Поведение человека в конфликтной ситуации

⇐ ПредыдущаяСтр 21 из 32Следующая ⇒

Цель эксперимента состояла в том, чтобы изучить поведение нормальных людей в ситуациях, близких к тюремному заключению, где одни испытуемые выступали в роли заключенных, а другие — надзирателей. Автор считает, что ему удалось этим экспериментом подтвердить общий тезис, что под влиянием определенных обстоятельств любой человек может дойти до какого угодно состояния, вопреки всем своим представлениям о нравственности, вопреки личной порядочности и всем социальным принципам, ценностям и нормам.

В этом эксперименте большинство испытуемых, игравших роль «надзирателей», превращались на глазах в жесточайших садистов, а те, кто играл заключенных, демонстрировали жалкое зрелище несчастных, запуганных и подневольных людей. У некоторых «заключенных» так быстро развились серьезные симптомы психической неполноценности, что пришлось даже через несколько дней выводить их из эксперимента. На самом деле реакции обеих испытуемых групп были столь интенсивны, что запланированный на две недели эксперимент пришлось закончить через шесть дней.

С помощью газетной рекламы был организован конкурс студентов, желавших за 15 долларов в день принять участие в эксперименте с целью психологического исследования жизни в тюремных условиях.

Желающие должны были заполнить подробнейшую анкету о своем семейном положении, происхождении, здоровье, рассказом о психопатологических наклонностях и т.д. Каждый заполнивший анкету проходил затем собеседование с одним из двух руководителей исследования. В конце концов, были отобраны 24 человека, которые выглядели наиболее здоровыми в физическом и духовном плане и казались менее всего способными на антисоциальные поступки. Половина из них наугад была определена на роль надзирателей, а вторая — на роль заключенных.

Последняя выборка испытуемых за день до начала эксперимента была подвергнута тестовому испытанию. По мнению авторов проекта, все участники были нормальными и не имели никаких садистских или мазохистских наклонностей.

Тюрьма была устроена в длинном коридоре подвала института психологии Стенфордского университета. Всем испытуемым было объявлено, что они могут сыграть роль надзирателя или заключенного, и все добровольно согласились в течение двух недель играть одну из этих ролей.

Они подписали договор, где четко говорилось, что те, кто согласился быть заключенным, будут находиться под надзором и во время заключения они будут лишены некоторых гражданских прав и могут быть наказаны (за исключением телесных наказаний). Больше никакой информации о своем будущем пребывании в тюрьме они не получили. Окончательно выбранным на эту роль, было сообщено по телефону, что в определенный день они должны быть дома.

Лица, избранные на роль надзирателей, приняли участие в собеседовании с «директором тюрьмы» и с «инспектором». Им сказали, что в их задачу входит «поддержание некоторого порядка в тюрьме». Авторы исследования не собирались буквально воспроизводить все условия какой-либо американской тюрьмы, а скорее хотели показать функциональные связи. Вот что они сами говорили по этому поводу: «Из этических, нравственных и практических причин мы не могли запереть наших испытуемых на неопределенное время; мы не могли угрожать им тяжелыми физическими наказаниями, не могли допустить проявлений гомосексуализма или расизма и других специфических аспектов тюремной жизни. И все же мы думали, что нам удастся создать ситуацию, которая будет настолько похожа на реальный мир, что нам через ролевую игру удастся в какой-то мере проникнуть в глубинную структуру личности. Для этой цели мы позаботились о том, чтобы в эксперименте были представлены разные профессии и судьбы — и тогда мы можем вызвать у испытуемых вполне жизненные психологические рамки — чувства могущества или бессилия, власти или подневольности, права на произвол или сопротивление авторитарности и т.д.».

Методы, примененные в эксперименте, были ориентированы на систематическое болезненное унижение личности — это было запланировано заранее.

«Арест» происходил без предупреждения на квартире с помощью государственной полиции. Полицейский объявил каждому, что он подозревается в краже или вооруженном нападении. Каждого тщательно обыскали, надели наручники, проинформировали об их законных правах и предложили спуститься вниз, чтобы в полицейской машине проехать в полицию. Там состоялась обычная процедура: снятие отпечатков, заполнение анкеты, и сразу «арестованные» были помещены в камеры. Каждому при этом завязали глаза и проводили в сопровождении экспериментатора и «охранника» в экспериментальную тюрьму. Во всей процедуре официальные власти занимали самую серьезную позицию и не отвечали ни на один из возникших у испытуемых вопросов.

По прибытии в экспериментальную тюрьму каждого арестованного раздели до нитки, в голом виде поставили во дворе и побрызгали дезодорантом, на котором было написано: «Средство от вшей». Затем каждый был одет в арестантскую одежду, сфотографирован в профиль и в фас и отправлен в камеру под спокойно отданный приказ вести себя тихо.

Что должны были при этом думать и чувствовать испытуемые? Откуда им было знать, что «арест» был «понарошку», а полицию привлекли для того, чтобы применением силы и ложными обвинениями придать эксперименту больше правдоподобности?

Одежда арестованных была своеобразной, она состояла из хлопчатобумажной куртки с черным номерным знаком на груди и на спине. Под «костюмом» не было никакого нижнего белья. На щиколотку надевалась тонкая цепочка, застегнутая на замок. На ноги выдавались резиновые сандалии, а на голову — тонкая, плотно прилегающая и закрывающая все волосы шапочка из нейлонового чулка. Эта одежда не только лишала арестованных всякой индивидуальности, она должна была унизить, ибо она была символом зависимости. О подневольности постоянно напоминала цепочка на ноге, она и во сне не давала покоя. Шапочка делала всех людей на одно лицо, как в армии и тюрьме, когда мужчин стригут наголо. Безобразные куртки не по размеру стесняли движения, а отсутствие белья вынуждало арестованных менять походку и походить скорее на женщин, чем мужчин.

Самое ужасное впечатление произвело на всех участников тяжелейшее состояние пяти заключенных, которые кричали, буйствовали или демонстрировали приступы жесточайшей депрессии, животного страха и в результате были выведены из эксперимента. У четырех из них симптомы ненормального состояния начались на второй день заключения. Пятый же весь покрылся аллергической сыпью нервного происхождения. Когда через шесть дней эксперимент прекратился раньше срока, все оставшиеся «заключенные» были безмерно счастливы.

Все «заключенные» проявили приблизительно одинаковые реакции на ситуацию, в то время как «надзиратели» дали более сложную картину. Казалось, что решение об окончании эксперимента их буквально огорчило: они так вошли в роль, что им явно доставляла удовольствие неограниченная власть над более слабыми и они не хотели с ней расставаться.

Авторы эксперимента так описывали «надзирателей»: «Никто из них ни разу не опоздал на смену, а некоторые даже добровольно соглашались на вторую смену без оплаты. Не всех надзирателей охватил дух враждебности по отношению к заключенным. Некоторые держались строго, но «в рамках инструкций». Однако некоторые проявили такое рвение, которое далеко выходило за рамки предписанной им роли».

Авторы эксперимента надеялись доказать, что сама ситуация всего за несколько дней может превратить нормального человека либо в жалкое и ничтожное существо, либо в безжалостного садиста.

И хотя общая атмосфера тюрьмы, по мысли исследователей, должна была быть унижающей человеческое достоинство, все-таки большинство «надзирателей» не проявили никаких симптомов садистского поведения. Это доказывает, что человек не так-то легко превращается в садиста под влиянием соответствующей ситуации.

Все дело в том, что существует огромная разница между поведением человека в той или иной ситуации и его характером. И здесь необходимо проводить четкое различие между тем, что кто-то ведет себя соответственно садистским правилам, и тем, что этот кто-то, проявляя жестокость к другим людям, находит в этом удовольствие.

Предварительное тестовое обследование показало, что испытуемые не имели ни садистских, ни мазохистских наклонностей, т. е. тесты не выявили таких черт характера. Психоаналитику подобная констатация представляется не очень-то убедительной. Ведь черты характера зачастую совершенно не осознаются и не могут быть раскрыты с помощью обычных психологических тестов.

Среди обычного населения процент потенциальных садистов не равен нулю. Опытный наблюдатель может установить это и без всяких тестов и анкет.

Авторы утверждают, что испытуемым было трудно отличить реальность от роли, и на этом основании делают вывод, что виновата сама ситуация. Это, конечно, верно, но ведь такая ситуация была заранее запланирована руководителями эксперимента. Сначала «арестованные» были сбиты с толку и запутаны. Условия, сообщенные им при подписании договора, резко отличались от того, что они увидели позже. Они были совершенно не готовы оказаться в атмосфере, унижающей человеческое достоинство. Но еще важнее для понимания возникшей путаницы привлечение к работе полиции.

Поскольку полицейские власти чрезвычайно редко принимают участие в экспериментальных психологических играх, постольку «заключенным» было в высшей степени трудно отличить действительность от игры. Из чего следует, что они даже не знали, связан ли арест с экспериментом или нет, а чиновники отказались отвечать на этот вопрос (вполне естественно, что все это делалось исключительно ради «чистоты» эксперимента). Спрашивается, есть ли хоть один нормальный человек, которого подобная ситуация не привела бы в полное смятение? Любой бы приступил к эксперименту с мыслью, что его «подставили» и «заложили».

Почему «арестованные» не потребовали немедленного прекращения игры? Разве они могли действительно с легкостью выйти из игры? Почему же им сразу четко не сказали: «Кто из вас захочет выйти из игры, может сделать это в любой момент, только тогда потеряет свой заработок»? Если бы они были об этом информированы и все-таки оставались бы ждать решения властей, то автор имел бы право говорить об их конформности. Но им дали ответ в типично бюрократической формулировке, когда ответственность перекладывается на кого-то сверху, из чего однозначно следовало, что «арестованные» не имеют права уйти.

Приведенный «искусственный» эксперимент страдает неточностью и имеет тенденцию к искажению «реальной жизни». Разница между мнимым заключенным и настоящим настолько велика, что по сути дела, невозможно провести мало-мальски приемлемую аналогию и делать серьезные выводы на основании эксперимента.

Эрих Фромм резко критиковал искусственные эксперименты, так как они не имеют ничего общего с жизненными ситуациями, которые необходимо изучать.

Игра на деньги — хороший пример. Большинство увлекающихся картами, рулеткой или скачками людей очень четко разделяют «игру» и «жизнь»; они поднимают ставки лишь до того уровня, который не угрожает серьезными последствиями их благосостоянию, т. е. не имеет серьезных последствий (исключения, конечно же, есть, но это — не норма). Меньшинство — реальные и особенно азартные игроки — поднимают ставки до уровня, где проигрыш серьезно угрожает их экономическому положению. Но игрок играет не в прямом смысле; на самом деле он осуществляет одну из реальных и весьма драматических форм жизни.

Данная концепция соотношения игры и реальности касается такого вида спорта, как фехтование: никто из партнеров не рискует жизнью. Если же ситуация поединка организована таким образом, что кто-то должен погибнуть, то мы говорим уже не о спорте, а о дуэли.

Вопросы

1. Каковы основные принципы исследования конфликтов?

2. С какой целью изучают конфликты?

3. Каковы основные проблемы конфликтологического исследования?

4. Какие виды системного анализа конфликта вам известны?

5. Что включает в себя схема описания конфликта?

6. В чем заключается сущность конфликта?

7. Что понимается под эволюцией конфликта?

8. Каковы основные методы изучения человека в экспериментальных конфликтных установках?

Рекомендуемая литература

Анцупов А. Я., Шипилов А.И. Конфликтология: Учебник для вузов. — М„ 1999.

Бородкин Ф.М., Коряк Н.М. Внимание: конфликт! — Новосибирск, 1989.

Герасименко И. Я., Юсупов P.M. Анализ системного равновесия в конфликтных ситуациях. — СПб., 1992.

Готтсданкер Р. Основы психологического эксперимента. — М., 1982.

Зайцев А. К. Социальный конфликтна предприятии. — Калуга, 1993.

Здравомыслов А. Г. Исследование конфликта на макроуровне: Теоретические предпосылки. — И. Новгород, 1994.

Лурия А. Р. Экспериментальные конфликты у человека. — М., 1930.

Петровская Л. А. О понятийной схеме социально-психологического анализа конфликта // Теоретические и методологические проблемы социальной психологии. — М., 1977.

Социальный конфликт: Современные исследования. — М., 1991.

Фельдман Д. М. Проблемы теоретического исследования конфликта в системе международных отношений. — М., 1982.

Глава VIII

КОНФЛИКТЫ В ПЕРЕГОВОРАХ

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒