Использование философии в богословии

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 126Следующая ⇒

В начале этой главы мы отмечали разнообразие форм взаимосвязи между богословием и философией. Какими же должны быть роль и место философии в нашем богословии? Я предлагаю два основных принципа.

Во-первых, если мы остаемся верными своим убеждениям, то содержание богословию придает откровение, а не философия. Иначе говоря, откровение предлагает нам основные учения для понимания реальности. Тем самым мы получаем четкие рамки для философских изысканий. Следовательно, наше восприятие философии должно располагаться где-то между первой и второй позициями, описанными выше. И когда философия применяется, нельзя допускать приверженности к какой-то одной философской системе. Упор надо делать на автономию богословия, чтобы объяснение раскрытого содержания не требовало привязки к какой-либо определенной философской системе.

У христианского богословия есть свое четкое мировоззрение⁸⁶. Библия ясно выражает теистическое, а более конкретно - монотеистическое, понимание реальности. Высшая реальность - личный, всемогущий, всеведущий, любящий и святой Бог. Он сотворил все остальное, но не эманацией от Своего существа, а созданием всего сущего без использования каких-то исходных материалов. Таким образом, христианская метафизика дуалистична, в ней два типа или уровня реальности - сверхъестественное и естественное, все, что не есть Бог, вызвано к жизни Им. Бог поддерживает существование всего творения и контролирует все происходящее по мере продвижения истории к намеченной цели. Все зависит от Него. Человек, высшее Божье творение, обладает, как и Он, качествами личности и способностью к общению с другими человеческими существами и с Богом. Природа - не просто нейтральная данность. Она находится под Божьим контролем, и хотя в обычных условиях она подчиняется установленным Им постоянным и предсказуемым законам, Он может вмешиваться и нарушать обычный ход вещей (происходят чудеса).

Взяв это за исходную точку, христианский богослов должен затем использовать данную ему Богом способность к логическому анализу для определения последствий раскрытой истины. Иными словами, его философия должна строиться на божественном откровении. В этом отношении мои взгляды близки к позиции Карла Генри, согласно которой библейское мировоззрение - исходный пункт и рамки для любого интеллектуального построения⁸⁷. Они схожи также с точкой зрения Эдвина Рэмсделла⁸⁸ и Артура Холмса⁸⁹, что христианское богословие основывается на широкой перспективе.

Принятие библейских концепций в качестве основы для понимания реальности значительно сужает область приемлемых философских мировоззрений. Натуралистическое мировоззрение, например, вообще исключается, поскольку оно сводит реальность к системе наблюдений над природой и поскольку в этой системе принимается только то, что соответствует ее неизменным законам. Материализм еще более несовместим с библейским откровением. Равным образом исключается и большинство течений идеализма, отрицающих реальность материального мира и трансцендентность Бога. Шеффилд Брайтман писал о четырех основных видах идеализма:

1. Идеализм Платона: система ценностей объективна; ее происхождение и смысл не от человека.

2. Идеализм Беркли: реальность зависит от восприятия; материальные предметы существуют не самостоятельно, а как мысленные восприятия.

3. Идеализм Гегеля: реальность органична, то есть целое обладает качествами, которых нет у составляющих частей; конечная реальность - не что иное, как проявление разума.

4. Идеализм Лотце (или Лейбница): реальность индивидуальна; реальны только личности⁹⁰.

Как представляется, первый вид идеализма может быть принят христианским богословием, а четвертый признан с некоторыми оговорками. Второй же и третий кажутся несовместимыми с изложенными выше догматами христианского теизма. Возможно, наиболее приемлемый тип метафизики заключается в некоей форме реализма при условии, что он подразумевает сверхъестественное измерение, а не ограничивается только природой.

В данной книге предлагается мировоззрение объективизма. Оно предполагает, что существуют объективные критерии истинности, добра и справедливости. В центре этого мировоззрения стоит Бог, раскрытый в Писании, способный к проявлению эмоций и активно действующий. Он полностью совершенен и в определенном смысле неизменен. Есть также неизменные нормы и ценности. Любовь, истина и честность - раз и навсегда установленные добродетели, поскольку они соответствуют неизменной природе Бога. Поэтому философия процесса не представляется приемлемой альтернативой.

Предлагаемое здесь мировоззрение рассматривает истину как единое целое. Не существует одной (объективной) истины, относящейся к научным вопросам, а другой (субъективной) - к религиозным: истина едина во всех областях. Истина присутствует во всех заявлениях и утверждениях, согласующихся с существующим порядком вещей. Даже такой прагматик, как Уильям Джеймс, дает следующее определение истине: " Истина, как это видно из любого словаря, представляет собой отличительную черту определенных идей. Она отражает согласие с реальностью, как ложь - несогласие с ней. Прагматики и интеллектуалы принимают это определение как само собой разумеющееся" ⁹¹. Бог и реальность не зависят от чьего-то восприятия, понимания или от чьей-то оценки их. Реакция исследователя важна, но истина от этой реакции не зависит. Таким образом, следует отвергать любой тип субъективного идеализма и многие проявления экзистенциализма.

Логика применима к любой истине. Хотя некоторые вопросы остаются покрытыми тайной и не во всем поддаются пониманию, ни в одном из них нет внутренних противоречий. Научный анализ или, по крайней мере, любое общение строятся на этой предпосылке. Истина представляет собой суть всех предметов, а не то, что происходит с ними в результате нашего отношения к ним или использования их. Следовательно, радикальный функционализм тоже представляется неприемлемым.

Наш второй принцип заключается в том, что философию следует рассматривать не как набор истин, а прежде всего как метод обоснования. Потенциально ее можно использовать для выражения любых точек зрения с любыми исходными данными. Поэтому она может быть богословским инструментом. Философия, известная под названием аналитической, проясняет и устанавливает терминологию, концепции и аргументы богословия. Мы будем постоянно ссылаться на эту дисциплину и особое внимание уделим ей в главе 6. Далее, философия феноменологии предлагает нам метод выделения опыта, прояснения его и тем самым определения его подлинной природы. Пример применения феноменологии можно видеть в исследовании природы религии в начале главы 1. Оба эти направления могут быть полезными для богословия в том смысле, что они описательны и аналитичны. К любым же проявлениям предписывающего и нормативного характера надо относиться осторожно, давая им оценку исходя из их целей.

Философия помогает нам прежде всего развивать и использовать практические способности в различных областях (в особенности это относится к интеллектуальным изысканиям); эти способности соответствующим образом можно применять и к богословским вопросам.

1. Философия обостряет понимание различных концепций. Какой бы ни была принимаемая теория, нам надо четко определить, что мы хотим ей выразить, во что мы верим и что мы говорим. Процесс установления истины предполагает точное знание того, что мы под ней подразумеваем. Далее, критерий коммуникабельности подразумевает возможность передачи другим того, что мы хотим им сообщить. Мы никогда не сможем сделать ясным для других то, что нам самим не ясно.

2. Философия помогает выявить основание, на котором строится та или иная концепция или система. Например, если мы видим комбинацию двух или трех идей с несовместимыми основаниями, результатом неизбежно будет внутреннее противоречие независимо от того, какими бы привлекательными эти идеи ни были. Философия помогает решить вопрос, давая оценку и определение этим основаниям. Нам надо также сознавать, что не существует такой вещи, как нейтральный анализ или нейтральная оценка. Любая критика исходит из чего-то определенного. И при оценке этой критики следует принимать в расчет обоснованность точки зрения, которую она представляет. Мы вполне можем считать определенную точку зрения проявлением силлогизма и попытаться найти истоки этого силлогизма. В других случаях мы видим, что имеем дело с предрассудком, пусть даже с не совсем предосудительным, который пытаются незаметно протащить, не раскрывая его сути.

Осознание своих предрасположенностей делает нас более объективными. Предрасположенность отражается на нашем понимании реальности, мы даже порой ее не замечаем. С другой стороны, если мы знаем, что она в нас есть и определенным образом воздействует на нас, мы можем как-то нейтрализовать ее. Это похоже на то, как рыбак бьет острогой рыбу. Он видит рыбу, и, естественно, у него возникает желание бросить острогу в то место, где его глаза видят рыбу. Но разум подсказывает ему, что из-за преломления света между одной средой (водой) и другой (воздухом) рыба видится ему не там, где она есть на самом деле. Поэтому рыбак с полным знанием дела направляет острогу в то место, где рыбы вроде бы нет. Точно так же охотник " ведет" движущуюся цель, учитывая, где она будет находиться к моменту, когда пуля пролетит соответствующее расстояние. Понимание собственных предрассудков означает, что мы сознательно регулируем свое восприятие. Это относится как к общему анализу, так и к частностям. Я, например, по своему происхождению баптист, и это вроде бы должно вести меня к большему акценту на баптистских представлениях в таких областях, как учение о церкви. Следовательно, я должен всегда осторожно относиться ко всем представлениям, в которых слишком очевидно сказываются мои пристрастия.

3. Философия помогает нам раскрыть внутренний смысл выдвигаемых идей. Нередко бывает трудно оценить истинность какой-то концепции самой по себе. Но можно определить вытекающие из нее последствия. Эти последствия нередко противоречат самой идее. И если последствия оказываются несоответствующими, само основание (или основания), из которых они проистекают, следует также признать негодными при наличии соответствующих аргументов. Одним из методов определения последствий можно считать просто логический анализ выдвигаемых идей. Другой заключается в историческом исследовании процессов, когда выдвигались подобного рода концепции.

4. Философия помогает нам понять необходимость проверки истины. Провозглашения истины самого по себе недостаточно для ее принятия, ее надо доказать. Это подразумевает определение оснований, которые выдвигаются в ее пользу или против нее, а также доказательств, которые можно считать достаточными. Необходимы также обоснования логической структуры каждого аргумента, показывающие, действительно ли каждый из них строится на том фундаменте, который подразумевается⁹².

В богословских вопросах нельзя рассчитывать на получение полных и окончательных доказательств. Надеяться можно в лучшем случае на вероятностный результат. Но все равно нельзя довольствоваться демонстрацией лишь допустимости той или иной концепции. Надо стараться показать, что эта концепция предпочтительнее других. Равным образом, при критическом анализе недостаточно лишь выискивать слабые стороны рассматриваемого суждения. Всегда надо ставить вопросы: какая есть альтернатива? и меньше ли в этой альтернативе изъянов? Джон Бейлли рассказывает, как однажды он написал доклад с резкой критикой определенной теории. Его профессор прокомментировал это так: " У каждой теории есть свои слабости, но вы не показали, существует ли какая-либо другая теория, в которой меньше слабостей" ⁹³.

Когда мы критикуем какие-то взгляды, отличающиеся от наших, нам надо использовать обоснованные объективные критерии. Они могут быть двух типов: критерии, которые устанавливаются самими этими взглядами, и критерии, которым должны отвечать любые взгляды (т.е. универсальные критерии). Демонстрация различий между нашей позицией и позицией оппонента - не пустое критиканство. Критика часто заключается именно в показе, что А отличается от Б. Но такая критика имеет смысл только в том случае, если уже установлено, что Б - правильный взгляд, или если А претендует на выражение взглядов Б. В качестве иллюстрации приведем пример из совершенно другой области. Допустим, что футбольная команда строит свою стратегию на наступательной игре. Если эта команда выигрывает матч со счетом 40: 35, критика слабой игры в обороне выглядит необоснованной. С другой стороны, если команда выигрывает со счетом 7: 6, вполне оправданно обратить ее внимание на слабую результативность, поскольку игра команды в данном случае не отвечает собственным критериям. А если она проигрывает со счетом 49: 52, появляются все основания для критики с точки зрения универсальных критериев, ибо любая команда, независимо от исповедуемого стиля игры, ставит целью победу над противником.

В главе о религиозном языке мы подробнее остановимся на критериях оценки взглядов и систем. На данном этапе достаточно отметить, что обычный критерий - внутренняя последовательность и связность идей или систем идей и способность правильно излагать и учитывать все относящиеся к делу фактические данные.

Богословский метод

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒