Ответственность соучастников преступления по специальным квалификационным признакам

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 6

Принадлежность признака специального субъекта к той или иной категории должно иметь значение для определения возможности наступления уголовной ответственности и ее меры для других соучастников преступления. Основной вопрос заключается в том, как влияют на уголовную ответственность признаки, которые превращают само по себе ненаказуемое деяние в наказуемое при наличии таких признаков, и признаки, которые лишь уменьшают или увеличивают вину субъекта преступления. В настоящее время уголовный закон не делает никакого различия между признаками или категориями признаков специального субъекта преступления.

Рассмотрим возможные варианты квалификации преступлений со специальным субъектом, совершаемых в соучастии, при наличии различных категорий признаков специального субъекта и вникающие при этом проблемы.

Уголовный кодекс содержит значительное количество составов преступлений, где признаки специального субъекта преступления являются конструктивными признаками состава преступления (например, ст. ст. 285-287, ст.ст. 289-293, ст.ст. 332-352 УК РФ и др.). В таких случаях при наличии фактического соисполнительства субъекта специального и общего, действия общего субъекта следует признавать организаторской, подстрекательской или пособнической деятельностью.

Допустим, при насильственных действиях в отношении начальника (ст.334 УК РФ) объективную сторону преступления выполнял специальный субъект – военнослужащий и общий субъект – родственник военнослужащего, находящийся в распоряжении воинской части. В данном случае родственник военнослужащего должен быть в соответствии с ч. 4 ст. 34, признан пособником преступления. Однако в части 5 ст. 33 УК РФ указан исчерпывающий список пособничества преступлению, который расширительному толкованию не подлежит.

Такой вид пособничества, рассмотренный выше, в данной статье не прописан, а следовательно, признание общего субъекта преступления пособником неправомерно.

Имеют место и составы, где признаки специального субъекта выступают квалифицирующими признаками общих составов преступлений, например п. «б» ч.2 ст.141, ч.2 ст.144, п. «б» и п. «в» ч.3 ст.158, п. «а» ч.2 ст. 200 УК РФ и др. Рассмотрим кражу, участие в которой принимают общий субъект простой кражи (ч.1 ст. 158 УК РФ) и лицо, два раза судимое за хищение (п. «в» ч.3 ст.158 УК РФ), причем первый осведомлен о наличии у последнего данного признака. В таком случае, согласно доктрины уголовного права, уголовного закона и сложившейся судебной практики данные лица будут признаны исполнителями кражи и будут нести уголовную ответственность каждый по соответствующей части ст.158 как исполнители. Однако ч.4 ст. 34 УК РФ требует иной квалификации деяния данных лиц.

Преступление, предусмотренное п. «в» ч.3 ст.158 УК РФ – преступление со специальным субъектом, следовательно, иное лицо, участвующее в его совершении, но не обладающее признаками специального субъекта, должно нести ответственность как организатор, подстрекатель или пособник. В данном примере это будет как пособник особо квалифицированной кражи.

Следует остановиться и на единственном привилегированном составе в случае специальных признаков субъекта преступления – ст. 106 (убийство матерью новорожденного ребенка) УК РФ. Субъектом данного преступления может быть только биологическая мать, достигшая возраста уголовной ответственности (шестнадцати лет). Иные лица, причастные к совершению преступления, не могут нести уголовную ответственность по данной статье, так как они не обладают описанной в ней привилегией (не являются матерью и не находятся в психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, вызванного родами).

Соисполнители такого убийства подлежат ответственности по ст.105 УК РФ за простое или квалифицированное убийство, лица, выполнявшие функции организатора, подстрекателя или пособника при убийстве матерью новорожденного ребенка несут уголовную ответственность по соответствующей части ст.33 м ст.105 УК РФ. Данная позиция, которая кажется правильной, опять же противоречит общему правилу, сформулированному в ч.4 ст. 34. УК РФ.

Что касается соучастия в организованных формах, то, согласно доктрины уголовного права, все соучастники с момента вступления в организованную группу становятся ее членами и независимо от места и времени совершения преступления и характера фактически выполняемых ролей признаются соисполнителями. В силу этого, соисполнителями преступления со специальным субъектом, совершенного организованной группой или преступным сообществом, могут быть и лица, не обладающие признаками специального субъекта.

При совершении преступления группой лиц по предварительному сговору, сам термин «по предварительному сговору свидетельствует, что данный признак может наличествовать только в том случае, когда совершению преступления предшествовало достижение договоренности о предмете преступного посягательства, времени, способах совершения и укрытия следов преступления. Прискание соучастников, сговор на совершение преступления и создание новых условий для совершения преступлений (приобретение оружия, транспорт и т.п.) в таких случаях совершаются только с прямым умыслом и полным осознанием своих действий участниками преступления.

Приискание соучастников и сговор на совершение преступлений присутствуют при формировании любой преступной группы, однако в случае с организованной преступной группы содержание деятельности организатора носит более целенаправленный характер и влечет за собой иные правовые последствии.

Согласно ч. 5 ст. 35 УК РФ «лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими, подлежат уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части Уголовного Кодекса. Таковые составы содержаться в шести статьях Особенной части УК РФ – ст.ст. 208, 209, 210, 212, 239, 279 УК РФ.

Кроме того, организатор также несет ответственность «за все совершенные организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом». Во всех остальных случаях, когда создание организованной группы не предусмотрено статьями Особенной части УК РФ, «влет уголовную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана» (ч.6 ст.35 УК РФ).

Правоприменитель сталкивается с проблемами при квалификации преступлений, совершенных в соучастии не только в силу несовершенства норм института соучастия, изложенных в Общей части УК РФ, но в силу использования видов групп в качестве квалифицирующего или особого квалифицирующего признака в различных составах преступлений.

При конструкции квалифицирующего признака «совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой» значительно упрощается процесс квалификации преступления, что связано с одинаковой квалификацией деяния независимо от вида преступной группы, которой оно было совершено – уголовная ответственность наступает по одному и тому же пункту и части статьи УК РФ.

Однако нельзя и согласится с мнением В. Быкова, который считает что в данном случае «следователю, например, не приходится тратить больших усилий по доказыванию и установлении. Конкретного вида группы, так как квалификация от этого не измениться»[73]. Квалификация не изменяется, но размер наказания будет зависеть именно от вида преступной группы, а, следовательно, доказывание наличия того или иного вида группы ставится в обязанность следователю. Иное дело, что изменения во вменяемом виде преступной группы не будут влечь за собой переквалификации всего деяния.

Намного сложнее вопрос по квалификации организации преступного сообщества. Так, согласно ст.210 УК создание преступного сообщества предусматривается с целью совершения тяжких или особо тяжких преступлений. Уголовная ответственность наступает за организацию и руководство за участие в преступном сообществе либо в объединении руководителей. Проблема квалификации заключается в конструкции нормы, которая частично совпадает с конструкцией бандитизма, что передает ему все вышеизложенные проблемы бандитизма, но в отличие от последнего в организацию преступного сообщества не включено само участие в совершении преступлений. Отсюда однозначный вывод: при совершении преступлений преступным сообществом всегда необходима квалификация по совокупности ст.210 УК и статьи, регламентирующей совершенное преступление.

Учитывая, что в ст.210 УК речь идет о форме соучастия, созданной для совершения только тяжких или особо тяжких преступлений, возникает первая проблема – квалификации преступлений небольшой или средней тяжести, совершенных преступным сообществом, потому что а) там законодатель запрещает видеть преступные сообщества, и б) хотя в жизни преступные сообщества чаще имеют место при их совершении, тем не менее их общественная опасность не может быть учтена. Например, кражи дифференцируются в зависимости от того, совершены они по предварительному сговору группой лиц (ч.2 ст.158 УК) или организованной группой (ч.3 ст.158 УК) с соответствующим усилением наказания.

На этом фоне совершенно невозможна квалификация краж, совершенных реально существующим преступным сообществом в силу законодательной запрещенности распространения такового на них. Мало того, из-за запрещенности аналогии (необходимо помнить, что в ч.3 и 4 ст.35 УК сформулированы самостоятельные формы соучастия) в законе (ч.2 ст.3 УК) такие кражи не могут быть квалифицированы по ч.3 ст.158 УК или по ч.2 ст.158 УК (преступное сообщество не есть организованная группа или группа лиц с предварительным сговором), не могут быть они квалифицированы и по совокупности ч.1 ст.158 и ст.210 УК, так как преступные сообщества не распространяются на преступления средней тяжести, к которым относятся кражи.

В результате кражи, совершенные преступным сообществом, должны квалифицироваться по ч.2 ст.158 УК как неоднократные, либо при однократном их совершении – по ч.1 ст.158 УК, что выглядит, по меньшей мере, странно, поскольку ничуть не похоже на борьбу с организованной преступностью.

Однако главная проблема заключается в том, что при сегодняшней формулировке преступного сообщества вообще невозможно квалифицировать даже особо тяжкие преступления, совершенные преступным сообществом, что, в общем-то, урегулировано законом. Например, убийство совершено преступным сообществом. Такового квалифицирующего признака в ст.105 УК РФ нет. Там в п. «ж» ч.2 ст.105 УК предусмотрено убийство, совершенное группой лиц, по предварительному сговору группой лиц либо организованной группой. Но квалифицировать убийство, совершенное преступным сообществом, по указанному пункту нельзя в силу законодательного запрещения аналогии (там нет преступного сообщества как отягчающего обстоятельства), разумеется, при условии, что мы всерьез воспринимаем ст.3 УК и не готовы ее деформировать в угоду фикциям, нельзя квалифицировать и по совокупности ч.2 ст.105 и ст.210 УК из-за отсутствия в ч.2 ст.105 УК соответствующего квалифицирующего признака.

Можно квалифицировать по совокупности ч.1 ст.105 и ст.210 УК РФ, но возникает несоответствие наказания – даже за убийство, совершенное группой лиц без предварительного сговора, согласно санкции ч.2 ст.105 УК РФ возможно назначение наказания в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни, тогда как максимум наказания в приведенном примере ограничен наказанием по совокупности преступлений (ст.69 УК РФ), т.е.25 годами лишения свободы. Здесь мы видим, что квалификация не позволяет учесть повышенную общественную опасность преступного сообщества. По меньшей мере странно, что Уголовный кодекс 1996 г., созданный на волне деклараций о построении в России правового государства, содержит противоречащие одна другой нормы или, по крайней мере, требующие такого правоприменения, которое с необходимостью нарушает само уголовное законодательство.

В результате создания ст.210 УК в законе появилось противоречие по квалификации множественности совершаемых сообществом преступлений. Из общих правил квалификации соучастия вытекает, что множественность преступлений является составной частью преступной организации и самостоятельной квалификации не требует. Однако введение ст.210 УК несколько изменило ситуацию с квалификацией. Дело в том, что анализируемая норма сформулирована как усеченная, когда преступление признается оконченным с момента создания преступного сообщества. Отсюда реально существующая множественность располагается за пределами оконченного преступления и, соответственно, входить в него не может. Мало того, в отличие от банды, в ст.210 УК не включены нападения, совершаемые преступным сообществом. И это также свидетельство того, что множественность выведена за пределы данной нормы и требует самостоятельной квалификации. Возникает нечто странное – менее опасная форма соучастия (организованная группа) охватывает собой множественность, а более опасная (преступное сообщество) – не охватывает только в силу специфики законодательного регулирования.

Именно на этом фоне возникает противоречие с общими правилами квалификации преступного сообщества, которое может быть снято либо исключением ст.210 УК из Особенной части и превращением преступного сообщества в квалифицирующее обстоятельство (наиболее приемлемый вариант в силу снятия таковым и других проблем преступного сообщества), либо путем превращения ст.210 УК в материальную норму (менее приемлемый вариант, поскольку он не снимает некоторых иных проблем преступного сообщества), либо введением в ст.210 УК участия в нападениях, совершаемых преступной организацией, как это сделано в ст. 209 УК (наименее приемлемый вариант). Но во всех трех вариантах проблема соответствия общих и специальных правил квалификации множественности преступлений, совершенных преступным сообществом, будет разрешена.

На наш взгляд, к преступному сообществу следует подходить как к одной из самостоятельных форм соучастия, формулировать его в соответствии с классификацией форм соучастия, удалить из уголовного закона ст.210 УК, ввести преступное сообщество в качестве квалифицирующего признака наряду с другими формами соучастия в отдельные нормы УК, не исключая при этом наличия его и при совершении иных преступлений, т.е. ввести его в рамки общих правил формулирования соучастия в УК и правил квалификации его. Только в этом случае исчезнут изложенные проблемы квалификации и не возникнут новые, поскольку преступное сообщество будет выступать лишь как форма соучастия, наиболее опасная, требующая более пристального внимания общества, и, тем не менее, являющаяся особенной среди равных (форм соучастия).

Массовые беспорядки (ст.212 УК) – яркий пример группового преступления, в котором переплетаются различные формы соучастия. Прежде всего, массовые беспорядки организуют лица, заинтересованные в дестабилизации сложившейся ситуации и рассчитывающие на длительное и упорное продвижение к цели, т.е. ядром массовых беспорядков, на наш взгляд, выступает, как правило, преступное сообщество и только в редких случаях, когда массовые беспорядки организуются для разрешения сиюминутных целей (например, с их использованием ограбить банк), данное ядро будет представлять собой организованную группу. Остальные участники массовых беспорядков могут представлять собой и группу лиц с предварительным сговором, и группу лиц без предварительного сговора, и даже элементарное соучастие – по существу весь спектр форм соучастия может быть охвачен массовыми беспорядками. Отсюда и квалификация действий отдельных участников массовых беспорядков будет зависеть от того, в какую группу они входили.

Таким образом, основная проблема института соучастия в его квалификации. В этой связи кажется важным уточнить ряд положений.

Во-первых, встречающаяся в юридической практике попытка приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю, на наш взгляд, является необоснованной. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия. Квалификация же действий интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации действий физического пособника и заключается в ликвидации результатов своего поведения до использования их другими соучастниками.

Во-вторых, квалификация действий организатора при добровольном отказе и квалификация действий подстрекателя не должны совпадать, поскольку они выполняют разные функции.

При добровольном отказе организатора его действия следует квалифицировать по соответствующей статье УК со ссылкой на ст.31 УК.

На основании сказанного, на наш взгляд, нужно изменить редакцию ч.4 ст.31 УК.

В-третьих, к преступному сообществу следует подходить как к одной из самостоятельных форм соучастия, формулировать его в соответствии с классификацией форм соучастия, удалить из уголовного закона ст.210 УК, ввести преступное сообщество в качестве квалифицирующего признака наряду с другими формами соучастия в отдельные нормы УК, не исключая при этом наличия его и при совершении иных преступлений, то есть ввести его в рамки общих правил формулирования соучастия в УК и правил квалификации его. В этом случае исчезнут проблемы квалификации, поскольку преступное сообщество будет выступать лишь как форма соучастия, наиболее опасная, требующая более пристального внимания общества, и, тем не менее, являющаяся особенной среди равных (форм соучастия).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Соучастие является неотделимым звеном системы норм уголовного законодательства. Наравне с едиными целями и задачами, которые стоят перед уголовным законодательством, оно обладает своим особым назначением, что предоставляет возможность обоснования ответственности лиц, непосредственно не совершавших преступления, но каким-то способом содействовавших его совершению, а также возможность индивидуализации наказания, которое назначается соучастникам преступления.

Однако никакое регулирование в законе специфики видов поведения нескольких субъектов при совершении одного преступления еще не подтверждает наличия соучастия. Именно в общем понятии соучастия заложена основа разграничения институтов уголовного права, пограничных с соучастием. Закрепление понятия соучастия в уголовном законе – ограничивает судебный произвол по установлению или непризнанию соучастия в каждом конкретном уголовном деле. Определение совместного участия помогает установить его признаки.

2. Совместное участие предполагает и поведение соучастников, и их взаимную согласованность в определенной части, и результат этого поведения, т.е. по существу совместное участие уже и есть совершение преступления. Соучастие предполагает достижение какого-либо результата общими усилиями нескольких лиц, т.е. совместное участие нескольких лиц – это и есть совершение преступления в соучастии.

В этой связи термин «умышленное» повторен в определении соучастия дважды совершенно неоправданно, подобное можно было бы признать при абсолютно полном выведении действий соучастников и их результата вместе с объективной связью за пределы преступления, что означало бы ликвидацию последнего.

На основании сказанного более точным было бы следующее определение соучастия – «соучастием признается умышленное совместное совершение преступления несколькими лицами».

3. Мы присоединяемся к мнению тех ученых, которые полагают, что наличие двух или более участников не имеет значения для квалификации соучастия, поскольку это общий признак соучастия, который не может быть дифференцирован. Попытка признать групповым преступлением действия нескольких несубъектов преступления (малолетних, душевнобольных, невиновных лиц) и в связи с этим расширить ответственность за групповые преступления представляется необоснованной, крайне вредной для уголовного права и сегодня противоречащей закону, который ввел групповые преступления в раздел о соучастии, признав тем самым только соучастниками, т.е. субъектами преступления всех лиц, совершающих групповое преступление.

4. Одним из основополагающих признаков форм соучастия, который определяет его специфику, является отсутствие или наличие единства места и времени действии исполнителя и иных соучастников.

Представляется, что анализируемые действия лиц всегда являются составной частью группового преступления, поскольку присутствие и соответствующие действия соучастников на месте и во время совершения преступления в любом качестве свидетельствуют о повышенной общественной опасности содеянного.

5. Основная проблема института соучастия в его квалификации. В этой связи в работе уточнено следующее.

Во-первых, встречающиеся в юридической практике попытки приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю, на наш взгляд, являются необоснованными. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия. Квалификация же действий интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации действий физического пособника и заключается в ликвидации результатов своего поведения до использования их другими соучастниками.

На основании сказанного, на наш взгляд, нужно изменить редакцию ч.4 ст.31 УК: «Добровольный отказ организатора заключается в принятии мер, предупредивших наступление общественно опасного вреда, который он организовывал. Добровольный отказ подстрекателя представляет собой склонение подстрекаемого к отказу от совершения преступления и предотвращение тем самым общественно опасного вреда. Добровольный отказ пособника – это ликвидация им результата своих действий до использования его (результата) иными соучастниками при продолжении преступления».

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 56