Нетрадиционный подход к исследованию проблемы монгольского нашествия: авторы и труды, основные положения
| | | Об этом тяжком периоде в истории нашего государства сохранилось большое количество источников как отечественного, так и зарубежного происхождения. В основе рассказов о данном событии лежат две версии: Южнорусская, по Ипатьевской летописи и Северорусская, по Лавреньтьевской. Летописи рисуют страшные бедствия, постигшие Русь в трагический период нашествия татар. Ипатьевская летопись получила свое название по месту нахождения. Ее обнаружил историк Н.М. Карамзин в Ипатьевском монастыре под Костромой. В Ипатьевском списке содержаться три основные части: «Повесть временных лет» с продолжением до 1117 года; Киевский свод 12 века – летописание событий 1118 – 1119; Записи о событиях до 1292 года (в основном галицко-волынские). Лавреньтьевская летопись берет свое название от имени ее автора – монаха Лаврентия. Он создал ее в 1377 на пергаменте во Владимирском Рождественском монастыре для суздальского князя Дмитрия Константиновича. В состав летописи входит «Повесть временных лет» до 1116 года и летописные статьи, доходящие до 1305 года. Последние, скорее всего, были перенесены из Владимирского великокняжеского свода 1305 г. при Михаиле Ярославиче. Первоначально летописью обосновывались события Киевской Руси, затем, на протяжении 12 века, основной темой летописных статей становится жизнь Владимира; в начале 13 века большое внимание в ней уделено Ростовскому княжеству. Летопись ценна так же списком сочинений Владимира Мономаха, включенная в статью 1096 года. Летопись была выкуплена из Рождественского монастыря графом Мусиным-Пушкиным, которые подарил ее Александру I в 1792. Император передал летопись в Публичную библиотеку, где она и хранится до сегодняшнего дня. В описании монголо-татарского нашествия немаловажную роль играют повести и былины, в которых отражается героизм и воля русских людей в это страшное время. Для историков они ценны тем, что содержат различные подробности борьбы русских с татарами. Первая повесть – «О калкинском побоище и о 70 храбрых», которая изначально была распространена устно, а затем попала в страницы летописи. В этой повести приводится сказание о богатыре Александре Поповиче. Повесть состоит из двух частей – из сказания о храбром князе Александре Поповиче и описания битвы на Калке. Эта повесть связана с былиной «как перевелись богатыри на Руси». В ней фигурирует герой Попович, но по имени Алеша и тоже из Ростова. Нашествие Батыя и страшное опустошение Рязанской земли в 1237 году легло в основу повести «об Евпатии Коловрате и о разорении Рязанской Земли». Повесть состоит из четырех частей. Первая – приход Батыя. Вторая – битва на рубежах Рязанской земли и штурм Рязани. Третья часть – отмщение за убитых Евпатием Коловратом. Последняя – плачь по убитым. Этот источник позволяет более детально узнать о внутреннем и внешнеполитическом положении Рязани во время нашествия. Другой, не менее важный источник по этому периоду – сказание «Слово о погибели Русской земли», найденный в рукописи 15 века. Считается, что «Слово» написано во Владимире между 1238 и 1246 годами. В нем описываются границы Руси и перечисляются народы, ранее подвластные русским князьям. Произведение неожиданно обрывается, создается впечатление его незаконченности. Другая повесть – «О Меркурии Смоленском», дошедшая в литературной обработке 15 века, передает легенду о подвиге юноши Меркурии, который в одиночку одолел татар. Эта легенда объясняет спасение Смоленска от батыевых полчищ (хотя потом город был все-таки взят). К самым ярким зарубежным источникам о монголо-татарском нашествии на Русь является «История Угедей-Каана» персидского историка Рашид-ад-Дина. В ней описываются завоевательные походы монголов на Русь и на близлежащие территории. Косвенно поход Батыя нашел свое отражение в армянских и китайских летописях. Изучение в отечественной историографии проблемы русско-монгольских отношений неоднократно становилось предметом рассмотрения многих ученых. В отечественной историографии вычленение проблемы «татары и Русь» восходит к концу 18 – началу 19 века. Это было связано с ростом национального самосознания русского народа. Отсюда в высшей степени трагическое восприятие событий древнерусской истории, особенно монголо-татарское нашествие и иго. Н.М. Карамзин воспринимал события нашествия слишком эмоционально: «Россия – обширный труп после нашествия Батыя», так он определял результаты походов монгол. А состояние страны и народа он определил как крайне тяжелое за время ига. Один из главных выводов, к которому пришел Карамзин, то, что Россия из-за монголов на несколько веков отстала от Европы. Второй его вывод, во многом противоречащий предыдущему – монголы способствовали прекращению междоусобных войн князей. Москва, по его мнению, обязана своим величием ханам. Карамзин явился первым из историков, который выделил влияние монгольского нашествия на развитие Руси в большую самостоятельную проблему исторической науки. На выводы Карамзина оказала влияние работа французского историка – ориенталиста 18 века Жанна Де Гинея «Всеобщая история гуннов, тюрков, монголов и других западных татар в древности и от Иисуса Христа до настоящего времени». Монголов автор описывает как жестоких варваров, которые создали самую огромную из известных в мире империй. В завоеванных странах они безжалостно уничтожали и порабощали людей, грабили чужие сокровища и ради всего этого отправлялись в далекие походы. В первые десятилетия 19 века изучение российской истории находилось в упадке. Академия наук объявила конкурс в 1826 году на тему: «Какие последствия произвело господство монголов в России, и именно какое оно имело влияние на политические связи государства, на образование правительства и т.д.? ». Но конкурс 1826 не привел к желаемым результатам и он был возобновлен по предложению Х.Д. Френа в 1832 году. Х.Д. Френ был великолепным востоковедом и крупнейшим историком по Золотой орде. Имел твердые взгляды на роль монгольского завоевания в истории России. В этих конкурсах была заложена основа будущих исследований по русско-ордынской проблематике. Взгляды Н.М. Карамзина и академические конкурсы дали сильный толчок в изучении темы Русь и монголы. В 20-40 гг. появилось много работ, развивающих те или иные суждения ученых авторитетов. Эта же тема становится актуальной и на страницах периодической печати. В это время важную роль в упрощение понимания термина татары, который был распространен только в русских источниках, внес П.Н. Наумов. В 1823 он придумал термин монголо-татары, что значит монголы, называемые татарами. Однако в ряде работ того же времени просматривается и иная направленность, нежели у Карамзина и Френа. Гастев одним из первых подверг сомнению карамзинскую концепцию отставания развития Руси. Такие же тенденции просматриваются в работах Н.А. Полевого и Н.Г. Устрялова. Во взглядах Соловьева на русско-монгольские отношения выразилось отсутствие эмоциональных оценок и внимательное отношение к развитию внутренних процессов. Взгляд на историческое развитие монгольской Руси Соловьева явился новой научной концепцией этого периода и стал альтернативой, преобладвшей до этого точки зрения Карамзина и Френа, хотя она осталась и получила свое развитие в трудах Бичурина, Григорьева, Васильева, Березина, Кафарова и Тизенгаузена. «Карамзинская» линия наиболее видного представителя нашла в лице Н.И. Костомарова. Исследуя монгольскую проблему, он подходил к ней масштабно – на фоне истории всего славянства. Костомаров пришел к выводу, что русский народ утратил свои гордые качества, что «привело к падению свободного духа и оглуплению народа». С завоевания монголов начался великий переворот русской истории. Подводя итог к дореволюционной отечественной историографии можно сказать, что в конце 19 века сформулировалось два пути изучения монгольского вопроса. Первый был заложен Карамзиным и Френом, исходящих из значительной, определяющей и всеохватывающей роли монголов в средневековой русской истории. Второй связан с именем С.М. Соловьева, а так же с его продолжателями, среди которых выделяются В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов, М.Н. Покровский, А.Е. Пресняков. Для этих ученых главным остается естественный ход внутренней жизни средневековой Руси, не подверженной координальным образом изменениям. Советская историография застала «монгольский вопрос» однозначно неразрешенным. Работы конца 20-30 годов преимущественно базировались на распространенной в то время теории «торгового капитала». М.Н. Покровского. После утверждения концепции Б.Д. Грекова о классово-феодальной природе государства, настал черед для следующего – средневекового периода истории Руси. Тогда стали появляться работы, посвященные периоду 13 века. В 1937 выходит научно – популярная работа Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского «Золотая Орда». Эта книга должна была дать ответ на «русско-монгольский вопрос», так и не разрешенный в 19 веке. Авторы пошли по традиционному для марксистской историографии пути, а именно: обратились к высказываниям К. Маркса и И.В. Сталина. В своих высказываниях они крайне негативно оценивали монгольское нашествие и иго. Такой подход и оценка классиками марксизма-ленинизма средневековых русско-монгольских отношений оказали прямое воздействие на всю дальнейшую советскую историографию. Работа А.Н. Насонова «Монголы и Русь» являлась этапной для советской историографии. Она стала первой в отечественной историографии монографией, целиком посвященной теме «Русь и монголы», а большинство ее выводов – основой для последующих разработок проблемы. Л.В. Черепнин внес немалую лепту в изучении монгольского вопроса. В своем труде – «Образование Российского централизованного государства» он приходит к выводу – что монгольское завоевание крайне пагубно повлияло на развитие Руси, что способствовало ее дальнейшему отставанию от других европейских государств. Важную роль в борьбе с ордынцами автор отводил простому народу. Рассмотрев историографическую ситуацию, сложившуюся к середине 60-х годов В.В. Каргалов пришел к выводу о необходимости создания специального исследования именно о периоде монголо-татарского нашествия на Русь. Работа В.В. Каргалова «Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники» - новая веха в развитии отечественной историографии «монгольского вопроса». Она предельно ясно указала на основные сюжеты русско-ордынских отношений 13 века и их перспективу. Между Русью и Ордой имело место вооруженное жестокое противостояние, между князьями и народом – непримиримые классовые противоречия. Итоги рассмотрения в новейшей отечественной историографии монгольского вопроса были подведены в статье А.А. Хорошкевич и А.И. Плигузова, предворяющие книгу Дж. Феннела о Руси 1200 – 1304. Взаимоотношения Руси и монголов рассматриваются Л.Н. Гумилевым на широком фоне внешнеполитических, во многом исходящих из этнических и конфессиональных отношений того времени. Вторжение войск Батыя для ученного не является каким-то переломным событием в истории Руси. Это был монгольский рейд или «большой набег» а не планомерное завоевание, для которого у монголов просто не было людских ресурсов. Данные о разрушении множества городов и гибели большого числа людей, Гумилев объясняет сравнением монгольского «набега» с междоусобными войнами князей, результаты которых, по его мнению, были абсолютно такими же. В своей работе «Древняя Русь и Великая степь» Гумилев приходит к выводу, что уже до монгольского нашествия Русь ослабила себя в междоусобных войнах, а последствия нашествия были сильно преувеличены русскими летописцами. По его мнению, от монгольского ига Русь получила только благо, т.к. Золотая орда защищала ее от немецко-шведских феодалов на севере и от опасности из степи на юге.
| | | | «Монголы» - «татары» - «татаро-монголы»: точки зрения в историографии на правомерность употребления этнонимов и их соотношение между собой.
Со времени первых сообщений о появлении монголов на границах христианского мира они именуются тартарами (Tartari). Так они названы уже в письме грузинской царицы Русудан папе Гонорию III (1224г.)62. У Генриха Латвийского в рассказе о битве на Калке противники русских названы tatari63. В Лаврентьевской летописи, в рассказе о событиях 1223 г., слышится некоторая неуверенность автора в точном наименовании новых пришельцев из Азии: «Явишас языци их же никто же добре ясно не весть, кто суть и отколе изидоша и что язык ихъ. И зовуть я татары, а инши глаголють таумены, а друзии печенези, ини глаголють яко се суть о них же Мефодии Патомьскыи епископъ свидетельствует: яко си суть ишли ис пустыня Етриевъскы суще межю востоком и севером» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 445-446). В Ипатьевской летописи об этих же событиях говорится: «Приде неслыханая рать безбожнии моавитяне рекомыи татаръве, придоша на землю половецькоую» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 740). Название «татары» пришло к русским через посредство половцев. И хотя русские авторы знали, что самоназванием племени Батыя было монголы, в письменных источниках закрепилась форма «татары».
В донесении брата Юлиана они именуются только «тартарами». В письме Ивона Нарбонского архиепископу Бордо фигурируют tartari, tattari и tatari (Английские источники, с. 122). В послании Людовику IX, отправлен ном в 1242 г. Понсом де Обоном, магистром ордена тамплиеров во Франции, описан поход монгольских войск на Польшу в 1240 г., Моравию и Венгрию в 1241 г. Понс де Обон, как и большинство западных средневековых авторов, именует монголов tartarins (Понс де Обон, с. 3-7). В хронике Матфея Парижского последовательно используется термин tartar64. В Трогирском кодексе один раз употреблен вариант Tatar (secundum quosdam tatar idem sonat, quod multitudo 'по мнению иных, татар [по-монгольски] означает множество')65. Фома Сплитский, называя азиатских кочевников, вторгнувшихся в XIII в. в Европу, tartari, сообщает дополнительно, что «упомянутые племена на своем родном языке называют себя монголами» (gentesque ille secundum proprietatem lingue sue Mongoli appellantur)66. Он же уточняет: «Как считают некоторые, " татар" означает " множество" ». Брат Салимбене Пармский, передавая свой разговор с Иоанном де Плано Карпини, пишет: «И сказал он нам, что они называются не тартары, а таттары», и поэтому в своей хронике брат Салимбене далее использует «таттары» вместо «тартары»67. Китайские дипломаты XIII в., совершавшие поездки ко двору монгольских ханов, в своих отчетах именовали татар словом да-дань. Словотатары транскрибировалось по-китайски как та-тань или дада.
Этноним татары впервые появляется в древнетюркских рунических памятниках, обнаруженных в Северной Монголии (Орхонская надпись 732 г.)68. В надписях говорится о племенных союзах отуз-татар (букв.: 'тридцать [племен] татар') и токуз-татар (букв.: 'девять [племен] татар'). Из орхонских надписей известно, что татары были одним из самых мятежных племенных союзов в составе тюркского каганата (VI-VIII вв.). В китайских источниках этот этноним в форме да-да в первый раз встречается в 842 г. в письме китайского сановника Ли Дэ-юя, адресованном уйгурскому кагану69. Под хей-да или, при полном написании, хей-дада - 'черные татары' имеются в виду монголы (см.: Хэй-да ши-люе, с. 133).
В «Полном описании монголо-татар» татары, в соответствии с древней китайской литературной традицией, подразделяются на белых, черных и «диких» (Мэн-да бэй-лу, с. 45-48). Подбелыми имеются в виду племена, кочевавшие вдоль Великой китайской стены, под черными - племена глубинных районов Монголии, а под «дикими» - монгольские племена северных, таежных районов. Южносунский дипломат Чжао Хун (1221 г.) пишет: «Так называемые дикие татары весьма бедны да еще примитивны и не обладают никакими способностями. [Они] только и знают, что скакать на лошадях вслед за всеми [другими]. Нынешний император Чингис, а также все [его] полководцы, министры и сановники являются черными татарами» (Мэн-да бэй-лу, с. 48). Далее Чжао Хун отмечает, что название династии звучит как «Великое монгольское государство» (Мэн-да бэй-лу, с. 53). В тексте «Тайной истории монголов», перетранскрибированной при помощи китайских иероглифов, этноним «монгол» передается через ман-хо с надстрочным переводом да-да (татары).
Рашид-ад-Дин сообщает, что еще в глубокой древности, то есть в дочингизову эпоху, существовало шесть отдельных татарских «государств». Крупнейшим из них был «татарский юрт» у озера Буир-нор в Восточной Монголии. Вот сведения о татарах, тех татарах, племена которых, по версии «Сокровенного сказания», полностью истребил Чингис-хан: «Их имя издревле было известно в мире. От них отделились и многочисленные ветви <...>. Места их кочевий, стоянок и юртов были определены в отдельности по родам и ветвям вблизи границ областей Китая. Их же основное обитание [юрт] есть местность, называемая Буир-Наур. Они также враждовали и ссорились друг с другом, и долгие годы длилась война между этими племенами и происходили битвы» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1.С. 101)70. Из источников X-XI вв. известно о существовании другого татарского юрта на западе провинции Ганьсу близ границы с Восточным Туркестаном. Точная локализация других татарских «государств» дочингизовой эпохи неизвестна. Татары властвовали над монголами в дочингизово время. По словам Рашид ад-Дина, «если бы при наличии их многочисленности они имели друг с другом единодушие, а не вражду, то другие народы из китайцев и прочих и [вообще] ни одна тварь не была бы в состоянии противостоять им. И тем не менее при всей вражде и раздоре, кои царили в их среде, - они уже в глубокой древности большую часть времени были покорителями и владыками большей части племен и областей, [выдаваясь своим] величием, могуществом и полным почетом [от других]. Из-за [их] чрезвычайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при различии их разрядов и названий, стали известны под их именем и все назывались татарами». Далее Рашид ад-Дин добавляет, что ныне, то есть в XIV в., по тем же причинам тюркские племена именуют себя монголами, «хотя в древности они не признавали этого имени» (Рашид ад-Дин. Т. I. Кн. 1. С. 102). Сила и могущество центральноазиатских татар были в свое время столь велики, что и в конце XIII в., от Китая до Дешт-и Кипчак и Магриба, тюркские племена называли татарами. Термин «татары» рано утратил свое этническое содержание и приобрел престижное этнополитическое значение. Обширный регион между Северным Китаем и Восточным Туркестаном именовался «Татарской степью». Это название объясняет, почему столетие спустя монголы, занявшие то же пространство, в тюркской и мусульманской среде, равно как и в Китае, именовались татарами. Это тюркское обозначение монголов привилось не только в Средней Азии и на Ближнем Востоке, но и на Руси и в Западной Европе, вопреки тому, что сами монголы себя татарами не называли71.
В китайской политической традиции решительно преобладало поименование монголов татарами. Даже в тех случаях, когда для служащих военных и дипломатических ведомств не было сомнений, как на самом деле надлежит именовать новых соседей империи Сун, тексты редактировались желательным образом и этноним «монгол» заменялся либо на «татарин», либо на «монголо-татары». Напомним также, что один из средневековых переписчиков книги брата Иоанна изменил ее название (Книга о Тартарах) на «Историю монгалов, именуемых нами тартарами». А ученый францисканец доктор Роджер Бэкон был вынужден объяснять современникам, что «хотя по этой причине мы называем тартарами этот народ, которому принадлежит власть и господство, все же императоры и вожди [его] всегда принадлежат к народу моал. И они хотят называться не тартарами, а моалами, ибо первый их император, а именно Цингис-хам, принадлежал к народу моал». Вопреки здравым суждениям средневековых интеллектуалов, восторжествовало наименование «татары», и даже в XVI в. обширные степные территории на восток от Европы воспринимались не иначе, как «Великая Тартария»72. Однако наиболее наблюдательные путешественники осознавали условность этого термина. Барон Герберштейн замечает: «Если кто пожелает описать татар, тому придется описать множество племен, ибо это имя они носят только по их вере, сами же суть различные племена, далеко отстоящие друг от друга» (Герберштейн, с. 165). Отметим, что до конца XVIII в. русские продолжали именовать татарами большинство своих восточных и южных соседей, тогда как обиходное словосочетание «татаро-монголы» по своему происхождению является исключительно «ученым» термином73.
В качестве курьеза приведем особую точку зрения, высказанную Г. Дёрфером74. Он пишет о так называемых «чужих» названиях, которые неоднократно появлялись в исторических источниках как обозначения, не соответствующие самоназванию тех или иных народов. Как табуированное название он рассматривает и обозначение татары в отношении монголов XIII-XIV вв. в западных источниках: «Хотя сами татары были, собственно говоря, истреблены, их название стало общепринятым обозначением монголов, их заклятых врагов. Возможно, что его себе избрали сами монголы, с целью избежать возмездия со стороны божеств завоеванных стран (после истребления такого большого количества людей). По мнению Э. Хэниша75, монголы, выдавая себя русским и другим народам за татар, отводили от себя ярость местных богов и направляли ее на вражеское племя». Существуют и другие теории76, но их обзор не входит в нашу задачу.
Популярное:
|
