Как только мои пальцы сжались вокруг рукоятки, я открыла глаза и снова наткнулась на его серо-пурпурный взгляд.

– Цыганка, – кажется, в моей голове прошептал старый, ворчливый голос. – Наконец-то.

Хорошо, по-видимому, меч может еще и говорить. Супер жутко, но я уже перешла границу, когда я еще удивлялась чему-то.

Мои пальцы обхватили набалдашник, и я вырвала меч из витрины. Рукоятка была сделана так, что моя рука закрывала половину мужского лица – ото рта вниз.

Нос крючком висел над моей рукой как что-то своего рода папье-маше, по крайней мере, я думала, что это называется так, и глаз

был виден четко. Глаз, который все еще смотрел на меня. Некоторое время ничего не происходило.

Затем меня наполнили чувства.

Меч был старым, древним, как Чаша Слез. Так много вещей вспыхнуло в моих мыслях. Так много изображений.

Преимущественно битвы. Сотни, тысячи битв, которые начинались и заканчивались в одно мгновение. Большие, маленькие, тихие, громкие. Я чувствовала кровь и дым. Слышала крики боли и ярости.

Чувствовала другие мечи, другие клинки, которые врезались в мою плоть, так что я одновременно кричала от боли и затоплялась яростью.

Я не могла ничего делать дальше, кроме как стоять там, смотреть картины и впитывать волны чувств, которые хотели меня наполнить.

Собственно, если бы я хотела, то не смогла бы отпустить меч. Через некоторое время картинки стали меняться медленней, так что я могла их понять. Я поняла, что наблюдала исторические битвы.

Различные места, различное время, различные враги. Одежда, оружие, вооружение, люди. Они изменялись и становились с каждой битвой современней.

Но одно оставалось одинаковым на картинах –

мечом всегда размахивала женщина. Снова и снова мелькало ее лицо перед моим внутренним взором, слишком быстро, чтобы следовать за картинами.

Но я чувствовала их, чувствовала все вещи, которые они чувствовали, пока размахивали мечом. Гордость.

Сила. Страх. Ярость. И снова и снова глубокое чувство долга и чести.

Были и пробелы, время, в которое меч вообще не был виден и речь шла о женщинах. Рождались одна за другой, выростали, рождали собственных дочерей, становились старыми и наконец, умирали.

Картинки прыгали от одной к другой, и у меня было чувство, что это длинная, нескончаемая цепочка женщин, которая двигалась назад во времени, когда Боги бродили по земле.

Среди лиц я увидела родное лицо бабушки Фрост.

Ее черты лица вспыхнули на мгновение перед моим взором, прежде чем оно сменилось другим лицом, лицом моей мамы.

– Мама? – прошептала я.

Грейс Фрост улыбнулась мне и открыла рот, как будто она хотела что-то сказать.

– Мама! – я протянула к ней руку, как будто я могла прикоснуться к ней в видении.

Тогда я почувствовала, как я чувствовала, чувствовала, чувствовала...

С тяжелым вздохом я раскрыла глаза и установила, что стояла посреди библиотеки древностей, на месте, где находилась витрина с Чашей Слез.

Я все еще держала меч в руках. Я сразу же обернулась в поисках других.

Их не было там.

Не было Жасмин, которая пыталась убить меня. Ни Морган, которая лежала на столе и смотрела в никуда. Ни Логана, который боролся против Немейского Охотника. В библиотеке была только я, одна.

– Эй? – крикнула я. – Здесь... здесь кто-нибудь есть?

Мой голос прозвенел в библиотеке запуганным, тихим звуком, который надолго повис в воздухе...

– Привет, Гвендолин, – прошептал мягкий голос.

Я подавила крик и развернулась. Позади меня, прямо перед закрытой дверью стояла женщина. На первый взгляд ничего особенного.

Среднего роста, худая, но мускулистая. Ее волосы мягкими коричневыми локонами падали на плечи и, кажется, светились металлическим бронзовым тоном.

На ней был предмет одежды, который мне напоминала тогу, длинная, текущие тканевые полосы в сиреневом тоне. Серебряный пояс обвивался вокруг ее бедра, какие-то серебряные растения лежали короной вокруг ее головы.

Лавры, подумала я и задалась на мгновение вопросом, откуда я это знала.

Но чем дольше я смотрела на нее, тем мне становилось яснее, что она была попросту самой прекрасной женщиной, которую я когда-либо видела.

Не потому что ее черты лица были так прекрасны, а так как она обладала аурой, которая излучала чувство присутствия мира, невозмутимости и вечности.

По какой-то причине это утешало меня, даже теперь, когда я собственно должна вопить из-за всех странностей за последний час.

За последнюю проклятую минуту.

Женщина подошла ближе, и ее тога омывала ее тело как вода. Впервые мне бросилось в глаза, что у нее два мягких, пернатых крыла за спиной, которые выглядели именно так, как я всегда представляла себе крылья ангела.

Я умерла? Это свое рода Царство Небесное?

Крылатая женщина остановилась передо мной и смотрела на меня глазами, которые были ни серыми и не пурпурными, а мягким оттенком сумерек.

– Кто ты? – прошептала я.

Она наклонила голову и улыбнулась.
– Я думаю, что ты знаешь.

Внезапно я поняла это фактически. Знания наполнили мой мозг. Я видела ее изображение в моей книге по истории мифов и слышала как профессор Метис рассказывала о ней.

Даже здесь в библиотеке я видела ее статую. Я посмотрела на место на втором этаже, на котором стояли статуи, но она исчезла. Вероятно, потому что я видела ее как раз перед собой.

– Ты – Ника, греческая Богиня Победы, – сказала я слабым голосом.

Она кивнула.
– Правильно. А ты – Гвендолин Фрост, дочь Грейс Фрост, внучка Геральдины Фрост и так далее.

– Ты знаешь мою маму? И мою бабушку?

Таинственная улыбка растянулась на лице Ники.
– Я знаю всех твоих предков, Гвендолин. Женщины из твоей семьи служили мне с начала времен.

Хорошо, я чувствовала себя, как будто моя голова может взорваться в любой момент. Я имею в виду, я стояла здесь и беседовала с Богиней.

Настоящей Богиней. И не просто с какой-то Богиней, а Никой, супер-женщиной, которая победила Локи и сохранила мир от разрушения.

И она знала меня и всю мою семью. Да, мой мозг определенно взорвался бы в моем черепе.

– Эм... Я должна поклониться или что-то такое? – спросила я, чувствуя себя, как будто рядом со мной стояла совершенно другая личность. – Я не особенно внимательно слушала на уроках истории мифов, поэтому я не знаю, как правильно разговаривать с Богиней. Мне очень жаль.

Улыбка Ники стала шире.
– Нет, Гвендолин, ты не должна преклоняться передо мной.

Но нам нужно обсудить пару вещей.

– Каких, например?

Она кивнула в направлении меча в моей руке.
– Как, например его.

Я заметила, что все еще держу меч в руке. Единственный пурпурно-серый глаз скептически наблюдал за мной.

– Я не уверен, Богиня, – сказал меч. – Она выглядит не очень-то многообещающе.

Я почувствовала, как холодный, металлический рот двигался под моей ладонью. Было щекотно. Я завизжала и выронила меч, так что оружие, дребезжа, упало на пол.

– О, проклятье, – прорычал меч, лицо которого было на мраморном полу. – Она не может даже держать меня нормально.

– Это Вик, – сказала Богиня. Она наклонилась вперед и подняла оружие. Потерла лезвие около рукоятки. – Он поможет тебе в том, чтобы ты справилась с тем, что грядет. Опасности, которые ожидают мир.

Опасности? Это было не таким уж заманчивым.

Еще минуту назад я находилась в большой опасности, где Жасмин пыталась убить меня и так далее.

Вик прямо-таки сиял под мягким прикосновением Богини, как будто он был дорогим домашним любимцем, которому она дарила всю свою любовь и внимание.

– Ты знаешь о Хаосе, или, Гвендолин? – спросила мягко Ника. – О Локи и его Жнецах?

Я кивнула.

– Итак, Локи очень близок к тому, чтобы вернуться в наш мир, в мир смертных, как все думают. Его тюрьма слабеет, и его сторонники становятся сильнее с каждым днем. И в этот момент ты входишь в игру, Гвендолин. Ты поможешь мне в борьбе со Жнецами и удержании Локи от того, чтобы он погрузил мир во вторую Войну Хаоса.

– Я? – пропищала я.

Ника кивнула.
– Ты, Гвендолин Фрост. Тысячи лет женщины твоей семьи служили мне. Они были моими чемпионами, помогали мне сохранять порядок, держать равновесие между добром и злом, между победой и поражением.

Я вспомнила о том, что Дафна сказала о чемпионах, что они были людьми, которых выбрали Боги. Чтобы помогать другим.

Чтобы быть героями.

Я снова подумала о картинах, которые сейчас видела, со всеми этими женщинами и вся эта борьба на протяжении столетий. Я была частью этого?

Это казалось просто невозможным, казалось неправильным и еще менее реальным. Конечно, бабушка Фрост была самой сильной личностью, которую я знала, и моя мама перед смертью была такой же. Но я? Скорее нет.

Я не смогла даже найти друзей в Академии, и я не была хорошим бойцом как другие ученики.

– Почему я? – спросила я. – Я не такая как другие. Я – Никто.

Я скривила лицо, когда повторила слова, которые Жасмин говорила еще некоторое время назад в библиотеке. В настоящей библиотеке. Или, вероятно, сейчас была настоящая библиотеке? Голова окончательно разболелась.

– Ты – не Никто, – объяснила Ника остро. – Ты – Гвендолин Фрост, и ты – мой Чемпион.

Широко раскрытыми глазами я осматривала ее и спрашивала себя, что я сделала, чтобы она так разозлилась. Через некоторое время черты лица Богини снова смягчились.

– Когда все проигнорировали смерть Жасмин, ты была единственной, кого она заинтересовала, Гвендолин, – сказала она серьезно, как будто бы это было важно.

– Но я, же ничего не сделала, – возразила я. – не совсем. По крайней мере, ничего важного. Я только порыскала и последила за людьми, а также использовала свой дар, чтобы вызвать видения. Но это было ничего, что не сделал бы кто-нибудь другой.

– Это правда, – согласилась Ника. – Но хотя бы попытаться было достаточно для тебя. Это чего-то стоит. Также как в тот раз, когда ты рассказала своей маме, что эту девочку домогается монстр.

– И это ты тоже видела? – прошептала я.

Она кивнула.
– Я вижу много вещей, но четче всего я вижу силу и доброту в твоем сердце. Все же я не могу принудить тебя к чему-нибудь, чего ты не хочешь делать, Гвендолин.

Это твое решение.

Я стояла там и размышляла над этим. Я не чувствовала, что я была чемпионом. Но кем еще я могла быть, если могла разговаривать с Богиней?

Особенно с Богиней Победы? Все равно я не хотела слепо соглашаться на что-то.

– Что произойдет, если я скажу " нет"? – спросила я. – Я имею в виду, сейчас в библиотеке?

– Ты имеешь в виду парня Спартанца? – спросила Ника.

– Ну, он, конечно, умрет, – рявкнул Вик-меч и посмотрел на меня единственным глазом. – Если его не убьет Охотник, это определенно завершит Валькирия.

Что ты думаешь, будет происходить?

Грусть наполнила меня, мои колени дрожали. Логан. Я медленно подошла к одному из столов и прислонилась к нему.

– Это не была бы твоя ошибка, Гвендолин, – сказала Ника. – Спартанец самостоятельно принял решение прийти в библиотеку. Это то, что ему уготовано.

Что ему уготовано? Что это значит? Что с самого начала судьба была предопределена или что-то в этом роде?

Я задалась вопросом, знала ли Богиня, что со мной все это должно было произойти, но решила не проверять.

Теперь, так как я знала, что Логан иначе умер бы, решение для меня было однозначным. Определенно, я могла быть все еще обиженной на него... из-за всего произошедшего.

Но он побежал за мной сегодня вечером, последовал за мной по каким-то причинам в библиотеку. Я не могла проигнорировать ни это, ни чувства, которые он вызывал во мне.

Я... просто не могла.

– Договорились, – объяснила я. – Я буду твоим чемпионом, Ника.

Улыбка растянулась на прекрасном лице Богини, и крылья на ее спине вздрагивали. – Тогда вытяни руки, Гвендолин Фрост, и прими подарок, который я могу тебе дать.

Я сделала то, о чем она меня попросила. Ника вложила мне Вика, меч, в руки. Оружие смотрело на меня единственным взглядом.

– Итак, хорошо, – сказал Вик дружелюбным голосом. – Можем мы теперь пойти и убить кого-нибудь?

– Эм, честно говоря, я не знаю, как убивать.

– Она даже не знает, как правильно убивать?

Что за девчонке ты меня передала, Богиня? – протестовал Вик и направил свой глаз снова на Нику.

Ника улыбнулась.
– Вик немного кровожаден.

Ты привыкнешь к этому.

В этом я как-то сомневалась.

Ника еще раз посмотрела на меня, затем она сделала что-то очень странное. Она наклонилась вперед и поцеловала меня в щеку.

Я сразу почувствовала, как холодная сила распространилась во мне, как будто моя кровь превращалась в лед.

Я вооружилась и ждала того, что во мне что-то вспыхнет, хотя у меня не было никаких чувств, от контакта с Богиней.

Но затем ледяное чувство снова исчезло, и я не воспринимала никаких колебаний от нее.

Все равно я чувствовала себя как-то по-другому, как будто что-то во мне переместилось на новое место.

Как будто кто-то переключил выключатель. Я выдохнула, и мое дыхание образовало облако пара у рта, хотя мне совершенно не было холодно.

Ника вытянула руки и положила на мои. Я пристально смотрела ей в глаза, которые не были ни пурпурными и ни серыми, а вместо этого цвета сумерек.

И снова я почувствовала, как власть в ее взгляде сковала меня. Холодная, жестокая власть, но все же не неприятная.

– Теперь иди, – сказала Ника. – Спаси Спартанца.

Я посмотрела вверх на нее.
– Но как я должна это сделать? Я ведь даже не знаю, как сражаться...

Богиня улыбнулась мне и отступила назад.

Ее тело сверкало и таяло как сумерки, когда они уступают место ночи

или приближающемуся дню.

– Подожди! – крикнула я. – Скажи мне, что я должна делать...

Но Ника уже исчезла и забрала знания с собой.

Задыхаясь, я вернулась снова в реальность. Я стояла на том самом месте, где и раньше, прямо перед витриной, в которой лежал меч, который я все еще держала в руках.

– Можем мы, наконец, кого-нибудь убить? – повторил Вик слегка ноющим тоном, и мне бросилось в глаза, что у него действительно прекрасный британский акцент. – Уже так долго я не пробовал крови. Я голоден.

Я побледнела и не только потому, что ощущение движений рта под моей ладонью было жутким.
– Тебе, в самом деле, нравится вкус крови...

Резкий свист за моей спиной заставил меня отскочить в сторону. Меч врезался в витрину, разрубив ее пополам, из-за чего вокруг меня полетели куски дерева и осколки.

Я поднялась на ноги только для того, чтобы удостовериться, что Жасмин снова повернулась ко мне с поднятым мечом.

Увидев оружие в моих руках, Жасмин криво ухмыльнулась.
– Эта зубочистка не спасет тебя, цыганка.

– Зубочистка? – возмущенно проворчал Вик. – Она только что назвала меня проклятой зубочисткой? Убей ее! Убей ее сейчас же!

– Если у тебя есть какие-то предложения, как мне это сделать, тогда я охотно их выслушаю, – рявкнула я и подняла Вика. – Так как я действительно не очень хороша в спортивных заданиях.

– О, фантастично, – пробормотал Вик. – Просто замечательно. Богиня вручила меня придурковатой пацифистке...

Я указала бы ему на то, что я не была пацифисткой, а просто полностью нескоординированной, но Жасмин снова бросилась на меня, и ее клинок был лишь серебряной тенью.

Блокировать, блокировать, блокировать. Большего я не могла, надо было удержать ее от того, чтобы порубить меня на части в ее диком нападении. Все равно

Валькирия была сильнее меня и после каждого удара мне казалось, что я работаю с молотом. Чистая ярость атаки сотрясла все мое тело, и мне было тяжело оставаться на ногах.

Разочарованно я пыталась вспомнить обо всех тех вещах, которые я должна была выучить на физкультуре. Я старалась размахивать мечом и ставить ноги так, как показывал нам тренер Эйджекс.

Но как бы я ни старалась, я не могла атаковать Жасмин. Я не смогла нанести ей своим мечом даже царапину. Но была уже довольно тем, что, по крайней мере, не давала ей убить себя.

На уроках физкультуры я наблюдала достаточно боев, чтобы знать, что Жасмин скоро, очень скоро вонзит свой меч мне в сердце, если я не предприму нечто неординарное.

Я посмотрела в ее лицо, рассмотрела ее глаза, пытаясь разузнать, что она планировала дальше, как она хотела атаковать меня в следующий момент.

Ее когда-то синие глаза были все еще красными, такими же, как глаза Охотника. Или цвет стал ярче с тех пор, как она атаковала меня. Выглядело, как будто бы ее глазницы были залиты кровью.

Розовые губы Жасмин растянулись в рычании, но на ее лице я заметила определенную пустоту, что-то вроде невыразительного выражения лица, которое было у Морган.

Это было, как будто части Жасмин больше не было здесь, как будто кто-то или что-то вне ее тела владел ею и заставлял ее действовать так, давая ей власть убить меня.

Я могла бы поспорить, что это было связано с Чашей Слез.

Жасмин снова приготовилась, и я отступала до тех пор, пока я находилась в поле досягаемости.

Она поскользнулась на книге, которая упала с полки во время нашей борьбы, и я использовала шанс, чтобы оббежать ее и бросилась в центр библиотеки.

– Что ты делаешь? – спросил Вик. – Почему ты убегаешь? Борьба осталась там позади.

– Закрой рот, Вик! – закричала я, перекрикивая шум в ушах, пока мои ноги бежали по холодному мраморному полу. – Или ты хочешь провести следующие десять-двадцать лет в этой витрине.

Вик закрыл рот.

Я, скользя, остановилась перед Морган, которая все еще лежала на столе и пристально смотрела в пустоту.

Между тем кровь в Чаше Слез кипела у самых краев и была похожа на багровый вулкан незадолго до начала.

Что бы то ни было дальше, ничего хорошего не будет. Я не могла победить Жасмин, но я могла... эту злую... вещь... разрушить.

– Определенно сорвется, – пробормотала я и подняла Вика прямо над головой.

Жасмин оббежала вокруг книжной полки все еще с мечом в руках. Когда она увидела, что я запланировала, она застыла.

– Нет! – накричала она. – Нет!

Слишком поздно. Я опустила меч так твердо, как только могла на Чашу Слез.

В следующую секунду, когда лезвие коснулось Чаши, крик наполнил библиотеку, такой громкий и высокий, полный боли, что кажется, воздух разорвался на куски.

Багровый свет разлился из Чаши, настолько яркий, что мне пришлось отвести взгляд.

Я не совсем уверена, что происходило дальше. Свет продолжал гореть, голос кричал, и волна горячего воздуха, обдавшая меня, была такой горячей, что у меня было чувство, что вся кожа должна была отделиться от тела.

Но по какой-то причине меч в моей руке оставался холодным. Я схватила Вика крепче и подняла клинок вверх, как будто он мог меня защитить от интенсивного света и жара.

Каким-то образом это даже сработало.

Едва я подняла меч, свет и жара ослабели, как будто оружие превратилось во что-то вроде щита. Я отступила на несколько шагов и заставила себя открыть глаза и посмотреть на то, что как раз происходило.

Вибрирующее, кроваво-красное облако из... из... магии повисло прямо на середине библиотеки над Чашей Слез. Облако поднялось, как будто оно пыталась ускользнуть, но я могла видеть, что оно скорее напоминало торнадо.

Оно вращалось все быстрее и быстрее и всасывало все в себя. Как Джин, которого принуждают вернуться назад в бутылку, хочет он того или нет.

Незадолго до того как последние остатки магии всосались обратно в Чашу Слез, показалась огромная пара глаз и медленно повернулась. Их взгляд был направлен непосредственно на меня, они сузились до злобных щелей, и волна чувств встретила меня, ужасная ярость и глубокая пропасть ненависти и злобы. Я закричала и, спотыкаясь, отступила назад.

Глаза смотрели на меня некоторое время, до того как они и остаток магии исчезли в Чаше.

У меня пробежала дрожь по спине, так как я знала, просто знала, что эти глаза были реальными. То, что они принадлежали кому-то, кто действительно смотрел на меня. Кто ненавидел меня. Кто хотел видеть меня мертвой больше чем всех остальных.

" Локи" – прошептал голос в моем затылке. Темный Бог может быть, и заперт в тюрьме, но каким-то образом сегодня ночью Локи умудрился заглянуть в библиотеку, и я ощутила насколько он хотел уничтожить меня.

Это снова встряхнуло меня.

Магическое облако исчезло. Также как и кроваво-красный свет. Крики, шум, магия, все. Все исчезло, и библиотека погрузилась в тишину.

Затем Чаша Слез соскользнула с груди Морган, упала на мраморный пол и разбилась на тысячу кусочков.

Глава двадцать третья

Осколки Чаши Слез изменили цвет на черный, высохли и начали исчезать, также как Немейский Охотник у библиотеки, после того как Логан убил его... Логан.

Я развернулась, но Спартанца нигде не было видно. Вместо этого я увидела Жасмин, которая снова неслась на меня с мечом.

– Ты все разрушила! – визжала она.

– Мою месть, мою жертву для Локи, все!

Валькирия бросилась ко мне, и я отступила. Только на этот раз я оступилась на книге.

Я сильно ударилась об пол. Вик-меч выпал из рук и заскользил по холодному мрамору.

– Проклятье, не могу даже поверить, что она снова уронила меня, – услышала я его бормотание.

На четвереньках я ползла за оружием, но он отскользнул дальше.

Наконец он остался лежать, и я увидела, как Вик разочарованно уставился на меня.

Я как раз протянула руку к мечу, когда два черных сапога появились в моем поле зрении. О-о. Я посмотрела вверх и увидела над собой Жасмину.

– Время умирать, цыганка, – пробормотала она и подняла свой меч, готовая опустить лезвие мне на голову и действительно убить меня на этот раз...

Копье пролетело по воздуху и воткнулось прямо в центр груди. Рот Валькирии к удивлению образовал идеальную букву " О", и ужас отобразился в ее глазах.

Меч выскользнул из пальцев, и она споткнулась о стол позади нее, на котором лежала Морган. Жасмин посмотрела на меня, ее прекрасное лицо было наполнено болью и недоверием, затем она опустилась на пол.

Смерть. На этот раз я знала, что густая красная кровь, которая собиралась в лужи на полу под ней была реальна.

Это было ужасно.

– Вот так это должно быть, – весело просвистел Вик.

– Заткнись, Вик, – прошептала я.

Я подняла меч, встала на ноги и развернулась.

Позади меня стоял Логан Куин.

Глубокие, ужасные, красные полосы растянулись на его щеке, где когти Немейского Охотника впились в его лицо, и его черный пиджак от смокинга и былая рубашка были порваны на лоскуты и висели на теле.

Очередные царапины покрывали его грудь, и я видела, как кровь капает из ран.

Спартанец все еще держал в руках щит, несмотря на то, что Охотник разорвал серебряную окантовку на две половины.

Вопреки его ранам в ледяных синих глазах Логана светилась гордость.

В этот момент он был самым прекрасным из всех, кого я когда-либо видела.

Я побежала к нему и расставила руки.

Я хотела его обнять, поцеловать и прикоснуться, но затем вспомнила о том, что не могла этого сделать. Что мой цыганский дар, моя психометрия не позволит мне.

Не без того, чтобы я увидела видения.

Не без того, чтобы я увидела, что именно произошло только что между ним и Охотником.

Не без того, чтобы узнать тайны Логана. И я не хотела этого. Не сейчас, не так.

Я остановилась, руки все еще были расставлены. Затем я медленно начала опускать их.

– С тобой все в порядке? – прошептала я. – Где Охотник?

– Он мертв. Труп лежит за полками. Он не исчез, потому что на этот раз он реальный, а не просто иллюзия, – Логан прикоснулся пальцами к кровавым ранам на своей щеке и скривил лицо. – Ну, так как я еще жив, а Жасмин и Охотник нет, я бы сказал, что со мной все в порядке. А с тобой?

Я пожала плечами. В любом случае я не могла рассказать все эти сумасшедшие вещи, которые произошли в библиотеке сегодня вечером, или о том, что я чувствовала, особенно когда смотрела в его глаза.

– Спасибо, – тихо сказала я. – Я не знаю, как ты меня нашел и почему, но спасибо. Если бы ты не появился, Жасмин и ее Охотник убили бы меня.

Он одарил меня косой улыбкой, которая позаботилась о том, чтобы мое сердце забилось быстрее.
– Я просто не мог позволить тебе сбежать с бала в обиде на меня, или?

– Но... но почему ты вообще последовал за мной? – спросила я и все время смотрела прямо ему в глаза.

Логан посмотрел на меня. Затем сделал глубокий вздох.

– Потому что я...

– Что здесь происходит, – прокричал резкий голос.

Испуганно я поворачивала голову, пока не увидела двойную дверь в задней части библиотеки. Одновременно с этим я подняла меч.

К моему удивлению она снова стояла открытой, и три человека толпились в дверном проходе – профессор Метис, тренер Эйджекс и Найкмедс.

Позади них я заметила Дафну и Карсона, которые пытались бросить взгляд во внутреннюю часть библиотеки.

Найкмедс вошел в библиотеку и подошел ко мне. Его лицо было еще бледнее, чем раньше, а его рот был открыт от ужаса.

Библиотекарь имел полное право быть растерянным. Выглядело так, как будто там взорвалась бомба.

Тысячи книг лежали, разбросанные на мраморном полу, дюжины полок упали, столы и стулья были перевернуты, а также над ними поработал Немейский Охотник, и это были повреждения, которые могла видеть я с места, где стояла.

К тому же был еще бестселлер – Жасмин Эштон, которая лежала рядом с одним из столов и пристально смотрела в потолок пустым взглядом, в то время как копье Логана возвышалось над ее грудью, а ее кровь покрыла пол вокруг нее.

Непосредственно над ней лежала Морган МакДугал как коматозная принцесса из сказки, которая ждала, чтобы ее сказочный принц, наконец, пришел и разбудил ее поцелуем.

Я вытянула лицо. Это было бы не очень приятно.

Найкмедс повернулся ко мне и обвиняюще показал на меня пальцем.
– Что ты сделала с моей библиотекой, Гвендолин?

Затем была масса всего, что нужно было объяснить. Действительно много. Я рассказала профессору Метис и другим, что я знала о плане Жасмин контролировать Морган при помощи Чаши Слез.

Как Жасмин хотела отомстить своей легкомысленной подруге, так как та спала с Сэмсоном. То, что Жасмин утверждала, что она и вся ее семья – Жнецы, которые служили Локи.

Но я не рассказала им, что видела Нику и что Богиня рассказала мне, я – ее Чемпион. Я все еще не была уверена, что я должна была скрывать,

или что вообще было реальным, а не просто игрой воображения.

В какой-то момент Морган очнулась от своего транса, в который ее погрузила Жасмин. Валькирия моргнула, села, посмотрела на нас и захотела узнать, что здесь произошло и кто

именно украл ее корону принцессы бала, испачкал ее дизайнерскую одежду и поцарапал ее лицо. Тренер Эйджекс отвел ее в сторону, чтобы попытаться объяснить ей положение вещей.

Все равно Валькирия выглядела еще довольно запутанной. Так же как и я чувствовала себя.

В то время пока все сильно беспокоились за Морган, я показала профессору Метис меч, который я взяла из витрины в задней части библиотеки.

Меч, который передала мне Ника в моем видении или во сне. В какой-то момент во время всей этой суеты Вик снова закрыл глаз и больше не открывал его, все равно что бы я ни делала или говорила, или умоляла его, чтобы он показал Метис, что он, в самом деле, обладал собственной жизнью.

– Все хорошо, Гвен, – сказала профессор Метис, пока она смотрела на меч со странным выражением лица. – Я верю тебе.

Я посмотрела на место, где был обозначен закрытый глаз Вика.
– Итак, что вы хотите с ним сделать? Хотите ли вы его забрать и снова положить в витрину для артефактов?

Метис покачала головой.
– Нет, я думаю, что ты должна владеть мечом, Гвен.

По крайней мере, какое-то время. У нас сегодня ночью еще куча работы, и он мог бы пропасть в неразберихе. Мы поговорим позже об этом, хорошо?

Я пожала плечами, предполагая, что вполне могла бы сохранить Вика.

Даже если это немного странно, что меч мог смотреть на меня и говорить со мной.

– Я считаю, что ты была очень мужественная сегодня, Гвен, – продолжала Метис. Ее зеленые глаза казались теплыми и дружелюбными. – Потому что пыталась спасти Морган. Твоя мама очень бы гордилась тобой.

Я нахмурила лоб и снова задалась вопросом, почему Метис говорила так осведомленно, когда говорила о моей маме.

Но тогда я поняла, как во время первого прикосновения к мечу я увидела лицо моей мамы, и как она улыбалась мне.

Мое горло сжалось, и я только кинула. Я была убеждена в том, что моя мама гордилась бы мной. И это сделало меня счастливой, как уже давно ничего другого.

Метис улыбнулась мне еще раз, затем пошла к Эйджексу и все еще ничего не понимающему Найкмедсу.

Они наклонили головы друг к другу и говорили о том, кому им нужно позвонить, сколько понадобится времени, чтобы устранить Хаос в библиотеке, и что им \делать с трупом Жасмин на этот раз. Я спрашивала себя, положат ли они тело в морг.

Жасмин утверждала, что они сделали это с трупом, трупом-иллюзией, которым она запутала нас.

Через полчаса я стояла в стороне, пока пара мужчин в темных комбинезонах убирали тело Жасмин в черный мешок и закрывали его. Мне было жаль Валькирию, несмотря на то, что она пыталась убить меня.

Ее лучшая подруга предала ее, а друг обманул.

Она симулировала свою собственную смерть, чтобы вызвать у них чувство вины, но план пошел не так, как она хотела, и она поняла, как мало значила для них на самом деле.

Как мало значила для всех. Поэтому Жасмин решила заставить подругу заплатить за все, особенно за ее раненные чувства.

Жасмин Эштон была самой богатой и популярной девушкой на нашем потоке, и у нее было все, что можно было желать – кроме настоящих друзей.

Что касается друзей, я была абсолютно уверена, что у меня, по крайней мере, было несколько, хотя мои чувства к Логану уже перешли черту дружбы и превратились в кое-что другое.

Спартанец стоял в нескольких шагах от меня и разговаривал с Дафной и Карсоном о произошедшем вечером.

Профессор Метис тоже была там и осматривала раны Логана. Она взяла его руки в свои и смотрела Спартанцу в глаза.

Я смотрела, как безобразные царапины на лице медленно затягивались, пока не стало казаться, что их там никогда не было.

Тоже самое произошло с глубокими, кровавыми ранами на груди. Метис рассказывала про свою магию, благодаря которой она могла лечить людей. Это выглядело так, как будто Логан восстановился за пару минут.

Но я все еще не была готова присоединиться к ним. У меня было какое-то чувство, что я должна немного дольше побыть с Жасмин.

Некоторое время спустя Дафна тихо сказала что-то другим, прежде чем подойти ко мне.

Валькирия остановилась рядом со мной с невыразительным выражением лица, и мы вместе наблюдали, как один из мужчин начал убирать кровь Жасмин с пола библиотеки.

– Мне очень жаль, – сказала я. – Я знаю, что вы были друзьями.

Дафна пожала плечами.
– Возможно. Возможно и нет. Я не думаю, что вообще знала Жасмин. Я никогда не думала, что она была способна на что-то подобное.

Мне стало интересно, знал ли кто-нибудь в Академии, какой в действительности была Жасмин

или заденет ли вообще кого-нибудь на этот раз, что она умерла.

– Это не твоя вина, ты же знаешь, – сказала Дафна тихо. – Жасмин сделала свой выбор, как она всегда делала. Она хотела отомстить Морган, и решила стать Жнецом, чтобы завладеть ее волей. Ты и Логан только защищались. Так происходит здесь в Академии. Люди приходят, люди уходят и иногда они умирают.

– Возможно, – ответила я. – Но Морган и Сэмсон разбили ей сердце и врали ей прямо в глаза. Они думали, что это забавно, что это что-то вроде игры, посмеяться над Жасмин за ее спиной.

Итак, мне все равно ее жаль, понимаешь?

– Да, – сказала Дафна. – Я понимаю.

Пару минут мы молчали.

– Итак, – произнесла затем Дафна. – Бал еще в самом разгаре, но Карсон, Логан и я идем сейчас в комнату Карсона. У него есть вино Диониса, которое отец прислал ему из Напы.

Я подняла бровь.
– У музыкального чудика есть алкоголь?

Дафна улыбнулась.
– Кто бы мог подумать?

Кажется, есть еще куча вещей, которые я не знаю о Карсоне. Но сейчас, благодаря тебе, я выясню это. Итак, ты идешь с нами или как?

– Конечно, – сказала я. – Дай мне еще минутку.

Дафна кивнула и пошла назад к Карсону и Логану. Метис закончила с исцелением Логана, и три ученика попрощавшись с профессором, пошли в сторону двери и покинули библиотеку.

Метис смотрела им вслед еще некоторое время, прежде чем снова вернуться к Эйджексу, который все еще пытался утешить Найкмедса из-за беспорядка в библиотеке.

Никто не заметил, как я проскользнула в заднюю часть библиотеки, в место, у которого я стояла с мечом.

Я быстро осмотрела остатки стекла и древесины, прежде чем медленно подняла голову.

Там стояла она, в галерее на втором этаже, который был украшен статуями всех Богов и Богинь. Статуя Ники находилась прямо над разбитой витриной, как будто она наблюдала за мной все это время.

Вероятно, она даже делала это. Мысль об этом утешила меня, что раньше удавалось сделать только объятиям бабушки Фрост.

Ника выглядела так же как в моем видении.

Длинная, ниспадающая тога омывала ее тело, за спиной поднимались крылья, и холодная, пугающая красота наполняла ее лицо.

Я не знаю, почему я никогда раньше не замечала, что она стояла там наверху. Вероятно, я просто не смотрела наверх. Возможно, я просто не была готова.

– Хм, – откашлялся голос.

Я посмотрела вниз на меч в моих руках. Я совершенно забыла, что я все еще крепко сжимала оружие в руках.

Это было странно, но клинок ощущался странно, как будто он был естественным продолжением моей руки. Практически частью меня самой.

Вик снова открыл свой сумеречный взгляд и сконцентрировано смотрел на меня. Ну да, так сконцентрировано насколько это возможно только одним глазом.

– Ты держалась сегодня достаточно хорошо для полной неумехи, – сказал меч, и его рот защекотал мою ладонь. – Ты срочно должна попросить своего друга Спартанца показать тебе некоторые приемы.

Так как он потенциально настоящий воин.

– Позже, Вик, – сказала я. – Не сейчас, позже.

Он, кажется, кивнул.
– Тогда, если ты позволишь, я бы немного подремлю. Все это волнение исчерпало меня. Я больше не так молод, как раньше, ты знаешь.

– Конечно, – сказала я дружелюбно. – Дремли Вик. Обо всем остальном мы поговорим позже.

Едва я закончила говорить, а его глаза были уже закрыты. Вероятно, я только вообразила это, но казалось, что рот Вика под моей рукой вытянулся в ухмылку.

Я как раз хотела опустить меч и покинуть библиотеку, когда что-то сверкнуло на лезвии, прямо рядом с лицом Вика и остатком рукоятки.

Я поднесла оружие к свету и вертела его туда-сюда, чтобы получше рассмотреть, что привлекло мое внимание.

Это были символы, которые я уже видела однажды на клинке, мягкие буквы, которые я не могла распознать.

Теперь они пылали холодным, серебряным огнем, и впервые я смогла прочитать слова, которые были выцарапаны на лезвии меча " Semper Viktor", " Всегда побеждающий".

Конечно. Ника была греческой Богиней Победы, и это был ее меч.

И теперь он принадлежал мне. Богиня сама дала его мне, чтобы помочь мне стать ее Чемпионом.

Я могла только надеяться, что я отдам должное Вику и странному, непоколебимому доверию, которым Ника наградила меня.

Глава двадцать четвертая

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒