Жаргонизмы в праве и пределы их использования

Профессиональный юридический жаргон: проблема определения границ понятия

Безусловным требованием юридической техники является строгое соблюдение правил общелитературного языка. Субъекты юридической деятельности должны быть не только профессионалами, но и грамотными людьми, умеющими пользоваться лексикой современного русского языка. Вполне традиционными, в этой связи, являются негативные высказывания правоведов по поводу использования в языке права юридического жаргона[iii]. Часто в этом контексте приводится цитата А.А.Пиголкина: «… Хотелось бы решительно возразить против так называемого «правового жаргона», который иногда все же применяется в нормативных актах, судебных решениях, в нашей учебной и монографической литературе»[iv].

Более поздние исследователи (Н.А.Власенко, В.Ю.Туранин), в целом солидаризируясь с отрицательной оценкой рассматриваемого явления, как правило, акцентируют свое внимание на конкретных примерах использования жаргонизмов в законодательстве, причинах их появления и возможных критериях допустимости их употребления. Однако, внимательное изучение приводимых ими примеров иногда наводит на мысль, что под жаргонизмами подразумеваются совершенно различные языковые явления, далеко не все из которых соответствуют лексическому значению данного термина.

В условиях размытости критериев отнесения того или иного явления к рассматриваемой категории возникает соблазн охватить понятием «юридический жаргон» все негативные явления, характерные для современной законодательной лексики. Однако в этом случае и выработать четкие рекомендации по использованию жаргонизмов не представляется возможным ввиду нечеткости самого понятия. Поэтому для исследователей языка права сохраняет свою актуальность вопрос о разграничении таких понятий, как «жаргон», «профессиональный юридический жаргон», «профессионализм», «юридический термин».

Термин – это обозначение специального абстрактного понятия, слово или словосочетание, принятое в определенной отрасли знания (сфере науки, техники, искусства) и ограниченное использованием в узкой области. В юридических исследованиях классическим считается определение А.С.Пиголкина, согласно которому юридический термин – это слово (или словосочетание), которое употреблено в законодательстве, является обобщенным наименованием юридического понятия, имеющим точный и определенный смысл и отличающимся смысловой однозначностью, функциональной устойчивостью[v]. Данным определением охватываются не все юридические термины, а лишь важнейшая их часть – термины нормативно-правовые. Помимо них существуют и термины юридической науки. Их общими признаками являются четкая сфера применения, точное соотношение слова и отображаемого им объекта действительности, однозначность, независимость от контекста, без которых термин не может выполнять функцию обозначения специального понятия.

Профессионализмы определяются как слова или выражения, свойственные «речи той или иной профессиональной группы»[vi]. Они используются людьми, объединёнными какой-либо одной специальностью, или профессией. С их помощью называют предметы лица и процессы деятельности, характерные для данной профессии или рода занятий. Из речи представителей той или иной профессии профессионализмы проникают в общелитературный язык в качестве специализированной части нелитературной книжной лексики.

Понятия «термин» и «профессионализм», в научной литературе не всегда четко разграничиваются, а иногда употребляются как синонимы[vii]. Этому есть, как минимум, два объяснения: а) эти лексические группы относятся к специальной лексике; б) и терминами, и профессионализмами пользуются специалисты в разных узких областях знания. Попытки разграничить эти два понятия далеко не всегда оказываются плодотворными, в результате чего, например, авторы современного учебника по русскому языку не могут объяснить, почему название инструмента скарпель они считают профессионализмом, а слово кривошип – термином[viii].

Чаще всего используется следующий критерий разграничения: термины как специализированная часть литературно-книжной лексики – это официальные названия каких-либо специальных понятий, узаконенные в определенной области, а профессионализмы – это их просторечные эквиваленты, синонимы основного обозначения, это полуофициальные слова, распространённые не в официальных ситуациях, а исключительно в разговорной речи людей определённой профессии. Названия-заместители являются выражением оценочного отношения профессионалов и предназначены для образной характеристики предметов, поэтому они всегда эмоционально окрашены.

По происхождению профессионализм – это обычно результат метафорического переноса значений слов бытовой лексики на терминологические понятия: по сходству формы детали и бытовой реалии (черная и серая зарплата, обналичка), характера производственного процесса и общеизвестного действия (засилить приговор, отписать решение), по эмоциональной ассоциации (юрик и физик – юридическое и физическое лицо). Выделенные признаки случайны и произвольны, но при этом весьма образны. В основе возникновения профессионализма лежит семантическая специализация – сужение значения слова.

Если говорить о стилистической функции профессионализмов, то в среде, в которой он возник, профессионализм используется по своему назначению и никакой стилистической функции не несет. Эта функция появляется в различных речевых стилях, в которых профессионализм или употребляется как образное выражение, или служит средством речевой характеристики[ix].

Исходя из сказанного, границу между терминами и профессионализмами можно провести достаточно четко, учитывая, что термины а) обозначают абстрактные понятия; б) они стилистически нейтральны; в) не обладают образностью и экспрессией; г) характеризуются точностью и однозначностью в пределах своего терминологического поля; д) их смысловая структура ясна и логична; е) они выступают в своем прямом значении. Однако, если по всем этим признакам профессионализмы противопоставляется терминам, то возникает вопрос об их соотношении с профессиональными жаргонизмами.

В Энциклопедическом словаре дается следующее определение: «Жаргон (франц. jargon) – разновидность речи, используемой преимущественно в устном общении отдельной относительно устойчивой группой людей по признаку профессии < …>, положения в обществе < …>, интересов < …> или возраста < …> »[x]. Иными словами, жаргонизмы – слова, ограниченные в своем употреблении определенной социальной группой, людьми определенных интересов или возрастной средой. Этой лексике всегда присуща яркая экспрессивно-стилистическая окраска (нередко это сниженная, грубая экспрессия).

Жаргонизмы часто непонятны представителям иной социальной группы и отличаются неустойчивостью, быстрой изменчивостью. Большая часть жаргонной лексики создается путем переосмысления общеупотребительных слов. Как правило, они обладают метафорической образностью и употребляются в переносном значении. Например: забить стрелку (договориться о встрече), слить (скопировать цифровую информацию), ствол (единица огнестрельного оружия).

В языке художественной литературы жаргонизмы используются в качестве изобразительного средства. При этом, если они не поясняются, значит, они уже вошли или входят в употребление (гастролер – у юристов, утка – у журналистов; окно – у преподавателей; хвост – у студентов). В литературе обсуждается в качестве проблемы широкое цитирование средствами массовой информации профессионального жаргона, что, в свою очередь, ведет к проникновению профессиональных слов и выражений в общелитературный язык. В частности, приводится пример проникновения из юридического жаргона сначала в СМИ, а затем в разговорный язык слова прописать (в значении написать, зафиксировать в документе, в законе). В результате тиражирования этой ошибки появилась выражение: порядок оформления сделки не прописан в законе – вместо общеупотребительного слова описан[xi].

Последний пример обращает на себя внимание тем, что, исходя из всего сказанного выше, слово «прописать» скорее относится к профессионализмам, чем к профессиональному жаргону. В целом, легко заметить, что различия между ними довольно условны. Это объясняет, почему в исследованиях лингвистов (и тем более НЕлингвистов) нередко нет достаточно убедительного разграничения понятий профессиональные жаргонизмы и профессионализмы: и те, и другие определяются как «полуофициальные названия понятий данной профессии», как «названия, бытующие в устной речи»[xii]. В результате в одних публикациях слова подвал и шапка в речи газетчиков считаются профессионализмами, тогда как в других – профессиональными жаргонизмами. Нередкое отождествление профессионализмов с жаргонной лексикой отдельных профессий объясняется как тем, что в устной речи среди профессионализмов встречаются и жаргонные элементы, так и тем, что те и другие имеют профессиональную направленность и ограниченность сферы употребления. Иногда единственным критерием, позволяющим разграничить профессионализмы и жаргонизмы, может быть наличие синонимического ряда. Последнее означает, что профессиональные жаргонизмы – это слова, всегда являющиеся экспрессивными и, часто, грубыми синонимами как терминов, так и профессионализмов.

Сопоставление всех рассматриваемых понятий по различным критериям позволяет представить их соотношение следующим образом.

Критерий	термин	профессионализм	проф.жаргон	жаргон
Сфера применения	применяются в профессиональной сфере, иногда по инерции переносятся на другие сферы	любая
Субъект	люди, объединённые какой-либо профессией	представители одной социальной группы
Сфера отражения	предметы, лица и процессы деятельности, характерные для данной профессии	любые сферы, значимые для социальной группы
Отношение к отражаемому понятию	официальное название понятия	полуофициальные названия-заместители, просторечные эквиваленты основного обозначения	экспрессивныесинонимы официального названия (просторечные, грубые)
Эмоциональная окраска	нейтральны	эмоционально окрашены	яркая экспрессивно-стилистическая окраска (нередко сниженная, грубая экспрессия)
Использование слов в прямом/переносном значении	выступают в своем прямом значении	результат метафорического переноса значений слов бытовой лексики, общеупотребительных слов
Стиль	Официально-деловой, научный (письменная и устная речь)	Официально-деловой (устная речь), разговорный	Разговорный (устная речь)

Как видно, различие между профессионализмами и профессиональными жаргонизмами довольно условно, и провести жесткую границу между ними практически невозможно, т.к. критерием разграничения является не наличие/отсутствие, а степень экспрессивности. В этой связи вполне объясним тот факт, что одни и те же слова могут быть отнесены к обеим названным группам.

Вероятнее всего разный смысл в данные понятия может вкладываться и в зависимости от контекста. Так, анализируя профессиональную речь юриста, мы оцениваем используемые им лексические единицы с точки зрения критериев официальный/неофициальный, нейтральный/экспрессивный, т.е. фактически противопоставляем термины и нетермины. Обозначение «профессиональные жаргонизмы» в этом случае оказывается более подходящим, т.к. усиливает искомое отличие по сравнению с нейтральным «профессионализм». И, наоборот, в коммуникативной ситуации, не связанной с профессиональной деятельностью, все слова и выражения, «выдающие» в говорящем представителя определенной профессии, воспринимаются как профессионализмы. Здесь определяющее значение имеет не степень экспрессивности и не факт использования слова в прямом либо переносном значении, а то, что (а) эти слова употребляются человеком потому, что он вращается в среде, где они всем понятны (б) использование этих слов в непрофессиональной сфере не является нормой литературного русского языка. В зависимости от контекста, неуместно произнесенные официальные термины могут приобретать эмоциональную окраску и звучать не менее комично, чем экспрессивные жаргонизмы.

Таким образом, если, рассматривая профессиональную речь юриста, мы постепенно «сокращаем фокусное расстояние», то сначала профессионализмы предстают как обобщающее наименование всех слов, связанных с юридической деятельностью, по мере приближения эти слова дифференцируются на термины и их заменители-профессионализмы, а при самом ближайшем рассмотрении число профессионализмов сокращается до довольно узкой прослойки между строгими терминами и просторечными жаргонизмами.

Можно, вероятно, говорить и об определенной функциональной дифференциации, существующей между профессионализмами и профессиональным жаргоном.

У профессионализмов на первый план выходит функция экономии языковых средств. Говорящий стремится сократить громоздкую формулировку термина, т.к. в кругу специалистов и так всем понятно, о чем идет речь. Эмоциональная окраска в данном случае возможна, но не является ни обязательным, ни определяющим признаком (сравн.: «Вышка засилила решение» и «Высший арбитражный суд признал законность и обоснованность решения нижестоящего суда»; «гепехашник» и «лицо, работающее по ГПХ – договору гражданско-правового характера»).

Профессиональный жаргон, помимо этого, выполняет функцию эмоциональной разрядки. Юмор, цинизм, грубость придают словам экспрессию, позволяющую «раскрасить» сухой официальный язык. В том числе и поэтому процент грубых жаргонизмов значительно выше в тех областях профессиональной деятельности, которые связаны с большей эмоциональной, психологической нагрузкой, например, в сфере уголовного процесса. Конечно, это далеко не единственная причина: играют свою роль и общий уровень культуры, и среда общения – близость к преступному миру. Однако, в использовании грубых, циничных, часто нецензурных заменителей профессиональных терминов, безусловно, есть и стремление отстраниться, эмоционально закрыться от чужих страданий (враг – обвиняемый, терпило – потерпевший, износ – изнасилование, износявка – жертва изнасилования). Здесь можно провести явную аналогию с медицинским профессиональным жаргоном (лежак – лежачий больной, консервы – больные на консервативном лечении).

Естественно, жесткого функционального разделения между профессионализмами и жаргонизмами нет. Обе названные функции в той или иной мере присущи каждому из них. Расстановка акцентов лишь позволяет провести границу, хотя бы условную между этими очень близкими явлениями.

Есть, однако, и объединяющая их функция – идентификационная. Использование этих слов делает речь профессионала узнаваемой для коллег, помогает отличить «своих». Часто именно эта функция становится причиной не только устойчивости, «живучести» рассматриваемой лексики, но и ее дальнейшего распространения. Например, начинающий юрист, стремясь представить себя полноценным членом профессионального сообщества, копирует внешние признаки его представителей – использует профессиональный сленг, повторяет распространенные в речи юристов ошибки (осУжденные, прИговор).

Что касается последних, стоит подчеркнуть, что в этом случае имеет место не столько «тайный язык», сколько обычная неграмотность. Закрепившиеся в силу многократного повторения и обычного в настоящее время пренебрежения к правилам русского языка такие слова и конструкции получают широкое распространение и начинают восприниматься как признак принадлежности к профессиональному сообществу. Здесь, однако, важны два момента:

Во-первых, никакого «зашифрованного знания», дополнительного смысла, непонятного непосвященным в словах типа «осУжденный» нет; других полезных функций (экономии языковых средств или эмоциональной разрядки), в отличие от профессионализмов и жаргонизмов, они не выполняют.

Во-вторых, реализация функции идентификации осложняется тем, что само юридическое сообщество далеко не однородно и с точки зрения сферы применения своих профессиональных знаний и с точки зрения уровня общей культуры и образованности, поэтому такие типичные ошибки могут выступать идентификационным признаком лишь применительно к некоторым (и не самым престижным) его слоям.

Зато негативная роль налицо: для неюристов подобные типичные ошибки предстают символом низкого уровня образования профессионального юридического сообщества либо его желания демонстративно игнорировать общепринятые нормы русского литературного языка.

Стоит признать, что данное явление имеет и другие причины. Так, для работников органов следствия, прокуратуры, полиции, т.е. силовых структур, связанных с жестким внутренним подчинением, важным фактором, влияющим на поведение и, в частности, на язык, является корпоративная традиция и особая атмосфера принадлежности к системе. В подобных коллективах, если начальник говорит с ошибкой, то с большой долей вероятности подчиненные будут повторять ее, не желая противопоставлять себя руководству и коллективу.

Итак, далеко не все негативные явления, встречающиеся в языке права, охватываются понятием «юридический жаргон». По нашему мнению, совершенно не обоснована расширительная трактовка, которую дает этому понятию В.Ю.Туранин. Анализируя язык нормативно-правовых актов, он объявляет жаргонизмами несколько совершенно различных по своей природе явлений.

Во-первых, в качестве жаргонизмов исследователь рассматривает устойчивые, традиционные для юридического языка словесные конструкции, звучащие неграмотно с литературной точки зрения. В качестве примера приводится употребляемая в уголовном кодексе конструкция «руководить своими действиями (бездействием)». Справедливо критикуя это выражение, с точки зрения логики и правил русского языка, автор предлагает вместо слов «руководить бездействием» использовать «пребывать в бездействии»[xiii]. Однако, в погоне за благозвучностью новый термин искажает смысл старого. Глагол «пребывать» не содержит указания на волевой компонент, в то время как «руководить своим бездействием» означает «пребывать в бездействии по собственной воле, осознавая необходимость и возможность совершить определенные действия». Кроме того фраза «лицо не могло руководить своими действиями либо пребывало в бездействии» значительно длиннее исходной фразы «лицо не могло руководить своими действиями (бездействием)», что также говорит не в пользу подобного «усовершенствования» устоявшегося термина.

Аналогичным образом к смысловой неточности приводит и предложение заменить выражение «причиняются последствия» более грамотным «наступают последствия». Говоря «причиняются», законодатель указывает на наличие субъекта, по вине которого возникли соответствующие последствия, а слово «наступают» никакого указания на причину этих последствий не содержит.

Несложно привести и другие примеры таких выражений: «отношения по поводу имущества», «возбуждение дела», «прекращение договора», «прекращение юридического лица». Во многих подобных ситуациях неудачное, казалось бы, словоупотребление в качестве юридического термина выступает как оптимальный вариант, наиболее кратко и точно отражающий смысл понятия. Проблема в том, что эти выражения, представляя собой юридические конструкции или их элементы, не могут оцениваться исключительно с лингвистической точки зрения. Каждое употребленное в них слово «разворачивается» в сознании юриста, образуя сложную смысловую структуру.

Все эти формулы необходимо отличать от обычных канцеляризмов – шаблонных оборотов официально-деловой речи («осуществление контроля», «достижение возраста»). Тем более, не являются они профессиональными жаргонизмами, т.к. не соответствуют никаким их признакам как эмоционально окрашенных разговорных заменителей официальных терминов.

Во-вторых, помимо ситуации, когда сложно оказывается подобрать формулировку, точно и лаконично передающую смысл юридического понятия, и получаются конструкции юридически грамотные, но лексически неудачные, возможны и случаи, когда в законодательстве используются выражения, являющиеся спорными, неточными с юридической точки зрения. Подобные выражения, как нам представляется, в качестве юридического жаргона рассматриваться также не могут. К примеру, В.Ю.Туранин законодательным жаргонизмом считает словосочетание «нормы законодательства» на том основании, что норма – это начальный компонент права, а законодательство состоит из нормативно-правовых актов, их статей и содержащихся в них нормативных предписаний[xiv]. Следовательно, нужно говорить «нормы права» или «предписания законодательства».

С позиции общей теории права, такие уточнения вполне оправданы. Более того, нами значение понятия «нормативно-правовое предписание» неоднократно обосновывалось[xv]. Однако, в части признания термина «нормы законодательства» жаргонизмом согласиться с В.Ю.Тураниным не представляется возможным.

Жаргонизм представляет собой заменитель термина, упрощающий его использование. Схематично употребление жаргонизмов соответствует модели: «для чужих» – правильный вариант (термин), «для своих» – заменитель. Здесь действует логика: «Знаю, как правильно, но скажу проще».

В рассматриваемом примере ситуация, однако, совершенно иная. В данном случае никакого упрощения или замены нет – просто невладение базовыми категориями теории права со стороны законодателя. Для неюристов выражение «нормы законодательства» не является ни более, ни менее понятным термином, чем «предписания законодательства». Да и сами юристы-практики не всегда разбираются в тонкостях теоретико-правовых дискуссий. Поэтому обосновать использование неточной терминологии какими-то еще факторами, кроме неграмотности законодателя, довольно сложно.

И еще одно разграничение, провести которое представляется необходимым. В языке права и, особенно, в тексте нормативно-правовых актов следует различать обычный и юридический жаргон. Многочисленные примеры, приводимые в известной статье Н.А.Власенко[xvi], позволяют сделать вывод, что применительно к тексту нормативного акта гораздо большей проблемой является не использование профессиональных юридических жаргонизмов, а употребление просторечной, бытовой и жаргонной лексики, связанной с регулируемой сферой общественных отношений. Подобная ситуация вполне логична. Юридический жаргон выступает разговорным заменителем официальной правовой терминологии, которая может и должна использоваться в текстах нормативных актов. Для предметов, явлений или процессов, обозначаемых неюридическими жаргонизмами, официального термина-синонима может и не оказаться. Примером могут служить приводимые Н.А.Власенко цитаты из нормативных актов, содержащие просторечные (а на самом деле, вполне утвердившиеся в языке, общепринятые) названия крепких спиртных напитков, изготовленных в домашних условиях (самогон, чача, брага), или азартных игр (рулетка, наперсток). Итак, употребление жаргонных и просторечных слов может быть уместным или неуместным, случайным или намеренным – в зависимости от наличия литературных синонимов, степени их распространенности в языке, значимости понятия для соответствующего правового института. При стечении всех указанных обстоятельств, т.е. когда понятие, обозначаемое жаргонизмом, важно для данного правового института, а официальные синонимы этого жаргонизма отсутствуют либо не получили достаточного распространения, жаргонное слово может приобретать статус юридического термина. Подобное произошло с термином «отмывание денежных средств» и в настоящее время происходит со словом «рейдерство». Можно назвать такие лексические единицы «юридическими терминами-жаргонизмами».

Уже в качестве терминов они приходят (или возвращаются) в профессиональный язык, но не становятся в результате этого профессиональными жаргонизмами. Наоборот, если они таковыми и были ранее, то, будучи закрепленными в нормативно-правовых актах, получив официальный статус, они теряют экспрессивную окраску, ореол «тайного языка» и начинают восприниматься как обычные термины.

Все сказанное позволяет вернуться к вопросу о технико-юридических рекомендациях, касающихся использования правовых жаргонизмов в нормативных текстах. По мнению В.Ю.Туранина, использование юридического жаргона «является достаточно серьезной проблемой для отечественного права», поэтому «крайне важно осуществление ревизии российского законодательства на предмет использования юридического жаргона»[xvii].

Думается, в свете проведенного понятийного анализа проблема использования юридического жаргона в законодательстве не стоит настолько остро, чтобы это требовало каких-то системных решений. Количество неюридических жаргонизмов, просторечий и других слов, «тяготеющих к общеразговорной лексике» (Н.А.Власенко) в официальных текстах должно быть минимизировано, что давно и исчерпывающе доказано специалистами[xviii].

Относительно традиции юридически или лингвистически неграмотного словоупотребления ревизия, возможно, действительно была бы целесообразна (если вынести за скобки абсолютную фантастичность подобного мероприятия). Но ревизия эта, в первую очередь, должна быть направлена на то, чтобы отделить закрепившиеся в силу привычки ошибки от устойчивых, проверенных практикой юридических формул.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 89