Необходимость культурологии как специфической науки о культуре. Культура как система. Объект и предмет культурологии

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 23Следующая ⇒

С такими обобщенными результатами вошли науки о культуре в XX век. До рождения идеи культурологии и ее реального возникновения оставалось примерно полвека. И как своего рода прелюдия-предчувствие ее необходимости где-то в начале века впервые прозвучало само слово «культурология», произнесенное В. Оствальдом. В следующий раз его уже целенаправленно употребит осознавший необходимость особой науки о культуре Лесли Уайт. Но тут осознание необходимости, идея новой специальной науки важнее слова-названия[41].

Важно понять логику становления культурологии, соединившей некогда разные и до поры автономные исследовательские линии-потоки-тенденции «во имя решения качественно новой, специфической познавательной задачи, до того неизвестной, но “вдруг” явившейся и ставшей необходимой»[42].

Важным шагом к появлению культурологии, к осознанию необходимости культурологии как науки явились эмпирические наблюдения и интуиции о целостности, внутренней интегрированности культуры (культур) — стали знанием-идеей ее онтологической системности. Сама культурная реальность минувшего века, при всем ее разнообразии и мозаичности, помогала обретению такого видения-понимания: унификация коллективной и личной жизни, ее технико-технологического, организационного, информационного оснащения; соположенность и согласованность (единство) пространственно-временного функционирования различных «сил» и подсистем культуры.

Однако для осмысленного восприятия всех этих «подсказок» культурной реальности понадобилось выработать и укоренить в научном сознании адекватный ее собственной системности интеллектуальный познавательный инструмент – системный метод («подход») мышления. Первые «подступы» к нему и (подчас интуитивные) его попытки уже в начале XX века проявились у П. Флоренского и О. Шпенглера, А. Богданова и молодого М.М. Бахтина, классиков этнологии, культурной антропологии и В.Я. Проппа. Его утверждение в социогуманитарных науках, культура мыслить о феноменах культуры и, особенно, о «культуре вообще» не только логически (технологически) системно, но, прежде всего, сущностно-концептуально: как о реальной системе, исходя из ее объективной онтологической системности и «посредством» этой системности (ее мыслительной репрезентации), – стало необходимой методологической и теоретической предпосылкой появления культурологии.

Связь тут прямая и непосредственная. Если культура – онтологическая система, сложноорганизованное бытийное целое, не сводимое к составляющим ее элементам (компонентам) и даже их совокупности («сумме»), то и ее познание – отдельная и особая познавательная задача, не решаемая конкретными науками о культуре – не «покрываемая» познанием конкретных феноменов, структур и областей культуры, их конкретных отношений друг с другом и с «экстракультурной» реальностью (природой, обществом и человеком). У нее свой особый объект: само это целое (система) в богатстве и собственно системности (единой логике и онтологической связности) его состава (элементов, компонентов), структуры и активности (функционирования, эволюции). При этом конкретные элементы (например, субъекты, институты, программы, артефакты), структуры и способы (виды) активности культуры – объекты традиционных конкретных гуманитарных наук – также «входят» в качестве объектов в этот новый познавательный комплекс, но именно как части целого, носители его системной логики, его «генотипа» и «фенотипа», этим целым в своем реальном существовании «опосредованные». А предметом познания в данном случае выступают: сама системность, системообразующие (объектообразующие) основания, силыи « механизмы », законы исвойствасистемы, совпадающие с ее сущностной спецификой. Помимо уже названных генерирующих (порождающих) и структурно-функциональных механизмов (способов самоосуществления) системы, это и ее так называемые системныекачества. И как без постижения конкретных её составляющих (элементов, структур и функций) нам не понять культуры как целого (на любом онтологическом уровне ее системности: культура этноса, исторического и регионального типа, культура вообще; в любом ее онтологическом масштабе: от культуры человечества через культуру страны (конкретного общества) к культуре его социальных групп и конкретных личностей), так – и в еще большей степени – никакой культурной «конкретики» невозможно понять (объяснить, интерпретировать и оценить), не зная законов и свойств той системы («метасистемы»), которая породила эту конкретику и определила ее системные качества и зависимости.

Всё сказанное можно выразить одной фразой: «процесс познания «мира культуры» открыл в нем (создал) принципиально новые объект и предмет: культуру (ее типологические модификации) как систему и ее (их) законы и свойства, постижение которых и стало (возможностью) целью культурологии»[43].

Но для превращения возможности в необходимость «понадобилось осознать еще одну важную вещь. К 20 веку наука пришла к выводу о сущностной связи культуры и человека, о фундаментальной роли первой для возникновения, сохранения (воспроизводства) и развития специфики (специфической сущности и существования) второго. Когда конкретная наука о культуре это поняла и выразила в своих мировоззренческих и методологических установках, она из этнологии стала культурной (социальной) антропологией – наукой не просто о каких-то конкретных (исторически ранних) народах (обществах) и их культурах, что, собственно, и было наукой этнологией. Она стала наукой о культурно-исторических основаниях специфики человека (человеческого рода), ее происхождения и эволюции, о самой этой специфике, выявляемой, прежде всего, на материале «ранних» народов (обществ), о безусловно культурной природе и сущности человека и человеческих сообществ. В результате взгляд на культуру как систему дополнился во всех отношениях существенным пониманием ее основополагающей, универсально-фундаментальной социальной и антропной роли. «Столь значимой и так понятой в своем значении культурой, к тому же далеко выходящей за пределы ранних обществ, непременно, абсолютно необходимо заниматься специально, целенаправленно и системно-всесторонне»[44]. Как утверждает Л. А. Закс, «так окончательно и навсегда, я уверен, культурология – во всей масштабности, всеохватности и обобщенности своего видения культуры и своих познавательных задач – стала социально-научной необходимостью».

Лучше всего и первыми «эту необходимость, ее масштабы, горизонты и ощутили и осознали культурные антропологи. Ведь они в собственной исследовательской практике невольно и вольно выходили за пределы своей науки. И в плане «объекта», которым для них – в их культуропознающей устремленности – вскоре стала вся история культуры человечества, все типы обществ и культур (Л. Уайт, А. Крёбер, К. Леви-Стросс, К. Гирц и др.). И в плане «предмета»: задавшись вопросом о связи сущностной специфики человеческого рода и культуры, культурная антропология оказалась в зоне бытийно- и мыслительно-предельных реальностей (онтологических систем: природа, общество, человек, культура), их сущностно-системных отношений и связанных с ними фундаментальных проблем «устройства» сложнейшего природносоциокультурного человеческого мира и деятельностной жизни людей в нем. А через них вышла на обобщенное видение всеобщей сущности, универсальных законов и свойств культуры. При этом культурная антропология, а фактически уже культурология, с одной стороны, обнаружила неизбежное пересечение, диалог-спор с обобщающими теоретическими отраслями науки, также, но по-своему, ответственными за познание «мира человека»[45].

Само название «культурология » появилось сравнительно недавно – в конце XIX – начале XX в. Его стали использовать многие исследователи. Теоретик английского эволюционизма, этнограф и антрополог Эдуард Тайлор (1832–1917) в книге «Первобытная культура» (1871) назвал одну из глав «Science of Culture» – наука о культуре. Немецкий химик, лауреат нобелевской премии В. Оставльд в труде «Система наук» (1915) предложил именовать науку о цивилизациях «культурологией». В работе «Принципы теории образования» он писал: «Специфические человеческие особенности, отличающие род Homo Sapiens от всех прочих животных видов, охватываются понятием «культура», следовательно, науку о специфических человеческих способах деятельности вполне можно было бы назвать культурологией»[46].

Но самая значительная роль в обосновании данной науки и закреплении ее названия как культурологии принадлежит американскому антропологу Лесли Уайту (1900–1975). В 1939 г. в статье «Проблема терминологии родства» он использовал понятие культурологии для обозначения класса явлений, имеющих наряду с функциональным еще и ценностное, символическое значение. Различные материальные предметы – орудия труда, домашняя утварь, книги или картины, существуют как символы и ценности, которые необходимы человеку. Особая способность человека – символизация – позволяет создавать класс явлений, именуемых культурой и изучаемых наукой культурологией. Обоснованию культурологии Уайт посвятил свой труд «Наука о культуре» (1949). «Объяснение культуры может быть только культурологическим. Наука о культуре молода, но многообещающа. Ей еще предстоит многое совершить, если только предмет ее изучения сохранится и продолжит свое движение – вперед и вверх»[47]. Использование названия «Культурология» по Уайту должно ускорить переход от частных наук к целостному исследованию культуры. Уайт считал, что культурология представляет собой качественно более высокую ступень постижения человека, чем другие общественные науки.

Тем не менее, в современной западной науке название «культурология» не получило широкого распространения и практически не употребляется (несмотря на то, что название появилось именно там), но за последние несколько десятилетий прочно закрепилось в России. Прямой аналог отечественной культурологии в принятых за рубежом классификациях наук выявить сложно, поскольку в отличие от российской традиции, связывающей понятие культуры прежде всего с художественной и просветительской практикой и проблематикой, в западной научной традиции феномен культуры понимается преимущественно в социально-этнографическом смысле.

Основными науками о культуре в Европе и Америке являются социальная и культурная антропология (по российской классификации – нечто среднее между социологией, этнографией и психологией, собственно социология, структурная антропология (в России это назвали бы этнопсихо-лингвистикой), новая культурная история (синтез истории быта с исторической этнопсихологией).

В связи с расширением международных научных и образовательных контактов возникает проблема эквивалентного перевода принятого у нас термина «Культурология» на европейские языки и объяснения его содержания, наполнения. Российская «культурология» безусловно шире западной «Anthropology», но не охватывает полностью понятия «Humanitaria». Определения типа «Cultural Research» или «Cultural Studies» несколько точнее по форме, но мало что объясняют по существу. На сегодняшний день проблема международной верификации российской «культурологии» остается еще не решенной. В любом случае, различные названия лишь подчеркивают процесс становления данной отрасли гуманитарного знания, выделяя философский, исторический, социологический, этнический, антропологический аспекты. В нашей стране культурология как наука продолжает наиболее активно развиваться с 1960-х гг.

В методологическом плане культурология рассматривает бытие культуры в следующих аспектах (по Ю. Н. Солонину и М. С. Кагану):

1) дифференциация феноменов культуры в их системной взаимосвязи, выявление их исторической, антропологической, социальной и духовной значимости, ценностного содержания и знаковой специфики;

2) интеграция явлений в целостном контексте соотношения культуры и цивилизации, выяснение взаимозависимостей и факторов причинной обусловленности;

3) сравнение и сопоставление явлений культуры, теоретическое обоснование компаративистики – для более глубокого понимания культур различных народов, стран и регионов[48].

В целом, культурология изучает культуру как сложную системную целостность, элементы которой находятся в разных структурных и функциональных отношениях.

С одной стороны, культурология является эмпирико-индуктивной наукой (от частных фактов к построению общей теории), с другой – гипотетико-дедуктивной (сочетание гипотез с достоверным опытом культуры). Кроме того, культурология также – аналитическая наука, она ищет действительные, а не мнимые факты культуры, проверяет их достоверность, т. е. осуществляет верификацию феноменов культуры.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒