СИТУАЦИЯ СЕМЬИ, ГДЕ ЕСТЬ РЕБЕНОК

С НАРУШЕНИЯМИ РАЗЛИЧНЫХ ФУНКЦИЙ¹

Нарушения развития или серьезная болезнь ребенка вызывают сильное напряжение в семье в форме практических проблем, большой нагрузки в работе, чувства неудовлетворенности, трудностей со сном, печали, стресса, волнения, ощущения вины и бессилия. Дисфункциональные симптомы, которые можно заметить у родителей и детей, являются выражением этой напряженности (Maslach, 1998). Поэтому все, что может помочь облегчить жизнь родителей, придает им дополнительные силы и время на то, чтобы справиться с проблемами детей и друг друга. В равной мере это относится к тем, кто обслуживает больных детей.

Часто у родителей таких детей недостает сил изменить ситуацию в семье или найти что-нибудь позитивное для себя. Иногда им надо объяснить, что, если ребенок получает помощь от кого-либо другого, это может способствовать его развитию, например, ему можно позволить пожить какое-то время вне дома.

Hellctrom с коллегами (1987) показал, что более чем в половине семей, имеющих проблемных детей, родителям приходится работать в среднем на четыре часа больше, чем в обычных семьях, а у матерей накапливается физическая и психическая усталость. Легко понять, что существование такой семьи весьма ограниченное, без особой импровизации и спонтанности.

Ребенок с физическими нарушениями, за которым нужен практически полный уход и у которого, кроме того, проблемы с речью, не может анатомически развиваться полноценно. Соответственно у родителей не будет той свободы, которая появляется у родителей обычных детей, когда они развиваются и становятся самостоятельными.

Такая зависимость может запугать членов семьи, заставить их постоянно волноваться, уходить от решения конфликтов, быть сдержанными в своих реакциях. Поэтому иногда семейная терапия может быть направлена на то, чтобы помочь им в выражении своих мыслей, чувств и желаний. Такая форма решения проблемы, как «родители по выходным», спецзаведения на короткий срок и т. п., может помочь детям и родителям побыть немного порознь, что будет содействовать процессу развития детей.

По отношению к родителям больных детей критическое понятие «чрезмерная опека» часто используется несправедливо, особенно теми, кто не понимает ситуации. По сравнению со здоровыми ровесниками о таком ребенке и нужно чрез-

* Психиатрия детского и подросткового возраста / Под ред. К. Гиллберга и Л. Хеллгрена. М. ГЭОТАР-МЕД, 2004. С. 355-358.

мерно заботиться. Ему требуется больше помощи, и он чувствует себя спокойно и хорошо, когда родители рядом.

Иногда родителям нужно помочь с пользой уменьшить свою опеку и передать часть заботы другим, например помощнику из органов ухода за больными детьми или школе. Важно при этом, чтобы тот, кому передали часть обязанностей, вел себя вначале как родители, постепенно развивая затем самостоятельность ребенка. Если требования самостоятельности предъявляются сразу, то ребенок начинает волноваться и злиться, а беспокойство родителей возрастает и они будут защищать и опекать своего ребенка еще больше.

Те, у кого есть больные дети, часто очень тяжело переживают критику (в основном из-за того, что чувствуют себя виноватыми в болезни ребенка). Порой они подвергаются несправедливым обвинениям окружающих людей, которые пытаются таким образом оправдать свое бездействие или неудовлетворительные результаты своей помощи.

Естественно, члены семьи испытывают много отрицательных эмоций из-за болезни своего ребенка, отнимающей у них столько времени и сил. При этом они считают, что им нельзя выражать свое раздражение, душевную боль и бессилие. Они же не могут вести себя так, как будто они не любят ребенка, который больше всех страдает от заболевания. Наблюдения показывают, что родители таких детей скрывают свою печаль, чтобы ее не истолковывали неправильно (Fyhr, 1983, 1999).

Нередко родители больных детей стараются избегать конфликтов, опасаясь развода, потому что ухаживать за ребенком вместе легче. Ранее проводимые исследования показывали большое число случаев развода родителей больных детей. Более поздние, например, наблюдения Lagergren (1981) детей, которые не могли двигаться, говорят о том, что частота разводов в проблемных семьях не больше, чем в обычных. Вероятно, статистическое изменение вызвано тем, что частота разводов в Швеции вообще увеличилась, а «проблемные» семьи теперь получают поддержку и помощь, поэтому лучше справляются со своими трудностями.

В проблемных семьях здоровые дети обычно вынуждены ограничивать свои желания и потребности ради больного. Многие из них очень отзывчивы и готовы нести ответственность за того, кто слабее. Они могут быть поддержкой для своих родителей, но из-за недостатка примеров выражения чувств и разрешения конфликтов в семье у них может страдать чувство собственного достоинства (Naren och Sommarstrom, 1980).

Разница между детьми, у которых в семье больной ребенок, и обычными детьми считается, однако, незначительной во многих отношениях. В исследовании сравнили 10-летних детей, имеющих брата или сестру с умственным отставанием, с теми, у кого в семье все были здоровы. Выявили всего один случай разницы между детьми. Те, у кого братья/сестры были здоровы, иногда испытывали по отношению к ним чувство злости. Дети же с больными братьями/сестрами выражали по отношению к ним лишь положительные чувства. Хотя в рисунках этих детей просматривалась определенная агрессивность (Nordgren, 1983). У братьев или сестер ребенка с аутизмом в общем несколько более сложная жизненная ситуация, чем у братьев или сестер ребенка с нарушением психического развития, жизнь которых, в свою очередь, складывается труднее, чем жизнь братьев/сестер нормальных детей. Такие тенденции были отмечены как в американских, так и швед-

ских исследованиях (McHale et al., 1986; Bagenholm och Gillberg, 1991). В последние годы в исследования реакции братьев/сестер на инвалидность ребенка вкладываются большие средства, что мотивирует решение этой проблемы.

Не такой, как все, ребенок не всегда может выразить свою горесть и злость. Окружение порой неадекватно реагирует на это: все так утешают и подбадривают, что можно подумать, будто нет причины для печали. Это может помешать больному ребенку в выражении своих чувств.

Родители в печали и кризисе

Когда родители осознают, что с ребенком что-то не так, у них обычно возникает кризисная ситуация. Они становятся очень уязвимыми, поэтому важно выбрать верный тон в общении с ними. От родителей редко можно получить объективные сведения о ребенке, которого госпитализируют. Обычно они часто бывают в отделении, пытаясь успокоить ребенка, и здесь следует уважительно поддержать их, учитывая реакции, связанные с кризисом. Важно отметить, что, когда дело касается больного ребенка, информацию о диагнозе надо давать в спокойной обстановке и желательно в присутствии обоих родителей. Им обычно назначают время новой встречи, чтобы, все осмыслив, они смогли задать возникшие вопросы.

Мать и отец ведут себя в состоянии кризиса по-разному. Это может вызвать непонимание и создать между ними дистанцию. Иногда требуется помощь, чтобы они смогли понять себя и друг друга. Кризис отнимает много сил и времени. При остром кризисе иногда требуется отпуск по больничному листу, чтобы родители могли побыть вместе в трудное время. Иногда они вынуждены из-за ребенка сдерживать свои эмоции. Порой отец выглядит более сильным и выдержанным, а мать в это время не может с собой совладать, затем роли могут поменяться. Отношения родителей могут обостряться в периоды напряжения, а роли меняться кардинальным образом. Часто из-за кризиса семьи не берут на себя инициативу просить о помощи (Jagerheim, 1998).

Обычно инвалидность и серьезные болезни не единственные причины кризиса. Могут возникать новые симптомы, осложнения и препятствия для нормального развития ребенка, которые вновь затрудняют жизнь. Например, когда ребенок идет в школу, родители могут осознать, что он не справится с обычной программой, и это очень травмирует.

Fyhr (1999) показал, что печаль может «сидеть внутри», даже если острый кризис миновал. Она может напоминать о себе, когда родители видят здоровых детей или понимают, что у их ребенка нет друзей. Печаль может привести к усталости и отсутствию желаний. Она может «поселиться» между родителями, нарушать их отношения и приводить к конфликтам. Иногда душевная горечь делает родителей критичными и требовательными по отношению к миру даже без причины. Поэтому конкретная практическая помощь семье имеет особое значение.

Многие родители чувствуют себя лучше, если получают больше информации о болезни, если их поддерживают в экономическом плане, помогают принять правильное решение. В целом психотерапия здесь не слишком помогает. Больше

пользы принесет встреча семьи с человеком, много знающим о таких нарушениях в общем и о данной проблеме в частности. При этом важно «индивидуализировать» помощь, помня о том, что каждая семья уникальна.

Иногда помогает, если родители оказываются способными вместе осознать создавшуюся ситуацию. Можно горевать о том, что не смогли родить здорового ребенка, или о том, что он заболел, до тех пор, пока сам не будешь готов свыкнуться с мыслью, что у ребенка проблемы. Иногда у окружения недостает уважения и терпения, когда этот процесс затягивается. Он может продолжаться весь период взросления ребенка: родители, даже приняв факт, что у них больной ребенок, мечтают, что он пойдет в школу, как обычные дети, у него будет нормальный, здоровый подростковый период.

Это особенно заметно в тех семьях, где больной ребенок рано умирает (Kiiblr-Ross, 1974, 1978, 1987). Обычно первая реакция у родителей, когда они узнают диагноз, — отрицание: «Это неправда, кто-нибудь сможет вылечить». В следующую фазу возникает гнев и горечь. В это время им трудно понять чувства других и правильно «видеть» своего ребенка. Третью фазу Kublr-Ross называет «сделкой». Пока умирающий еще достаточно силен, обычно пытаются отстранить смерть, «заключить сделку с судьбой». Хорошо, если при этом люди из окружения поддерживают способность семьи ценить маленькие радости, делая вид, будто они не поняли серьезности ситуации. Четвертая фаза — депрессия, когда смерть приближается, когда болезнь берет верх. Тогда родителям нужно помочь справиться с ситуацией. Им нужна также практическая помощь, если они будут ухаживать за ребенком дома. В последней фазе родители вынуждены настроиться на смерть. Важно, чтобы они могли обеспечить ребенку покой, он должен хотя бы умереть спокойно.

После смерти ребенка у родителей, братьев или сестер должен быть шанс поговорить с врачом и другими людьми о последних его днях, чтобы они получили ответы на все вопросы и могли бы разделить с кем-то небезучастным свое горе. Важно, чтобы другие дети не были оставлены «вне печали». Они должны выразить свои чувства и попрощаться с братом или сестрой. Хорошо подготовленные дети старше четырех-пяти лет могут пойти на похороны.

Й. Цубер, Й. Вейс (J. Weis)

ТРУДНОСТИ, ВОЗНИКАЮЩИЕ У СЕМЕЙ С НЕПОЛНОЦЕННЫМИ ДЕТЬМИ*

Первое, что приходится совершить семье, — это принять диагноз. В своей обзорной статье Штеги говорит о том, что сообщение диагноза «вызывает шок и личностную дезинтеграцию у родителей» (Stegie, 1988, S. 121). За этим следует процесс, состоящий из фаз отрицания, приписывания вины, агрессии, ярости и печали, что напоминает совладание с диагнозом у тяжело и смертельно больных людей. На самом деле, как считает Троут (Trout, 1983), многие родители, когда у них появляется новорожденный ребенок с какой-либо недостаточностью, печалятся об утраченном ребенке, а именно о ребенке, которого они себе воображали. Троут подчеркивает значимость процесса печали, так как лишь после этого родители могут сформировать более сильную эмоциональную привязанность к своему ребенку. Это социально-эмоциональное отношение, как уже отмечалось, является важной предпосылкой для редукции нарушения у ребенка. Психосоциальные последствия неполноценности ребенка затрагивают преимущественно две сферы жизни родителей. Во-первых, это практическое обеспечение и уход за неполноценным ребенком, что нередко очень ограничивает и профессиональную деятельность, и досуг (особенно матерей). Плюс к этому необходимые особые медицинские, педагогические и психологические мероприятия часто связаны с немалыми финансовыми затратами. Энгельберт (Engelbert, 1994) показывает, что налицо большие несоответствия между финансовой потребностью и фактическими доходами у семей с неполноценными детьми; эти семьи имеют явно меньший средний доход по сравнению с другими семьями. Во-вторых, неполноценность ребенка влияет на отношения между супругами, отношения между родителями и их здоровыми детьми, а также и на прочие социальные контакты. Это рассмотрение ясно показывает, «как психосоциальные последствия в одной сфере становятся одновременно медиаторами для стрессов в другой сфере, и наоборот» (Stegie, 1988. S. 123). Ранее постулированный тезис о том, что семьи с неполноценными детьми по причине этих стрессов превращаются в «неполноценные семьи», не подтверждается более новым исследованием. Все-таки наряду с большими нагрузками и вытекающими отсюда трудностями для родителей, а также братьев и сестер нельзя не упомянуть также приобретаемую силу характера и позитивный опыт, например искренность, толерантность и способность к эмпатии (ср.: Engelbert, 1994).

Наибольший стресс для семьи — это все время повторяющиеся кризисы, различные требования в разные периоды развития или конфронтация с тем фактом, что недостаточность неустранима. При этом родители неполноценных детей осо-

Клиническая психология / Под ред. М. Пере, У. Баумана. СПб.: Питер, 2002. С. 620-621.

бенно тяжело переживают те стадии развития, которые у здоровых детей являются типичными, например время, когда дети учатся ходить или говорить, поступление в школу или пубертатный возраст. Похожие стрессы родители переживают, когда младший брат или сестра опережает в развитии неполноценного ребенка или когда надо решить вопросы помещения в школу или приют. В этих ситуациях необходима специфическая поддержка, ориентированная на индивидуальные потребности семьи (Thurmair, 1990). Рассмотрение всех семей с неполноценными детьми как патологических, разумеется, противоречит дифференцированному взгляду на них, и такой подход вреден.

Существует также исследование роли братьев и сестер. Как оказалось, у старших сестер и младших братьев неполноценных детей имеется повышенный риск психосоциальных расстройств (у старших сестер — по причине падающих на их плечи обязанностей по уходу, у младших братьев — по причине отсутствия внимания со стороны родителей). Чувства братьев и сестер по отношению к их неполноценному брату или сестре высоко коррелируют с тем, насколько здоровый ребенок чувствует, что родители принимают его. В целом ситуация братьев и сестер неполноценных детей часто очень сложна, так как здоровые братья и сестры, как правило, получают мало внимания («У тебя же все в порядке»). Особый социальный стресс обнаруживается прежде всего в более позднем детском и подростковом возрасте (ср.: Strasser, Wisnet, Klingshirn & Schadler, 1993).

Д. Н. Оудсхорн

СЕМЬЯ РЕБЕНКА-ПАЦИЕНТА*

Пациент-ребенок, как правило, является частью семьи, которая, как и любая система, состоит из различных элементов. Можно рассматривать ребенка-пациента наравне с другими членами семьи, то есть как индивидуума, но уже после пятиминутной беседы становится ясно, что ребенок связан с членами своей семьи всевозможными узами и что его независимость и автономия — это понятия относительные. То же касается и других членов семьи, можно рассматривать всех как индивидуумов (и это само по себе тоже система) и как участников различных отношений.

Можно также подойти с другого конца и рассматривать в первую очередь всю семью как систему с уникальными свойствами, которые имеют несколько иную упорядоченность, чем индивидуальные свойства. Затем можно выделить различные подсистемы, каждая из которых, в свою очередь, обладает собственными уникальными качествами. Следует хорошо понимать, что изучение индивидуумов с их взаимоотношениями — это явление иного порядка, чем рассмотрение системы с ее подсистемами.

Для глубокого изучения теории и практики семьи как системы предлагается список литературы. В настоящей главе обсуждаются лишь некоторые наиболее важные подходы.

1. Каждая семья имеет собственный культуральный порядок (Geertz, 1973; Van der Velden, Van der Hart, 1983), включающий: традиционные мнения, мифы и ценности, с позиций которых члены семьи воспринимают себя и других, выражают (или нет) свои чувства и высказывают свою точку зрения.

2. Каждая семья имеет также и собственный социальный порядок, который охватывает все модели взаимоотношений, соответствующие определенным правилам, что лишь частично осознается членами семьи, но которым члены семьи обычно следуют. Эти правила способствуют поддержанию семьи во временном аспекте, а также сохранению в ней равновесия. В этой связи используется термин из общей теории системы — «гомеостаз» или «морфостаз». Но с другой стороны, семьи знают и другие правила, которые позволяют производить изменения и приспосабливаться, для описания которых используется термин «морфогенетические качества» и процессы.

Для морфостатических процессов также используется термин «негативная обратная связь». Такой механизм сохраняет свою активность до нейтрализации нарушения. Для морфогенетических процессов используется термин «позитивная обратная связь», который соответственно отражает закрепляющий эффект на прояв-

Детская и подростковая психиатрия / Пер. с нидерландского. М.: Социальная и клиническая психиатрия, 1993. С. 85-89.

ляющиеся изменения. Соответственно применяются и другие термины, такие как «отклонение от процесса снижения» и «отклонение от процесса усиления». В таких семейных системах проявляется всевозможная системная патология:

а) морфостаз чересчур ригиден и не дает возможностей для гибкой адаптации к неизбежным изменениям. При этом затрагиваются существенные проблемы — по мере того, как ребенок превращается в младшего подростка или происходят изменения в социальном положении семьи, например потеря отцом семейства работы. На каждую перемену семья реагирует как на вызов, который должен найти разрешение. Иногда это возможно, но в некоторых случаях изменения не могут быть нейтрализованы. В таких случаях семейный стресс воспринимается в течение длительного времени и ведет к последующей патологии;

б) саморегулирующих качеств семьи не хватает, и изменение может привести в результате к серьезным нарушениям равновесия в семье, что в системной теории обозначается термином «избегание». Равновесие семьи в таких случаях неустойчиво, и когда она попадает из одного кризиса в другой, то один или более членов семьи могут сойти с правильного пути;

в) структура семьи аномальна, так как в ней доминируют необычные подсистемы вместо привычной родительской системы. Возможно формирование коалиции одного из родителей с одним или более детьми, направленной против другого родителя. Возможна также патернификация ребенка, когда ребенок должен выполнять роль родителя по отношению к одному или обоим своим родителям, отодвинув в сторону собственные чувства и желания;

г) у члена семьи проявляется симптоматическое поведение. При этом возможны психиатрические симптомы, такие как тревога, фобические и депрессивные жалобы и/или соматические симптомы без физической причины.

Характеристики симптоматического поведения:

• сравнительно сильное влияние на других;

• симптом непроизволен и не поддается контролю со стороны пациента;

• симптом закрепляется окружением. Пациент приобретает в той или иной форме вторичное заболевание (Laufer & Sarlow, цит. по: Lange & Van der Hart, 1979);

• симптоматическое поведение может быть выгодно другим членам семьи (например, не обязательно выполнять досадные социальные правила, когда Сюзанна «больна» или у нее «страхи»).

Симптоматическое поведение может выполнять в семейной системе две функции:

1) в первую очередь морфостатическую (отклонения в сторону снижения) функцию в семье. Так, ребенок может «заболеть» или у него появляется девиант-ное поведение как попытка уменьшить напряжение в браке своих родителей. В генезе поведенческих расстройств у детей особое место принадлежит способам разрешения конфликтов между родителями (Boeckhout, 1980);

2) морфогенетическую (отклонения в сторону усиления) функцию в семье. Так, подросток может предпринять суицидальную попытку как крайнюю меру для того, чтобы получить больше жизненного пространства для самого себя и чтобы изменить жесткие семейные правила.

Предпочтительно применение понятий «процессы отклонения в сторону усиления» и «процессы отклонения в сторону снижения» (Hoffman, 1971), так как они способствуют пониманию индивидуальной проблематики в контексте семьи (Lange & Van der Hart, 1979). Эти авторы описывают очень часто встречающийся процесс в сторону усиления на примере девятилетнего мальчика по имени Рул, у которого были функциональные боли в желудке и отказы от посещения школы. Родители Рула оказались в типичном порочном круге:

• родители не в состоянии разрешить проблемы с Рулом;

• в связи с этим нарастает напряжение в семье;

• это, в свою очередь, усиливает стресс у Рула, что приводит к экстремальным проявлениям в поведении и более выраженным болям в области желудка;

• мать активно вмешивается в дела и проблемы своего сына во всех их проявлениях;

• отца выводит из себя отказ Рула идти в школу, и он провожает сына туда лично;

• уже через полчаса Рул находится дома под крылышком любящей матери;

• мнения родителей по данному вопросу расходятся;

• этот конфликт в результате приводит к большему напряжению в отношениях родителей;

• в связи с этим нарастают жалобы у Рула;

• и так далее.

Вместе с тем наравне с продолжающимся процессом отклонения в сторону усиления в семье идет и процесс отклонения в сторону снижения: прежде родители упрямо придерживались различных точек зрения; разногласия все больше и больше сводились к Рулу по мере все более очевидных проявлений симптоматического поведения; причем чем слабее были напряженность и разногласия в семье, тем «больнее» был Рул.

В таком длительном процессе создается впечатление об идеальной семье, в которой единственная проблема — это «болезнь» или поведенческие трудности ребенка. Процесс отклонения в сторону усиления на одном уровне может привести к процессу отклонения в сторону снижения на другом уровне, в данном случае к семейным конфликтам. Данная альтернатива безопаснее для дальнейшего существования семьи в целом. Можно поспорить, что системы в общем имеют тенденцию к концентрации нарушений на одном уровне.

• Индивидуум может рассматриваться как самостоятельная система. Предположим, что он обращается к врачу с определенными жалобами. Врач обнаруживает какие-либо проблемы, вызывающие стресс, которые и являются причиной жалоб на боль в спине. Но пациент целиком сконцентрирован на своей спине (или на любых других симптоматических соматических проявлениях) и направляет все свое внимание на это «слабое место».

• В пределах семейной системы мы видим проблемы, затрагивающие всех, но семья концентрируется лишь на одном члене семьи, у которого все не так, его имеют в виду, говоря, что «в семье не без урода», он является козлом отпущения или больным, на которого направлено все внимание. 58

• В вопросах организации мы часто видим, как на одного человека сваливается вся вина за возникшие проблемы.

• Тот же механизм просматривается и на уровне политики. Согласно теории, такая система устойчива в случае, если:

Все знают, что такие теории на практике подтверждаются очень редко, но несмотря на это, их придерживаются, и всякий раз, когда «специалист» или «помощник» пытаются объяснить свои взгляды такой системой, то они наталкиваются на упорное сопротивление. На многих детей с гиперкинетическим синдромом, направляемых, например, в подростковую психиатрическую клинику, поликлинику или другую подростковую службу по настоянию родителей, приклеивается ярлык «минимальная мозговая дисфункция» или «органическое поражение головного мозга», так как такие дефиниции приемлемы для родителей и не встречают у них сопротивления. Для первопричины устанавливается окончательное алиби — поражение головного мозга, и программа помощи может ограничиться определением направлений оптимальных подходов к подобному проблемному ребенку. По мнению родителей, нет никакой необходимости заниматься поисками каких-либо еще проблем, и если такая попытка предпринимается, то она разбивается о стену сопротивления и отрицания.

Детская и подростковая психиатрия обращаются в первую очередь к юному индивидууму и группируют все релевантные факторы, окружающие его. Внутри индивидуума также можно построить иерархию соматобиологических функций. Все внутренние и внешние факторы представлены в единой модели — в соответствии с системной моделью.

Термин «уровень» пришел из общей теории систем; описание шести уровней основывается на практических соображениях создания абстрактной метатеории, полезной для практики... Теперь мы их проиллюстрируем на примере ребенка.

Уровень 6 охватывает соматические функции ребенка, включая центральную нервную систему, и все возможные отклонения.

Уровень 5 охватывает область предрасположенности, темперамента, характера и личности, а также все их отклонения.

Уровень 4 — это эмоциональная пограничная область между витальной и личностной жизнью, в которой могут происходить всевозможные интрапсихические конфликты с их бессознательными и сознательными аспектами.

Уровень 3 представляет собой важное связующее звено между внутренним и внешним миром, область — в основном сознательная — наблюдений, размышлений, эмоций и поведения, часть личности, которая наиболее доступна для различных обучающих процессов, как позитивных, так и негативных.

Уровень 2 охватывает семью, частью которой является ребенок, с ее культу-ральным распорядком (прошлое семьи, ее традиции и ценности), с социальным порядком семейных правил, подсистем, триад (родители + ребенок) и диад (пары: отец—мать, или отец—сын). Можно также рассматривать семью как единицу, состоящую из отдельных лиц, с которыми ребенок находится в «объектных взаимоотношениях». Каждый член семьи обладает собственными личностными особенностями, а также собственными уровнями. Каждый член семьи может ее покинуть или умереть.

Уровень 1 охватывает прежде всего расширенную семью с дедушками / бабушками, дядями и тетями, племянниками и племянницами. Сюда также относятся приятели, клубы, соседи, улица, жилой квартал населенного пункта, школа, коллеги и начальники работающих членов семьи. Важен также и «большой внешний мир», представленный радио, телевидением, внешним окружением, каникулами и т. д.

Процессы внутри уровня не уступают в значимости процессам, происходящим между уровнями. В соответствии с вышеизложенным мир пациента-ребенка определяется параметром «соматопсихосоциальное». Возможно ли дать этому количественную оценку? Если мы допустим, что соотношение «внешнего» и «внутреннего» мира у взрослого это 50% на 50%, каково же тогда это соотношение для детей и подростков?

С помощью анамнеза, оценки семьи и, возможно, психиатрического и/или психологического исследований получены впечатления (данные) о ребенке и его окружении (уровень 1), ребенке и его семье (уровень 2), о ребенке как индивидууме (уровни 3-6).

Сравнительная роль семьи в целом снижается по мере взросления ребенка. Это графически представлено на диаграмме 1.

С рождения и до возраста двенадцати лет наблюдается быстрое индивидуальное развитие, причем семья имеет на данном этапе наибольшее влияние. На ранних стадиях подросткового возраста эта пропорция меняется в связи с воздействием внешнего окружения на жизнь и развитие ребенка — за счет влияния семьи. В патологических обстоятельствах индивидуализация (процесс развития индивидуальности) может затормозиться на примитивном уровне (см. диаграмму 2, точечная линия) и в этом случае влияние семьи (или влияние, замещающее

семью) соответственно возрастает. Возможно также, что в процессе индивидуализации индивидуум переходит на более низкий уровень (прерывистая линия на

диаграмме 2).

Следует учитывать, что эта остановка или возвращение назад становятся заметны внешнему миру в отдельных случаях значительно позже, особенно в ситуациях, когда общество требует от индивидуума того, что не в его силах.

И. Харди (I. Hardi)

РЕБЕНОК И БОЛЬНИЦА*

Заболевание ребенка — это недуг и для среды, в которой он живет, болезнь и для родителей, для всей семьи. Это беда для всей семьи. Большое значение этого факта должны учитывать те врач и сестра, которые собирают анамнез, стремясь выяснить до конца происшедшее. Часто это оказывается нелегким именно из-за участия всей семьи. Поведение родителей зависит от их отношения к детям, от их опыта, приобретенного в ходе той же болезни у других детей, у родственников. Наиболее частой реакцией является беспокойство, озабоченность, страх родителей за ребенка. Естественно, что родители берегут детей как зеницу ока, боятся за них. Проблемой это становится лишь в том случае, если эти страхи преувеличены, если родители придают заболеванию излишне большое значение, даже ложно освещая факты. Положение усложняется проистекающим из такого патологического поведения чрезмерным, усиленным медикаментозным лечением ребенка. Например, врач назначает давать ребенку больше молока. В результате состояние больного ухудшается. Оказывается, что мать, желая своему детищу добра, дает ему ежедневно по 2 литра молока! В деревнях часто можно встретиться и с тем, что озабоченные родители в лечебных целях дают ребенку алкоголь. Некоторые родители все еще не понимают, что спиртные не «дают силы» и не согревают слабое тело. Большое значение в переживаниях страхов у родителей имеет и страх перед смертью ребенка. Так, например, родители детей-астматиков очень боятся удушья ребенка во время приступа. Автору самому пришлось быть свидетелем того, как во время обычного после эпилептического припадка «воздушного голода» невыдержанная мать ребенка громко кричала: «Задыхается, умирает ребенок»!

На поведение родителей особое значение оказывают и предшествующие впечатления, переживания (например, смерть одного из детей). Страх, беспокойство родителей усиливается, они боятся повторения катастрофы и всю свою энергию сосредотачивают на оставшемся ребенке. В таких случаях мы и встречаемся с появлением так называемого «индуцированного диагноза». Если первый ребенок умер от менингита, то родители при головных болях невротического характера у второго ребенка непременно требуют проведения люмбальной пункции, нейрохирургических и прочих исследований.

В поведении родителей иногда наблюдается и другая крайность. Некоторые из них попросту не обращают внимания на заболевание ребенка, легкомысленны. Причиной такого поведения может быть и полное отрицание болезни ребенка, отказ принять к сведению наличие его заболевания. Легкомыслие, а часто и безответственность могут проявляться и в абсолютном невнимании к советам врача. А ведь нарушения в систематической даче антибиотиков, антиэпилептических препаратов могут привести к серьезным и опасным последствиям.

' Врач, сестра, больной. Budapest: Akademiai Kiado, 1981. С. 208-209.

Ребенок, особенно маленький ребенок, живет минутой, можно сказать: он вечно в настоящем. Поэтому серьезную проблему означает отрыв от матери ребенка до пятилетнего, а еще более — до трехлетнего возраста. Отрыв ребенка от матери при попадании в больницу, незнакомая среда, предоставленность самому себе, чувство заброшенности может причинять как преходящие, так и стойкие, непреходящие травмы. В таких случаях мы говорим о вредностях госпитализации, иначе — о т. н. госпитализме. При приеме в больницу ребенок может плакать, кричать, он отказывается отпустить мать или зло протестует абсолютно против всего и всех. По описанию Bowlby и Robertson'a, острое потрясение в таких случаях, как правило, проходит три стадии. Первая — протест, который может продолжаться от нескольких часов до нескольких недель. Ребенок громко плачет, беспокоен, ищет мать. Он не желает ни с кем иным иметь дело. Затем следует второй этап: отчаяние. Ребенок монотонно, постоянно или временами, периодически плачет, зовет мать. Он может замкнуться в себе. Может возникнуть и депрессивное состояние. Обычно в этой стадии ребенок держится тихо, не плачет. А в третьей стадии проявляется отделение, отрыв от матери, который можно уже рассматривать как успокоение. Ребенок не отворачивается от сестры, играет с ней, более того, даже может подружиться с ней. Случается, что он равнодушно встречает мать, не плачет. Однако после пребывания в больнице могут проявляться и более длительные травмы: расстройства сна, ночные страхи, ночное недержание мочи или кала, страх смерти, тики, ипохондрические страхи, задержка развития или иные нарушения, например возникшее после операции упрямство или заикание. Естественно, могут возникнуть и более серьезные неврозы и расстройства поведения. Нужно избегать излишних перемен среды, смены персонала в детских лечебных учреждениях, стремиться к формированию личных контактов с ребенком и его связи с новой средой, к стабилизации этих связей. Особая осмотрительность необходима при направлении в больницу детей до пятилетнего возраста. Стационарное лечение детей до трехлетнего возраста рекомендуется только в безусловно показанных случаях. И в этих случаях ребенка следует соответственно подготовить к поступлению в больницу. Рекомендуется предварительно побеседовать с ребенком, познакомить его с больничной средой, врачам и сестрам — подружиться с ним. Естественно, лучше всего, если рядом мать. Целесообразно, чтобы мать проводила ребенка в больницу и на некоторое время еще осталась с ним там. Ни в коем случае нельзя оставлять ребенка в больнице, прибегая к обману, насилию, различным уловкам. Любой обман, любые уловки, насилие, ложь вредны. После того как мать ушла, сестра обязательно должна поиграть с ребенком, заняться им, быть может, рассказать ему сказку, постараться расположить его к себе. Нельзя прибегать к насилию, например при купании или раздевании упирающегося ребенка. В период пребывания в больнице, если родители не могут посещать больного ребенка, они должны непременно присылать письма, подарки, любыми средствами укреплять связь с детьми, давая ребенку почувствовать, что по-прежнему любят его, что всегда с ним. Сестра тоже обязана сделать все возможное для формирования хороших отношений с ребенком, она никогда не должна забывать о значении эмоциональных факторов. Безусловно, необходимо отвечать на проявления чувств со стороны ребенка взаимностью. Создав хорошую связь с ребенком, можно сделать очень многое в борьбе против вредностей госпитализации.

Т. А. Басилова

ВОСПИТАНИЕ В СЕМЬЕ РЕБЕНКА РАННЕГО ВОЗРАСТА СО СЛОЖНЫМ ИЛИ МНОЖЕСТВЕННЫМ НАРУШЕНИЕМ*

В последние годы мы встречаемся со все большим числом врожденных нарушений зрения и слуха у детей. Все чаще кроме тяжелых нарушений зрения и слуха эти дети имеют и другие аномалии развития, такие как врожденный порок сердца, нарушения моторики и другие.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒