Административно-хозяйственные барьеры

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 24Следующая ⇒

Мы не имеем данных о коррупции, поэтому не беремся рассуждать на эту тему. Наше исследование вполне мирное и оперирует данными общедоступными. Мы хотим показать только те административные барьеры, которые связаны с различными предписаниями, а не с фактической работой чиновников. Как пишет В. Бондарь в журнале «Муниципальная власть», «наши чиновники в основном берут взятки не за преступление, а за выполнение служебных обязанностей»(№ 3, 2008, с. 62).

Мы постараемся раскрыть проблему барьеров на примере одного конкретного предприятия, которому волей судеб выпала доля подниматься с нуля в наше недоброе, совершенно неприветливое к отечественному производителю время. Более того, на примере предприятия, которое организовывали, порядочной частью, мы сами, получив на то средства от одного из зарубежных Фондов. Следовательно, все приводимые здесь данные не высосаны из пальца, не взяты у первого подвернувшегося ипэшника, но являются эмпирическими следами от собственной деятельности и деятельности опекаемого малого перерабатывающего предприятия. Мы постараемся избегать, по возможности и просьбам, имен собственных, да и факты таковы, что каждое предприятие, существующее или начинающее деятельность, прочитав эту статью, объявит о дежа вю.

Итак, исходные данные:

– село N в … крае, около 800 человек населения, в 50 км от районного центра, в 160 км от краевого центра;

– в селе есть недавно брошенное двухэтажное здание, находящееся в ведении государственного предприятия;

– есть семья фермеров (имеют небольшую свиноферму), желающая возглавить новый проект;

– есть масса активного безработного населения, в основном женщин;

– есть сопровождающий специалист и средства гранта ХКБОО «Зеленый Дом»;

– есть заинтересованная в открытии нового сельхозпредприятия районная администрация.

Вначале с этим селом что-то не вязалось, и мы не занимались им вообще. Но одно из пяти сел в этом районе ну никак не «активизировалось», почему и пришлось искать ему замену. Перебрав еще пару сел с тем же результатом, мы пришли в село N, куда давно нас зазывала настойчивая сельская глава: а у нас это есть, а у нас такие планы, и вообще мы молодцы – ну обратите на нас внимание! Ладно, здравствуйте.

Уже через пару посещений наш специалист, занимающаяся конкретными селами (мастер сопровождения), заявила, что глава была недалека от истины и активного народу хоть отбавляй, есть заводилы-лидеры и взвешенно принимающие решения организаторы, здравые идеи и необходимые ресурсы. Из всех экономических планов мы остановились на предложении создать кооператив по переработке мяса, база которого должна была разместиться в том самом брошенном двухэтажном здании. Кооператив желал готовить мясные полуфабрикаты: мясо на шашлык, фарши, котлеты, суповые наборы, пельмени и прочее. Расчетная мощность – до 5 тонн мясопродукции в месяц.

Первым делом его нужно было перевести из государственной собственности в муниципальную, то есть в распоряжение органов местного самоуправления села N, чтобы местная администрация могла часть помещений в здании сдавать в аренду кооператорам. Параллельно было решено начать в здании ремонтные работы.

Около 20 человек решились участвовать в этом проекте и рьяно взялись за уборку захламленных помещений. Люди справедливо считали, что они зарабатывают себе рабочее место, и вопрос об оплате их волонтерского труда до открытия производства никогда не ставили. Тем временем семья фермеров-организаторов вместе с сельской главой занялись переводом помещения в сельскую собственность. Чтобы получить разрешение на перевод собственности от краевого министерства имущественных отношений, нужно было собрать письменные отказы от владельца, государственного сельхозпредприятия, ранее державшего в этом здании свою контору, а также от курировавшего это ГСП профильного министерства.

Наши новые кооператоры буквально за 2 недели зарегистрировали кооператив, получили от нас грант, закупили стройматериалы для ремонта и… встали на месяц. Потому что номинальный владелец помещения подписывать бумаги не желал. Не в меру мудрый директор ГСП сразу просек, что в случае успеха кооператоров он может драть с них любую аренду, а в случае неуспеха они хотя бы подремонтируют помещение, в котором что-то можно будет разместить… ну, или просто пусть себе стоит. Как сказал главный агроном ГСП, «а может, мы и сами колбасу захотим выпускать». В хозяйстве ведь, как говорится, что не сгниет, то и сгодится. Так что владелец поставил условие: аренда на год.

Районная администрация была в курсе всех событий в селах и довольно быстро вступила в игру. Кто и с кем говорил – не знаем, в подробности не вникали, но директор ГСП акт передачи подписал, вслед за ним профильное краевое министерство от помещения также отказалось, и минимущества края здание наконец-то передало на баланс сельской администрации. Первый административный барьер кооператорам не стоил почти ничего, кроме нескольких поездок из села в райцентр. Работы велись волонтерами, за электричество платил пользователь, дело началось летом после отопительного сезона… Оценим этот барьер в 1 тысячу рублей, что ушла на бензин, а нервы – нервы у нас считаются крупными единицами, инфарктами…

Работы в помещениях снова возобновились, начались штукатурно-малярные работы. Раз сельская администрация стала новым собственником здания, нужно было все договоры на его обслуживание оформлять заново, а именно договоры на электроэнергию и теплоснабжение. Сельская глава свалила эту ношу на чету фермеров. Их первый поход был к энергетикам. Для оформления договора с Энергосбытом новый собственник должен был иметь лимиты на отпуск электроэнергии. За неимением – купить, по 4 тысячи рублей за киловатт, коих требовалось 15, 5 кВт на сумму около 60 тысяч. Средства нашего гранта выделялись на стройматериалы и необходимое оборудование (разделочные столы, инструменты, мясорубку, морозильный моноблок, холодильник готовой продукции и др.), иных денег у кооператоров пока не было. Так что встал вопрос: где найти 60 тысяч? Взять в кредит? Но когда состоится запуск производства, было неясно, и с чего оплачивать кредит – неизвестно. Лимиты были закреплены за зданием, но подписав акт о передаче здания, директор ГСП лимиты не передал. Следовательно, оставалось только снова воевать с ним. Здание между тем отключили от электропитания.

Наверно, другие кооператоры, будь у них средства иного рода и размера за душой, поступили бы проще – отдали бы полсуммы директору, и дело с концом. Но кооператоры были бедными и правильными. Они приходили к очередному начальнику и начинали от порога: мы из села N, с нами работает благотворительная организация и районная администрация, благотворители дали нам грант на такую-то сумму, это деньги американские, целевые, их нужно потратить на цели, прописанные в договоре, и каждую трату подтвердить кассовым и товарным чеками, и т.д. Короче, начальник понимал, что намекать о взятке как бы неуместно. Кто их знает, этих благотворителей, не поднимут ли из-за копеечной суммы международный скандал? Деньги-то – американские!

Кабинет районного начальника энергосбыта стал для кооператоров родным на три месяца. Каждую неделю они стучались в его двери, и разговор начинался заново: вот, директор ГСП на контакт не идет, от встречи отказывается, говорит: пусть сами платят… Начальник выслушивал кооператоров, предлагал сделать еще какой-нибудь шаг, и все начиналось сначала. «Зеленый Дом» тоже не спал, директор сходил на прием в краевой Минсельхоз, написал заявление, начальник отдела пообещал разобраться с директором ГСП.

Неизвестно, что решило дело: звонок районного начальника Энергосбыта (проникся все-таки) директору ГСП или отеческая беседа с ним куратора из Минсельхоза, только через три месяца после начала истории с лимитами акт передачи электрических мощностей был наконец-то подписан. В финансовом плане это обошлось кооператорам примерно в 3 тысячи рублей, которые ушли на поездки.

Наверно, нам очень повезло с этой четой фермеров. И учение им впрок пошло, и людей они умели убеждать, и, самое главное, стрессоустойчивыми оказались. Вот это последнее качество вообще редко встречается в деревне, где все любят покричать, поругаться, а то и подраться, а как дело доходит до дела, так и в кусты.

Кстати, другим начинающим любителям что-нибудь попроизводить нужно иметь в виду, что теперь у энергетиков есть такой вид дани под названием «лимит». Есть он и у тепловиков. Суть этих новых поборов, которых ранее не было, в следующем: по данным прессы запасы нефти и газа конечны, и при нынешнем объеме потребления закончатся в несколько десятилетий; государственный монополист нахватал контрактов на поставку нефти и газа за границу на годы вперед и, чтобы удержать поставки на прежнем уровне, вынужден давить собственных потребителей, что и делается через повышение тарифов и введение заградительных сборов, тормозящих открытие новых производств. Так что Европы греются, а мы платим.

Следующие двери: районные электросети. От них кооператоры получили предписание пройти пять контор, прежде чем электросети соблаговолят подписать договор. Впечатление такое, что электросетям деньги не нужны и в их интересах просто тупо затягивать дело. Потому что тот, кто сам обошел эти пять или более контор, знает, о чем идет речь. Если делать все по правилам, на подписание такого договора у вас уйдет от полугода до… и заниматься этим должен отдельный человек, которому еще и платить нужно. Здесь-то масса вариантов для шантажа и коррупции: держатель кабеля, которым ваше хозяйство подключено к подстанции, попросит у вас на десять метров кабеля или на предохранители, ЖКХ, обслуживающее дом, попросит сделать ремонт в подъездах… весело, в общем. При этом сначала документ нужно принести, затем прогуляться за решением, которого с первого разу не будет, и если на каждую подпись у вас не уйдет месяц и несколько тысяч на кабель и ремонт, то явно вы дали «Джиму» на лапу, «такую лапу не видал я сроду…».

Поскольку дело было в селе, а уровень районный менее прожорлив, нежели городской, то пять контор удалось бы пройти довольно быстро, но какие-то из контор были в краевом центре. В краевой центр пришлось смотаться минимум шесть раз, причем один раз по ошибке, так как дали не тот адрес. Если посчитать расходы на дорогу, то это порядка 6000 на бензин и столько же водителю. Плюс 1800 рублей за обучение человека на 3-ю группу допуска по электробезопасности; за эту сумму представителя кооператива научили бояться рубильников и оголенных проводов. Всего 13 800 рублей. После подписания договора в феврале помещение было подключено к электричеству.

Ранее, в декабре, был подписан договор о теплоснабжении, и местное МУМ ПП ЖКХ (тепловики и водопроводчики в одном лице) подало тепло и включило счетчик. Не тепловой, которого не было, а денежный. В селе ведь как можно хлеба в долг взять, так же в долг подключить тепло и воду. Все ведь знают, что у вас денег нет, но когда-нибудь да будут. Тепло и электричество без счетчиков у нас в стране отпускаются «по среднему», то есть по самой высшей норме; энергетики и тепловики считают, что воду вы поглощаете тоннами в сутки, не закрывая краны, снабжаете контрабандой электричеством пару халявщиков, а тепловой энергией отапливаете самолетный ангар небольших размеров. Так что пока счетчиков нет, платите как бы не вдвое – еще один вид узаконенного грабежа.

Чтобы продолжить ремонт, тепло и электричество были необходимы. За зиму местное ЖКХ насчитало 90 тысяч рублей, хотя их и просили выключить отопление в апреле и мае. В ответ владыка местных теплосетей заявил, что если отключит дом от тепла, то уже больше не подключит. Так что хочешь не хочешь, пришлось получать услугу. Но с оплатой можно было потянуть. Безусловно, отопление кооператором было нужно, но на определенное время, поэтому насильно всученная услуга также, по нашему мнению, должна рассматриваться в качестве барьера от хозяйствующего субъекта. Который мы оценим в 30 тысяч рублей.

Энергетики запросили 3500 рублей предоплаты за электричество. Эти деньги просто легли им на счет и просто по сей день лежат. Как бы на всякий случай. Запишите себе в книжку еще один вид поборов, которые наше правительство позволяет собирать различным монополистам с организаций.

Пришла очередь контролеров. Первыми заявились сотрудники Энергонадзора. Точнее, появлялись они и ранее, но говорили, что здесь все в порядке, проводка нормальная и они все подпишут, когда придет время. Когда пришло время, оказалось, что проводка все-таки ненормальная, розетки и выключатели «не соответствуют евростандартам». Во как, мы вроде бы еще не в ВТО, а евростандартам уже должны соответствовать. Стоит ли здесь доказывать, что нашлись еще одни желающие «нарубить капусты» на кооператорах. В общем, пошли кооператоры договариваться с подрядчиком. Районные электросети запросили 80 тысяч. Может, по московским меркам это и копейки, а в размерах деревни, где 3 тысячи зарплаты – удовольствие, доступное не всем, эта сумма просто ужасающая. Кооператоры опять задумались о преждевременном кредите. Мы же посоветовали им не соглашаться на первую выставленную цену и вообще спорить с Энергонадзором с мегомметром и калькулятором в руках либо искать другого подрядчика. Подрядчик нашелся, из тех же контор, только «частным порядком». С работой и материалами вышло 62 тысячи, которые предоставил «Зеленый Дом» дополнительным соглашением к сумме основного гранта.

Не успели отвалиться одни клопы, набежали следующие. Пожарники дали список необходимого: огнетушители, журналы, обученный сотрудник, пожарная сигнализация… На огнетушители, журналы и обученного сотрудника ушло порядка 5 тысяч. Но вот сигнализация… вы представляете себе сигнализацию в деревне? Ну, сработали датчики, и кто услышит сигнал? Тянуть провод по всей деревне от здания до дома фермеров – никаких денег не хватит. Завтра они могут смениться, бросить все, и тогда перетягивать провод к директору ГСП? Да и толку-то, когда в селе нет пожарной части. Но пожарники плавали, пожарники знают: звонок нужно вывести в комнату сторожа в этом же здании! На этом же этаже! Гениально! И заплатить за сигнализацию 45 тысяч рублей. Кооператоры поплакались, и пожарники милостиво разрешили им установить сигнализацию в течение 2 месяцев со дня начала работы. О’кей, снова небольшая передышка.

Перед тем как вообще начинать работать в здании, кооператоры должны сделать проект у архитектора и утвердить его в СЭС. Это раньше СЭС (санэпидемстанция), а сейчас Федеральное государственное учреждение здравоохранения (ФГУЗ) «Центр гигиены и безопасности питания», краевое отделение которого находится в краевом центре, а районный участок в соседнем райцентре. Кооператоры пришли к архитектору, архитектор запросил 12 тысяч. Кооператоры решили на всякий случай спеть свою старую песню: мы из села N… И случилось чудо! Архитектор Чильгешев из архитектурной компании БиВЛ, единственные фамилию которого и название фирмы – из благодарности! – мы приведем в этой статье, проникся идеей кооператоров и согласился поработать всего за 3 тысячи, часть из которых должна была пойти на разъезды. Тем самым он решил внести собственный вклад в их дело, в дело возрождения села. Спасибо ему огромное!

Архитектор довольно быстро сделал проект, но в ФГУЗ его завернули: нужны были дополнительные помещения под раздевалки, комнату отдыха, лабораторию, что-то еще. Когда архитектор вычертил новый проект, оказалось, что кооператорам потребуется почти в два раза больше помещений, чем они ранее планировали. Скажем сразу, что вклад «Зеленого Дома» был минимальным, остальное вложили кооператоры. И вкладывали каждый раз, когда в этом была необходимость. Так что еще до того как взять кредит, они вложили… сначала считали, потом бросили, чтобы не расстраиваться. Мы же оценим этот барьер примерно в 30 тысяч рублей.

Это были только цветочки, ягодки все впереди. Началась территория СЭС… простите, ФГУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии в … крае». Все-таки давайте ради простоты называть это учреждение его старым именем, под которым его помнят и знают все – СЭС (санитарно-эпидемиологическая станция). СЭС работает в связке с еще более знаковой для предпринимателей структурой под названием Роспотребнадзор («Управление Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека по … краю» - во наворочали-то! ). Ранее это была одна организация, теперь же разделилась на несколько, каждая со своим начальством и офисами, требующими уважения к себе и личного посещения каждой, а также многочисленных экспертных лабораторий, находящихся в краевом центре в разных его микрорайонах. Эти невозбранные блюстители чистоты и порядка, поднебесные владыки Разрешения и Запрещения – всего лишь спекулянты и паразиты. Они спекулируют на человеческом страхе и ради этого благословляют специальные устрашающие материалы и передачи, в которых они отважно исследуют контрафактные шмотки и детские игрушки, консервы и другие продукты, находят кучу нарушений и смертельно опасных веществ и под аплодисменты зрителей закрывают тех, штрафуют этих… Зрители в восторге, что им не попадется колбаса с повышенным содержанием ингредиента, который приведет к повышению уровня холестерина в крови, и готовы одобрить любые меры – из-за банального страха, который никогда не перестанут нагнетать те, кто на этом делает имидж стражей порядка, а на имидже деньги. И зрителям, прежде чем хлопать в ладоши, стоит знать, что усилиями того и подобных ему «надзоров» им теперь нельзя ни нишу в своей квартире снести без разрешения (а вдруг потолок обвалится! ), которое получить можно через кучу взяток или узаконить через суд, ни сарай на своем участке построить.

Но это слова, давайте к делам. Первой дверью в СЭС была дверь лаборатории физических факторов. В лаборатории предложили кооператорам встать в очередь и подождать с обследованием пару месяцев. Или самим брать специалиста, везти его на своей машине туда и обратно. Конечно, самим. Взяли специалиста и его приборы для измерения микроклимата, шума, освещения и т.д. Сделали две поездки за день, которые обошлись в 4000 рублей. Специалист сделал замеры, но для заключения ему требовался другой микроклимат, родной офисный. Пришлось кооператорам ехать за заключением через неделю. На что ушло 2000 за поездку и 2000 за само заключение. Спрашивается, если учреждение бюджетное и специалистам платят зарплату, почему предприниматели должны оплачивать их работу? Или продукт их работы? И почему такие заключения нельзя высылать по почте? А ведь нельзя, проверяемые должны получать их лично.

Следующие двери, следующая лаборатория, где проверяют воду на химию и бактерии. Проверка обошлась в 4000 за дорогу, 1500 за заключение, плюс еще одна неделя времени.

Следующая инстанция – участок СЭС в соседнем районном центре. С его работой мы уже ознакомлены, именно на этом участке завернули проект производственного помещения кооператива, указав расширить его территории почти вдвое. Официально эта резолюция санитарного врача называлась Экспертным заключением соответствия проектно-сметной документации нормам СанПиН. Мы только не упомянули, что за это заключение кооператоры выложили 3700 рублей. А также то, чтобы получить это заключение, кооператоры возили за свой счет санврача в свое село, иначе им бы выставили еще один счет за проезд чиновника. Повезло, что санврач была по делам в их райцентре и доставка ее обошлась в какую-то тысячу рублей, включая оплату водителя.

Теперь на этот же участок было необходимо представить все протоколы, полученные в краевой СЭС для гигиенической оценки производства. Заметим, что СЭС никак не могла накапливать эти протоколы, чтобы затем одним разом выдать это заключение. Нет, кооператорам необходимо было ездить за каждым протоколом-заключением, складывать их стопочкой, чтобы в конце концов предъявить в то же учреждение, только в другое окно в другом месте. Следы заметают, что ли?

Вместе с протоколами нужно было представить также список работников и санитарные книжки на каждого работника. Понесенные затраты на 10 работников: 10 санитарных книжек по 200 рублей каждая на сумму 2000 рублей, 500 рублей за каждого за анализы в баклаборатории на сумму 5000 рублей, 200 рублей за каждого за прохождение медкомиссии на сумму 2000 рублей, 5000 рублей за транспортировку работников в райцентр для прохождения медкомиссии; итого – 14 000 рублей. По идее, санкнижки и анализы с медкомиссией должны были оплачивать сами работники, но они уже 8 месяцев работали на кооператив бесплатно, все они безработные, живущие на пособия… в общем, фермерам пришлось прирезать еще одну свинью на подворье и расплатиться за всех.

Дополнительно нужно было представить некую программу производственного контроля. Этот документ, регламентирующий внутреннюю политику самоконтроля, согласно которой, подобно унтер-офицерской вдове, что сама себя высекла, кооператоры обязывали самих себя делать массу мероприятий, включая ежемесячные анализы продукции. Он писался самими же кооператорами и отвозился на проверку на участок санврачу. В награду за эту работу и представленные санкнижки кооператоры получили на руки еще одно экспертное заключение – о гигиенической оценке своего производства. Заплатив за него 2000 рублей. На 4 поездки к санврачу ушло около 7000 рублей. Данный этап занял около 1 месяца.

Чем дальше в лес, тем больше партизан. Следующий, последний и генеральный контролер – Роспотребнадзор. К ответственной женщине из районного отделения этой конторы нужно было являться со всеми ранее полученными экспертизами, заключениями и оценками. С ней наши кооператоры встречались и ранее, в самом начале своего тернистого пути, когда она честно рассказала им про все препоны и чистосердечно предложила им отказаться от своей затеи. Не подействовало. Когда кооператоры заявились в этот кабинет снова, сделав круг мытарств, изрядно потратившись и наделав долгов, ответственная сотрудница Роспотребназдора, посмотрев всю стопку бумаг, изрекла: так и быть, разрешение на работу дам, но приступить к ней вы сможете, если у вас будет… рефрижератор. За свое разрешение представительница Роспотребнадзора не взяла ничего: то ли забыла, то ли есть в этом мире и предел…

Заметим, что начинающим кооператорам, объем продукции которых был бы небольшим, хватило за глаза и пары ящиков-термосов, покупка которых обошлась бы несравненно дешевле рефрижератора. В конце концов, ее мог бы оплатить и «Зеленый Дом», но не рефрижератор же! Так открылась новая глава в похождениях наших героев.

По случаю, знакомый кооператоров продавал свою машину в соседнем районе. Всего за 180 тысяч рублей. На эту сумму и настроились кооператоры, когда пришли просить кредит в Россельхозбанк, работающий, как известно, в рамках национального проекта по АПК. В … крае отделение Россельхозбанка открылось с опозданием почти в два года, и другие клиенты «Зеленого Дома», организовывавшие коллективные сельскохозяйственные производства, брали кредиты в Сбербанке, где условия были на порядок худшими. Но так уж получилось, что этот филиал наши кооператоры навестили через три дня после его открытия.

Для них это обстоятельство не было счастливым, так как они были первыми фермерами, бравшими кредит в этом отделении Россельхозбанка, а затем и первым кооперативом. Первые страдают больше всего, потому что на них отрабатываются несовершенные процедуры. Один кредит фермеры взяли под залог своей фермы и намерены были пустить его на развитие своего хозяйства и в качестве оборотного капитала. Второй кредит они брали уже как представители кооператива.

Для оформления кредита кооператорам необходимо было представить: а) бизнес-план своего производства; б) залоговую базу. Бизнес-план писался, проверялся и снова дорабатывался на протяжении двух месяцев. Кооператоры и сотрудники кредитного отдела, иной раз отчаявшись договориться или понять друг друга, призывали для посредничества «Зеленый Дом», а «Зеленый Дом» просил содействия у районной администрации. Но, по большому счету, бизнес-план не был такой уж проблемой, чтобы заострять на нем внимание. В конце концов, вещь нужная, даже необходимая, так как позволяет заемщику и банку совместно просчитать, стоит ли дело свеч.

Хуже обстояло с залоговым фондом. Покупаемая машина залогом не считалась, так как ей было более семи лет от роду. Кооператоры приобрели оборудования в цех на средства гранта на сумму около 140 тысяч рублей, не хватало еще 40 тысяч. Глава местной администрации в целях оказания содействия кооперативу передала в его пользование еще часть оборудования, стоимости которого хватало для залога. Но глава была женщиной занятой, а ей нужно оформить залог решением местных депутатов и съездить пару раз в банк для консультаций: пойдет такой документ или не пойдет. Ко всему глава уже разуверилась в кооператорах и их деле и постоянно делилась с ними своими сомнениями. После каждого такого разговора фермеры занимались друг с другом психотренингом либо обращались за помощью к нашему специалисту, которая как могла мирила стороны.

Наконец, залог со стороны сельской администрации был принят, банк дал добро на кредит. Условием кредита была продажа машины по договору, в котором прописывалась реальная стоимость машины. Надо заметить, что автолюбители, приобретая машины по справкам, указывают символическую цену, с которой им не приходится почти ничего платить в качестве налогов. Подоходный налог со 180 тысяч рублей накручивался порядочный. Узнав об этом, продавец через некоторое время перезвонил и отказал в продаже. На переговоры он не шел, а банк 13 % сверху дать не мог ввиду отсутствия залога на эту сумму. Приехали.

Кооператоры обратились к лизинговой компании, занимающейся покупкой подержанных автомашин на японских аукционах. Те подобрали им рефрижератор… за 850 тысяч рублей. Преимуществом было то, что машина могла идти в качестве залога и банк соглашался увеличить срок кредита до 5 лет с отсрочкой выплаты основного долга на год или более. Пересчитав заново бизнес-план, кооператоры убедили банк, что смогут отдать требуемую сумму. Банк согласился предоставить сумму в 2 транша, но компания вдруг начала тормозить дело. Кооперативу же скоро должен был стукнуть год.

Все-таки есть Бог на свете, потому что было чудо во второй раз. Нашлась машина, при этом всего за 350 тысяч рублей, возрастом младше 7 лет, двухтонник, годная под залог. Снова последовал пересчет бизнес-плана, новый вариант договора, и кооператоры получили первый транш на 170 тысяч рублей (обеспечен залоговым имуществом), затем 210 тысяч (обеспечен залогом машины) вторым траншем. 350 тысяч шло за машину, 30 тысяч – на расчеты с поставщиками скота. Мало, конечно, но у кооператоров были еще деньги с первого кредита.

Кредит был выдан на 4 года, с отсрочкой выплаты основного долга на 1 год. Это не означало, что кооператоры не должны платить ничего целый год. В месяц им подлежало оплачивать 4700 рублей на погашение процентов, по окончании первого года платеж увеличивался до 11 000 рублей в месяц. Проценты согласно условий нацпроекта частично погашались краевыми учреждениями, но только после того, как были полностью оплачены. Банк с региональной властью о взаимозачетах договориться не могли, так что исправлять этот промах обязаны были все заемщики своими ногами. Кооператоры и по сей день еще не предъявляли выплаченные по процентам суммы к частичной компенсации, потому как и для этой нехитрой операции требуется собрать несколько бумаг, на что потратить время, для чего дважды приехать из своей тьмутаракани в краевой центр: подать заявление и бумаги, получить возмещение.

Получив машину, кооператоры застраховали ее в обязательном порядке, продиктованном условиями кредитного договора – 24 000 рублей в год. Далее были менее кусачие цифры, знакомые каждому автовладельцу: ОСАГО 1500 рублей, 500 за техосмотр в барьеры не записываем. Застраховать также пришлось и залоговое оборудование, также по требованию банка – 3000 рублей в год. Таким образом, только на страховках кооператоры потеряют за 4 года, пока длится «льготный» кредит по нацпроекту, около 70 тысяч рублей, выплатив эти деньги страховой компании. Как это назвать? Одной рукой дали, другой забрали?

Кстати, всего было более 10 походов в банк, каждая поездка стоила минимум 2500 рублей, итого на сумму 25 тысяч рублей. Некоторые поездки удавалось совместить с покупкой оборудования, поездками в СЭС, некоторые сделать только по кредиту в банке. Так что положим на поездки 10 тысяч рублей.

Приобретя рефрижератор, кооператоры выполнили последнее требование Роспотребнадзора и могли со спокойной душой запускать производство. Живи они в городе, то запустились бы уже давно, потому как там рефрижератор и в аренду можно найти, или все по-тихому делать, никто бы и не узнал. Но они жили в деревне, вести из которой дошли бы до района, а там и до славной женщины из Роспотребнадзора менее чем за неделю. Так что выхода у них не было, кроме того как пунктуально выполнять все требования контролеров.

Наступил-таки светлый день! И был запуск производства, и началась работа. От начала проекта до запуска производства прошло 13 месяцев, из них 4 месяца на ремонт и установку оборудования, 7 месяцев на преодоление административных барьеров. Но кооператоры не спешили радоваться, потому как вместе с началом работы оживились и кредиторы.

Начальник МУМ ПП ЖКХ заявил, что кооператоры должны оплатить ему долг за прошлую зиму, причем в срок 20 дней, и можно товаром, т.е. переработанным мясом. Значит, год терпел, а теперь вдруг возьми и отдай. Трудно подбирать мягкие слова для таких людей. С одной стороны, спасибо ему за отсрочку платежа, с другой стороны, он поставил людей по-рэкетирски «на счетчик», угрожая отключить отопление и, следовательно, угробить кооператив на корню. Так как дело происходит в настоящее время, его результат мы не можем описать. Однако так или иначе, эти деньги будут выплачены, но не обязательно или не все обязательно кооператорами. Район также может оказать содействие, и наверняка это сделает. В случае с предписанием об установке пожарной сигнализации он уже это сделал и взял долг безденежной сельской администрации на себя. Это позволило кооперативу начать осваивать второй этаж своего здания и уже запустить пельменную и котлетную, что позволило увеличить вдвое число рабочих мест. Кроме того, умудренные опытом общения с ЖКХ, кооператоры на паях с районной администрацией установили на входе теплотрассы в здание счетчик тепла и платить намерены теперь только по показаниям, и только в те месяцы, когда им действительно необходимо отопление. Счетчик обошелся в 120 тысяч рублей, но позволит им сэкономить много больше. Мы также вносим эту сумму в барьеры от хозяйствующих субъектов, подобно тратам на энергетиков.

Кооператоры не начали работать сразу и в полную силу. Теперь вступала в действие их собственная внутренняя политика, которую под чутким руководством санитарного врача они разработали на свою же голову. Согласно этой политики, кооператоры должны заказывать массу экспертиз для своей продукции. С одной стороны, они как бы сами взяли на себя «благородную обязанность» следить за качеством своей продукции, и санврач как бы в стороне, а с другой стороны – попробовали бы они не подписаться под собственным указом о собственных пытках. Не лицемерие ли?

На эту тему интересная цитата из газеты «Амурская правда», выходящей в Амурской области: «Стоит отметить, что импортная овощеконсервная продукция, которой изобилуют амурские магазины, на территории области никаких специальных обследований не проходит. Единственный раз ее проверяют при пересечении границы РФ. Статистику по выявлению некачественных привозных консервов тоже никто не ведет» (09.09.05).

Мы не знаем, каково положение поставщиков зарубежной мясопродукции, но если (явно) оно примерно такое же, как описывается вышеприведенной цитатой, то возникают вопросы. Конечно, производители сельхозпродукции за рубежом проходят проверку своих санитарных и ветеринарных контролеров, затем проверку Россельхознадзора, который утверждает поставщиков. Затем они получают ветеринарные документы и с ними ввозят мясопродукты в Россию. Им-то, оперирующим гигантскими объемами, возможно, тоже нужно пройти одну проверку партии на въезде в страну, а далее путь свободен. Следовательно, мы Западу доверяем, а своих производителей держим в черном теле? Ведь наши производители вынуждены проводить свою продукцию через проверки: какие-то два раза в месяц, какие-то один раз в месяц, какие-то раз в год. Причем речь не идет о партиях, они по сравнению с зарубежными просто ничтожны, а о производственном процессе.

Дело даже не в этом, а в том, что одна проверка огромной партии на въезде в страну считается достаточной. Получается, такие же продукты местного происхождения считаются более заразными, более токсичными, более опасными, раз для них предусмотрена не одна и не две проверки, а просто драконовские процедуры. О них речь далее.

Все проверки продукции нужно проходить в лабораториях краевого центра. Еще раз напомним читателю, что кооператив по переработке мяса в полуфабрикаты находится в 160 км от краевого центра, туда и обратно 320 км, плюс 30-50 километров по городским пробкам. Поскольку наши кооператоры уже при машине, то теперь мы будем считать только расходы на бензин, которого двигатель рефрижератора с объемом почти 5 литров за 320 км (туда и обратно) плюс 50 км по городским пробкам съедает на 2000 рублей за одну поездку. Также напомним, что расчетная мощность производства – всего 5 тонн мясопродукции в месяц, но на эту мощность кооператоры должны будут выйти, и явно не в первый же месяц. Поскольку производство упрется в а) не всегда надежных поставщиков; б) в рынок сбыта, который нужно еще завоевать, убедить покупателей в качестве своей продукции, преодолеть определенные стереотипы, ну и взять новые барьеры, которые неизбежно возникнут еще до того, как продукция ляжет на прилавок. Также отметим, что в планах кооператоров проникновение на рынки краевого центра отодвинуто на второй год, после того, как они смогут занять существующие и отвоевать занятые ниши в своем и двух соседних районах. Поэтому им не удастся совмещать поездки в краевой центр, связанные с прохождением экспертиз продукции, с завозом своей продукции.

Проверка 1, или гигиеническая оценка продукции. Проводится 1 раз в год, но тремя экспертизами (на радионуклеиды, токсины и антибиотики) в разных лабораториях. Каждая экспертиза стоит 1600 рублей, в сумме 4800 рублей. На каждую экспертизу предоставляется килограмм продукции, средней стоимостью в 250 рублей за кило, всего на 750 рублей. Алгоритм идентичный предыдущим: первый раз привозишь продукцию, второй раз через неделю забираешь экспертные заключения. Итого 4000 рублей за дорогу.

Проверка 2, на химический состав. Проводится 1 раз в месяц, стоит 1200 за заключение, 4000 рублей за дорогу.

Проверка 3, на бактериологический состав. Проводится 2 раза в месяц, каждая экспертиза по 2100 рублей, всего 4200 рублей, 4000 за дорогу.

На основании этих экспертиз межрайонный участок СЭС делает экспертное заключение на продукцию, для чего 1000 рублей на дорогу в соседний район.

Также необходимо получить Ветеринарное заключение у главного ветеринарного врача района, которое стоит 1800 рублей, специалист выезжает бесплатно.

Итого 3 проверки в месяц, всего 36 проверок в год, плюс еще одна годовая экспертиза, плюс обследование ветеринарного врача – 37 проверок в год и 2 заключения. Стоимость экспертиз – 120 000 в год, общие транспортные расходы – 149 000 рублей, стоимость мяса – 9750 рублей, 1800 рублей за заключение ветврача. Общая сумма данного административного барьера для наших кооператоров равна 280 550 рублей в год.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒