В общинники — по объявлению?

⇐ ПредыдущаяСтр 18 из 24Следующая ⇒

Хотите жить среди православных единомышленников, в экологически чистом месте, трудиться в современно оборудованных рыбхозе или на ферме, «косой косить» грибы, воспитывать и обучать детей в духе русской культурной и религиозной традиции? Именно таким видят свое будущее авторы объявления «Приглашаем честных и порядочных людей трудиться в коллективе единомышленников, вести здоровый образ жизни», опубликованного этой зимой в газете «Возглас». Православное поселение в Тверской области существует пока только на бумаге. По словам одного из энтузиастов этой идеи Михаила, оно будет создано в деревне Могутово в 180 км от Твери. Пока никакого производства там нет, но «идут переговоры с предпринимателями по строительству рыбного хозяйства и мясного цеха». Наш собеседник обмолвился, что работает в банке и вместе со своими друзьями-предпринимателями станет первым инвестором проекта. Для всех членов общины будут, по его словам, предусмотрены рабочие места. Сейчас инициативная группа выкупает у деревенских жителей дома. Пока твердо намерены переехать в Могутово из Москвы пять семей пенсионеров. Все они православные, у всех есть благословение на создание общины. «Пока мы раз в месяц собираемся на квартире и приводим мысли к общему знаменателю, обсуждая будущее житье-бытье, — сказал наш собеседник.– Когда все организационные вопросы будут решены, возьмем благословение и построим в Могутове храм». Что получится в Могутове, пока неизвестно. Но этот путь до могутовцев проходили многие.

Горелецкий эксперимент

В мае 1989 года в заброшенный уголок Костромской области, в почти вымершее село с названием Горелец высадился «десант» из десяти молодых энтузиастов (у трех семей уже были маленькие дети). Их объединила одна идея: жить возле храма, подальше от цивилизации, возрождать российскую деревню, воспитывать и учить детей в духе Православия. Все – москвичи с высшим образованием. Некоторым из них уже довелось пожить в полевых условиях научных экспедиций, и они были готовы к испытаниям. Горелец как нельзя лучше подходил для добровольных отшельников: из населения – две бабушки, сторожащие храм, из всех благ цивилизации – свет, грунтовая дорога в соседнее село и неработающая артезианская скважина. Глушь такая, что даже сегодня нет мобильной связи. Возглавлял группу самый старший по возрасту, тридцатилетний иерей Андрей Воронин – его рукоположили как раз в Горелецкий храм.

«Мы рассчитывали, что сможем прожить своим трудом, выращивая на огороде овощи и держа скотину (сразу же купили на общину двух коз и корову), – вспоминает один из участников эксперимента, клирик Костромской епархии иерей Владислав Шулькевич, тогда молодой географ. – Никакого устава, определяющего жизнь в общине, не было, единственным жестким условием для всех был сухой закон».

Однако оказалось, что приусадебным хозяйством в зоне рискованного земледелия заработать на пропитание невозможно. А чтобы создать рентабельное производство, нужны большие инвестиции. «Даже в Европе сельский производитель получает дотации от государства, что говорить о нашей стране с ее климатическими условиями? Основные продукты – крупы, муку — нам пришлось покупать в сельпо, что-то привозили из Москвы с оказией наши друзья. Деньги у членов общины были за счет сдачи квартир в Москве и помощи родственников», – рассказывает отец Андрей Воронин.

К началу первой зимы из взрослых в Горельце осталось пять человек (в том числе отец Андрей и Владислав Шулькевич с семьями). Остальные, не выдержав трудностей, вернулись в Москву.

– Если человек с детства не жил в деревне, то он, скорее всего, уже не сможет привыкнуть к ее укладу, – считает теперь отец Владислав Шулькевич. Многие вещи в психологию сельского жителя закладываются на уровне рефлекса. Например, заготовка дров (начинается за год, иначе не высохнут). Если не распилить их до декабря, не расколоть до марта, они оттают, засохнут и на их колку вместо недели уйдет два месяца. Рутинная для сельчанина работа превратится в трудовой подвиг. И так вся жизнь. Но городской житель к этому не привык, ему и свободное время нужно «для саморазвития». Не думает, что вот уже сенокос, а он еще дрова на зиму не наколол.

В деревне люди живут с оглядкой. Прибил планку криво, надо перебивать: что соседи скажут? Корову продал – значит, ленивый. А городскому все равно: в трусах он на улицу вышел или наличники у него наполовину покрашены. Местные видят это и потешаются. У городских обида: «Мы приехали их спасать, у нас университетское образование, а они над нами смеются! »

Или такой пример. Есть общий огород, обрабатываем по очереди. Но один как надо полет, другой спустя рукава. Или нужно воды к обеду принести (колодец в 500 метрах), но все устали. И приходится постоянно ходить за водой самому ответственному. Начинаются обиды, все это кипит, накапливается, и общинная жизнь разваливается.

Современный житель мегаполиса всегда ставит себя выше социума, уверен отец Владислав. Инстинкт, подсказывающий, что в общине выжить можно только через подчинение себя интересам коллектива, почему-то не срабатывает. «Например, стогуем сено, – вспоминает батюшка. – Поставили только полстога, но все устали. Начинается дождь. Стог надо быстро закончить, но никому уже не хочется работать. Тут один говорит: „Полпятого вечера, пора на службу идти, завтра доделаем“.– „А дождь? “ – „Мало ты на Бога уповаешь, помолимся, и дождь перестанет“. – И уходит, за ним и остальные».

«Нам казалось, что православные договорятся друг с другом быстрее, но нет. Такой сделанной впустую работы было до 70 процентов. А у сельских жителей эти вопросы не возникают: если надо, все вместе вкалывают до упора, по-другому не выживешь. Или нужно беспрекословное подчинение лидеру, которого у нас не было. И получается: ни сена, ни дров, зато бесконечные чаепития и разговоры о спасении России. Что, кстати, тоже очень забавляло окрестных жителей», — добавляет отец Владислав.

В итоге те, кто не смог отказаться от лубочных представлений о жизни в деревне, столкнувшись с реальностью, уехали. Другие попытались приспособиться к законам сельской жизни и остались. Починили насос на артезианской скважине, учительствовали в сельской школе, купили пилораму, лес и делали доски, рубили дома. Но когда подсчитали все расходы и доходы, то получилось, что никакой прибыли это не принесло. Работали на выживание, а не на развитие.

«Лично я никого и никогда не благословлю повторить что-либо подобное, – говорит отец Андрей. – Построить сельскую… общину современным людям, ориентированным на технологии и потребление, невозможно».

http: //www.nsad.ru/

Конечно, у мастера нет цели организовывать в селе общину (разве что сообщество J), но он должен понимать, что село – это как бы другой мир, не город точно.

Бульвер-Литтон писал: «Терпение – ангел бедных. Если бы не Терпение, мир постоянно сотрясался бы в социальных революциях». Сельчане и при Советах жили несколько ущербнее городских, а теперь тем более. Но со снижением доходов они, вместо того чтобы думать об их увеличении, снижают потребление. То есть люди как-то приспосабливаются: одни получают пенсию, другие перебиваются случайными заработками, выращивают овощи – с голоду не пропадают, и ладно. Уровень притязаний приближается к потребностям первобытного человека. Отчего это происходит? Оттого, что когда люди сталкиваются с какими-то серьезными проблемами, они думают о том, как уменьшить расходы, а не о том, как увеличить доходы. Меньше покупают, меньше едят, меньше развлекаются и совсем не развиваются как личности.

Мастер должен доказывать, что это не самый лучший способ уйти от проблем. Он тем более работает с лучшими из села, способными взяться за организацию коллективного дела и держать групповую динамику. Держать ее можно, в этом нет никакого чуда, и множество примеров нас убеждают, что село может начать бороться за лучшее будущее.

Но вот еще с каким фактором столкнется сельский актив:

Низкая политическая активность сочетается и с неготовностью населения к активному проявлению накопившегося напряжения в какого-либо рода политических акциях. Готовность жителей к забастовкам, митингам, выступлениям протеста, актам неповиновения, стихийным бунтам оценивается самими людьми как очень низкая. Между тем уровень социальной напряженности в самом селе высок. Но в настоящее время сказывается она на внутриобщинных и межличностных отношениях, приводя к распаду родственных, соседских и дружеских связей, раскалывая село на 2-3 враждующих группировки, способствуя разрушению психологического единства семьи. Она оказывает сильное влияние также на психологическое состояние людей, способствуя распространению и усугублению отклоняющегося поведения…

Новая политическая и социально-экономическая ситуация коснулась психологической стороны повседневной жизни людей тем, что ухудшились отношения в семьях и отношения между родственниками и соседями внутри сельской общины. Показательно, что это коснулось прежде всего женщин (только они указывают на возрастание взаимной раздражительности и агрессивности), но не мужчин. В большинстве сёл женская часть общины разделена на 2 - 3 враждующих группировки. Причину такой дифференциации по полу можно видеть в том, что мужчины преодолевают стресс через совместное пьянство, тогда как женщины меньше пьют, но вынуждены больше работать, чтобы обеспечить существование семьи.

Оптимистические жизненные установки характерны только для 4 % опрошенных, тогда как 18 % отмечают очень тяжёлое состояние духа. Неуверенность, беспокойство, тревога и страх, раздражение, пессимизм и тоска – такое описание своего повседневного состояния дают для 87 % сельских жителей. Делая ставку на подобный способ жизнеобеспечения (а это фиксируется во всех обследованных сёлах), сельское сообщество оказывается крайне ранимым («как слеза на реснице»).

Плюснин Ю.М.,

«Модели жизнеобеспечения поморского населения

русского Севера в современных условиях»

Вестник российского Гуманитарного Научного Фонда,

М., 1997. - № 3. – с. 180-192

Этот фактор – определенная озлобленность, которая тупа и слепа, так что на первых порах им будет казаться, что они делают для деревни большое благо и им все должны быть «по гроб» благодарны, но на деле все выходит не совсем так, или даже совсем не так. Местные лидеры должны понимать одну банальную истину: уровень развития людей имеет чрезвычайно большой диапазон, от дебилов до гениев по уму, от ангелов до дьяволов по состоянию души и способу действий. Причем никто не носит таблички типа: я злой и мстительный, обходите меня за версту, – так что каждый может ошибиться в каждом. А еще чаще истинная сущность людей проявляется лишь при критических обстоятельствах и соблазнах, которые в размеренной деревенской жизни не так уж и часто случаются. Мы самих себя не знаем до конца, не то что других. И поэтому рассчитывать на единодушное одобрение людей, а также на постоянную поддержку кого бы то ни было просто абсурдно. Вероятнее всего, что вначале сельский актив или ИГ будет поддерживать лишь очень малая часть населения, остальным же нужно время, чтобы до них докатилось постепенно меняющееся общественное мнение.

Хуже будет, если общая раздраженность пройдется по группе, рассорив лидеров между собой и с администрацией села. Вот уже где нужно просто садиться всем вместе и просто говорить.

Следующая задача мастера сопровождения: определение потребности группы в обучении. Обучение – чрезвычайно важный компонент, который должна наладить сопровождающая организация. «Зеленый Дом» для обучения сельских активов, а также мастеров и РЦ (кроме целевого обучения на сетевых встречах) поддерживал сеть образовательно-консалтинговых проектов в области:

– регистрации НКО, отчетности (в т.ч. бухгалтерской) и делопроизводства;

– сельского туризма;

– молодежного движения;

– менеджмента;

– экологического права и благоустройства;

– информационных технологий (обучение сельских «народных корреспондентов», верстальщиков сельских газет и операторов-монтажников сельских кабельных каналов).

Мы привлекали к этому конкурсу все НКО, и по преимуществу городские, но по итогам работы за полгода решили более не выдавать гранты на организацию образовательно-консалтинговых центров, а оплачивать данную работу по договорам возмездного оказания услуг. Гранты предполагали развитие и самих организаций, и в ряде случаев было довольно обидно, когда на развитие и вознаграждения средства уходили, а качество работы оставляло желать много лучшего.

Первая сеть консалтинговых центров начала оказывать услуги с началом реализации проектов в фокусных селах. Вторая сеть начинает работу на следующем этапе развития фокусных сел и т.д.

Часть потребностей в обучении мы определяли сами, исходя из анализа сельских концепций. Однако мы не соприкасались постоянно с сельскими активами, и функция коррекции, а также определение новых запросов и обратная связь оставались за мастерами.

Чтобы определить потребность, достаточно простой анкеты, в которой будут позиции:

– определение сути проблемы;

– характер требуемого обучения;

– предполагаемые результаты обучения (открывающиеся возможности, направления, новые бенефициарные группы и т.д.).

Поскольку сельский актив работает совместно с главой, он становится все более опорой главы и представляет собой уже рабочую структуру в местном самоуправлении. Если между активом и главой складываются партнерские отношения, можно ненавязчиво подталкивать главу к подключению актива к решению остальных вопросов поселения, которые глава уже привык «тащить на себе» в одиночестве. Чтобы актив действительно ощущал себя партнером, глава может предложить ему участие в бюджетном процессе. Глава может сам пояснить активу принципы формирования и исполнения бюджета, ознакомить с основами правового поля. Обучение актива будет очень важным, так как, получив полных единомышленников, глава получит и более эффективный механизм влияния на общественное мнение, а также закрепит свои рейтинг на селе.

Кроме моральной поддержки (этой цели, в частности, служат частые районные круглые столы и ежегодный Форум или конференция, организуемые РЦ и сопровождающей организацией), pr-продвижения успехов актива и ИГ, взаимодействия с районными администрациями, определения потребности в обучении, мастер должен осуществлять прежде всего связь нарождающихся сообществ с сопровождающей организацией. Для ее сотрудников важно знать, что происходит в селе, что меняется, что вновь возникает, важны все идеи, которые выдвигаются. Имея соборный опыт, многократно превышающий опыт отдельно взятого мастера, сопровождающая организация может понять, когда ситуация требует прямого вмешательства, когда упускается стоящая идея, когда можно что-то сделать лучше. Мастер сопровождения осуществляет эту важную функцию через ежемесячные отчеты перед сопровождающей организацией.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒