Особенности мышления средневекового художника. Средневековый портрет. Расцвет фламандской и бургундской миниатюры.

Раннее Средневековье

Император Феодосий II — скульптура византийского императора V века относится к последнему периоду развития римского скульптурного портрета и явственно демонстрирует черты, которые будут актуальны в портрете средневековья — потеря портретного сходства, акцент на глаза, так как они отражают духовную жизнь

Идеология

Средневековое искусство не знало портрета в современном значении этого понятия, то есть «жизненно достоверного изображения индивидуальногочеловеческого лица». В отличие от мастеров Древнего Египта, античности или позднейшего Нового времени, средневековые художники не преследовали задачу живого сходства образа с оригиналом. Принцип «подражания натуре» был чужд эстетической природе Средних Веков. Но, как пишет Виктор Гращенков, не следует рассматривать это время как «перерыв» в эволюции портретного жанра. В Средневековье портрет все же нашел свое (достаточно скромное) место, и выражался в достаточно скромных и условных формах. Этот портрет кажется схематичным, что вызвано иной эстетической задачей мастеров, для которых материальный мир с его индивидуальными формами не обладал важностью и оставался всего лишь отражением, тенью мира сверхчувственного. В своих вещах средневековые мастера стремились к абсолюту и подражали не природе, а предвечному образу человеческой красоты. Помимо буквального смысла всякое изображение имело и иносказательное значение.

Так как человек был сотворен «по образу и подобию Божьему», индивидуальный облик любого на земле был результатом случайного — и поэтому второстепенного отклонения от высшего идеала, вызванного первородным грехом. Поэтому художник, изображая человека, стремился передать не то, чтоотличает одного человека от другого телесно, а изобразить то общее, что является типическим для всех людей вообще, объединяя их в духовной сущности и приближая к первообразу, задуманному Богом.

Средневековый художник нуждался в достаточно ограниченном количестве изобразительных средств ради выполнения своей задачи — «отразить многообразие, существующее в единообразии». Он не видел принципиальной разницы в изображении умерших святых или своих современников, они лишь в духовной иерархии занимали разные места^[1].

Изображая лицо, средневековый мастер пользовался стереотипом, выработанным раз и навсегда, внося в него по мере работы незначительные изменения, которые были необходимы ему для конкретизации персонажей по сюжету. Стереотип этот (канон) обычно зависел не от художника, а от иконографической и живописной традиции собственно художественной школы. По мере роста индивидуального начала в творческом мышлении мастеров этот канон начнет все сильнее отражать персональный стиль художника^[2].

По мере того, как Средневековье будет подходить к концу, а индивидуализм религиозного чувства будет искать в более прямом слиянии своей личности (личности заказчика) со священным образом, изображения человека будут становится все более «портретными», наделенными индивидуальными чертами.

Императрица Зоя

Отсутствие сходства

Христос, императрица Зоя и Константин IX Мономах. Мозаика на хорах Софии Константинопольской

По всем этим причинам «образ реальной человеческой личности утратил в средневековом искусстве жизненно полнокровную индивидуальность. Он почти растворился в иконной имперсональности, выражаясь в художественной форме, которую можно было бы определить как „символический портрет“». До появления определенного натурализма в искусстве готики, средневековые портреты были далеки от документальной достоверности. Индивидуальное начало проскальзывало в каноне, стереотипе лишь изредка, и то — едва уловимым намеком, условным обозначением.

Типы памятников

Церковь допускала изображение индивидуального человека только в двух случаях:

1. Ритуальные: присоединенные к святым изображениям как память о каком-либо богоугодном деле

2. Мемориальные: на надгробном памятнике

Портретное сходство в обоих случаях не преследовалось, изображение могло быть полностью условным и компенсироваться атрибутами или надписями.

В первой категории (вписанными в сакральное изображение) чаще всего встречаются образы императоров, королей и прочих монархов, а также духовных иерархов — пап и епископов; то есть верных защитников Церкви, донаторов (ктиторов) и ревнителей благочестия.

Примеры:

Христос коронует Рожера II, Марторана

Раннехристианская иконография: императоры, патриархи и придворные изображены рядом с Христом и святыми как соучастники священной литургии. Культ власти императора тесно спрягается с христианским культом, пока еще новым. (Мозаики Сан-Витале в Равенне, IV век).
Более поздний период: портреты властителей начинают занимать более скромное место в системе украшения храма, перемещаясь в нартекс, на хоры. Императоры начинают припадать к стопам Христа и святых, молясь о заступничестве. Другой вариант — портретные изображения монархов помещаются в церквях, чтобы напомнить прихожанам о божественном происхождении светской власти. В таких изображениях монарх получает корону из рук Христа, предстает перед ним со всей семьей (сицилийский король Рожер II в мозаиках Мартораны в Палермо, 12 век; императоры в Святой Софии, Константинополь; Ярослав Мудрый с семьей в Киевской Софии).
Изображения монарха вне связи с церковными образами. Подобные портреты всегда появлялись во время всплеска идеи Священной Римской империи и активизации культа императора (от Карла Великого до Фридриха II). Эта традиция восходит к системе прославления «великих мужей», существовавших и в античности. Использовалась она и понтификами: папа Лев Великий приказал написать «портреты» своих предшественников в Сан Паоло Фуори ле Мура, две аналогичные серии находились в базилике Святого Петра и еще одна в Латеранской базилике.
В отдельную группу можно выделить автопортреты мастеров, тоже достаточно условные. Чаще всего это иллюстрации в манускриптах, изображающих автора, преподносящего созданную им рукопись заказчику. Также известны более редкие примеры автопортретов, созданных скульпторами — мастерами-литейщиками (магдебургские мастера на Корсунских воротах Софии Новгородской, 12 век).

Портрет в зрелой готике

Скульптуры портала, Шартрский собор

Ута фон Балленштед и Эккехард.Наумбургский собор, ок.1250—60

В готике портрет станет более цельным и успешным явлением. Искусству готики будет свойственен «натурализм» (по выражению М. Дворжака), что, разумеется, повлияет на изображение человека. Общей характеристикой искусства зрелой готики является интерес к жизненно-достоверной передаче облика человека^[3].

Раньше всего этот натурализм проявится в круглой скульптуре. Примеры памятников:

Статуи Реймса, Шартра и Бамберга (2-я четверть XIII века)
12 статуй основателей Наумбургского собора (сер. XIII века), которые, несмотря на то, что являются посмертными портретами, вполне реалистичны.

Надгробные памятники, с их жанровой особенностью, также давали возможность портрету сохраниться и развиваться.

Фридрих Веттинский

Зигфрид III Эппенштейнский

Примеры изображений скончавшихся персон — обычно членов высшего клира — в форме рельефов или скульптур на алтарных гробницах датируются еще ранними или поздними Средними Веками: например, надгробие архиепископа Фридриха Веттинского (ок. 1152) в Магдебургском соборе, или то, где Зигфрид III Эппенштейнский (ум. 1249) (Майнцский собор) изображен коронующим двух уменьшенных в размере королей^[4].

Средневековые надгробия (например, королевские в Сен-Дени), демонстрируют эволюцию: сначала фигуры покойных выполнялись с идеально условной трактовкой молодого лица в виде застылой маски, оживленной стандартной «готической улыбкой», безо всякого намека на портретное сходство. Но к концу XIII века положение начинает меняться. Исследователями выдвинуто предположение (не доказанное), что возможно, в это время скульпторы начали использовать посмертные маски (например, для статуи французской королевы Изабеллы Арагонской, Козенца; надгробие Филиппа Красивого, Сен-Дени, 1298—1307 гг.). Эта версия связана с тем, что в лицах начинает появляться определенная индивидуализация.

Портрет в поздней готике

Зарождение настоящего портретного жанра происходит в период поздней готики благодаря духовному пробуждению Европы, которое началось в конца XII века. Этот процесс имел длительное развитие и привел к тому, что к XV веку, пока в Италии в основу культуры закладывались новые гуманистические представления о человеке, Северная Европа основывалась на Новом благочестии (Devotio moderna) северных мистиков.

Со временем готика проникла в Италию и сначала затормозила развитие Проторенессанса; затем ей удалось его обогатить. Одновременно с этим реалистические завоевания Джотто (в готизированной подаче сиенской и отчасти флорентийской живописи 2-й пол. XIV в.) проникли во Францию и другие заальпийские страны и были восприняты их искусством.

Поздняя готика испытывала кризис и глубокую потребность в переменах, поэтому активно восприняла реализм треченто. Если в зрелую готику все фокусировалось вокруг собора, в XIV веке начинается распад данного соборного единства готического стиля, помимо монументальных форм развиваются камерные жанры (особенно книжная миниатюра). Церковь и городская коммуна утрачивают руководящую роль в художественной жизни, которая переходит к светским государям^[5]. Их резиденции становятся сосредоточием лучших творческих сил.

Основные центры

Маттео Джованнетти. «Св. Гермагор с донатором». 1345. Музей Коррер. Венеция

Папский Авиньон, где работало много итальянских художников, стал центром, откуда итальянское влияние распространялось по всей готической эпохе (Каталония, Северная Франция, Англия, Чехия, Ю. Германия). Влияние раннего итальянского треченто спорадически проявляется в живописи и миниатюре Северной Европы уже в 1-й трети XIV века, а деятельность Симоне Мартини, Маттео Джованнетти и других «авиньонцев» в 1340-е гг., где сложилась своя итало-провансальская школа, придает этому процессу итальянизации более широкое распространение.

Жан, герцог Беррийский, фрагмент миниатюры из его Великолепного часословаработы братьев Лимбургов

Во 2-й пол. XIV века один из главных художественных центров Франции и вообще Северной Европы — Париж; затем с ним начинают соперничать Дижон и Бурж, резиденции королевских братьев, герцогов Бургундского и Беррийского. Там работают лучшие мастера, по большей части приезжие нидерландцы: Жан Бондоль, Андре Боневё, Жакмар де Эсден, Жан де Марвиль и др. Эти франко-фламандские мастера ассимилируют влияние итальянской (в первую очередь сиенской) живописи, и во 2-й пол. XIV века создают стиль «парижской школы», где соединены исконно французские черты, итальянские заимствования и художественные традиции с севера — Фландрии, Брабанта, Голландии, Рейна и проч.

Второй по художественному значению центр придворной культуры — Прага, столица Империи по решению Карла IV. Люксембургская династия была родня французам; при дворе работали итальянские, французские, чешские и немецкие мастера. Пражские миниатюристы и живописцы также испытали итальянские влияния (например, Томмазо да Модена, возможно, работал в Карлштейне). Затем пражская школа живописи распространила свое влияние на северо-запад (Вестфалия, Люксембург, Нидерланд, вплоть до Парижа, с особенной силой воздействуя на местные школы Южной Германии и Австрии — Нюрнберг, Мюнхен, Зальцбург, Вена, Тироль).

Важным звеном в этом круговороте международных художественных связей стал Милан, где с 1378 г. воцаряется Джан Галеаццо Висконти, расширяющий границы почти на всю Северную Италию и завязывающий тесные династические отношения с Валуа. В Милан приезжает множество мастеров, в свою очередь, ломбардская продукция широко проникает во Францию и Бургундию. В Милане возникает космополитическая придворная культура, в которой складывается искусство ломбардских художников, которое отличается жанровой интерпретацией светских сюжетов, наблюдением природы и животного мира. Ломбардцы внесли свежую натуралистическую струю в утонченный стиль франко-фламандской миниатюры нач. XV века^[6].

Портрет итальянского средневековья (Проторенессанса)

Основная статья: Портрет Проторенессанса

Предыдущая 31 32 33 34 35 36 373839 40 41 42 43 44 45 46 Следующая