Исповедничество святого Николая в гонение Диоклетиана. Заботы о пастве после гонения

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 17Следующая ⇒

Завистливое око диавола, никогда не могущего спокойно смотреть на процветание Христовой Церкви и всегда старающегося причинить ей какой‑ нибудь вред, и на этот раз не оставило ее в покое и воздвигло на нее сильное гонение. Это гонение было тем ужаснее, что оно явилось после продолжительного спокойствия, которым пред тем пользовалась Церковь Христова. Преемники Валериана, воздвигнувшего гонение на христиан в середине III века, часто сменявшие друг друга, были принуждены всеми силами заботиться то о своей непрочной власти, то об отражении варваров, отовсюду нападавших на Римскую империю. Им некогда было и подумать о гонении на христиан. Только император Аврелиан (270–275 гг.), отразив внешних и одолев внутренних врагов, «готов был воздвигнуть на нас гонение», пишет Евсевий, «но едва задумал он и только что хотел подписать против нас указ, как постиг его суд Божий». А после кратковременных Аврелиановых преемников – Тацита (275 г.), Флориана (276 г.), Проза (276–282 гг.) и Кара (282–283 гг.) – достигший верховной власти Диоклетиан в первую половину своего царствования (285–304 гг.) занимался устройством всемирной империи и не только оставил в покое вселенскую Церковь, но даже видимо благоволил к христианам. Христиане начали окружать самого императора в должностях высших сановников государства и добросовестным исполнением своих обязанностей и преданностью императору еще более укрепляли благосклонный взгляд Диоклетиана на христиан. Пользуясь благосклонностью императора и высших его сановников, церковные предстоятели ревностно заботились о привлечении заблуждающихся язычников в лоно истинной Церкви, о построении величественных церквей для помещения многолюдных христианских собраний. Это быстрое распространение христианства до такой степени раздражало закоренелых язычников, что они, во что бы то ни стало, решили подавить его. Орудием своей цели они избрали соправителя Диоклетианова Галерия, «имевшего все пороки и все страсти язычества», который просьбами и ложными наветами склонил старого Диоклетиана сначала к удалению христиан от двора и войска, потом – к лишению их государственной службы и разрушению церквей их, и наконец – к открытому, повсеместному и ожесточенному преследованию их. В силу императорских указов христианские церкви разрушались «сверху донизу»; божественные и богослужебные книги сжигались на площадях; епископы заключались в темницы и предавались пыткам; все христиане подвергались всевозможным обидам и мучениям. Все было позволено в отношении к христианам. В самых обыкновенных житейских делах они встречали не судей, защитников их невинности, а остервенелых врагов. По словам одного Египетского епископа‑ мученика, Филеаса, оскорблять христиан позволялось всякому, кто хотел: одних били палками, других розгами, иных бичами, тех плетьми, этих кнутами. Зрелище казней сменялось и содержало в себе много зла. Христианская кровь лилась потоками; скрываться же гонимые не могли, если бы и хотели: в империи едва ли оставалось местечко, где бы не были выставлены и не действовали эти ужасные указы.

Это гонение, начавшееся в Никомидии, где в самый день Пасхи сожжено было в храме до 20 тысяч христиан, пронеслось смертоносной бурей по многим областям и дошло до Мирликийской церкви, предстоятелем которой в то время был святой Николай. В трудное для Церкви Христовой время гонения архипастырь Ликийской церкви с неустрашимостью поддерживал в вере свою паству, громко и открыто проповедуя имя Божие. За это он подвергся преследованию и вместе со многими другими христианами был заключен в темницу. Здесь он провел немало времени, терпеливо перенося голод, жажду и тесноту, не допуская даже мысли об отречении от Иисуса Христа. В темничном заключении Святитель не переставал заботиться о заключенных вместе с ним христианах. Голодных он питал здесь словом Божиим, жаждущих поил водами благочестия. Таким образом он возращал в них веру во Христа‑ Бога и утверждал их в крепком исповедании Его перед мучителями, чтобы они могли пострадать за Христа до конца. Благодаря его руководительству, многие из заключенных пребыли твердыми в Христовой вере до конца. Таковы сподвижники святого Николая и по церковному управлению и по темничному заключению – Крискент, Диоскорид и Никокл, которые, по словам св. Андрея Критского, «воодушевлением и ревностью Святителя Николая соплели себе мученический венец». Сам же Святитель Христов, «мученик готовностью своею», был сохранен во время Диоклетианова гонения, потому что его жизнь нужна была для дальнейшего прославления имени Божия.

Святой Николай в темнице утешает узников‑ христиан

Убедившись, что жестокость по отношению к христианам не приводит к желанным результатам – уничтожению христианства, император Галерий (Диоклетиан в это время уже отказался от престола) стал ослаблять гонение на христиан. В 311 году Галерий, мучимый страшной болезнью, посланной ему от Господа в наказание за его жестокость к христианам и распутную жизнь, открыто «оказал свое снисхождение христианам, позволяя им опять оставаться христианами и строить домы для своих собраний», где они «за такое снисхождение должны молить своего Бога о здравии» бывшего их гонителя. Повинуясь указу, градоправители выводили и освобождали заключенных в темницу. По свидетельству очевидца Евсевия, «вслед за таким событием, вдруг, как бы из недр ночного мрака, воссиял некий свет: в каждом городе стали появляться церковные общества, многочисленные стечения христиан и вместе с тем обычные собрания для богослужения. Каждый из неверующих немало поражен был этим, дивился такому обороту дел и Бога христианского провозглашал великим и единым истинным».

По освобождении из темницы святой Николай, «мученик изволением» и «без крове венечник», снова занял Мирликийскую кафедру и еще с большей ревностью отдался выполнению своих высоких обязанностей. Страшное гонение, давшее Церкви целый ряд мучеников и исповедников, в то же время причинило ей весьма много вреда. Поэтому святой Николай, кроме обычных трудов и забот своего служения, должен был понести и новые подвиги, необходимо вызванные последствиями долгого и страшного гонения. Как другим тогдашним пастырям, без сомнения и ему приходилось или возобновлять старые, или строить новые церкви, восстанавливать нарушенный гонением порядок церковного богослужения и благочиния, допускать к покаянию тех, которые во время гонения ослабели в вере и отпали от Христа, после же гонения спешили исцелиться, ревностно прося спасающей десницы у сильнейших; принимать и покоить «благородных поборников бого‑ почтения», избавленных от страданий в рудокопнях; а также оглашать и приготавливать к крещению тех язычников, которые обращались ко Христу, тронутые торжественно‑ умилительной радостью Христовой Церкви.

Эта радость Церкви Христовой омрачилась было сначала враждебным отношением к Церкви преемника Галериева Максимина Даии (311–313); но это грозное облако скоро исчезло, так как Максимин был низвергнут Ликинием. Однако и еще раз восточным христианам пришлось подвергнуться непродолжительному преследованию. Победитель Максимина и соправитель Константина Ликиний, вместе с последним издавший Миланские указы (312–313 гг.), благоприятные для Церкви, неожиданно стал теснить и преследовать их. И в Мирах, как вообще в городах православного Востока, подвластного Ликинию, преследование это отозвалось заметно – и добрый пастырь Николай опять был готов положить душу за свою гонимую паству. По милости Божией однако гонение Ликиниево не было жестоко и продолжительно: побежденный Константином (в 323 г.) гонитель вскоре лишился власти и жизни. После низложения Ликиния, посетив восточные области, победоносный Константин начал смягчать участь ни в чем не повинных страдальцев‑ христиан. Он возвратил домой изгнанников и заточенных; освободил осужденных на каторгу; восстановил гражданские и военные права исповедников; имения же мучеников отдал их наследникам или, за неимением наследников, Церкви; вообще всех, так или иначе потерпевших от гонения, он вознаградил с избытком царской милости.

Не довольствуясь этим, император разослал ко всем восточным правителям «поучение об идолопоклонническом заблуждении», а к предстоятелям церквей в каждой провинции писал, чтобы они усердно занимались созиданием церквей, либо исправляя, какие сохранились, либо распространяя их, либо по требованию нужды построяя новые – и тут же уполномочил их, «в чем встретится надобность, требовать содействия от правителей и областного начальства», которым предписано было со всем усердием исполнять их требования.

Все такие распоряжения императора, по свидетельству современника Евсевия, «приходили в исполнение с великою скоростью». Таким образом, предстоятели Восточных церквей – в числе их и святой Николай – получили полную свободу ревновать о славе Божией и о спасении ближних.

Глава 6

Ревность Святителя Николая об утверждении православия и искоренении ересей. Разрушение капища в честь языческой богини Афродиты. Ревность святого Николая по искоренению ереси Ария и его участие в Первом Вселенском соборе. Святитель Николай чудесно спасает жителей города Мир от голода

Святитель Николай в сане архиепископа Мирликийской церкви прославился особенною ревностью по утверждению православной веры и искоренению язычества и ересей, вследствие чего Церковь по достоинству называет его «великим благочестия столпом», «твердым православия укреплением», «мечом, плевелы прелести посекающим».

Спустя четыре столетия по кончине Святителя Николая св. Андрей Критский, совершая память богоносного Отца в Мирликийской храме, вот какими словами изображает его пастырскую ревность о славе Божией и о спасении ближних. «Как же назовем тебя? – обращается он к почившему архипастырю. – Земледельцем? – Так! Это имя, взятое в духовном значении, прилично тебе. Ибо ты, истребив во всей области Ликийской плевелы неверия, удобрил умные пажити, посеял на них живое слово благочестия и собрал в души, как в некие житницы, духовную жатву. Назовем ли тебя архитектоном? – Не погрешим, ибо орудием слова своего ты разрушил идольские жертвенники – эти гнездилища демонов, воздвиг церкви Христу, устроил святые храмы в честь мучеников и, как трудолюбивый земледелец, соделал плодоносным виноград сей, а зодчеством духа, как мудрый архитектон Церкви, утвердил оную на основании истинной веры. Назовем тебя воином? – Название будет справедливо: ибо, сражаясь с невидимыми силами, ты, как некий военачальник, приял всеоружие духовное: препоясал чресла твои истиною, облекся в броню праведника и обул ноги твои в твердость евангельского мира (Еф 6: 14–15). Отражая шлемом спасения нападения страстей, ты остался твердым и неподвижным, подобно камню. Защищаясь щитом веры и непоколебимой надежды от стрел вражеских, ты поражал противников своими ударами и, разрушая все их коварства, мужественно ограждал от них паству свою».

Святитель Николай, прежде всего, не мог смотреть равнодушно на то, как многие жители Ликийской области погибали в нечестивом служении идолам. В Ликии тогда еще оставались языческие капища, привлекавшие многочисленных поклонников. Особенным почитанием пользовалась богиня Афродита, бесстыдное поклонение которой было повсеместно в Малой Азии. Богатый храм ее красовался в самых Мирах; служившие при храме жрицы отличались развратом, которому предавались открыто и на который соблазняли приходивших на поклонение богине язычников. Конечно, с самого начала своего архипастырства Святитель Николай возмущался этим непотребным местом, много препятствовавшим успешному распространению христианства, и старался уничтожить его. Но во время гонения Диоклетиана и следовавших за ним языческих императоров, которые старались восстановить язычество и подавить христианство, конечно, не могло быть и речи об уничтожении богопротивного капища. Удобное для этого время наступило только с воцарением Константина, который в своем «поучении об идолопоклонническом заблуждении», разосланном к правителям Восточной Церкви, признавал языческие капища заблуждением и тем косвенно давал разрешение на разрушение их.

И вот Святитель Николай, пользуясь благочестивым позволением императора, разрушил все языческие капища в своей стране, в том числе и храм Афродиты, самое основание его разметав по ветру. Разрушение капищ вразумляло язычников и привлекало их в лоно истинной Христовой Церкви. «Прежние суеверные люди, – пишет церковный историк Евсевий, – увидев собственными глазами обличение своего заблуждения и на самом деле узрев пустоту бывших повсюду храмов и идолов, обращались к спасительному учению».

Святой Николай на Первом Вселенском Никейском соборе спорит с Арием

Но враг рода человеческого, с разрушением многочисленных языческих капищ в царствование Константина Великого лишившись господства над суеверной языческой массой, не прекратил злокозненных нападений на Церковь Христову. Он посеял в ней плевелы ересей, которые скоро возросли и стали поселять в ней несогласия и раздоры. Многие из современников Святителя Николая, предавшись умствованием, сделались виновниками ересей, долгое время раздиравших Церковь Христову. Но эти шатания ума превратного, говорит высокопреосвященный Иннокентий, были совершенно чужды богопросвещенного пастыря Мирликийской церкви. Будучи преемником мужей апостольских по званию пастыря душ, он был вместе и преемником их простоты по вере. Подобно им он поставлял совершенство христианского благочестия не в том, чтобы углубляться в непостижимое, но чтобы вернее исполнять познанное; подобно им ценил веру не по словам, а по делам. Мыслить так, как мыслят все истинно верующие, учить так, как учили отцы предшествующих веков, – вот тот царский путь, коим св. Николай шел сам и вел свою паству.

И в самом обхождении с еретиками и их вразумлении великий архипастырь поступал с кротостью и великодушием, свойственными истинному пастырю стада Христова. Первым и самым действенным средством для их обращения он считал меч духовный, т. е. слово Божие. Св. Андрей Критский приводит следующий пример такого вразумления св. Николаем одного из еретиков.

«Некогда ты, – обращается он к Святителю Николаю, – как повествуют, осматривая лозы винограда Христова и встретившись с мужем блаженной памяти Феогнием (он был тогда Маркионитским епископом), словами Писания обличал его в заблуждении до тех пор, пока не обратил от лжи к истине. Но поелику в нем таилось раздражение, происшедшее от сего обличения, ты, заметив это, возвышенным голосом произнес к нему сие апостольское увещание: да не зайдет солнце в гневе нашем (Еф 4: 26). Брат мой! помиримся».

«Мечом глагола Божия, – говорит св. Андрей Критский о Святителе же Николае, – ты посек до конца ересь разделения Ариева и соединения Савеллиева. Равно и всех тех, которые дерзали разделять Единого от Единые и Святые Троицы Христа, истинного Бога, приявшего плоть для нашего спасения, неправильно понимая таинство воплощения, – или осмеливались не признавать в лице единого Христа и Бога соединения двух естеств без смешения оных, или допускали в них разделение, – всех сих неправых умствователей, уклонявшихся либо на ту, либо на другую сторону, ты, как Финеес, поразил одним ударом меча, умилостивляя всемерно Бога всяческих». Особенно сильно в начале TV века Церковь пострадала от ереси Ария, который отвергал Божество Сына Божия и не признавал Его единосущным Богу Отцу. Ни мудрые меры равноапостольного Константина, ни отеческие попечения пастырей Церкви не могли подавить этого богопротивного учения. Оно разливалось широкой волной по всему христианскому миру. К принятию его склонялся даже сам Евсевий, просвещению которого мы обязаны историею первых веков христианства.

Желая водворить в стаде Христовом мир, потрясенный ересью Ариева учения, равноапостольный император, по совету Александра, епископа Александрийского, разослал окружные послания ко всем епископам своей всемирной епархии, приглашая их на Первый Вселенский собор. Этот собор состоялся в 325 году по Рождеству Христову в Никее, главном городе Вифинии. Здесь, под председательством самого императора, собрались 318 епископов, между которыми первые места занимали Осия Кордубский, Евстафий Антиохийский и Макарий Иерусалимский. На этом соборе, продолжавшемся около двух месяцев, введен во всеобщее церковное употребление Символ веры, впоследствии дополненный и законченный на Втором Вселенском соборе, бывшем в Константинополе в 381 году по P. X. Подвергнут был осуждению Мелетий, который присвоил себе права епископа, будучи сам нарушителем церковных правил. Наконец, на этом же соборе отвергнуто и торжественно предано анафеме учение Ария и его последователей. В опровержении богопротивного Ариева учения наиболее подвизались святой Афанасий Александрийский, бывший тогда еще диаконом и за ревностное противоборство еретикам страдавший от них целую жизнь свою, и Святитель Николай. Святитель Николай, по словам высокопреосвященного Иннокентия, «несмотря на все злоухищрения еретиков, пребыл тверд, как та вера, которую он исповедовал. Прочие святители защищали православие помощью своего просвещения; Николай защищал веру самой верой тем, что все христиане, начиная от апостолов, постоянно веровали в Божество Иисуса Христа. Святость его жизни, всем известная, чистота намерений, признаваемая самими врагами, дар чудес, свидетельствовавший о непосредственном общении с Духом Божиим, сделали то, что Святитель Николай был украшением Никейского собора и заслужил, чтобы Церковь нарекла его правилом веры». Сохранилось предание (по Димитрию Ростовскому, об этом передает Иоанн, монах Студийский), что в одно из соборных заседаний Святитель Николай, не стерпев богохульства Ария, в присутствии всех ударил этого еретика по щеке. Отцы собора сочли такой поступок излишеством ревности, лишили святого Николая преимущества его святительского сана – омофора – и самого заключили в одну башню. Но вскоре, убежденные в правоте такого поступка великого Угодника Божия видением, в котором перед очами некоторых из них Господь наш Иисус Христос подал ему Евангелие, а Пречистая Богородица возложила на рамена его омофор, они освободили его из заключения, возвратили ему прежний сан и почтили его, как великого Угодника Божия.

Местное предание Никейской церкви «даже до сего дня» не только сохраняет верно память о св. Николае, но и резко выделяет его из лика 318 отцов, которых всех считает своими покровителями. Известный путешественник по святым местам А. И. Муравьев при описании достопримечательностей Никеи в следующих словах передает о вышеприведенном предании, сохраняемом, по его словам, даже «самими турками, имеющими глубокое уважение к Святителю».

Явление Господа и Богоматери Святителю Николаю

«Было уже заполночь, – пишет он, – когда я выехал из Никеи через третьи великолепные врата, носящие название «Цареградских», потому что ими въезжали императоры из своей столицы; еще есть на них триумфальная надпись, над коею теперь посмеялись люди и время: «Здесь конечный трофей над полчищем бесстыдных сарацин, здесь христолюбивые императоры наши, Лев и Константин, обновили город, возобновив сию башню ценою кентария золота и семилетних трудов». Но другое священное предание сохранилось о сих вратах; сами турки его повторяют. Сторож, присланный мне для почести от аяна или градоначальника, показал нам в одной из громадных бойниц, с правой стороны торжественных ворот, так называемую темницу святого Николая Чудотворца; здесь, по местному преданию, он был заключен за то, что поразил на соборе Ария, защищая догматы веры, и содержался в узах, доколе не был оправдан свыше по небесному суду, который ознаменовался явлением Евангелия и омофора, как это пишется на его иконах. Глубокое уважение к Святителю, можно по истине сказать – вселенскому, обнаруживается даже и в мусульманах: как объяснить это счастливое влияние, которое сей Угодник Божий преимущественно пред всеми имеет на все племена и языки? »

Рассказ об этом предании, в связи с некоторыми другими интересными историческими указаниями относительно города Никеи, мы находим у другого позднейшего, не назвавшего себя, путешественника, бывшего в Никее весной 1872 года. «Мы направились, говорит он, по пустырю к северным воротам Никеи, называемым Константинопольскими. Они состоят из трех рядов ворот: внутренних, средних и внешних. Древнейшие из них внутренние. Они языческой эпохи. Два привратных столба их увенчаны колоссальными головами Горгоны из белого мрамора. Одна стоит еще на месте и живописно выглядывает из зелени смежных деревьев. Другая лежит на земле в груде камней. Средние ворота – византийской постройки – замечательны своей красотой. Их можно бы счесть образцом византийского искусства в этом роде. Они кладены из серого, правильно тесаного камня и состоят из пролета, сведенного дугой, высокого и глубокого, и двух нишей по сторонам с обоих лиц их. В нишах еще можно различить следы некогда бывших изображений. Так, в одной видны слабые очертания св. Николая с малыми изображениями Спасителя и Богоматери по сторонам головы Угодника, как это пишется у нас, и как редко встречается в греческой иконописи… Из этих ворот собственно только средние входят в линию городской стены. В первой к востоку от них башне указывают место заключения св. Николая. Нижние части ее засыпаны землей. В верхних нет ничего, что напоминало бы темницу. Предание однако же живо. Подтверждением ему служит и упомянутое выше изображение Святителя, находящееся со стороны этой башни».

По возвращении с собора, Святитель Николай продолжал свою благотворную пастырскую деятельность по устройству Церкви Христовой: утверждал в вере христиан, обращал к истинной вере язычников и вразумлял еретиков, «спасая от гибели сонмы их, не колеблясь от нападений еретических и отгоняя от словесного стада Христова этих хищных волков» (св. Андрей Критский). Как мудрый земледелец, говорит св. Димитрий Ростовский, провевая на гумне своем хлеб, жито собирает в одно место, а плевелы откидывает в другое; так и благоразумный делатель гумна Христова – святой Николай – наполнил духовную житницу добрыми делами, тщательно отделив пшеницу Господню от плевелов еретического учения и далеко отбросив с своего гумна последние, почему Церковь справедливо называет его «лопатою, развевающею Ариева плевельная учения».

Святитель вручает во сне золотники купцу

С такой заботливостью относясь к духовным нуждам своей паствы, Святитель Николай не пренебрегал удовлетворением и телесных их нужд. Вот один из случаев подобной заботы его о телесных нуждах своей паствы. В Ликийской стране открылся сильный голод. В Мирах оскудели съестные припасы, и многие из горожан терпели крайнюю нужду в них. Еще несколько времени такого печального положения дела, и произошло бы большое народное бедствие. Но благовременно поданная Святителем Николаем чудесная помощь не довела город и страну до этого несчастия. Произошло это следующим образом.

Один торговец, нагрузив хлебом свой корабль в Италии, пред отплытием увидел во сне Чудотворца Николая, который приказал ему отвезти хлеб для продажи в Ликию и вручил ему в виде задатка три золотые монеты. Немедленно проснувшись, купец к изумлению своему действительно увидел у себя в руке врученные ему во сне Святителем золотые монеты. После этого он счел своим долгом исполнить волю святого мужа, явившегося ему во сне, и отплыл в Миры, где и распродал свой хлеб, в то же время рассказавши о своем чудном видении. Граждане Мир, узнавши в явившемся купцу муже своего архипастыря Святителя Николая, вознесли самую горячую благодарность Господу и Его святому Угоднику, так чудно напитавшему их во время голода.

Глава 7

Святитель Николай – умиротворитель враждующих и властный защитник невинноосужденных. Умиротворение мятежа в Плакомате. Избавление от казни трех невинноосужденных граждан города Мир. Избавление от смертной казни военачальников – Непотиана, Урса и Ерпилиона. Чудесная помощь корабельщикам, плывшим из Египта

Пользуясь высоким уважением и влиянием за свою святость, святитель Николай еще при жизни своей прославился как умиротворитель враждующих, властный защитник невинноосужденных и чудный предстатель и избавитель от напрасной смерти.

Предание сохранило следующие случаи умиротворения им враждующих и заступничества за невинноосужденных.

В царствование Константина Великого в стране Фригии (лежавшей на север от Ликин) вспыхнул мятеж. Для устранения его царь Константин отправил войско под начальством трех воевод – Непотиана, Урса и Ерпилиона. Последние отплыли с войском на кораблях из Константинополя и, вследствие сильного морского волнения, не доплыв до Фригии, остановились в Ликии, у Адриатского берега, где был город.

Море продолжало быть неспокойным, и им пришлось здесь остановиться на продолжительное время. Между тем у войска стали истощаться припасы. Поэтому воины часто сходили на берег и, пользуясь силою, обижали жителей, отнимая у них припасы даром. Жители возмущались подобным насилием, и вот в местности, носившей название Плакомата, произошла жестокая и кровопролитная схватка между воинами и жителями.

Едва только Святитель Николай услышал о произошедшем в Плакомате, как немедленно поспешил туда для усмирения мятежа. Весть о прибытии всеми почитаемого Угодника Божия прекратила споры между той и другой стороной и собрала на встречу ему как жителей возмутившегося местечка, так и виновников мятежа – воинов с воеводами во главе. Узнав от последних, что они держат путь во Фригию для усмирения мятежа, святитель Николай уговорил их восстановить тишину и повиновение в своем войске и не позволять ему обижать местных жителей, при чем пригласил их в город и дружески угостил.

Умиротворив враждовавших в одном месте, святой Угодник Божий почти одновременно явился защитником невинноосужденных в другом. В то время как он находился в Плакомате, сюда явились к нему из Мир некоторые из горожан, прося его о заступничестве за трех ни в чем не повинных их сограждан, которых градоначальник Мирский Евстафий, подкупленный завистниками этих людей, осудил на смерть. При этом они прибавили, что этой несправедливости не произошло бы и Евстафий не решился бы на столь беззаконный поступок, если бы всеми почитаемый архипастырь находился в городе.

Услышав об этом несправедливом поступке Мирского градоначальника Евстафия, Святитель Николай немедленно поспешил в Миры, чтобы успеть освободить незаконно присужденных к смертной казни, и попросил следовать за собой также и трех воевод царских. Когда св. Николай прибыл в одно местечко, называемое Лев, ему сказали, что обвиненные уже выведены на поле Диоскурово для смертной казни. Ускорив шаги и достигнув церкви святого Крискента, Божий Угодник увидел поле, покрытое народом, окружавшим обвиненных. Они были совершенно готовы к смертной казни: руки у них были связаны, лица закрыты, колена преклонены, и обнаженные шеи протянуты в ожидании смертного удара. Казалось, что человеческая помощь была немыслима. Но в этот решительный момент является к месту казни Святитель Николай и, вырвавши из рук палача обнаженный меч, бросает его на землю и освобождает невинно осужденных. Никто из присутствовавших не осмелился остановить его: все были уверены, что все, что он ни делает, делает по воле Божией. Освобожденные от уз три мужа, которые уже видели себя во вратах смерти, плакали слезами радости, и народ громко славил Угодника Божия за его заступничество.

Святой Николай избавляет от казни трех невинноосужденных

В это время к месту казни пришел и сам начальник города Евстафий, по приказанию которого должна была состояться казнь невинноосужденных. Видя правоту святого Угодника и сознавая собственную виновность, за которую он мог потерпеть наказание от царя, Евстафий припал к ногам Святителя Николая, умоляя его о прощении. Но, по внушению врага злобы, он не хотел признать себя виновным в преступлении и свою вину в нем сваливал на двух городских старейшин – Симонида и Евдоксия. Такая ложь не укрылась от святого Угодника, который ввиду упорства Евстафия хотел донести на него царю и угрожал ему муками на том свете за несправедливое управление. Наконец Евстафий чистосердечно сознался, что осуждение на смерть трех невиновных граждан – его дело, и со слезами раскаяния просил святого Николая о прощении. Искреннее раскаяние Евстафия было принято Угодником Божиим, и он простил его.

Дивились присутствовавшие при этом царские воеводы ревности и власти Святителя Николая, не подозревая, что им он некогда окажет такую же защиту, как трем невинноосужденным гражданам города Миры. Напутствованные на дорогу благословением святителя Господня, они быстро и успешно усмирили мятеж в Фригии и с радостью от успешного выполнения царского поручения возвратились домой. Царь был очень доволен скорым усмирением мятежа во Фригии и осыпал военачальников дарами и почестями. К несчастию, у них оказались сильные враги.

Расположение царя к трем военачальникам возбудило в сердцах их врагов сильную зависть, и они решились погубить их. Для этого они оклеветали пред Константинопольским градоначальником Евлавием осыпанных царскими милостями военачальников в измене царю и желании свергнуть его с престола. Подкупленный золотом Евлавий внял их клевете и уверил в правдивости ее царя. Последний, возмущенный такою черною неблагодарностью только что облагодетельствованных им воевод, велел заключить их в узы и бросить в темницу.

Некоторое время спустя враги военачальников, опасаясь, как бы не раскрылась клевета их при расследовании дела, новыми подарками склонили Евлавия к тому, чтобы он испросил у императора позволение на немедленную смертную казнь военачальников. С унылым лицом и печальным взором явился корыстолюбивый градоначальник к царю. «Ни один из заключенных не хочет покаяться, – сказал он царю. – Напротив, они твердо пребывают в своем гнусном намерении против тебя и питают к тебе величайшую злобу. Повели, царь, немедленно казнить их, чтобы они не выполнили своего злого умысла против тебя». Введенный вторично в заблуждение, император страшно разгневался и приказал на следующее утро казнить оклеветанных военачальников. Первым передать несчастным узникам эту печальную весть выпало на долю темничного сторожа. Последний чрезвычайно сожалел о случившемся, уверенный в невиновности приговоренных к смертной казни, и горько оплакивал предстоящую разлуку с ними. «Лучше было бы, – говорил он им, – если бы я не познакомился с вами, не наслаждался бы беседой и трапезой с вами: тогда я не страдал бы так от разлуки с вами, не болел бы за постигшую вас напасть, и не было бы такой скорби в моей душе. Завтра мы разлучимся друг с другом. Горе мне! Разлука эта будет окончательная, навсегда, навеки. Никогда более не увижу я возлюбленного вашего лица и не услышу ваших прекрасных и мудрых речей. Утром назначена ваша смертная казнь. Сделайте теперь заблаговременно завещание о вашем имении. Завтра уже будет поздно».

Узнав о своем смертном приговоре и не зная в то же время за собой ничего дурного, военачальники пришли в отчаяние: они терзали на себе одежду и рвали волосы свои. «Какой враг позавидовал нашему житию? – говорили они. – За что мы умираем, будто злодеи? Что сделали мы такое, за что нас следовало бы казнить смертию? » При этом они призывали в свидетели своей невиновности всех своих родных, знакомых и Самого Бога.

Святитель велит во сне царю Константину отпустить невинных военачальников

К счастью, один из военачальников, Непотиан, вспомнил о Святителе Николае, избавившем от неминуемой смерти трех несправедливо осужденных граждан города Миры. В твердой надежде, что чудный защититель невинных не оставит и их без помощи, они обратились к Господу с горячей молитвой о заступничестве через Святителя Николая: «Боже Николаев, тогда избавивший трех мужей от напрасной смерти, призри ныне и на нас, ибо у нас нет помощника среди людей. Поднялась на нас великая напасть, и нет никого, кто бы избавил нас от нее. От страха голос замирает у нас, и язык от огня страданий прилипает к гортани нашей, так что мы уже не можем приносить Тебе обычной молитвы. Господи! возьми нас из руки тех, которые ищут наших душ. Уже завтра хотят нас казнить: поспеши нам на помощь и избавь нас, так как мы не заслуживаем позорной смерти».

Молитва их была принята Человеколюбцем, и Он избавил их от смерти через Своего угодника св. Николая. В ту же ночь Угодник Божий явился во сне царю и грозно сказал ему: «Освободи из темницы трех воевод, потому что они неправедно осуждены и невинно страдают». Затем рассказал царю, как оклеветаны были военачальники, и в заключение прибавил: «Если ты не послушаешь меня и не отпустишь их, то воздвигну такой же мятеж, как во Фригии, и ты погибнешь».

Удивившись властному приказанию явившегося мужа и недоумевая, как мог он ночью попасть вовнутрь дворца, царь сказал ему: «Кто же ты, что грозишь мне войною и гибелью»? «Я – Николай, архиерей Мирские митрополии», – был ответ явившегося мужа. После этого видения царь проснулся и стал размышлять о том, что такое оно могло бы означать. В ту же ночь Святитель Николай явился во сне к начальнику города Евлавию с требованием отпустить на свободу невинноосужденных воевод.

Ходатайство святого Николая перед царем Константином за трех военачальников

На утро император призвал к себе Евлавия и, узнав, что и ему был такой же сон, велел привести к себе осужденных на смерть военачальников. «Какие волхвования вы сделали, – строго сказал он им, – чтобы послать мне сегодня ночью мужа, который грозно требовал отпустить вас на свободу, обещая в противном случае поднять на меня гибельную междоусобную войну? » Военачальники, ничего не знавшие о явлении св. Николая во сне императору, недоумевали, слыша такие слова, и, когда царь уже более кротко велел рассказать истину, отвечали ему: «Государь! мы никогда не занимались волхвованием и никогда не помыслили чего‑ нибудь злого против тебя. Если мы говорим ложь, то пусть погибнем не только мы, но и весь наш род. Мы с детства привыкли чтить и любить царя нашего, трудились тебе по мере возможности и сил наших и доказали свою верность к тебе тем, что усмирили во Фригии мятеж. Ты сам же прежде наградил нас почестями за нашу верность, а теперь, благодаря врагам нашим, мы осуждены невинно и терпим понапрасну, так как ничего худого против тебя не замышляли и не делали».

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒