. Следует, однако иметь ввиду, что примеры из европейских языков подходят для иллюстрации понятия ТОПИК с известной натяжкой.

Истинные топики, по У.Л. Чейфу, означают не столько то, о чём говорится в предложении, сколько указыва­ют те рамки, в которые заключается содержание предложения. Есть языки, в которых регулярно выделяются топики (топикальные), и языки, в которых регулярно выделяются подлежащие (подлежащные).

Поскольку топики часто смешиваются с подлежащими, Ч.Н. Ли и С.А. Томпсон называют 6 признаков, отличающих их друг от друга. Топики, в противоположность подлежащим, харак­теризуются грамматической определённостью, не обязательно должны входить в пропозициональную рамку в качестве аргу­ментов (актантов), их наличие не предопределено глаголом, они выступают " центром внимания", в то время как подлежащие мо­гут быть " пустыми", или " фиктивными", не согласуются синтак­сически с глаголом-сказуемым, не участвуют в процессах рефлексивизации, пассивизации, опущения идентичных именных групп, построения глагольных цепочек, перевода предложений в повелительные.

Членение высказывания на тему и рему, обозначаемое часто (вслед за В. Матезиусом) актуальным членением предложения, изучается многими лингвистами и может составлять объект так называемого актуального (или коммуникативного) синтаксиса. Постепенно выясняется его многослойность. Так, если ограни­читься при описании актуального членения только линейным планом предложения, то следует принять положение о том, что тема начинает предложение, намечая направление развёртывания высказывания по поводу той или другой темы. В этом случае речь идёт о нейтральных, экспрессивно не окрашенных предло­жениях.

Если же принять во внимание интонационные средства (осо­бенно эмфатическое ударение), обособление в начальной пози­ции, расщеплённые конструкции, частицы и т.п.), то обнаружива­ется особое явление, именуемое ФОКУСОМ КОНТРАСТА (проминентностью, выделением). Фокус часто отождествляют с новым или ремой, говоря о таком процессе, как рематизация. Предлагается даже устанавливать его наличие с помощью во­просно-ответного теста, как это делается при выявлении ремы.

Но фокус контраста отличается от нового и ремы тем, что он открывает указание на возможность выбора из ряда конкури­рующих референтов, одновременно называя нужный референт и блокируя выбор любого другого: ВИКтор сдал экзамен на от­лично (а не Валентин, Светлана...}. Контрастивное высказывание в глубинном плане оказывается двухпропозиционным (< Х сдал экзамен на отлично, X есть Виктор> ), а в поверхностной структу­ре получает конструктивное выражение лишь одна пропозиция. Фокус контраста предполагает наличие фонового знания, общего для говорящего и слушающего (< Студенты нашей группы сдава­ли сегодня утром трудный экзамен. Среди сдававших были Ва­лентин, Светлана, Виктор... Кто-то из них сдал экзамен на отлич-но.> ). Выделяемое не обязательно должно быть новым.

Находящийся в фокусе контраста (подвергаемый фокализации) компонент высказывания обычно выделяется эмфатическим (логическим) ударением, которое резко меняет интонационный рисунок, обусловливая понижение тона и ослабляя ударение на всех последующих словах. Этот компонент может быть (в силу инверсии, нарушающей нормальный, объективный порядок слов) выдвинут на первое место в предложении. Это выдвижение в пе­реднюю позицию, впрочем, при сохранении эмфатического уда­рения оно не обязательно: Экзамен на отлично сдал ВИКтор. Возможно использование выделительных частиц: Именно ВИК­тор сдал экзамен на отлично; Это ВИКтор сдач экзамен на от­лично.

В ряде языков используются расщеплённые конструкции: Не кто иной... как... > Не кто иной, как ВИКтор, сдан экзамен на отлично; Что касается... то... > Что касается ВИКтора, (то) он сдач экзамен на отлично. Ср. расщеплённые конструкции в других языках: англ. It was Ro nald who made the hamburgers 'Сэндвичи приготовил именно Рональд'; фр. C’est moi qui ai fini le premier 'Это я кончил первым'.

Контрастирование может быть выражено обособлением имени референта в начальной позиции: англ. The play, John saw yesterday 'Пьеса, Джон видел её вчера' = As for the play, John saw yesterday 'Что касается пьесы, то Джон видел её вчера'. В некоторых языках контраст может выражаться служеб­ными словами или грамматическими морфемами. В одном пред­ложении могут быть два фокуса выделения: ВИКтор сдал экза­мен на отЛИЧно, а СветЛАна сдача его на хороШО.

Внимание исследователей недавно привлекло явление, кото­рое именуется ЭМПАТИЕЙ или точ­кой зрения. Эмпатия предполагает возможность варьирования в способах упаковки передаваемой смысловой информации. В нор­мальной ситуации говорящий придерживается своей собственной точки зрения: Степан бьёт свою жену. Здесь фокус эмпатии от­мечает компонент Степан, причём говорящий может не прини­мать сторону Степана. А вот в высказывании Муж Марин бьёт её фокус сочувствия явно перемещается на Марию. Говорящий может занимать объективную точку зрения (нулевая эмпатия): Фёдор задач вопрос Ирине. В предложении Фёдор задач вопрос своей жене говорящий занимает позицию Фёдора, как бы иден­тифицирует себя с Фёдором. В предложении Муж Ирины задач ей вопрос фокусом эмпатии оказывается референт имени Ирина.

Двух фокусов эмпатии в одном предложении не может быть, иначе предложение становится неотмеченным (неправильным). Фокус эмпатии часто совпадает с референтом подлежащего и оп­ределённым референтом. Говорящий чаще отдаёт предпочтение себе, затем слушающему и лишь потом третьему лицу. Сперва предпочитается человек, потом одушевлённое существо, а затем лишь неодушевлённый предмет. Сперва эмпатия связывается с данным и темой, а потом с новым и ремой.

Во многих языках наличествуют глаголы направленного движения, образующие пары «движение в направлении от гово­рящего — движение по направлению к говорящему». Так, в нем. различаются соответственно глаголы gehen (от говорящего, от меня) и kommen (к говорящему, ко мне). В япон. языке эмпатия проявляется в том, что предикат от­крывает при каждом из своих актантов возможность для локали­зации эмпатии говорящего. Здесь выражение эмпатии обязательно.

При пассивизации фокус эмпатии переходит к объекту дей­ствия, рефлексивизация (добавление возвратного местоимения или аффикса) означает перенос эмпатии на субъекта возвратного действия.

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Брачно-семейные отношения. Функционально-ролевая структура семьи.
2. Обучающая ролевая игра «ДобРоли»
3. Ролевая диффузность. Формирование идентичности.
4. Ролевая игра «Аптека» (30 мин.)