Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Россия - это Запад или Восток? (П.Я. Чаадаев, славянофилы и западники)



Появление самостоятельной и оригинальной философской мысли в России приходится на 30-ые годы XIX века - мрачную эпоху реакционного правления Николая I-го . Это царствование было ознаменовано расправой над декабристами, господством в обществе жандармов и чиновников, гонениями на вольную мысль (так, в это время даже было запрещено преподавание философии в русских университетах, поскольку, по словам царского министра просвещения, " польза от философии не доказана, а вред от нее возможен" ). Эта эпоха - время страшной коррупции и зверского крепостнического произвола, эпоха расцвета казенного патриотизма , когда повсеместно пропагандировалась известная теория " официальной народности", теория национальной исключительности и имперского превосходства России. Наиболее концентрированно этот, как его называли, " квасной" патриотизм, выразил не кто иной, как шеф жандармов А.Х. Бенкендорф , в следующих выразительных словах: " Прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно лучше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение".

Однако 30-ые годы - это, по выражению А.И. Герцена , " время наружного рабства и внутреннего освобождения", время, когда в маленьких дружеских кружках, в студенческих аудиториях и в нескольких московских салонах кипела интенсивная духовная жизнь, неприглаженно ставились вопросы о смысле русской истории и о реальном вкладе России в мировую культуру. На широкое публичное обсуждение эти вопросы решился вынести Петр Яковлевич Чаадаев , своеобразный и глубокий мыслитель, друг декабристов и Пушкина . Именно ему поэт посвятил ряд стихотворений, в одном из которых так восторженно охарактеризовал Чаадаева:

" Он вышней волею небес

Рожден в оковах службы царской

Он в Риме был бы Брут, в Афинах - Периклес,

А здесь он - офицер гусарский."

В 1830-ые годы, впрочем, Чаадаев уже давно оставил " оковы службы царской". Еще раньше, в начале 1820-ых годов именно он, вероятно, послужил прототипом образа Чацкого в комедии Грибоедова " Горе от ума". В 1836 году Чаадаев опубликовал в журнале " Телескоп" первую статью под названием «Философическое письмо» (всего этих " писем" было восемь, однако семь последующих так и не увидели тогда своего читателя), в которой остро и резко поставил вопросы о том, что такое Россия и что такое подлинная любовь к родине.

Выход в свет чаадаевской статьи А.И. Герцен назвал " выстрелом пушки в ночи", а ее написание - " подвигом честного человека". Публикация первого " Философического письма" имела вполне предсказуемые в николаевскую эпоху последствия: журнал " Телескоп" был закрыт, его издатель отправлен в ссылку, а Чаадаева по приказу царя… объявили сумасшедшим. (Так судьбу Чацкого неожиданно повторил тот, кто, возможно, был его прототипом - театральная драма повторилась в реальной жизни). На Петра Яковлевича сразу же обрушился шквал клеветы, угроз и обвинений. Что же произвело столь сильное впечатление? Какие мысли Чаадаева вызвали такое раздражение у царских властей и повергли в шок всю читающую публику?

Вот что пишет Чаадаев о России: " прошлое России - пусто, настоящее - невыносимо, а будущего у нее - нет". " Мы - пробел в нравственном миропорядке", " враждебный всякому истинному прогрессу" и, раз уж Бог создал Россию, то как пример того, чего не должно быть - " чтобы преподать миру какой-нибудь важный урок". " Присмотритесь хорошенько, и вы увидите, что каждый важный факт нашей истории был нам навязан, каждая новая идея почти всегда была заимствована". Если на католическом Западе Чаадаев находит динамизм и единство исторического процесса, то для России, усвоившей православный вариант христианства из Византии, а потому оказавшейся на задворках христианского мира, и надолго очутившейся под монгольским игом, по мнению мыслителя, характерны замкнутость, невежество, пассивность, рабство. Чаадаев выступил за сближение России с Европой на почве универсальной идеи христианства.

Как уже было сказано, " Философическое письмо" Чаадаева вызвало бешеное озлобление среди читающей публики. По словам современника, все говорили про " чаадаевскую статью" и " чаадаевскую историю" - чиновники, барыни, священники - " все соединились в одном общем вопле проклятия и презрения человеку, дерзнувшему оскорбить Россию". По поводу этих негодующих отзывов весьма верно и точно выразился выдающийся литературный критик В.Г. Белинский : " Что за обидчивость такая! Палками бьют - не обижаемся, в Сибирь посылают - не обижаемся, а тут Чаадаев, видите, задел народную честь - не смей: говорить речь - дерзость, лакей никогда не должен говорить! "

Петр Яковлевич, которому запретили выходить из дому, что-либо публиковать, и, публично объявив " помешанным", начали насильственно " лечить" (как известно, в ХХ веке в СССР инакомыслящих также неоднократно объявляли безумными и принудительно сажали не в тюрьму, а в психиатрические больницы), с мужественным достоинством выносил свое одиночество. Вскоре он, объясняя свою позицию, написал работу под названием " Апология сумасшедшего", в которой официальному патриотизму - слепому и самодовольному восхищению государством, противопоставил новое понимание любви к Родине - честное, горькое, самокритичное. В своей " Апологии" Чаадаев писал: " Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной". " Прекрасная вещь - любовь к Отечеству, но есть еще нечто более прекрасное - это любовь к Истине… Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами".

" Философическое письмо" Чаадаева стало прологом великого спора о прошлом, настоящем и будущем России, о ее месте в семье европейских народов, о русском народе и его роли в мировой истории, об истинной и ложной любви к родине. Чаадаев прочно зафиксировал в национальном самосознании факт экономической, социальной, политической и культурной отсталости России - и от этого факта нельзя было просто так отмахнуться. (Можно сравнить его с мальчиком из сказки Андерсена , решившегося сказать принародно шокирующую истину: " А король-то голый! " ). Однако парадоксальным образом произведение, прозвучавшее как надгробное слово России и русской культуре, одновременно явилось началом пробуждения русского самосознания. Поставленные Чаадаевым вопросы требовали ответа. Выступление мыслителя, вызвавшего на себя " огонь" правительственных репрессий и общественного негодования, стимулировало философскую дискуссию, в которой оформились две крайние позиции, сторонники которых вошли в историю под именами " славянофилов" и " западников". С ними, конечно же, вы встречались на уроках истории и обществознания (как и с Чаадаевым - на уроках литературы), но в этой книге вас ожидает не просто повторение хорошо известной информации: речь пойдет именно о философских взглядах славянофилов и западников. Читая эту лекцию, попытайтесь про себя отметить, с какими из их идей вы знакомы, а с какими - сталкиваетесь впервые. (А может быть хорошо известные идеи предстанут перед вами с какой-нибудь новой, неожиданной стороны? ). То же самое необходимо сказать и о некоторых последующих пунктах этой темы, где вы вновь встретитесь с Герценым и народниками, Достоевским и Толстым. К тому же русская философия немыслима без данных имен: ведь именно эти мыслители являются наиболее яркими и выдающимися ее представителями. Так же неудивительно и то, что речь пойдет об их социальных, исторических, религиозных и моральных воззрениях: вспомним - в начале этой главы мы говорили о том, что повышенный интерес к подобным темам представляет собой одну из главных особенностей русской философии.

Славянофилами стали называть группу мыслителей, литераторов и публицистов, наиболее яркими фигурами, среди которых были А.С. Хомяков , братья П.В. и И.В. Киреевские и братья И.С. и К.С. Аксаковы. Вопреки Чаадаеву, славянофилы утверждали, что нет какого-то единого, универсального, общечеловеческого пути развития, а каждый народ живет своей особой жизнью, имеет свой особый " народный дух". Выступая против казенного патриотизма, против крепостного права, самодержавной бюрократии, в защиту достоинства личности, славянофилы, тем не менее, говорили о чувстве национальной гордости за Россию. Они остро осознавали разрыв интеллигенции с народом и стремились вернуться к " почве", отказаться от слепого подражания Западу. И все это не было только декларациями - славянофилы внесли огромный вклад в изучение самобытной народной русской культуры: братья Аксаковы занимались основательным изучением статистики, Хомяков стал первым русским светским богословом, славянофил Афанасьев собрал и издал собрание русских народных сказок и исследовал древнерусское язычество, П.В. Киреевский также собрал и опубликовал русские народные песни, а близкий к славянофилам В.И. Даль стал автором известного и доселе непревзойденного толкового словаря " живого великорусского языка".

В чем же усматривали славянофилы своеобразие и преимущество России? За что критиковали западную цивилизацию?

Подобно Чаадаеву, славянофилы считали, что религия формирует народную культуру и определяет историю. Однако, если, по Чаадаеву, католическая церковь создала условия для вызревания " социальной идеи" христианства, а русское православие - замкнуто, консервативно, реакционно, пассивно и не влияет на общество, то, по убеждению славянофилов, напротив, католическая церковь извратила христианство, превратив его из источника любви и свободы в мертвый институт власти и принуждения, тогда как православная церковь сохранила истину христианства в первоначальном, неискаженном виде. На современном Западе, по мнению славянофилов, господствует расщепленность, расколотость - как сознания отдельного человека, так и между людьми, правят бал одиночество и конкуренция. По выражению Константина Аксакова, " на Западе душа убывает". Иван Киреевский обвиняет западную культуру в отрыве просвещения умственного от просвещения нравственного, приводящем к тому, что достижения человеческого ума обращаются против самого человека.

Всему этому славянофилы противопоставили идею целостного знания (истина познается не только рассудком, но и " духом в его живой цельности" ) и важнейший спасительный принцип соборности , лежащий, по их мнению, в основе православной веры и всей русской жизни. Соборность они определяли как " единство во множестве", как " хоровое начало", сочетающее ценность личного и общего, добровольный союз людей для совместного действия. Неразрывное единство веры и разума, мысли и чувства, единичного и всеобщего, христианства и светской культуры - таков высший идеал славянофилов. Говоря о православии, как соборной религии, они имели в виду не казенную церковь, ставшую после реформ Петра I всего лишь частью государственной машины, но - живое единство верующих. " Церковь знает братство - по словам А.С. Хомякова - но не знает подданства… В делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть". По мнению славянофилов, в католицизме единство доминирует над свободой личности, в протестантизме свобода - над единством, и лишь православие представляет собой синтез единства и свободы, то есть основано на соборности. Таким образом, церковь не есть внешний авторитет, но есть выражение внутренней истины, принимаемой человеком свободно и осознанно.

Свое социально-экономическое воплощение соборность, по мнению славянофилов, нашла в русской общине, в которой люди коллективно (" всем миром" ) решают вопросы совместной жизни и труда. В то время, как на Западе община давно погибла и восторжествовал дух конкуренции и эгоизма, в России общинность является, по мнению славянофилов, залогом ее великого будущего. Идеализируя Древнюю Русь, славянофилы вместе с тем ясно видели пороки современной им Российской Империи. Хомякову принадлежат знаменитые поэтические строки о России, исполненные, пожалуй, не меньшей горечи и боли, чем " Философическое письмо" Чаадаева:

" В судах полна неправдой черной,

И игом рабства клеймена,

Безбожной лести, лжи тлетворной

И лени мертвой и позорной

И всякой мерзости полна! "

Спасение России славянофилы видели в ликвидации крепостного права, в освобождении церкви из-под ига государства, в уничтожении " немецкой" бюрократии, в развитии самоуправления и возвращении к общинным началам русской жизни. Отрицая капитализм, парламентаризм, конституционализм, как " западные" выдумки, славянофилы стремились вернуться к (во многом выдуманной ими же) эпохе XVII века - времени допетровской Руси.

Славянофилам противостояла - в московских салонах и на страницах изданий - другая группа мыслителей (в основном состоявшая из ученых и профессоров - историков, юристов и т.д.), получившая название «западников» . Наиболее ярким представителем этой группы был Т.Н. Грановский . Западники были убеждены в общности исторического пути всех народов и считали, что Россия должна двигаться по пути Европы, преодолевая свою отсталость. По их мнению, подлинная история России началась лишь с эпохи Петра I, направившего страну на путь европейского просвещения. " Запад" ассоциировался для этих мыслителей с понятиями " прогресс, гуманность, свобода" - со всем тем, чего так не хватало в России. В отличие от славянофилов и Чаадаева, западники мыслили секуляризировано, в рамках светской культуры, исходили из идеалов космополитизма (от греч. " космос" - мир + " политэс" - гражданин, т.е. гражданин мира) и абсолютной автономии (независимости) личности.

При всех очевидных различиях, противоположность между воззрениями западников и славянофилов не стоит считать абсолютной. Примыкавший в те годы к западникам А.И. Герцен подчеркивал: " наше сердце билось одно, но головы, как у двуликого Януса, смотрели в разные стороны" (Янус - римский бог входа и выхода, изображался с двумя смотрящими в разные стороны лицами). Западники по-своему любили Россию, хотя и ненавидели ее недостатки, а славянофилы с большим уважением относились к Западу (так, Хомяков называл Европу " страной святых чудес" ) и лишь подчеркивали самобытность русской, православной культуры, способной, однако, воспринять и лучшие начала европейской цивилизации.

Славянофилы - люди, более всех несогласные с Чаадаевым по принципиальным вопросам, одновременно более других симпатизировали ему, как человеку. Поэт Федор Тютчев , близкий по взглядам к славянофилам, говорил о Чаадаеве: " Человек, с которым я больше всех спорю, это человек, которого я больше всего люблю". И западники и славянофилы относились к одной духовной среде, встречались в одних дружеских компаниях и одинаково глубоко ненавидели рабство и унижение человеческого достоинства со стороны николаевского режима. И те и другие бились над решением одного и того же вопроса - как преодолеть отсталость и несвободу русской жизни, но ответы давали разные: идти общим путем с Европой, догоняя ее (западники) или же найти в самобытности, непроявленности сил русского народа залог будущего величия России (славянофилы). И славянофилы, и западники создали себе своего рода " утопии", только " утопия" славянофилов находилась в русской истории (Московское царство XVII века ), а " утопия" западников - на современном им Западе. При этом славянофилы, по словам философа Владимира Соловьева, сравнивали идеалы Древней Руси с фактическими грехами Запада. Преимущество, конечно, оставалось на стороне русских идеалов. Напротив, западники, критикуя Россию, сравнивали западные идеалы гуманности с грешной русской действительностью, причем преимущество оставалось, конечно, на стороне гуманного Запада.

Спор западников и славянофилов, начавшись во второй четверти XIX века, длится и по сей день. Несколько меняются аргументы и суждения спорящих сторон, но суть спора остается прежней, так же волнуя умы и являясь одним из вечных " нервов" всей нашей общественной и философской мысли, поляризируя и будоража мыслящее общество.

«Вопрос об отношении лица к обществу и общества к лицу» (А.И. Герцен)

Многие идеи славянофилов и западников были творчески соединены в народничестве - наиболее влиятельном и мощном направлении русской мысли и духовной жизни XIX - начала ХХ вв. Основателем народничества стал Александр Иванович Герцен . В 1826 году, когда на трон вступил палач декабристов Николай I , юный Герцен дал клятву, которой он остался верен всю свою жизнь. Он " клялся отомстить за казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками". Казнь декабристов, писал Герцен, " окончательно разбудила ребяческий сон моей души… Мало понимая или очень смутно, в чем дело, я чувствовал, что я не с той стороны, с которой картечь и победы, тюрьмы и цепи". Неудивительно, что жизнь Герцена сложилась трагически: ссылки, эмиграция, разлука с Россией, смерть горячо любимой жены и троих детей, разочарование в западной цивилизации… (Герцен оказался за границей, во Франции, в то самое время, когда буржуазия, пришедшая к власти под лозунгами свободы, равенства и братства, потопила в крови восстание парижских рабочих в июне 1848 года ).

Выдающийся писатель, замечательный мыслитель, публицист и общественный деятель, пронзительно тонкий психолог, Герцен был знаком со многими выдающимися представителями европейского общества, став крупной фигурой в мировой культуре. В России Герцен примыкал к " западникам". На формирование его взглядов повлияли немецкие романтики Шиллер и Гете , французские социалистические авторы, а также Гегель и Фейербах . Однако он создал собственное оригинальное философское учение, в центре которого стоит проблема личности и ее взаимосвязи с обществом.

Герцен не верил ни в Бога, ни в бессмертие души, ни в неизбежность исторического прогресса - мировоззрение его во многом было трагично. И тем важнее для него было опереться на личность, противопоставить человеческую свободу и творчество бессмыслице окружающего мира. Личность возвышается над слепым потоком природного бытия и над слепым потоком истории. Выступая против фаталистической " железной необходимости", будто бы неумолимо господствующей в истории (эту идею проповедовали последователи Гегеля и Маркса ), Герцен подчеркивает категорию возможности, в которой, по его мнению, выражается свобода личности и альтернативность исторического процесса: " Пути вовсе не неизменимы. Напротив, они-то и изменяются с обстоятельствами, с пониманием, с личной энергией. Личность создается средой и событиями, но и события осуществляются личностями и носят на себе их печать…". Для Герцена человеческая личность - неповторимая, живая и конкретная - высшая ценность. Она не может быть принесена в жертву чему бы то ни было, будь то кумиры " религии", " морали", " государства", " разума", " прогресса" или " экономического и научного развития". По убеждению мыслителя, " подчинение личности обществу, народу, человечеству, идее есть продолжение человеческих жертвоприношений". Личность - не средство, но цель всякого исторического прогресса.

Величайшим разочарованием в жизни " западника" Герцена было его разочарование в Европе, когда он приехал туда из России. Герцен писал: " Тяжко, душно жить в России - это правда… и тем тяжелее было для нас, что мы думали, что в других странах легко и хорошо жить. Теперь мы знаем, что и там тяжело. Оттого, что и там не разрешен вопрос, около которого сосредоточилась теперь вся человеческая деятельность, вопрос об отношении лица к обществу и общества к лицу". Что же ужаснуло Герцена в европейской жизни? Диагноз, поставленный мыслителем современной европейской культуре, таков: " Мещанство - окончательная форма западной цивилизации, ее совершеннолетие". Что же стоит за понятием мещанства? По Герцену - это политическое и экономическое господство буржуазии, подмена духовных ценностей коммерческими, стирание и обмельчание личности, наступление " внутреннего варвара", торжество пошлости, заурядности, развитие капиталистической индустрии, разрушающей как отдельную личность, так и солидарность между людьми и порождающей конкуренцию, повсеместное лицемерие и мелочный эгоизм (до Герцена слово " мещанство" понималось как сословная, а после него - как духовная характеристика). " Под влиянием мещанства - говорит Герцен - все переменилось в Европе. Рыцарская честь заменилась бухгалтерской честностью, гуманные нравы - нравами чинными, вежливость - чопорностью, гордость - обидчивостью, парки - огородами, дворцы - гостиницами, открытыми для всех, то есть для всех, имеющих деньги". Сравнивая средневекового рыцаря с современным торгашом, оказавшимся наследником европейской цивилизации, Герцен горько замечает: " Как рыцарь был первообраз мира феодального, так купец стал первообразом нового мира; господа заменились хозяевами. Купец сам по себе лицо стертое, промежуточное, посредник между одним, который производит, и другим, который потребляет, он представляет нечто вроде дороги, повозки, средства. Рыцарь был больше он сам, больше лицо, и берег, как понимал, свое достоинство, оттого-то он, в сущности, и не зависел ни от богатства, ни от места; его личность была главное; в мещанине личность прячется или не выступает, потому что не она главное: главное - товар, дело, вещь, главное - собственность".

Итак, в России - самодержавие и крепостничество, на Западе - господство буржуазности и мещанства, констатирует Герцен. Где же выход? Выход, по мнению мыслителя, в синтезе того лучшего, что выработали западная и российская цивилизации: европейской культуры, просвещения, идеи свободы личности и - российской общинности, солидарности, коллективизма . Эта идея стала краеугольным камнем русского народничества. " В современной Европе нет юности и юношей" - отмечает Герцен, тогда как русские люди еще способны к юношескому энтузиазму, идеальным порывам, живой, страстной вере и жертве (вспомним, к примеру, перекликающиеся с этой мыслью, слова Достоевского о " русских мальчиках", безоглядно и бескомпромиссно ищущих истину). На смену вере Герцена в Запад приходит вера в Россию, в русскую крестьянскую общину. На чем она основывается? Во-первых, русский народ, мало затронутый буржуазностью, учтя опыт Запада, может не повторить ошибок Европы (" хорошие ученики часто переводятся через класс" ). И, самое главное - давно погибшая на Западе, но сохранившаяся в России община, представляет собой зародыш того самого общества, о котором говорят, к которому стремятся теоретики западного социализма. Общинное самоуправление, коллективистская психология, общинное землепользование, убеждение крестьян в том, что земля, подобно воздуху - " ничья и Божья" и обрабатывать ее могут все, а владеть ею никто - вот предпосылки " русского социализма" Герцена.

Западное мещанство основано на " безусловном самодержавии собственности". В России - крестьянской стране с общинным землевладением - этого " самодержавия собственности" еще нет и, следовательно, есть возможность избежать буржуазного пути развития и связанных с ним страданий народа, распада коллективизма и торжества мещанства. Итак, сочетать западный идеал свободы личности и российское начало общинного коллективизма, разрушить самодержавно-крепостническое государство - в этом Герцен видел надежду и спасение России, могущей пройти между Сциллой буржуазного мещанства и Харибдой царского деспотизма (Сцилла и Харибда - в греческой мифологии - два морских чудовища, подстерегавших мореплавателей с двух сторон: кому удавалось избежать Сциллы, тот попадал к Харибде и наоборот). " Прошлое русского народа темно, его настоящее ужасно, но у него есть право на будущее" - эта позиция Герцена, как нетрудно заметить, отличалась и от взглядов Чаадаева, и, тем более, от теории " официальной народности", синтезируя и объединяя лучшие идеи западников и славянофилов.

Будущее общество - это грядущий социализм , который Герцен сравнивает с ранним христианством, проповедовавшим всеобщее равенство и братство, и одновременно похоронившим античный мир и создавшим новое - средневековое общество. Социализм для Герцена призван сочетать личную свободу с социальной справедливостью, политическое освобождение с экономическим равенством и уничтожить власть и эксплуатацию. Эти идеи, провозглашенные Герценым, были развиты следующими поколениями русских народников.

Вопросы для самопроверки


Поделиться:



Популярное:

  1. Bilignostum seu Adipiodon. Бис-(2,4,6-трийод -3-карбокси)анилид адипиновой к-ты
  2. Bizz: Белье стирается вперемешку с чужим или как?
  3. Chasek, Тьма, первобытная пустота – то, откуда появились Князь Тьмы и жизнь. То, откуда двинулся Самаель.
  4. H) опцион на продажу, или опцион пут
  5. I. Перепишите следующие предложения. Определите, является ли подчеркнутая форма инфинитивом, причастием или герундием. Переведите письменно предложения на русский язык.
  6. I. Россия в период правления Александра II. Либеральные реформы в 60-70-е гг. XIX в.
  7. I. Тест школьной тревожности Филипса
  8. I. Экономика доиндустриальных цивилизаций
  9. II. Девиантологический или релятивно-конвенциональный подход (Я.И. Гилинский)
  10. II. СОЦИАЛЬНАЯ МОРФОЛОГИЯ ИЛИ ГРУППОВЫЕ СТРУКТУРЫ
  11. II. цитогенетический ответ или ремиссия
  12. III. Перепишите и переведите следующие предложения, подчеркните в каждом из них модальный глагол или его эквивалент.


Последнее изменение этой страницы: 2016-07-12; Просмотров: 1037; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.033 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь