Удивительное дело: «Путешествия Гулливера» одни считают веселой, забавной сказкой для детей. Другие же – мрачной и злой сатирой, предназначенной исключительно для взрослых.

Кто прав? И те и другие…

^{Джонатан Свифт}

Во-первых, мало кто, наверное, читал полный текст сочинения Джонатана Свифта (1667–1745). Большинство, как правило, начинает и кончает свое знакомство с творчеством этого англо-ирландского писателя в нежном возрасте, ознакомившись лишь с адаптированными фрагментами его книги. Между тем путешествия в страну лилипутов и в страну великанов – лишь некоторые из странствий «Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей», как написано в заглавии этой книги. За бортом еще остаются «путешествия в некоторые отдаленные страны света», включая летающий остров Лапуту, страну лошадей и т. д.

И читая полный текст, вскоре начинаешь понимать, что с каждой страницы сочится едкая сатира не только на современное писателю общество, но и вообще на пороки человечества, которое, похоже, он не очень жаловал.

И действительно, по свидетельству одного из современников писателя, графа Оррери, «у доктора Свифта лицо было от природы суровое; даже улыбка не могла смягчить его, и никакие удовольствия не делали его мирным и безмятежным; но когда к этой суровости добавлялся гнев, просто невозможно вообразить выражение или черты лица, которые наводили бы больший ужас и благоговение».

И вот этот язвительнейший из людей был по профессии… священником. Занимая пост скромного деревенского викария, тем не менее он был грозой сановных вельмож и даже влиял на политику Великобритании; англичанин по происхождению, он боролся за свободу ирландцев…

Двойственность не покинула его даже на смертном одре. На исходе дней в частной записке Свифт предрекал, что умирать ему уготовано «в злобе, как отравленной крысе в своей норе». И тем не менее он тут же сочинил себе и эпитафию, в которой торжественно сообщалось: «Здесь покоится тело Джонатана Свифта, декана этого кафедрального собора, и суровое негодование больше не раздирает его сердце. Ступай, путник, и подражай, если можешь, ревностному защитнику мужественной свободы».

Кстати, именно эти слова и выгравированы на его надгробье в Дублинском соборе.

Как же он дошел до жизни такой?

Отец его, англичанин Джонатан Свифт-старший, мелкий судейский чиновник, приехавший на заработки в столицу Ирландии – Дублин, – здесь же и скоропостижно скончался. Случилось это за несколько месяцев до рождения сына, поэтому мальчика в память об отце тоже нарекли Джонатаном.

Мать его тоже вскоре покинула – уехала в Англию устраивать свою судьбу, оставив ребенка на попечение дяди. И жизнь в чужом доме не показалась Джонатану раем. Случалось, его попрекали и лишним куском хлеба.

От этого характер мальчика, понятное дело, стал заметно портиться. Тем более, что Дублинский университет, куда он поступил после окончания школы в 14 лет, тоже принес мало радости. Независимый и язвительный Джонатан особым прилежанием в учебе не отличался. Особенно раздражали его пустопорожние рассуждения средневековых богословов-схоластов. Но выбирать профессию особо не приходилось – за обучение платил дядя.

После окончания университета в 1688 году с дипломом бакалавра и с чувством облегчения Свифт уехал в Англию.

Мать вспомнила о своем сыне и попыталась пристроить его на хорошее место. По протекции он получил место литературного секретаря у влиятельного вельможи сэра Уильяма Темпла.

Когда-то Темпл был видным дипломатом, но на склоне лет, разочаровавшись в государственной деятельности, удалился в свое поместье Мур Парк, чтобы разводить цветы, читать древних авторов и сочинять на свободе философские труды эпикурейского содержания. Скрашивали его отшельничество лишь друзья, наезжавшие из Лондона.

Казалось бы, богатая библиотека, общение с незаурядными людьми, интересные беседы могли увлечь Свифта, еще в университете проявлявшего особый интерес к поэзии, истории, литературе. Однако гордый юноша стал тяготиться ролью слуги-секретаря и вскоре вернулся в Ирландию искать лучшей доли.

Но здесь его никто не ждал с распростертыми объятиями. Так что, помыкавшись пару лет, Свифт попросился снова к Темплу. Хозяин Мур Парка его простил и даже позволил в свободное время заняться собственным литературным творчеством.

Именно в имении Темпла Свифт создал свои первые произведения – «Оду Вильяму Сэнкрофту» (1690) и «Оду Конгриву» (1693). Несмотря на высопарные названия, это были скорее стихотворные фельетоны, содержащие гневные выпады против общественных пороков.

Понятное дело, большой популярности, а тем более денег, они своему автору не принесли. Поэтому в 1692 году Джонатан Свифт защитил магистерскую диссертацию, давшую ему право на церковную должность. Впрочем, деятельность священника его тоже не особо прельщала, и он оставался секретарем у Темпла до самой смерти хозяина в 1699 году.

Лишь нужда заставила затем Свифта принять место помощника викария (священника) в маленькой ирландской деревушке Ларакор.

В те времена, как и поныне, бедная Ирландия была зависима от Англии, превратившейся благодаря бурному развитию промышленности и торговли, а также успешным колонизаторским завоеваниям в самую могущественную европейскую державу и «владычицу морей».

Однако саму империю раздирали внутренние противоречия. Окраины Великобритании – причем не только заморские колонии, но и Ирландия с Шотландией – мечтали о самостоятельности. В самой Англии вели борьбу за власть две партии – тори и виги. Тори стояли за усиление власти короля и сохранение дворянских привилегий, виги – за ограничение королевской власти во имя беспрепятственного развития промышленности и торговли.

Знакомства с друзьями Темпла привели Свифта в лагерь вигов. Он выпустил анонимно несколько ядовитых политических памфлетов, направленных против лидеров тори. Сочинения пользовались большим успехом, ходили по рукам и оказали неоценимую услугу вигам.

Свифт часто наезжал из своей ирландской деревушки в Лондон. Посетители Бэттоновской кофейни, где собирались литературные знаменитости, не раз наблюдали, как мрачный человек в черной сутане устраивался за одним из столиков, некоторое время вслушивался в споры окружающих, а потом и сам разражался остротами и каламбурами, которые потом гуляли по всему Лондону.

В 1704 году Свифт, опять-таки анонимно, опубликовал книгу под названием «Сказка бочки, написанная для общего совершенствования человеческого рода». Тут надо заметить, что английское выражение «сказка бочки» означает примерно то же, что и русское «молоть вздор». И Свифт отвел душу, откровенно высказавшись по поводу бестолковых околонаучных споров, бездарных литераторов, продажных критиков и т. д. Он полагал, что светлые умы легче отыскать среди обитателей Бедлама – дома для умалишенных в Лондоне, – чем в высшем обществе.

Особенно досталось от доктора богословия – к тому времени Свифт защитил еще одну диссертацию – деятелям церкви. В особенности тем из них, которые годами ведут пустопорожние дискуссии.

Народ хихикал и расхватывал «Сказку бочки» как горячие пирожки. За год книга переиздавалась трижды. Читателей, понятно, интересовало: кто же автор? И Свифт не устоял перед искушением славы – объявился перед публикой и был принят в круг известных литераторов, художников и государственных деятелей своего времени. Одновременно он, по существу, поставил крест на своей церковной карьере – выпадов в свой адрес духовенство ему не могло простить весьма долго.

Так он и стал жить двойной жизнью – скромного сельского священника и знаменитого своими приколами писателя. Так он не постеснялся довольно жестоко подшутить над астрологом Джоном Партриджем, ежегодно выпускавшим календари с предсказаниями. И вот в 1707 году в свет выходит брошюра с прогнозами на 1708 год, написанная неким Исааком Бикерстафом. Копируя стиль своего коллеги, он среди прочего предсказывал число и время, когда Партридж умрет от горячки. Мало того, на следующий день после указанной роковой даты вышла листовка «Отчет о смерти мистера Партриджа, автора календарей…», которая тут же разошлась по Лондону. И семью бедного астролога замучили визитами гробовщики и пономари, предлагавшие услуги по похоронам усопшего, а книгопродавцы вычеркнули его имя из своих списков.

Так что Партрижду потребовались немалые усилия, чтобы восстановить свое реноме.

И если вы думаете, что Свифта после этого случая замучила совесть, отнюдь… Он был по горло занят политическими интригами.

С 1702 года Англия вела затяжную войну с Францией. Английский главнокомандующий герцог Мальборо как мог оттягивал ее окончание, поскольку на военных поставках наживался не только он сам, но и многие предприниматели и банкиры – сторонники партии вигов. Увидев все это, разочарованный Свифт тут же переметнулся в лагерь тори, которые вели борьбу за прекращение войны.

Десятки отточенных памфлетных стрел Свифта полетели в герцога Мальборо и его свиту. Острое перо сатирика сделало свое дело – к власти пришли тори, и в 1713 году с Францией был заключен мирный договор. А самому Джонатану Свифту, как бы в награду за это, в 1715 году предложили место декана Дублинского собора. Однако по сути то была почетная ссылка – новая власть удаляла его из Лондона, опасалась, что вскоре Свифт обрушит свою критику и на действия тори.

Действительно, в 1724 году Свифт выпустил в свет «Письма Суконщика» – семь памфлетов, написанных якобы дублинским торговцем. Причиной послужила выдача англичанину Буду королевского патента на чеканку разменной монеты для Ирландии. И тот тут же наводнил страну неполновесной монетой. На этом «законном грабеже» разбогатели и он, и английское правительство.

Свифт устами Суконщика врезал Монетному двору, прошелся по правительству и, увлекшись, закончил прямыми призывами к ирландцам восстать против английского владычества.

Автора «Писем Суконщика» тут же вычислили, и премьер-министр Англии распорядился заключить писателя под стражу. Однако английский наместник в Ирландии ответил: «Чтобы арестовать Свифта, нужен экспедиционный корпус в десять тысяч солдат».

«Суровый декан Дублинского собора сделался кумиром ирландцев, – пишет по этому поводу исследовательница творчества Свифта Любовь Калюжная. – Специальный отряд круглосуточно охранял дом Свифта, на улицах Дублина выставлялись его портреты, в честь писателя был основан “Клуб Суконщика”, а в народе ходила легенда, будто Свифт – потомок древних и справедливых ирландских королей…»

В итоге английское правительство было вынуждено замять «дело Свифта». Скандал спустили на тормозах.

В эти же годы Джонатан Свифт написал свою главную книгу «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». В 1726 году издатель получил от «неизвестного лица» рукопись «Путешествий Гулливера» и опубликовал без имени автора, хотя никто уж не сомневался в авторстве Свифта.

За год книга выдержала пять изданий. В необычных приключениях Гулливера среди лилипутов и великанов, лапутян и гуигнгнмов (разумных лошадей) читатели находили и веселую фантастическую сказку, и философскую притчу, и беспощадную сатиру на английские порядки…

Так, лилипуты считали своего крохотного короля самым могущественным монархом в мире. Враждующие партии лилипутов – высоко-каблучники и низкокаблучники – напоминали английских тори и вигов, а секты остроконечников и тупоконечников, ведущих пустопорожние споры о том, с какого конца следует разбивать яйцо, воспринимались как сатирическое изображение религиозного раскола между католиками и протестантами…

Всевозможные иносказания привели к тому, что со временем «Путешествия» обросли комментариями, превышающими объем самого произведения. К примеру, нам могут показаться странными выпады Свифта против создателя теории всемирного тяготения Ньютона. Однако все становится понятным, когда вспоминаешь, что именно Ньютон, будучи директором Монетного двора, разрешил чеканку неполновесной монеты для Ирландии.

Еще один пласт книги связан с загадочными предсказаниями, там и сям встречающимися в ее тексте. Так, скажем, Джонотан Свифт пишет, что лапутяне – жители летающего острова Лапуты – «открыли две маленькие звезды или два маленьких спутника, обращающихся около Марса. Ближайший из них удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, второй находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров; первый из них делает полный оборот в пространстве за 10 часов, тогда как второй – за 21, 5 часа».

Современники Свифта отнеслись к этому пассажу, как к очередной выдумке писателя. Но через 150 лет вдруг оказалось, что у Марса действительно есть спутники и находятся они примерно на тех же местах, как указал Свифт. Откуда он узнал об их существовании?..

Официально считается, что спутники Марса были открыты американским астрономом А. Холлом в 1877 году. И это действительно так. В середине августа во время очередного великого противостояния ученый направил на Красную планету новый 65-сантиметровый телескоп-рефрактор и обнаружил рядом с Марсом два спутника. Спутники Бога войны и получили соответствующие имена – Фобос и Деймос, то есть Страх и Ужас.

Но как тогда объяснить тот факт, что еще за полвека до этого, а именно в 1726 году, знаменитый английский писатель-сатирик Джонатан Свифт описал два марсианских спутника в своих «Путешествиях Гулливера»? Непонятно. Тем не менее факт остается фактом.

Откуда Свифт мог знать такие подробности? Споры по этому поводу продолжаются уже многие десятилетия. И в конце концов исследователи выдвинули три возможные гипотезы-объяснения:

1 Во всем виновата неудержимая фантазия писателя, придумавшего все от начала и до конца;

2. В своих рассуждениях писатель опирался на логику. Раз уж Земля имеет один спутник, а Юпитер – четыре, то Марс, располагающийся между ними, по идее, должен иметь пару сателлитов.

3. Свифт имел в своем распоряжении какие-то источники, в которых указывалось существование спутников.

Первые два предположения логической проверке не поддаются. А вот что касается третьего…

Говорят, писатель поддерживал очень тесные связи с астрономами своего времени. В частности, он знал, что в 1722 году, за четыре года перед изданием «Гулливера», английский астроном Джон Хедли построил рефлектор с фокусным расстоянием в 5, 5 футов (160 см), с помощью которого он мог увидеть много чего нового…

Возможно, также, что о существовании спутников Марса писателю мог намекнуть астроном Джон Флемстид, который занимался изучением Луны и Марса. Он также мог заметить нечто интересное в районе Красной планеты и рассказал о том писателю. И то, что не мог позволить себе ученый – опубликовать непроверенные сведения, – сделал писатель в своем фантастическом романе. С него, как говорится, взятки гладки…

…Фантаст и великий насмешник закончил свою жизнь весьма печально. На склоне лет Свифт начал страдать мучительными головными болями и головокружениями, потерял слух, сделался еще более угрюмым, никого к себе не допускал, проводя дни в полном одиночестве. Память его настолько ослабела, что он не мог даже читать.

Однажды во время прогулки, глядя на верхушку засыхающего вяза, Свифт сказал своему спутнику: «Так вот и я умираю – с головы…»

Предсказания Эдгара По

Обычно, когда речь заходит об этом американском поэте и прозаике, вспоминают, что он написал знаменитое стихотворение «Ворон», да несколько рассказов о раскрытии преступлений, благодаря которым, как говорят критики ныне, «возникла особая ветвь в литературе – детективный жанр».

^{Эдгар По}

Все это действительно так. Эдгар Аллан По действительно сформулировал несколько правил, которые затем использовали в своей работе многие писатели-детективщики. В частности, по мнению Э. По, куда интереснее, когда преступление разгадывает не полицейский, состоящий на государственной службе, а некий оригинал-любитель. Он же придумал, что место преступления может казаться совершенно недоступным посторонним, между тем преступник находит остроумный способ войти туда, сделать свое черное дело и незамеченным выскользнуть. Улики должны храниться на самом виду, но так, чтобы об этом мог догадаться лишь изощренный ум. И, наконец, преступником, как правило, оказывается тот, на кого поначалу меньше всех падают подозрения…

А кроме того, когда знакомишься с творчеством Эдгара Аллана По более внимательно, неожиданно для себя открываешь, что тонкий аналитический ум писателя был способен на большее: использовав россыпь фактов, которые были известны, казалось бы, всем, он делал неожиданные выводы, открытия и даже прогнозы, которые сбывались десятилетия спустя. Вот тому хотя бы несколько примеров.

…В 1884 году в суде разбиралось кошмарное дело. 28 июня того же года из английского порта Саутгемптон к далеким берегам Австралии вышла яхта «Миньонетт» с экипажем из четырех человек. Среди просоленных морских волков оказался и новичок – сбежавший от родителей семнадцатилетний парень. Звали его Ричард Паркер.

Яхта попала в шторм и затонула. А ее экипаж оказался в спасательной шлюпке без запасов еды и питьевой воды. Шестнадцать дней дрейфа сломили людей. Первым не выдержал юноша – он стал пить морскую воду и быстро ослабел. И остальные… использовали его как пищу.

А когда морских скитальцев подобрало судно «Монтесума», кто-то проболтался. Дело дошло до суда. Газета «Таймс» стала описывать ход судебного процесса, и тут кто-то вспомнил, что еще полвека назад, в 1838 году, все подробности трагедии описал Эдгар По в своей «Повести о приключениях Артура Гордона Пима». Совпало даже имя погибшего – в книге его тоже зовут Ричард Паркер.

Интересно, что и тут Эдгар Аллан По оказался родоначальником некоего жанра литературных предсказаний. Вскоре там же, в Нью-Йорке, малоизвестный писатель Морген Робертсон выпустил в свет роман-предсказание, о котором пойдет речь ниже.

А сравнительно недавно, спустя 100 лет после написания «Повести о приключениях…», в ней отыскалось и еще одно загадочное предсказание.

Когда уцелевшие после кораблекрушения моряки наконец добрались до берега, то их воображение поразил ручей с необычной водой. «Она отнюдь не была бесцветна, но и не имела и какого-то определенного цвета; она переливалась в движении всеми возможными оттенками пурпура, как переливаются тона у шелка, – описывает Эдгар По эту необычную воду устами Артура Гордона. И далее: «…Набрав воды в посудину и дав ей хорошенько отстояться, мы заметили, что она вся расслаивается на множество отчетливо различимых струящихся прожилок, причем у каждой был свой определенный оттенок, что они не смешивались и что сила сцепления частиц в той или иной прожилке несравненно больше, чем между отдельными прожилками. Мы провели ножом поперек струй, и они немедленно сомкнулись, как это бывает с обыкновенной водой, а когда вытащили лезвие, никаких следов не осталось. Если же аккуратно провести ножом между двумя прожилками, то они отделялись друг от друга, и лишь спустя некоторое время сила сцепления сливала их вместе».

Доктор физико-математических наук, профессор А.С. Сонин, ознакомившись с этим описанием (книга, кстати, впервые была переведена на русский лишь в 1961 году), с удивлением отметил, что Эдгар По в подробностях описал свойства… жидких кристаллов. Они же, между прочим, были открыты лишь полтора века спустя после того, как писатель закончил свое повествование.

И это, кстати, не единственное произведение одного из самых загадочных писателей ХIХ века, где есть подобные прозрения. Например, в 1836 году, он написал статью «Шахматный автомат Мельцеля», в которой раскрыл тайну знаменитого робота-игрока, как сказали бы мы сегодня. Эдгар По каким-то образом догадался, что внутри «автомата» помещался настоящий живой игрок небольшого роста, и это именно он обыграл самого императора Наполеона и многих других знаменитостей.

Он же первый изобрел прием, которым затем воспользовался Герберт Уэллс и многие другие писатели-фантасты, – замаскировал выдуманное им событие под реальность. Так, в рассказе «История с воздушным шаром» он в подробностях описал полет через Атлантику. В действительности такое событие состоялось лишь век спустя, но читатели безоговорочно поверили в мистификацию. Почему?

Да потому что, как метко подметил Ф.М. Достоевский, «в его способности воображения есть такая особенность, какой мы не встречали ни у кого; это сила подробностей».

Эта же сила подробностей проявляется и в еще одном рассказе Эдгара По – «Разговор с мумией». В нем вообще немало удивительных намеков. Так, мумию оживляют с помощью электрического тока. Теперь, посмотрев телесериал «Скорая помощь», многие знают, что именно с помощью электрического разряда действительно запускают вновь остановившееся сердце.

Далее, ожившая мумия указывает, что люди способны иногда впадать в длительный, как его называют ныне, летаргический сон, что жизнедеятельность человека можно на время приостановить (ныне такая операция называется анабиозом) и даже что люди вообще-то способны жить лет по восемьсот, как это указано в Библии…

Что касается столь длинной жизни, то как ее достичь, ученые разбираются и по сей день. Как и с тем, каким же образом Эдгару По и ему подобным удавались подобные предсказания. И вот до чего додумались.

Одна из самых необычных гипотез начинается ссылкой на древнегреческого философа Прокла. У него нашлись последователи и ныне некоторые исследователи предполагают, что одновременно может существовать множество миров, одинаковых по своей истории, но сдвинутых относительно друг друга по времени. И тогда, чтобы проникнуть в будущее (или прошлое), достаточно «заглянуть» в нужный параллельный мир…

Известный журналист и писатель Виталий Правдивцев полагает, что такие способности есть у многих, но далеко не все об этом догадываются. Некоторые, правда, в затруднительных случаях полагаются на интуицию, другие – уповают на судьбу…

В наше компьютерное время некоторые ученые даже пытаются осваивать нетрадиционные способы прогнозирования будущего. Так, кандидат биологических наук Е.А. Файдыш считает, что современные математические методы и последние открытия физики «открывают ранее недоступные возможности настройки на разнообразные образы виртуального будущего».

Что из этого получится, покажет будущее.

Во всяком случае, Эдгару Аллану По способности предсказателя счастья не принесли. Напротив, жизнь и судьба его оказались трагичны.

Лоцман литературы (Предсказания Марка Твена)

Великий насмешник, знаменитый американский писатель Марк Твен (он же – Самюэль Ленгхорн Клеменс), сказал однажды полушутя-полусерьезно: «Остерегайтесь делать прогнозы, особенно если они относятся к будущему».

⇐ Предыдущая 36 37 38 39 404142 43 44 45 Следующая ⇒