Игровая концепция культуры, сформулированная Й. Хейзингом. Взаимосвязь игры и поэзии.

Под игровым элементом культуры здесь не подразумевается, что игры занимают важное место среди различных форм жизнедеятельности культуры. Не имеется в виду то, что из игры в процессе эволюции происходит культура.

Культура возникает в форме игры, культура первоначально разыгрывается. Те виды деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей, как, например, охота, в архаическом обществе предпочитают находить себе игровую форму.

Культуре в ее начальных фазах свойственно нечто игровое, что представляется в формах и атмосфере игры.

В этом двуединстве культуры и игры игра является первичным фактом, в то время как культура есть всего лишь характеристика, которую наше историческое суждение привязывает к данному случаю.

В поступательном движении культуры исходное соотношение игры и неигры не остается неизменным. Игровой элемент в целом отступает по мере развития культуры на задний план. По большей части и в значительной мере он растворился, ассимилировался в сакральной сфере, кристаллизовался в различных формах. При этом игровое качество в явлениях культуры уходило обычно из виду. Однако во все времена и всюду игровой элемент может проявиться в полную силу.

С точки зрения культуры сольная игра для самого себя плодотворна лишь в малой степени. Все основополагающие факторы игры уже существовали в жизни животных. Это поединок, демонстрация, вызов, похвальба, кичливость, притворство, ограничительные правила.

Коллективная игра носит по преимуществу антитетический характер. Она чаще всего разыгрывается между двумя сторонами.

Однако это не обязательно. Танец, шествие, представление могут быть начисто лишены антитетического характера. Антитетическое само по себе вовсе еще не должно означать состязательное, агональное или агонистическое.

Среди общих признаков игры можно отметить напряжение и непредсказуемость. Всегда встает вопрос: повезет или нет, выиграю или нет? Даже в одиночной игре на ловкость, отгадывание или удачу соблюдается это условие. В антитетической игре агонального типа этот элемент напряжения, удачи, неуверенности достигает крайней степени. Стремление выиграть приобретает такую страстность, которая грозит полностью свести на нет легкий и беспечный характер игры. В чистой игре на удачу напряжение играющих передается зрителям лишь в малой степени.

Иначе обстоит дело, когда игра требует сноровки, знания, ловкости или силы. По мере того как игра становится труднее, напряжение зрителей возрастает. С равным успехом в ранг культуры игру могут возвести физические, интеллектуальные, моральные или духовные ценности. Чем более игра способна повышать интенсивность жизни индивидуума или группы, тем полнее растворяется она в культуре. Священный ритуал и праздничное состязание – вот две постоянно и повсюду возобновляющиеся формы, внутри которых культура вырастает как игра в игре.

Состязание, как и любую другую игру, следует считать до некоторой степени бесцельной. Оно протекает внутри себя самого. Его исход не составляет части необходимого жизненного процесса группы.

Финальный элемент игрового действия, его целеполагание в первую очередь заключается в самом процессе игры. Результат игры как объективный факт сам по себе несущественен и безразличен.

Очень часто игра идет «на интерес». «Интерес» не есть материальный результат игры, но есть факт идеального порядка, что игра удалась или сыграна удачно. Удача приносит игроку удовлетворение. Приятное чувство удовлетворения повышается от присутствия зрителей, однако их присутствие нельзя считать непременным условием игры.

Теснейшим образом с понятием игры связано понятие выигрыша. В одиночной игре достижение цели еще не означает выигрыша. Понятие выигрыша вступает в силу только тогда, когда игра ведется одним против другого либо двумя противными партиями. Выиграть означает взять верх над другими. Выигран почет, заслужена честь. Они идут на пользу всей группе, из которой вышел победитель.

Здесь следует обратить внимание на такое свойство игры, как переход успеха с одного человека на целую группу. Первичным является стремление превзойти других, быть первым и на правах первого удостоиться почести. И только во вторую очередь встает вопрос, расширит ли вследствие этого личность или группа свою материальную помощь.

Люди играют и выигрывают ради чего-то. В первую или в последнюю очередь они играют ради победы. Прежде всего победой наслаждаются как торжеством, триумфом. В качестве длительного следствия из этого вытекают честь, почет, престиж.

При определении условий игры с выигрышем связывается нечто большее, чем одна только честь. Во всякой игре есть ставка. Ставка может быть чисто символической, может иметь чисто идеальную ценность или иметь материальную ценность. Ставкой может быть золотой кубок, драгоценность, королевская дочь или медная монета, жизнь игрока или многое другое.

Это может быть заклад или многое другое. Заклад – это чисто символический предмет, который ставят или вбрасывают в игровое пространство. Призом может быть лавровый венок или денежная сумма.

Слово «награда» этимологически восходит к сфере обмена ценностями. В смысле этого слова кроются понятия «в обмен на что-то», но впоследствии оно сдвигается в сторону понятия игры.

Вряд ли можно провести этимологически четкую линию между сферами значений цена, выигрыш, вознаграждение. Вознаграждение полностью лежит вне игровой сферы: оно означает справедливое материальное возмещение, оплату за оказанную услугу или выполнение работы.

Ради вознаграждения не играют. Ради него трудятся. Английский язык заимствует слово «вознаграждение» из игровой сферы. Понятие выигрыша лежит одновременно как в экономической, так и в игровой сферах.

Понятие цены относится к состязательной игре, к лотерее, а в прямом смысле – к прейскуранту магазина.

Риск, счастливый случай, неуверенность в исходе, напряжение составляют суть игрового поведения. Напряжение определяет сознание важности и ценности игры и вынуждает игрока забыть о том, что он играет.

Игровая концепция культуры целостно была сформулирована нидерландским историком и философом идеалистом Й. Хейзингом (1872-1945гг.) в работе, “Homo Ludens; Статья по истории культуры” (1938). Концепция игрового генезиса культуры нашла отражение также в трудах Гадамера, который анализировал историю и культуру как своеобразную игру в сфере языка, а также в работе Е. Финка “Основные феномены человеческого бытия”, как исключительную возможность человеческого бытия (8, 134).

Проблематика игры с особой остротой звучит в наше неспокойное и часто весьма зловещее время. Именно оно сделало столь актуальным вопрос неразрывно слитого со стихией игры пуэрилизма. (Понятие вводится Й. Хейзингом, как демонстрация видимых свойств игры, жажда грубых сенсаций, тяга к массовым зрелищам).

Жизненная необходимость утвердиться, найти точку опоры, когда вокруг рушатся ценности, столь долго казавшиеся незыблемыми, понуждает общество искать поддержку не у лишившихся доверия авторитетов, а у молодежи, — в некотором смысле заискивая перед будущим на заре Нового времени провозвестник грядущей пуэрилистской эпохи, элитарный герой-одиночка, внезапный пришелец из некоего чуть ли не горнего мира, решительно вторгается в затхлое людское болото. Вскоре, однако, на передний план выходят серые однородные массы с их неизменным пристрастием к красному, кровавым потопом смывающие вековые устои этики и культуры. В неустойчивые, переходные эпохи резко повышающийся интерес к молодежи приобретает подчас параноидальный характер. Так было с распространением среди советской, а затем и европейской молодежи троцкизма, взращиванием комсомола, появлением гитлерюгенд, хунвэйбинов (21, 14).

Необходимо заметить, что феномен пуэроцентризма проявляется и в образовательном буме, свойственном Новому времени вообще и нашему нынешнему новому времени в частности. В имманентно насильственной деятельности обучения находит выход сублимированный страх общества перед непредсказуемым молодым поколением и, видимо, пустое стремление предотвратить неминуемую агрессию — естественную, увы, реакцию на какие бы то ни было перемены.

Таким образом, рассмотрение культуры человечества с точки зрения игры представляется актуальным в настоящее время. Исследование Й. Хейзинга позволяет отличить “чистую игру”, глубоко гуманистическую, от бескультурья и варварства.

Целью данной работы является раскрытие игровой концепции культуры, сформулированной Й. Хейзингом. Достижение поставленной цели требует постановки следующих задач:

- дать определение игры, её характера и значения как явления культуры;

- рассмотреть культуросозидающую функцию игры и состязания;

- проанализировать взаимосвязь игры и культуры на примере права, войны, философствования, поэзии и искусства;

- показать культуру различных эпох с точки зрения игры.

Для решения данных задач автор обратился к труду Й. Хейзинга “Homo Ludens; Статья по истории культуры” (20). Эго фундаментальное исследование в игровой концепции культуры раскрывает сущность феномена игры и значение ее в человеческой цивилизации.

В работе также были использованы различные учебные пособия и словари по культурологии (1, 3, 9, 11, 12, 13, 15), среди которых особо следует отметить словарь “Культурология. XX век.”(13), который призван очертить границы культурологии как интегративной области знания..

Кроме того, были использованы исследования психологов, которые рассматривают игру как ведущий тип деятельности человека на определенном этапе развития, а также как один из действенных способов психотерапии (2, 5, 6, 7, 8); работы, выявляющие взаимосвязь игры с искусством, творчеством (24, 16, 17); исследования, рассматривающие игру как феномен сознания (4, 14) и культуры (19). Это позволило составить более полное представление о значении игры в жизнедеятельности человека, её роли и месте в культуре.

I. Характер и значение игры как явления культуры

Раскрытие игровой концепции культуры, сформулированной Й. Хейзингом предполагает прежде всего определить, что автор вкладывает в понятие игры, в чем видит её характер и значение как явления культуры.

В первую очередь надо сказать, что игра, с точки зрения исследователя, гораздо старше культуры, так как понятие культуры предполагает человеческое сообщество, а животные “не дожидались появления человека, чтобы научить их играть”(21, С.21).

Игра переходит границы чисто биологической или чисто физической деятельности, так как уже в наипростейших формах, в том числе и в жизни животных, игра есть нечто большее, чем чисто физиологическое явление, либо физиологически обусловленное психическая реакция. Исследователь указывает, что в игре есть нечто, выходящее за пределы непосредственного стремления к поддержанию жизни. Как бы это не называлось, в любом случае, эта целенаправленность игры являет на свет некоторую нематериальную стихию, включенную в сущность игры.

К определению основных функций игры неоднократно обращались ученые различных специализаций (физиологи, психологи, философы, педагоги). Синтез этих теорий позволяет выделить следующие положения:

- игра - высвобождение избыточной жизненной силы;

- игра - инстинкт подражания;

- игра - удовлетворение потребностей в разрядке;

- игра - упражнение на пороге серьезной деятельности;

- игра учит себя ограничивать;

- игра поддерживает собственную индивидуальность (2, 6, 7, 10, 14, 23)

Однако, Й. Хейзинга находит неудовлетворительными эти объяснения, так как, по мнению исследователя, можно было бы принять эти положения, но в том случае, если бы хотя бы одно из них было исчерпывающим, оно исключило бы все остальные либо, как некое “высшее единство охватывало их и вбирало в себя”(21, С.22).

Предыдущая 20 21 22 23 24 25 262728 29 30 31 32 33 34 35 Следующая