ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 7Следующая ⇒

Для мировой политико-правовой мысли с конца XIX в. были характерны разнообразие течений и плюрализм идей, вызванных широким использованием достижений как самой юридической науки, так и социологии, политологии, психологии и др. наук. Однако доминирующими направлениями являлись неопозитивизм и школы естественного права (прежде всего, неокантианство). Причем в первой половине XX в. теоретики права и государства отдавали предпочтение неопозитивистским идеям. В дальнейшем крах тоталитарных режимов в и распространение либеральных идей привели к тому, что во второй половине столетия явно проявилась тенденция к использованию концепций естественного права. Интерес к этим концепциям сохраняется и в начале XXI века.

НОРМАТИВИЗМ Г. КЕЛЬЗЕНА

Ганс Кельзен (1881–1973) – видный австрийский юрист. Долгое время был преподавателем Венского университета. После падения Австро-Венгерской империи и создания Австрийской республики Кельзен возглавил комиссию по подготовке Конституции Австрии. Она была принята в 1920 г. и с определенными изменениями продолжает действовать до сих пор. В 1930-е гг., опасаясь нацистских преследований (Кельзен был евреем), он перебрался на жительство в Швейцарию, где преподавал в Женевском университете, а затем эмигрировал в США, где стал работать в Калифорнийском университете. Как ученый он стал известен уже в 1920-е гг. Ему принадлежит целый ряд работ по теории государства и права: «Проблема суверенитета и теория международного права» (1920); «Общая теория государства» (1925); «Философские основы естественного права и правового позитивизма» (1928); «Общая теория права и государства» (1945). Однако, пожалуй, самое его известное произведение – «Чистое учение о праве» (1934).

По своим теоретическим воззрениям Кельзен являлся последователем юридического позитивизма, возникшего в Англии XIX в. В учении Кельзена позитивизм возродился на новом уровне с учетом научных достижений XX столетия. Это новое учение получило название нормативизма.

Оценивая состояние современной юридической науки, ученый пришел к выводу, что юристы часто занимаются совершенно чуждыми им вопросами, относящимися к другим наукам (социологии, психологии, этике, политической теории). Кельзен задался целью вернуть юристов к изучению их собственного предмета и очистить юридическую науку от ненужных примесей. Все науки, по Кельзену, делятся на науки о сущем и науки о должном. Первые рассматривают природные и общественные явления с точки зрения причинно-следственных отношений. Вторые изучают общественные явления с точки зрения их нормативного регулирования. К наукам о должном (помимо этики) относится и юриспруденция. Она не обязана обращать внимание на те исторические, экономические, моральные и политические факторы, которыми было вызвано содержание того или иного юридического порядка. Юриспруденция должна изучать право с внутренней стороны, в его специфически нормативном значении. Соответственно и методы познания права должны быть иными, чем, скажем, в социологии или психологии. Чистая наука о праве должна быть свободна и от идеологических влияний: нужно «описать право таким, каково оно есть, не занимаясь его оправданием или критикой».

Кельзен определил право как совокупность норм, осуществляемых в принудительном порядке. Принудительный характер действия норм отличает право от других нормативных систем: морали и религии. Нормы права исходят от государства, но для признания их действительности и легитимности этого недостаточно. Изучая проблему действительности правовых норм, Кельзен находит другое обоснование. Действительность одной нормы исходит от действительности другой нормы, имеющей более высокое значение. Таким образом, нормы права не равны друг другу, но находятся в иерархической связи друг с другом. Переходя от одного уровня иерархии к другому, можно дойти до самого верхнего уровня, где находится высшая норма. Кельзен обозначил ее как основную норму (нем. Grundnorm). Действительность этой нормы уже не может исходить от другой нормы, поэтому высшая норма принимается как постулат. Она обосновывает действительность всех нижестоящих норм права. В иерархии норм права выделяются четыре уровня. На самом низшем находятся индивидуальные нормы (под ними можно понимать административные акты и решения по конкретным судебным делам). На втором уровне находятся общие нормы (они установлены в законах или обычаях). На третьем уровне – нормы конституции, и, наконец, на последнем четвертом – основная норма. Таким образом, складывается пирамидальная конструкция, на вершине которой расположена основная норма (последователи Кельзена даже обозначили его теорию «ступенчатой концепцией права»).

Основная норма постулируется в виде следующего положения: «Должно вести себя так, как предписывает конституция». Это положение обосновывает действительность норм конституции, а те в свою очередь – действительность нижестоящих норм. Основная норма не является материальной, она носит сугубо процессуальный характер и поэтому обосновывает нормы конституции любого содержания, вне зависимости от того, признаются ли они справедливыми или нет. Основная норма делает действительным в принципе любой позитивный правопорядок.

Оценивая естественно-правовые теории, Кельзен приходит к выводу об их несостоятельности. Таких теорий достаточно много, и в них отсутствуют единые критерии подхода к проблеме справедливости. Так, в одной теории справедливым признается право частной собственности, в другой – право коллективной; одни мыслители считают справедливым правление всех (демократию), другие – правление одного (монархию). С точки зрения нормативистской теории, нормы права образуют замкнутую автономную систему, и они никак не соотносятся с нормой справедливости. Поэтому право не может быть справедливым или несправедливым. Что же касается самой справедливости, то абсолютная справедливость может исходить только от Господа Бога и обрести ее можно только в потустороннем мире. В этом же мире приходится довольствоваться лишь относительной справедливостью, которую может обеспечить любой позитивный правопорядок.

Учение Кельзена отличается также оригинальным взглядом на проблему государства. По его мнению, разделение права и государства и даже их противопоставление совершенно неоправданны. Государство через свои органы создает и применяет нормы права, оно само есть правопорядок. Государство не может существовать без права и не может ему не подчиняться. Кельзен приходит к выводу, что любое государство, без исключений, действует в рамках права, ибо «юриспруденция ни в каком акте не может усмотреть неправомерности со стороны государства». Так что любое государство является правовым, даже авторитарное или тоталитарное. «Порядок Республики Советов следует понимать как правовой порядок точно так же, как порядок фашистской Италии или демократической капиталистической Франции». Бессмысленно поэтому среди всех государств выделять какие-то особые правовые государства («правовое государство» – это плеоназм, словесное излишество). Неправовых государств не существует. Вместо деления государств на правовые и неправовые Кельзен предложил деление на демократические и недемократические. Главная черта демократии, по Кельзену, – это уважение к чужому мнению, толерантность, главным движущим принципом демократии является духовная свобода (свобода мнений, совести, убеждений, терпимость и, особенно, свобода науки). Причем в отличие от многих западных мыслителей Кельзен считал, что такая демократия возможна не только в капиталистическом, но и в социалистическом обществе.

Отождествляя государство и право, Кельзен рассматривал государство как централизованный правопорядок. Этим государство отличается от децентрализованных правопорядков – правопорядка первобытного общества и общего мирового правопорядка. Отвергая идею самоограничения государства, Кельзен, однако, признавал необходимость подчинения отдельных государств международному правопорядку и приоритет норм международного права в отношении норм национального права. «Основные нормы национальных правопорядков основываются на общей норме международного правопорядка».

Учение Г. Кельзена оказало сильное воздействие на развитие правовой теории и юридическую практику многих современных государств. Сам Кельзен основал Венскую школу права. Под влиянием этой школы находились многие видные юристы XX века, например, французский правовед Карре де Мальбер. Немало последователей нормативистского учения есть в современной Латинской Америке.

УЧЕНИЕ М. ВЕБЕРА О ГОСУДАРСТВЕ И БЮРОКРАТИИ

Макс Вебер (1864–1920) родился в г. Эрфурте (Пруссия). Знаменитый немецкий социолог, историк, юрист и экономист. На протяжении своей жизни он преподавал в разных университетах Германии: в Берлине, Фрейбурге и Гейдельберге; активно занимался научной деятельностью. После ноябрьской революции и провозглашения республики Вебер принял участие в работе комиссии, которая подготовила Веймарскую конституцию 1919 г. Основными работами М. Вебера являются: «Римская аграрная история и ее значение для государственного и частного права» (1891); «Протестантская этика и дух капитализма» (1905); «Политика как призвание и профессия» (1919); «Хозяйство и общество» (опубликована после смерти автора).

В своем политическом учении Вебер разграничивает понятия «власть» и «господство». В его понимании это не одно и то же. Власть означает любую возможность проводить собственную волю «в социальном отношении», даже если ей оказывается сопротивление. Господство же предполагает повиновение определенных лиц приказам определенного содержания. Различие в том, что в случае власти приказ не вызывает обязательного подчинения, ему может быть оказано сопротивление. В случае господства подчинение безусловно, так как оно «основано на признании приказов теми, кто им подчиняется». Господство, таким образом, должно базироваться на легитимности: те, кто подчиняются, признают такое господство законным для себя. Власть у Вебера выступает «социологически аморфной», она может быть обнаружена в любых обстоятельствах и в самых различных формах. Она предстает как универсальное явление в обществе. Господство же – это не любая власть, но «институционализированная длительная власть в сфере приказов». Систематическое осуществление господства неизбежно приводит к организации власти, ее централизации и созданию иерархической структуры. В результате такого процесса рождается государство.

Вебер полагал, что определить государство через его функции невозможно, так как нет специфических задач, которые бы решало исключительно государство. Такие же задачи решают другие объединения людей. Но государство можно определить через специфическое средство, которое оно использует для решения таких задач. Это средство – физическое насилие. Оно также должно признаваться со стороны тех, к кому это насилие приложимо, т.е. быть легитимным. В итоге, Вебер определяет государство как «отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное насилие как средство».

Рассматривая проблему легитимности господства, ученый выделяет три «идеальных» типа такой легитимности: традиционный, харизматический и рациональный (легальный). Традиционный тип легитимности опирается на авторитет нравов и традиций, на привычку соблюдать установленный обычай. Господство здесь осуществляют патриархи и патримониальные князья (патримониальная власть – полученная по наследству). Харизматический тип легитимности основан на вере в исключительные качества какого-то человека, обладающего харизмой (харизма – особый дар мудрости, пророчества, героизма и т.п.). Харизматическое господство может осуществлять пророк, избранный князь-военачальник, плебисцитарный властитель, выдающийся демагог и политический партийный вождь. Рациональный тип легитимности опирается на авторитет законов, т.е. рационально установленных правил. Господство в данном случае осуществляется через государственных служащих, но в отличие от других типов оно является обезличенным. И в традиционном, и в харизматическом типе имеет место подчинение конкретному лицу, получившему право на господство вследствие установившегося обычая либо в силу особых качеств личности. В рациональном же типе следует подчинение не отдельным лицам, но законам. Здесь сам начальник обязан повиноваться безличному порядку и закону, так что превращается в подвластное лицо.

Современное западное государство Вебер относил как раз к рациональному типу легитимности. Обезличенное господство закона довольно уязвимо, оно не вызывает полного доверия со стороны граждан. Современному государству явно не достает легитимности. Решение может быть найдено в использовании других типов легитимности. Признавая общие принципы парламентарной демократии, государство может опереться на авторитет традиционной монархии или на авторитет харизматического лидера, избранного всеобщим голосованием народа. Последний вариант был предложен Вебером в виде теории плебисцитарной демократии. Государственная система в такой теории включает в себя три элемента: аппарат управления (бюрократию), харизматичного главу государства, избранного на плебисците, и парламент, также избранный народом. Сочетание представительного правления с прямым волеизъявлением народа на плебисците должно было составить противовес возрастающему влиянию аппарата государственных служащих, ослабить давление бюрократии.

Возникновение современного государства на Западе Вебер связывал с ростом рационализации всех сторон жизни капиталистического общества. В результате государство превращается в эффективно управляемое предприятие, где действует «бюрократически сконструированная человеческая машина». При смене лица, возглавляющего эту машину, практически ничего не меняется. В дальнейшей перспективе можно прогнозировать полное господство бюрократического аппарата.

В исследовании феномена бюрократии Вебер обратился к ее истокам. Профессиональное чиновничество зародилось в итальянских коммунах и норманнских государствах в Средние века. Постепенно сформировались три основные категории чиновников: финансовые служащие, военные и юристы. Окончательно они оформились в XVI в. Бюрократия укрепилась в эпоху абсолютизма, чтобы затем отделиться от личности правителя и быть послушной лишь рационально установленным правилам. К числу признаков современной бюрократии Вебер относил шесть:

1) каждый чиновник наделен строго определенной компетенцией, которая закреплена в рационально установленных нормах;

2) между чиновниками установлена иерархия, при которой вышестоящие служащие контролируют нижестоящих;

3) управление осуществляется с помощью письменной документации;

4) оно ведется лицами, прошедшими профессиональную подготовку;

5) оно осуществляется на постоянной основе при полной занятости работников;

6) оно основано на общих правилах, относительно стабильных, полных и легко усваиваемых.

Вебер также настаивал, что свои действия чиновники должны осуществлять с максимальной долей объективности («без гнева и пристрастия») и показывать образец высокой профессиональной морали. Отсутствие «высокоразвитой сословной чести» у служащих лиц может привести к развитию коррупции и «низкого мещанства», что составило бы угрозу для эффективной работы государственного аппарата. Прогнозы Вебера и его предостережения, сделанные в начале XX века, остаются актуальными и по сей день.

ТЕОРИИ ЭЛИТ. Г. МОСКА, В. ПАРЕТО, Р. МИХЕЛЬС

В XVI в. Италия дала миру выдающегося мыслителя эпохи Возрождения Н. Макиавелли. В конце XIX – начале XX в. его идеи получили новую жизнь в творчестве теоретиков элиты, которых стали называть «неомакиавеллианцами». В это время в Италии не было серьезной демократической основы, правящая власть погрязла в коррупции, страну лихорадило от политических скандалов. Мыслители обращаются к опыту аристократических режимов прошлого, чтобы объяснить настоящее и сделать прогнозы на будущее. Основоположниками теории элит принято считать Г. Моску, В. Парето и Р. Михельса.

Гаэтано Моска (1858–1941) происходил из итальянской семьи среднего класса. Родился и вырос в Палермо (на Сицилии), где затем учился на юридическом факультете Палермского университета. Получив образование, он посвятил себя научной и преподавательской деятельности: вел курсы по юриспруденции в университетах Палермо, Рима, Турина. Долгое время он также являлся членом итальянского парламента, депутатом и сенатором. Моска пользовался известностью в юридических кругах, его друзьями были известный криминалист Чезаре Ломброзо и историк Древнего Рима Гульельмо Ферреро. Уже в 1884 г. вышла первая книга Моски, положившая начало его оригинальному учению. Она называлась «Теория правительств и парламентское правление». Говорили, что издание этой книги – это рождение итальянской политологии. Впрочем, главное сочинение мыслителя – это «Элементы политической науки» (1896; в англ. пер. оно известно как «Правящий класс»).

Хотя Моску считают одним из основателей теории элит, сам он еще не использовал термин «элита» и употреблял другую терминологию. В работе «Элементы политической науки» он утверждал, что во всех обществах, начиная с глубокой древности, «всегда возникают два класса людей – класс, который правит, и класс, которым правят». При этом первый класс, всегда менее многочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается преимуществами, предоставляемыми этой властью. Второй, более многочисленный, управляется и контролируется первым, «причем таким способом, который обеспечивает... функционирование политического организма». Таким образом, в качестве элиты у Моски выступает правящий (политический) класс. Такой класс не является некой силой, грубо попирающей класс управляемых, это организованное активное меньшинство, которое обладает моральным превосходством перед пассивным большинством, поэтому его власть необходима и оправданна.

Исторически правящий класс, по теории Моски, складывался следующим образом. С переходом древних людей к производящему хозяйству и ростом численности населения происходит разделение общества на два класса: класс, занятый сельским хозяйством и класс воинов-защитников. Поскольку в древнем обществе война приобрела всеобъемлющий характер, класс воинов стал правящим классом; путь в него открывала воинская доблесть. Со временем правящий военный класс присвоил себе исключительное право собственности на землю, а класс управляемых был прикреплен к земле для работы на ней. Поэтому «доминирующей чертой правящего класса стало в большей степени богатство, нежели воинская доблесть». Перерождение элиты храбрецов в элиту богачей сопровождалось усовершенствованием государства, которое лучше, чем власть самого собственника, защищало его интересы. В результате феодальное государство трансформировалось в бюрократическое. Современное государство тоже предполагает пополнение правящего класса прежде всего за счет богатых. Помимо военной доблести и богатства возможно и третье качество, обеспечивающее попадание в правящий класс – священство. Отсюда три исторические формы аристократии: военная, финансовая и церковная.

В развитии правящего класса, как считал Моска, наблюдаются две тенденции: аристократическая и демократическая. Аристократическая тенденция заключается в желании придать статусу правящего класса наследственный характер. Но принцип наследственности неизбежно приводит к замыканию и застою в самом этом классе – процесс, который Моска обозначил как «кристаллизация». В итоге это может привести к вырождению правящего класса. Демократическая же тенденция предполагает обновление правящего класса за счет притока в него новых лиц из класса управляемых, обладающих необходимыми способностями. Пополнение может осуществляться как путем выборов, так и путем кооптации (прямого назначения в правящий класс). Однако аристократический принцип все равно является преобладающим, а демократическая тенденция, скорее, играет вспомогательную роль, она лишь направлена на предотвращение деградации правящего класса. Она также выступает в качестве средства, предохраняющего от революций. Ибо замыкание правящего класса приводит к появлению людей из класса управляемых, достойных войти в элиту, но лишенных законных средств для этого. Такие люди становятся революционерами, они стремятся свергнуть старую элиту и занять ее место.

Моска считал, что традиционное деление форм правления на монархические и республиканские устарело. По его мнению, большее значение, чем внешняя форма организации власти, имеет тип политической организации общества. Он обозначил четыре таких типа: город-государство, феодальное государство, бюрократическое государство и современное представительное государство. Он был ярым противником идеи народного суверенитета и демократии. Моска был убежден, что подлинная демократия невозможна в принципе, так как большинство не обладает навыками, необходимыми для управления. Даже такие институты как всеобщее избирательное право и регулярные выборы – это есть способ легитимации власти элиты, которая таким путем (чисто формально) получает власть от народа и господствует над ним от его же имени. Демократия – это мираж, в погоне за которым массы людей становятся заложниками нечестных демагогов и прокладывают дорогу диктатуре. В XX в. такими диктатурами являются фашизм и социализм. Реальная альтернатива диктатуре – это власть «нового правящего класса». Под ним Моска понимал организованное меньшинство, соединяющее собственность с научной и технической компетентностью. В отличие от прежних правящих классов этот новый класс не фиксирован правом, его члены формально не имеют каких-либо особых привилегий, он открыт для ротации состава за счет управляемого большинства. Регулярно обновляясь, такая компетентная элита капиталистического общества могла стать гарантом и эффективного управления, и сохранения свободы людей.

Независимо от Моски элитистские идеи развивал другой выдающийся итальянский мыслитель.

Вильфредо Парето (1848–1923) был сыном итальянского маркиза-эмигранта и француженки. Родился в Париже, но уже в юности его семья переселилась в Италию (1858), так что сам он ощущал себя больше итальянцем, чем французом. В Турине он получил высшее техническое образование, даже защитил диссертацию «Фундаментальные принципы равновесия в твердых телах» (1869), работал в сфере железнодорожного транспорта и металлургии. Затем Парето увлекся политической экономией и политической борьбой, и из-за преследований властей вынужден был эмигрировать в Швейцарию. Здесь он провел долгие годы в имении на берегу Женевского озера и одновременно преподавал в Лозаннском университете политэкономию. Парето умер и был погребен в Швейцарии. Ему принадлежит ряд работ: «Курс политической экономии» (1896–1897), «Социалистические системы» (1903), «Трактат по общей социологии» (1916).

Парето первый ввел в употребление термин «элита», и с этого времени он прочно вошел в научный оборот. По мнению мыслителя, любое общество неоднородно (гетерогенно), что проистекает из естественных различий между людьми. С точки зрения социологии наиболее существенными представляются различия в профессиональной сфере человеческой деятельности. Используя статистические методы, можно создать определенную шкалу способных и неспособных людей. Допустим, тот, кто лучше всех справляется со своими профессиональными обязанностями, получит индекс в 10 баллов, самый нерадивый – 1 балл, а вообще неспособный – 0. Легко можно увидеть, что есть узкий слой выдающихся людей в каждом виде деятельности. К шкале различий по профессиональным способностям следует добавить и шкалу различий по богатству и влиятельности (эти шкалы могут частично не совпадать). Учитывая высшие индексы в каждой шкале, мы можем выделить элиту– т.е. «высшую страту общества». Элита может быть правящая и неправящая. К правящей относятся те, кто прямо или косвенно (но заметным образом) могут влиять на политику правительства. К неправящей – все остальные выдающиеся лица (известные ученые, предприниматели, спортсмены и проч.).

В основе формирования правящих элит, по мнению Парето, лежат психологические свойства людей. Практические поступки людей часто определяются заложенными в них иррациональными началами (инстинктами, стремлениями). Причем эти начала оказываются более постоянными, чем результаты умственных усилий. Чувства более постоянны, чем заключения ума. Мыслитель обозначил эти постоянные чувственные инстинкты словом «резидуа» (от фр. ré sidu – «остаток») – «остатки». (Например, «инстинкт целостности индивидуума», что выражается в стремлении обеспечить безопасность личности и неприкосновенность собственности; «потребность в демонстрации своих чувств» – вера в вождя, соблюдение ритуалов и т.д.). Люди, однако, стараются скрыть наличие у них таких инстинктов и используют для этого «дериваты» (фр. dé rivation – «обходной путь», «обвод») – «производные», т.е. разного рода идеологические конструкции от простых утверждений до сложных теорий и доктрин. Разные сочетания остатков и производных влияют на способности людей и определяют тип формируемой элиты. Кроме того, элиты различаются методами властвования. Два основных способа управления – сила и хитрость. Отсюда два типа элит: элита «львов» и элита «лис» (идея заимствована у Макиавелли). Для «львов» характерны насильственные, грубые методы правления и консерватизм мышления, для «лис» – политическая гибкость, изворотливость, прагматизм. Для периода стабильности государства подходит элита «львов», нестабильное государство нуждается в элите «лис», более динамичных, склонных к переменам, готовых к компромиссам. В реальной жизни могут образовываться смешанные элиты, готовые как к тем, так и к другим действиям с разными оппонентами. Пример такой смешанной элиты Парето находил в аристократии Римской республики периода ее расцвета.

На основе своих наблюдений Парето вводит концепцию «циркуляции элит». Человеческая история представлялась итальянскому мыслителю как непрерывный процесс смены элит, их жизни и смерти. Как выразился Парето, «история – это кладбище аристократии». В составе самой элиты неизбежна смена действующих лиц. В элите «львов» циркуляция замедленная, в элите «лис» быстрая. Элиты также сменяют друг друга у власти. Элита со временем утрачивает первоначальную комбинацию остатков и производных, дряхлеет и вырождается. Ей на смену идет другая. Но если первая не желает уступать место и цепляется за власть, это порождает социальные потрясения и может вызвать революцию. Поэтому активная циркуляция элит является гарантом от возникновения революции.

Идеи Парето нашли благоприятный прием у итальянских фашистов. Муссолини называл его своим учителем. После прихода фашистов к власти Парето был удостоен звания итальянского сенатора (1923). Сам он, впрочем, не был фашистом и призывал новый режим к соблюдению гражданских свобод.

Роберт Михельс (1876–1936) – немец, ставший итальянским националистом и фашистом. Родился он в Кёльне, учился в университетах Франции, Германии и Италии. Затем преподавал в университетах Марбурга, Брюсселя, в Коллеже свободных наук в Париже. Свою научную карьеру он начинал как историк и в 1900 г. защитил диссертацию по теме «Предыстория вторжения Людовика XIV в Голландию». В 1907 г. Михельс переехал на жительство в Италию, где занимался политическими науками и социологией. Интересна эволюция его партийно-политических пристрастий. В молодые годы он был активным членом разных социалистических партий, причем принадлежал к леворадикалам. В дальнейшем с началом Первой мировой войны он превращается в горячего патриота Италии и противника Германии, которую считал виновницей военной агрессии. С приходом же к власти фашистов он вступает в фашистскую партию Муссолини и становится одним из идеологов нового режима. Михельс работает в Высшей фашистской партшколе и состоит ординарным профессором национальной экономики.

Как ученый Михельс сформировался под сильным влиянием идей Г. Моски и М. Вебера, с которым одно время состоял в дружеских отношениях. Его произведения: главная работа «К социологии сущности партий в современной демократии» (1911); «Курс социологии политики». Михельс вошел в историю политической науки, прежде всего, открытием железного закона олигархии. Его суть состоит в том, что демократия с неизбежностью превращается в олигархию. Любые демократические структуры, чтобы сохранить себя и достичь определенной стабильности, вынуждены создавать организацию. Это приводит к выделению элиты, которая должна контролировать большинство. Большинство вообще не способно к самоуправлению. Избранные же массой лидеры отнюдь не зависят от своих избирателей, напротив, они начинают господствовать над ними. «Вожди, являясь первоначально творением масс, постепенно становятся их властелинами». Таким образом, в целом демократия оказывается чуждой человеческой природе и неизбежно «содержит олигархическое ядро».

Действие «железного закона» распространяется не только на государство, но также на партии, профсоюзы и др. общественные организации. Чем сложнее внутренняя структура организации, тем более она требует профессионального управления. А это означает сосредоточение управленческих функций в руках немногих специалистов. Что, в свою очередь, ведет к корпоративному замыканию «управляющего звена» и к ослаблению контроля снизу. Этому процессу формирования элиты менеджеров не может противостоять ни принцип выборности, ни кажущаяся однородность состава организации. Поэтому несостоятельными оказываются утверждения лидеров социалистических партий, что они якобы могут выражать интересы народа или больших его групп. Партийные функционеры, на самом деле, оторваны от этих интересов и защищают свои собственные (буржуазные) интересы.

Исследуя вопрос о действии элит в ходе революции, Михельс по-новому интерпретирует известный тезис о том, что «революция пожирает своих детей». «Принято считать, пишет Михельс, – что народные революции, как правило, завершаются уничтожением своих вождей». Причем ответственность за это возлагается на сами массы. На самом деле это «вожди пожирают один другого при помощи масс». Как и Парето, Михельс отмечал особенности процесса изменения элиты, стоящей у власти. Но если у Парето акцент делается на вытеснении одной элитарной группы другой, то Михельс ведет речь о длительном процессе амальгамирования, взаимного смешения старой и новой элит. Причем он делает упор на том, что не новая элита поглощает старую, а, скорее наоборот, старая элита ассимилирует новую. Это утверждение ученого вполне подтверждается опытом трех европейских империй: Австро-Венгерской, Германской и Российской, где процесс слияния аристократической элиты с буржуазией происходил медленно и с явным преобладанием старой аристократии. Однако оно вряд ли применимо к опыту таких стран, как Англия или Франция, где такое амальгамирование совершалось при доминировании новых элит.

Только на раннем этапе своего возникновения теории элит имели четкий антидемократический характер. В течение XX в. они несколько меняют свою направленность. Элитистская теория стала учитывать значимость демократических институтов и ценностей. В частности, современные элитологи обращают свое внимание на избирательный процесс, который они рассматривают как реальный (и даже единственный) инструмент демократии. По их мнению, участие масс в политической жизни ограничивается возможностями выбора той или иной элиты, стремящейся получить власть или удержать ее.

СОЛИДАРИЗМ Л. ДЮГИ

В XX в. появилось еще одно течение политико-правовой мысли, которое оказалось связано с итальянским фашизмом. Речь идет о теории солидаризма, зародившейся во Франции. Ее создателем был Леон Дюги (1859–1928). Он родился в Либурне (департамент Жиронда) в семье юриста, изучал право в университете Бордо, впоследствии сам стал профессором публичного права в этом университете, деканом юридического факультета. Создал так называемую юридическую школу Бордо (l’é cole du service publique). Из его сочинений можно назвать: «Государство, объективное право и позитивный закон» (1901), «Трактат о конституционном праве» (первое изд. 1911 г. в двух томах, второе изд. 1921–1925 гг. – в пяти томах).

Концепция Дюги являлась позитивистской концепцией, но речь шла не о юридическом позитивизме, а о внедрении в юриспруденцию позитивистской социологии, которую он считал «истинной наукой». Такая наука базируется на фактах, доступных наблюдению с помощью чувств. Мы можем фиксировать лишь внешние проявления фактов и отношений, т.е. «явления». Только они доступны опыту и доказыванию, все остальное – это предмет религии и метафизики и лежит за пределами настоящей позитивной науки.

Дюги считает, что общество основано на неравенстве людей и поэтому делится на классы, причем каждый класс выполняет строго определенную и необходимую функцию. Но между классами нет классовой борьбы, как считают марксисты. Между классами существует социальная солидарность, основанная на их взаимозависимости. Солидарность – это главное понятие в концепции Дюги. Она есть «основополагающий факт всякого человеческого общества», который заключается в том, что люди не могут жить изолированно друг от друга, человек может жить только в связи с себе подобными. Социальная солидарность может быть двух видов: 1) «солидарность по сходству» (она проявляется в том, что у людей сходные цели – счастье, уменьшение страданий; это отражается в сознании и формирует особое чувство солидарности); 2) солидарность, вытекающая из разделения труда, т.е. экономическая солидарность, направленная на обеспечение каждому средств к существованию. Солидарность в этих двух формах порождает норму поведения – так называемую социальную норму (или норму солидарности). Социальная норма предписывает поведение индивидов в обществе. Дюги формулирует ее так: «Не делать ничего, что уменьшает солидарность по сходству и солидарность через разделение труда; делать все возможное, чтобы увеличить социальную солидарность в обеих ее формах». В своей совокупности социальная норма охватывает экономические нормы, нормы моральные и нормы юридические. Первые нормы регулируют действия, относящиеся к производству, обмену и потреблению. Вторые – это нормы нравов, т.е. нормы, пронизывающие обыденную жизнь человека, определяющие его бытовое и религиозное поведение. Юридические нормы, которые являются высшей ступенью социальной нормы, однако, по своему содержанию тоже являются либо экономическими, либо моральными, но не каждая экономическая или моральная норма является юридической. Юридические нормы содержат в себе специфический элемент – социальное принуждение. Признак юридической нормы – санкция. Дюги подчеркивает, что это необязательно санкция государства. Юридические нормы (право) существовали и в догосударственных обществах, где принуждение обеспечивалось самой социальной группой, к которой принадлежал индивид. Так что право не обладает жесткой связью с государством, оно исторически ему предшествует.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 Следующая ⇒