О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ И ТЕКСТОЛОГИИ СОВРЕМЕННЫХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТОВ: АНАЛИЗ ЭКЗОТИЗМОВ И ОККАЗИОНАЛИЗМОВ

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 4Следующая ⇒

(Наследие Д.С. Лихачева в культуре и образовании России. - Т. 2. - М., 2007 Наследие Д.С. Лихачева сохраняет свою актуальность и при решении проблем текстологии современных художественных текстов. В частности, важным инструментом для текстологов остается классификация и методы обнаружения ошибок прочтения [Лихачев 2001: 69-76] и других типов ошибок. Это может быть проиллюстрировано примерами анализа ряда слов, представленных в единичных контекстах современной русской литературы. Уточнение их описания базируется на тех же принципах, что и уточнение чтений в древних текстах. В числе особых авторских слов в литературных текстах встречаются порой уникальные авторские экзотизмы или окказионализмы. По разным причинам среди таких редких слов иногда оказываются и слова, которые в том виде, в каком они представлены в конкретном художественном произведении, больше нигде не существуют. Их нет в языке-источнике или жаргоне-источнике, из которого они, если верить писателю, были взяты. Вместе с тем, единичный авторский контекст, в котором встретилось такое слово, принадлежит в широком смысле русской литературе. Приведем несколько примеров, разгадка которых была сопряжена с некоторыми пусть мелкими, но весьма неожиданными открытиями. 1. Польское гапка (? ) - фуражка. В романе В.О. Богомолова " Момент истины" предстает в качестве экзотизма слово гапка 'фуражка' (пример подсказан Л.Н. Черенковым). Оно встретилось в письме лейтенанта Андрея Блинова к матери, включенном в главку 57 (" Письма августа 1944 г." ). При описании польских крестьян, живших тогда в районе г. Лида, отмечается такая необычная деталь: " Мужчины, даже крестьяне, носят шевиотовые костюмы, сорочки с отложными воротничками и " гапки", что по-польски означает фуражки" [Богомолов 1985: 364]. Авторская внутритекстовая глосса позволяет легко восстановить исходный вид слова: польск. czapka [чá пка] 'шапка; фуражка', ошибочно превращенное в несуществующее гапка в результате смешения рукописных букв " г" - " ч". Надо сказать, что это ошибочное чтение впервые появилось уже в журнальной публикации романа [Богомолов 1974: 45]. Есть основания полагать, что автор, непреклонный в своем служении строгой документальности, воспроизвел в тексте реальные фронтовые письма, быть может, свои собственные, но по прошествии почти трех десятилетий неправильно прочел слово " чапка". 2. Украинское (? ) нивизать - терять. В воспоминаниях " Далекое близкое" И.Е. Репина так передается реплика художника, обращенная к их с Репиным недобросовестному хозяину: " - Да что с тобой, прихвостом, тут время нивизaть1, - вдруг дерзко пропищал < Демьян> Кузовкин. - Деньги! Подавай расчет, вот и конец! " (" Юность", гл. III " Никулин" ). Уже в первом издании необычный глагол нивизать получил лаконичное пояснение в подстрочном примечании редактора К.И. Чуковского: " 1Терять" [Репин 1937: 95, прим. 1]. Во втором и третьем изданиях пояснение было дополнено указанием на принадлежность загадочного глагола украинскому языку: " *Нивизать (укр.) - терять" [Репин 1944: 79, прим.*; Репин 1949: 80, прим.*]. Это указание на украинский язык сохранялось и в дальнейшем: " *Нивизать (укр.) - терять" [Репин 1953: 79, прим. *]; " 1Нивизать, - терять (укр.)" [Репин 1960: 89, прим. 1] и др. Однако такой глагол в украинском не обнаруживается. Вместе с тем у И.Е. Репина встречается достаточно близкий по значению и похожий внешне глагол в первой части того же издания, названной " Впечатления детства" (гл. II " Военное поселение" ): " Зачем же этакое добро " нивичить"? " [Репин 1937: 25]. В первом издании глагола воспроизведен в записи автора воспоминаний средствами русской графики и остался без ударения и редакторского примечания. Не потому ли, что не был опознан? Во втором издании - уже в украинской орфографии и с пояснением редактора: " Зачем же этакое добро " нiвечить"? ". - " *Нiвечить (укр.) - портить" [Репин 1944: 22, прим.*]. Думается, И.Е. Репиным был дважды употреблен один и тот же глагол, который был им оба раза записан как " нивичить". Запись " нивичить" отражает украинск. нiвечити - портить, губить. Почти немыслимо, чтобы этот редкий глагол был в одном месте распознан и даже переведен Чуковским в современную украинскую орфографию, а в другом оказался прочитанным неправильно. Тем не менее, нельзя исключить, что это так. В реплике Кузовкина запись *нú вичить была прочитана как " нивизать", вероятно, по причине сходства в индивидуальном почерке И.Е. Репина s-образного " з" с буквой " ч" (что видно на автографах), и последующего смешения букв " и" и " а". Кроме того, выражение нивизать (*нiвечити) час, букв.: " портить время", не является распространенным и даже обычным в украинской речи, поэтому загадочный глагол нивизать и был снабжен не вполне точным контекстным толкованием К.И. Чуковского 'терять', а не толкованием 'портить'. Вместе с тем вероятнее, что К.И. Чуковский - зоркий и дотошный текстолог и знаток украинского языка, легко разоблачавший ошибки в переводах с украинского, - лишь добросовестно учел репинское разночтение, вызванное по прошествии многих лет неточным припоминанием. И.Е. Репин с детства слышал украинскую речь, но она не была для него родной: " [К]огда … говорили громко и скоро, я почти ничего не понимал" [Репин 1937: 53]. В предисловии к первому изданию К.И. Чуковский довольно подробно рассказывает о драматической истории издания " Далекого близкого": рукопись была подготовлена в 1916 г., но издание не состоялось из-за войны [Репин 1937: 10], потом верстка с иллюстрациями была потеряна в середине 1930-х в издательстве, остались только кое-какие корректуры и фрагменты рукописи. Завершается этот рассказ словами " я сделал попытку восстановить эту книгу" [Репин 1937: 11]. Быть может, этот случай разночтений репинского украинизма " нивичить" прямо связан с непростой судьбой рукописи книги. После исследований ХХ века, посвященных низовым жанрам массовой культуры, вряд ли необходимо доказывать, что детективы или дамские романы - это тоже часть литературного процесса. Во всяком случае, и в них текстология может находить своеобразный предмет для анализа. 3. Жаргонное (? ) гребта - опасность. В современном детективе Феликса Разумовского и Марии Семеновой матерый уголовник делится с коллегой своими опасениями: " Нутром гребту чую, а откуда она, допереть не могу" [Разумовский, Семенова 1998: 23]. Словари жаргона отмечают это слово только после 1992 г.: " Грé бта - опасность" [Мильяненков 1992: 107]; " ГРЕБТА - опасность" [ББИ: 60; Балдаев 1997-I: 94]; " ГРÉ БТА, -ы, ж. Угол. Опасность. Мильяненков, 107; ББИ, 60; Балдаев, I, 94" [БСЖ 2000: 138]. Есть основания полагать, что перед нами одна из пары сотен выписок из " Толкового словаря" В.И. Даля, добавленных в современные жаргонные словари " для весу" [Шаповал 2001: 29-33], ср.: " ГРЕБТÁ ж. забота, опасенье, раздумье, попеченье" [Даль-I: 391, под гребать]. В сокращенной цитате из Даля неправильно понято слово опасение, составлявшее лишь часть толкования. Гребта - это не 'опасность', а наоборот 'забота'. Герой детектива хотел сказать " Чувствую опасность", а получилось: " Чувствую чью-то заботу обо мне". 4. Жаргонное (? ) яруг - ключ, отмычка. В детективе Феликса Разумовского положительный герой с несколько противозаконными наклонностями характеризуется так: " В общем, Буров неплохо разбирался в " яругах", " благодатных", " де с прорезом" и без" [Разумовский 2003: 286]. Авторское пояснение в подстрочном примечании: " Названия отмычек" [Разумовский 2003: 286, прим.**] - помогает неискушенному читателю понять незнакомые слова и оценить уровень подготовки героя. Однако детали и здесь важны: благодатный - ключ, отмычка [Трахтенберг 1908: 7] - слово старое, по стилистике чуждое суровой современности; де с прорезом появляется в словарях в начале 1990-х гг. [БСЖ: 149]. Но наиболее интересно слово яруг: " Ярý г - ключ, отмычка" [Мильяненков 1992: 288]; " ЯРУГ - 1. Ключ. 2. Отмычка" [ББИ: 302; Балдаев 1997-II: 189]. У Даля имеется то же слово с иным толкованием: " Ярý гъ м. тул. яруга, оврагъ, буеракъ; || ручей въ овраге, ключъ, родникъ" [Даль-IV: 679, 680, под ярый]. Якобы жаргонное " Яруг - 'ключ' > 'отмычка'" возникло в результате непонимания сокращенной выписки из словаря Даля, где слово яруг толкуется омонимичным словом ключ 'родник'. Так из словарей сомнительные неологизмы просачиваются в литературу, пока - лишь детективного жанра. Профессор И.Г. Добродомов в статье " Несобранные слова русского языка (на материале произведений Н.С. Лескова)" отмечает: " Русскими толковыми многотомными словарями охвачена далеко не вся лексика, хотя она подчас довольно широко представлена в произведениях русских писателей-классиков и нередко встречается читателям. Затруднения в понимании таких не попавших в толковые словари слов испытывают не только рядовые читатели, но и некоторые филологи, которые не всегда удачно разбираются с этими словами и часто делают прямые ошибки" [Добродомов 1988: 21-22]. Несобранными и нередко не поясненными остаются и некоторые уникальные слова, которые, как мы постарались показать выше, формально можно отнести к авторским окказионализмам, хотя сами авторы более или менее явно дают понять, что слово ими не выдумано, а взято из какого-либо реального экзотического источника. Законное место для описания таких искаженных по разным причинам экзотических вкраплений - в словарях, отражающих всю лексику произведений данного автора. Однако пока даже в комментариях к серьезным изданиям они далеко не всегда описываются с исчерпывающей полнотой и корректностью. Однако, в конечном счете, текстологический анализ позволяет докопаться до корней даже таких уникальных слов, выяснить их биографию и уточнить функции в контексте произведения.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒